Текст книги "Голубая искра"

– Да, мне было бы страшновато жить вот так, вдали от людей.

Собаки сами показывали дорогу. В сторону от шоссе в лес уводила широкая тропа, усыпанная сушняком и еловыми шишками. Пять минут ходьбы, и стена деревьев обрывалась над склоном широкого, но неглубокого оврага. По ту сторону вновь непроглядным скопищем росли деревья. Собаки бегали по дну оврага, обнюхивали каждый камень, углубления под толстыми корнями, захватившими свободную почву.

– Здесь есть лисьи норы, вот собаки и принюхиваются, – пояснил Арсений. – Наверняка и другое зверье имеется, но лис я своими глазами видел.

– Их же собаки порвут, если поймают! – всплеснула руками Лиза.

– Кто, Рагдай? Он ко всякой живности подходит с душой. Интерес, конечно, проявляет, но чисто познавательный. Однако в случае опасности лучшего защитника не сыскать. Что удивительно, он всегда сам распознает, кому надо клыки показать.

– А медвежонок?

– Скай? Он дурашка годовалый, ему лишь бы поиграть. С тем в погоню и бросается. Но нюхач отменный, уже сейчас талант проявляется.

Ветер пробежался по склонам оврага и встрепал каштановые волосы Арсения. Временами он выглядел мальчишкой, но скорее всего ему было под тридцать. С утра математик не удосужился побриться, как, впрочем, и накануне, – многодневная темная щетина лишь подчеркивала худобу, но синие живые глаза выгодно освещали лицо. Он был похож на творческого интеллигента, хотя небрежность его не была нарочитой, как у многих представителей искусства. Видимо, таковым было его естественное состояние.

Лиза отдавала предпочтение мужчинам ухоженным, спортивным, отмечала как положительный знак, если от них пахло хорошим парфюмом, если рубашка сияла свежестью, а туфли блестели. Правда, чего уж сравнивать мужчину в офисе и в его собственном доме в глуши. Она представила, как выглядел бы Арсений на каком-нибудь симпозиуме, но он получился таким же, как сейчас.

Пожалуй, он милый человек, если судить по предварительному знакомству. Это, несомненно, облегчит ей каждодневное пребывание в доме Кравцовых, ведь есть еще зловредная мамаша. Та, по всем признакам, будет цепляться за каждую мелочь; пока неизвестно, чего от нее ждать.

Вечером Лиза рассказывала Дусе:

– Он совсем не задается, держится просто, мне это нравится. Трудоголик, но нервничает много. Что-то у него не сходится, всё бумаги рвет.

Прошло несколько дней, Лиза осваивалась на месте работы, привыкала к чужому дому и его обитателям. Элла Леонидовна порой серьезно ей докучала, вдруг сказывалась больной, укладывалась в постель и начинала изводить Лизу бесконечными требованиями: то одно ей подай, то другое, ноги разотри, спину помни… Лиза в такие дни превращалась в сиделку. С Арсением виделась мало, один раз поймала на себе его внимательный взгляд, когда подметала коридор у раскрытой двери кабинета. Осталось беспокойное чувство – с чего бы уставился? Неужели что-то разузнал? Надо попробовать воспользоваться его компьютером, изловчиться заглянуть в Интернет, когда Арсения не будет на месте. Посмотреть, что пишут знакомые и сотрудники ВКонтакте или в Фейсбуке. Заглянуть в электронную почту, наконец.

Либо тайком принести собственный ноутбук, но так риска больше – своего угла нет, а где-то запираться вздорная мадам не позволит, начнет истошно кричать, если мгновенно не отзовешься. Спасибо, выходной горничной выделила, вот уж когда Лиза поняла, что значит отдыхать душой.

