Текст книги "Королева Марго пенсионерка"

            Зрелище с завораживающими картинами утреннего и вечернего неба, как и собирание фарфора – мой «пунктик». Он тоже из моего детства. Да, что говорить, как сказал, кто-то из умных и знаменитых: все мы родом из детства.

            В нашем доме практиковались совместные обеды. Обязательно в большой комнате, за большим круглым, правильно сервированным столом, покрытым красивой белой с маминой вышивкой по кругу скатертью, с такими же вышитыми салфетками, со старинным старым супником. Родители с определённого возраста учили нас правильно употреблять вино, ликёр, коньяк. Благо тогда в стране были прекрасные крымские, молдавские, армянские, да и ростовские вина. Поэтому попав в семью мужа, я удивлялась, почему надо второе блюдо есть из тарелки, предназначенной для первого, споласкивая её для этого под краном.

            Так что второй мой пунктик, я передала и своим детям. И в их семьях правило – употреблять пищу из изящных тарелок, чашек, супниц. Они привозят со всех стран, где бывают и дарят мне необычные, красивые штучки для сервировки стола. И этой всей красотой мы пользуемся, а не просто собираем. Все родные и близкие знают, что я могу простить любую оплошность, не заметить испорченного крана или поломанных очков, но моя нервная система не выдержит, если на моих глазах разобьется красивая фарфоровая вещица. Я могу реветь часами и разбитую драгоценность не забуду никогда.

            Вот эту чашку из Стаффордширского фаянса преподнёс мне в подарок отец Миши. Вторая такая же у меня на даче. Они сделаны на частном английском заводике. Много любимых и дорогих моему сердцу фарфоровых штучек стоит в красивых горках на даче. Но и здесь в московской квартире есть на что посмотреть.

            Сегодня, из-за серых плотных облаков солнышко не показалось. Одевшись соответственно похоронам, я поспешила к моргу. Вместо венка со стандартным набором слов, я купила большую охапку тюльпанов, которые очень любила Люда.

            Март в Москве, это ещё не совсем весна. И хотя нас природа порадовала тёплой погодой на международный женский день, сегодня, одиннадцатого марта, пошёл снег. Пушистый, мягкий снежок. Хорошо, что не дождь со снегом и ветром, как это всегда бывает, когда нужна, просто необходима хорошая умеренная погода.

            Похоронили мы Людочку на Митинском кладбище. Приехал весь коллектив её салона. Из мужчин был только мой Олег. Он принёс красивую корзину с цветами. Бросив ком земли на опускающийся гроб Люды, закуривая сигарету, он пошел к автобусу. Свежий холмик я обсыпала чуть распустившимися тюльпанами. Девочки установили фотографию Люды, на которой она была молодой, красивой с пышными чуть волнистыми волосами. Постояв ещё немного мы, заплаканные и расстроенные двинулись по направлению к автобусу.

            Отойдя на приличное расстояние от места захоронения, я обернулась и с удивлением заметила, что около обсыпанного цветами холмика стоял мужчина, в руках его алели две гвоздики. Постояв немного, он наклонился и положил их около фотографии Людмилы. Я быстро отвернулась, решив, что это Никита. Он каким-то образом узнал о смерти Люды и приехал проводить её в последний путь.

– Что такого, я тоже узнала о гибели подруги из передачи по телевизору.

– Что вы сказали? – обратилась ко мне Алевтина, рядом с которой я шла.

– Аля, вы вчера дозвонились до Никиты?

– Нет, вы сказали, что потом сами ему позвоните.

– Понятно, понятно Алечка, а почему не пришёл ваш слесарь?

– Слесарь? Какой слесарь? – Аля удивлённо взглянула меня, – я не знаю никаких слесарей.

– У вас, что сантехника никогда не ломалась? – удивилась я.

– А, вы это имеете в виду! Так Людмила Викторовна с фирмой по договору работала, разные слесаря приходили. Заявку делаем и всё. А что такое?

