Текст книги "Ночные тени (сборник)"

Когда через час капитан вышел от пожилой женщины, он знал, на первый взгляд, не больше прежнего. Людмила Семёновна, одинокая пенсионерка, свою скромную, но изолированную одинарку в институтском доме получила за долгую безупречную службу. Она дружила со своими бывшими «клиентами» – профессорами, доцентами, они тоже относились к ней уважительно, приветливо. Когда Спольники уезжали навестить сына на другой конец света, без колебаний оставили ключи Людмиле Семёновне. Она была рада услужить, а когда Леонид Григорьевич извинялся, что причиняет ей беспокойство, искренне удивилась: какие же это труды, на своей лестничной площадке! И от денег предлагаемых отмахнулась: «Нет, нет, не обижайте меня!» Тогда Римма Михайловна сказала: «Ладно, Люся, мы вам привезём подарок из Америки». И точно, привезли отличный халат – такой красивый, тёплый, мягкий, удобный! Да вот, как оказалась, подарка-то она и не заслужила…

Людмила Семёновна очень сокрушалась. И оттого охотно и подробно рассказала Антону о своих догадках. Впрочем, это уже было в той тоненькой папке, которую он взял у Лоскутова. Но капитан внимательно выслушал женщину ещё раз.

Пока Спольники не приехали и не обнаружили, что у них произошла кража, она об этом и не догадывалась. Каждый день ненадолго заходила в соседскую квартиру, кормила попугайчиков, раз в три дня поливала цветы. А ещё иногда протирала пыль на шкафах, по собственной инициативе. Никогда ничего не вызывало у неё подозрения: все вещи лежали на местах, не тронутые, не сдвинутые… Но вот был один случай, о нём она и вспомнила, когда обнаружилась кража.

В один из дней Людмила Семёновна была очень занята: пошла со своими болячками в поликлинику, да и застряла там – у одного врачебного кабинета, у второго… Вернулась домой утомлённая, прилегла отдохнуть, да и заснула. А проснулась – уже началась очередная серия бразильского сериала, она их все с удовольствием смотрит. Так и получилось, что пошла полить соседские цветы лишь поздно вечером. Птицы уже сидели по своим ночным местам – Людмила Семёновна к их повадкам пригляделась. Потому она кормить их не стала, а решила сделать это утром пораньше.

Давно у неё вошло в привычку просыпаться рано, часов в пять. Так было и в то утро. Умылась, оделась и сразу пошла кормить птиц – жалость её томила, как же, вчера оставила их голодными! Стала отпирать ключом двери Спольников, а они – открыты! И одна, и вторая… Людмила Семёновна с испугу даже не подумала, что в квартире может кто-то быть – забежала, огляделась. Слава Богу, всё в порядке, всё на местах. Сердце начало успокаиваться, биться медленнее. Она тоже уже медленно обошла квартиру. Да, ничего не тронуто: вот и лейка для поливки цветов там, где вчера оставила, и шторы задёрнуты, и на кухне всё на месте…

– Вот склероз! – воскликнула женщина, и, ослабевшая от переживаний, опустилась в кресло. – Так и до греха недалеко! Забыла вчера двери запереть!

Она и вправду точно не помнила, чтоб вставляла ключ в скважину, поворачивала его… Потому легко убедила себя, что сама же и забыла закрыть квартиру. Хорошо ещё, что никто этого не заметил! Двери у Спольников прилегали плотно, если не дёрнуть за ручку – не догадаться, что они не на замке. Да кто бы стал дёргать? Сверху всего один этаж, шестой, там две семьи живут – приличные солидные люди…

Людмила Семёновна совсем успокоилась. А через пять минут и вовсе забыла о случившемся. Потому что, выйдя на лестничную площадку, услышала двумя этажами ниже странный шум, голоса. Спустилась посмотреть, в чём дело…

Ну, об этом Антон знал лучше женщины. Он сам был там, в квартире Карамышевый, в то утро. И не дал Людмиле Семёновне попричитать над судьбой несчастных соседей – повернул разговор на другое. Его интересовало: кто ещё знал о том, что она ухаживает за цветами и птицами Спольников, а, значит, вхожа в их квартиру. Людмила Семёновна назвала двух жилиц – пожилых женщин, с которыми дружила. Она не скрывала от них своего поручения, обсуждала приветливость профессорской четы, их скромный быт. Но ни одна из подруг за последние два месяца к ней не заходила, Людмила Семёновна их сама навещала. Да и вообще, приходил к ней в последнее время только племянник, Витёк.