Однажды Лиза улучила момент – Арсений вышел из кабинета, чтобы пообедать. Лиза убедилась, что он сел за стол и принялся за еду. Момент был самый подходящий. Лиза, затащив в комнату швабру, ведро с водой, поставила их для страховки посреди комнаты, сама села к компьютеру. В ее почтовом ящике оказалось свыше ста писем. Друзья, знакомые, сотрудники вопрошали, куда она пропала. Было несколько официальных писем из института с требованием связаться с начальством, иначе Лизе грозило увольнение. Примерно та же картина прослеживалась в Фейсбуке и ВКонтакте. Здесь же было письмо от Леонида Ганжи, ее ухажера из института. Он слезно умолял ответить, черкнуть хоть два слова, красочно расписывал, как скучает, как жизнь ему стала немила. Письмо Лизу удивило: она никогда не давала Ганже повода на что-то надеяться, ни разу с ним не встречалась вне рабочей обстановки. Кроме того, не ожидала от него столь цветистой словесности, еще меньше – подобной смелости. В личном общении молодой человек мялся, запинался, вел себя скованно, не проявлял склонности к красноречию. Лиза никогда бы не подумала, что Леонид способен сотворить такое послание. Хотя все может быть: случается, на письме люди раскрепощаются.

Она услышала, как кто-то поднимается по лестнице. Успела выйти из почты, покинуть сайты, но монитор продолжал предательски светиться. Лиза выдернула тряпку из кармана халата и сделала вид, что протирает клавиатуру. Неужели Арсений? Что ему понадобилось? Ведь только спустился.

Худшие опасения подтвердились, это действительно был он.

– Что вы делаете, Лиза?! – воскликнул Арсений. – Вы мне собьете что-нибудь в записях. Зачем вы трогаете компьютер?

– Как зачем? Вы сами посмотрите – пылища сплошная! – сделала круглые глаза Лиза. – Да вы не опасайтесь, Арсений Сергеевич, я аккуратненько мокрой тряпочкой каждую кнопочку протру. И экран у вас весь заляпан, пора как следует вымыть.

Арсений совершил прыжок через комнату к письменному столу, перехватил руку Лизы с мокрой тряпкой, которую она тянула к монитору. Ей вдруг захотелось напроказничать, хотя причинять вред рабочему инструменту Арсения она не собиралась, всего лишь притворялась, вполне уверенная, что баловство сойдет ей с рук. Успела уже разобраться в характере своего хозяина. И не ошиблась.

– Лизонька, я вас очень прошу, – взмолился этот славный малый, – усвойте, что монитор нельзя протирать мокрой тряпкой. Он испортится. И вообще, не подходите к компьютеру. Вы можете мне это обещать?

Лиза изобразила испуг:

– Ой, а я не знала! Простите меня, Арсений Сергеевич. Больше ни-ни. Никогда! Можете быть абсолютно спокойны. А вы что же, так быстро пообедали?

– Нет, только начал. А тут вдруг пришло кое-что на ум. Надо проверить, пока не забыл.

Арсений подсел к столу, выхватил лист писчей бумаги из стопки и принялся ожесточенно в нем чиркать. Лиза поняла, что о ней уже забыли, можно благополучно покинуть эту юдоль умственных терзаний.

В среду с утра занялась ясная заря. Когда Дуся с Лизой шли по лесной дороге, небо тепло рдело на востоке, по верхушкам деревьев тянулось алое сияние.

Лизе надоела мешковатая одежда с чужого плеча. Сегодня она достала из чемодана любимый свитерок, рассудив, что он неброский, в то же время хорошо смотрится с джинсами и сидит по фигуре. Элла Леонидовна это как-нибудь переживет. Что-что, а страхолюдиной быть, даже ради конспирации, ужасно неприятно. И так лицо как чистый лист – бесцветное, без косметики, да еще на голове ситцевый платок до бровей. Кроме того, хозяйка может не волноваться: ее драгоценный Арсений пусть спокойно изводится над своими теоремами, никто с ним общаться не собирается, наоборот, надо его как можно тщательнее избегать. Ученый муж оказался словоохотливым, приходится все время быть начеку, чтобы не выболтать лишнего.

Но не успела Лиза ступить за ограду дома Кравцовых, как белым комом налетел Скайуокер, бросился девушке на грудь. Рагдай, глянув издали, потрусил в сторону.

– Я уже с ними гулял, – сообщил подошедший Арсений. – Что-то проснулся сегодня ни свет ни заря, успел с ними побегать, размяться.

Лиза, свесив голову, уклончиво пробубнила под нос «С добрым утром». Хотела было прошмыгнуть мимо Арсения в дом, но в этот миг подошел Рагдай и уселся у ее ног, вернее, на ноги, на кроссовки, да еще привалился боком, морду задрал, глядя снизу на Лизу приветливо, ну как тут не погладить пса!

