Текст книги "Князь Александр Невский"

Глава 10
Повесть о нашествии Чингисхановом. Сбор русской рати

– И затмилось солнце, светить перестало. И ни птиц не стало слышно, ни гласа человеческого – все от страха речи лишились. И пришли на Русь безбожные моавитяне, называемые татарами, о которых никто ничего толком не ведал: ни кто они, ни откуда и зачем пришли, ни каков язык их.

Расширенные глаза Фёдора и Александра отражали сполохи огня. Это отражались горевшие на столе в подсвечнике две свечи. Но по мере того как Даниил читал, мальчикам стало казаться, что они видят не два дрожащих огонька, но настоящее пламя. Им казалось, что огонь разрастается, окружает всё кругом. Будто воистину пылает земля.

Мальчикам казалось, что они видят, как по русским степям на лохматых конях мчатся орды недругов. За ними виднеются пылающие деревянные избы.

А Данила, кажется, и сам заворожённый страшной и жестокой историей, описанной в летописи неким монахом, ставшим свидетелем тех событий, читал со всё бóльшим волнением:

– Захватили татары земли половецкие, подступили к землям русским. И побивали войско половецкое. И послал тогда хан половецкий на Русь гонцов. Пришли те гонцы ко князю Мстиславу Галицкому и так ему говорили: «Ныне они взяли нашу землю, завтра возьмут вашу!» И просили идти на помощь войску половецкому.

И съехались русские князья во граде Киеве и порешили выступить на помощь половцам. Но тут пришли к ним послы и от татар и уговаривали не начинать с ними войны.

– И неужто ж русские им поддались? – едва слышно прошептал Александр. – Да кто ж верит татарам-то? Батюшка сколько раз говаривал, что нельзя им верить, что обманут они!

– Не сбивай меня, княже! – Голос Даниила взаправду задрожал. – Слушайте лучше. Правда ведь писана.

Он вновь стал читать, и юные князья перестали видеть низкие своды своего покоя, затянутое слюдой окно, за которым давно уже сгустился вечер, трепещущие свечи. Они воочию видели всё происшедшее, казалось бы, не так уж давно, по крайней мере, мальчики знали, что тогда они уже жили на свете, но были очень малы[17]17
  Описанные далее события происходили в 1223 году, когда будущему князю Александру было три года.


[Закрыть].

Перед ними предстала большая палата в киевском княжеском тереме. По краям, на лавках и стульях, сидели русские князья. Перед ними же стояли татарские послы, богато одетые, с дорогим оружием. Один из них, старший, выступив вперёд, заговорил по-татарски. Его слова переводил на русский язык стоящий рядом пленный половец:

– Мы узнали, что вы, послушав половцев, собираетесь на нас. А мы вашей земли не занимали, ни ваших городов, ни ваших сёл и пришли не на вас, а по воле божьей на своих холопов и на конюхов своих – на поганых половцев!

Тут пленный половчанин, не стерпев, осёкся, путая слова перевода. Стоящий позади татарин тотчас прижал к его шее нож.

– Переводи, половец! – прошипел он. – Сам знаешь, что вы – поганые! Переводи, или прирежу!

Пленный продолжал говорить, но его губы вздрагивали, лицо исказилось.

– Заключите с нами мир и, если выбегут к вам половцы, от нас спасаясь, воюйте против них, а имущество забирайте себе. Мы слышали, что они и вам много зла сделали, потому же и мы против них воюем! Лучше мир с нами, чем с ними.

Посол умолк, и следом за ним умолк пленник.

Князья в задумчивости переглядывались. Наконец со своего места поднялся рослый красавец – князь Мстислав Удатный или Удалой. Оглядывая других князей, неспешно произнёс:

– Что скажете, други? Поверим ли гостям нежданным? Половцев мы не одну сотню лет знаем. И нападали они на нас, и мы на них, и мир заключали, и после опять воевали. Но, чего от них ждать, мы ведаем. А эти кто? Чего им надобно?

– Говорят, что им нашей земли не нужно! – подал голос ещё один из князей.

– А так ли? – усмехнулся другой.

– С половцами у нас договор заключён, – заметил ещё один участник собрания. – Что ж мы – предателями станем?

– Идите с нами на половцев! – повторил старший из татарских послов. – И мы земли вашей не тронем.