– Понятно, подожди…– тут я увидела вышедшего из ворот кладбища мужчину. На мгновение он остановился и чиркнул зажигалкой, закуривая сигарету. Думая, что это Никита, я быстрым шагом направилась к нему. Но мужчина, увидев приближающуюся мою фигуру, стал незаметно прибавлять шаг. Я побежала за ним.

– Никита, Никита, – кричала я ему, но он, не оборачиваясь, убыстрял свой ход.

– Никита! – я дотронулась до куртки мужчины. Он остановился и, вынув сигарету изо рта, тихо ответил:

– Женщина, вы ошиблись, я не Никита!

– Подождите, я видела, как вы положили на могилу Людмилы цветы! – я опять попыталась остановить его, схватив за рукав куртки. Но он резко одернул мою руку и тихо, но твердо произнёс:

– Положил, но вы ошиблись, я не Никита.

            Отвернувшись от меня, он быстро пошёл к стоящей на обочине легковушке, открыв переднюю дверь, нагнулся к водителю, видно договариваясь с ним о цене и маршруте поездки. Пока он садился в неё, пытаясь закрыть за собой дверцу автомобиля, я успела ему крикнуть, что завтра в девять утра буду у могилы.

– Ради памяти Людмилы, вы обязаны прийти, мне есть, что вам сказать!

            Машина не успела тронуться с места, как вдруг, за моей спиной возник здоровенный парень, который легонько отстранил меня в сторону. В это же время, легковушке перегородила дорогу иномарка. Кажется, «Мазда» из неё выскочили двое парней в кожаных почти одинаковых куртках, не церемонясь, вытащили пассажира и усадили в свой автомобиль. Один из похитителей сел за руль, а двое других с предполагаемым мной Никитой сели на заднее сидение. Машина быстро умчалась в сторону области.

– У 324 ВК 155, – машинально я прочла номер машины, не успев запомнить его.

– Марго! Что случилось? Что происходит? – запыхавшийся Олег резко дотронулся до моего плеча и испуганно стал закидывать меня вопросами!

– Ой! Господи! – Вскрикнула я от неожиданности, – испугал как! Ой! Номер!

– Какой номер? – удивлённо спросил Олег.

– Ты слышал я, вслух прочла номер! «У», а дальше? – громко спрашивала я бедного ничего, не понимающего Олега и напрягая свою память.

– Откуда я знаю, как дальше?

– Что ты за человек? Ты подошёл, я номер вслух читала, какой? «У», а дальше?

– Кажется, ты сказала триста сорок два.

– Нет, – ответила я, – триста двадцать четыре. Точно! У меня отличная зрительная память. Кажется, так: «У» триста двадцать четыре… буковки там БК или ВК были, регион точно наш сто пятидесятый или сто пятьдесят пятый. Олег, ты всегда так, как гаркнешь, всё из головы вылетает, – возмущалась я всю дорогу до автобуса.

            Дорогой до кафе нам крупно не повезло. Перекрыли Ленинградское шоссе. Видно кто-то куда-то ехал из правительства и расстояние, на которое можно по Кольцевой дороге проехать за минут пятнадцать, мы потратили полтора часа. Олег смотрел в окно, делая вид, что очень обижен на меня. Я его не трогала своими извинениями, потому что постоянно думала о неизвестном похищенном мужчине.

– Возможно, это и был Никита. Тогда почему его похитили? Наверняка это бандюги. Что Люда могла знать такого, за что и её убрали и этого мужика заполонили? Никанор. Надо узнать, что связывало его с Людой. Факт, я просто убеждена, что он имеет отношение к гибели Людмилы.

– Наконец, разродились! – ругался водитель, – тронулись, теперь авария за аварией будет. О, что я говорил! Вон впереди уже поцеловались! Идиоты! Когда же это прекратится? Опять пробка будет, – справедливо возмущался водитель автобуса.

            Но наконец, мы выехали на Дмитровское шоссе и уже спокойно подъехали к кафе. По скорбному случаю, в зале все зеркала были задрапированы тёмной тканью. На отдельном столике стояла большая фотография Людмилы украшенная цветами. Пока стояли в пробке, все порядком замёрзли в трясущемся небольшом автобусе. Горячий бульон с кусочками курицы и только что испечёнными пампушками согрел холодные наши тела. Немного посидев в кругу сослуживцев Люды, мы с Олегом собрались уходить. Попрощавшись со всеми, Олег остановил такси.