Капитан уже не сомневался: ключ, доверенный Людмиле Семёновне, побывал в чужих руках, с него был снят слепок. Потому подруги, не заходившие к бывшей гардеробщице, его не интересовали. А вот Витёк… Это могла оказаться ниточка, за которую стоило потянуть. Правда, на конце могло ничего и не быть – в этом Антон тоже отдавал себе отчёт.

Сей Витёк обнаружился по недальнему адресу, был симпатичным семнадцатилетним пареньком. Он недавно окончил школу и учиться дальше не собирался. Считал, что занимается прибыльным бизнесом. «Хозяин» фирмы, где он подвизался, имел торговые лотки на всех станциях метро и на центральных улицах города. Витёк на стареньком отцовском «Москвиче» развозил на эти лотки ящики с товаром. Утром и днём – со склада, вечером остатки – на склад.

– А что? – говорил он Антону весело. – Клёвые бабки зарабатываю! А делов всего – крути баранку да ящики тягай! Мне нипочём, Бог здоровьем не обидел.

Антон промолчал. Он знал, что разубеждать этих мальчиков, воображающих себя бизнесменами, бесполезно. Что ему сказать? Что молодость пройдёт быстро, а здоровье подорвать недолго – теми же ящиками? Витёк ему не поверит, такие, как он, не умеют смотреть вперёд.

Парень давно не навещал свою тётю и об ограблении профессорской квартиры не знал. Сейчас, от Антона, услышал впервые. И, казалось, был искренне огорчён.

– Дядя Лёня, небось, в глубоком трансе! Он же своими марками так гордился!

– Ты хорошо знаешь профессора? – удивился Антон.

– А то! Я же жил у тётки целый год.

Когда мальчишка был в шестом классе, его родители по вербовке уехали на год работать за границу. Витька оставили с тётей Люсей. Вот тогда он и подружился с соседями по лестничной площадке, не раз бывал у них в гостях, угощался разной вкуснятиной. А Леонид Григорьевич ему свои марки показывал. И так интересно о них рассказывал, что Витёк тогда тоже решил филателистом стать. От родительских конвертов заграничные марки стал отклеивать и даже пару наборов купил в магазине «Союзпечать». Но, уйдя жить к вернувшимся родителям, скоро охладел, бросил… А теперь профессора ему было очень жаль.

– Такой хороший дяденька, – вспоминал он. – Я-то кто, просто соседский пацан был, а он – учёный. И всё равно, по-доброму ко мне, ласково.

– Значит ты, Виктор, о профессорских марках знал?

– Ну так я ж секрета не делаю! О них много кто знал, в журналах филателистических писали.

– Верно, – согласился Ляшенко, а сам подумал: «Да вот только доступа к ключам у тех, кто читал о профессорской коллекции в журналах, не было». – Но ты мне, всё-таки, Виктор, помоги. Знаешь, никаких зацепок нет, вот за соломинку и хватаешься. Вдруг ты меня на какую-то мысль натолкнёшь…

Когда Антон хотел, он мог казаться таким наивным и неопытным: только-только со студенческой скамьи, первое задание, растерянность… У людей возникало непреодолимое желание помочь начинающему сыщику, непроизвольно появлялись в голосе покровительственные нотки. Вот и сейчас расчёт у капитана был точный: если парень замешан в краже, у него притупится внимание – ещё бы, следователь такой лопух! Если нет – захочется помочь.

– Давайте, спрашивайте! – У Витька и правда появилась добродушно-снисходительная интонация.

– Ты у тёти когда был последний раз?

– Месяца два назад, – пожал плечами. – Или три. Или полтора… Я дни не считаю.