Среди князей стал нарастать ропот, они готовы были заспорить между собой.

И тут, не выдержав, толмач-половчанин воскликнул:

– Не верьте им! Они так поступают со всеми. Они, как саранча, уже взяли половину мира и везде обманом захватывали земли. Одним говорили, чтобы шли на других и тогда их не тронут. Так они нас стравили с аланами, наши племена не стали друг другу помогать, вот они и разбили тех и других. И когда одолеют нас, то к вам придут!

Татары не понимали слов переводчика, но об их смысле могли догадаться по его голосу и по тому, как встрепенулись слушавшие его князья. На этот раз стоящий позади пленного татарин, уже не скрываясь, приставил нож прямо к горлу половца. Тот, задыхаясь, умолк.

– Я верю ему! – гневно воскликнул Мстислав Удалой. – Кто они такие, чтоб других своими холопами называть? На вид не краше тех… Гнать их отсюда и вместе с половцами на татар идти!

– А я б их не отпускал! – подал голос ещё кто-то из князей. – Они предупредят своих, что мы по ним ударить собираемся.

– Верно! Верно! – зазвучали отовсюду голоса.

Многие стали подниматься со своих мест, берясь за оружие.

Старший посол, увидав это, злобно закричал:

– Мы вам доверились! По нашим законам, кто убьёт доверившегося, прощения не получит!

Но толпа русских князей уже сомкнулась вокруг послов. Со всех сторон послышались ожесточённые возгласы. Кто-то взмахнул мечом. Брызнувшая кровь обагрила лицо кому-то из стоявших рядом…

От волнения Данила поперхнулся, закашлялся, закрыв рот тыльной стороной ладони.

Братья от напряжения затаили дыхание.

– А дальше?! – с трудом выговорил Фёдор. – Дальше-то? А, Данило?..

– Сейчас буду дальше читать. – Даниил рукавом смахнул с виска пот. – Только тут сколько-то пропущено видно, утрачена оказалась часть тех письмён. Но я помню, о чём сказывается в пропущенных листах. Убийство послов татарских татары и в самом деле не простили. Хотя, коли хотите знать, князья, как мне думается, так от них что так, что этак ничего бы хорошего не сталось.

– Да кто б сомневался! – сжимая кулаки, проговорил Александр. – Но всё же – читай, а! Мы перебивать не станем.

– …По широкой долине днепровского низовья медленно двигались отряды сбирающегося воедино громадного русского войска. Во главе каждого большого отряда скакал князь или воевода. На ветру развевались хоругви, раздавались звуки рогов.

Часть войска, достигнув невысокого плоского холма, расположенного над разлившейся из-за весеннего половодья рекой, остановилась, поджидая догоняющие остальные силы войска. Достаточно большая рать, обогнув холм, поднялась на него. Всадники частью спешились, частью, напротив, выстроились над краем плато. Впереди всех на красивом белом коне скакал князь киевский Мстислав Романович. Остановившись, прикрыв ладонью глаза от солнца, он посмотрел вниз, на прибывающие в долину войска.

Оборотившись к одному из своих воевод, спросил:

– А это чья рать подошла, воевода Евстафий? Велика, как я погляжу!

– Одноимёнца твоего, Мстислав Романович.

– Которого? – рассмеялся князь киевский. – Тут моих одноимёнцев я считать устал… И князь Мстислав Волынский, и Мстислав Черниговский… Но вряд ли что тот, что другой такую большую рать привели. Чья рать-то?

– Брата твоего двоюродного, князя Мстислава Галицкого, – отвечал воевода. – Кто б сомневался, что сей князь большое войско соберёт: удачлив он в битвах, недаром столько побед одержал!

– Так его за то Удалым и прозвали! – продолжал смеяться князь Киевский. – Одна беда: воюет-то чаще со своей же роднёй. С нашими же князьями…

Воевода Евстафий отозвался невесёлым вздохом:

– Это вот точно – беда, Мстислав Романович! Никак нам распрей промеж собой не унять… Так и прём – русские супротив русских!

– Ну так, может, ныне объединимся наконец, чтобы поганым отпор дать?

– Дай-то Бог!

В это время снизу, по ведущей вдоль холма тропе, мчался всадник в сверкающем шлеме и алом плаще.