– Я думаю, Люда была бы довольна проводами, – грустно сказала я, когда почти подъехали к моему дому.

– Марго, ей уже всё равно, – заметил Олег.

            Откуда нам знать всё равно или нет? Всё гадаем, что там, да как там? Но тайну эту откроет каждый для себя сам, когда придёт время. А мне хочется, чтобы Люда видела и знала, что её не забыли, не оставили. Не позволили похоронить за счёт домкома или кого-то ещё не понятно, как и где. А в последний путь проводили, как и принято отправлять в последний путь дорогих друзей.

– Ничего Людочка, я и завтра к тебе с утра приеду. Всё честь по чести, – думала я.

– Рит, прекращай свои расследования, это опасно. Всё выискиваешь что-то по ночам, носишься за мужиками незнакомыми, – выйдя из машины, и помогая войти мне в подъезд, сказал Олег.

– Что Мишка нажаловался? Ябеда, – устало ответила я.

            Мне так жалко стало, бывшего моего красавца. Нежно поцеловав его в щеку, я так же нежно приободрила его:

– Отдохни Олежек, у тебя очень усталый вид. Созвонимся.

– Да и у меня видок не очень, – думала я, глядя на себя в зеркало кабины лифта, – спать, спать, завтра напряжённый день.

Глава 8

            В десять утра я припарковала своего «Форда» у входа на Митинское кладбище. На могиле около фотографии Людмилы лежали гвоздики. Весь холмик побелел от шедшего ночью снегопада. Красные тюльпаны выглядывали из-за тонкого белого покрывала и были похожи на капельки крови, разбрызганные по всему холмику. Мне стало жутко от такого сравнения. Постояв немного, я положила принесённые цветы на могилку и тихо сказала, обращаясь к приставленной к кресту фотографии Людмилы.

– Вот так подруга, сидели, болтали обо всём, только не о важном. О чём ты мне хотела поведать? Просто так вокруг тебя не вились бы разные слесари и бандиты. И почему ты мне тогда о Никаноре ничего не рассказала? Где теперь я раздобуду информацию о нем?

            Мне показалось, что свежий чуть морозный воздух смешался с запахом табака и резким ароматом мужского отвратительного парфюма, смешанного с чьим-то амбре. Я повернулась и испуганно отшатнулась. За моей спиной стоял парень с физиономией, о которой обычно говорят: «бандитская морда».

– Господи! Чего надо? – сразу перешла я в наступление.

– Мне? Это тебе чего надо, старая? – Прошипел он.

            От наглости тёмной личности я прямо-таки поперхнулась.

– Это я старая? Ах ты, бандит недобитый! А ну вали отсюда, сейчас милицию позову!

– Если успеешь, – тихо процедил он сквозь зубы мне на ухо. Ты лучше бросай вынюхивать, а то рядом ляжешь. Поняла? Смотри, больше повторять не буду.

             Вокруг не было ни одного человека. Мне стало не по себе, и я быстро пошла к выходу из кладбища, к месту, где оставила свой автомобиль. Рядом стояла уже знакомая мне «Мазда». Я посмотрела на её номер, и поняла, что вчера память меня не подвела. Пока хозяин автомобиля замешкался, прикуривая сигарету и находился на приличном расстоянии от парковки, у меня созрел жестокий план мести этому нахалу.

Ну не могла я ему простить такое унижение! Пугать меня надумал! Щас!

            Проходя мимо сверкающего новизной автомобиля, незаметно для хозяина, брелком, который мне перепал от Михаила, у него такой же – большая золотистая буква «М» с короной наверху, я процарапала на двери новенькой «Мазды» хорошую жирную черту. Увидев, что тётка наглеет прямо на его бандитских глазах, вышедший из кладбищенских ворот мужчина, в сердцах бросив недокуренную сигарету, кинулся к своей уже дефектной «Мазде».

