Текст книги "Рокировка судьбы"

– И что же вы там делаете? – Елене тоже было интересно.

– Учу Фрама быть настоящим компаньоном. Например, замереть, сделав стойку, если наткнулся на зайца, а не мчаться за ним.

– Почему?

Альберт Васильевич засмеялся.

– Даже такая быстроногая легавая может легко упустить зайца. А если всё же загоняет, то в азарте погони схватит и разорвёт его… Нет, Фрам должен стойкой дать мне понять: «Здесь заяц!» Зайчишка с перепугу на первое время тоже замирает, это даёт охотнику возможность обойти его с другой стороны. Когда же заяц рванётся, он обязательно побежит в сторону от собаки, а значит – прямо на охотника.

– Да, такого добиться не просто!

– Верно, – согласился с Еленой Альберт Васильевич. – Но Фрам умница, у него уже многое получается. Он аккуратно берёт и приносит мне дичь, правда, ещё не настоящую. Имитацию, но очень похожую. Из воды тоже достает, плавает отлично. Он хорошо работает в поиске, а этого тоже не просто добиться от собаки… В общем, когда в августе откроется сезон охоты, Фрам уже будет готов к своему первому настоящему выходу.

Вскоре они стали прощаться. Альберт Васильевич сам попросил взять вознаграждение.

– Елена Владиславовна, Танечка, вы и представить не можете, как вы меня осчастливили! Ведь Фрам мог попасть совсем в другие руки, даже представит страшно! И вы целую неделю его кормили, ухаживали…

Он протянул Елене купюру: она всего один раз видела такую – пятьдесят долларов. Огромные деньги! Но почувствовала, как жаром стыда обдало лицо, сказала сразу охрипшим голосом:

– Не обижайте, Альберт Васильевич! Мы ведь его полюбили, Фрама-Найдёныша…

Он посмотрел ей в глаза, понял, опустил руку.

– Хорошо, – сказал. – Я поступлю по-другому. Сейчас Фрам очень молод, но года через два мы подыщем ему невесту… В общем, Танечка, когда Фрам станет папой, ты возьмёшь его щенка?

– Ой, да, да, хочу!

Таня запрыгала и захлопала в ладоши.

– Вот и отлично, – сказал Альберт Васильевич. – Ждите. Я не забуду.

Найда

Машина мчалась по широкой трассе что называется с ветерком… Недавно Елене пришлось ехать по этой же дороге на маршрутном такси, и дважды они надолго застревали в «пробках». Десять лет назад об автомобильных пробках приходилось слышать только в зарубежных новостях. Потому автомобиль катил быстро, легко. Мать и дочь сидели рядом, сзади водителя, Таня была в приподнятом, радостном настроении. Именно она взяла трубку, когда позвонил Альберт Васильевич, спросил, помнит ли она его, и сказал: «Щенок ждёт свою юную хозяйку! Вы с мамой не передумали?»

Он прислал за ними своего зятя, и теперь этот мужчина лет сорока по имени Виталий вёз их в один из городских микрорайонов. По пути он рассказал, что у Фрама от его подруги, такой же красивой и именитой курцхаарочки, родилось шесть щенков. У владельцев породистых собак есть правило: хозяин кобеля получает двух щенков из помёта. Это его вознаграждение: такие элитные собачки очень дорого стоят. Их появление планируется заранее, потому и очередь на них «выстраивается» заранее. Причём, приезжают люди из других городов, даже стран. Но Альберт Васильевич сразу сказал, что продаст только одного щенка, второй – это подарок.

Таня рядом с Еленой глубоко вздохнула, и мать подумала, что девочка всю дорогу сдерживала, таила дыхание, боясь поверить. И вот только сейчас… Сама Елена за минувшие два года уже и перестала думать о собаке, вновь вернулась к давнему мнению: собака в доме ни к чему, без неё спокойнее. Время шло, и она совсем уже уверилась, что симпатичный хозяин Найдёныша о них забыл. Это тогда он поддался порыву чувств… Да и к лучшему! Но когда Таня протянула ей трубку, и она узнала звучащий голос, вдруг разволновалась. От радости! Ведь как хорошо, что люди, которым поверил, оправдывают твою веру. И от этого светлого чувства ей сразу захотелось поскорее взять чудесную маленькую собачку, несомненно очень похожую на Фрама. Да, жили они ещё скудно, но всё-таки чуть получше. Таня даже стипендию получала в музучилище. Она уже взрослая девочка, почти девушка, помощница. Так что заботы о собаке не будут в тягость…

Таня с Виталием как раз говорили о собаках.

