Текст книги "Хтонь в пальто. Какими мы стали"

Как признаться хтони?

– Здрасьте, «Хтонь в пальто» слушает.

– Здравствуйте. А можно… можно у вашей хтони попросить совета в любовных делах?

– Попросить-то можно, но почему у хтони? Они не специализируются на любви.

– Так я про хтонь спросить хочу! У кого еще спрашивать?

– Убедили. Давайте имя и адрес, поможем чем сможем.

Оператор был прав: не стоило звонить в агентство. Напиши анонимный вопрос в любое подходящее сообщество, пускай в комментариях посоветуют! Зачем дергать хтоней только из-за того, что не можешь подобрать слова для признания?

Рита ровно так и собиралась сделать, даже выбрала приглянувшуюся группу и начала сочинять пост. Но взгляд соскользнул в левый угол экрана, а там – баннер: «Не с кем выпить чаю и поговорить по душам? Агентство “Хтонь в пальто” – подберем хтонь на любой вкус и цвет!» Будто знак свыше! Как не перейти на сайт и не позвонить?

А теперь она десятый раз поправляет скатерть, кружки и тарелку с вафельным тортом, не зная, куда девать руки. Что скажет приехавшая хтонь? Не пошлет ли с таким глупым вопросом? Или им по правилам посылать нельзя: приехал на заказ – будь добр отработать?

Интересно, парень придет или девушка? Кто у них лучше в любовных делах разбирается?

Раздается звонок в дверь, и Рита подпрыгивает: ой, уже? А почему не в домофон? Тапки, тапки, где же тапки: неприлично босиком открывать!..

– Здравствуйте, я хтонь в пальто! Извините, что сразу в квартиру вломился: меня там впустили, не стал спорить…

Ой, и правда в пальто – в темно-зеленом. А сам – совершенно солнечный: широкая улыбка, сияющие глаза, волосы цвета выгоревшей травы; и это милое извинение – да будто он виноват! Пожалуй, такой не пошлет и не будет смеяться над робостью и заплетающимся языком.

– Здравствуйте, – улыбается Рита, нервно зачесывая пальцами челку. – Пальто можете сюда повесить, здесь – тапочки. Лучше на «вы» или на «ты»?

– На «ты», на «ты», – торопливо кивает хтонь. И протягивает руку: – Я Лютый. Вернее, Макс, но лучше по прозвищу.

Забавно: в чем же он лютый? За что прозвище получил? Может, расспросить: надо же будет о чем-то поговорить за чаем, прежде чем к любовным делам перейти?..

– Я Рита. – В мерзкую погоду – и такая теплая ладонь! Солнечному облику под стать.

Эх, а ведь за окном конец июня. Что за дурацкая серость, когда уже настанет нормальное лето?..

Лютый цокает языком, узнав, что чай только пакетированный, но потом машет рукой: «А, ерунда, чай – не главное!» Благодарно кивает, когда Рита наполняет его кружку, с аппетитным хрустом угощается вафельным тортом и предлагает:

– Рассказывай, что у тебя за любовные дела.

Рита робеет:

– Так сразу?

– Я думал, чем скорее, тем лучше, – судя по неловкой улыбке, Лютый удивлен не меньше. – Но если ты хочешь сперва о чем-нибудь поболтать…

Кому же не хочется поболтать с хтонью из агентства! Интересно до ужаса, как он работает, на какие заказы чаще всего ездит, что было самым смешным – или даже самым страшным… Да и банально о прозвище спросить!

Но Лютый прав: делу время, потехе час. Ни к чему откладывать тревожащий разговор; да и чем дольше звенит в голове назойливое «Не забудь!», тем сильнее сводит живот. Даже глоток чая не влезет, какой уж торт!

Кружку Рита все равно берет: согреть ледяные руки. И когда же закончится отмеренное на эту жизнь волнение, когда можно будет не трястись и не умирать от необходимости выдавливать из себя слова?..

– Ладно, в общем… ой!

Плечи обнимает флисовый плед – вернее, так просто кажется, ведь… Рита оглядывается: за спиной никого, пледа тоже не видать; да и откуда ему здесь быть – не забирала при переезде, оставила у родителей. Тогда что это?

– Теперь спокойнее? – интересуется Лютый.

И правда: с каждой секундой теплеют руки и раскручивается узел в животе. Это он, получается, хтонической частью приобнял? Ой, могла бы и догадаться: будто в первый раз так от нервов избавляют!

– Спасибо, – бормочет Рита. И, глотнув чаю, выпаливает, не давая себе и шанса отступить: – Как признаться хтони в любви? И… и на свидание позвать!