Вожу машину я всегда аккуратно, соблюдая все правила дорожного движения. Но видя, с каким настроем, парень заскочил в свой раненный автомобиль, я поняла, что мне надо срочно учиться быстрой езде.

Моё место на дороге – крайний правый ряд. Но сейчас я показала мастер класс по вождению. Удачно маневрируя между автомобилями и как только у меня это получилось, наверное, от страха попасть в лапы этого странного молодого человека с бандитской внешностью, я свернула с кольцевой дороги и въехала в город. Блуждая по улицам, я думала, что, наконец, оторвалась от преследования. Но не тут-то было. Глянув в зеркало заднего вида, невдалеке я заметила, как машина преследователя мечется среди спешащих и не пропускающих её вперёд автомобилей. Недолго думая, я влетела под арку ближайшего дома. Быстро осмотревшись, увидела вокруг дворового сквера несколько припаркованных машин. Поставив свой «Форд» между ними напротив подъезда, выключив мотор, я выскочила из автомобиля, не забыв включить сигнализацию. Из-за ствола раскидистого большого дерева, спрятавшего мою фигуру, мне было удобно наблюдать за происходящим.

            Взъерошенный преследователь выскочил из машины и влетел в открывающиеся двери подъезда, сбив выходившего из него пьяненького мужика.

– Подумал, что я в подъезд забежала? – выскочив из своего убежища, я быстро подошла к «Мазде». Дверь автомобиля была незакрыта, а ключи в замке зажигания.

– Ну, прости! Я тебя об этом не просила, ты мальчик, сам догадался! – подумала я, и резко сдав назад, а потом, рванув вперёд, чуть не сбила бедного мужика, которому уже и без меня досталось от моего преследователя. Выехав со двора, я несколько метров проехала вдоль дома по тротуару, счастье, что на моём пути почти никого не оказалось, завернула за угол и остановилась у следующей арки, напротив той, откуда я выехала. Но въезжать во двор я не стала. Оставив закрытую машину у стены дома перед входом в арку, я из прежнего укрытия наблюдала за последующими событиями.

            Выскочив из подъезда, мой преследователь несколько секунд стоял в недоумении и соображал, что произошло. Машина, за которой он гнался, стоит, а его новенькая, но уже исцарапанная «Мазда» куда-то исчезла. В недоумении он развёл руками и удивлённо спросил всё у того же пьяненького местного бедолаги, куда делось его средство передвижения. Тот в сердцах послал его по известному всем в России адресу.

От обиды и злости оскорблённый парень с яростью ударил мою машину по колесу. Взвыла сигнализация. Уставший от наших проделок житель подъезда, быстро подскочил к нему и со всей своей неопохмелённой силы ударил в лицо. Тот не ожидая такого поворота событий, упал на рядом припаркованную машину. Раздался вой сигнализации. Окрылённый удачным ударом местный мужичок, подскочил к ещё не успевшему опомниться от первого удара человеку и врезал ему ещё раз. Побитый парень, ещё не поняв, что с ним происходит, замахнулся, но тут же передумал и не стал отправлять в нокаут и без того не твёрдо стоящего на ногах мужичонка. Видно уставший удивляться и получать по физиономии он, оглядываясь на тщедушного выпивоху, из которого в другое время сделал бы отбивную котлету, быстро вышел со двора.

            Всеми силами, одолевая приступ смеха я вытащила из сумочки тысячную купюру и подошла ко всё ещё недовольному поведением чужаков, мужичку. Он продолжал что-то громко доказывать кому-то не видимому, бурно жестикулируя при этом. Вложив в его руку купюру, я сказала: – Молодец, вот тебе по пятьсот за каждый удар!

            Выезжая со двора и посмотрев в зеркало заднего вида, я заметила, что мужик так и стоит с поднятой рукой, держащей тысячную купюру, с открытым ртом от удивления и провожающим меня непонимающим, что произошло взглядом.

            Наконец отделавшись от преследователя, сполна получившего за нанесённые мне угрозы и унижения от народного мстителя, я выехала на Ленинградское шоссе и помчалась в Шереметьево.

