Текст книги "Горькое лекарство"
Автор книги: Ирина Градова
Жанр: Крутой детектив, Детективы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Может, она везучая? – предположил опер. – Или ее методы, которые вам не нравятся, все же дают определенные пло…
– В нашей области нет такого понятия, как везение! – возмущенно перебил его онколог. – Везение – это когда пациенту удается найти хорошего врача, и все!
– Но почему вы считаете, что лечение Цибулис не может быть столь успешным?
Гаспарян собирался что-то сказать, набрав в легкие побольше воздуха, но вдруг передумал. Он снова сел на свой стул с высокой спинкой и несколько раз глубоко вздохнул, приводя в порядок нервы, которые, судя по всему, у него пошаливали. С другой стороны, стоит ли удивляться? Дамир даже не представлял, каково это – лечить людей, двадцать процентов из которых являются смертниками! Двадцать процентов – это статистика, а вот двадцать умерших пациентов из ста – человеческие жизни…
– На самом деле, – уже гораздо спокойнее проговорил онколог, – Цибулис не афиширует свои методы и подходы, но и молчать не может, ведь лечение дает результаты. Так что кое-что просачивается, так сказать, сквозь стены медицинского центра, в котором она работает… Поймите меня правильно, я не против частной медицины, но в то же время абсолютно убежден, что в нашей стране нет ни одного частного медицинского учреждения, способного сравниться с государственным ни в плане диагностики, ни, уж простите, в плане лечения!
– Вы хотели рассказать о методах Цибулис, – напомнил оперативник. – О том, что «просочилось»…
– Да-да, конечно! Слышали ли вы о самой большой афере прошлого столетия, основанной на лечении рака при помощи акульего хряща? Я, разумеется, говорю о веке двадцатом, а не о девятнадцатом!
Дамир неуверенно покачал головой: в данной области он вообще не слышал ни о чем, кроме операции, химиотерапии и облучения. Доктор удовлетворенно крякнул и, откинувшись на спинку стула, приготовился вещать, словно читая лекцию нерадивому студенту.
– Так вот, друг мой, до недавнего времени ошибочно считалось, что акулы не болеют онкологическими заболеваниями. У них, мол, врожденный иммунитет из-за того, что в тканях хрящей и в печени акул есть бета-протеин, убивающий раковые клетки. Есть даже книжка, написанная неким господином Лейном, под говорящим названием «Акулы не болеют раком». На данное издание частенько ссылаются торгаши лекарственными препаратами и всевозможными биодобавками на основе экстрактов из печени и хрящей акул.
– Так в чем же обман? – поинтересовался Дамир.
– В том, что в этом, с позволения сказать, подходе нет абсолютно ничего нового! Еще в семидесятые годы двадцатого столетия в Московском и Ереванском научно-исследовательских университетах проводилось экспериментальное лечение раковых опухолей при помощи так называемого «Соматина» с экстрактом хрящей черноморского катрана. Видимых результатов добиться не удалось, и лаборатории потихоньку прикрыли. Однако в Штатах лженоваторы развернули бурную и широкомасштабную деятельность. Книга Лейна стала настоящей «библией» для фармкомпаний, принявшихся штамповать «лекарства от рака» – стоит ли уточнять, что по баснословным ценам! Эти самые препараты использовали миллионы разочарованных в традиционном лечении пациентов – и умирали. Кстати, чтоб вы знали: многочисленные производства «чудо-лекарства» создавал не кто иной, как родной сын Уильяма Лейна, написавшего пресловутую «библию»! Связь прослеживаете? И, надо сказать, до сих пор дело процветает: фармацевтический бизнес Лейна с успехом выпускает пищевые добавки с акульим хрящом и продает их по всему миру!
– Почему же их выпуск не запрещен? – спросил Дамир. – Если доказано, что…
– Вы представляете себе, друг мой, каково это – бороться с большими деньгами? – по своему обыкновению прервал его Гаспарян. – Вот, поглядите!