– Ого! Ты его покорила совершенно! – воскликнул Арсений. – Вдвойне поразительно: любую девушку он встречает враждебно, к себе не подпускает. Иногда мне кажется, что он ревнует.

Лиза засмеялась:

– Он умница: быстро просчитал, что ко мне ревновать глупо.

– То есть как это? Нет, я не согласен! – шутливо запротестовал Арсений, и вновь Лиза оценила его деликатность. Мало того, он искусно увел скользкий разговор в сторону. – А вообще, нам всем крупно повезло, что Рагдай проникся к тебе симпатией. Можешь полностью рассчитывать на него. Тебе теперь сам черт не страшен. Нет лучшего телохранителя, чем Рагдай.

Лиза запустила руки в плотную шерсть овчарки и увлеклась – почесывала пса за ушами, теребила каракулевые щеки, говорила ему что-то ласковое, а тот блаженно щурил глаза.

Скайуокер позавидовал и бурно напросился на свою порцию ласки.

– Еще и скулит, – смеялась Лиза, отбиваясь от самоеда. – Взрослый парень уже, как не стыдно! Тебе в упряжь пора, на мороз, днем сани таскать, ночью в снегу спать, а не в тепле нежиться.

Лиза повернулась к Арсению с радостной улыбкой и встретила уже знакомый изучающий взгляд. Как, опять прокололась?!

– Красивая у тебя улыбка, Лиза, – подтвердил тот ее опасения. На этот раз он не просто делал комплимент, а был вполне серьезен. – Ты, оказывается, хорошо разбираешься в собаках, даже в ездовых.

– Э-э… а-а… так вы же сами мне рассказывали! – нашлась Лиза. – Помните, вы говорили, что паспорт у него есть, что собака ездовая, северная, про кличку его объясняли…

– Как же, как же, помню, – отвечал он тоном, в котором, однако, звучало сомнение.

Лиза так и не поняла, убедила его или нет.

Рагдай наконец соизволил подняться на все четыре лапы, а Лиза получила возможность улизнуть, чем не преминула воспользоваться.

– Простите, я пойду, Элла Леонидовна рассердится, – пробормотала она и, не дожидаясь ответа, поспешила в дом.

Лиза надеялась, что утренний инцидент исчерпан, можно расслабиться, однако после обеда случилось еще одно событие, повергшее ее в страшное беспокойство.

Лиза и Дуся еще возились на кухне с посудой, когда за воротами раздался настойчивый автомобильный гудок. Женщины видели, как Арсений пошел открывать без колебаний, отпер ворота и сделал приглашающий знак рукой. Видимо, знал заранее, кто приедет, но почему-то не предупредил домашних. Во двор въехал серый «форд», из него вышел мужчина, на вид одного возраста с Арсением. Они обнялись, как старые друзья, и так, в обнимку, весело переговариваясь, проследовали в холл, оттуда сразу поднялись на второй этаж. Усердно протирая полированные деревянные ступени и лестничные перила, Лиза слышала, как мужчины оживленно беседуют в кабинете, до нее доносились обрывки фраз.

– А я рассматриваю точку плоскости как совокупность всевозможных площадок! – горячился гость. – Можно говорить, что они содержат эту точку.

– Можно, – соглашался Арсений, – но очень скоро ты столкнешься с серьезными логическими затруднениями.

Затем слышался стук мела по доске и снова оживленная полемика.

Лиза с завистью вздохнула. Она соскучилась по лаборатории, по научным спорам. В голове ее роились идеи, ей хотелось бы с кем-нибудь поделиться, но она теперь даже ноутбук свой боялась открыть. Запрятала его подальше на всякий случай, зарыла в сено у Дуси на чердаке. Накатило вдруг дурное предчувствие, пришлось искать надежный тайник, лишь после этого Лиза немного успокоилась.

Гость вышел из комнаты и направился в санузел второго этажа. Заметил Лизу, игриво помахал ей рукой. Лизе показалось, что она где-то его уже видела. Она решила расспросить Дусю:

– Кто это, ты его знаешь?