– Только бы не было вечного затора в Химках, опоздаю в аэропорт, обид не оберёшься! Мужчины такие обидчивые. Это женщинам нельзя задерживаться, опаздывать, долго собираться, – распыляла я себя ненужными воспоминаниями.

            Мне сегодня повезло ещё раз. Ремонт моста я проскочила без проблем и скоро завернула на Шереметьево. Михаил, естественно стоял уже надутый как английский индюк. Он нервно теребил в руках шляпу и глазами выискивал меня среди входящих в зал отлёта людей. Что странно – смотрит в мою сторону, но меня не видит! За день я не могла ни похудеть, ни измениться. Я стояла недалеко от него и с удивлением, будто давно не видела Мишу, смотрела на своего друга. Вдруг нахлынуло непонятное чувство, смешанное с нежностью, тревогой, жалостью.

– Он всё больше стал походить на своего отца. Высокий, с сутуловатой спиной. Какие у него в последнее время грустные глаза, словно что-то хочет сказать, но боится огорчить. Мне так стало жаль Михаила, я боялась разреветься от переполнявших меня чувств.

– Миша! – крикнула я ему. В ответ – ноль реакции, – Майкл! – решила я воспользоваться своим знанием английского языка. На удивление сработало. Наверное, не подвело произношение.

            Простившись с Мишей, я передала ему подарки для родителей и долго смотрела на удаляющуюся сутулую спину моего английского кавалера. Так грустно стало на душе. Глядя на постоянно оборачивающегося Мишу, я только сейчас поняла до холодка, пробежавшего по спине, что мы: Миша, Олег, я, уже перешагнули ещё один возрастной порог, который может быть последним в нашей жизни. Мне почему-то стало очень грустно, жаль до боли в сердце его и нас всех. А вдруг эта наша последняя встреча?!

– И чего я старая клюка, подкалываю его всё время? Может человек, общаясь со мной душой отходит. Он всегда с теплом относится к нашей семье, особенно к детям. Внуков моих очень любит. Уважает Олега, как товарища. Просто так бы не приезжал. Что-то в нас его притягивает. А я язва молодая была, а с возрастом стала эгоистичней! Всё, буду мягче, нежнее, внимательнее. Определённо надо сделать сюрприз и прилететь к Михаилу с внуками. Он с родителями давно просил меня об этом, – уже по обычаю преодолевая невероятные пробки, думала я, дорогой на дачу.

            Так коря и ругая себя, я подъехала к своему дачному участку. По дороге заметив, что Дима – предприниматель задался целью к летнему сезону восстановить и открыть свой обновлённый магазин. Работа по его восстановлению кипела.

– Вот и прекрасно. Назло всем врагам! – порадовалась я за него и Галину.

            Оставшись одна, вдали от городского шума, сделав себе чашечку зелёного чая с мятой, я стала внимательно перебирать бумаги Людмилы. Взяв в руки одну из потрёпанных записных книжек, ничего интересного для себя не нашла. Видно эта книжка предназначалась для деловых контактов. Всякие оптовые магазины, интернет магазины, фирмы и тому подобные телефоны и адреса. Во второй книжке я нашла аккуратно написанный адрес в Геленджике. Номер телефона указан не был. Только выведено почерком Люды: «Папа, Надежда Ивановна. Краснодарский край, г. Геленджик, улица Подводников 26». Пролистав ещё раз книжку, я заметила инициалы Н.Н. и уже знакомый номер мобильного телефона, ниже адрес: СПб, ул. Подбельского 28, кв. 56.

            – Вот и адрес Никиты – второго её мужа – пригодится, подумала я, листая книжку.

            Не зная, что мне делать дальше и с чего начинать выяснение отношений Людмилы со своими родственниками, я поплелась в ванную, решив, что завтра с утра съезжу в районный центр и узнаю о пришлых сектантах. Только я ополоснула себя водой, как зазвенел видеофон. Пришлось, накинуть на себя махровую простынь, бежать к домофону. На экране появилось извиняющееся лицо бабы Лизы.

– Маргоша, открой это я на одну минуту, – проворковала она.