Он полез в ноутбук, стоящий на столе, и, развернув его в сторону собеседника, продемонстрировал на экране несколько красочных баночек с названиями на английском.
– Вот, полюбуйтесь!
– BeneFin, – прочел Дамир, подавшись вперед для удобства. – И…
– SkinAnswer, – подсказал доктор. – Первый позиционируется как пищевая добавка для лечения всех типов раковых заболеваний, а второй называют лекарством против рака кожи. На упаковках указано, что применять препараты можно на любой стадии заболевания, включая терминальную!
– И что?
– А то, что на этой стадии пациентам прописывается паллиативное лечение, основанное на ударных дозах обезболивающих – к сожалению, это все, что медицина может на данный момент, и никакие акульи хрящи, оленьи рога и рыбьи хвосты тут не помогут! Не доказана не только эффективность, но и безопасность данных «лекарств» – нет такой статистики. Однако директор Национального института регистрации рака у низших животных в Балтиморе провел собственное расследование и выявил сорок случаев онкологических заболеваний у акул, треть из которых являлись злокачественными. Таким образом, казалось бы, миф о неуязвимости этих морских хищников развенчан, но ничего не изменилось: препараты по-прежнему продаются, а люди все так же платят деньги за «панацею». А акулы болеют лимфомами, опухолями почек, придатков и даже, заметьте, хрящей! Так что лечение рака при помощи акул столь же абсурдно, как и при помощи кошек, ведь кошки, как известно, не болеют раком простаты! За всю историю медицины не отмечено ни одного случая, который говорил бы о положительном клиническом эффекте терапии акульим хрящом. Очевидно одно: вреда он, судя по всему, не приносит, но и не лечит – вообще ни от чего! Акулий хрящ – фармацевтическая пустышка, и все же она по-прежнему остается и на рынке, и в перечне так называемого «экспериментального» лечения.
– Так Цибулис лечит рак молочной железы акульим хрящом?
– Ее формулировки расплывчаты, она ничего не отрицает и не утверждает. Если судить по результатам, которые, прямо скажем, невероятны, ей бы поделиться с миром своими успехами, вынести метод на суд медицинской общественности… Ан нет, она отказывается!
– И на этом основании вы называете ее мошенницей? – решил уточнить Ахметов.
– Молодой человек, вы вообще присутствовали, пока я тут распинался?!
– Так вы полагаете, она занимается подтасовкой? – решил уточнить Дамир, понявший процентов семьдесят из того, что рассказал ему доктор. – То есть вы считаете, что она использует те же самые способы, что и все остальные врачи, и ни о каком экспериментальном лечении речи не идет?
– Совершенно верно! – просиял Гаспарян. – Похоже, в органы нынче стали набирать людей с интеллектом!
Пропустив мимо ушей неприятный намек, Ахметов продолжил:
– Как же вы тогда объясните потрясающую статистику Цибулис?
– Да не могу я ее объяснить, поймите! – всплеснув сухонькими ручками, воскликнул доктор. – Но у меня есть большие сомнения по поводу того, что статистика эта правдивая!
– А как же толпы благодарных пациентов?
– Вы их видели, эти толпы?
– Нет, но…
– Так о чем мы тогда говорим?!
– Вы ее не любите, да?
– Кого?
– Цибулис. Что-то личное?
– Да бог с вами, почему же личное! Просто я не терплю, когда врачи строят из себя богов, убеждая окружающих в своей непогрешимости. Мы не боги, и в этом убеждаешься, стоит лишь месяцок поработать с нашими больными. Мы радуемся каждому маленькому улучшению, а уж если получается достичь устойчивой и продолжительной ремиссии… Вот почему мне до крайности неприятно, когда кто-то жонглирует статистикой, словно фокусник бананами, не имея доказательств. Сами подумайте: если бы Цибулис реально добивалась столь потрясающих результатов, неужели она скрывала бы свои методы? Да она писала бы диссертации (а у нее, насколько мне известно, нет даже кандидатской степени), выступала бы с докладами по всему миру, принимая заслуженное восхищение медицинского сообщества и передавая опыт. Почему, спрашивается, она этого не делает?