Губы у Лютого растягиваются в улыбке.

– Это всегда так мило, когда лю… э-э, разные существа друг другу признаются. И я понимаю твое волнение! – он с жаром кивает. – Сам ужасно нервничал, когда признавался.

О, похоже, поделятся не только советами, но и личным опытом!

– Вот только, боюсь, я тебя разочарую: хтони, как и люди, очень разные. Универсальной инструкции по признанию нет.

Сердце ухает в низ живота.

– Подожди! Но хоть какие-то… особенности, например? Хтони ведь отличаются от людей!

– Не сильнее, чем друг от друга. Я имею в виду, – Лютый потирает кончик носа, – разница между хтонями и людьми в данном случае не так велика, чтобы это имело решающее значение. Гораздо важнее, что любит одна конкретная хтонь.

Пф-ф, тоже мне советчик по любовным делам! «Все индивидуально, смотри на свою хтонь и от этого пляши». Да она за пять секунд нагуглит десять статей с такими советами! Нашли кого на заказ отправить.

– Так нечестно! Ты приехал, выпил чаю, поел торта, а по теме ничего и не сказал!

– Тогда мне собираться и уходить? А надкушенный торт можно забрать или надо оставить?

Глаза у него смеются – и Рита, не выдержав, смеется тоже:

– Да уж доедай! Но хотя бы опытом поделись, а? Я и людям-то ни разу не признавалась, куда уж хтоням!

– Обязательно поделюсь, – обещает Лютый. – А потом мы поговорим о твоей хтони и придумаем, как ей признаться.

Незаконно быть таким солнечным!

Как повезло, что он не боится нарушать закон.

Греется чайник – а Лютый, подперев голову кулаком, вспоминает вслух, как буквально с первого взгляда влюбился в коллегу, как ходил вокруг да около, как на корпоративе, выпив для храбрости, наконец признался – и потом долго сидел в углу, ошалев от решительности. По мечтательной улыбке сразу ясно: даже если не ответили взаимностью, если сейчас они уже не встречаются, этот момент для него точно был одним из лучших.

– Скажу сомнительную вещь: признаваться нужно хотя бы для того, чтобы тебя отпустило. Что ответят – не так важно; но когда выстреливает внутренняя пружина, когда распускаются все узлы – это такой кайф. Правда, – Лютый морщится, – не очень хорошо вываливать на другого человека свои чувства: мол, теперь ты с этим разбирайся. Поэтому оно и сомнительно; хочешь – прислушивайся, хочешь – нет.

Разливая по кружкам кипяток, Рита прикидывает: смогла бы признаться только для того, чтобы не скреблось изнутри нетерпение, не распирала грудь влюбленность, не кружилась голова перед каждой встречей?.. Нет, наверное, если бы с другой стороны оставались предельно холодны, не стала бы лезть.

Но когда платят за кофе, когда на прогулке держат за руку, когда позволяют лежать головой на плече – это совершенно меняет ситуацию и кое о чем говорит, правда? И сколько ни подбрасывала монетку, всегда выпадало одно и то же: стоит рискнуть.

Дожевав наконец вафельный торт, Лютый отряхивает ладони.

– Ну что, помочь тебе с признанием? Если хочешь, придумаем что-нибудь необычное; а могу воодушевить на написание простого сообщения, и на этом разойдемся.

– Не-ет, давай придумаем! – мотает головой Рита. – Такое признание раз в жизни бывает!

– Тогда рассказывай, – Лютый приглашающе разводит руками.

Как ни сдерживайся, сквозь маску серьезности прорывается дурацкая улыбка. И Рита, отпив чаю, начинает рассказывать.

Зря ворчала: Лютый – отличный советчик! Он сразу накидывает с десяток идей, как устроить сам процесс признания и что подарить, аж глаза разбегаются.

Признаваться лучше всего на прогулке, либо в кафе, либо в парке, – чтобы, как шутит Лютый, беззастенчиво убежать, если что-то пойдет не так. А вот с подарком оказывается сложнее. Цветы, даже в горшках, Рита отметает, вспомнив жалобы на вечно умирающие растения. Конфеты – тоже: кажется, за столько недель знакомства ни разу не обсуждали вкусовые предпочтения; кто знает, какую начинку и какой тип шоколада лучше брать?

Предложение сделать открытку-коллаж неожиданно вдохновляет: рисовать не надо – уже отлично! А когда Лютый показывает фотографии игрушечных монстриков, которых вяжет его знакомая, Рита, взвизгнув, просит немедленно скинуть ссылку: такого точно надо взять, сколько бы ни стоил!