– Да, – отвечал тот девочке, – у меня тоже есть пёс.

– Курцхаар?

– Нет. – Мужчина полуобернулся, улыбнулся ей. – Французский эпаньёль, есть такая порода, тоже охотничья.

– А какой он?

– Не такой элегантный, как курц, но тоже очень красивый. Среднего размера, длинноногий, длинноухий, чёрно-белый, шерсть такая, словно ему сделали крупную завивку.

– Какой хорошенький! Мы его увидим?

– Нет, он отсюда далеко. Остался дома, в Канаде…

Елена слушала невнимательно, немного отвлеклась на свои мысли. Потому не сразу поняла, о чём говорит Виталий и почему Таня воскликнула:

– Как жаль!

Встрепенувшись, спросила:

– А что такое?

– Мы забираем отца с собой в Канаду, – повторил Виталий. – Мы сами там давно живём: я с женой – дочерью Альберта, – и два наших сына. Мальчики подросли, им такой дед, как Альберт, очень нужен. Он долго упорствовал, оставался здесь один. Ну, не совсем – друзей у него много. Но мы – его единственная семья. А он хоть и молодцом держится, всё-таки стареет… Вот, наконец согласился. Документы уже почти все оформили, через месяц уедем.

Альберт Васильевич и Фрам их встречали вместе. Елена смутилась, когда Таня, даже не поздоровавшись, кинулась к Найдёнышу, обняла его за шею. Но Альберт Васильевич, пожимая ей руку, тихонько сказал:

– Ничего, так и надо…

Потом он поцеловал девочку в щёку, воскликнул:

– Да вы просто красавица, юная леди! Это тебе, Танечка?..

– Семнадцать, – подсказала Елена. – Она уже готовиться в консерваторию поступать.

В это время комнатная дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель, тонко и весело потявкивая, выкатились два щенка. Елена и Таня одновременно ахнули: до чего же они были хороши! Ещё по дороге Виталий сказал, что щенки – девочка и мальчик, и что можно выбрать любого. Таня тут же заявила: «Мальчика!» Конечно, ей хотелось второго Фрама. И теперь она мгновенно подхватила на руки одного из щенков – точную копию стоящего рядом Фрама-отца. Коричневая головка с висячими шелковистыми и тоже коричневыми ушками, и мраморное тельце. Даже мраморный треугольничек на шоколадной шейке был точно такой же! Второй щенок был немного другой окраски: почти весь коричневый, только бока и ноги крапчатые.

– Вот этого! – сказала Таня восторженно, а потом, спохватившись, добавила, – Если можно?

– Отлично, – кивнул Альберт Васильевич. – Это прекрасная девочка.

– Девочка?

Голос у Тани растерянно дрогнул, но щенка она не отпустила. Она полюбила его с первого мгновения, как только прижала к себе. Он сразу же стал её, только её!..

– Значит, девочка, – кивнула она. – А имя у неё уже есть?

– Пойдёмте в комнату, – пригласил хозяин. – Я вам всё расскажу.

Стол уже был накрыт: стояла бутылка красного вина, нарезанные колбаса, копчености, даже бутерброды с икрой. Альберт Васильевич спросил, можно ли налить Тане: вино полусладкое, хорошее, лёгкое… Елена разрешила немного. После первого тоста он дал им полную инструкцию. Для маленькой собачки уже были выправлены все документы, где указана её родословная в пяти поколениях. И её имя.

– Элизабет-Надин-Белльфонтэн, дочь Надин-Шарлотты-Берилл и Фрама-Блисси-1-Дюка. Надин – это имя матери нашей малышки. Оно обязательно повторяется вторым в именах всех её детей. Так положено породистым элитным собакам. Но вы можете звать её, как сами захотите. Например, Бетти, по первому имени, или Белла – по третьему.