– Из природной скромности? – рискнул предположить Дамир.
Громкое «ха!» было ему ответом.
Добравшись до автомобиля, припаркованного почти в квартале от НМИЦ (места на стоянке учреждения не нашлось), Дамир набрал Аллу.
– Ну, есть успехи? – сразу спросила она.
– Алла Гурьевна, у меня такое впечатление, что я только что прослушал длинную и весьма поучительную лекцию по предмету, в котором совершенно не разбираюсь, – со вздохом ответил опер. – Похоже, у доктора Гаспаряна зуб на Цибулис, и он искренне считает, что она мухлюет со статистикой. Только вот что-то сомнительно, что он стал бы заниматься поджогами ящиков и прочими глупостями: Гаспарян человек занятой!
– Дело не только в этом, – задумчиво проговорила Суркова.
– Вы о чем?
– Вам не кажется, Дамир, что почтовые ящики и прочая ерунда – это, скорее, работа подростка или, как минимум, человека с незрелой психикой?
– Д-да, возможно… – протянул оперативник. – Так вы полагаете, что коллег можно исключить? Но тогда кто может донимать Цибулис – соседи?
– А как насчет пациентов?
– Но ведь все довольны и счастливы, разве нет?
– Ну, не все. Я вот, к примеру, обнаружила несколько человек, которые, скорее всего, ничего хорошего о Цибулис не скажут… К несчастью, кое-кто не сможет сказать вообще ничего.
– Вы имеете в виду, что у нее все-таки случаются неудачи? Но это же закономерно, она ведь не насморк лечит!
– Да будет вам известно, Дамир, что насморк хоть и кажется простым, но на самом деле лечить его так и не научились!
– Да ну, а как же всякие там капли в нос?
– Это не лечение, а временное устранение симптомов. Кстати, длительное употребление таких капель ведет к тяжелейшим последствиям… Но не будем об этом! Мне с большим трудом удалось добыть эту информацию, ведь она защищена медицинской, так ее растак, тайной, а сама наша доктор напрочь отрицает саму возможность, что кто-то из пациенток может желать ей зла. У меня создалось впечатление, что именно ее покровитель настаивает на расследовании, а сама она ничуть не обеспокоена… И все же я обнаружила, по меньшей мере, двух женщин, у которых могут быть вопросы к Цибулис. Первая, Полина Арефьева, мертва – надо разузнать, есть ли у нее родственники, и не винят ли они врача в гибели девушки. Вторая, Елена Куренная, слава богу, жива, но надо выяснить, по какой причине она сменила врача. А еще я поговорила со своей приятельницей, которая слышала о Цибулис и о том, что она привередлива при подборе пациенток.
– Это как?
– А вот так: берет она не всех, а только тех, кто ей подходит. Критерии подбора не совсем ясны, но это неудивительно, ведь мы не врачи и, уж тем более, не онкологи! Между прочим, доктор Князев считает, что это нормально, особенно если лечение экспериментальное.
– Значит, вы общались с Князевым? – оживился Дамир. – Как его дела с теми медсестрами?
– Похоже, я права: они оговорили его. Плохо то, что лично у этих девиц – по крайней мере, у одной из них, – нет причин это делать.
– И какой из этого вывод?
– Кому-то выгодно очернить Князева, и этот «кто-то» не гнушается самыми грязными и подлыми методами… Но с Князевым разберется адвокат, а нам нужно заниматься Цибулис. Так вот, я предлагаю разыскать тех, кому она отказала – вдруг кто-то обозлился, решив, что дело в личных предпочтениях, а не в объективной оценке состояния?
– Сделаю, Алла Гурьевна.
– А что все-таки поведал вам Гаспарян?
– Ой, даже не спрашивайте! Но я записывал нашу беседу, так что вы сможете все услышать своими ушами.
– Отлично! Все же интересно, почему Гаспарян обвиняет Цибулис в мошенничестве… Но этим я, пожалуй, займусь лично!