– Баб Лиз, заходи сама! Я открыла. Проходи, садись, я в ванну только зашла. Посиди чай себе налей, если хочешь, – ответила я ей в микрофон и скрылась в ванной.

– Баб Лиз, – громко крикнула я ей, выходя из ванны, – может, чайку сообразим?

            Но на кухне никого не было. Тут до меня дошло, что я опрометчиво впускаю в свой дом людей Никанора. Я кинулась в столовую, где на столе лежали бумаги Людмилы. Всё на месте, как я и оставляла.

– Неужели я так долго плескалась, что баба Лиза не дождалась меня? Странно! Всё странно в королевстве Марго!

            Я выглянула на улицу, но никого там не увидела.

– Не хотите, и не надо, – я закрыла свою крепость на все электрические запоры и уставшая от дневных событий удалилась в свою комнату

Глава 9

            Собравшись ехать в отделение милиции, я не нашла на месте своих ключей от дома, которые висели в ключнице, куда я всегда их вешаю по приезде.

– Куда же я могла их сунуть, хорошо есть запасные, – стала ругать я свой ранний склероз.

Обычно, при входе в дом, моя рука по многолетней привычке сама тянется к ключнице, чтобы повесить на крючок связку с брелоком. Но сегодня их не было.

– Всё! Началось. Старость начинается со склероза.

            Ровно в десять утра я вошла в здание районного УВД. Выяснить у дежурного к кому мне надо обратиться по своему вопросу так и не удалось. Меня «футболили» по кабинетам, как могли, и кто хотел, и уже за час с небольшим мои вопросы надоели многим.

– Ладно, раз так, начнём с начальства.

Увидев на дверях табличку начальника, не задумываясь о последствиях, я решительным жестом открыла дверь кабинета. Она оказалась слабой и с грохотом стукнулась о стену. На звук удара в своём кабинете, от стола поднял голову мужчина с тремя большими звёздами на каждом погоне. Решив, что раз звёзды большие и их так много на погонах мужчины, значит он точно генерал, я как можно вежливее обратилась к нему.

– Извините. Разрешите обратиться, товарищ генерал? – в кино военные всегда так обращаются к генералам.

– Обращайтесь, – чему-то улыбаясь, ответил мужчина приятным баритоном, – присаживайтесь, – он кивнул на стул рядом с его столом.

– Значит так! – здесь я растерялось, и совсем забыла подготовленную речь, которую до этого постоянно повторяла про себя, – хотелось бы узнать, что вы думаете и как вы собираетесь избавить нас от секты, которая уже почти овладела нашей деревней, – выпалила я.

Щёки мои горели, казалось, что я стала багровой, как ростовский помидор.

            Медленно подняв голову и удивлённо уставившись на меня, уже не улыбаясь, генерал спросил: – А вы собственно кто и откуда взялись?

– Я, Маргарита Сергеевна Колобова, у нас в деревне поселились сектанты. Ходят по домам книжки свои всем суют. А скоро лето, дети, внуки приедут они и им книжки свои совать будут? А если что случится?! Эти сектанты уже у двоих пенсионеров дома отобрали. А одну пожилую женщину охмурили своей болтовнёй, дом её тоже себе под свои нужды определили, и теперь у нас козьего молока не будет! Где мне его брать прикажете? А внуки за столько лет уже привыкли к …к…озьему м…олоку, – тут я чего-то испугалась.

Генерал стал, как и я, красный и так удивлённо на меня смотрел.

– И долго вы так смотреть на меня будете? Ещё успеете насмотреться, я с вас теперь не слезу, пока вы это безобразие не прекратите!

            Мою речь прервали звуки ударов Биг-Бэна. Я вздрогнула от неожиданности, совсем забыв, что это позывные Михаила, а издаёт их мой танцующий в сумочке мобильник.

– Алло, не слышно! – крикнула я в трубку. Услышав где-то вдалеке вежливый голос Миши, я крикнула громче, чтобы он меня услышал, – Майкл, ты уже в Англии?! Что в Лондон сутки летел что ли?! Да что ты мямлишь, говори громче! Я где? В милиции, здесь у них связь плохая! Кого забрали? Да не меня! Майкл, успокойся я по поводу сектантов пришла. Всё, потом позвони, я занята! Пока! – Генерал с недоумением смотрел на меня, только краска на его лице стала гуще, а глаза округлённее.