Танюша промолчала, но по чуть сдвинутым бровям дочери Елена догадалась, что та уже выбрала имя своей собаке. Однако почему-то не сказала, утаила.

Альберт передал им все документы и листочек бумаги, где был записан какой-то адрес.

– Это очень хороший клуб собаководства, недалеко от вас. Вы пойдёте туда со всеми документами, щенка зарегистрируют и включат во все обязательные программы. Она вас прославит, вот увидите. И материально поддержит.

– Но мы не охотники и вряд ли ими станем, – сказала Елена.

Альберт Васильевич засмеялся.

– Знаю, знаю. Что ж, для собак этой породы существуют два вида состязаний, я вам когда-то уже говорил. Одни становятся лауреатами выставок, другие – победителями полевых испытаний. Значит, ваша Элизабет станет участвовать в выставках. Это тоже хорошо. А вы будете с ней побольше гулять, у вас рядом такой прекрасный лесопарковый массив. Но главное, вы её будете любить, я в этом нисколько не сомневаюсь. Для собаки ведь это самое главное.

Таня вдруг спросила:

– А там, куда вы уезжаете, в Канаде, Фрам будет охотиться? Там есть где?

Ответил Виталий, успел первым. Они уже пили чай, и он сидел с ними за столом. Елене показалось, что ответил поспешно, словно продолжая какой-то прежний, им не известный разговор или спор.

– В Канаде охота очень популярна! А Фрама с нетерпением ждут в самом элитном клубе. И его хозяина, конечно, тоже. Там есть места просто первозданных лесов. Причём природа та же самая, что здесь. Знаете такую бардовскую песню: «Над Канадой небо синее, меж берёз дожди косые. Так похоже на Россию…»

– Только всё же не Россия, – закончил Альберт Васильевич.

…Десять лет назад всё это происходило, а вот стала Елена вспоминать, и такие припомнились подробности, детали… Как щенок, опущенный Таней на пол, первый раз побежал по квартире, очень ловко – со второго раза, – запрыгнул на диван и сел в такой же позе, как когда-то сидел Фрам. Только взрослый пёс выглядел элегантно, а этот – забавно.

– Как же ты её решила назвать? – спросила дочку Елена.

– Найда! – ответила Таня очень решительно, словно боялась возражений. – У неё ведь второе имя Надин? И потом – она дочка Найдёныша. Значит Найда.

* * *

Какая она была забавная, эта маленькая Найда! А теперь у неё самой скоро появятся щенки. Они тоже, конечно, будут и весёлыми, и игривыми. Но вот врождённые охотничьи инстинкты, сохранятся ли они у них? Найда ими обладала. Елена прекрасно помнила ту единственную настоящую «охоту» своей собаки.

Однажды ей позвонила сокурсница по консерватории.

– Ленка, у нашей Доры Семёновны скоро юбилей, 80 лет! Представляешь!

Дора Семёновна была ведущий преподаватель их курса. Маленькая, худенькая, энергичная и острая на язык, строгая и требовательная. И очень любимая всеми студентами. Сокурсница рассказала, что Дора Семёновна теперь живёт на очень скромную пенсию, сама отметить свой юбилей не может. Но Миша Гутников, тоже их студент, а нынче довольно обеспеченный предприниматель, предложил собраться у него на даче, поздравить старушку, погулять. Да и просто встретиться – все давно не виделись. Курс у них был небольшой, некоторые ребята разъехались по другим городам и странам, так что соберутся человек десять. Елена с радостью согласилась.

Михаил повёз Дору Семёновну к себе на дачу на машине, прихватив ещё двух однокурсниц – помогать готовить, накрывать столы. Остальные семь человек встретились на пригородной платформе, поехали электричкой до станции Введенки, а там через посёлок, поле и лесопосадку пошли к даче: один из их парней знал дорогу.

Шли по негустой лесной посадке, вдоль берега реки, веселились, болтали. У Елены и само по себе настроение было отличным: словно вернулась молодость. А ещё она радовалась, что взяла с собой собаку. Найда просто вырвалась на свободу! Носилась между деревьями петляя, как заяц, выбегала в поле и мчалась огромными прыжками настолько красиво, что друзья охали, а кто-то восторженно сказал:

– Как в кино!

