Текст книги "Вакцина смерти"

– А как насчет введения карантина? – задал вопрос Павел. – Я, конечно, извиняюсь за свое невежество по данному вопросу, но, по-моему, как раз для таких случаев данная мера и существует?

– Соблюдать карантин по гриппу крайне сложно. У нас есть пример все той же пандемии «испанки». Тогда многие города, штаты и целые страны объявляли карантин в попытке остановить распространение пандемии. Общественные места были закрыты более года, некоторые населенные пункты даже выставляли вооруженные кордоны и не пропускали ни одного человека. Однако даже в местах, где смертность была невысокой, заболевших все равно оказалось так много, что повседневная жизнь замерла. Это связано с немыслимой скоростью распространения болезни: для сравнения, СПИД убил двадцать пять миллионов за четверть века, а «испанский» грипп убил столько же за двадцать пять недель начиная с сентября восемнадцатого года! Пока волна нас еще не накрыла, и я надеюсь, что не прав и все обойдется малой кровью.

– А если ты прав, – заговорил Лицкявичус, поднимая глаза, – то мы окажемся в большой… Кстати, как обстоят дела в других местах – в Москве, например?

– У меня нет таких сведений, – покачал головой Рыжов. – Вполне возможно, что источник первоначального заражения появился именно в Питере – должна же эпидемия где-то брать свое начало? В любом случае в вашу задачу входит поиск, так сказать, «предтечи» – того самого, единственного, человека, с которого все и началось. Как думаете, справитесь?

– Постараемся, – ответил за всех Лицкявичус. – Ведь Толмачев, похоже, не оставил нам выхода?

– Dimidium facti, qui соeрit, habet! (Начало – половина дела!) – пробормотал примостившийся в углу и до сих пор молчаливый Александр.

– Это да, – согласился Рыжов, – однако fugit irrevocabile tempus!

– «Бежит невозвратное время», – машинально перевела Вика, удивленно переводя взгляд с пожилого ученого на молодого. Еще некоторое время мы потратили на распределение обязанностей, после чего стали постепенно расходиться. Последними уходили я и Вика, обещавшая подбросить меня до дома. У двери она обернулась к провожавшему нас Лицкявичусу и спросила:

– Андрей Эдуардович, а что это было – ну, латынь эта вся?

– Ты имеешь в виду афоризмы, которыми перебрасывались Рыжов и «вундеркинд»? Так это у Лаврентия еще с академических времен пунктик такой: он знал латынь, как никто другой, и всегда любил латинские изречения – заучивал наизусть, а потом изводил нас с утра до вечера! Видимо, парень тоже от него «заразился».

* * *

– Что тебе известно об «испанке», Шилов? – спросила я во время ужина.

– О какой испанке? – уточнил он.

– Брось, Шилов! – огрызнулась я. – Об «испанском» гриппе, естественно!

– Ну почему же – «естественно»? А касательно твоего вопроса… Что именно ты хочешь узнать?

– Да что угодно!

– Даже не знаю, с чего начать! Перво-наперво, на ум приходит Вера Холодная…

– Почему холодная?

– Эх ты, Сократ мой…

Терпеть не могу, когда Шилов так меня называет! Сократ был древнегреческим философом, одним из родоначальников диалектики (этим знанием, кстати, я тоже обязана мужу), и когда Олег называет меня его именем, это обычно означает то, что среднестатистический мужчина подразумевает под народным словом «дура». Но Шилов, конечно, вне статистики, а уж тем более – усредненной статистики, поэтому и обижаться на него смысла не имеет.

– Вера Холодная была известной актрисой. Знаешь, ее называли королевой немого кино!

– Я не фанатка этого жанра, Шилов!

– Я тоже, но есть вещи, которые следует знать каждому, кто считает себя культурным человеком.

– Расслабься, я вовсе не считаю себя таковой! Так почему же все-таки тебе на ум приходит Холодная?

