Текст книги "Самый дождливый октябрь"

– Хорошо. А про главного технолога что скажете?

– С ним мне вообще повезло, очень толковый мужик. Серебров его фамилия, Геннадий Васильевич. Поверите ли, он тридцать лет на производстве игрушек! Можно сказать, что не одну, а трех собак съел и щенками закусил. Для него ни секретов, ни вопросов нет. Но Геннадий Васильевич взял отпуск на два месяца и уехал, у него во Владивостоке дочка родила. Так они с женой и сорвались – внучку нянчить.

– Давно они уехали?

– Примерно в одно время с Володей, – он рассеянно посмотрел на потолок, потом энергично кивнул. – Точно, на два дня раньше. Володю мы провожали первого октября, а Геннадий Васильевич уехал в сентябре, двадцать восьмого. Он поэтому диск и просил у меня, чтобы время зря не терять, поработать над эскизами там, во Владивостоке.

– А почему вы не дали?

– Честно говоря, просто не захотел из рук выпускать, – Черников неожиданно очень мило улыбнулся. – Да и человек к внучке поехал, к новорожденной. Что он будет рабочими вопросами голову забивать? Пусть общается с родственниками, успеем мы все решить, когда он вернется.

– Давайте перейдем к главному бухгалтеру.

– Изабелла Константиновна Баголеева. С тех пор, как она у меня работает, я горя не знаю, о проблемах с бухгалтерией просто забыл. Ни с банками никаких сложностей не возникает, ни с налоговой! Я вам так скажу, Изабелла Константиновна для моей фирмы, это просто клад! Сокровище!

– А платите вы ей, тоже как сокровищу? – бестактно поинтересовался Гоша.

Черников важно напыжился:

– Все сотрудники моей фирмы получают достойную заработную плату. А Изабелла Константиновна, еще и особые премиальные надбавки. И поверьте, у нее нет оснований жаловаться на размер оклада.

Теперь переглянулись мы с Гошкой, вспомнив одно и то же: дело строительной фирмы «Колизей». Глава этой фирмы тоже был уверен, что его главбух не имеет оснований жаловаться на зарплату. Вот только директор понятия не имел, что этот, пользующийся его неограниченным доверием человек, является «запойным» игроком и, образно выражаясь, меняет секреты фирмы на фишки казино.

– Простите, а как у нее с азартными играми, – осторожно спросила я. – Не увлекается?

– Понятия не имею, – Черников посмотрел на меня с искренним удивлением. – Ни разу от нее ничего такого не слышал. Да ей уже за шестьдесят, о чем вы говорите? Вообще, люди старого воспитания, они такими глупостями не страдают. А Изабелла Константиновна, тем более. Очень порядочная и надежная женщина. У меня нет причин сомневаться в ее лояльности, и я не хотел бы, чтобы ее оскорбляли напрасными подозрениями.

– Не хотите, значит, не будем, – мирно согласился шеф. – Перейдем к секретарше.

– А что секретарша? – сразу поскучнел Черников. – Фамилия – Казанцева, зовут Варвара. Отчества не помню, как-то мы ее по имени привыкли звать. Секретарь она хороший, обязанности выполняет четко, деловита, аккуратна. По работе у меня к ней претензий нет.

– А не по работе? – насторожился Баринов.

– Не по работе, тоже нет. Просто она… как бы вам сказать? Понимаете, ей наше дело не интересно. Свои обязанности, все, что положено, она выполняет хорошо, но игрушки, которые мы выпускаем, ей не нравятся. Она вообще игрушки не любит!

– Взрослый человек, имеет право, – заступился за неведомую Варвару, Гоша. – В детстве, может, у нее сто кукол было, вот и наигралась.

– Игрушки, молодой человек, – строго сдвинул брови Черников, – это не то, чем можно наиграться и забыть. Хорошие игрушки остаются с нами всю жизнь. И даже вы, например! Я не говорю, что вы должны до сих пор хранить какой-нибудь, особенно любимый танк. Но если вы сейчас увидите игрушку, похожую на ту, какой играли в детстве, неужели удержитесь, не возьмете в руки? Не улыбнетесь, хотя бы?