Забегала мимоходом в воду, плескалась, фыркала, выскакивала на берег, отряхиваясь и повизгивая от удовольствия. А в одно место – заболоченное и поросшее камышом, – нырнула надолго. Вся компания остановилась, поджидая собаку, но та почему-то долго не выходила, доносилось сильное шуршание травы и плеск. Елена вдруг испугалась:

– Может, она увязла в болоте? Надо ей помочь!

Но один из ребят, Виктор, уверенно покачал головой:

– Тихо, не мешай ей! Она охотится!

Шуршание и возня стали сильными, близкими, и вдруг из осоки прямо на них выскочила огромная рыжая ондатра. Это потом тот же Виктор сказал им, что это водяная крыса-ондатра, тогда сразу ни Елена, никто другой зверя не узнали. Только вскрикнули от неожиданности… Сразу за ондатрой выпрыгнула Найда. Она вертелась вокруг своей добычи так ловко, что ондатра не могла уйти ни вправо, ни влево – только вперёд, прямо под ноги стоящей группки людей. При этом собака не лаяла, не визжала: молча делала своё дело – умело, профессионально! Ну прямо бери добычу, вот вам она! Правда, такого зверя голыми руками не возьмёшь… Виктор потянулся за толстым суком, но тут женщины испугано закричали, заверещали, Елена ухватила Найду за поводок, оттащила. В общем, дали ондатре уйти.

– Эх, – сказал с досадой Виктор, – какой прекрасный мех отпустили! А главное, собаку обидели!

Елена тащила Найду на поводке: та всё рвалась вернуться к камышам, скулила. И потом весь этот день и ещё несколько следующих демонстративно игнорировала подлизывающуюся к ней Елену: отворачивала голову, а то вообще вставала и уходила, не давая себя ласкать. И правда, обиделась! Долго не мог успокоиться и Виктор. Уже и пиршество было в разгаре, и разговоры шли совсем о другом, но как только его взгляд падал на Найду, он тут же с упрёком выговаривал Елене:

– Какая собака! Каких кровей! Это же надо – без натаски и обучения так охотиться! Почуяла зверя, выследила, профессионально загнала… Эх! А ты её в «дивантерьера» превратила!

Наверное, он был прав, но ведь сколько других пород собак просто живут в городских семьях, а не «работают» по своему назначению: сторожевые, бойцовские, ищейки… А врождённые инстинкты у Найды и в самом деле были превосходные. Хотя бы ловля летающей тарелки… Давно, когда Танечке было лет шесть, Елена купила ей красный, из толстой эластичной пластмассы диск – «летающую тарелку». Одно лето они играли им, бросали друг другу, ловили. На следующее лето увлеклись бадминтоном, а о тарелке больше не вспоминали. Она осталась лежать на антресолях вместе с другими невостребованными детскими игрушками. А потом Елена увидела в одном американском фильме, как такую точно тарелку ловит собака: хозяин бросает, тарелка летит, планируя, а охотничья собака бежит и ловко, в красивом прыжке, хватает зубами тарелку ещё в воздухе. Она даже запомнила, что тарелка называлась «фрисби». И подумала: «Вот здорово! Может и у Найды так получится?» В фильме собака была другой породы, сеттер, но ведь тоже охотничья…

Она достала тарелку, смыла с неё вековую пыль и взяла, когда повела собаку гулять. Годовалая Найда была весёлым, неугомонным подростком, бегала, прыгала вокруг хозяйки, словно чуяла, что ей приготовлена новая забава. Елена примерилась: отлично, рука помнила нужное движение. Тарелка полетела, планируя почти так же, как в том фильме. И Найда рванула следом, нагнала, взлетела в воздух, вытянув гибкое длинное тело, и поймала тарелку! Да не просто поймала: развернулась, побежала к хозяйке, держа «фрисби» в зубах, и отдала той прямо в руки! Елена охнула от восторга. И не только она: рядом раздались вопли восхищения, и несколько ребят, играющих в этот летний день во дворе, подбежали к ним… С этого первого броска началась целая эпопея верной дружбы Найды и Елены с дворовой детворой.