– Это понятно. Но, может, вспомнишь, профессор Леонид Григорьевич с женой уже уехали, или ещё нет?

– Уехали, точно! Тётя Люся ещё говорила, что нужно пойти к ним, цветы полить.

– А что-нибудь ещё о профессорской квартире она говорила?

– Нет… Вроде нет. Да я, господин капитан, и в марках-то не разбираюсь. То, что пацаном собирал немного, так это ерунда, уже и забыл всё. Вот у меня дружок есть, Толик, так тот, да! Большой знаток.

– Толик? А он не знает, случайно, профессора Спольника?

– Нет, откуда! Он и тётку мою всего один раз видел.

– Когда?

– Да вот, в тот раз, о котором вы спрашивали. Мы с ним вместе заходили, я вспомнил.

– Вот как…

Антон «сделал стойку», как породистая охотничья собака, когда берёт горячий след. Кровь прилила к щекам, глаза заблестели, мышцы напряглись. Но внешне с ним произошла совсем иная метаморфоза: он, казалось, расслабился, потерял интерес к разговору. Неторопливо поднялся со скамьи, где они сидели с Витьком: он ведь перехватил парня рано утром, когда тот выбежал из подъезда и направлялся к гаражу во дворе.

– Ты куда сейчас поедешь? – спросил.

– В Западный район.

– Подкинешь до метро?

– Конечно, господин начальник! – Витёк чувствовал себя хозяином положения.

В машине Антон извиняющимся тоном попросил:

– Ты, Витя, расскажи подробно о твоём и Толика приходе к Людмиле Семёновне. Мне ведь о нашей с тобой встрече отчитаться надо. Напишу начальнику рапорт и больше тебя тревожить не буду.

Глупый мальчишка, лихо крутя баранку, покровительственно бросил:

– Ну ладно, сейчас всё хорошенько вспомню…

Толик, приятель Витька, был года на четыре постарше. Он приходился «хозяину» фирмы двоюродным братом, потому занимал солидную должность – завскладом. Загрузив последнюю дневную партию груза, Витёк сказал мечтательно:

– Сейчас отвезу к метро «Научный городок» и заеду к тётке, она там рядом живёт. Классно пообедаю!

– Небось, борщом кормить будет? – спросил Толик.

– Солянкой! А ещё капустой тушёной с мясом и грибами, да булочек своих напекла, очень вкусных… Она звонила мне вчера вечером, звала.

– Хорошо тебе, – позавидовал Толик. – А я тут всухомятку, как в рекламе: сникерс запиваю пепси да заедаю бананом с апельсином. Осточертело!

Витёк даже обрадовался, что может сделать товарищу приятное:

– Слушай, закрывай склад на перерыв, и поехали со мной! Тётя обрадуется, не думай! Пообедаем как следует.

Толик не долго раздумывал. Прихватил тёте в подарок коробку конфет и банку кофе, да ещё бутылочку импортного шампанского. Тётя Люся накормила их вкусно, по-домашнему, до отвала. Она и Толик выпили немного шампанского – лёгкого, сладкого, с привкусом персика. Витёк тоже хотел, но тётя испугалась: «Нет, нет, ты за рулём!» Он не стал её огорчать, хотя в том шампанском и крепости-то никакой.

И вот, как раз, когда парни уходили, и в прихожей прощались, тётя и вспомнила:

– Ох, надо же пойти к Спольникам, цветы полить и Феню с Филей покормить. Сейчас и схожу.

И сняла с гвоздика на двери связку ключей, показала Витьку:

– Вот, Леонид Григорьевич и Римма Михайловна на днях уехали – в Америку, Мишу навестить.

Когда парни ехали в машине обратно на склад, Толик спросил:

– Это что же, соседи в Америку не на совсем укатили?

– Нет, вернутся. Сын у них там, учёный в каком-то научном центре. Звал их насовсем, но старики не хотят, гостить поехали.

Витёк вдруг вспомнил, что однажды заезжал с Толиком на толчок для филателистов. Коллекционеры там покупают марки, обмениваются. Толик тоже тогда сделал тройку обменов, кое-что купил.