Он достиг плато и вскоре появился перед князем киевским и его Воеводой, бесстрашно осадив коня на самой кромке обрыва.

– Ха! – воскликнул Мстислав Романович. – А вот и он! Говорят же: лёгок на помине! Здравствуй, княже Мстислав Мстиславович!

– И тебе здравствовать, Мстислав Романович! – ответил, тоже улыбаясь, князь галицкий Мстислав Удалой. – Мы с моей ратью готовы встречать рать татарскую! Вижу, и ты готов. А почто так высоко забрался?

Киевский князь сразу сделался серьёзен:

– Сверху ударить хочу. С равнины кажется, будто слишком крут холм и мы с него не спустимся, но справа и слева, как ты и сам видел, спуск есть и разом много всадников спустятся. Если ты не откажешься первым бой принять, то я выжду, покуда справа не ударят князья Волынский и Черниговский, а слева – половецкая конница. Твой ведь зять ею командует, хан Котян, так ли, князь?

– Так, – кивнул Мстислав Удалой. – Обещал, что не подведёт. Да и то: татары столько уж бед принесли половцам, что те им всяко отплатить захотят.

– Ну вот, – вновь улыбнулся Мстислав Романович. – А я подоспею как раз тогда, когда от первого натиска выдохнутся татары. Надо думать, на сей раз у нас сил хватит. Я считал – всего войска выходит полторы сотни тысяч.

– Да и я вижу, что сила знатная! – согласился Мстислав Удалой.

– Значит, с Божией помощью дадим отпор поганым! – сурово нахмурился князь киевский. – Как думаешь, воевода?

Но Евстафий не спешил веселиться:

– Как сказать, Мстислав Романович, как сказать! Это если и впрямь все едины будем, да не дрогнет никто… И то, не так уж нас и много супротив татарской силищи! Ведь велика ж Русь, народу у нас много. А если сосчитать, сколь здесь со всей огромной Руси собралось? Толика малая… Это то, о чём мы с тобой, княже, речь вели: всяк князь у нас – сам за себя. Будто не одна земля у нас… Не будь того, так всех победить могли бы!

Мстислав Романович сердито сдвинул брови:

– Раньше времени поражения не пророчь, воевода Евстафий! Лучше скажи: что разведчики доносят? Когда подойдут тьмы татарские?

– К утру, – отвечал воевода. – На отдых время есть. Но его немного. Места лучше не менять: здесь, у реки Калки, место удобное, большое. Здесь врагов ждать и надо.

Все трое обернулись, глядя на заполненную войсками равнину. Море облачённых в блистающие доспехи людей освещали алые косые лучи. Заходящее солнце висело над самым горизонтом…

Даниил замолчал, перекрестясь. Оба мальчика, будто оцепенев, смотрели на него.

– Дальше! – выдохнул Александр.

Но Заточник покачал головой:

– Дальше, уж не казните, в следующий раз. Вон, князь, ваш батюшка, закладку вложил да наказал мне не читать далее.

– Потому что они все погибнут? – опуская голову, спросил Фёдор.

– Потому что спать вам ложиться надобно! – Данила пытался говорить грозно, но его голос всё так же дрожал. И то верно – хватит.

– Но историю-то нам раз в неделю читают! – почти жалобно взмолился Александр. – И стало быть, столько дней ждать…

– Стало быть, ждать, раз так велено.

Заточник поднялся и, степенно поклонившись юным князьям, вышел из их покоя.

Александр мрачно пробурчал:

– Был бы у нас ключ от сундука батюшкина, в коем он эти самые летописи хранит! Сами бы и прочитали. Уж читаем-то ныне гладко. Может, и не так скоро да красиво, как Данила, но всяко любую книгу прочесть можем.

– Это, по-твоему, батюшку-князя обмануть надобно? – с притворным негодованием возразил Фёдор. – Хотя, скажу по чести, и я бы достал те записи. Но нельзя.

И помолчав, вдруг добавил:

– Да и мнится мне, что там и вправду все герои наши смерть примут! Так, может, и не стоило бы про то читать?

Но Александр, продолжая хмуриться, покачал головой:

– Что бы в прошлом ни творилось, нам про то знать надобно. Князья ж мы с тобой, брате. И за всё на землях наших в ответе будем. Значит, знать должны.