– Возьму, – словно подтверждая его слова, Гоша широко улыбнулся. – И знаете, вы угадали: у меня в детстве был танк. Большой, радиоуправляемый.

– Вы меня поняли, – удовлетворенно кивнул Черников. – А для Варвары, что наши игрушки, что мусор в корзинке… но работник она хороший.

Баринов кашлянул, привлекая внимание клиента.

– Как я понял, деловые качества ваших сотрудников вас более чем устраивают. А более неформальных, дружеских связей, у вас ни с кем из них нет?

– Нет ли среди них человека, как вы выразились, близкого к дому? – усмехнулся Черников. – Пожалуй, нет. То есть, все они, в разное время и по разным поводам бывали у нас дома, но в спальню, кажется, не заходили.

– Но то, что этот сейф существует, ваши сотрудники знают?

– Наверное. Я, конечно, не афишировал это, но и не скрывал особенно. Тем более, что сейф покупали через нашу бухгалтерию.

– Давно это было?

– Года два прошло… если нужно, можно уточнить у Изабеллы Константиновны.

– И с кем вы покупку сейфа обсуждали? – Гоша слегка наклонился вперед, ожидая ответа. – Не обязательно с кем-то из этих четырех, с любым другим человеком, с сотрудником фирмы, или с родственником, или просто с приятелем? Когда покупают такую вещь, как сейф, то обычно советуются со знакомыми – модель, размер, какой фирме доверить установку? С кем вы на эту тему разговаривали?

– Всех, с кем я разговаривал, я сейчас, наверное, не вспомню. Но вы не представляете себе, как мало людей, которые разбираются в сейфах! По-настоящему мне помог только Олег Викторович и Изабелла Константиновна. Даже больше она. У Изабеллы Константиновны тоже сейф есть, так она мне и магазин посоветовала, и мастера для установки. А Олег Викторович, тот уже в магазин со мной поехал, и модель выбрать помог.

– Значит, в выборе сейфа вам помогали заместитель и главный бухгалтер, – Баринов нарисовал на листе бумаги нечитаемую закорючку. Это вовсе не была заметка для памяти, это был знак для нас с Гошей – «наконец-то, что-то интересное».

– Да. А знаете, – Черников улыбнулся, – Олег Викторович мне и код помог придумать. Я хотел что-нибудь попроще, вроде дня рождения, чтобы не забыть нечаянно. Но простые коды и открываются просто, жулики их подбирают, без проблем. А Олег Викторович очень остроумный ход придумал: можно взять самое простое слово, имя жены, например. И зашифровать его цифрами, каждую букву, по алфавитному порядку. То есть, буква «н» в алфавите четырнадцатая, «а» – первая, «д» – пятая, а «я» –, сами понимаете, тридцать вторая. Получается восьмизначный код: 14010532. Просто так, случайно, подобрать его невозможно и забыть не страшно, всегда можно заново буквы посчитать.

– И вы так и сделали? – тон шефа был абсолютно нейтрален. – Взяли, в качестве ключа, имя жены?

– Нет, свое. Тоже четыре буквы, и тоже просто. Я решил, что так будет удобнее.

– Возможно, вы правы. Тем не менее, кто-то этот код вычислил.

– Не представляю себе, как, – Черников помрачнел. – И кто это мог сделать, тоже не представляю.

– Думаю, мы сможем вам помочь, – Баринов позволил себе намек на легкую сочувственную улыбку. Но сначала давайте оформим наши взаимоотношения.

Когда дело доходит до обсуждения и подписания контракта, мы с Гошей дисциплинированно покидаем кабинет, оставляя шефа наедине с клиентами. Сегодня я почти не удивилась, когда вместе с нами, в приемную вышла и Надежда Николаевна. Все правильно, раз дела мужа ее не интересуют, то и сумма, которую он собирается потратить на поиски пропавшего диска, тоже. Черникова, наверное, и приехала сюда только потому, что неизвестный грабитель, вместе с диском, прихватил ее драгоценности. А это уже касается Надежды Николаевны лично.

Она подошла к окну и царапнула ногтем листочек пластмассовой бегонии.

– Какие хорошие цветы. Я даже подумала, что живые.

– Живые у нас болеют, – вежливо, но несколько напряженно, отозвалась Нина. – Северная сторона, солнца мало.