– Между прочим, – сказал Витёк, – у профессора клёвая коллекция марок. Да ты, небось, слыхал – Спольник?

– Да, фамилию слыхал. Это, значит, он? – удивился Толик. – А марки свои он что, в Америку увёз?

Витёк сначала растерялся, потом, подумав, покачал головой:

– Нет, вряд ли… Зачем они ему там? Продавать Леонид Григорьевич свои марки ни за что не будет!

… Вот такой тогда у них вышел разговор. Его Витёк и пересказал капитану Ляшенко. А под конец, опять посочувствовав Спольнику, сказал:

– Всё мне дядя Лёня талдычил, когда я жил у тёти: «Учись, Витя, обязательно учись хорошо». Да и сейчас, когда к тётке забегаю и его встречаю, ту же песню поёт: «Учиться надо».

– Так, может, прислушался бы к совету профессора, – бросил Антон.

– Вот ещё! Я когда пацаном у них бывал, Миша аспирантуру кончал, кандидатскую готовил. Как ни приду – он всё пишет, читает! С утра до вечера, ни погулять, ни повеселиться! Тоже мне – жизнь!

– Зато теперь Михаил Леонидович где? А ты?

– А мне и здесь хорошо!

Глава 13

В следующие два дня Антон имел полную информацию об Анатолии Шмелкове. Этот парень был не такой наивны, как его приятель Витёк – хваткий и оборотистый. Но в уголовном деле всё же дилетант, потому сам навёл оперативников на двух главных свидетелей обвинения. Антон специально не стал просить Витька помалкивать и делать из их встречи тайну. Потому парнишка, судя по всему, в тот же день поделился с приятелем новостью: профессора Спольника обокрали, мент уже приходил к нему, Витьку, расспрашивал про тётю Люсю и её вкусные обеды… Толик мгновенно запаниковал и бросился заметать следы. Но Антон уже успел приставить к нему своего «сопровождающего».

О том, что кражу совершил Толик Шмелков, капитан уже знал точно. Сразу после разговора с Витьком он вновь поехал в научный городок, в знакомый дом. И Людмила Семёновна, вспомнив об обеде с племянником и его другом, тут же вспомнила и другое. Сразу же на следующий день после того обеда, к ней зашёл друг Витька, этот парень Толик. Она не ожидала, удивилась. Оказалось, Толик разыскивает её племянника. Тот ему срочно понадобился, а на работе его нет и по домашнему телефону не отвечает. Вот Толик и подумал: вдруг Витёк у тёти? Нет? Очень жаль. Но ничего страшного, он поручит дело кому-нибудь другому. Не могла бы Людмила Семёновна дать ему попить, в горле пересохло… Людмила Семёновна позвала молодого человека на кухню, но он отказался – не хотел разуваться и вообще торопился. Он ждал в коридоре несколько минут, пока она открывала банку консервированного компота, наливала в чашку. Стоял у двери, рядом с гвоздиком, где висела связка ключей от профессорской квартиры…

Оперативник, следивший за Шмелковым, проводил его до одной небольшой мастерской по ремонту замков и изготовлению ключей, а потом в недавно открывшуюся лавку антиквариата. Капитан Ляшенко заглянул самолично в оба эти места. Мастер по изготовлению ключей, бывший одноклассник Толика, не хотел никаких неприятностей на свою голову. Потому сразу и рассказал, что делал приятелю сразу три ключа – да, именно эти самые, он их узнаёт. Толик сказал ему, что это ключи от его собственной дачи. Отец, мол, не позволяет ездить туда без его разрешения, а Толик любит погулять в компании с девочками – вот и сделал тайком оттиск с отцовской связки. А теперь прибегал испуганный: дачу, говорит, ограбили, ты уж, друг, молчи о дубликатах ключей, никому не говори…

