Текст книги "Королевская кровь 12. Часть 1"

– Попробуйте поставить щит, – сказал он тихо.

Принцесса постаралась, тяжело дыша, сделать так, как он объяснял: найти внутри источник холода, расширить его вокруг. Вокруг пылало пламя, дым скреб горло – но она только нащупала холодное пятно под диафрагмой, только попыталась мысленно раскрыть его сферой вокруг, как ее качнуло от слабости.

Тротт поймал ее. Пальцы держали крепко почти до боли, словно он не хотел ее отпускать.

Алина потрясла головой, приходя в себя, неловко отодвинула его руки и, шатаясь, побрела к пылающим стволам. Коснулась рукой пламени – и ей показалось, что тонкий слой воздуха вокруг ее кожи вспыхнул белым, как будто здесь, в отсутствие красного первоотца, ее аура была совсем тоненькой и маленькой.

– Моя кровь – это тоже огонь, – прошептала она алым языкам. – Ты в моей крови.

Огонь окутал ее… и пропустил сквозь себя, не тронув. Но жарко было так, будто она шла меж плавильных печей. Озноб стал проходить, внутри то ли от движения, то ли от работы кровной магии стало чуть теплее.

Принцесса, кашляя, шагала мимо пылающих стволов вниз к реке. Рядом раздался треск и окрик Тротта – Алина в ужасе прыгнула в сторону – то, поднимая снопы искр, рухнуло огромное дерево, перегородив путь. Принцесса, отдышавшись, обошла его.

Земля становилась все влажнее, здесь уже сохранилась трава и ягодник. Но кроны сверху пылали, дождем сыпались горящие ошметки листьев, и принцесса все боялась, что сгорят волосы, одежда, что родовой защиты не хватит.

Всего хватило. Она вышла к речке, почти закрытой нависающими папоротниками, наполовину заросшей их корнями, оглянулась на задымленную горящую чащу, оценивая расстояние до спутников, и, подойдя к длинному дереву, которое склонялось не к речке, а от нее, примерилась и нанесла первый удар.

Дезеида разрезала его как масло, остановившись где-то посередине ствола, вышла легко, и Алина, закусив губу и сдерживая тошноту, принялась рубить с разных сторон, раз за разом вырезая щель все глубже и дальше. Глаза слезились так, что она периодически переставала видеть, руки были слабыми, ватными. И больше всего она боялась, что потеряет сознание и все будет зря.

Наконец удалось прорубить ствол насквозь. Принцесса встала в воду с обратной стороны, начала толкать – раз, два, – и дерево, покачнувшись, рухнуло, сбив горящие деревья и зависнув метрах в четырех над землей недалеко от того места, где были Четери и Тротт. Алина от толчка плюхнулась в воду, больно ударившись о скользкий корень, и забарахталась, пытаясь подняться и стараясь не упустить Дезеиду. Сил не осталось вообще.

Тротт, спрыгнув с полого среза папоротника, поднял ее, забрал клинок. Удерживая на ногах, вгляделся в лицо. Сам он был чумазым, красноглазым.

– Вы не устаете меня поражать, – прохрипел он.

– И меня, – отозвался Четери, который рядом шумно пил воду. – Ты спасла и меня, дитя Красного.

– Ты бы и сам спасся, Четери, – убежденно прошептала Алина, прижимаясь плечом к груди Тротта. Ее вело в сторону, сильно кружилась голова.

Дракон покачал головой.

– Возможно. Но я не бог. У каждого из нас есть уязвимость. Мое тело закалено, но против сил природы оно – ничто. А ты истинная дочь Красного, малышка. Начинаю думать, что зря женщин в вашем роду не учат обращаться с оружием. Как это принято у Желтых, например.

Алина измученно улыбнулась и снова посмотрела на Тротта, который придерживал ее за талию.

– Но это же не все, лорд Макс?

Он, закашлявшись, глянул на пожар, подступивший к речке и где-то уже перебравшийся на другой берег. Вытер большим пальцем что-то с ее щеки – сажу или слезы.

– Далеко не все, Алина. Попейте. И нужно идти.