– А мне, вообще, искусственные больше нравятся, – теперь Черникова потеребила бледно-розовый цветок. – Практичнее.

Она еще раз дернула за лепесток, действительно, очень похожий на живой (разве что, держался на тонком стебельке он значительно крепче), и повернулась к нам. Посмотрела на Гошу, перевела взгляд на меня, потом снова на Гошу. И спросила:

– Вы считаете, это реально? Я имею в виду, найти мои украшения?

– Почему нет? – жизнерадостно ответил Гошка. – Человек украл, а человека всегда найти можно.

Ничего не понимаю. До прихода Черниковых, Гошка был чуть теплее айсберга, а Ниночка, наоборот, сияла майским солнышком. Теперь же, они словно поменялись настроением, а я не заметила, когда и по какой причине!

– Если вы обеспечите нас всей необходимой информацией, разумеется, – добавил Гоша. – Вы не возражаете, если мы зададим вам несколько вопросов?

– Но Петр Кириллович уже все рассказал, – удивилась Надежда Николаевна. – Что я могу добавить? Я вообще, в этой истории пострадала случайно.

– Петр Кириллович изложил личный взгляд. А у вас, по каким-то вопросам, может быть свое мнение.

– По каким вопросам?

– Пока не знаю. Например, вы тоже считаете, что домработница Лида вне подозрений?

Черникова пожала плечами:

– Лиды не было дома, когда я пришла. А вернулась она с полными пакетами продуктов, значит действительно, ходила по магазинам. Мне и в голову не пришло подозревать ее, не было у Лиды причин нас грабить, – Надежда Николаевна снова отвернулась к окну и попыталась оторвать листик бегонии. – И она так растерялась, когда сейф увидела, по-настоящему. А когда эти, из милиции, ее допрашивать стали, Лида очень расстроилась. Плакала, предлагала ее обыскать. Сумку свою порвала.

– В каком смысле, порвала? – встрепенулся Гоша. – Что, прямо на куски?

– Нет, конечно. Просто, стала ее выворачивать наизнанку, а там за подкладку что-то зацепилось. Лида дернула, подкладка порвалась. – Надежда Николаевна поморщилась. – Разумеется, в сумке ничего не было.

– Хм, – Гоша скрестил руки на груди. – А сколько лет вашей Лиде? И как ее фамилия, не скажете?

– Нестеренко Лидия Павловна. А возраст… точно не помню, но ей около сорока.

– Нестеренко значит… Гражданство украинское?

– Почему? Наше, российское. Она, кажется, откуда-то с Урала родом.

– Это вам сама Лида рассказала?

– Не помню. Наверное, она, кто же еще. – Надежда Николаевна отпустила лист бегонии и снова попыталась отщипнуть лепесток от цветка. – Вообще, Лида мало про себя говорила. А это так, мелькнуло в разговоре.

– Вы часто с ней разговаривали?

– Нет, зачем мне это? Я Лиде не за разговоры плачу, а за работу.

– А на Урале, вы когда-нибудь были?

– Нет. Урал не входит в сферу моих бизнес-интересов. А отдыхать я езжу в Испанию.

– Как вы нашли домработницу? Через агентство или так, по рекомендации знакомых? – судя по всему, Гоша всерьез заинтересовался Лидой Нестеренко.

– Через агентство. Это солидная фирма по подбору домашнего персонала, они работают только с проверенными людьми. У Лиды рекомендации отличные и все необходимые справки. Медосмотр, прививки… даже из милиции, что судимостей нет.

– Надя, – Черников вышел из кабинета и остановился около нас, – я сейчас на работу. Тебя домой завезти?

– Лучше в салон, – Надежда Николаевна отпустила, наконец, многострадальную бегонию и посмотрела на часы. – У меня сегодня три встречи назначены.

– Тогда поехали.

Черников коротко распрощался со всеми и, не обращая внимания на жену, вышел за дверь. Надежда Николаевна последовала за ним, но остановилась, оглянулась на пороге:

– Знаете, теперь, когда вы задали так много вопросов по поводу Лиды, когда я на них ответила… вот теперь, я тоже уверена, что Лида здесь совершенно ни при чем.

– Ну, молодежь, что скажете?