* * *
– Ты должен был мне рассказать! – не успокаивалась Анна.
Они сидели на диване в гостиной дома Мономаха за низким журнальным столиком, на котором расположились бутылка армянского коньяка, блюдечко с тонко нарезанными дольками лимона и открытая коробка шоколадных конфет.
– Да ладно, ты-то тут при чем? – пробормотал Мономах, меланхолично глядя, как льющийся сквозь широкие окна свет заходящего солнца играет в красно-коричневой жидкости на дне его бокала.
– Как это – при чем?! – воскликнула Анна, подавшись вперед. – Я, извини, конечно, твой начальник!
– Но я же не проворовавшийся чиновник, меня обвиняют в убийстве, а это не имеет отношения к работе!
– А вот мне так не кажется!
– В смысле?
– Ну, спроси себя, почему вдруг эти… Капустина и, как ее…
– Мутко вроде бы.
– Ну да, Мутко – так вот, с чего бы им наводить тень на плетень, обвиняя тебя в приставаниях?
– Не забывай, что с одной из них я все-таки знаком. Я ее уволил, так что, вполне возможно, она держит на меня зло!
– Допустим, но что насчет другой? Ты с ней вообще ни разу не сталкивался и даже вряд ли узнал бы, проходя мимо по коридору, – с какой стати она тебя оговаривает?
– Скорее всего, дело в этом следователе, Никифорове, – предположил Мономах. – Он так хочет видеть меня единственным подозреваемым и так не желает искать кого-то еще, что пытается подогнать под свою версию как можно больше фактов. Если я домогался медсестер в своем и соседнем отделениях, то вполне мог попытаться сделать это и с Ольгой Далмановой. Его теория строится на том, что мы встречались, она меня бросила, и я, сочтя себя оскорбленным, продолжал ее преследовать и в конце концов убил.
– С чего ты взял, что все именно так?
– Никифоров задавал родичам Ольги наводящие вопросы, и они сделали вывод, что он пытается заставить их признать, что у нас с ней был романчик.
– Откуда ты знаешь, что он задавал семье погибшей наводящие вопросы? – насторожилась Анна.
– Я с ними разгова…
– Ты с ума сошел, да?! Разговаривать с родственниками той, кого, по версии следствия, ты убил?!
– Я должен был с ними встретиться!
– Зачем?
– Затем, что я считаю себя в некоторой степени ответственным…
– Да какого черта?! Почему ты должен отвечать за то, что сделал убийца?
– Перед смертью Ольга звонила мне. Она почему-то считала, что я могу помочь!
– Вот именно – почему-то считала! Она объяснила тебе, в чем дело? Намекнула, чего от тебя хочет?
Он молча покачал головой.
– Вот! – победно ткнула пальцем в потолок Нелидова, откидываясь на спинку дивана. – Ничего ты ей не должен – забудь! Кажется, твой адвокат – баба дельная, она тебя отмажет с наименьшими потерями. Я, со своей стороны, окажу любую помощь, какая потребуется. Но это не отменяет того, что я сказала: против тебя ведется какая-то игра, и я абсолютно уверена, что Никифоров – самая маленькая из твоих проблем!
Через несколько часов, когда Анна мирно посапывала на своей стороне кровати, Мономах тихонько, стараясь ее не беспокоить, спустил ноги на пол и сунул их в домашние тапки. Шторы были задернуты, поэтому в комнате царила тьма, и добираться до двери пришлось на ощупь. Прикрыв ее за собой, Мономах с облегчением щелкнул выключателем. Телефон стоял на зарядке, но Мономах просто не дотерпел бы до утра: разговор с Нелидовой заставил его задуматься, и он решил позвонить Ивану Гурнову. Патолог всегда в курсе последних сплетен, и один бог знает, как ему это удается, но он получает информацию из источников, гораздо более осведомленных, чем у Мономаха! Несмотря на поздний час, можно быть уверенным, что Гурнов не спит: скорее всего, он еще на работе или коротает время в одиночестве за бокалом вина и гурманской трапезой. Выдернув шнур из розетки, Мономах расположился на диване и включил телефон. На экране высветилось несколько сообщений, номер отправителя не определился. Он уже намеревался стереть их, не открывая (сын предупреждал, что подобные трюки частенько приводят либо к автоматической загрузке вируса, либо к снятию денег со счета), но все же решил открыть последнее – вдруг что-то важное? Мономах ожидал чего угодно, но только не такого: на экране огромными буквами высветилось:
– УБИЙЦА! УБИЙЦА! УБИЙЦА! УБИЙЦА! УБИЙЦА!!!!!!