– Она стала одной из жертв «испанки». Несмотря на революцию и Гражданскую войну, она снялась в большом количестве фильмов и, можно сказать, была первой в России киноактрисой, получившей статус «звезды». В Одессе, оккупированной французскими войсками, Вера Холодная выступала в благотворительных концертах, исполняя старинные романсы. На одном из таких концертов она простудилась, и врачи диагностировали «испанку». Вирусный грипп в то время как раз свирепствовал в Одессе, а лечить болезнь в те годы еще не умели. Вере Холодной было двадцать шесть лет, когда она умерла. Помнишь такие стихи:

 
Ваши пальцы пахнут ладаном,
На устах у вас печаль.
Ничего теперь не надо вам,
Никого теперь не жаль?
 

– Что-то знакомое… – пробормотала я.

– Это романс Александра Вертинского – он был влюблен в Веру Холодную. А почему ты вообще об этом заговорила?

Я не собиралась вдаваться в подробности до того, по крайней мере, пока сама не разберусь, что к чему. И уж тем более мне не хотелось рассказывать Шилову о своей встрече с Лицкявичусом – с некоторых пор его имя стало в нашем маленьком семействе своего рода табу, и ни один из нас не поминал его всуе, словно имена бога и дьявола.

– Сейчас же вирус гриппа гуляет, припоминаешь? – уклончиво ответила я.

– Ага, – мгновенно помрачнел муж. – Я тут случайно узнал, что официальную статистику о заболевших в нашей больнице решено больше не разглашать – это плохой знак. Кстати, ты прививку сделала, наконец?

– Справку показать?

– Ты ее опять у Ленки Усмановой выпросила, да? Ох, Агния, гляди у меня…

– Хорошо, – не желая поддерживать разговор на эту тему, перебила я, – а помимо Веры Холодной у тебя есть еще информация или мне опять лезть в Интернет?

– Нет уж, а то тебя потом оттуда часа два не выцарапаешь… Ладно, еще я знаю, что вирус А / H1N1 содержит больше ста уникальных генетических изменений, на которые у человека пока не выработан иммунитет. На его счету несколько эпидемий гриппа, однако, как убеждает нас Всемирная организация здравоохранения, сейчас в большинстве случаев заболевание протекает в легкой степени.

– Ты в курсе, что в нашей больнице проводили вакцинацию?

– Так каждый год проводят! – пожал плечами Шилов. – Только в этом году какая-то неувязочка вышла с вакцинами…

– Какая такая «неувязочка»? – насторожилась я.

– На одном из совещаний что-то об этом говорили, но я толком не помню… Вроде бы сначала планировали закупить вакцину у какой-то одной фирмы, но в последний момент решили в пользу другой. Я только знаю, что правительство выделило четыре или пять миллиардов на закупку вакцины от нового штамма. Представляешь, как на этом можно нажиться?

– Да уж, – вздохнула я, – в нашей стране деньги размазываются по большой территории, и, думаю, процентов семьдесят оседает на «волосатых» лапах… Помнишь мультик про Маленького Мука?

– Ты это к чему?

– Да там Маленький Мук бежал кросс с главным атлетом султана.

– Ну?

– Султан достал пять золотых монет и приказал визирю передать их победившему. Так вот, визирь отсчитал себе две монеты и пустил три дальше; следующий по рангу взял себе одну… В результате Маленький Мук получил только одну монету из пяти, дарованных султаном. А сколько вакцины можно списать за ненадобностью, потому что народ, видите ли, не желает прививаться?

– Как ты, к примеру?

– Да ладно тебе, Шилов, не доставай меня, а то будешь спать на кушетке!

– Это моя квартира! – парировал он.

– Отлично: отдай деньги за ремонт и обстановку и можешь забирать ее себе! Кстати, я сама могу отодрать обои и кафель…

– Как думаешь, то, что ты сегодня не в духе, повлияет на нашу сексуальную жизнь? – внезапно спросил Олег, и я осеклась.

– Хочешь проверить?

– Не мешало бы!