Традиционный вопрос, заданный Бариновым, означал, что совещание по поводу ограбления Черникова, открыто. Традиционно же, первой, как самая младшая, высказывалась я. Но, на этот раз, меня опередила Ниночка.

– У меня сообщение. Черников сейчас упомянул своего заместителя, Олега.

– Того самого, который ему подсказал, какой код для сейфа выбрать? – Гошка захлопал ресницами, изображая невинное любопытство.

– А ты с самого начала знал! – Нина резко обернулась к нему. – Ты специально у Черникова фамилию заместителя спросил! Специально, для меня!

– Для тебя, – напарник перестал кривляться и заговорил спокойно и деловито. – Чтобы ты получила информацию от незаинтересованного лица. И сделала выводы.

– Никаких выводов не будет! И имей в виду, если ты будешь лезть в мою личную жизнь…

– Прекратить! – рявкнул шеф, громко хлопнув ладонью по столу и Нина осеклась на полуслове. Сан Сергеич тут же убавил громкость: – Ты хочешь сказать, что мужчина с которым ты последнее время встречаешься и есть Олег Викторович Хахалев, заместитель нашего клиента?

– Да, – коротко ответила Нина, бросив на Гошку испепеляющий взгляд.

– У тебя есть основания считать, что ваше знакомство и его интерес к тебе были не случайны?

– Никаких, – еще один злой взгляд в сторону напарника.

– Гоша, а у тебя?

– Я не верю в случайности, – Гошка был невозмутим, как бегемот на лежбище, жгучие взгляды Нины отскакивали от его шкуры, не причиняя ни малейшего вреда.

– Он ни разу не заговорил со мной о работе, – голос Ниночки звенел от напряжения. – Он ни разу не попробовал у меня что-то узнать о деле Черникова.

– Так ведь и дела до сих пор не было, – рассудительно заметил Гоша. – Петр Кириллович только сегодня к нам явился.

Наверное, если бы он сказал еще, хоть слово, Нина бросилась бы на него с кулаками. Драку предотвратил Александр Сергеевич.

– Подозрения я считаю обоснованными, а обвинения – преждевременными. Ты, Нина, будь осторожнее. Слышала же, что Черников о нем говорил: Хахалев – мастер выстраивать сложные схемы.

– И что? Какое это имеет отношение ко мне? Почему вы все вдруг решили, что наши отношения, это часть очередной его сложной схемы?

– Я не собираюсь с тобой спорить, – поморщился шеф, – и, тем более, не собираюсь обсуждать этого господина. Я просто прошу тебя быть осмотрительной. Это много?

Нина медленно, шумно выдохнула.

– Нет, это не много. Я буду осмотрительна, осторожна, буду анализировать каждое его слово, могу карманы его штанов, при случае…

– Этого не требуется, – перебил ее шеф. – Простой осмотрительности будет достаточно.

– Хорошо, – сдалась она. – Я поняла.

– Тогда, продолжаем совещание. Рита, что ты хотела сказать?

– Я? Ах, да, – мне не сразу удалось собрать мысли, но я постаралась сосредоточиться на главном. – Ограбление Черникова. По-моему, здесь честное преступление и наши клиенты в нем не замешаны. Петр Кириллович искренне огорчен пропажей диска, а его жена, не менее искренне расстроена исчезновением изумрудов.

– Согласен, – коротко поддержал меня напарник. Он рассеянно улыбался, словно разыгравшаяся только что, неприятная сцена, ничего кроме удовольствия ему не доставила.

Ниночка хмуро кивнула.

– Большинством голосов принимаем, что клиент ведет себя добросовестно, – подвел итог Баринов.

– Почему большинством? – немедленно спросил Гошка. – Почему не единогласно?

– Потому что, как только я признаю Черникова достойным доверия, – невозмутимо ответил шеф, – ты немедленно поменяешь мнение и решишь, что они с женой – пара аферистов.

– А ведь верно! – обрадовался Гоша. – И сам Петр Кириллович какой-то ненадежный, и Надежда Николаевна тоже. Да и ограбление нетипичное – на дискету с рисунками игрушек вор польстился, изумруды и золотишко между делом прихватил, а больше ничего не взял! Или у Черниковых в квартире ничего привлекательного больше не нашлось? Нет, как хотите, а я сомневаюсь!