– Игорь Крапивин, коллега и друг, как называет его Арсений. Хотя не верю я в таких друзей. Слышала раз случайно, как Крапивин с другим парнем язвительно обсуждали Арсения. Бедняга вышел, а эти принялись вслед ему колкости отпускать, думали – их никто не слышит.

– А ты Арсению не сказала?

– Еще чего! Мое дело маленькое, зачем мне вмешиваться? Потом меня же клеветницей выставят.

Тут Арсений сверху окликнул Лизу, попросил принести две чашки кофе.

Когда она вошла в кабинет с подносом, мужчины уже потягивали из бокалов коньяк, расположившись на мягком диване. Оба были в приподнятом настроении. Лиза исподтишка с неодобрением оглядела гостя – ишь, добряком прикидывается! Права Дуся: неискренний тип этот Игорь, взгляд и улыбка у него насквозь фальшивые, как только Арсений не замечает. Ей почему-то стало обидно за Кравцова. Бывают люди беззлобные, непосредственные, готовые верить каждому лицемеру, Арсений как раз из таких. Увяз в своей математике и перестал реально воспринимать внешний мир.

– Спасибо, Лизонька. – Арсений взял у нее поднос из рук. – Будь добра, скажи Дусе, пусть сообразит нам что-нибудь закусить. Игорь с дороги наверняка проголодался.

Игорь улыбался и не возражал, при этом смотрел на Лизу пристально и оценивающе, что ей совсем не понравилось. Она поспешила удалиться и все же услышала уже на лестнице слова гостя, сказанные достаточно громко:

– А она ничего, фигурка что надо. Уж не решила ли Элла Леонидовна внести разнообразие в твою монотонную холостяцкую жизнь? Согласись, в деревенских девушках есть некая экзотика.

– Молчи, бессовестный циник! – со смехом отвечал Арсений. – Деревенских тебе не хватало! Сотрудниц всех перещупал, теперь на природу потянуло?

Лиза остановилась и продолжала слушать непринужденную беседу мужчин.

– Лиза… Звучит романтично! – продолжал Игорь. – Кстати, слышал новость? Елизавета Щербинина исчезла. Та, что работала с Крымовым. О его смерти ты уже знаешь. Весь научный мир гудит. Говорят, Щербинина сбежала, прихватив с собой результаты лабораторных исследований. А ведь уже поговаривали о сенсационном научном открытии. Там работает мой друг, рассказывает, что сотрудники ходят не иначе как на цыпочках и разговаривают шепотом – шеф совсем с катушек слетел, на всех бросается. На проект были выделены большие средства – и все коту под хвост. Ходят слухи, что беглянку усиленно разыскивает заинтересованная сторона. Сведения об открытии каким-то образом просочились сквозь стены института, а может быть, там есть свои шпионы, работающие на третьих лиц. Предполагаю, что они уже все заранее просчитали и оценили. Не завидую я Щербининой: если найдут, то ни перед чем не остановятся, чтобы отнять у нее разработки.

– Я слышал о Щербининой, но встречаться не довелось. А что случилось-то? Почему она так поступила?

– Крымов в последний момент передумал обнародовать открытие – посчитал, что оно опасно для человечества. Все, что было на бумаге и в компьютере, уничтожил. И доигрался! Через несколько дней его сбила машина. Я думаю, не случайно, ведь водителя не нашли, а машина была краденой. Ну и девчушка, само собой, перепугалась и сбежала в неизвестном направлении. А жаль, я бы мог предложить ей работу у себя в отделе. Говорят, она весьма недурна собой.

– Так тебе научная сотрудница нужна или хорошенькая? – засмеялся Арсений.

– Я сочетаю полезное с приятным, дружище. Учись! Кстати, что у тебя произошло с Аленой? Девушка так разгневана, что даже со мной не разговаривает.

– Не вспоминай об этой лгунье. Она обманывала меня без зазрения совести. До сих пор звонит и выворачивается, пришлось ее номер заблокировать. Эх, брат, почему женщины так умело водят нас за нос?

Дальше Лиза слушать не стала, бесшумно спустилась по лестнице. Главное она узнала: те, кто охотятся за открытием, не собираются мириться с ее исчезновением. Слишком большой куш стоит на кону.

