Текст книги "Друг большого человека"

– Кофе будешь? – Гудовская оторвалась от компьютера, развернулась на крутящемся кресле и закинула ногу на ногу, что означало возможность и готовность сделать передышку.

– Спасибо, не хочу, – отозвалась Марина и опустилась на стул. – Мне сейчас Тишайший выговаривал за то, что я все материалы на завтра только недавно принесла, – пожаловалась она. – Можно подумать, это я виновата, что Лузин с Буниной поздно все представили. Причем в таком виде…

– Представляю этот вид. Особенно с профилем Буниной! – фыркнула Ада. – На месте Аристарха я бы давно всех их построила. И ничего бы в график даже не ставила без готовности материалов минимум за два дня. А то моду дурацкую взяли: сначала доказывать, насколько их мероприятие наиважнейшее, а потом все с колес гнать, причем с колес гнутых!

– Да, ты бы построила, – согласилась Марина и в очередной раз задала себе мысленно один и тот же вопрос: почему после последних выборов мэра, когда ушел на пенсию руководитель Аппарата Суслов, начальником поставили Тишаева, а не Гудовскую, имеющую на это полное основание и по сути все годы выполняющую роль заместителя?

И в очередной раз сама себе ответила: потому что так решил Леонид Борисович Бузмакин.

– На ближайшие два дня изменений нет? – уточнила Марина.

Ада бросила беглый взгляд на монитор, где «висел» график работы мэра на нынешнюю неделю.

– Нет, пока никаких изменений. Но ты же знаешь, это все «пока».

И Гудовская, и Назарова знали: в любой момент график может «поломаться», причем не обязательно по объективной причине (а их порой тоже возникало немало), но и потому, что сам мэр, по ведомым лишь ему причинам, менял собственные планы.

И вот сегодня он их в очередной раз поменял, правда, не принципиально – отложил утреннюю работу с документами, сообщив, чтобы весь Аппарат в полном составе был готов в ближайший час прийти к нему в кабинет.

«Неужели это правда?» – подумала Марина, вспомнив, чем вчера закончился столь хлопотный день.

А закончился он звонком Карелии Андреевны Белецкой.

– Привет, детка! Еще трудишься? – спросила она.

Марина посмотрела на часы. Минутная стрелка переползла за цифру восемь.

– Домой собираюсь.

– Не стоит так уж гореть на работе, – укорила Белецкая. – Памятник тебе не поставят, а если и поставят, оно тебе нужно?

– Не нужно, – признала Марина. – Просто много дел накопилось.

Белецкая укоряла Марину таким образом не первый раз, и та тоже не первый раз отвечала, дескать, дела покоя не дают. И знала, что все эти разговорчики про памятники и горение только на первый взгляд хохмочки, а на самом деле – искреннее проявление внимания и сочувствия. Только завуалированное под шутку.

Карелия Андреевна любила Марину, а Марина любила Карелию Андреевну. Хотя, казалось бы, этого не должно было быть.

– Ты когда дома появишься? – спросила Белецкая.

– Минут через сорок.

– Я к тебе подъеду. Ты не против?

– Разумеется, нет.

Карелия Андреевна приехала через час, заявив с порога, что ужинать не будет и вообще задерживаться не станет, потому как у нее тоже дела накопились, и Марину это удивило. Обычно встречи с Карелией Андреевной длились часами, они вместе ужинали, долго пили кофе с чаем и много, с удовольствием разговаривали.

Им всегда было о чем поговорить. Хотя, казалось бы, задушевных разговоров между ними не должно было быть.

– Я не хотела по телефону, подозреваю, что они у вас могут прослушиваться, – заявила Белецкая.

– Ерунда это… – попыталась опровергнуть Марина, но Карелия Андреевна недоверчиво покривилась:

– Может, и ерунда, но береженого Бог бережет. Особенно с учетом ваших последних событий.

– Вы думаете, если Бузмакина в мэрии убили, так всех нас под колпак посадили? Это ж где такой здоровенный колпак найти?