– Сомневайся, но пока молча, – положил конец представлению шеф. – Рита, мы тебя слушаем.

– Если супруги Черниковы к краже непричастны, то круг подозреваемых довольно узок. Даже если постарались неведомые нам пока конкуренты, я думаю, что без людей, близких к дому, дело не обошлось. Ключ от квартиры, ключ от сейфа, код – откуда это у постороннего человека? Тем более, код, как сам Черников рассказал, ему посоветовал Хахалев, – я неловко отвела глаза в сторону, стараясь не смотреть на Нину.

– Время, тоже важный фактор, – она сделала вид, что не замечает моих усилий. – Надо было подгадать, чтобы дома никого не было.

– Да, время, – быстро согласилась я. – Конечно, выяснить, когда квартира остается пустой, можно и просто наблюдая, но в совокупности с ключами и кодом сейфа, логично предположить, что в ограблении участвовал человек к Черниковым достаточно близкий. Кого Петр Кириллович называл из тех, кто знал про диск? – я заглянула в свои записи. – Секретарша Варвара, главный бухгалтер, Хахалев, главный технолог и художник – автор эскизов. Так, кажется?

– Так, – подтвердила Баринов. – С поправкой, что художник является, по совместительству, сыном.

– Значит, про главного технолога и сына-художника, уточнить, действительно ли они в отъезде уже больше двух недель. Хотя, что касается сына… если у него был свой экземпляр диска, зачем ему, с такими сложностями, добираться до отцовского?

– А может, все наоборот? – предположил Гошка. – Мы согласились с Черниковым, что воры лезли в сейф за диском, а изумруды прихватили просто потому, что не могли удержаться. А если клиент ошибается? Если целью были именно украшения мадам Черниковой, а заодно, или по ошибке, забрали и дискету?

– Возможно, возможно, – пробормотал Баринов.

– Все равно, надо проверить бухгалтера, секретаршу и заместителя, – снова заговорила я. – Черников сказал, что со всеми у него отношения чисто служебные, но уточнить надо.

– Еще домработницу проверить, – задумчиво заметила Нина. Она уже не злилась, а работала. – Домработница и секретарша, в этой ситуации, вызывают наибольшее подозрение.

– Кстати, о домработнице, – вспомнила я. – Гоша, ты почему так вцепился в Черникову, когда она про эту Лиду Нестеренко заговорила? Ты что-то про нее знаешь?

– Пока не уверен, посмотреть надо на эту дамочку. Но была одна такая… Сан Сергеич, вы Валю-горничную помните?

– Нет, кажется, не припоминаю.

– Ну, как же! Положительная такая дама, работящая, старательная. Хозяева за нее всегда горой стояли! Только она больше года ни у кого не задерживалась. И, что характерно, все квартиры, где она работала, обворовывали. А когда Вале задавали вопросы, она начинала рыдать и предлагала себя обыскать. Карманы выворачивала, сумку тоже. Да так резко, на нервах, что подкладка отрывалась.

– Сумку рвала! – я даже вскочила со стула. – Черникова сказала, что Лида плакала и сумку порвала, когда выворачивала!

– А я о чем? И возраст подходящий, под сорок, и повадки. Ну, Сан Сергеич, вспомнили?

– Ту Валю помню, – кивнул шеф. – Думаешь, она? Сколько лет ей тогда дали?

– Да ерунда, два с половиной года. А если условно-досрочное заработала, то могла после освобождения к Черниковым устроиться и три года проработать. Только, почему она так долго ждала? Обычно Валя быстрее управлялась.

– Вот и спросишь у нее, – решил Баринов. – Поезжайте сейчас с Ритой к Черниковым домой, поговорите с домработницей. Если это, действительно, Лида Нестеренко, то поговорите с ней, присмотритесь – что за человек, могла ли она хозяйским сейфом заинтересоваться. А если Валя-горничная… одним словом, мне вас учить не надо. Действуйте по обстановке.

Почему-то, в приемной дождь был слышнее, чем в кабинете Баринова. Я снова задержалась у окна. Капли сыпались на покрытую ржавыми пятнами жесть подоконника и разлетались мелкими брызгами. Как только Нина выносит этот непрерывный назойливый стук?