Она заперлась в туалете, достала косметичку и постаралась нанести побольше синеватых теней под глаза и на щеки. Надо же, недурную мордашку нашел! Волокита спесивый! Лиза терпеть не могла самоуверенных молодчиков со взглядом пресыщенного кота. А Игорь оставлял именно такое впечатление. С каким удовольствием она сбила бы с него гонор, проучила бы наглеца и лицемера, ему бы и за Арсения досталось. Какая досада, что приходится притворяться!

Но самую большую оплошность Лиза допустила еще через два дня. Не удержалась: как в любой женщине, в ней жила тяга к любимым безделушкам и украшениям, кроме того, ею двигало бессознательное желание нравиться мужчине, который оказывал ей определенную симпатию. С Лизой Арсений был неизменно галантен, не упускал случая сделать девушке комплимент. Каждый раз, когда она сталкивалась с ним в доме или в саду, он оказывал ей внимание, завуалированное под дружеское, но Лиза чувствовала, что Арсений испытывает к ней вполне естественный мужской интерес. Поэтому, одеваясь в тот день, она по старой привычке надела на руку браслет, с виду простенький, молодежный, – металлическая пластинка на двух цепочках. Раньше, до своего перевоплощения в горничную, Лиза его практически не снимала, носила со студенческих лет. Когда-то однокурсники подарили браслет Лизе на день рождения как символ студенческого братства. На внутренней стороне пластинки была сделана гравировка, фраза на немецком языке, ставшая обладательнице настолько привычной, что Лиза, надевая в этот раз браслет, даже о ней не задумалась.

День тянулся как обычно – прогулка с собаками, затем уборка, обед с Дусей на кухне, после чего Лиза решила сама вымыть посуду, при этом сняла браслет, спадающий на кисть, и положила его на столешницу рядом с мойкой.

В это время Арсений, который недавно пообедал в обществе Эллы Леонидовны, снова наведался на кухню. Увидев Лизу, явно обрадовался, это бросилось в глаза даже вечно занятой Дусе.

– Девочки, я вам не помешал? Что-то пить захотелось, заварите крепкого чайку, – попросил он, намереваясь снова расположиться за столом.

– Что же вы не сказали, Арсений Сергеевич? Я бы вам наверх принесла, – пропела грудным голосом Лиза.

Пора было признаться самой себе, что ей нравился этот мужчина с глазами такой густой синевы, что при электрическом свете они казались чуть ли не черными, ей нравились его отросшие каштановые волосы, безыскусная небрежность и родственный Лизе склад ума. Ей нравился легкий флирт с ним, в то же время она забавлялась сложившейся ситуацией, тем, что могла строить из себя простушку. Это была игра, в которой необходимое сочеталось с приятным. Куда заведет ее этот увлекательный маскарад, Лиза не хотела прогнозировать.

– Надоело все одному да одному. Составь мне компанию, Лизонька, – продолжал между тем Кравцов, подходя к Лизе.

– Ах, что вы, Арсений Сергеевич, скажете тоже, – кокетливо засмущалась она. – Мое дело посуду мыть, убирать, а не чаи распивать в праздности. Сомлею и работать не смогу. Достанется мне от вашей матушки.

– Ты почему сама моешь? Посудомоечная машина на что? Бросай все, иди сюда. – Он по-хозяйски взял ее за запястье.

Лиза смешалась – не ожидала такой вольности от своего корректного хозяина.

– Постойте, Арсений Сергеевич, дайте хоть руки вытереть.

Она потянулась за полотенцем, потом за браслетом и этим привлекла внимание Арсения к безделушке. Зрение у него было острое, он мгновенно заметил надпись на металлической пластинке, которую Лиза по неосторожности положила гравировкой вверх. Арсений перехватил браслет и уставился на него в изумлении, даже руку Лизы выпустил.

Написано же там было следующее: Raffiniert ist der Herr Gott, aber boshaft ist er nicht, что в переводе с немецкого означало «Господь Бог изощрен, но не злонамерен». То были знаменитые слова Эйнштейна, высеченные на каминной доске в Институте перспективных исследований в Принстоне. Эту фразу многие студенты, будущие исследователи, брали себе как девиз: мир сложно объяснить, но он сопротивляется ученому без злого умысла.

