Текст книги "Счастье на несчастье, или Другой берег"

Глава 5 Правда, она одна!

Он позвонил Яне и назначил встречу в центре города на Маяковской. Да, там, где памятник поэту. Для того, кто не бывал в Москве, напишу, что в 60-е годы это было культовое место, где по вечерам читали стихи поэты, среди них Вознесенский, Ахмадулина, Рождественский, Евтушенко и другие. Этот уже исторический факт вошел в эпизод фильма «Москва слезам не верит». Я жила на Садовом кольце, совсем неподалеку, в силу малолетства не ходила на чтения, но смутно все же помню. Видимо, с мамой как-то проходили мимо, вот и врезалось в память. Народ, разбуженный хрущевской «Оттепелью», жаждал тогда любое слово свободы и по вечерам у памятника собирались люди. И вправду: «Поэт в России, больше, чем поэт!»

В стране, а именно в Москве, уже давно закончилась «Оттепель», постепенно сошла на нет к концу 90-х «Перестройка», пришли другие времена, по Земле шагал 2005 год. Настала эпоха интернета и мобильной связи. Антон ждал Яну уже больше двадцати минут, он набирал несколько раз ее номер, но каждый раз слышал:

– Абонент недоступен.

Это бесило и корежило его, но он решил дождаться девушку, чтобы понять, наконец, что произошло и как ему дальше жить. Он чувствовал себя преданным, одиноким и потерянным. Хотелось взглянуть в глаза Яны, услышать от нее хоть какое-то объяснение о случившемся, разрушившим этот мир, в котором им было так хорошо вдвоем. Как знать, если б это был не его отец, возможно, он простил бы ее и вновь поверил, вопреки всем доводам рассудка! У любящего сердца всегда найдется куча оправданий для дорогого человека. И безграничное терпение. Он бы простил, он убежден в этом, если бы это не был его отец! Что с этим делать-то?! Накануне свадьбы, когда уже все было решено, уже куплены кольца и свадебное платье ждало своего часа.

Она появилась в толпе, на выходе из метро. Такая же, как всегда, Тонкая девичья фигурка в легком пальто из шерсти по погоде начала мая, с его неустойчивостью и склонностью к переменам. Увидев Антона, махнула рукой. Все, как всегда. Она ведь не знает, что он знает. Ему даже стало интересно, как дальше будут развиваться события. Своего рода игра «В кошки-мышки». Только не понятно, кто из них – кто…

Антон боялся показаться Яне слабым. Он набрал побольше воздуха в легкие и когда она подошла к нему, как обычно, чмокнул в щечку. Чего не сделаешь ради игры!

А она стояла рядом и смотрела на него своими светлыми, абсолютно прозрачными, словно зеленые виноградины глазами, в красиво загнутых ресницах. С виду почти девчонка. Он и вел себя с ней, как с девчонкой, несмотря, что она на год его старше. Ей тогда уже исполнилось двадцать два, она заканчивала институт, тот самый, где преподавал его отец. Они и «познакомились», когда она приехала к ним на Фрунзенскую с каким-то вопросом, касающимся написания ее курсовой. Пока дожидались отца-профессора, вместе попили на кухне чай. Потом пришел он и пригласил студентку в свой кабинет, где они пробыли около часа. Антон вызвался подвезти девушку до дома, тем более живет она на окраине Москвы, в Голяново.

Антона резануло: – А, вдруг, они уже тогда были в связи? И не известно, кто у кого увел девушку? От этой мысли он стал смелее.

– Поговорим? Тебе есть, что мне сказать?

Она неопределенно пожала плечами:

– Так, это ты мне встречу назначил. Что произошло?

– Пойдем посидим где-нибудь… тут рядом «Кофе-хаус»

Они пошли по Тверской, навстречу им спешили люди, наконец сбросившие с себя надоевшие зимние одежды. По главной улице столицы разгуливал весенний ветерок, озорно задевая юбки и играя локонами юных дев. С приходом тепла, похорошевшие девушки, цокая каблучками по тротуару, радостно торопились к Залу Чайковского, где их дожидались парни с букетиками весенних цветов. Москва оживала и старалась быстрее забыть ужасы 90-х.

В кафе было многолюдно. Заказали кофе с пирожными. Цены неоправданно высокие, но это Тверская!

Они присели за столик перед большим во всю стену окном, за которым по-весеннему лениво вечерело.

Яна отпила из чашки кофе и вопросительно посмотрела на Антона. Он молча смотрел на нее, затем спросил:

– Ты любишь меня?