– Что там у тебя? – полюбопытствовала Нелидова, неслышно подбираясь на цыпочках и пытаясь заглянуть Мономаху через плечо – он едва успел отключить смартфон. Она же вроде спала крепким сном!
– Мономах, ты что, по порносайтам лазаешь среди ночи? – усмехнулась она, игриво теребя мочку его уха. – Так я же тоже не против узнать что-то новое, имей в виду!
– Ну, тогда давай вернемся в постель, и я покажу тебе, чему научился!
* * *
– Он говорит, что я лечу акульим хрящом? – Цибулис сначала выглядела удивленной, но потом, несмотря на серьезность ситуации, расхохоталась. – Ну, в этом весь Гаспарян! – добавила она, успокоившись.
– Что вы имеете в виду? – поинтересовалась Алла. – Это что-то личное? Ваш коллега уверяет, что он всего лишь борется за чистоту статистики…
– Да ерунда это все, за себя он борется! – отмахнулась онколог. – Не хочу говорить о нем ничего плохого – поймите меня правильно, он хороший врач, хотя и закоснелый, упершийся в классические средства лечения и не признающий ни малейших новшеств, – но мне неприятно, когда меня называют мошенницей!
– Так он недолюбливает вас только из-за разных подходов к лечению?
– Нет, разумеется. Гаспарян полагает, что я отнимаю у него пациентов.
– Но он ведь не лечит рак груди!
– Не у него лично, а у его института. Я его не виню, конечно: тяжело сознавать, что застрял в прошлом веке, а наука не просто ушла, а убежала далеко вперед, и все же это не повод говорить гадости о коллегах, верно?
Алла кивнула, чувствуя, что Цибулис что-то скрывает или, как минимум, не договаривает.
– Но в одном Гаспарян прав, – продолжала между тем онколог. – Без акул тут тоже не обошлось, только вот хрящи, разумеется, мы не используем – это, как он верно отметил, чистой воды профанация.
– Так чем же вы лечите?
– Я не могу раскрывать всех секретов, более того, не вижу смысла, ведь вы не специалист, но кое-что могу пояснить. Дело в том, что акулы – удивительные существа. Многим они кажутся пугающими и уродливыми, но их ДНК поистине удивительна. Уверена, если бы мы получали достаточно денег, эти потрясающие существа помогли бы нам решить множество проблем!
– В лечении онкологии?
– Не только. Я твердо убеждена, что секреты долголетия также скрыты в организмах этих существ… Вы, к примеру, знали, что зубы у акулы растут в четыре ряда и постоянно меняются – представляете, какие перспективы это открывает для современной стоматологии?! Кроме того, акулий сквален, вытяжка из печени акул, давно используется косметологами в разнообразных мазях и кремах от морщин… Но лично меня интересует один чудесный акулий орган, которого нет больше ни у кого из представителей животного мира.
– Что же это за орган?
– Эпигонал.
– Эпи… что?
– Эпигонал. Он, видите ли, подобен костному мозгу и занимается выкачкой иммунных клеток. Есть гипотеза, что, если подстроить функционирование этих клеток под «человеческую» среду и ввести их в область с раковыми клетками, то злокачественные клетки будут уничтожены, а вот здоровые останутся интактными. Этот метод решает один из главных вопросов онкологии: как вылечить рак, не навредив всему организму, ведь и химиотерапия, и облучение наносят ему сильный урон!