– Лиза! Что это? – наконец обрел дар речи математик. – Это твой браслет?

Лиза только теперь сообразила, как некстати решила сегодня принарядиться. Надо было как-то выпутываться, она поспешно выдернула улику из рук Арсения и сунула в карман рабочего халата.

– Ну да, что вас так удивляет? – Она растерялась и пыталась вернуть себе самообладание.

– Ты знаешь, что здесь написано?

– Понятия не имею. Браслет мне подарили, надпись для меня – лишь красивый узор.

– Кто мог такое тебе подарить?! – продолжал допытываться Арсений.

Тут Лиза оплошала еще больше, выдав стандартный ответ – первое, что пришло на ум.

– Арсений Сергеевич! Вы задаете нескромные вопросы. То, что я работаю в вашем доме, не дает вам права вмешиваться в мою частную жизнь, – с достоинством заявила она.

Арсений, не сводя с нее взгляда, взял со стойки стакан с водой и осушил его залпом.

– Что такое, Елизавета… э… простите, как вас по батюшке?

– Петровна, – простодушно подсказала Дуся.

– Елизавета Петровна, – подхватил Арсений, – что это вы сейчас сказали? Повторите, пожалуйста, будьте так любезны.

До Лизы только начало доходить, что вся ее конспирация вот-вот пойдет насмарку, мало браслета, она вдобавок совершенно забылась, перестала следить за речью под влиянием минуты.

Лиза спохватилась, уткнулась в полотенце, громко прыснула:

– Господь с вами, Арсений Сергеевич! Здорово я вас разыграла. Мне в другой раз такого ни в жисть не повторить. Это из фильма, помните, я вам рассказывала? Уж такой фильм жизненный, мне каждое словечко в сердце запало. – Лиза принялась сновать между столом и шкафами, раскладывала чашки и вазочки со сластями. – Вот послушайте. Там одна девушка случайно попала к олигарху. Вы только представьте – красавец, богатей… Да вы присаживайтесь, я вас чайком напою и фильм расскажу…

– Спасибо, Лиза, мне что-то расхотелось, – пробормотал Арсений и удалился с видом человека, которому есть над чем поразмыслить.

Лиза опустилась на стул в изнеможении: неожиданная встряска стоила ей большого нервного напряжения.

– У-уф! – выдохнула она. – Ну почему я такая дура? Чуть не выдала себя с головой. И это после злопыхательств Игоря! Как думаешь, Дусь, он сопоставит одно с другим?

– Вряд ли, у него сейчас иная забота: кто подарил тебе браслет. Только мужик собрался ухлестнуть за девушкой, и на тебе – неведомый соперник.

– И часто он ухлестывает, Дусь? – пришел Лизин черед озаботиться. – Чересчур банальная картина получается – хозяин и горничная. Он за прежней тоже волочился?

– Да нет, не замечала за ним раньше ничего подобного. Бабником его не назовешь. Был у него вроде какой-то роман с городской кралей, но, видно, ничего путного не получилось. Прежде часто в город уезжал, а теперь совсем дорогу забыл. Сидит здесь бирюком, даром что мамаша старается: гостей с дочками приглашает – все впустую. А ты, Лизка, особо не балуй, нечего перед ним хвостом вертеть, прогневишь хозяйку, она нас обеих выставит. Что на тебя нашло, не пойму.

К счастью, неловкое для Лизы происшествие последствий не имело. Уже к вечеру, перед уходом Лизы домой, Арсений попросил в кабинет минералку. Когда Лиза вошла, математик сидел в обычной позе за рабочим столом, полностью погруженный в свой мир. Лизе лишь улыбнулся, хорошо, по-доброму, будто и не было послеобеденного инцидента. Она поставила бутылку и стакан на стол, попрощалась, он ответил: «До завтра», уже не поднимая головы. Лиза вышла, чувствуя в душе странное разочарование: похоже, сейчас проявилось не столько благодушие Арсения, сколько его безразличие. Скорее всего, он уже забыл тот разговор, как ничего не значащую для него умственную разминку. Отвлекся, встряхнулся и снова взялся за дело.

Лиза судила по себе: когда она работала в институте, сама периодически намеренно отвлекалась на болтовню с сотрудниками, чтобы освежить мозги.