Это был единственно важный вопрос, на который он хотел получить ответ.

Она подняла красиво изогнутые брови.

– Странный ты. Мы же все решили.

– Ты не ответила на мой вопрос.

– Конечно. Ты, прямо, как маленький. Может жениться раздумал? Может рано и родители отговорили?

– Я в папу, – нашелся Антон – он в девятнадцать женился, а мне уже двадцать один.

Она опустила глаза.

– Почему ты выходишь за меня? Может у тебя какие-то изменения произошли?

Может ты другого любишь, а за меня просто так выходишь. Ведь, как ты сказала, все уже решено. – не унимался Антон.

Яна опустила глаза, затем, покусав губы, сказала:

– Чего ты хочешь от меня?

– Правды. Всего лишь правды.

– Какой?

– А правда, она всегда одна. Я видел вас с отцом. Заехал, не предупредив, на дачу и… короче, я все видел.

Лицо Яны стало чужим и как будто внезапно постаревшим. Однако быстро, оно вновь приняло свое обычное выражение и Антону показалось, что Яна даже обрадовалась его разоблачению накануне их свадьбы.

– Это было мое вымоленное прощание с Сергеем Тимофеевичем. Я сама приехала и уговорила его. Да, мы были любовниками до нашей помолвки. Да, я люблю его и даже рада, что так произошло. Самое гадкое, что я хотела не расставаться с ним любым способом, даже поэтому и согласилась выйти за тебя, чтобы быть с ним рядом. Тебе такого не понять. Знаешь, все к лучшему. Теперь между им и мною не будет преград для наших отношений.

– А как же его жена? Моя мать?

– Знаешь, может это и цинично, но она захапала его мальчишкой, хватит с нее. А теперь и постарела. Теперь он будет мой целиком. Мне все равно, пусть и не женится! Прощай!

Яна поднялась из-за столика и пошла к выходу из кафе, оставив Антона одного. С тех пор прошел год.

Глава 6 Дела на бирже и не только

Антон сидел у рабочего компьютера, перед глазами мелькали столбцы с цифрами, тянулась лента новостей с торгов. В голову совсем не шла работа, а она, в свою очередь, шла на него потоком, здесь оперативность – это все! Сводки с биржи, индексы, котировки… Он все чаще задумывается, что не его это дело. Вот тебе и Кембридж псу под хвост! Не оправдал он надежд родителей, устроивших его в отдел крупного и влиятельного банка. Чувствует себя шестеренкой огромного механизма, который крутит и перемалывает в своем корпусе заводы-пароходы и прочие мировые корпорации с их акциями, коррекцией, и контракциями, на выходе выдавая все те же виртуальные деньги с множеством нулей на концах цифр, чтобы завтра все повторилось вновь. Все дело лишь в нулях, в их прибавлении или убавлении.

Антон как-то осторожно спросил своего ближнего соседа на рабочем месте Степана – такую же шестеренку в огромном зале банка, где во всю стену гигантское табло с бегущей строкой от ведущих мировых бирж:

– Скажи, тебе нравится здесь работать?

Степан сделал круглые глаза:

– А, что ты мне можешь предложить другое? Я честно прошел конкурс, чтобы сюда попасть. Поверь, это было непросто.

– А как ты свободное время проводишь? – поинтересовался Антон.

– В уикенд хожу в клуб, танцую, знакомлюсь с девушками. Но, признаюсь, больше люблю с книжкой в выходной на диване поваляться или в «таньчики» поиграть.

– А ты? – спросил Степан – ты чем занимаешься?

– Хочу на Дон съездить, где рос у бабушки с дедушкой. Сесть на высокий берег и смотреть вдаль. Там такой простор!

– Да, ты, приятель – романтик! Я человек городской, мне толчея нужна. Я отравлен Москвой. Где бы ни отдыхал, домой тянет. По секрету: работа у нас с тобой и вправду не то, о чем мне после мехмата мечталось, но иначе не подняться вверх по иерархической лестнице, если не жениться на дочке банкира. Кстати у нашего она очень даже ничего! Приходила на корпоратив, бросила свой высокомерный взгляд на нас и быстро исчезла.

Антон слушал Степана и думал:

– Вот, уж точно – не мое. Дочка отца-банкира. У Янки отца, вообще, не было и то…

Тут до Антона дошла мысль:

– Может поэтому она и к папаше прицепилась, что нашла в нем опору, как в отце, которого у нее нет. Возможно, если б не ее страсть к нему. Не забыть Янкино выражение лица, когда она скакала на нем! С ним подобного не было. С ним она была снисходительна и лишь позволяла любить себя. Была с сыном, а думала об отце!