Они ушли далеко в нетронутый огнем лес, огибая пожар, и издалека видя, как кружат там рядом раньяры, как ищут их. Беглецы, кашляя и едва волоча ноги от того, что надышались гарью, шли целый день и часть ночи, потому что ветер мог перемениться в любую секунду и огонь мог снова пойти на них.

Но они все еще были живы.

Глава 6

Те, кто двигался к своей цели сотни тысяч лет, вряд ли могли помнить, что такое нетерпение. Но сейчас, когда до открытия последних врат оставались считанные дни, чудовищные боги Лортаха вспомнили, что это такое. Ныне сплетение богов, темный шар под холмом, состоящий из мрака и голода, дрожал от беспокойства, да так, что в Лакшии, столице империи, постоянно слышался нутряной гул и рев.

Сколько их было, этих новых миров, ставших для них кормовой базой? Переход из одного в другой давно воспринимался буднично, как шаг между двумя накрытыми столами. Но не в этот раз – ибо бесконечный путь завоевателей, тысячи истощенных планет, миллиарды кровавых жертв и напряженная работа непостижимых разумов наконец-то принесли свои плоды.

– Скоро наш путь будет завершен, – говорили они друг другу, сплетаясь в попытке не упустить ни крохи силы, текущей к ним от Лортаха.

Новый мир должен был стать не просто очередным перевалочным пунктом, на котором они нарастят свою мощь и пойдут дальше. О нет. Теперь они станут полноценными элементами мира, сольются с ним, не разрушая, а развивая его и развиваясь сами в вечном круговороте энергий. Не зря же все эти тысячелетия шла работа древних разумов – даже в дреме они обдумывали варианты, просчитывали решения, ставили эксперименты… Невидши, сплав человека и инсектоида, стали последними их творениями – и принесли озарение.

Можно не высасывать силы у врагов. Можно победить их, но не разрушить, оставив суть для подпитки, а в последний миг слиться с побежденным, впитать его в себя, переплестись энергиями так, что не разделишь – и тогда мир будет воспринимать новых богов частью себя, а они станут связаны с миром, станут его первоэлементами.

– Не попробовать ли слияние с местными богами, заключенными под вулканами? – спрашивали они друг друга.

– Но планета слишком истощена, слияние убьет и ее и нас, – отвечали они сами себе. – Нам нужна новая земля и новые боги.

Подавить чужой разум будет нетрудно – ибо они старше и опытнее, – и пусть какие-то черты характера, образ мыслей или чувства от побежденных перейдет победителям, неизбежно изменив их. Это преодолимо. А получив во владение планету, на которой не нужно защищаться от чужих эманаций, можно снова вернуться к тем, какими они были когда-то.

Да, их четверо, а стихий в новом мире – шесть, если считать бога-чужака, который каким-то образом оказался на Лортахе. И никто из захватчиков не согласился бы, чтобы другой впитал в себя сразу две стихии, став сильнее. Но и уничтожать богов Туры окончательно было нельзя – иначе планета разрушится.

Однако были уже планеты, часть богов которых после уничтожения основного пантеона перешла на служение новым хозяевам. Когда произойдет слияние, двум оставшимся стихиям ничего не останется, кроме как принять новые порядки. Если они захотят жить.

Для богов-захватчиков человеческая жизнь была одним мигом, а тысячелетие могло пройти в дреме, подпитываемой чужой кровью и болью. Но теперь, решив извечную свою задачу, они напряженно и ежесекундно всматривались в равнину у трех вулканов и леса вокруг нее. Не сработала ли сфера из эновера, открывая желанные врата? Не мелькнул ли где бог-чужак, который никак не должен был дойти сюда из своей долины, но почти дошел – и Нерва не смог уничтожить его.

От жрецов, служащих проводниками между тиодхарами и богами, стало известно, что в лесу у равнины с вратами видели беловолосую девку в сопровождении двух защитников, что беглецы раскрылись, убив мелькодеру, и теперь за ними идет погоня. И пусть это случилось далеко от порталов, но беловолосую девку не смогли пока остановить ни люди, ни созданные богами твари.