Ребята

Ноябрь стоял слякотный, но довольно тёплый. Гуляя с Найдой, Елена уже не давала ей подолгу бегать, всё больше водила на поводке. Старалась выводить её в такое время, когда не гуляли другие собаки. Найда ведь дружила со всеми, очень любила играть, особенно с резвой боксёршей Демой и красавцем чёрным терьером Флэшем. Они подолгу бегали друг за другом, прыгали. Но теперь ей этого не стоило делать. Так же, как и ловить «фрисби». Все ребята во дворе знали: Найде нельзя бросать тарелку, потому что она ждёт щенков. От этой новости детвора была в восторге, кое-кто уже уговаривал родителей взять щеночка, когда он родится…

За последний месяц Елена почитала специальную литературу по беременности и щенности собак. Да и Мария Ананьевна много ценного ей рассказала. И отговорила вызывать ветеринара для принятия родов.

– Знаешь, сколько на дом вызвать его стоит? Ого! Да ещё на такси его сюда привези, обратно отправь. У тебя деньги лишние, что ли?

– Нет, – покачала головой Елена, – лишних не водится. Но ведь такое серьёзное дело! Не дай Бог что с Найдой… Я откладывала на поездку к Тане…

– Вот и съездишь к дочери, – решительно отрезала соседка. – А мы с тобой и сами роды примем, не велика наука.

– Я боюсь, – откровенно призналась Елена.

– Да ты мне будешь только помогать, я всё сама сделаю. Знаешь, сколько при мне щенков родилось? То-то… А ветеринар, даже если ты договоришься с каким, он ведь сидеть заранее у тебя не станет. А когда позвонишь – пока соберётся, приедет, может и опоздать. А я рядышком, в соседнем подъезде. Как время подойдёт, при тебе буду.

Так и решили.

Елена приблизительно высчитала время, когда Найда должна рожать. Оно приближалось. Однажды утром она увидела, что собака лежит на диване, раскинув лапы, и, скуля, смотрит на свой большой живот. А живот шевелится – ходит ходуном! Елена – к телефону!

– Мария Ананьевна, щенки шевелятся!

Соседка тотчас пришла, посмотрела, кивнула:

– Всё, дня через три родит. Ты эти дни не давай ей никакого мяса, нельзя. Приготовь сменные подстилки, салфетки, йод, ножницы, нитки – чтоб всё было под рукой. Будет часто проситься на двор. Выводи. И следи: как только живот опустится, Найда начнёт скулить, место себе искать, рыть лапами – зови меня.

Боялась не только Елена, но и собака тоже. Две последние ночи просилась к хозяйке в кровать. Она пускала, прижимала горячее тельце к себе, гладила, приговаривая:

– Всё будет хорошо, малышка, скоро деток своих увидишь, оближешь, накормишь…

Роды начались вечером. Мария Ананьевна сразу пришла, некоторое время посидела с Еленой, устраивая стонущую Найду. Однако через время собака успокоилась и даже заснула.

– Я что, ошиблась?

– Не ошиблась, всё верно. Но собаки, как женщины: одна быстро рожает, другая долго. Молоденькие девчонки знаешь, как «отстреливаются»? Только успевают их до роддома довезти! А старородящая и по двое суток ходит, мучается. Вот и Найда у тебя вроде такой. Может, и несколько часов будет маяться.

– Что же делать?

– А ничего. Ждать. Спит сейчас, вот и хорошо. Я побегу пока, своих оглоедиков мохнатых накормлю да выведу. Потом снова приду. Не переживай!

Елена осталась одна, села в кресло рядом с Найдой, включила ночник, взяла книгу. Но не читалось. Собака спала на специально приготовленной подстилке, тихонько потявкивая во сне. Что-то ей снилось… Женщина и не заметила, как стала вспоминать…