Они сходятся на том, что открытки и монстрика вполне хватит – не вываливать же всё сразу? А если сложится, то и про другие подарки можно подумать.

Лютый отпивает наверняка остывшего чаю и неожиданно улыбается:

– Знаешь, есть все-таки небольшое отличие хтони от человека.

– И ты молчал? – возмущается Рита, отрываясь от фотографий монстриков. – Нет, даже так: и ты мне соврал, что никакой разницы нет? И теперь улыбаешься?

– Это слишком сомнительная разница, – качает головой Лютый, – но я подумал, что тебе стоит знать. Хотя, если ты общаешься с хтонью, ты и так знаешь. – Сделав еще глоток, будто выдержав драматическую паузу, он продолжает: – Хтони, как правило, чувствительны к эмоциям. Чувствительны сильнее, чем люди, хотя, возможно, очень эмпатичный человек мог бы с ними потягаться. И если хтонь не закрывает глаза на очевидные вещи, то она прекрасно видит, что к ней испытывают. В общем, я хочу сказать, что на самом деле твоей хтони все давным-давно понятно и не нужно так уж сильно заморачиваться с признанием.

Уши теплеют – Рита и сама подозревала, что ее чувства и мысли более чем очевидны. Да и как им не быть очевидными, когда она и не старается их скрыть: если радуется, то до визга, если сердится, то до молний из глаз. Но признаться все равно хочется, потому что…

– Мало ли что там понятно! Я хочу сказать словами через рот. Ты никогда не думал, что в этом есть особенная магия: будто, говоря о чем-то, ты помогаешь ему стать более весомым, ощутимым, почти материальным? Вот вы просто ходите по городу, пьете кофе и болтаете о пустяках – а вот вы делаете это со знанием, что нравитесь друг другу, причем в романтическом смысле. Совсем другое дело, правда?

– Правда, – соглашается Лютый; и все-таки какая солнечная у него улыбка! – Тогда рад был помочь. Тебе нужно что-то еще или?..

Может, хватит терзать несчастную хтонь вопросами? Но всего один, самый крошечный, напоследок!..

– Расскажи, почему тебя называют Лютым. Хотя бы коротенько. Пожалуйста. И можешь забрать остатки торта.

– Едой мне еще не платили! – смеется Лютый. И предупреждает: – История ужасно скучная: все потому, что родители называли меня Лютиком. Ну ты сама видишь, какой я солнечный, а в детстве еще милее был; как не назвать? А мне, конечно, хотелось быть не цветочком, а страшным зверем, поэтому я переделал Лютика в Лютого. В итоге оно прицепилось, но теперь я Лютый просто так, без хищных подтекстов; например, потому, что родился в лютом феврале.

Надо же, как все просто. Но ни в жизнь бы не догадалась.

Забирать торт Лютый отказывается: тебе, мол, еще признаваться, это дело нервное, наверняка захочется сладкого. Поэтому Рита обнимает на прощание и, прижавшись щекой к плечу, тараторит: «Спасибо-спасибо-спасибо!..»

А заперев дверь, возвращается на кухню и пишет мастерице: «Здравствуйте! Можно купить вот этого замечательного монстра? Готова забрать в любой день».

Даже если она ошибается, если чувства невзаимны, если свидания не будет… Большеухий монстрик из ультрамариновой пряжи наверняка заставит улыбнуться и станет милым напоминанием обо всех днях, проведенных вместе. Не самый плохой исход, как ни крути.

Но хочется верить в лучшее – и Рита верит. Пускай все сложится.

Походи по городу

«Погуляй босиком, – посоветовала однажды Лена. – Городу понравится; тебе, я думаю, тоже».

Поэтому Тори, присев на лавочку, развязывает кроссовки. Так и не отвыкла оглядываться на чужое мнение, и потряхивает от мысли, что кто-то заметит, уставится, может, даже спросит: а что ты делаешь, зачем? Будь здесь мама – она окрикнула бы: «Ты с ума сошла? Это негигиенично! Представляешь, сколько всякой дряни остается на улицах? И никто их с щетками не моет, так, польют мыльной водой – и готово!»

«Негигиенично, – соглашается Тори. – Но мне очень нужно».

Прогулка босиком – один из многих шагов на пути к опоре на себя: что бы ни случилось, я буду на своей стороне. Однажды этот путь закончится, но пока – вперед и вперед.

После трех дней противной мороси распогодилось, можно даже куртку дома оставить. Тори, правда, накинула поверх футболки любимую рубашку с разноцветными лисами: лучше перестраховаться, вдруг налетит ветер? А станет жарко – уберет в сумку, не беда.