– Ритка, ты готова? – Гоша протянул мне ключи от машины. – Сегодня ты меня катаешь.

Я взяла ключи, отклеилась от окна и натянула старенький кожаный френч, который так и не удосужилась сменить на что-нибудь, более модное. Медленно застегнула молнию, медленно поправила воротник. Еще медленнее достала из сумочки помаду и повернулась к зеркалу. Напарник терпеливо ждал. Я накрасила губы, убрала помаду, застегнула сумочку и повесила ее на плечо.

– Гош, а зачем нам в такую погоду машина? Нам байдарка нужна.

– Интересная мысль, – Гошка понял, что добровольно я уютное помещение офиса не покину, и взял меня за шиворот. – Сейчас тебе все будет: и байдарка, и каноэ, и гондола венецианская. – Мягко, но настойчиво, он подтолкнул меня к двери. – Поплыли, сердце мое, работать пора!

На крыльце, я снова затормозила.

– Гоша, может, ты машину сюда подгонишь? И вообще, садись сегодня ты за руль.

– А что так?

– Да ну, не люблю по дождю ездить. Асфальт мокрый, скользко.

– Ладно, – неожиданно легко согласился он. – Давай ключи.

Через пару минут около крыльца остановился наш «москвич». Гоша вышел из машины и, придерживая дверцу, указал на водительское сиденье:

– Прошу!

– Мы же договорились, что ты за рулем! Ты согласился!

– Ничего подобного. Я согласился подогнать машину к крыльцу. А следующим пунктом нашей программы будет отработка езды по городу в неблагоприятных погодных условиях. Прошу!

– Злой ты, Гоша, – я скользнула в машину и отряхнула волосы, которые успели намокнуть.

– Не злой, а предусмотрительный, – он обошел «москвич» и, не торопясь, устроился рядом со мной. – И хочу, чтобы ты не боялась ездить в дождь.

– С чего ты взял, что я боюсь? – я повернула в замке ключ зажигания. – Просто не люблю.

Ехала я осторожно, следовательно, медленно. Гошка меня не торопил, он расслабился на сиденье и, прикрыв глаза, о чем-то думал. Мысли, судя по хмурой физиономии, были не слишком радостные.

– Гоша, ты зачем к Ниночке вяжешься? – спросила я. – Этот парень действительно ей нравится.

– А мне не нравится, – не открывая глаз, проворчал напарник. – И вообще, не заступайся за него. Ты этого типа даже не видела.

– Я не за него, я за Нину заступаюсь, – возразила я. – А она говорила, что Олег симпатичный. – Я аккуратно объехала большую лужу, в которой чуть не захлебнулась едущая впереди «ауди» и проявляя объективность, добавила: – Фамилия у него, конечно, не самая благозвучная.

– Хахалев, это не фамилия, – Гоша открыл глаза и сел ровнее. – Это диагноз. И закрыли тему. Сворачивай на светофоре направо, там дорога лучше. Быстрее доберемся.

Гоша нажал кнопку звонка и отступил, пропуская меня к двери в квартиру Черниковых.

– Заходи ты первая и начинай разговор. А я у тебя за спиной спрячусь.

Меня восхищает пластичность напарника. Вот, например, сейчас: как этот, двухметрового роста громила собирается прятаться за моей спиной? Я, конечно, совсем не Дюймовочка, но до Гошкиных габаритов мне далеко. Тем не менее, я знаю, у него получится.

Дверь приоткрылась и через узкую щель, перечеркнутую крупными звеньями цепочки, на меня вопросительно уставилась женщина лет сорока.

– Вы к кому?

– Мы сотрудники детективного агентства «Шиповник», Петр Кириллович должен был вас предупредить.

– Да, он звонил. – Дверь на мгновение закрылась и снова открылась, уже не сдерживаемая цепочкой. – Проходите.

Я перешагнула порог, Гошка, серой тенью, скользнул за мной.

– Вы хотите на сейф посмотреть? – спросила Лида. – Он в спальне.

– Что теперь на него смотреть. Мы бы лучше с вами поговорили.

– Тогда в гостиную, – равнодушно пожала плечами домработница.

Я сделала шаг и остановилась, глядя на мокрые следы.

– Может, лучше тапочки?