В её детстве двор был многолюдный, дружный. Район называли «престижным центром», однако люди обитали здесь достаточно простые. Неподалёку располагались два небольших предприятия: чулочная фабрика и один засекреченный завод. Однако все знали, что там изготавливают какие-то особенные детали для военных самолётов. Потому в домах, образующих двор, жили в основном те, кто там работал. Инженеры, мастера, техники, рабочие… Тёплыми вечерами мужчины играли в домино за столом под дубом – уже тогда большим. Женщины выбивали дорожки, развешивали на верёвках бельё, обсуждали житейские проблемы, громко учили уму-разуму детей – своих и чужих. Ходили друг к другу на праздники и дни рождения, занимали до получки деньги, из ближайшего детсадика часто приводили не только своего ребёнка, а и нескольких соседских. Детвора – её было много, – играли все вместе, не разделяясь на компании. Ну, может, иногда, на мальчиков и девочек. Мальчишки гоняли на самокатах и велосипедах, если обладатели этих редких машин не жадничали. Девочки расстилали под густыми кустами коврики и играли в дочки-матери. А вот в казаки-разбойники, догонялки и выбивалки носились все вместе…

Таким остался в памяти Елены двор её детства. Тогда она была со всеми и такой, как все. Но уже классу к шестому отошла от дворовых игр: занятия в музыкальной школе занимали всё свободное время. А если его немного оставалось – увлечённо читала книжки. К окончанию музыкального училища и поступлению в консерваторию она уже почти никого и не знала во дворе. А тем более в поздние, новые времена. Ровесники разъехались. Немногие, кто разбогател – в дальние страны или элитные коттеджи. Те, кто обнищал, – продавали квартиры, покупали себе жильё поскромнее, на окраинах города. В их комнаты, делая хорошие ремонты, вселялись другие, незнакомые люди. У подъездов стояли автомобили: в основном, правда, отечественные, но попадались и крутые иномарки. Фабрика и завод много лет не работали, и люди устраивались, как могли. В основном, челночничали: возили товар из других мест и перепродавали на ближайшем рынке. И хотя год назад заработала и фабрика, и завод, купленные новыми владельцами, мало кто вернулся туда: люди привыкли к «рыночным» отношениям, к «рыночной» жизни.

Проходя через двор, Елена иногда припоминала во встречной располневшей женщине «Люду» или «Зину», здоровалась. А иногда какой-нибудь хмельной, обрюзгший и седой мужчина окликал весело: «Ленок, не узнаешь, что ли?» И она в самом деле узнавала – с трудом, – задиристого мальчишку, с которым лазила по деревьям и который ей даже нравился… Стариков, которые сейчас почти не сидели на лавочках у подъездов – так, очень редко, – она не узнавала совсем. А ведь это были родители её друзей детства.

В самые трудные годы дети почти исчезли со двора. Одно время Тане даже не с кем было играть. Правда, она особенно и не была «девочкой улицы»: как и мама, занималась музыкой, читала книжки. Но когда дочка уже была девушкой, Елена заметила, что ребят стало больше. Как-то шла в воскресный день через двор и обратила внимание: вокруг бегают мальчишки и девчонки лет от пяти до десяти. Именно эта детвора и подбежала к ней, когда она первый раз бросила Найде летающую тарелку.

Человек семь-восемь обступили женщину и собаку, а голубоглазый мальчишка лет десяти громко закричал:

– Вот здорово! А можно я брошу?

– И я, и я!.. – тут же стали просить другие дети.

– Хорошо. Только по очереди. Ты, Даня, первый.

Этого голубоглазого, с волосами золотисто-пшеничного цвета она единственного знала по имени. Потому что с утра до вечера под окнами раздавался такой же громкий голос его бабушки. «Даня, домой!» – звала она. Или: «Даня, не бегай!», «Даня, не лазь!», «Даня, не трогай!» А мальчишка домой не спешил, с дерева слезать не торопился, бегал, падал, сдирал колени и снова бегал. Теперь же Елена положила ему в ладонь пластмассовую тарелку, показала, как держать, как размахиваться. Даня бросил, тарелка полетела криво, пошла к земле ребром, но Найда, умница, всё равно схватила её зубами на лету. Дети закричали восхищённо, стали один за другим бросать. Играли целый час. Кто-то ушёл, но подходили другие ребята. Всем было интересно, и Елене тоже. А Найде так даже полезно. Ведь ей необходимо во время прогулок много бегать. А тут ребята так её загоняли, как никогда самой Елене не удавалось.