Глава 11
Первый дружинник

В ту ночь братья спали плохо: обоим снилось то, о чём накануне им читал Данила, и, проснувшись, они только и думали, что продолжение летописания узнают только через несколько дней. А хотелось раньше!

Впрочем, вскоре произошли события, которые не только отвлекли их от мыслей об историческом чтении, но и доставили немало новых впечатлений.

Поутру оба отправились с родителями и наставником в церковь, когда же возвратились в терем, Ярослав Всеволодович объявил, что ему надобно принять нескольких купцов – те затевали дальнее торговое путешествие и просили княжьей поддержки. Не деньгами – деньги у них имелись, но, поскольку плыть надо было к далёким северным берегам, где случалось порой наткнуться на недружелюбную встречу, торговые люди испрашивали позволения нанять, вдобавок к своим гребцам, десяток воинов из княжеской дружины. Обещали и их не обидеть и в казну щедро отвалить с прибыли[18]18
  В то время русские купцы нередко отправлялись в поездки за моржовой костью, изделия из которой начали высоко цениться.


[Закрыть].

– Поди-ка и ты со мной, боярин Фёдор! – распорядился князь. – С купцами разговаривать без свидетеля не хочу: что ни говори, а народ они лукавый… А вы, князи младшие, покуда можете за стену сходить погулять. Если хотите. Но через час воротитесь – трапезничать будем.

Они, само собой, хотели. И позвали на прогулку своего нового друга – Данилу Заточника. Мальчики не сомневались, что он непременно затеет с ними какую-нибудь новую забаву – его изобретательная фантазия казалась неистощимой.

И вскоре, стоя на покрытом снегом склоне под стеной, Александр и Фёдор, затаив дыхание, следили за тем, как Данила разворачивает и запускает на ветру необычайную игрушку – воздушного змея, бумажного, ярко разукрашенного, с длинным, вьющимся по ветру хвостом.

Змей взмыл выше деревянной стены города. Мальчики, сорвавшись с места, со смехом принялись носиться вслед за расторопным Данилой. Временами он отдавал кому-то из них верёвку, и Александр либо Фёдор, в свою очередь, старались поймать ветер и заставить игрушку взмыть ещё выше.

– Надо ж, диво какое! – кричал страшно довольный князь Фёдор. – Будто живой летает!

– А хвост-то, хвост какой! – вторил ему Александр. – Слышь-ко, Данило, это откуда ж у тебя такое?..

– Подарили мне! – смеялся летописец князя Ярослава, страшно довольный, что развеселил мальчиков. – Был я с караваном купеческим в Царьграде, вот там и увидал эту забаву. А греки её из Китая привезли. «Летающий змей» называется. Глядите, как изукрашено диво! В Китае, сказывают, их иной раз огромными делают, чтоб впрямь на змея громадного походил. У них с теми змеями праздники проходят, действа изображаются. Сам царь китайский смотрит! И выходит, что это не только как забава, а как заклинания такие… как молитва духам.

– Они – язычники, да? – полюбопытствовал Александр.

– Язычники, – ответил Даниил. – У них вера вообще не пойми какая. А змеев они почитают, уважение им оказывают.

– Тварям бесовским – уважение?! – возмутился Фёдор. – Тьфу!

– Тьфу-то тьфу, а забава весёлая выходит! – воскликнул Заточник. – Ну вот мне грек один и сделал такой подарок за то, что я ему помог с русским купцом договориться. Тот ему что-то там дешевле уступил.

– Данило! – удивился Александр. – Ты ж ведь родом боярин…

– Боярин, – кивнул тот.

– И у князя на службе был.

– Был, княжич, был.

– А как же с купцами в Царьград ходил? Не боярское то дело!

Даниил вновь залился своим заразительным смехом. Но его глаза при этом, как нередко бывало, сделались грустными.

– А ты думаешь, за что на меня князь, твой батюшка, так разгневался, что на Лач-озеро сослал да чуть в крепость не заточил? Он был в походе боевом, долгом. Я с ним просился, повоевать хотел. Так не взял! Мне, мол, было поручено за оставленными в городе дружинниками доглядывать – чтоб не пьянствовали да с девками не шалили… Скучно! Я и сбежал с купеческим караваном. Думал, не прознает князь – поход-то у него был долгий, на печенегов, потом ещё на булгар… А князь Ярослав как раз и прознал! Ну и вот… Хорошо, что я книжки писать навострился. За них и прощение получил. Ну, виноват, само собой! Нельзя князя не слушаться… И что б он делать ни повелел, то охота – не охота, а делай!