Антона накрыла неприятная волна воспоминаний с запоздалой оценкой их с Яной отношений. Стало брезгливо-мерзко на душе. И он, дурень хотел покинуть этот мир ради этой сучки! Нет, все же не ради нее, вернее не только. Всему виной предательство отца. Пусть Янка и упросила его в последний раз, это не оправдывает его перед сыном.

Антон вспомнил о Гере, девушке, которая выдернула его с того света и благодаря которой он остался жив.

– Надо пригласить ее куда-нибудь: в ночной клуб, театр, кафе… Позвоню ей в четверг после работы, вместе что-нибудь придумаем.

Он позвонил и они договорились на воскресенье, т.к. все дни у девушки, занятой в бизнесе, пусть и малом, даже весьма малом, расписаны по дням недели буквально по часам. База, привоз продукции, реализация, документы – почти все держится на ней. И это за двадцать пять процентов от прибыли! Они как-то вскользь затронули эту тему и Гера сказала, что ей крупно повезло, многие работают за гораздо меньшие деньги. Он еще подумал тогда:

– Как тяжело достаются хлебные крошки с хозяйского стола!

Глава 7 «Королек – птичка певчая» – не повод краснеть

Погода в воскресенье была роскошная, по-летнему жаркая, что не такая уж и редкость для конца мая. Соскучившись по теплу, они решили прогуляться и поехали в парк им. Горького. После 90-х, с неконтролируемой тогда повсеместной торговлей, упадок и разруха царили даже в таких знаковых местах столицы, как ВВЦ, Сокольники, Лужники. Кругом палатки, а чаще в качестве прилавка опрокинутые ящики – примета того времени. Любимый многими парк им. Горького, к сожалению, тоже не избежал этой участи и лишь в 2011—12 годах он будет основательно приведен в порядок после реконструкции. Немного погуляв по аллеям, куда не доносился дымный запах шашлыков и прочих люля-кебаб, они заметили на небе черную грозовую тучу, надвигавшуюся на город с севера.

– Вот у меня всегда так: не захватила зонт, обязательно будет дождь. А, ведь слушала прогноз погоды, опять обманули! – усмехнулась Гера.

– До машины через весь парк не успеем добежать, – глядя на небо, сказал Антон. – Я заметил здесь неподалеку кафе-мороженое, давай туда?! Грозу переждем и мороженое поедим.

Где-то на горизонте мелькнул проблеск молнии, а усилившийся ветер, подсказал, что это единственно-верное решение. Антон взял Геру за руку и они побежали к кафе, построенном из стекла и бетона еще в 60-х годах.

В кафе «Лето», было немноголюдно: несколько завсегдатаев с дешевым портвейном и две-три парочки молодых людей, из числа случайно зашедших, как и они. Заказали кофе с мороженым, от шампанского Гера отказалась.

За стеклами кафешки разразилась настоящая майская гроза, словно по Тютчеву. Гром играл и грохотал во всю мощь. Сели за столик и Антон заполучил возможность получше рассмотреть свою спутницу: шатенка, правильные черты, серые глаза, мало косметики, руки ухоженные – маникюр свежий. Стройная фигура и распущенные по плечам волосы делают ее моложе, выглядит от силы лет на двадцать. У него тоже такая «проблема», он в отца, тот в свои 42 едва на 35—37 тянет! Фигура, как у парня, руки крепкие, да и силой Бог не обидел. Видимо и, как мужик хорош, раз Яна с разницей в 19 лет, так на него запала! В памяти вновь всплыла картина, как «напоследок», отец вколачивался в Яну тогда у стены и ее стон… Антон отогнал от себя это воспоминание, переключив все внимание на свою спутницу.

Она говорила, в основном, о работе. Казалось бы, что проще, чем продавать цветы… Его удивило, что девушка и впрямь довольна своей работой, сказала, что ей нравится составлять флористические композиции и работу свою она любит. У нее ничего не пропадает, даже цветы с обломанным стеблем использует для маленьких корзиночек или свадебных бутоньерок. Удивительно, но Антону было интересно слушать, как она добавляет веточки и травы с полевыми цветами в букеты оранжерейных растений и как эти нотки естественной природной красоты имеют успех у самых взыскательных покупателей. Он улыбнулся и сказал, что в Англии садоводство – любимое занятие аристократов. Сама английская королева обязательно посещает выставку цветов. От Антона не ускользнуло радостное выражение лица девушки и искренность с которой она говорила:

– Я же в Южке живу, у нас лес кругом. Вот, перед работой, бывает и нарву букетик полевых и еще трава попадается – осока зеленая с белой полоской. Так композицию оживляет! В торговых точках цветы по всей Москве, в принципе, одинаковые. Вот и придумываю. У меня есть постоянные клиенты, которые специально из других районов приезжают. – не без гордости сообщила она.