Смерть Итхир-Каса не так взволновала богов, как это известие. Пусть император верно служил им, но таких, верно служащих, за это время были миллионы. Люди сами разберутся, кто должен кланяться богам и приносить жертвы. А с божественным должны разбираться боги.

Бог-Нерва не видел бога-чужака, когда гнался за ним, и бил плетью наугад, но ощутил, что тот сжал свою суть до крошечного сосуда, которым мог быть только человек. Когда-то и боги-захватчики так могли, пока их суть не стала настолько омерзительна и мощна, что ее не могло вынести слабое человеческое тело.

– Чужак не может идти никуда, кроме порталов, – говорили они в вечном мыслеобмене.

– Там его спасение. После его выхода врата закроются, – подтверждали они друг другу.

– Но старая жрица сказала, что врата может закрыть беловолосая девка.

– Теперь ясно, как, – дрожал шар из тьмы.

– Все нам ясно. Все.

– Именно в тело девки вселился бог-чужак, – этот вывод был ясен и логичен.

– Именно его проход через врата может закрыть их.

Они выжидали, ибо никак не могли найти решение задачи: если убить чужака здесь, то на Туре не останется шестой стихии и планета будет обречена. А если не убивать, то велик риск, что чужак дойдет до уже открытого портала раньше, чем откроются последние врата, которые и позволят богам-захватчикам выйти на Туру.

Но решение нашлось.

Боги знали, что сила бога-чужака была родственна силе Владыки Смерти Девира. И они знали, что на Туре оставалась некая частица бога-чужака, часть его сути, – это ощущали тени, когда пробрались в новый мир на разведку, это понималось логически: не будь этой частицы, планета бы разрушилась за время пребывания чужака на Лортахе. Если вживить эту суть в суть Девира, велика вероятность, что она прорастет и сольется с ним, и тогда чужак будет не нужен.

Между риском закрытия порталов и риском несоживления двух сутей они, как истинные исследователи, выбрали второе.

И участь чужака была решена.

Жрецы донесли весть, что беловолосую девку со спутниками окружили огнем и лес горит уж второй день, но тел беглецов пока не обнаружено. Пока боги принимали решение, над пожаром кружились тени – при разрушении человеческого тела бог-чужак должен был проявить себя. Но он не проявлял. И темный шар под холмом, состоящий из мрака и голода, дрожал от нетерпения.

– Нам нужны силы на бой в новом мире, – говорили они друг другу.

– Мы не можем тратить их сейчас…

– Но мы не можем рисковать и допустить его к порталам, не можем…

– Нужно выжечь там все, – соглашались они.

– Пришел черед колокола Девира. Пусть Девир заставит бога проявиться, чтобы он мог его убить…

– Пусть Девир возьмет у этой земли столько сил, сколько сможет… Ей все равно осталось недолго.

Ночью, чтобы избежать жалящего света солнца, бог-богомол Девир переместился к трем вулканам, вонзил длинные передние лапы-лезвия в тело скованной путами Хиды и стал пить ее силы. Он пил долго – всю ночь и часть дня, – а богиня тяжело и яростно ворочалась, билась и стонала, но была бессильна. И вместе с ней стонал Лортах. Она слабела, и вместе с ней слабел Лортах.

Огромный материк Ларта со всех сторон пошел огромными трещинами, в которые хлынуло море. Начали извергаться все вулканы, образовывая огромные лавовые озера. Местами берега проседали на несколько метров, местами поднимались горами. Люди метались, люди молились – но что было захватчикам, столько лет пившим их кровь, до их молитв? Рыбаки, живущие на побережьях, не всегда успевали уйти – бывало и так, что одна соседняя рыбацкая деревенька наутро оказывалась на вершине горы, вторая оставалась на месте, а третья проседала в море. Океан, отхлынув, вернулся неумолимой волной, которая ушла далеко вглубь материка, образовав новые мелководные моря.

Полночи и полдня тряслись и горы, в которых находилась долина Источника, в которых были убежища дар-тени, но защита Черного держалась, не позволяя обрушиться сводам пещер.

Дар-тени, в страхе выйдя из пещер, когда все закончилось, обнаружили, что внизу, в нескольких десятках метров по склонам гор, там, где раньше были долины, теперь плещется море, а горы превратились в острова и архипелаги.