Марина постаралась, чтобы это прозвучало шутливо, но шутка явно не удалась. Карелия Андреевна укоризненно покачала головой и заговорила подчеркнуто серьезно:

– Вот что я тебе скажу, Мариша. Сегодня к нам в гостиницу заселились два довольно странных господина. Из Сибири. Один маленький такой, лохматый, с глазами, как у лемура, и носом, как у попугая. Очень забавный. А второй – совершенно другой. Высоченный, здоровенный, с плечищами, руками не обхватишь, темноволосый, хорошие такие волосы, густые, и глаза… синие-пресиние…

– Высоченный, здоровенный и глаза?.. – переспросила Марина.

– Да, очень видный мужчина, – подтвердила Белецкая. – Но дело не в этом. Эти двое заселились в номера люкс по предварительной брони. Причем заселились на неопределенный срок. Ты догадываешься, сколько у нас сутки стоят?

– Не дороже, наверное, чем в Москве…

– Не дороже. Но дорого! И повторяю: на неопределенный срок.

– И что?

– А то, что вскоре после того, как они заселились, к ним приехал Мазин.

– Наш главный начальник над следователями? – удивилась Марина.

– Совершенно верно. Сам приехал!

– Интересно…

Это действительно было очень интересно. Особенно если учесть, что вчера Мазин был у мэра. Марина сама видела, как тот направлялся в приемную.

– Я думаю, – продолжила Белецкая, – эти двое сибиряков явились не случайно. И Мазин к ним сразу же явился тоже не случайно. Это явно как-то связано с Бузмакиным.

– Каких-то особых спецов прислали, так?

– Очень похоже. Но волнует меня не это… – Карелия Андреевна несколько секунд помолчала, встревоженно посмотрела на Марину. – Насколько ты держишь меня в курсе своей жизни, тобой и твоими ближайшими коллегами правоохранительные органы пока особо не занимались. Так вот я подозреваю, что эти двое пожаловали именно по ваши души. Поэтому я решила тебя предупредить.

Карелия Андреевна действительно всегда была в курсе Марининой жизни. И всегда старалась ее оградить от возможных неприятностей. Хотя, казалось бы, она вовсе не должна была этого делать.

И вот сегодня мэр сообщил, что вызывает к себе сотрудников Аппарата, отодвинув ради этого в сторону даже самые срочные документы…

Глава 6

Что Игоря удивило, так это кабинет мэра. Он полагал обнаружить нечто куда более респектабельное. Пусть не с позолоченными колоннами, персидскими коврами и мебелью из красного дерева (подобное он видел по телевизору), но все-таки и не напоминающее обитель далеко не главного менеджера в компании Сафьянова. А вот костюм на мэре был дорогой, и галстук по моде, и обувь соответствующая. И в целом Вячеслав Васильевич Романцев выглядел намного представительнее своего кабинета – высокий, статный, с правильными чертами лица, коротко стриженными жесткими волосами. Эдакий «белый воротничок» европейского формата.

Руководитель его Аппарата Аристарх Иванович Тишаев смотрелся куда более блекло – в скромном костюме, сутуловатый, с седыми редкими волосами и тихим, каким-то крадущимся голосом. Единственное, что выделялось на его лице, это почти черные глаза, взирающие сквозь очки с постоянно меняющимся выражением.

– Прошу, господа, – мэр кивнул в сторону длинного стола, окруженного расположенными в неком полуобороте стульями, и, вежливо дождавшись, когда «господа» усядутся, занял место в торце стола.

Тишаев тут же опустился на ближайший к мэру стул с противоположной к гостям стороны. Получилось точь-в-точь, словно на официальных переговорах, где все лицом друг к другу, но на четком расстоянии, и только один как бы во главе.

– Буду краток, – сходу заявил Романцев. – Мне вас, Аркадий Михайлович и Игорь Анатольевич, порекомендовали весьма серьезные люди. Поэтому будем считать, что я могу вам доверять.