– И это работает?
– Не поверите – да! Вы должны понимать, как важно для женщины сохранить грудь, ведь до сих пор при радикальном оперативном вмешательстве она ее лишается и нуждается в протезировании!
– Вы хотите сказать…
– Я хочу сказать, что при использовании этого метода женщина не становится инвалидом! Она остается красивой, ведь в понимании большинства людей наличие только одной груди вовсе не выглядит эстетично, верно?
– Но если все так радужно, почему все не используют такое лечение? – удивилась Алла.
– Ну, во-первых, не все опухоли одинаковы. Вам, как неспециалисту, может показаться, что рак он и в Африке рак, но это отнюдь не так!
– Именно поэтому вы тщательно отбираете пациенток для терапии?
– Конечно. Кроме того, лечение ведь экспериментальное, и далеко не все готовы ему доверять! Поэтому ко мне зачастую приходят, когда рак обнаружен на поздних стадиях, и даже операция отнюдь не гарантирует выживание. Сами понимаете, при таких условиях успеха добиться нелегко!
– И все же, судя по статистике, вам это удается, – заметила Алла.
– К счастью, большинство пациенток положительно реагируют на терапию, – скромно потупилась Цибулис. – Конечно, и у меня случаются проколы, но, когда имеешь дело со столь тяжелым и, чего уж греха таить, малоизученным заболеванием, трудно рассчитывать на стопроцентный результат…
– Вы сказали «во-первых», – вспомнила Алла. – Означает ли это, что есть и «во-вторых»?
– Во-вторых, метод еще в разработке, и ему катастрофически не хватает финансирования. Возможно, получи исследователи достаточно денег, лет через пять-семь мы имели бы еще один великолепный инструмент для лечения рака, который уже получил бы право считаться вполне себе традиционным. А так… приходится импровизировать.
– Пациентки в курсе, что лечение экспериментальное?
– Разумеется, ведь они подписывают соответствующие документы! Именно за таким лечением они и приходят, если другие врачи не берутся им помочь. К сожалению, вылечить всех невозможно, ведь нуждающихся много. Кроме того, лишь определенный процент подходит для данного вида терапии…
– И лечение не из дешевых, насколько я понимаю!
– И это тоже, – согласилась Цибулис. – Если бы у нас было государственное финансирование, все могло бы быть иначе!
– Получается, вы строите лечение на одном-единственном методе? – решила уточнить Алла.
– Ни в коем случае! – тряхнула роскошными кудрями Цибулис. Алла еще в первую их встречу отметила, что онколог является обладательницей двух потрясающих черт – огненно-рыжих вьющихся волос и красивейших глаз, хотя в остальном ее внешность вполне заурядна. – Начнем с того, что в нашем центре есть и другие врачи, проводящие лечение традиционными способами. Но среди моих экспериментальных подходов есть еще один, который дает результаты там, где не работает эпигонал.
– И что это за подход?
– Он основан на использовании жира печени акулы. Он особенно эффективен как дополнительный к основным лечебным процедурам способ терапии. Он усиливает их действие и позволяет снизить риск негативных последствий. В жире печени акул присутствует важный ингредиент под названием алкилглицерин, являющийся сильнейшим природным иммуностимулятором. Дело в том, что при онкологических заболеваниях страдает иммунитет, а именно от него, в сущности, зависит процесс выздоровления. Алкилглицерин помогает больным противостоять разнообразным бактериям и вирусам, а также подавляет процесс развития раковых клеток. Это вещество просто незаменимо при лимфостазе, способствуя снятию отека и нормализации оттока лимфы. Еще одно полезное вещество, получаемое из печени акул, эйкозапентаеновая кислота. Она помогает во время химиотерапии, но действенна и при монолечении.
– Что она делает конкретно?