– Вы счастливая, любите свою работу! Творчески к ней относитесь!

Он, почему-то, обратился к Гере на «Вы», затем с грустью сказал:

– Я завидую Вам, Гера. Я не люблю свою работу. В ней нет ничего творческого. От меня ничего не зависит, чувствую себя частью какого-то механизма. Заменить меня легко, Вас, Гера – трудно.

Возникла пауза.

– Завтра опять на работу. У меня шестидневная рабочая неделя.

– Зачем так много работать? Можно ведь и нанять кого-то?

– Можно, но Мария Петровна не хочет.

– Кто такая Мария Петровна?

– Хозяйка и мамина школьная подруга.

Гера раскрыла сумочку, чтобы достать носовой платок, за неимением салфеток на столике. Из сумки случайно выпала книга. Антон поднял ее и прежде, чем отдать девушки прочитал название:

«Королек – птичка певчая»

Гера заметно покраснела, ей стало неловко, что она читает подобные мелодраматические романы, как юная девушка. Антон заметил ее смущение и улыбнулся:

– Прекрасная книга Гюнтекина. Я сам ее когда-то читал с удовольствием. Лет в тринадцать у мамы взял. Это уже классика. Турция в период начала реформ Ататюрка.

– А, Вы, что читаете, Антон? – робко поинтересовалась Гера.

– Сводки с бирж. Но, если серьезно, читаю, конечно, в основном, зарубежных авторов.

– Наверняка в подлинниках?

– Случается, – Антон перевел тему – смотрите, Гера, гроза прошла.

Воспользовавшись возникшей паузой, девушка положила книгу в сумку и достала кошелек, но Антон уже направился к официантке, болтающей у стойки с барменом.

Они покинули стеклянную кафешку. На улице заметно похолодало после грозы. Гера в легком платье почувствовала, что мерзнет. Она дрожала. На Антоне поверх футболки был надет тонкий голубой пуловер, он стянул его с себя и накинул девушке на спину, завязав впереди рукава.

– Ты зубами от холода стучишь. Не простынь, ты же незаменима, не то, что я!

Гера с благодарностью посмотрела на Антона. От пуловера, хранящего тепло парня, приятно пахло.

По свободным от пробок улицам они быстро доехали до Южки. В начале лета город пустеет, москвичи разезжаются по дачам. На прощание он долго не отпускал ее руку. Чувствовалось, что ему не хочется расставаться. Она догадалась и честно призналась ему:

– Извини, сегодня не могу тебя пригласить к себе. Спасибо за прогулку и кофе с мороженым. Давай не будем спешить. Пока только дружба. Согласен?

Он кивнул:

– Согласен. Можно спросить?

Теперь кивнула Гера.

– Скажи, как твое полное имя?

– Ой, самый мой нелюбимый вопрос! Угораздило отца назвать дочь Гертрудой! В школе еще хлеще – Герасимом звали, но парни, в основном! Она заторопилась, чтобы побыстрее уйти. Вдруг вспомнила, что забыла отдать пуловер. Быстрыми шагами вернулась к автомобилю и протянула его в окошко Мерседеса. Антон поймал ее руку и поцеловал! Гера, с колотившимся в груди сердцем, почти бегом поспешила к дому и скрылась в подъезде, а автомобиль парня развернулся и поехал прочь.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ – СЕРГЕЙ

Глава 1 Одно другому не мешает

Отец Антона – Сергей был единственным сыном подрывника шахты Тимофея Петровича и медсестры Александры Михайловны Савенко. До него у родителей был еще сын Михаил, но он трагически погиб в десятилетнем возрасте. Несчастный случай по детской неосторожности.