– Всего лишь «будете считать»? – уточнил Вандовский.

Мэр то ли кашлянул, то ли хмыкнул, а Тишаев быстро стрельнул глазами – сначала настороженно в сторону Романцева, а потом недовольно в сторону гостей.

– Я вас не знаю, – сказал мэр сухо.

– Мы тоже вас не знаем, – ничуть не смутился Игорь. – Однако согласились поработать на вас. Хотя мы не из полиции, не из следственного комитета и ничего расследовать не обязаны. Но к нам тоже обратились весьма серьезные люди…

– Поймите нас правильно, – поспешно встрял Казик, пнув под столом Игоря. – Просто мы хотим, чтобы между нами с самого начала была ясность. У вас есть определенная заинтересованность, у нас есть определенные обязательства, и чтобы выполнить ту работу, которую от нас ждут, нам нужна ваша полная поддержка и доверие. Если же это не получится, увы… мы вряд ли будем вам полезны.

– Вы получите полную поддержку, – заверил мэр. – Аристарх Иванович будет оказывать вам оперативную помощь. Я в свою очередь тоже всегда на связи.

– Да-да, конечно, я окажу любую помощь, – заверил Тишаев.

– Замечательно, – послал на противоположную сторону стола улыбку Казик. – Тогда о главном. Скажите, что вы действительно хотите выяснить? – Слово «действительно» Казик произнес с особым нажимом.

– А разве вас не проинформировали? – задал встречный вопрос Романцев.

– Проинформировали, – перехватил инициативу напарника Игорь. – Вас интересуют работники вашего Аппарата.

При этом он выразительно посмотрел на Тишаева.

– Я в курсе этой ситуации, – спокойно выдержал взгляд руководитель Аппарата.

– Вы рассчитываете найти среди ваших сотрудников убийцу или хотите получить подтверждение, что они ни при чем? – продолжил допытываться Вандовский.

– Я хочу знать правду! – твердо сказал Романцев и добавил: – Мы с Аристархом Ивановичем должны знать правду.

Игорю вдруг стало весело: «Мы с Аристархом Ивановичем»! Надо же, какая консолидация, причем с абсолютной уверенностью, что ближайший сподвижник уж точно святой.

Почему-то ему очень захотелось потоптаться на этом Тишаеве, хотя никакого повода тот вроде бы не дал. Ну да, поглядывал на Вандовского с Казиком с эдакой въедливостью, губы недоверчиво кривил и одновременно бросал на мэра внимательный, словно ждущий немедленных указаний взгляд, и складывал губы в сосредоточенную гузку, но ведь это не повод, чтобы на человека ощериваться! За свою недолгую, но весьма бурную работу в полиции Игорь успел насмотреться на разных людей, и в том числе на чиновников, которые вовсе не были на одно лицо – разные они имели лица, и порой достаточно приличные.

– А если, Вячеслав Васильевич, окажется, что к убийству Бузмакина причастен руководитель вашего Аппарата? – спросил Игорь с внутренним злорадством и совершеннейшей внешней бесстрастностью.

– Вы обо мне? – спросил Тишаев так, словно под руководителем Аппарата Вандовский подразумевал уборщицу тетю Глашу.

Игорь неопределенно пожал плечами.

– Если вы получите неопровержимые доказательства, что Леонида Борисовича Бузмакина убил я, можете сажать меня в тюрьму, – холодно проговорил Тишаев и, вперившись взглядом в Романцева, добавил: – Только никаких подобных доказательств, Вячеслав Васильевич, быть не может.

– Господа! – вновь встрял Казик. – Не поймите, пожалуйста, нас с Игорем Анатольевичем превратно!

Игорь вновь внутренне усмехнулся: «Мы с Игорем Анатольевичем»! Это уже не консолидация, это уже почти стенка на стенку.

– Просто мы хотим, – продолжил Казик, – четко и ясно понять, насколько вы готовы к абсолютно объективной информации.