* * *

Одно дело сказать, что необходимо найти первого заболевшего, другое – сделать это. Для начала я проверила всех, кого доставляли через приемный покой по «Скорой», и тех, кто пришел своими ногами. Разумеется, начинать следовало с людей с явными симптомами гриппа, а также с затрудненным дыханием или даже легочным кровотечением. Двоих таких мне обнаружить удалось, но они уже благополучно лежали в нашем инфекционном корпусе. В любом случае, судя по тому, когда участились смертные случаи, эти двое никак не могли стать источниками заражения, так как к моменту их поступления в больнице от осложнений гриппа уже умер один пациент. Значит, следовало искать среди тех, кто поступил с другими жалобами, но впоследствии проявил соответствующие симптомы. Для этого необходимо было опросить персонал всех отделений, и у меня заранее голова шла кругом при мысли о том, сколько времени при этом придется потерять. Тем не менее спустя двое суток у меня в руках оказался не слишком длинный список больных, которые могли стать первыми жертвами нового штамма. Я передала список Лицкявичусу через Вику, заехавшую в конце рабочего дня, и поинтересовалась, как идут дела.

– Да не очень, – сморщила курносый носик девушка. – Умерли еще восемь человек – предположительно от того же самого, что и несколько первых. Теперь дело не только в вашей больнице: боткинцы больше не принимают, и все другие инфекционные отделения забиты до отказа. Еще немного, и в городе начнется паника: в новостях мелькнул сюжет о «смертельном вирусе», а журналисты здорово умеют раздувать скандалы! Я вообще с трудом понимаю, как в наше время человек может умереть от гриппа – это же не чума и не оспа!

– Не от гриппа, Викусь, а от пневмонии…

– Все равно! – перебила меня девушка, взмахнув руками. – Мы ведь не в шестнадцатом веке живем, в конце-то концов!

– Понимаешь, – задумчиво ответила я, – видимо, весть об очередной эпидемии гриппа сейчас сослужила людям плохую службу.

– Как это?

– Ну, все готовы к тому, что могут заболеть, запасаются лекарствами, которые обычно пьют от этого вируса, а они не помогают. Если новый штамм на самом деле существует и пневмония может развиться в течение одних-двух суток, то они просто могут опоздать с лечением, вот в чем дело!

– Андрей Эдуардович с Никитой проверяют и другие больницы, где есть смертные случаи, ведь не факт, что все началось именно у вас, но им тяжело приходится.

– Почему?

– Да потому, что полномочий ОМР у них нет! Хорошо, что у Андрея Эдуардовича много знакомых, и то им приходится шифроваться, ведь они не могут рассказывать, почему интересуются заболевшими.

– А как насчет Рыжова и его суперкоманды? – поинтересовалась я.

– Пока молчат, – покачала головой девушка. – Они странные, эти ребята-вирусологи: ничего не говорят, все на профессора кивают – у него, мол, спрашивай. А особенно странный этот Саша Карелин…

– Что же в нем такого странного? – удивилась я. Честно говоря, помимо любви к латыни я не заметила никаких отклонений, но Вику, похоже, парень заинтересовал. Одно время мне казалось, что девушка крутит романчик с моим сыном, но потом стало ясно, что они относятся друг к другу скорее как брат и сестра. Потом я решила, что Вике нравится Леонид. Ну, здесь ей, правда, ничего не светило, так как Кадреску весьма поверхностен в своих отношениях с противоположным полом. По натуре одиночка, он тщательно оберегает собственное личное пространство. Даже его родители, о существовании которых я тоже узнала совершенно случайно, никогда не понимали собственного сына, так чего уж говорить о посторонней женщине, мечтающей стать частью его жизни? Нет, думаю, не нашлась еще такая, что смогла бы всерьез претендовать на место в сердце Леонида! Поэтому Вике я не завидовала. Но теперь она, видать, всерьез заинтересовалась Александром Карелиным. Что ж, он паренек симпатичный, хотя и кажется немного высокомерным, словно ему известно больше, чем всем остальным, – эх, почему Вика, к которой, видит бог, я отношусь почти как к собственной дочери, не может найти себе парня попроще, без «тараканов» в голове? С Дэном они по-прежнему общаются, Вика частенько забегает поесть домашней пищи, так как ее родители дома бывают редко и не балуют дочь посиделками за общим столом. Хоть они и любят свое чадо, но в том, что связано с ее воспитанием, доверились Лицкявичусу. Потерпев фиаско с собственной наследницей, он взял под крыло Вику, как в свое время Никиту. Странно порой выходит в жизни: родные по крови люди оказываются безнадежно далеки друг от друга, а чужие становятся по-настоящему близкими… Ну вот, опять мои мысли устремляются к бывшему шефу – просто наваждение какое-то! Может, нужно с ним переспать? Во всяком случае, моя подруга Лариска всерьез считает, что это помогает. «Тащи мужика в постель, – говорит она, – и сразу поймешь, нужен ли он тебе еще на одну ночь!» Однако боюсь, в нашем с Лицкявичусом случае все гораздо сложнее. С другой стороны, может, это и правильно, что мы никогда не получаем того, чего действительно хотим? Мир вращается именно потому, что мы мечтаем достичь недостижимого и наконец успокоиться. Но ведь именно тогда, когда мы успокаиваемся, жизнь останавливается. Полное удовлетворение желаний ведет к угасанию, как говорят китайцы. Или это японцы так говорят? Господи, о чем я вообще думаю?!