Не успевший прогреться асфальт холодит ступни. Какой он приятно шершавый, сколько здесь пыли, песка и мелких камешков… И как же сложно правильно ставить ногу, чтобы шаги не отдавались в пятках: в кроссовках-то все иначе!

«Я привыкну, – ободряет себя Тори. – Это ведь только начало».

А значит – сколько можно топтаться у лавочки? Прохожие спешат по своим делам и тонут в мыслях, им совершенно плевать на босоногую девушку: разве это самое странное зрелище? Вот если бы она в хтоническом облике гуляла!..

Тори поправляет очки, подхватывает кроссовки и неуверенно, оступаясь, шагает вперед. Лена была права: судя по теплой щекотке, городу нравится. Ей – тоже.

«Хорошо тебе одной?» – спросила мама, когда Тори заглянула в гости через пару недель после переезда. И так поджала губы, что захотелось то ли устыдиться и вернуться, то ли больше никогда не приходить.

Но Тори кивнула: «Хорошо». И за чаем долго пыталась донести, что она уже взрослая, что покидать родительское гнездо – обычное дело и для людей, и для хтоней; что чем раньше попробуешь самостоятельную жизнь, тем будет лучше. Мама, кажется, поняла, но не приняла до конца – сколько Тори ее помнила, она пряталась в скорлупе и старалась не привлекать внимания; когда речь заходила о том, чтобы рискнуть и попробовать новое (например, поехать в другой город на следующий этап олимпиады), – повторяла: «Лучше синица в руках, чем журавль в небе; сиди и не ерзай». А если Тори пыталась расспросить про хтоническую природу, неизменно качала головой: «Живешь с людьми – будь добра вести себя по-людски».

Но это не помешало ей обнять на прощание и шепнуть: «Будь счастлива».

О, быть счастливой не так уж сложно, когда снимаешь отличную двухэтажную комнату! И когда у тебя совершенно прекрасные друзья.

С переездом помогали все, кто мог. Крис таскал тяжелые коробки, Вик колдовал над защитой нового дома, Яна составляла список ближайших пекарен («Кофе и булочка перед работой – это же так здорово!»), а Слава гладила по плечу и улыбалась: ты обязательно справишься. И, глядите-ка, была права: Тори справляется уже целых пять месяцев. А как не справляться, если с утра закутываешься в подаренный халат, включаешь подаренную гирлянду и греешь воду для кофе в подаренном чайнике, который светится всеми цветами радуги!

Разные бывают дни: то заказчик, улыбавшийся в лицо, оставляет негативный отзыв с коротким «Не понравилось»; и попробуй пойми, действительно чем-то не угодила или у него просто настроение испортилось. То и правда проваливаешься на заказе: не те слова подбираешь для утешения – и тебя разгневанно прогоняют из квартиры; много говоришь словами через рот – и оказываешься в глазах заказчика слишком человеком, «а я вообще-то заказывал хтонь!»; или, вот глупость, сажаешь на скатерть пятно чая или варенья и видишь, как, несмотря на обещание оплатить химчистку, заказчик поджимает губы и закатывает глаза.

Лия или Лютый, обсуждая, что пошло не так и как не допустить этого в следующий раз, напоминают: «То, что ты ошиблась как специалист, не делает тебя плохим человеком». И Тори, кивая, старается помнить: ее любят и ценят вне зависимости от успехов.

Повезло же встретить таких замечательных хтоней и людей.

Тори переходит через дорогу и чуть не взвизгивает: вывернувшая из-за угла поливалка обдает босые ноги потоком воды. Холодно – жуть! Но попробуй разозлись, когда чувствуешь, как город подмигивает: разве не весело?

«Весело», – широко улыбается Тори. И, взмахнув кроссовками, идет дальше.

Ноги гудят с непривычки, но это приятное гудение: она смогла, она осмелилась, ничьи колючие взгляды не заставили передумать. Да и вряд ли они были, эти взгляды; скорее всего, померещились из-за дурацкой привычки себя накручивать. Когда же станет свободной от глупых загонов по поводу и без?..

Может, отдохнуть немного? Вон какое замечательное полуразрушенное крыльцо!

Присев на ступеньки, Тори оглядывается. Интересно, здесь кто-нибудь ходит? Судя по состоянию двери – нет: заляпанное грязью стекло, пробивающиеся сквозь трещины зеленые ростки. Впрочем, внутренняя дверь в ее подъезде выглядит немногим лучше – и хоть бы кто этим озаботился!