Не пожалели боги и Лакшию, город, который давал им силы и поклонялся им. Море затопило столицу, сорвав дома с цепей, поднявшись на несколько метров – и едва не укрыв холм, где стояли императорский дворец и храм. Только они и остались целы.

2 мая по времени Туры, Нижний мир

Алина

Принцесса проснулась оттого, что земля под ней заходила ходуном. Было темно, очень болела голова. Она, испугавшись до паники, покатилась в сторону, уткнулась в кого-то, пахнущего гарью, вцепилась в него, и ее придержали рукой, крылом. Тротт.

– Наружу! – прокричал он, подпихивая ее к проему меж корней, но Алина едва услышала – потому что пространство заполнял шум, похожий на шум тяжелогруженого поезда, несущегося по рельсам. Она, сонная, дезориентированная, надрывно кашляя, кое-как на четвереньках выбралась из убежища, цепляясь за корни папоротника, в яме под которым путники ночевали: мотало страшно, и она ухитрилась отбить себе бок и ушибить колено и никак не могла встать на ноги. Тротт оказался быстрее, протянул ей руку, помог подняться, но от толчка они оба свалились на землю. Лорд Макс ухватился за корень, оперся на него и, подтянув к себе Алину спиной, обхватил ее рукой и ногами, прижимаясь к стволу. Тротт тоже кашлял, но куда меньше, чем пятая Рудлог.

– Землетрясение! – крикнул Четери сипло. Он стоял шагах в пяти от убежища, чуть согнув ноги, как моряк во время шторма, и поворачивал голову туда-сюда, словно прислушиваясь. Было жутко – на тонких облаках виднелся отблеск недалекого пожара, по фиолетовому небу неслись две лорташские луны – выкинутые с родной планеты боги, – освещая лес, который раскачивался как от сильного ветра. Большой папоротник, под которым ночевали беглецы, скрипел и ронял огромные листья. Почва то успокаивалась – и тогда становилось слышно, как орут птицы и верещат ящеры, – то начинала трястись, подбрасывая людей, как взбесившийся жеребец. Шум нарастал волнами, перемежаемый гулким треском – будто где-то далеко лопалась земля.

Алина заморгала – далеко над деревьями, в стороне от зарева пожара, небо окрашивалось в алый цвет. Такие пятна она видела ночами над местными вулканами.

– Что это? – спросила она скрипуче и громко. Мысли все еще ворочались тошнотворно медленно, глаза были словно засыпаны песком. – Вулканы Хиды начали извергаться?

– Похоже на то, – крикнул ей в ухо лорд Макс.

Заскрипело, затрещало душераздирающе – неподалеку рухнул большой папоротник. И от этого звука у Алины голова взорвалась такой болью, что померкло все вокруг. Она согнулась в приступе кашля, и стало еще больнее. В глазах поплыло.

Сказывалось отравление дымом.

Что-то ревело – то ли ветер, то ли кровь в ушах, – земля продолжала трястись, Тротт крепко удерживал Алину за талию, а принцесса зажала руками виски и закрыла глаза, старательно мыча, чтобы усилить целительские способности. Ей казалось, что еще немного – и она просто умрет от боли, а нужный холодок никак не откликался.

На лоб легла мужская ладонь, и принцесса откинула голову назад, на плечо Тротта. Трясло неимоверно, но он держал крепко, упираясь в корни крыльями, прижимал ее голову к себе. От руки его лилась целительная прохлада и спокойствие. Становилось так хорошо, что на глазах выступили слезы, и она проморгалась. Зрение вернулось – но лучше бы она была в счастливом неведении, потому что на ее глазах землю метрах в двадцати от убежища прошила трещина, раздвигая почву, образуя овраг. Деревья рушились туда вместе с корнями.

Заскрипел, стал крениться большой папоротник справа. Четери прыгнул ближе к Алине с лордом Максом, склонился к ним.

– Самое безопасное – вернуться под папоротник и переждать там, – крикнул он. – Иначе придавит деревом.