– Он ведет себя так, будто знает все на свете!

Я непонимающе уставилась на нее, совершенно забыв о том, что девушка отвечала на мой же вопрос. С трудом сообразив, что речь идет об Александре Карелине, я сказала:

– Но он ведь и в самом деле смыслит в вирусологии гораздо больше нашего!

– Я, знаете, тоже не пальцем делана и, между прочим, биофак закончила! – обиженно надулась Вика. – А он разговаривает со мной, как с недоразвитой!

Что ж, поглядим, чем дело кончится, – обожаю быть свидетельницей развития отношений среди представителей молодежи, особенно когда хотя бы один из этих представителей мне небезразличен.

А вечером, когда я готовила ужин и ждала прихода Шилова, неожиданно позвонил майор Карпухин. Я обрадовалась, услышав в трубке его голос, но одновременно и встревожилась: по какому делу я могла понадобиться следователю по особо важным делам? Пока Лицкявичус стоял у руля ОМР, Карпухин курировал нашу организацию как представитель от органов, но с приходом Толмачева отказался от этой дополнительной обязанности. Я его понимала, но тем более удивительным выглядел его звонок.

– Могу я заскочить минут на двадцать? – спросил майор.

Карпухину нравится у меня дома – вернее, у нас с Шиловым. С тех пор как развелся с женой, майор живет, словно кочевник, появляясь в квартире только для того, чтобы поспать. Поэтому неудивительно, что он ценит все атрибуты «настоящей» семьи, и превыше всего уют, включающий занавески на окнах, прибранные постели и запах готовящейся еды. Поэтому я не могла ему отказать и пригласила отужинать. А после позвонил Олег и предупредил, что задержится, поэтому майора мне пришлось принимать в одиночестве.

– Итак, – сказала я, когда он отдал должное супу-харчо и салату из морепродуктов, тщательно выковыряв из него маринованные мидии, которые, видимо, посчитал несъедобными, – в чем причина вашего неожиданного визита? У нас неприятности?

– А почему у вас должны быть неприятности, Агния Кирилловна? Или я чего-то не знаю?

Видимо, так оно и есть: Лицкявичус не счел необходимым ставить Карпухина в известность о том, чем попросил нас заняться Рыжов.

– Да нет, это я так просто, – потупилась я под пристальным взглядом гостя. – По старой привычке…

– Тогда понятно, – кивнул он. – У меня к вам один вопросец, Агния Кирилловна. Он касается некоего профессора Кармина…

– Якова Борисовича? – переспросила я с удивлением. – Вы занимаетесь его делом?

– Похоже на то. Значит, вы не отрицаете, что знали о его безвременной кончине?

– А почему я должна это отрицать?

– И вы приходили к сестре Кармина после похорон?

– Маргарита Борисовна сама меня пригласила.

– А вам не кажется странным, что она это сделала? Насколько я понимаю, вы не общались с Кармиными с тех самых пор, как закончили институт?