– Мне нужна именно такая информация, – не просто твердо, а уже сурово сказал мэр.

– Сделаем все, что в наших силах, – с подчеркнутым почтением проговорил Аркадий Михайлович.

– Надеюсь, – кивнул Романцев и нажал кнопку селектора. – Людмила, приглашай в кабинет.

Первой вошла невысокая, сухощавая, коротко стриженная брюнетка, которую со спины запросто можно было принять за угловатого подростка, причем, скорее всего, мальчика. У нее был решительный шаг, решительный взгляд и решительный голос, каким она произнесла слово «Здравствуйте».

«Ада Юрьевна Гудовская, помощница по оргработе, главная помощница», – вспомнил Игорь женщину с одной из фотографий, принесенных Эдиком Скворцовым.

Рядом с Гудовской, словно стража, возникли двое молодых мужчин – один, похожий на былинного молодца, и второй, сильно смахивающий на поэта-романтика.

«Никита Сергеевич Гальцев и Кирилл Алексеевич Логинов – помощники-ординарцы, как охарактеризовал их все тот же Скворцов».

За мужчинами, буквально прячась за их спины, в кабинет проскользнула полноватая женщина с классическим русским лицом и русыми волосами, сложенными в пучок у самой шеи.

«Татьяна Федоровна Конькова, консультант Аппарата», – сообразил Игорь и тут же напрягся, внимательно вперившись взглядом в женщину, вошедшую вслед за Коньковой.

Она вряд ли могла претендовать на титул первой красавицы, но каштановые волосы до плеч и светлые глаза делали ее лицо весьма привлекательным. Игорь еще вчера, разглядывая фотографию, под которой стояла надпись «Марина Евгеньевна Назарова», обратил внимание на это лицо, а если точнее – на глаза, которые чем-то притягивали, но он не мог понять, чем именно. Он видел куда более красивых женщин с куда более красивыми глазами, но вот эти почему-то цепляли.

Вчера Игорь решил, что это эффект удачной фотографии, но сегодня, только взглянув на Назарову, понял, что искусство фотографа здесь ни при чем.

Марина Евгеньевна внимательно посмотрела на Игоря и вдруг резко отвернулась, села в самом дальнем конце стола и принялась сосредоточенно изучать висевшие на стене часы. И даже когда Романцев представил ее гостям, головы почти не повернула, лишь коротко кивнула.

«Чего это она?» – подумал Игорь, но размышлять на эту тему не стал, решив, что разберется потом. Если, конечно, желание возникнет или нужда заставит. Тем более что сейчас его куда больше занимал другой вопрос: какую версию мэр придумал для своего Аппарата? Не станет же он правду-матку рубить, дескать, вознамерился я, друзья мои и соратники, проверить, а нет ли среди вас того самого, кто моего друга Лёню укокошил.

Романцев ни в какие особые фантазии пускаться не стал и тем самым выбрал, судя по всему, самый верный вариант. Просто пояснил друзьям и соратникам, что Аркадий Михайлович Казик и Игорь Анатольевич Вандовский подключаются к расследованию смерти Леонида Борисовича, работая в тесном контакте с правоохранительными органами и лично с ним, мэром. Чтобы не возбуждать кривотолков, именно этим товарищам, большим специалистам по выполнению деликатных поручений, поручено выяснить целый ряд обстоятельств непосредственно в стенах мэрии, и сотрудники Аппарата должны оказать здесь всяческое содействие. Первым этапом этого содействия станут беседы с каждым из сотрудников, к чему следует отнестись с максимальным вниманием и полным пониманием.

Игорь полагал, что подобное указание начальника вызовет некоторое смятение в рядах подчиненных, однако ничего подобного не произошло. Все отнеслись к этому довольно спокойно, если не считать реплики, брошенной Адой Юрьевной Гудовской:

– Мы в первый же день общались со следователем и рассказали, что знали.