– Подавляет рост патогенных структур и уменьшает воздействие лучевой, радио– и химиотерапии на организм. На основе антител, содержащихся в организме акулы, можно со временем создать настоящие лекарства. Кровь акулы содержит антитела, производящие HER-2 белок и останавливающие разрастание раковых клеток. Синтетический вариант этих антител может быть использован в качестве лекарственного препарата, но, как я уже говорила, исследования продвигаются черепашьим шагом из-за отсутствия финансирования, поэтому ждать производства таких препаратов придется еще очень долго! Вы слышали о лекарственном средстве под названием герцептин?
– Н-нет, не припомню такого, – покачала головой Алла.
– Он выпущен десять лет назад и способен лечить особенно быстро растущие опухоли. Многие считают, что препараты, основанные на крови акул, могут стать, так сказать, вторым герцептином и осуществить прорыв в лечении рака молочной железы! Видите ли, антитела акулы являются ключевыми в лечении этого вида рака, поскольку они способны проникнуть через минимальное пространство клеток. Следовательно, они могут достичь той части белка HER-2, куда не добираются другие препараты.
– А этот… герцептин – вы его тоже используете?
– Разумеется, но, хоть он и является блестящим лекарством от рака, но все же имеет ряд недостатков. Организм некоторых женщин к нему невосприимчив либо становится устойчивым к лекарству в процессе лечения, и герцептин теряет эффективность.
– Что ж, я вижу, что используемые вами виды лечения разнообразны! – заметила Алла. – Честно говоря, после разговора с доктором Гаспаряном у меня создалось впечатление, что вы лечите чуть ли не горловым пением!
– Я говорила ему, что нужно быть более гибким и принимать нововведения, иначе рискуешь остаться на обочине медицины! – усмехнулась Цибулис. – Вот вы бы променяли цифровое телевидение на аналоговое – теперь, когда видите все преимущества первого? Или, скажем, смартфон на проводной телефон? Вот и в медицине все так же! Те, кто вовремя сориентируется и выберет правильный путь, лечат больных и дают им нормальную, полноценную жизнь. Другие же жалеют, похлопывают по плечу и отправляют на кладбище – по-другому не бывает!
Алле слова онколога показались чересчур циничными и даже жестокими, однако, общаясь с врачами, она пришла к выводу, что большинство из них с годами черствеет – профессия заставляет: если пропускать каждую болезнь через себя и отдаваться пациенту целиком, то другим ничего не достанется!
– Надеюсь, вы не думаете, что это Гаспарян поджигал мой почтовый ящик и портил машину? – спросила Цибулис. – Он меня не любит, мягко говоря, но на такие мелкие пакости не способен!
– Согласна с вами, – кивнула Алла. – С тех пор, как мы в последний раз виделись, получали ли вы еще какие-то, гм… сигналы от вашего преследователя?
– Нет, ничего такого, – как-то слишком быстро ответила онколог.
– Инга Алойзовна, – вздохнула Алла, – хоть вы и отрицаете возможность того, что кто-то из больных может желать вам зла, я все же решила проверить…
– Алла Гурьевна, я уже говорила, что речь идет о врачебной тайне, и я не могу…
– Я и не прошу вас раскрывать никаких секретов: мне удалось добыть кое-какие сведения о двух пациентках, с которыми у вас, если так можно выразиться, случились проблемы.
– И как вам это удалось? – нахмурилась врач.
– У Следственного Комитета есть кое-какие возможности, знаете ли, – уклончиво ответила Алла. – Так вот, раз уж я сама все узнала, вы можете дополнить мои сведения, и это не будет считаться нарушением врачебной тайны, тем более что я не прошу медицинских подробностей. Вы понимаете, о каких именно пациентках я говорю?
– Даже не представляю!
Алла внимательно смотрела на собеседницу. Почему она лжет? Даже если предположить, что доктор не в состоянии упомнить всех больных, он обычно хорошо запоминает свои неудачи. Или она кого-то покрывает? Это объясняло бы неохоту говорить.
– Ну, во-первых, Полина Арефьева, припоминаете?
– Конечно, я помню Полину, – вздохнула Цибулис. – К сожалению, она – один из моих провалов. Я не справилась, и она умерла!