– Ну, пару раз мы все же встречались, – пожала я плечами, все еще недоумевая, к чему клонит Карпухин. – На вечеринке в честь двадцатилетия окончания меда, а потом, кажется, на юбилее у кого-то из бывших преподов… Погодите-ка, Артем Иванович, почему вы задаете мне все эти вопросы?

– Да вы не волнуйтесь, Агния, я ни в чем вас не подозреваю – это было бы по меньшей мере глупо! Просто мне хочется узнать о Кармине побольше, потому что о нем мало кто может рассказать.

– Значит, вы считаете, что его смерть – не несчастный случай?

– У меня есть причины так полагать, – кивнул майор. – Вам что-нибудь известно о его работе?

– Лишь то, что рассказала Маргарита Борисовна, – покачала я головой. – А в чем дело?

– Коттедж Кармина ограбили – вам Андрей не рассказывал?

– Нет, об этом он как-то умолчал… Хотя с чего бы он стал говорить со мной о Кармине, ведь он даже не знал, что мы знакомы!

– Верно, верно…

– Так Карминых ограбили?

– Да, на следующий день после похорон.

– Господи, а как там Маргарита Борисовна?!

– Не волнуйтесь, она в порядке: к счастью, отсутствовала дома, и грабители не нарвались на нее.

– И что, все вынесли, да?

– Ничего не вынесли, кроме системного блока и личного ноутбука профессора.

– Интересные дела… Думаете, это связано с его смертью?

– Других зацепок нет. Я надеялся, что вы мне поможете что-нибудь прояснить, раз уж сестра Кармина была с вами откровенна!

– Считаете, что с вами она откровенна не была?

– Вы знакомы с кем-нибудь, кто мог близко общаться с профессором? – не отвечая на мой вопрос, спросил майор. – Может, кто-то с его кафедры или из бывших студентов?

– Ну, Кармин уже давно не преподавал в меде, – развела я руками. – А в Пастеровском институте я ни с кем не знакома… Хотя, погодите, возможно, я все же могу кое-кого поспрашивать!

Лицо Карпухина заметно просветлело.

– Буду вам очень признателен, Агния Кирилловна, – за мной магарыч, даже не сомневайтесь! А теперь я хочу узнать о ваших делах и о возможных неприятностях, о которых вы упомянули в самом начале разговора.

А я уж решила, что он забыл, – большая ошибка с моей стороны. В этом Карпухин похож на бультерьера – если уж вцепится в добычу, ни за что не отпустит!

* * *

– Странно, что ты мне позвонила! – сказала Тася, запихивая в рот огромный кусок торта.

Глядя на ее полную фигуру и щекастое лицо, я с трудом узнавала бывшую сокурсницу. Однако Тася Милютина всегда любила поесть и была пухленькой блондинкой с пушистыми волосами и большими голубыми глазами. Тася притягивала взгляды мужчин, как бисквитный торт притягивает мух и пчел. Теперь она превратилась в крупную даму, невысокую и слегка дебелую, но кожа, туго натянутая на ее привлекательном лице, оставалась все такой же молодой и розовой, как в юности, глаза – такими же голубыми и широко открытыми, а аппетит – по-прежнему невероятным. Зная о маленьких слабостях Таси, я привела ее в кондитерскую Татьяны Николаевой, где решила попотчевать пирожными «только из натуральных продуктов», как гласила реклама. Несмотря на высокие цены, я люблю эти изделия, хоть и не могу позволить себе питаться ими регулярно: габариты Таси в очередной раз красноречиво подтвердили необходимость поддерживать форму. Мне с трудом удалось разыскать Тасю, ведь у нас практически нет общих друзей, да и нельзя сказать, чтобы мы часто общались в институте.

– Я всегда считала тебя «золотой девочкой», этакой высокомерной недотрогой, – продолжала она, уписывая очередной кусок и запивая его чаем.