– А если под нами тоже образуется такой овраг? – нервно вопросила принцесса, кивнув на расширяющуюся трещину. Говорить стало легче, кашель ушел.

– Здесь уже не образуется, – ответил ей на ухо Тротт. – Смещение слоев уже прошло по этой трещине, по разрыву будет идти и дальше. Ползите вниз, Алина. И ложитесь на землю, чтобы от толчка не расшибло голову о корни.

Они расположились втроем там, где сплетение корней было наиболее плотным, прижались друг к другу, вцепились руками в корни. Земля продолжала ворочаться. Вокруг слышался треск и грохот, ломались деревья, корни укрывшего их папоротника скрипели и натягивались, и Алине, вцепившейся в руку Тротта, было страшно – что сейчас рухнет и их убежище.

Четери, одной рукой сжимающий выступ корня, а другой прижимающий Алину к земле, лежал с закрытыми глазами. И, похоже, спал. Принцессу это так изумило, что она едва удержалась от желания тронуть его за нос, чтобы убедиться.

– Он спит, – неверяще сообщила она Тротту.

– Правильно делает, – глаза лорда Макса светились в темноте ядовито-зеленым. Он кашлянул. – Вам тоже не мешало бы. Сейчас от нас ничего не зависит. Землетрясение рано или поздно кончится, и, если мы выживем, нам нужно будет идти дальше.

– Да как тут можно заснуть? – возмутилась Алина, но Тротт уже сомкнул веки.

Тряска по всем природным правилам должна была уже закончиться – но почва продолжала содрогаться лишь чуть слабее, чем раньше. Принцессе начало казаться, будто она лежит на гигантском вибрирующем барабане, но она вдруг зевнула, зажмурилась… и ощутила, как мягко уплывает в сон.

Ночью она еще раз проснулась под оглушительный треск и грохот. Снаружи выл ветер, земля тряслась слабее, но все равно ощутимо.

– Спите, – сказал ей на ухо Тротт. – Скорее всего, наш папоротник сломался.

– Точно сломался, – подтвердил из-за спины голос Четери. Дракон перевернулся на другой бок, спиной к Алине, поджал ноги, звучно зевнул и снова затих.

Принцесса сильнее вцепилась в руку Тротта.

– Мы все ненормальные, лорд Макс, да? – громко зашептала она. – Это же ненормально, что мы так спим сейчас?

– Все полезное нормально, – сказал он, поворачиваясь к ней лицом и накрывая крылом, – земля затряслась сильнее и снова затихла. – Психика отключает все лишнее, Алина. Чтобы мы по-настоящему не свихнулись. Потом пойдет компенсация, конечно, но это потом, когда опасность будет позади.

Она помотала головой и глубоко вдохнула.

– Иногда мне кажется, что это какой-то затянувшийся кошмар, – проговорила она едва слышно. – Когда я думаю, что ничего страшнее произойти уже не может, случается что-то, что и вообразить было сложно. Только от кошмара можно проснуться…

– А сейчас можно заснуть, – проворчал Тротт и сунул ей ладонь под крыло, погладил пальцами пух.

– Но иногда в кошмаре бывают и приятные моменты, – прошептала она, млея. Потянулась ближе, едва от тряски не ткнув носом ему в глаз, поцеловала куда-то в щеку. Он усмехнулся, ничего не ответив, и закрыл глаза. И Алина закрыла тоже.

Макс Тротт

Макс проснулся от кашля, когда сквозь корни уже пробивался солнечный свет. Почва продолжала содрогаться, но землетрясение выдохлось, и толчки ощущались вдесятеро слабее тех, что были ночью.

Четери под папоротником не было. Принцесса лежала на боку, на своей сумке, и держалась за руку Тротта – чумазая, бледная, с синяками под глазами, потрескавшимися губами и торчащими волосами. Сейчас она откроет глаза и посмотрит на него усталым взглядом.

И тень этой усталости, если она выживет, сохранится в ней до конца жизни. Макс знал это, потому что последние семнадцать лет видел ее в зеркале. Потому что есть кошмары, которые навсегда остаются с тобой.

Но с ними можно жить. Главное – жить.