Подобная история повторилась и у антиквара. Владелец лавки дружил домами с двоюродным братом Шмелкова – главою торговой фирмы. Поначалу он недоумённо развёл руками: Анатолий просто заходил с поручением от брата. Но когда Антон спокойно объяснил ему, как легко лишиться торговой лицензии, респектабельный человек в дорогом костюме и затемнённых очках побледнел. Антикварная лавка была мечтой его жизни. А сколько денег ушло на приобретение этого помещения – в самом центре города, на его элегантную отделку! И лавка только-только начала набирать известности, престижа… Нет, он не станет всем рисковать из-за глупого мальчишки и его марок. Да, Толик дал ему продать, за определённый комиссионный процент, три редких дорогих марки. Среди посетителей лавки есть и филателисты, а его клиенты – народ состоятельный, любит редкие вещи. Да, он помнит, кому продал, назовёт…

Вот теперь Антон был готов к встрече с самим Анатолием Шмелковым. Он не предвидел трудностей в разговоре с парнем, но всё равно очень волновался. Ловил себя на мысли, что не радуется самому факту почти мгновенного отыскания вора. И даже найденная коллекция марок и скорая радость профессора Спольника не слишком его трогают. Будоражит только одно: видел ли, слышал ли что-нибудь Анатолий Шмелков в ту роковую ночь – ночь ограбления в одной квартире, и убийства – в другой? И поможет ли это доказать невиновность Лидии Карамышевой? Странно, почему так волнует его судьба молодой женщины? Почему так хочется, чтоб Шмелков видел? Да, да, видел убийцу… Антон верил: не может быть случайным такое совпадение – два происшествия в одном месте и в одно время! Это шанс, который судьба даёт Карамышевой.

И вот Шмелков, арестованный, сидит в кабинете у капитана Ляшенко на первом допросе. Когда его ввели, в нём ещё была вальяжность – длинное пальто без пояса, шарф, кожаные перчатки. И, приглушённая страхом, но всё же проступающая на лице уверенность, что деньги брата могут всё… Для Антона он был как открытая книга – и тогда, и полчаса спустя: глупый и жалкий мальчишка, размазывающий слёзы по щекам, жутко боящийся тюрьмы. Воображение у парня, видно, хорошо работало: ещё бы – из рая в ад!

Впрочем, Антон знал: если профессор Спольник удовлетворится возвращением двух украденных альбомов и возмещением стоимости шести проданных марок, то парень может отделаться большим штрафом и условным сроком. А если ещё и поможет следствию… Потому капитан, дав Шмелкову достаточно глубоко погрузиться в пучину раскаяния и страха, бросил ему спасительный трап:

– Думаю, Анатолий, что ты не всё рассказал мне. Было ещё что-то в ту ночь, необычное… Ты мог видеть… Если вспомнишь, очень поможешь мне. А я – тебе. Следствие учтёт.

Зубы у парня стучали, по лицу пробегала судорога, в глазах метался тупой ужас. «Ну, нагнал страху! – сам себе удивился Антон. – Эдак он ничего не вспомнит. Надо успокоить».

Он налил из своего термоса в стакан горячего крепкого кофе.

– Возьми, Толик, попей. И хватит уже дрожать. Что сделал, то сделал. Будем вместе думать, как избавить тебя от самого плохого – тюрьмы. Есть идея…

Шмелков пил кофе. Постепенно зубы его перестали выбивать дробь о край стакана, в глазах появилась мысль. До него дошли слова Антона: тюрьмы можно избежать! И тогда Ляшенко подсказал, подтолкнул его ещё сильнее:

– Ты ведь собирался, уходя, дверь закрыть? Чтоб ещё долго, до приезда хозяев, никто не догадывался о краже? Почему же не сделал так?

Толик поднял на него глаза.

– Да, точно! – Голос его дрогнул от воспоминания. – Выстрел меня испугал.

… В квартиру Спольников Толик вошёл сразу после полуночи. В подъезде и на площадке пятого этажа было тихо. Окна тёти Люси не светились – это он заметил ещё с улицы. Конечно, он собирался побыть в квартире совсем недолго – взять марки и тихо, незаметно скрыться. Но, во-первых, альбомов оказалось много, нужно было выбрать самые ценные. А, пересматривая их, Толик увлёкся – марки были его давней любовью. А потом, когда выбрал два, подумал: а вдруг здесь есть ещё ценности? С громоздкими вещами он связываться не собирался, а вот если бы золото, драгоценности… Всё равно ведь обнаружат, что была кража. Так уж заодно!