В любом случае сегодня она получила урок, думала Лиза, шагая рядом с Дусей по дороге в сгущавшихся сумерках: надо быть сдержанной, нельзя распускаться – ни в поведении, ни в чувствах.

На следующее утро Лиза, как уже вошло в ее обязанности, отправилась в лес выгуливать собак. Арсений с утра не появлялся, Элла Леонидовна объяснила, что сын поздно лег спать, работал чуть ли не всю ночь, так что лучше его не беспокоить.

Как и обещал хозяин, Рагдай вел себя в высшей степени предупредительно, словно не Лиза должна была за ним присматривать, а он сам взял над ней шефство. Убегая вперед, Рагдай поминутно останавливался и поджидал Лизу, когда та задерживалась, с присущим ей любопытством разглядывая что-то. Пес подбегал и тыкал несознательную носом, побуждая двигаться дальше. Лизу забавляла и трогала такая забота. Она привязывалась к Рагдаю все больше, а он платил ей взаимностью.

Повстречали по дороге давнишнего знакомца – черного ворона. Он сидел на ветке, совсем низко; будь Лиза повыше ростом, смогла бы дотянуться до него рукой. Она остановилась, чтобы получше разглядеть диковинную птицу. Ворон неподвижно взирал на нее с высоты. Лиза поразилась: обычно птичьи глаза бывают холодными, невыразительными, а у этой птицы взгляд казался вполне осмысленным. Ворон словно оценивающе разглядывал с безопасного расстояния других живых существ, разгуливающих по земле.

Невозмутимый обычно, Рагдай встал во весь рост, упершись передними лапами в ствол дерева, и зарычал, обнажив ужасающие клыки. Лиза успела заметить, что рычание было высшим признаком недовольства Рагдая, как он лает, она пока не слышала. Видимо, для столь выдающегося события требовались исключительные обстоятельства. Лиза позвала пса, тот нехотя побежал дальше, оставив тщетные попытки добраться до нахальной птицы.

Самоед носился среди деревьев, но не пропадал из вида. Трудно сказать, отдавал ли он Лизе особое предпочтение, так как был любвеобилен от природы. Главное, что слушался, не убегал, на зов являлся. Словом, никаких хлопот, как поначалу опасалась Лиза, подопечные ей не доставляли.

Несмотря на пасмурную погоду, прогулка приносила Лизе успокоение, тревожный осадок от встречи с вороном рассеялся, девушка с детской радостью наблюдала за собаками. Напряжение первых прогулок прошло, когда она сторожила каждое движение хозяйских питомцев, боялась, как бы кто-то из них не затерялся в лесу. Но собаки оказались покладистыми, не своевольничали, поэтому теперь Лиза просто наслаждалась чистым воздухом и тишиной осеннего леса.

Подошли, как всегда, к оврагу. Вдруг Рагдай насторожился и встал возле Лизы, навострив уши и принюхиваясь. Тропа, обрывающаяся по одну сторону лога, возобновлялась на другой, но сразу делала крутой поворот и терялась из вида за деревьями. Оттуда, из-за поворота, вышел мужчина. Он увидел Рагдая и тоже остановился. Лиза пригляделась и узнала Якова, странного знакомого Дуси.

Рагдай оскалился, зарычал. Лиза заволновалась, обеими руками вцепилась в собачий ошейник, хотя Арсений предупреждал, что овчарка не бросится без команды, исключая те случаи, когда угроза хозяину не оставляет сомнений. К ее удивлению, Скай не пожелал на сей раз выразить человеку теплые чувства, продолжал ходить по дну оврага, опустив нос, словно был страшно занят важным делом.

– Кого я вижу! – воскликнул Яков. Ближе, однако, не подошел, помахал рукой издали. – А я как раз к Элле иду. К Эллочке-людоедочке. Держи, держи собаченцию. Не любит он меня, хоть убей. Меня вообще собаки не любят, будто я оборотень какой. А может, правду чуют бедолаги. Может, я оборотень и есть! – Яков неожиданно разразился свистящим смехом, да так, будто сказал что-то невероятно смешное. Ему даже пришлось достать из кармана какую-то тряпицу, вытирать слезы и сморкаться.