– Так ты про то и в книжке написал! – Фёдор говорил, но взглядом не отрывался от реющего над его головой змея. – Хорошие у тебя книжки! Для русских людей полезные. Ой, ой, гляди! Вот упадёт сейчас!

– А ты верёвку-то передёргивай. Ветер лови!

Пока мальчики и их новый друг развлекались, позабыв о строгом наказе князя Ярослава вовремя явиться к трапезе, из ворот выбежал тиун Яким и, всплеснув с досадой руками, побежал к озорникам:

– Вот они где! Князья! Ну, голубчики! Как же можно? Батюшка с матушкой уж за столом, а вас всё нету… Как из храма вышли, так куда-то и запропастились… Так вот куда!

– Якиме! – принялся ластиться к своему тиуну Фёдор. – Ты не сказывай им. Может, мы просто погулять после службы пошли. И загулялись.

– Якимушко! – вторил Александр. – Мы думали, батюшка ещё коней новых смотреть пойдёт, тех, что купцы вчера привезли… А он уж трапезничает. Не говори!

Добряк Яким в ответ только качал головой:

– Да не скажу, не скажу! Только идите скорее. И ты, Данилко, поспешай. Знает ведь князь, что с тобой молодые княжичи озоровать любят. А он после трапезы затевает на охоту ехать.

– На охоту?! – в восторге вскричали оба мальчика. – Так побежали!

Заторопившись, Фёдор поспешно принялся сматывать верёвку, и змей, кувырнувшись с высоты, упал прямо на руки опешившему Якиму. Свирепо разрисованная морда ткнулась прямо в лицо тиуна.

– Тьфу ты, нечистая сила иноземная! – испуганно закрестился Яким, отмахиваясь от змея, как от живого зверя. – Изыди! Чур меня, чур!

Мальчики расхохотались.

– А чура только язычники призывают! – закричал Фёдор, выхватывая у Якима змея и на бегу стараясь аккуратно его сложить. – Саша! Данило! Бежим! Бежим!

– Охота! Как славно! Охота! – захлёбывался восторгом Александр, вприпрыжку догоняя брата.

Трапезничали они в этот день, стараясь не показывать, как им не терпится поскорее встать из-за стола. Приметит князь-батюшка, что его сыновья, уже не малыши, но настоящие князья, не уважают трапезу, глотают еду кусками, жуют поспешно и нетерпеливо переглядываются, так ещё разгневаться может. Возьмёт да и запретит обоим ехать вместе с ним охотиться. Однажды так уж случилось. А в охоте оба души не чаяли.

И вот наконец желанный час наступил. Протрубил рог. Между деревьями, по лесной опушке, где снег в этом году был не так глубок, как обычно, помчались всадники. Впереди них с лаем неслись собаки.

Не менее десятка вспугнутых гоном косуль спасались от охотников бегством. Кроме того, охотники вспугнули и пару десятков зайцев, а из густых кустов дюжинами вылетали перепела, вальдшнепы, куропатки. Самые нетерпеливые из охотников принялись стрелять, и некоторые птицы, сбитые стрелами, упали, иные уже позади стрелков: те неслись во весь опор. К тому же мелкой дичью соблазнялись только любители показать свою меткость.

Охота была затеяна на косуль и оленей, которых в этот год в лесах развелось немало.

Князь Ярослав Всеволодович, любивший охоту, как и его сыновья, скакал в первых рядах охотников.

А Фёдор и Александр тем временем убедились, что придворный писатель их отца, неутомимый выдумщик и затейник Даниил Заточник, оказывается, ещё и ловкий наездник и явно не последний охотник. Он скакал лишь чуть позади вовсю понукающего коня князя. Именно он первым пустил стрелу в показавшуюся между стволами деревьев косулю, и животное упало, поражённое прямо в шею.

– Ай, Данилко, ну во всём горазд! – крикнул довольный князь. – Эй, ловчие! Косулю подберите! Ну, с лёту попал! Эй, слышь, книгописец: что ты там, говорят, за чудище летучее детям моим показывал?