Но ничего стоящего он не нашел, только красивую подарочную коробку с серебряными ложками – десертными и чайными. Взял её, положил в рюкзак, где уже лежали альбомы с марками, удобно пристроил на спине. Тут как раз его наручные часы проиграли короткую мелодию. «Половина первого, – подумал он. – Пора уходить». Но напоследок прошёл, светя себе фонариком, вновь в спальню. Вспомнил, что от кого-то слыхал: многие старики прячут драгоценности под матрасами или под кроватью. Вот и решил посмотреть. Как раз тогда, когда, стоя на коленях, он заглядывал под низкую кровать, и раздался выстрел.

У двоюродного брата были телохранители, и Толик не раз с ними посещал тренировочное стрельбище. Так что звук выстрела не мог спутать ни с каким другим. Выстрел, испугавший его, был негромким, но очень ясным. И раздался где-то совсем близко, здесь же, в подъезде. Пробираясь с фонариком по чужой квартире, Толик хорохорился сам перед собой, но напряжение, конечно же, всё время держалось. А тут словно лопнула эта натянутая струна, волною накатил страх. Он вскочил на ноги, бросился зачем-то к оконной шторе, спрятался за неё. Сколько стоял там, унимая колотящееся сердце и вслушиваясь в тишину, не запомнил. Долго. Но всё было спокойно: ни крика, ни топота, ни щёлканья дверных замков. Нервы Толика не выдержали: в два прыжка он оказался у двери, выглянул на лестничную площадку, выбежал. И вот когда стал спускаться, лишь тогда услыхал лёгкое движение внизу. Он замер на полушаге. Но, преодолевая себя, медленно наклонился и глянул в лестничный проём. Там, ниже на этаж или два, стоял мужчина и тоже внимательно осматривался вокруг. Толик видел его лишь мгновение – бесшумно отпрянул назад, вжался в стенку. И ждал, перепуганный, не станет ли тот подниматься вверх. Но через некоторое время уловил почти неслышный щелчок замка.

Как выбежал на улицу, проскочил несколько кварталов, поймал машину и приехал домой, помнит смутно. Уже дома вспомнил, что не запер профессорскую дверь. Стал искать ключи в нагрудном кармане пиджака – и не нашёл. Ждал, что со дня на день обнаружится кража в незапертой квартире – но время шло, всё было тихо, спокойно. И он тоже успокоился. Начал продавать марки.

* * *

Толик так и не смог сказать точно, на каком этаже видел он мужчину. Лестничный пролёт в подъезде широкий, с пятого этажа просматриваются площадки вплоть до первого. А парень был перепуган вусмерть – не до того, чтоб считать этажи!

Антон был разочарован. Сам он не сомневался: Толик видел убийцу. Ведь никто из жильцов подъезда и носа не высовывал из квартир в ту ночь, в районе половины первого – часа. Об этом есть показания ещё в том, первом деле – деле Карамышевой. Половина первого ночи – вот почти точное время выстрела, а, значит, и убийства, поскольку стреляли в квартире Карамышевых один раз. А мужчина вышел на площадку вскоре после этого. Убитый не мог этого сделать. Значит – третий участник драмы. Он был! Антон всегда об этом догадывался, а теперь знал точно.

Если бы Толик точно видел, куда, в какую квартиру вошёл мужчина, Антон бы вернул дело Карамышевой на доследование. И даже без признания Лидии добился бы её оправдания. Но сейчас так сделать невозможно. Показания Шмелкова будут иметь значение и весомость только если Карамышева признается: она была не одна, стреляла не она, а тот, третий…

Захочет ли она признаться? Один раз ведь уже отказалась… Но сейчас ситуация изменилась. Лидия Карамышева в тюрьме вот уже… сколько? Полтора месяца! А этого мало не покажется! Ох, нет – не покажется! И теперь, возможно, Антон сумеет её уговорить открыться. В свете новых объявившихся обстоятельств.