– Ее смерть стала для вас ударом?
– Еще каким! Поначалу она отлично реагировала на лечение, но… Я ведь не просто так веду строгий отбор пациентов – Полина не подходила, но мне ее навязали! А я ведь предупреждала, что не могу гарантировать успех…
– Что значит – навязали? – уцепилась за ее слова Алла.
– Вы вообще в курсе, кто такая Арефьева – в смысле, кем она была?
– Еще не выясняла, – честно призналась Алла.
– Так я вам расскажу. Полина Арефьева была фотомоделью, причем весьма востребованной. Вы наверняка видели ее снимки в журналах, хотя она в последнее время снималась в основном за границей, в Италии, Испании и так далее… Только не думайте, что я такая уж поклонница, просто Полина сама рассказывала. Честно говоря, она запустила ситуацию до такой степени, что от нее практически отказались специалисты районного онкодиспансера: если бы операцию сделали вовремя, когда проблема только обнаружилась, она была бы жива и вполне здорова. С другой стороны, понять девушку можно, ведь ее внешность – именно то, чем она зарабатывала на жизнь!
– Но насколько я понимаю, сейчас это не такая большая трагедия, ведь есть протезирование…
– Верно, но вы представьте себе, сколько времени все это заняло бы! Во-первых, ни о каком протезировании не может быть и речи до тех пор, пока, во-первых, ткани не зарубцуются, а во-вторых, что гораздо важнее, рак не уйдет полностью. Лечение онкологии – это ведь не зуб вырвать… Хотя и в этом случае бывают осложнения. Так что Полина, не желая оказаться выброшенной из обоймы как раз в тот момент, когда ее карьера пошла в гору, отказалась от радикального лечения и согласилась только на химиотерапию, которая, к сожалению, оказалась малоэффективной. Кроме того, ее профессия требовала разъездов и напряженного графика работы: сами понимаете, при таких условиях она была самым что ни на есть неудобным пациентом! Кто-то рассказал ей о нашем центре и моих методиках, и она решила, что хочет именно ко мне. Я приняла ее, посмотрела результаты обследований, анализы, схему предыдущего лечения и пришла к выводу, что Арефьева мне не походит.
– Почему?
– Трудно объяснить неспециалисту… Если попроще, то ей была показана самая обычная, традиционная терапия, но сначала, конечно же, операция, без которой обойтись было нельзя. Однако Полина настаивала на экспериментальном лечении и сохранении груди!
– Но вы же сами сказали, что ваши методы позволяют…
– Да, но в самых удачных случаях. Опухоль Полины к таким не относилась, она была очень агрессивной и быстро росла! Я предложила перенаправить ее к одному из своих коллег и поступить, как обычно: попытаться избавиться от метастазов, уменьшить опухоль и провести мастэктомию. При возможностях современного протезирования она со временем могла бы воспользоваться грудными эндопротезами и даже муж или любовник не догадались бы о том, что грудь не настоящая!
– Арефьева отказалась?
– Да. Я объяснила, что для участия в моих программах необходимы определенные условия, ведь любой эксперимент – это риск, но Полина не желала ничего слушать: она требовала сохранить грудь и лечиться так, чтобы не пришлось месяцами сидеть в обнимку с унитазом!
– И все же вы согласились?
– Меня настоятельно попросило начальство, – поморщилась Цибулис: видимо, ей было неприятно об этом вспоминать.
– Она пошла к вашему главврачу, и он… – начала Алла.
– Нет, не так просто! – не дала ей закончить онколог. – У Полины имелись связи, и она ими воспользовалась. Кто-то попросил главного, а он, в свою очередь, попросил меня. На самом деле просьба больше смахивала на требование, так как отказаться было невозможно! Пришлось взять Полину, но я с самого начала не слишком верила в успех: опухоль плохо реагировала на терапию. Я настаивала на смене схемы лечения и операции, Полина хотела продолжать.
– Так она, выходит, пала жертвой собственного упрямства?
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?