– Это был предварительный разговор, – счел нужным пояснить Романцев. – Сейчас могут возникнуть дополнительные детали, так что постарайтесь поточнее отвечать на вопросы, которые вам зададут. И вообще, – строго добавил мэр, – любые обращения к вам наших гостей считайте моим прямым указанием.

Последующие несколько часов Вандовский и Казик провели в обстоятельных беседах, которые прерывались лишь на тридцать минут, посвященных скорому, но весьма вкусному обеду. В гостиницу они вернулись переполненными разговорами, чья суть, однако, умещалась всего в четыре слова – ничего заслуживающего особого внимания.

В то время, когда убили Бузмакина, все сотрудники Аппарата были на своих местах. Разумеется, не сидели пришитыми к стульям – кто-то куда-то выходил, к кому-то заходил, с кем-то общался, но точных деталей никто особо не помнил, а потому и алиби не имел. Алиби было только у секретаря руководителя Аппарата, находившейся на больничном, и у дежурившей в тот день секретаря мэра Людмилы (вторая секретарь отдыхала и в мэрии не появлялась). Людмила из отсека мэра, где кабинет, комната отдыха, приемная, техническое помещение с туалетом для секретарей и холл для посетителей, ни разу не отлучалась – это подтвердил охранник, который постоянно сидит у входа в отсек.

– Предлагаю пойти в мой номер и подбить баланс, – сказал Игорь.

– О! – хихикнул Казик. – Подозреваю, что глубоко в подсознании вы ощущаете себя бухгалтером.

– Или хулиганом, – усмехнулся в ответ Игорь. – Это я по поводу «подбить».

– Разумно, – согласился Аркадий Михайлович. – Но еще разумнее встретиться в моем номере. У меня есть кофе, чай и печенье. Так что совместим приятное с полезным.

– Полезное с вредным, – поправил Игорь. – Но я не ваша сестра, – успокоил он, – и не стану считать съеденные вами калории в виде полноценного обеда и пяти пирожков с брусникой.

– Пяти?! – поразился Казик. – Не может быть!

– Ну, пусть трех, – отступил Вандовский. – Но только пирожки были большие.

Они еще немного поговорили о еде, как иные люди для разрядки болтают о погоде, но только до того момента, как вошли в номер Казика и вынули из сейфа, вмонтированного в глубине шкафа (вот что значит приличная гостиница, сейфы в каждом номере!), папки с досье, принесенные полковником Мазиным и Эдиком Скворцовым.

– Предлагаю, – сказал Казик, разложив на столе бумаги и фотографии, – рассмотреть каждого из сотрудников по отдельности. Есть возражения?

– Нет, – ответил Игорь.

– Начнем, пожалуй, с этой любопытнейшей дамы Ады Юрьевны Гудовской. Что у нас на нее есть?

Игорь раскрыл папку с выведенными шариковой ручкой инициалами А.Ю.Г. и извлек «объективку», подготовленную Скворцовым. Затем сунул «объективку» назад в папку – и он, и Казик еще вчера вдоволь начитались всяких справочных материалов, которые сегодня дополнились «живым» общением.

– Сорок пять лет, разведена, имеет взрослую дочь, которая со своей семье живет в Челябинске, – восстановил по памяти биографические сведения Вандовский. – Умная, опытная, энергичная, порой резкая, но не высокомерная и не вредная. С Романцевым Гудовская почти с первых дней его мэрства, то есть двенадцать лет. Занимается составлением рабочего графика мэра, всеми его оргделами, по сути, считается главным помощником.

– И, насколько я понял, особо доверенным, – уточнил Казик.

– Да, это ни для кого не секрет. Поэтому она на несколько особом положении. В мэрии с ней очень считаются и стараются не ссориться. Может так влепить – словесно, конечно, – что мама не горюй. К Романцеву в команду она попала в общем-то случайно – и опять же из-за своего характера. Гудовская работала обычным инженером на машиностроительном заводе, куда Романцев явился для встречи с коллективом во время своей первой выборной кампании. И вот во время этой встречи, когда люди вопросы задавать стали, Гудовская слово взяла и выдала претенденту на мэрское кресло целую программу, которую он должен выполнить, если это кресло займет. Причем, по слухам, все очень грамотно по полочкам разложила.