Даниил, пришпорив скакуна, почти догнал князя и отвечал на ходу:

– Китайского змея бумажного, княже! Есть у меня такой. Хочешь – и тебе покажу.

– Покажешь, покажешь! А покуда гляди: оленя хочу подстрелить. Да не видать… Где олени-то?

– Будут, князь! – крикнул из-за плеча Ярослава один из ловчих. – Этой зимой в лесах дичи много. Не всю волки поели, не вся покуда охотникам попалась!

Вновь протрубил рог. Охотники, стремясь лучше прицелиться, с ходу осаживали коней, и лишь самые меткие рисковали бить, как Даниил, на всём скаку.

Взгляд князя Ярослава наконец выхватил среди прозрачных по зимнему времени зарослей крупного оленя, нарочно забравшегося в кусты, чтобы пропустить охотников мимо себя. Князь, развернув коня, направился к затаившемуся зверю, но тот сорвался с места и понёсся прочь. Неглубокий снег помогал ему скакать быстро, почти не увязая в сугробах.

– Мой олень! – закричал Ярослав другим стрелкам.

Погоня всё больше уводила его от основной массы охотников на пологий склон, поросший редкими соснами. Здесь снега ещё меньше, да и оленя виднее, удобнее стрелять. Но зверь был опытен, его явно не впервые пытались загнать. Он петлял между стволами, не давая охотнику прицелиться на скаку. А остановиться – значит, дать оленю оторваться от всадника.

– Я ж тебя достану! – в азарте шептал князь.

Олень вломился в густой бурелом и вдруг в испуге шарахнулся назад.

И тотчас с испуганными возгласами принялись осаживать и разворачивать своих коней несколько последовавших за Ярославом охотников.

Из непролазного бурелома с рёвом появился… медведь.

Пробудил ли его от зимней спячки шум охоты либо он спал недостаточно крепко, не нагуляв ко времени сна достаточно жира, – так или иначе, зверь явился точно из-под земли и с рёвом кинулся вперёд. Но не на оленя, который едва было в него не врезался, а на истинную причину переполоха, на одинокого всадника, оторвавшегося от остальных охотников.

Ярослав натянул поводья, собираясь свернуть: ни свалявшийся зимний мех «хозяина», ни его уже подотощавшее за время сна тело не представляли интереса для охотника, а нападать на зверя в одиночку было слишком опасно.

Но на беду конь князя, испуганный неожиданным явлением грозного «хозяина», взвился на дыбы. Не ожидавший этого Ярослав едва не рухнул с седла, однако успел спрыгнуть и, став на одно колено, натянул лук.

Медведь был уже в нескольких шагах. Охотник выстрелил. Он попал в цель, однако одной стрелой трудно остановить разъярённого медведя.

Ярослав вытащил из ножен охотничий нож, прекрасно понимая, что справиться один на один, да ещё имея только такое оружие, с рассвирепевшим от внезапного пробуждения «хозяином» почти невозможно.

И в это время сбоку налетел на медведя какой-то невысокого роста охотник и с размаху вонзил ему в бок пику. Громоподобный рёв огласил весь лес. Медведь развернулся и неистово бросился на нового врага, нанёсшего ему и в самом деле серьёзную рану.

Удар лапы, и пика сломана. Но охотник, оказавшийся подростком лет тринадцати-четырнадцати, бросился наутёк с таким проворством, что зверю сразу не удалось его настичь.

Ярослав отлично понимал, что при всей быстроте и ловкости мальчику не уйти от разъярённого зверя. Сорвав с пояса рог, князь протрубил, привлекая охотников, хотя понимал, что те и так слышали рёв медведя, а иные его видели, не зря же шарахнулись прочь с косогора, едва косолапый явился перед ними. Князь вновь натянул лук, выстрелил вслед медведю, но на этот раз не попал. Тихо бранясь, он поспешно бросился следом за зверем, понимая, что едва ли сможет сразу поймать и оседлать своего перепуганного коня, так что остаётся полагаться лишь на собственное проворство.