Я почувствовала обиду: вот не думала, что могла производить подобное впечатление! Что ж, в любом случае полезно время от времени узнавать, как ты выглядишь в глазах других людей. Сообразив, что сболтнула лишнее, Тася перестала жевать и, еще больше округлив глаза, пробормотала, пытаясь исправить ситуацию:

– Только ты не подумай, что я тебя осуждала! Ты же была… зубрилой, отличницей, а потом еще замуж вышла, родила ребенка – я бы ни за что не вернулась сразу после родов, а ты так быстро восстановилась… В общем, я тебя уважаю, что бы там себе не воображала! Ты вроде бы хотела поговорить о Кармине, да?

– Э-э… в общем, да.

– Кармин был мужик шустрый! – рассмеялась Тася. – А уж в нашу бытность студентами он просто не имел себе равных в погоне за юбками!

– Да ты что говоришь-то?! – изумилась я, никак не ожидая такого поворота дела.

– А ты что, не знала? – в свою очередь, удивилась Тася.

– Так ты… с Карминым?..

– Ага! – хихикнула Тася, вновь атакуя пирожное. – Он был тогда о-го-го! Мне льстило, такой человек обратил на меня внимание и стал моим первым по-настоящему завидным любовником!

У меня голова кружилась от откровений бывшей сокурсницы. Когда Лариска предложила с ней поговорить, я и подумать не могла, что узнаю чертовски много интересного о многоуважаемом профессоре! Он и его сестра казались мне примером самоотверженного служения науке, и я никак не могла предположить, что Якову Борисовичу не было чуждо ничто человеческое. Интересно, а Маргарита Борисовна в курсе похождений своего брата или находится в блаженном неведении?

– И как долго все это продолжалось? – поинтересовалась я.

– Полгода, может, – пожала плечами Тася, отложив ложку и задумчиво подперев пухлую щеку рукой. – Я даже сделала аборт…

– От Кармина?!

– Ну да, а чего ты так удивляешься – разве он не мужик?

– Но почему…

– Почему аборт? Он, видишь ли, жениться не собирался, да и я, собственно, никуда не торопилась. Но Кармин повел себя как истинный джентльмен – сам договорился об операции и все оплатил.

– И сколько времени после аборта вы еще продолжали… общаться?

– Пока я не встретила своего Петьку. Мы, правда, развелись через два года после свадьбы, но тогда я так втюрилась, что просто не могла…

– Тася, давай-ка вернемся к Кармину, – попросила я, испугавшись, что бывшая сокурсница вознамерилась рассказать мне всю свою жизнь, включая любовников, мужей и детей. – После института ты с ним виделась?

– Несколько раз. Он приглашал меня к себе в лабораторию.

– В Пастеровский институт?

– Да. Ты же знаешь, что я иммунолог?

На самом деле я этого не знала. Я поддерживаю контакт лишь с немногими бывшими однокурсниками, и Тася Милютина не из их числа. Зато Лариска с ее общительностью и желанием сохранять отношения как можно с большим количеством людей была в курсе всего, что происходит с каждым, на каком бы конце света он ни находился. Только благодаря ей мы сейчас и сидели в кафе с Тасей.

– Так вот, – говорила между тем моя собеседница, – Кармин тогда набирал новую команду и вспомнил обо мне. Я даже приходила в институт, чтобы поболтать о возможном сотрудничестве, однако быстро поняла, что мне там делать нечего.

– Это почему же?

– Да есть там одна тетка… как же ее зовут?.. Ах да, Валентина!

– И что с ней не так?

– С ней-то? Да она на меня волком смотрела, можешь себе представить? Кстати, я заметила, что в команде Кармина, кроме нее, других женщин нет.

– Думаешь, эта Валентина и профессор…

– Крутили любовь? Да если б ты ее только видела, то сразу поняла бы, что этого просто быть не могло!

Я задумалась, предоставив Тасе продолжать наслаждаться пирожными. Однако она недолго молчала.

– Кармин поссорился с кем-то из коллег. Вроде бы здорово они поругались, и профессор выгнал его вон. Собственно, из-за этого он ко мне и обратился.

– Не помнишь, как звали того парня?

– Нет, извини… То есть имя помню – Антон, а вот фамилию…

– Ладно, бог с ним, продолжай!