– И Романцев пригласил ее к себе?

– Точно. Но она отказалась! – с каким-то странным удовольствием констатировал Игорь. – У Скворцова написано, что он приглашал ее трижды, и только после этого инженерша согласилась пойти в помощники к новому мэру. И помогает вот уже двенадцать лет. Как утверждает сама Ада Юрьевна, она неприязненно относилась к чиновникам, но ей понравился Романцев, вот она и решила попробовать.

– А что там написано про ее отношения с Бузмакиным?

– А вот с этими отношениями довольно любопытно… Скворцов сообщил, что поначалу эти были очень даже лучезарными. Потом как-то стали линять… Не то чтобы сильно испортились, но напряженность периодически возникала. Между прочим, вы, Аркадий Михайлович, наверняка заметили: никакой особой печали по поводу смерти Бузмакина Ада Юрьевна во время нашей беседы даже не попыталась изобразить.

– Да-да, – подтвердил Казик. – Никакой даже видимости печали. Ну, хотя бы из приличия. Впрочем… не исключено, что она вела себя так совершенно намеренно. Дескать, она к этой смерти не имеет никакого отношения и потому никаких спектаклей разыгрывать не собирается.

– Скворцов, или тот, кто его сведениями снабдил, считает, что причина напряженных отношений простая: Бузмакин в мэрии почти всех к рукам прибрал, а Гудовская к этим самым рукам прибираться не захотела. Она вроде как сама кум… кума то есть, королю. И Леонид Борисович на ней ногти малость пообломал. А два года назад, после последних выборов, ушел на пенсию прежний руководитель Аппарата, и Гудовская рассчитывала, что мэр ее на это место назначит, и вроде бы Романцев это место ей обещал, но… довольно неожиданно все переиграл, посадив Тишаева. Так вот в мэрии все, кто к мэру поближе, знают, что не Романцев свою изначальную затею переиграл, а Бузмакин переиграл Гудовскую. Потому как Тишаева продвинул именно Леонид Борисович.

– Получается, у Ады Юрьевны мотив поквитаться с Бузмакиным очень даже имелся, – вынес заключение Казик.

– Вполне получается, – подтвердил Вандовский. – Причем Гудовской вполне хватило бы на это характера. В отличие от Татьяны Федоровны Коньковой.

– Это полненькая такая, – не то чтобы спросил, а, скорее, удовлетворенно констатировал Казик и посмотрел на собственный живот, который все же не шел ни в какое сравнение с пухлостями Татьяны Федоровны.

– И зашуганная, – внес уточнение Игорь. – Вы обратили внимание?

– Да-а… вот уж кто на чиновницу совсем не похож… – задумчиво проговорил Аркадий Михайлович, оторвавшись от рассматривания собственного живота. – Скорее, на какую-нибудь просительницу, которая устала по коридорам власти ходить и правду искать.

– И это при том, что она самая что ни на есть кадровая чиновница! Из своих сорока семи лет двадцать пять лет в мэрии работает. Закончила местный пединститут, между прочим, по специальности она физик, и тут же в мэрию попала. Сначала на должность главного специалиста в департамент образования…

– Сразу после института – и главный специалист? – удивленно перебил Казик.

Вандовский засмеялся.

– Аркадий Михайлович! Это только звучит так солидно! А на самом деле главспец – самая что ни на есть рядовая должность. Это что-то типа лейтенанта.

– А-а-а… – протянул Казик. – А теперь она на должности консультанта. Это сколько значит звездочек?

– Думаю, четыре.

– То есть за четверть века доросла только до капитана?