С того дня и пошло. Елена выходила с собакой во двор, а там их уже поджидала довольно большая компания. Каждый хотел бросать тарелку первым, потому она вспомнила считалочку из своего детства: «На золотом крыльце сидели…» Выходило по справедливости. Поначалу ребята так вошли в азарт, что – то один, то другой – стали прибегать к её квартире, звонить и спрашивать: «А Найда выйдет гулять?» Словно Найда была их подружкой! Пришлось Елене провести с ними беседу, объяснить, что они ей мешают делать взрослые дела, что с собакой она выходит гулять тогда, когда это нужно по расписанию… Ребята-школьники сразу стали звать её по имени-отчеству, но были малыши по шести-семи лет. Те поначалу говорили «тётя Лена». Она не возражала, но вскоре и они, подражая старшим, привыкли к «Елене Владиславовне», хотя не так легко это было произнести.

Кончились летние каникулы, теперь бросание тарелки продолжалось в основном по выходным дням. Но потом пришло время слякоти и холодов, игра прекратилась. Но не прервалась дружба Елены с ребятами. Когда она шла через двор, сразу несколько голосов окликали её:

– Елена Владиславовна, здравствуйте!

И она отвечала, обязательно называя детей по именам:

– Здравствуй, Анечка… Здравствуй, Миша… Здравствуй, Даня… Здравствуй, Олег… Здравствуй, Диана… Здравствуй, Ираклий… Здравствуй, Павлик…

Ребята подбегали, рассказывали:

– А мы сегодня контрольную писали!.. А у нас спортивные соревнования были!.. А я теперь на танцы хожу…

Девочки, да и младшие мальчики брали её за руку, провожали к подъезду, ждали, когда она выйдет с Найдой. Гладили собаку, угощали её печеньем, ещё чем-то… С Еленой стали здороваться родители детей, их бабушки и дедушки. За полгода она узнала многих людей во дворе, а её, казалось, знают все.

Когда пришла весна, наступили тёплые сухие дни, вновь стала летать над спортивной площадкой тарелка, которую Найда всё чаще и чаще брала в прыжке на лету. Потому что многие ребята бросали «фрисби» уже очень умело. А когда наступили вновь летние каникулы, Елена предложила своим юным друзьям:

– Давайте устроим настоящее соревнование? Определим чемпиона по бросанию тарелки!

Дети были в восторге. Два мальчика, Остап и Антон, занимались в спортивных школах – хоккеем и футболом. Вместе они разработали правила, составили список «спортсменов». Желающих набралось больше 20 человек. Пришлось разбить их на две возрастные группы – старшую и младшую. Каждому участнику давалось две попытки, в каждой попытке – по десять бросков. Каждый удачный бросок, при котором Найда поймает тарелку на лету, не дав ей упасть, – очко. Те, кто наберут больше очков, выйдут в финал. Таких будет по три человека из каждой группы…

Соревнования шли целое лето. Найда хоть и была неутомима, всё же Елена позволяла собаке за одно гуляние ловить только по две попытки. Некоторые ребята уезжали отдыхать с родителями, надо было дождаться их возвращения. Некоторые, начав бросать неудачно, прекращали попытки, пропускали несколько дней, готовились. Елена завела блокнот и всё чётко отмечала. В конце-концов все ребята использовали свои попытки, были подсчитаны очки, выявлены финалисты. Определили время финальных соревнований: воскресенье в середине августа. День выдался отличный, солнечный и безветренный. Собрались болельщики из тех ребят, кто до финала не дошёл, пришло много родителей. Каждый удачный бросок вызывал вопли восторга и хлопки. Чемпионами в обеих группах стали девочки – Диана и Аня. Вторые и третьи места у старших завоевали Остап и Даня, у младших – Миша и Владик. Всем было весело, радостно, а Найду просто закормили сладостями. Елена объявила: завтра, у себя дома, она устраивает банкет в честь победителей, впрочем, приглашаются и другие участники соревнования…

С этого банкета всё и пошло: у неё дома стихийно организовался дворовой детский клуб. Ребята, конечно, готовы были бегать к ней каждый день, потому ей пришлось чётко их ограничить. Дважды в каждые из каникул – осенние, зимние, весенние. Летом чаще. Исключения делались для ненастных воскресных дней. Бывало, в сильные морозы или нудный холодный дождь кто-нибудь из детей звонил ей в дверь:

– Елена Владиславовна, можно к вам, порисовать?..