– Говорят, этому Антону удалось получить должность «теневого» консультанта правительства в области вирусологии. Профессору это очень не понравилось – как это кто-то посмел обратиться к его ученику, бывшему аспиранту, пусть уже и доктору наук, но все же еще слишком молодому и амбициозному, через его, Кармина, голову?

– А ты как думаешь, почему обратились к Антону, а не к самому Кармину? И почему решили взять питерского врача, а не москвича?

– Понятия не имею! – передернула плечами Тася, одновременно вытирая рот салфеткой.

– А у тебя случайно нет телефона этого Антона?

– Да откуда? Если тебе так интересно, могу дать телефончик того, кто близко знаком с одним парнем из команды Кармина – может, он и свяжет тебя с Антоном? Только вот я что-то не пойму, из-за чего весь сыр-бор? Ведь с Карминым произошел несчастный случай, и все об этом знают!

– Видишь ли, меня Маргарита Борисовна попросила узнать, с кем в последнее время близко общался ее брат, – соврала я. – Она ведет все его дела…

– Да уж, так всегда и было! – перебила Тася, внезапно посуровев. – Эта баба – просто ведьма настоящая!

– Чего это ты? – оторопела я от неожиданности.

– Это ведь она на аборте тогда настояла. Кармин не возражал против ребенка, потому что детей у него не было, и вот появился шанс стать папашей. Сама я, правда, перепугалась здорово – шутка ли, диплом на носу, на ординатуре пришлось бы поставить крест… В общем, не была я готова, но, если бы Кармин настоял, наверное, сохранила бы того ребенка. Мы даже стали что-то совместное планировать, а потом Кармина вмешалась. Она держала братца в когтях, как тигрица, и ни за что не желала отдавать его другой бабе, чертова старая дева! Хотя, если посмотреть с другой стороны, все вышло к лучшему: ребенка я не родила, зато вышла замуж по любви. Понимаешь, Агния, первый раз обязательно должен быть по любви…

– И сколько же у тебя таких раз было? – полюбопытствовала я.

– Восемь… нет, все-таки девять – если считать гражданский брак.

– Девять?! – с трудом выговорила я невероятную цифру.

– А что тут такого? Ну, влюбчивая я, что поделаешь?

Тася широко улыбнулась, обнажив безупречные зубы, и мне невольно подумалось, что, будь я мужчиной и сиди передо мной такая роскошная, непосредственная женщина с потрясающей улыбкой, то точно не устояла бы перед ее обаянием. Бедный Кармин, он стал всего лишь одной из ступеней в жизни Таси: хоть она и вспоминает о нем с теплотой, профессор ничего для нее не значил, и она не слишком горевала по поводу его безвременной кончины. Лишний раз убеждаюсь, что ветреным женщинам живется легко: они никогда не задерживаются с одним и тем же мужчиной достаточно долго для того, чтобы по-настоящему привязаться, и легко переключаются с одного на другого, как беззаботные насекомые перепархивают с цветка на цветок.

* * *

Конечно, Артем предпочел бы разговаривать лично с Антоном Громовым, а не с его женой, но выхода не было, так как Антон буквально за сутки до этого укатил за границу читать лекции. Возможно, Ирина Громова все-таки в курсе дел мужа и сможет пролить свет на неприятную историю смерти Кармина?

Семейство Громовых обитало в блочном доме на Гражданке. Серое, кое-где облупившееся здание терялось на фоне возводимых рядом высотных новостроек. Во дворе имелся небольшой садик, хотя в это время года он вряд ли скрашивал окружающую обстановку. Деревья стояли голые, траву скрывал слой подтаявшего снега – в целом угрюмая атмосфера полностью соответствовала началу весны в Питере: когда большая часть Европы расцветает весенними красками, здесь зима успешно продолжает бороться с наступлением тепла.