Он, оставив принцессу спать, выбрался наружу, туда, где Четери зажаривал на маленьком костерке невезучего ящера. Дракон кивнул, кашлянул пару раз, но не сильно – кровь Инлия позволила ему перенести отравление дымом легче всех.

– Я уже размялся, – ответил Мастер на молчаливый вопрос, – а у тебя есть еще время.

Макс потер глаза руками, сделал несколько глотков воды и потянулся за Дезеидами.

Упражнения он выполнял отстраненно, перепрыгивая через поваленные стволы, иногда ловя на себе внимательный взгляд Четери.

Гул стоял отдаленный, почти незаметный. Земля дрожала, со стороны вчерашнего пожарища дым застилал небо. Трещина, образовавшаяся ночью, еще расширилась и зияла теперь метрах в десяти от них. На огромном стволе сломанного папоротника, корни которого служили им убежищем, висела закопченная рубаха дракона. На ней из-за грязи и сажи едва читалась сделанная Алиной надпись «Идти осталось не менее четырех дней» и зачеркнутыми предыдущими цифрами. Последняя запись была сделана два дня назад, тридцатого апреля по времени Туры, но кто мог теперь предсказать, сколько им осталось – теперь, когда они так далеко ушли от реки и так долго убегали от пожала? Два дня? Три? Пять?

Тротт слышал вчера, когда они убегали от огня, как Алина бормотала послание Ситникову, и надеялся, что тот ее услышал и Алекс не пойдет на прорыв тогда, когда они будут еще слишком далеко.

Словно услышав его мысли, принцесса высунула из-под корней лохматую голову, выбралась, волоча за собой сумку. Направилась куда-то в заросли.

Вернувшись, села у костра, наблюдая за Максом, и задумчиво заметила:

– Пожар почти не приблизился.

Дракон кивнул в сторону образовавшегося ночью оврага.

– Вряд ли это единственная трещина. Похоже, они и перегородили путь огню.

– И раньяров не слышно, – продолжала Алина, не отводя взгляда от Тротта.

– И не видно, – подтвердил Четери. – С самого утра ни одного.

Тротт слушал, но в разговор не вступал, выполняя наклоны и перекаты.

– Может, они решили, что мы погибли? – с надеждой проговорила принцесса. – Вряд ли они боятся землетрясения.

– Будем на это надеяться, – Чет снял с огня ящера, разломил его на три части, завернул в листья и передал одну Алине. – Но действовать будем так, будто нас по-прежнему ищут.

– Разве может землетрясение длиться так долго? – спросила принцесса у Тротта, когда они уже поели и снова выступили в путь. Идти приходилось медленно из-за поваленных деревьев и дрожащей земли. – Так бывает только рядом с извергающимся вулканом, но мы уже очень далеко от них. Такое на Лортахе раньше случалось?

– На моей памяти – нет, – покачал головой Макс.

– Не нравится мне это, – тоскливо вздохнула принцесса. – Как бы еще какой гадости не произошло.

Макс мог бы ответить, что она обязательно произойдет. Но не стал. Это и так было очевидно.

Он привычно заглянул в себя, в сердце, где постоянно ощущал легкий холодок, тень присутствия Черного. Но Жрец молчал, и это и тревожило, и внушало надежду, что ничего страшного, того, что с чем они не смогут справиться сами, в ближайшее время не предвидится.

Землетрясение закончилось после полудня, и наступившая тишина навевала жуть больше, чем непрерывная дрожь земли. Ни одного отряда ловчих они не встретили, ни одного раньяра так и не пролетело над их головами. Более того, когда Макс рискнул взлететь над лесом, чтобы оглядеться и сориентироваться, только далеко слева, за рекой, он увидел кружащиеся стаей точки над равниной. Ни над пожарищем, ни впереди их не было.

– Я чую опасность, – сказал Мастер, когда Тротт спустился вниз и рассказал о том, что увидел. – Я чувствую, но не понимаю, где она. Нужно идти и глядеть в оба. Ровно такое же ощущение у меня было, когда мы с отрядом попали под камнепад в ущелье. Словно сейчас захлопнется ловушка.