– Надо же разобраться с этим? – продолжила я свою тираду, убирая телефон в сумочку.

            Но, как мне стало понятно, терпение начальника лопнуло, и он остановил мою речь движением руки.

– Успокойтесь, успокойтесь! Вы знаете, – он стал как-то странно покашливать себе в большущий рабоче-крестьянский кулак, – в принципе я всё понял. Особенно про сектантов. Я про козье молоко не совсем уловил, и про Лондон, – и тут этот чудик со звёздами склонил голову на свои здоровенные руки и давай ржать на всё отделение!

            Потом выяснилось, нормальный мужик оказался! Переспросил, я ему подробно всё объяснила, сказал, что проверит все факты и возьмёт под свой личный контроль. На дорожку добавил:

– Не переживайте, детей и внуков без козьего молока мы не оставим. И другу из Лондона привет, если он не Березовский, конечно! Только для сведения, я не генерал, а пока только полковник.

– У меня глаз намётанный, Вадим Петрович, знать им будете, – улыбаясь, ответила я ему.

            Задав ещё мне несколько вопросов, мы обменялись телефонными номерами. Посмотрю, на что способна наша теперь уже полиция.

Вернувшись, я увидела приоткрытую калитку на своём участке, и опять вспомнила не добрым словом свой стремительно надвигающийся склероз. Взяв пакеты с покупками, приобретёнными по дороге на дачу, я вошла в дом через гараж. Так мы сразу попадаем на кухню. Каким-то неуловимым чутьём я поняла, что в доме кто-то есть. Не на шутку испугавшись, вообще-то я не из пугливых, но недавняя встреча с бандитом всё-таки, меня озадачила, я тихо вошла в кухню. Стараясь не шуметь, взяла металлическую кочергу, которая всегда стоит около печи и осторожно прокралась в столовую. Спиной ко мне за нашим большим семейным столом сидела Мария и рассматривала бумаги Людмилы.

– Ну, всё, молись своему Богу Дездемона! –я схватила её одной рукой за плечо. Но она вывернулась и отбежала от меня.

– Ты что здесь делаешь? Ещё старуху воровать научили, сектантские морды, я тебе сейчас покажу, как по чужим домам лазить! – я замахнулась на непрошеную гостью, но это не значит, что я была готова ударить её железякой.

– Не вздумайте, убьёте, вас посадят! – взвизгнула Мария, закрываясь руками от кочерги. Подумав, что этой штуковиной можно нечаянно сотворить беду, я бросила её на пол и стала маневрировать так, чтобы Мария, отошла от стола. Потому что за креслом Олега стоял дорогой мне подарок от него в виде наикрасивейшей вазы. Мне удалось оттеснить Марию к лестнице ведущей наверх, под ней располагался выход из дома.

– Меня посадят? Она мои ключи упёрла, залезла в мой дом, а меня посадят?

– Не трогайте меня! – опять взвизгнула она, когда я, схватив валик с кушетки, замахнулась им. Увернувшись от удара, она рысью взбежала на второй этаж, что не входило в мои планы.

– Ты что на экскурсию по дому пришла?! А ну вали отсюда! – бросив на диван, поднятый с пола валик, я взбежала на второй этаж, но эта неугомонная, уже была в моей комнате. Моё сердце чуть не остановилось. Рванув дверь, я увидела её около своего круглого столика напротив балкона. На нём стояла вторая чашка из моей Стаффордширской пары подаренной отцом Миши. Увидев, что эта чертовка схватила мою драгоценность своей костлявой пятернёй и пытается, запустите её в меня я почему-то изменившимся голосом, а именно басом заорала:

– Чашку не тронь!!! Положи на место, кому сказала! – и резким движением руки показала, куда именно надо её поставить. Мария испугано дёрнула рукой и положила чашку на блюдце, которое стояло тут же на столике, покрытом вышитой до пола скатертью. Но тут, же сообразив в чём дело, ехидно глянув на меня и презрительно скривив улыбку, медленно взяла двумя пальцами чашку со стола и манерно бросила эту драгоценность на пол, откинув запястье в сторону, как это делают победители момента.