– Хорошо, – говорила она, – кто там ещё из ребят есть, зови…

Елена купила полтора десятка альбомов для рисования, разноцветных маркеров, и дети – старшие и младшие, – охотно рисовали, рассевшись у неё за столом, у крышки пианино, на диване. Найда обязательно втискивалась на диван между ними, клала кому-то голову на колени. Она тоже любила всех этих девчонок и мальчишек.

Татьяна, смеясь, прозвала мать «пионервожатой». Елена и сама удивлялась такому повороту в своей жизни. Она, конечно, всегда занималась с детьми, но это были индивидуальные занятия – с каждым ребёнком отдельно и конкретно музыкой. Здесь же – совсем другое. Никто из этих ребят не ходил в музыкальную школу, и она не воспринималась ими как учительница. Только как старший друг. Этим и хороши были их отношения. Дети рассказывали ей буквально всё. Например, как папа, который с ними уже не живёт, колотил в дверь, ругался – хотел забрать к себе дочку, а мама вызвала милицию, и милиционеры приехали, надели на папу наручники… Или о том, как мама дружит с соседкой, а та пьяница, у неё забрали ребёнка в детдом, а мама от неё приходит тоже выпившая… Или что папа теперь уже не работает на рынке грузчиком, потому что поссорился со своим хозяином-негром, дал тому в морду и теперь ищет новую работу…

С удивлением Елена осознала, что процентов семьдесят ребят их двора имеют неполные семьи. Чьи-то родители в разводе, кто-то вообще не знает своих отцов от рождения, у нескольких ребят папы умерли. Девочка Аня весело сообщила, что у неё уже третий папа. «И все Сергеи!» – добавила с гордостью. А одного парнишку, Артёмку, отец и бабушка отсудили у матери, та уехала совсем из города, и два года мальчик её не видел. Антон жил у бабушки с дедушкой, родители были на заработках в Польше …

Были во дворе и другие дети, которых возили в престижные школы на иномарках. Две девочки и один мальчик постоянно гуляли с гувернантками. Но, что интересно, играла на улице вся детвора вместе, без сословного различия – и «богатые», и «бедные». Гоняли по площадке мяч, катались на качелях, бегали в прятки и догонялки или просто сидели в беседке, болтали. И, конечно, бросали Найде тарелку. Эти ухоженные дети тоже подбегали к Елене здороваться, тоже о чём-то ей рассказывали. Вот только к ней домой они не ходили – видимо, их не пускали родители. Впрочем, поначалу далеко не всем детям разрешали бывать у неё. И Елена прекрасно понимала родителей: время шло странное, неспокойное, наружу повылазили разные сектанты, извращенцы, многие из которых нацеливались именно на детей. Родители опасались: какая-то женщина ни с того ни с сего завлекает к себе ребят… Она сама говорила таким детям: «Раз не пускают, значит так надо. Слушайся маму и папу». Но теперь таких опасений у жителей двора не осталось – всё-таки уже девять лет детвора бегала к ней в гости. Третье поколение. Первые её друзья, вырастая, ходили к ней реже, потом совсем престали – появились другие интересы. Но им на смену подросли другие мальчишки и девчонки.

Елена сама привыкла к этому общению, к этой дружбе. Ведь, когда всё началось, Таня уже училась в консерватории, была сильно загружена занятиями. Со второго курса стала принимать участие в различных концертах и конкурсах. На четвёртом курсе выиграла международный конкурс пианистов во Франции, получила грант на продолжение обучения в Парижской консерватории. Год Татьяна прожила в Париже. Сначала ей помогли устроиться жить в одну французскую семью, но очень скоро она познакомилась с четой русских, потомков первых эмигрантов. Пожилые супруги жили одни в своём доме и сами предложили Танечке перебраться к ним. Она полюбила этих людей, а они полюбили её. Супруги были глубоко верующие, Таня стала ходить с ними в православную церковь, приняла крещение. Ведь, как и многие её сверстники, она не была крещена в детстве – в то время большинству родителей просто не приходило в голову совершать подобный обряд.