По пути попалось уже несколько новообразованных оврагов. Яркое солнце должно было жарить, но становилось холоднее, и распевшиеся птицы снова замолкли. Начал усиливаться ветер. Принцесса шла, втягивая голову в плечи.

– Жуть какая-то могильная, – пробормотала она, встретившись взглядом с Троттом. – Будто кто-то замахивается со спины.

На них словно упала холодная тень. Четери оглянулся, оглянулся и Макс – но там ничего не было.

Сердце застучало как сумасшедшее… и тут из сердца холодом плеснул Жрец, и на фоне неба как негативом проявилась белая фигура бога-богомола, окруженная черным сиянием. Девир, Владыка Смерти. Он был огромен, выше дыма, поднимающегося от пожара, и, казалось, заслонял собой все небо. Фасеточные глаза гиганта, в котором человекообразного была только нижняя часть морды и торс с двумя руками, оглядывали лес. А в руке он сжимал огромный колокол, сделанный из черепа неведомого великана.

– Ох ты ж Матушка-Богиня, – пораженно выдохнул Мастер, задирая голову. Бог-богомол становился плотнее, и теперь его видели все. Алина мелко дышала, вцепившись в сумку. Взгляд гиганта упал туда, где стояли Тротт с Алиной и Четери – и на них пахнуло тленом и гнилью, папоротники стали увядать на глазах. Макс ощущал, как усилилась вокруг защита Черного.

«Бежать, птенец! – каркнул изнутри Жрец. – Он пока не видит нас! Чем дальше мы от него, тем дольше моя защита продержится под его ударом!»

– Бежать! – крикнул Тротт, и троица сорвалась с места, уходя дальше от бога, поднимающего колокол.

Они мчались вперед, перепрыгивая через деревья, огибая стволы, – но что такое выигранный километр-другой перед богом, который выше гор? Они оглядывались и видели, как раскручивает Девир перед собой колокол, который наливается алым и золотым – пока движения не превращают его в сияющую ленту, а затем выплескивают из него пламя, что гигантской дугой с ревом льется вниз, на лес, и несется вслед за беглецами.

Впереди был овраг, но до него нужно было еще добежать. Сзади уже палило жаром, когда они рухнули в трещину, покатились по стенкам вниз, а вслед за ними потекло пламя, оплавляя породу… окружая и сдавливая защиту Черного.

«Не выдержит! – плескал холод внутри Макса. – А проявлю себя – ударит прямо по нам, и точно не выживем!»

– Не выдержит? – с ужасом кричала Алина.

Сверху ревел огненный ураган, сжимая защиту до крошечного пузыря, прижимал ее к земле – уже ниже человеческого роста опустилась она, вполроста.

– Если осталась в тебе хоть капля силы, – услышал Тротт шепот Чета, – прошу, помоги!

Дракон, лежа на спине и глядя на опускающийся огненный потолок, стягивал с руки фису, перчатку Веты-Океана. Бросил ее рядом – и та растеклась небольшим озерцом.

– Лучше захлебнуться, чем сгореть! – крикнул Мастер перед тем, как нырнуть в озеро. За ним, изворачиваясь, поползла Алина, и следом скатился в воду Тротт.

Над головами пылало белым и золотым. Вода оказалась прохладной и глубокой, Тротт поплыл вниз, туда, где виднелась Алина и Четери.

На сколько у них хватит дыхания? На минуту? Полторы?

Над головой вдруг мелькнула темная тень – потоки огня словно расступились, и беглецы отчетливо снизу увидели, как перешагивает через овраг бог-богомол, как идет дальше, не обращая на них внимания. Овраг для него, должно быть, был одной из многих крошечных трещин в земле.

Защита Черного сжималась так стремительно, что еще пара минут – и лопнет. Но они в любом случае захлебнутся раньше.

Принцесса начала судорожно дергаться секунд через пятьдесят – и Тротт, схватив ее, прижался к губам губами, выдыхая остающийся воздух. У него самого уже сдавливало в груди – но она должна была дышать дольше, чем мог бы делать это он. Алина держалась за него, глаза были огромными, паническими. Еще секунд десять он ей отдал. Или пятнадцать.

Огненное сияние над головами начало тускнеть.