– Дура, – сказала я ей спокойно, – на полу персидский ковёр, – хотя, на полу лежал обыкновенный ворсистый палас. Мария удивлённо посмотрела вниз, тем временем,

Я успела подскочить к ней. Но Мария движением ноги толкнула её под длинную свисающую скатерть. Послышался стук фарфора о массивную ножку стола. Всё! Моя любовь, мой драгоценный подарок от отца Михаила погиб, развалился на кусочки от ноги пособницы какой-то непонятной секты!

– Всё! Теперь ты живой отсюда не уйдёшь, теперь держись! Сейчас ты у меня получишь! Сейчас ты у меня развалишься, как эта чашка! Я тебя научу Стаффордширский фарфор беречь! – крикнула я и кинулась за нежданной гостьей. Мария, не ждавшая такого яростного нападения, с криком рванула, к моей радости, вон из моей комнаты. Выскочив в холл, она тут же заскочила в комнату внучки Ангелины и подпёрла дверь с обратной стороны своим хилым тельцем.

– Интересно, кто кого пришёл убивать, – пыхтя, интересовалась я, стараясь открыть дверь. Скользкий паркет не давал возможности найти упор ногам. Я оперлась спиной на двери, собираясь отжать их и со злостью крикнула:

– Хилая, а жилистая! Открой дверь, дура страшная!

– Что-о-о?! Это я страшная?! – услышала я в ответ. И как я потом поняла, эта несостоявшаяся убийца отошла от двери. Я со всего маха влетела в комнату и упала на спину, хорошо, что ещё на мягкий ковёр. Я не успела опомниться, как увидела над собой разъярённую с горящими глазами фурию. Я попыталась подняться, но она, сев на мой, конечно, для неё мягкий торс, попыталась удержать мои руки.

– Слезь с меня корова! Чего тебе надо?! – хрипела я, подозревая, что с такими высказываниями долго не продержусь.

Вдруг до моего измученного борьбой сознания дошло, что надо прекращать это смертоубийство. Я вспомнила – рядом с тахтой моей внучки Ангелинки, у которой и происходило побоище, стоит небольшая коробка с ветками сухого шиповника, накрытая старым махровым полотенцем.

            Стараясь освободить одну руку, другой на ощупь я взяла ткань и ею захватила ветки шиповника столько, сколько вместила рука. Теперь меня было не остановить. Ударив колючим веником по голове нападавшей, я поняла, что принесла бедной Марии, мягко говоря, неприятные ощущения. Запутавшись в волосах, колючие ветки шиповника, не хотели её отпускать. Зато Мария подняла свои руки вверх, пытаясь оторвать ветки от своих волос. От боли она запищала, словно я её душила.

– Что вы наделали! Отпустите меня! Вы…, вы…, вы просто бегемотиха!

            Этим высказыванием, она меня достала окончательно! Развернув её к выходу из комнаты, я схватила халатик внучки, лежащий на тахте и, шлёпая им Марию по заднице, облачённой в джинсовую юбку, стала выгонять её из дома.

– Это тебе за бегемотиху! Я тебе покажу, зараза, как по чужим домам лазить!

            Мария с ветками в волосах кинулась от меня вон из комнаты. Зацепившись одной веткой, которая у неё торчала из головы как рог у оленя за дверной косяк, она заскулила как собачка, которой нечаянно прищемили дверьми хвост.

– Я тебе покажу! – не давала я ей остановиться, нанося лёгкие удары халатом.

            Мария сбежала по лестнице на первый этаж. Я, размахивая своим мягким оружием, направляла её бегство к нужной цели. Наконец она догадалась выскочить на улицу и захлопнуть за собой входную дверь. Но не тут-то было! Наша калитка открывается автоматически – из дома. Я не могла её отпустить, не узнав, что она искала в документах Люды. Подёргав в сердцах калитку, Мария, обессилив села возле неё на корточки и заплакала.