– Хозяева тапочек не держат, – ровным голосом ответила Лида. Посмотрела на пол и добавила: – Да не обращайте внимания. Я потом подотру.

Стараясь оставить как можно меньше следов, чуть ли не на цыпочках, я прошла за ней в просторную комнату. Гошка бесшумно двигался следом. То, что эта комната и являлась гостиной, было ясно с первого взгляда. Мягкий гарнитур – большой диван и два кресла, низкий журнальный столик с прозрачной стеклянной столешницей и панель телевизора, закрепленная на стене – что же это могло быть еще, кроме гостиной?

Лида подошла к креслу и неопределенно махнула в сторону длинного дивана:

– Сади…

Она осеклась и замерла. Потом, неожиданно для меня, рухнула на колени.

– Георгий Александрович! Не погубите!

– Так-так-так, – Гошка (вот уж он совершенно не беспокоился о следах, которые оставляли его армейские ботинки) обошел меня и остановился перед женщиной. – А ведь я, догадывался, что встречу здесь именно тебя.

– Георгий Александрович! – Лида… или, правильнее, Валя-горничная? В общем, домработница, зарыдала: – Христом-Богом клянусь, Георгий Александрович! Ни при чем я, и в мыслях у меня такого не было! Вот, как бог свят…

– Слезы отставить, – негромко скомандовал Гоша, и женщина мгновенно перестала плакать. – И на коленях ползать, это нам тоже ни к чему. Сзади кресло стоит, используй его, пожалуйста, по назначению.

Лида-Валя торопливо и неловко поднялась с колен, не сводя взгляда с Гоши, нашарила за спиной кресло и упала в него.

– Георгий Александрович! – она прижала к груди руки со стиснутыми кулаками. – Да вы только послушайте меня! Я правду говорю!

– Конечно, послушаем, – снисходительно кивнул Гоша. – За тем и пришли.

Он опустился на мягкие подушки дивана, не глядя на меня, похлопал ладонью по сиденью. Я послушно плюхнулась рядом, достала из сумочки зеленый рабочий блокнот и ручку – приготовилась делать заметки.

– Георгий Александрович! Христом-Богом…

– Отставить! – снова перебил ее Гоша. Сначала объясни нам, как из Вали-горничной, пардон, из Валентины Геннадьевны Лобушевой ты превратилась в Лидию Павловну Нестеренко.

Валя потупилась.

– Да что тут объяснять? Я из колонии три с половиной года назад вышла, а куда податься? Со справкой об освобождении никто в домработницы не возьмет, а жить-то надо. Рядом с колонией поселок есть, на выходе все там останавливаются. Ну, и кому что надо… мне вот, документы справили.

– И какими документами ты разжилась в этом поселке?

– Да все сделала, что нужно было, – бесхитростно призналась Валя. – Медицинскую книжку, рекомендации от бывших хозяев. Справку милицейскую, об отсутствии судимостей, тоже. Люди глупые, они бумагам верят.

– Это верно, народ у нас наивный. Покажи, кстати, документики.

– У меня только паспорт с собой, остальное все дома.

Валя торопливо сбегала в прихожую, вернулась с большой хозяйственной сумкой. Нервно порылась в ней и достала паспорт. Гоша изучил первую страницу, медленно пролистал паспорт до самого конца, и снова вернулся к фотографии. Слегка царапнул ногтем край, внимательно изучил печать.

– Похоже, настоящий, – сделал вывод он. – А фотография переклеена. Правда, переклеена аккуратно, подозрений не вызывает.

– Вы его отберете? – Валя не сводила глаз со своего паспорта.

– Я теперь частное лицо, конфисковывать документы права не имею, – безмятежно ответил напарник. – Но имей в виду: использование поддельных документов, это тоже статья, два года запросто получить можешь. Я не пугаю, а предупреждаю, так, по-дружески.

Он протянул Вале паспорт, подождал, пока она снова спрячет его в какой-то потайной кармашек сумки и только тогда вернулся к основной теме.

– Значит, ты вернулась в город с чистыми документами начала искать работу. Хороших, как я понимаю, хозяев: чтобы за имуществом не слишком внимательно следили, а дом – полная чаша.

– Георгий Александрович, Христом-Богом клянусь!