Лиза молча ожидала окончания этого немотивированного приступа веселья. Яков сегодня был одет как обыкновенный деревенский житель – в видавший виды темный пиджак, такие же брюки, заправленные в сапоги, на голове – черная кепка. Может быть, Лиза и не узнала бы его так сразу, если бы не свисающая поверх рубахи связка костей, к тому же лицо у Якова было запоминающееся. Раз увидев, трудно было забыть.

Тот перестал наконец смеяться, посерьезнел и спросил холодно, будто видел Лизу первый раз:

– Так, значит, ты теперь горничная?

– Выходит, что так, – тем же тоном ответила Лиза.

– Нам по дороге. Пойдешь со мной?

– Вы проходите, я подержу собаку. Нам еще гулять надо.

– Что ж, когда-нибудь сама попросишь, – высокомерно сообщил Яков и пошел быстро, неприязненно глядя Лизе в глаза. Проходя мимо, все так же неотрывно смотрел на нее, не обращая внимания на рычащего Рагдая. Лишь отойдя на несколько шагов, отвернулся и больше не оборачивался.

«Вот только тебя мне не хватало!» – мысленно чертыхнулась Лиза. Шут гороховый, изображает из себя местечкового шамана, ходит, костями гремит.

Видно, запугал здесь всех до смерти. Собаки и те шарахаются. Только Рагдая не запугаешь, не проведешь, он гниль человечью за версту чует. А этот либо жулик первостатейный, либо душевнобольной.

Когда она вернулась, в доме Кравцовых было тихо, ничто не выдавало присутствия постороннего человека. Лиза взялась за тряпки, ведро, швабру. Пошла наверх, заглянула в кабинет Арсения. Того за столом не было, – видно, все еще спал. Лиза взяла корзину, чтобы опорожнить ее. На смятых бумагах видны были строчки формул. Очевидно, работа по-прежнему не спорилась у молодого математика.

Лиза быстро прибрала кабинет и поспешила вниз, чтобы не попасться на глаза хозяину.

В гостиной все еще никого не было, и на кухне, к удивлению Лизы, не оказалось даже Дуси, хотя мясо еще шипело на сковороде, как будто под ней только что выключили конфорку.

Лиза, протирая пол на кухне, придвинулась к черному ходу – маленькой двери, ведущей на задний двор, к котельной. Дуся еще вчера давала племяннице инструкции, что дверца должна быть всегда заперта, за этим надо строго следить. Теперь же дверь была слегка прикрыта, словно ее не захлопнули в спешке, а из щели доносились приглушенные голоса.

Лиза не стала сдерживать любопытства, приложилась глазом к щелке, но то, что она увидела, ей совершенно не понравилось. Дуся стояла спиной к котельной, Яков прижимал ее к стене, руки его нетерпеливо сновали по телу женщины, та отбивалась, пыталась оттолкнуть ухажера:

– Полно тебе, Яша, хозяйка может увидеть. Да что с тобой, совсем ума лишился!

– Тогда пусти к себе вечером, – жарко и хрипло говорил тот, – всю неделю от меня бегаешь. Смотри, Дуська, осерчаю, плохо будет!

– Да как же я тебя пущу, ополоумел вконец, что ли? Племянница у меня, забыл?

– Тогда сама приходи. Чтоб сегодня же вечером у меня была. Не придешь, пеняй на себя! Ты меня знаешь, Евдокия, со мной шутки шутить опасно.

– Ох, напугал! – отпихивала та колдуна, как показалось Лизе, не слишком усердно. – Приду уж, куда от тебя деваться. Да отпусти ты, черт настырный! Иди наверх, старуха небось заждалась уже. Души в тебе не чает. Что ты там ей плетешь изо дня в день?

Яков ослабил хватку, выпрямился и приосанился:

– Ничего, кроме правды! Я всегда говорю чистую правду. А вот ты, красавица, изовралась с племянницей своей. Я-то вижу, что девчонка – столичная штучка, меня не проведешь, а здесь вы ее деревенской недотепой выставляете. Ну да ладно, я вас не выдам, поглядим, что дальше будет. Но будь осторожна, мутно все с Лизой твоей, как бы она беду за собой не привела.