Дверь открыла миниатюрная брюнетка лет сорока с растрепанными волосами, в халате, надетом поверх пижамы. Час и в самом деле был ранний, но майор начинал день спозаранку и не всегда считался с тем, что у кого-то режим может отличаться от его собственного. Узнав, о чем желает с ней побеседовать Карпухин, Ирина Громова не удивилась и предложила ему пройти в гостиную. Она оказалась крошечной, но обставленной со вкусом – сразу становилось ясно, что хозяева дома любят проводить здесь время.

– Так значит, дело в Кармине? – уточнила Ирина. – Я знала, что он еще доставит нам неприятностей!

– Вы о той ссоре с вашим мужем?

– Значит, вам уже доложили? – фыркнула Ирина. – Но это была не просто ссора, ведь в результате того скандала Антону пришлось не только покинуть Пастеровский институт, но и едва не распрощаться с карьерой!

– Ну, он же неплохо устроился в конце концов? Вот, за границей лекции читает…

– Да, но вы не представляете себе, чего ему это стоит! Преподавательская карьера Антона никогда не прельщала, он – человек науки, и именно этим ему всегда хотелось заниматься. В лаборатории Кармина его ждало большое будущее, хотя профессор не любил «звезд» в своем окружении.

– Что это значит? – спросил Артем, заинтересовавшись.

– Кармин – мировая величина, его всегда превозносили больше, чем он того заслуживал, – во всяком случае, таково мое мнение.

– Вы имеете на него полное право, у нас же демократия!

– Вот именно. Только у Кармина в лаборатории не было никакой демократии, он считал себя богом, а кто шел поперек, получал по носу. Особенно профессору не нравилось, когда кто-то отмечал его подчиненных. Знаете, есть такие люди, учителя с большой буквы, которые радуются успехам собственных учеников. Эти успехи не принижают их достоинства, а лишь подчеркивают, что учитель правильно и вовремя разглядел в ком-то талант. Это же прекрасно, вам так не кажется?

Артем кивнул, подумав о собственной «подрастающей» смене. Среди его ребят есть весьма многообещающие личности, и единственное его опасение связано с тем, что они, разочаровавшись в милицейской… пардон, полицейской работе, уйдут из органов и посвятят себя охранной или частной сыскной деятельности. А ему, майору, хотелось бы видеть их в рядах государственных служащих – должен же хоть кто-то охранять покой граждан за бюджетные деньги, причем хорошо бы еще, чтобы этот кто-то имел на плечах светлую голову.

– Так вот, Кармин – не из таких! – закончила свою мысль Ирина.

– А в чем крылась причина конфликта между ним и вашим мужем? – спросил Артем.

– На самом деле конфликт зрел давно, – вздохнула Ирина, поплотнее запахивая халат. – Вы же знаете, как работают ученые в коллективе, – продолжала Громова. – Все, что создается в лаборатории под началом руководителя, считается интеллектуальной собственностью этой лаборатории. На любой брошюре, изданной кем-то из коллектива, первым обычно стоит имя руководителя лаборатории. Это можно понять, ведь именно руководитель способствует тому, чтобы труд издали, находит возможность напечатать его за государственные деньги или ищет спонсоров. Но такая ситуация ограничивает рост индивидуальных членов команды. Получается, что, если ты перерос положение мальчика на побегушках и хочешь работать независимо под собственным именем хотя бы в свое свободное время, это не приветствуется!

– Так и произошло с Антоном?

Ирина кивнула:

– Ему удалось напечатать несколько статей по вирусологии в интернет-издании журнала «Ланцет» – один заграничный приятель удружил. Там Антон изложил некоторые свои идеи, идущие вразрез с мнением команды… вернее, с мнением Кармина. Так как профессор отказывался принимать во внимание доводы Антона и вести работу в предложенном им направлении, муж счел возможным поделиться своими мыслями с коллегами. Возможно, Кармин бы даже не узнал об этом, а если бы и узнал, то вряд ли придал значение, да только вот статья Антона, как выяснилось, мноих заинтересовала. Ему прислали приглашение на симпозиум в Австралии, потом пригласили на конференцию в Штаты, и пошло-поехало. Кармин рвал и метал – как же, Антон интересен всем, а его, Кармина, работа, оказывается, не так уж и важна!