– Оставь, Валя, – поморщился Гоша. – Я твою программу знаю, от начала до конца, и она мне совершенно неинтересна.

– Георгий Александрович! – Валя снова залилась слезами. – Да что ж вы меня слушать совсем не хотите? У меня ведь и в мыслях ничего такого не было! Я три года здесь отработала, и дальше собиралась! Дайте же объяснить!

– Пусть объяснит? – повернулся Гошка ко мне.

Я пожала плечами. Честно сказать, эта Валя мне не понравилась. Не понравилось, как суетливо она старается заглянуть Гошке в глаза, как мгновенно заливается слезами и, так же мгновенно, прекращает плакать. Но это не повод, чтобы лишать ее слова.

– Объясняй, – разрешил Гоша. – Только без слез.

– Я, когда вернулась, – Валя торопливо вытерла ладонями мокрые щеки, – я сразу решила, что со старым покончено, навсегда. Я ведь в колонии полтора года… я больше не хочу! Да что ж я, без воровства не проживу? Тем более, документы хорошие. Я в агентство по найму прислуги пошла, так они мне в три дня работу нашли, вот сюда, к Черниковым. И я три года, без единого замечания! Георгий Александрович, я не хочу больше в колонию, неужели вы не понимаете?

– Это я, как раз, понимаю. И даже верю. Но кто-то ведь сейф открыл.

– Не я! Ну, правда, Христом-Богом клянусь, не я! Да и не умею я с сейфами, вы же знаете!

– Допустим. Но если не ты, кто мог Черниковых обворовать?

– Не знаю, – она всхлипнула и бросила быстрый взгляд на Гошку. – Я здесь, за три года, и чужих-то никого не видела.

– Валя, ты же понимаешь, что пока мы не найдем вора, ты останешься подозреваемой номер один.

– Так найдите! – вскрикнула она и прижала руки к сердцу.

Я даже поморщилась, до того фальшивыми показались мне и этот жест, и этот вскрик. Гошка моментально насторожился:

– Что?

– Все нормально, – успокоила я его. – Ухо побаливает.

– А-а, – он кивнул. – Бывает.

Валя не обратила внимания на наш короткий разговор. И хорошо, ей совсем ни к чему знать: я сообщила напарнику, что не верю ни единому ее слову. А то заведет опять свою волынку: «Христом-Богом клянусь»! Пусть продолжает отвечать на Гошкины вопросы.

Впрочем, ничего конкретного или интересного Гошке выяснить не удалось. Ни о ком из перечисленных Черниковым, ничего конкретного она сказать не могла.

– Бывали здесь изредка люди – чаще по одному, но на праздник и компания могла собраться. Только я что, я дверь открою, да к хозяину провожу. Ну, чай приготовлю, подам. А кто там главный технолог, кто секретарша, какая мне разница?

На остальные Гошкины вопросы она отвечала так же старательно и бесполезно. В какой-то момент, напарник мигнул мне, дескать, бери разговор на себя, а я посижу, послушаю.

Я попробовала зайти с другой стороны:

– А какие у вас отношения с Надеждой Николаевной?

Женщина перевела взгляд на меня, несколько мгновений внимательно рассматривала, потом заговорила, спокойно и деловито:

– Нормальные. Деньги она платит аккуратно, работу требует, но тоже нормально, без затей.

– Что значит, без затей?

– Ежедневно в магазин сходить, обед приготовить, прибраться. Раз в неделю стирка с глажкой, раз в месяц окна помыть. Генеральная уборка раз в квартал. А если гости, то приготовить, на стол подать и порядок потом навести. Но гости, это уже за отдельную плату, тут мы каждый раз заново договариваемся.

Я кивнула. Действительно, ничего особенного, без затей. И тут же спросила:

– А с затеями, это как?

– Да по-разному, – теперь Валя, почему-то, посмотрела на меня с неприязнью. – Было у меня такое – договорились с хозяйкой, что я у нее пять дней в неделю по шесть часов работаю. Так она мне эти шесть часов ни на секунду остановиться не давала, все время придумывала, чем занять. По пятам за мной ходила и смотрела.

– Что, прямо вот так, шесть часов, каждый день? – не поверила я. – Ей что, больше делать нечего было?