Выскочив на открывшуюся за склоном поляну, Ярослав Всеволодович увидал необычайную картину: медведь с рёвом бросается на ствол высокого кряжистого дуба, а на горизонтальном, растущем довольно высоко суку дерева сидел верхом отважный мальчишка и дразнил зверя:

– Эй, Хозяюшко! Ну чего привязался? Не нужен ты мне! У тебя и шуба вся ещё клочьями, и сала ты не наел – спал ведь в своей берлоге! Кому ты такой нужен? Шёл бы себе – не на тебя охота! Слышь, косолапый?

Медведь продолжал реветь и в ярости пытался взобраться по стволу. Но ствол у дуба толстый – лапами не обхватить, а когти только скользили по твёрдой коре – медведю было никак не достать человека. Видя это, мальчишка обнаглел: вскочил ногами на сук и, приплясывая, принялся распевать:

 
Эй, Хозяин, не серчай!
Выходи – гостей встречай!
Гостей незваных,
Гостюшек нежданных.
Не рычи, не серчай,
Нас обедом угощай!
 

– Вот сумасшедший! – Ярослав поймал себя на том, что невольно улыбается. – Так ведь и пропасть недолго…

И в самом деле – рассвирепевший зверь наконец одолел ствол дерева, скользя, взобрался до наклонного сука и начал на него перелезать.

– Эй, эй! – уже с испугом воскликнул мальчишка. – Ты это куда же? А если сук тебя не выдержит? Эй, косолапый, шёл бы ты…

Встревоженный Ярослав выстрелил и… вновь промахнулся! А медведь уже почти достал мальчишку, который пятился по суку, не решаясь спрыгнуть – до земли было слишком далеко.

В этот момент раздался звон тетивы, и стрела вонзилась в затылок медведя. Зверь, взвыв, рухнул тёмной массой вниз и, раз или два трепыхнувшись, застыл у корней дуба.

Ярослав обернулся. Он увидел своего сына Александра. Тот спустил тетиву на всём скаку, но затем резко натянул поводья, и Огненный встал, будто вкопанный, храпя и раздувая ноздри.

– Ну-ну! – Ярослав Всеволодович не без досады ответил на вопросительный взгляд сына. – Десяти не сравнялось, а в охоте отца превзошёл… Я-то промазал!

И развернувшись, князь зашагал вверх по склону, стремясь поскорее найти своего коня. Навстречу ему скакали охотники, мчались собаки.

Мальчишка между тем слез с дерева и подошёл к Александру. Тот соскочил с седла и разглядывал убитого им зверя.

– Здрав буди, молодой князь! – поклонился мальчик. – Благодарствуй! Выручил.

– И ты здрав будь! – Александр улыбался. – Видел я, как ты князю, батюшке моему, помог.

– Я – ему, а ты – мне! – У мальчишки была задорная, широкая улыбка и веснушчатое лицо. – Выходит, поквитались. Спасибо!

– И тебе. Ты кто будешь?

– Я-то? Я – старшего княжьего ловчего Матвея Полочанина сын. И сам уже в ловчих состою. Яшкой меня кличут. Яшка Полочанин.

Александр чувствовал, что ему по душе отважный подросток. Хоть и старше годами, но между ними явно много общего.

– В дружину ко мне пойдёшь? – с ходу спросил юный князь.

– А у тебя уже дружина есть? – так и взвился Яков. – Пойду!

– Нету пока… – честно вздохнул Александр. – Ну так ведь будет. И ты в ней не последним станешь. А сейчас считай, что ты – мой княжий ловчий.

– Благодарствуй! – искренне обрадовался Яша. – Не гляди, что я молод, я уже многое умею. Зверя травить, норы искать, собак натаскивать… А когда надо – песенку спеть, чтоб не тоскливо было.

Вновь протрубил рог. Охотники неслись вниз по склону за ещё несколькими косулями. Среди них был и вернувшийся в седло князь Ярослав. На ходу он кинул на сына одобрительный, если не восхищённый взгляд. Князю вторил, проносясь мимо, Даниил Заточник. Он показал мальчику поднятый вверх большой палец – жест, которому, вероятно, научился у тех же греков.

Довольный Александр покраснел и тоже прыгнул в седло.

– Молодец! – шепнул он, наклоняясь к уху своего верного вороного коня. – И на ходу ты скор, и отважен, и узды ладно слушаешься. Добрый ты скакун!

Огненный, явно радуясь похвале, прядал ушами и шумно сопел, машисто догоняя остальных охотников.