Так, что, сдружившись с односельчанином и соседом по парте Васей Коренцом, Сергей считал его не просто другом, но и в какой-то степени братом. Общим было, что оба из простых семей, как и большинство одноклассников; во всем же другом они были настолько разными, что многие учителя гадали: и что может связывать таких непохожих мальчишек, как серьезный не по годам Сережа Савенко и непоседа Вася Коренец. Годы шли, ребята росли, закончили школу. Василий пошел служить в армию, а Сергей уехал учиться в Москву, успешно сдал экзамены и поступил в МГУ на физмат. Надо сказать, что серьезно увлекся он точными науками в 8 классе, во многом благодаря новой учительнице математики Нине Александровне Прохановой, молодой москвичке двадцати двух лет, после окончания педвуза получившей направление в школу их станицы Петровская на берегу Дона. Хорошенькая блондинка с задорным нравом и кипучей энергией, она моментально влюбила в себя мальчишек-старшеклассников. Умная Нина сумела это подростковое чувство направить в нужное русло: привить любовь к своему предмету. Она устраивала конкурсы на лучшего математика класса, потом школы, так ей и удалось высветить в тихом, задумчивом Сереже Савенко талант к точным наукам.

В Москве и других крупных городах СССР в конце 70-х готовились к проведению Олимпийских игр, об этом много писали в газетах и показывали по телевидению. Станичники, конечно, смотрели телевизор, но чаще на небо, угадывая погоду. Именно от нее зависело все: и план по сельскохозяйственной продукции, и урожай на собственном подворье.

– У каждого свои задачи, – как говорило руководство на собраниях их района.

Нина, естественно, напрямую не связана с сельским хозяйством и кроме школы ей было нечем заниматься. Одинокая, хоть молодая и симпатичная, она много читала, от скуки разгадывала кроссворды и считала месяцы, чтобы после положенных трех лет преподавания в станичной школе вернуться в родную Москву. Сергей узнал об этом тайном желании Нины Александровны случайно, когда в пристройке к зданию школы, где жила учительница, ему на глаза попался настенный календарь с крест-накрест зачеркнутыми месяцами текущего года. Он даже спросил:

– Что Вы отмечаете в календаре?

– Срок до окончания моей работы в нашей школе. Осталось два с половиной года. Как раз совпадает с твоим окончанием десятилетки. Тебе одному по секрету говорю. Не выдашь меня?

Сергей, которому должно было совсем скоро исполниться пятнадцать лет, густо покраснел и выдавил из себя:

– Не выдам. – сказал, будто клятву дал. Он уже тогда смутно понимал, что ему нравится Нина, даже больше, он постоянно думает, мечтает о ней. Впрочем, не он один, Васька Коренец тоже. Только мечты у него какие-то пошлые.

Так, под влиянием и больше из любви к молодой учительнице, Сергей Савенко увлекся ее предметом настолько, что стал участвовать в математических олимпиадах: сначала районных, затем краевых. Его кандидатуру утвердили на союзную олимпиаду среди школьников. Нина Александровна, которую они с ребятами за глаза называли просто Ниной, хорошо подготовила своего лучшего ученика Сергея Савенко, но в дело вмешался его отец. Тимофей Петрович, раздувая седые усы, сказал молодой преподавательнице:

– Пустое это. Восемь классов кончит и ко мне на шахту в подрывники пойдет. Где он столько денег еще заработает? Женится, дети пойдут…

У Нины тогда сердце остановилось:

– Что Вы говорите! Ваш сын – талант! Ему в Москву надо после десятилетки ехать учиться!

Ей с трудом, все же удалось уговорить отца Сергея, чтобы парень закончил десятилетку. На Тимофея Петровича больше возымели воздействие многочисленные грамоты и награды сына за победы в математических конкурсах. О нем даже написали в местной газете, как о гордости школы, а печатное слово было тогда в почете. Ему безоговорочно верили. Так, подрывник шахты Тимофей Савенко расстался с мыслью сделать из сына шахтера, а вместо этого собрал ему на дорогу денег и отправил по совету учительницы в Москву поступать в институт. Уезжали ученик с учительницей вместе одним поездом, в одном вагоне. Родители Сергея пришли проводить их. Когда поезд скрылся из виду, они направились с железнодорожного полустанка на автобусную станцию, чтобы добраться домой в Петровское. Тимофей Петрович, обратившись к жене, в раздумье произнес:

– Знаешь, мать, обженит она нашего парня. Как пить дать. Вместе здесь, вместе уехали. Я еще давно понял и чего они друг к другу прилепились? Чего он в школе пропадал и домой к ней ходил? Вернется, бывало, от нее, как чумовой. А книжки – это так, прикрытие!

– Что ты такое говоришь, отец! – попыталась пристыдить мужа, мать Сергея, Александра Михайловна – Они ж награды получали, не зря в газете писали!

– Одно другому не мешает. Ранний он у нас, вон какой вымахал! Весь в меня! – с гордостью признал отец, вспомнив, что потерял свою невинность в стогу сена в четырнадцатилетнем возрасте.