Вспоминается, в каком восторге от этой двери был Лютый, когда первый раз пришел в гости; как заметно мялся, не притрагиваясь ни к чаю, ни к печенью, и в конце концов попросил: «Можно тебя пофотографировать?» Тори, польщенная и смущенная одновременно, согласилась; и Лютый, закутав ее в плед, потащил вниз, к несчастной старой двери с разбитым стеклом.

Потом Лютый клялся, что ничего не обрабатывал, просто удачно поймал преломляющийся свет. Но как он должен был преломиться, чтобы не коснуться лица, но заставить глаза сиять изнутри? И пускай Тори морщится при взгляде в зеркало – те фотографии лежат в галерее телефона и подбадривают в особенно темные дни: посмотри, какой волшебной ты можешь быть.

Мимо с ревом проезжает грузовик, подмигивая надписью: «Вам везет!»

«Еще как!» – соглашается Тори и поднимается с крыльца. Если не ошибается, здесь не так далеко знакомая кофейня. Стаканчик какао не помешает.

С Яной они сдружились после хеллоуинского заказа: изредка перебрасывались сообщениями, однажды выбрались на прогулку; правда, из-за погоды не столько ходили, сколько грелись то в одном, то в другом кафе. Потом Яна позвала в гости, и там Тори познакомилась с Леной – бариста из кофейни на одной из центральных станций.

Лена улыбнулась: «Знаю ваше агентство, ко мне Вик и Лия часто заходят». О этот тесный мир! А ее такса Корица, оказавшись на руках, немедленно облизала лицо.

Болтая за чаем, согреваясь в прекрасной компании, Тори, привыкшая сидеть в углу, боялась, что все окажется сном. И в то же время знала: реальнее этого нет ничего на свете.

Застать Лену дома почти не удавалось: она постоянно пропадала то в своей кофейне, то на других точках. Поэтому Яна и Тори иногда заходили к ней во время прогулок: отдохнуть, обсудить забавные рабочие случаи, пожаловаться на жизнь. Считалось ли это дружбой? А что вообще считается дружбой в мире, где у всех свои представления и свои стандарты?..

В начале апреля Лена написала: «У меня через пару недель день рождения, хочешь прийти?» Поколебавшись больше из-за стеснительности, чем от нежелания, Тори согласилась. Опасалась, что там будут Вик и Лия: так и не научилась общаться с ними вне стен офиса; но неожиданно оказались только они с Яной. «Предпочитаю собираться с самыми близкими», – пояснила Лена.

Тори весь вечер обмирала от восторга: «Меня назвали самой близкой!» Охотно играла в настолки, гадала на картах, сама не зная, в шутку или всерьез; а под конец, расхрабрившись то ли из-за вина, то ли из-за хорошей компании, приняла хтонический облик. И впервые почувствовала, как это приятно – когда тебя чешут за ушами и зарываются пальцами в твою шерсть.

Казалось: крепкая дружба закончилась где-то в школе – с тамошними подругами стало не по пути, а в колледже никого не нашла. Неужели и во взрослой жизни такое бывает?

Опустившись на поребрик, Тори вытирает ступни влажными салфетками и обувается: не заходить же в кофейню босиком. Нарочно ничего не загадывает, запрещает себе даже задумываться, кто работает сегодня. Просто открывает дверь – и улыбается до ушей, когда из-за стойки машет Лена, обрадованная, кажется, ничуть не меньше.

– Классная рубашка! Что-то будешь или просто так заглянула?

– Какао, – кивает Тори. – Думаю, среднего хватит. – И, заплатив, признаётся: – А я по твоему совету гуляла босиком.

– О, и как?

– Даже не думала, что мне может понравиться.

Не отрываясь от готовки, Лена пожимает плечами:

– По-моему, оно зависит не столько от человека – или хтони, – сколько от его отношений с городом. А у тебя они наверняка замечательные.

Тори едва не выпаливает: «Неправда!» – но осознание обжигает, будто пар из форсунки, под которой Лена сейчас греет какао.

Город щекотал ноги; в шутку поливал холодной водой, призывая вместе посмеяться; подмигивал надписью на грузовике. Стал бы так себя вести, будучи совершенно равнодушным? То-то и оно!

Получив стаканчик и бонусную конфету (чтобы Лена – и ничего не вручила?), Тори выходит на улицу. Садится на тот же поребрик, где обувалась, вдыхает запах прогревшегося камня, клейких листочков, распустившихся цветов – запах лета. Отпивает какао – отличное, как всегда.

Наверное, иногда нужно просто походить по городу босиком. Просто позволить миру напомнить о своей любви – и, главное, услышать это напоминание.