Четери хлопнул в воде его по плечу, показал на свою флягу, которую поднес к губам, протянул ему. Алина принялась судорожно отдирать от пояса свою, открыла, вдохнула воздух, который оставался там – но сколько его было? Макс тоже открыл свою, тоже поймал губами несколько пузырей… но Четери насильно втиснул ему в зубы свою флягу, в рот хлынула вода… и Макс невольно сглотнул, закашлялся…

… и тут же рванула в стороны сила Жреца, приподняв купол защиты над озером. Они втроем вынырнули под образовавшийся пузырь, жадно хватая ртами неожиданно прохладный воздух, который над куполом уже не горел, а тек горячими потоками в лучах солнца. Стены оврага оплывали расплавленной породой. А под ноги ткнулось вдруг поднявшееся дно, и получилось встать, а затем и сесть в обмелевшем озерце под куполом Жреца.

– Я подумал, – сказал Четери, тяжело дыша, – что вода из колодца моей Матери может и не пригодиться, если мы сейчас тут падем.

– Это ты правильно подумал, – тоже пытаясь отдышаться, ответил Макс. Принцесса молчала, держась за его плечо. – Но там хоть что-нибудь осталось?

Четери потряс флягой.

– На самом дне. Хватит напоить тебя перед последним броском.

– Сначала надо выбраться отсюда, – прохрипел Тротт, оглядывая стены оврага. – Там же наверху сейчас раскаленная пустыня. Даже если сможем пролететь или пройти, мы будем как на ладони. Разве что попробовать двигаться вдоль трещины – может, она выходит к реке? Но все равно нужно ждать, пока остынет дно.

– Великий Ворон, ты нам не поможешь? – почтительно поинтересовался Четери.

В сердце Тротта колыхнулся холод.

– Я слабею с каждым часом, – проговорили его губы. – Сила жены моей, Воды, подкрепила меня, но здесь вокруг не осталось ничего живого, чтобы я мог впитать виту и перенести нас. А пить ее дар до конца нельзя. Если против нас встанет кто-то из богов перед порталом, я не смогу без подпитки отбиться.

– Тогда нужно ждать темноты и пытаться за ночь пройти до леса, если таковой где-то еще остался, – проговорил Четери.

– Остается только это, – согласился Тротт.

Это были очень долгие часы. Солнце двигалось по небосклону невозможно медленно, а беглецы вели неспешные разговоры, ели то, что не размокло и было съедобным, дремали, привалившись друг к другу, разминались прямо в воде. Чет, не стесняясь, устроил многочасовую тренировку у края озерца, и периодами к нему присоединялся Тротт. Принцесса тоже поднималась, бродила кругами по воде, пробовала ставить щиты – не получалось – и в результате вытребовала у Макса бой на ножах. А затем попросила научить ее ножи метать.

Выходило у нее плохо, но это для первого раза было нормально.

Метали изнутри в защиту Черного, но Жрец не обижался. Он снова молчал.

После тренировки Макс опустился в воду, скрестив ноги и оперевшись на руки. Принцесса, понаблюдав за неутомимым Четом, который прыгал и крутился с клинками, поднимая тучи брызг, села спиной к спине Тротта, прислонилась к нему. Макс тоже повернул голову к Чету.

Надписи на рубашке дракона стали почти неразличимы, и Тротт мысленно подсчитал даты.

– У вас же сегодня день рождения, – пробормотал он.

Алина хмыкнула.

– Я и забыла, – призналась она.

– Немудрено.

– Семнадцать лет. А как будто семьдесят. Столько всего случилось. Вы себя вообще на сотню ощущаете, наверное? – она невесело засмеялась.

– Если не на две, – согласился Тротт и покрутил шеей, ощущая, как прижимается к нему мокрый затылок принцессы.

– Насколько же вы старше… я для вас по-прежнему маленькая? – требовательно спросила она.

Он усмехнулся.

– Не взрослая, точно. Но и не ребенок. Вы очень изменились, Алина.

– Это так.

– Жаль, что мне нечего вам подарить.

Она засмеялась, нежно, недоверчиво.

– Вам хочется меня порадовать?