– Ну, это вам все-таки не армия. Полно чиновников, которые всю жизнь на рядовых должностях и вполне хорошо себя чувствуют. Конькова – женщина тихая, без амбиций, опять же не абы где служит, а, можно сказать, в элитных войсках. То есть в Аппарате мэра.

– Куда ее, кажется, из образования перетянула Гудовская? – вспомнил Казик.

– Да, шесть лет назад. И работает Конькова самым непосредственным образом на Гудовскую, то есть как бы помощница помощницы по оргработе. Хотя впечатление такое, что в одну телегу впрягли коня и трепетную лань. Уж больно они разные. Даже удивительно!

– Ничего удивительного, – пожал плечами Аркадий Михайлович. – Очень часто именно такие, вроде бы совершенно противоположные по характеру, люди очень славно друг с другом ладят. Ведь эти дамы друг с другом ладят?

– Похоже, да. Вы же сами слышали, как Гудовская отзывается о Коньковой. Надежная, доброжелательная, ответственная, отлично знающая свою работу… Прямо-таки набор самых положительных характеристик. А Конькова совершенно очевидно горой стоит за Гудовскую. Поэтому вряд ли испытывала трепетные чувства к Бузмакину. Но представить ее в качестве убийцы… Или организатора убийства… Никак не могу.

– Сложно, весьма сложно, – согласился Казик. – Только поверьте мне, дорогой Игорь, именно такие преданные и при этом боязливые люди – а Татьяна Федоровна предана Гудовской и явно боялась Леонида Борисовича, – иногда совершают самые невероятные поступки.

– Ну, если уж говорить о невероятностях, то тогда само то заподозрить Никиту Сергеевича Гальцева. А почему нет? – спросил Игорь и сам же ответил: – Смотрите, какой расклад. Никита с Романцевым работает еще со времен первой выборной кампании, то есть двенадцать лет. Причем он единственный, кого Романцев и Бузмакин привезли с собой из Екатеринбурга. Даже не столько Романцев, сколько Бузмакин привез, Никита у него в каких-то политтехнологических акциях участвовал. И если Конькову можно считать человеком Гудовской, то Гальцева – совершенно однозначно человеком Бузмакина. Только здесь-то, может, собака и зарыта. Мало ли что у Гальцева накопилось… Ведь он все эти годы у мэра, по сути, мальчиком на побегушках работает. А он уже не мальчик, как-никак тридцать семь лет недавно стукнуло. Другой бы на его месте уже давно серьезную карьеру сделал или хороший кусок в бизнесе получил, а Гальцев все портфель мэрский таскает. И явно на привязи его не столько Романцев, сколько Бузмакин держал. Именно потому, что Никита для Леонида Борисовича был абсолютно своим человеком. Таких из рук выпускать не любят. Но такие эти самые руки подчас лютой ненавистью начинают ненавидеть. Опять же смотрите, какой еще расклад выпал. Бузмакин ставит на место руководителя Аппарата Тишаева, а тому, понятное дело, тоже свой человек нужен. И он приводит Кирилла Логинова точно на такие же функции, как у Гальцева. Наверняка хороший предлог нашел: дескать, обремененному семьей Никите тяжело повсюду за мэром таскаться. Логинов же молодой в сущности пацан, ему полтора года назад, когда он у Романцева появился, причем сразу в должности помощника, двадцать пять лет стукнуло, ему побегать только на пользу. Чем не объяснение? Бузмакин на это явно согласился, без его согласия к Аппарату и комар бы не подлетел. Но только Логинова он всегда на вторых ролях держал и на одну ступеньку с Гальцевым не ставил. Как на это паренек мог среагировать? Да как угодно! Уж вы теперь моему опыту, Аркадий Михайлович, поверьте: для некоторых ретивых это серьезный повод преграду начисто с лица земли снести.

– А зачем, по-вашему, сносить эту преграду понадобилось бы приятной барышне Марине Евгеньевне Назаровой? Ни из досье Эдика, ни из нашего с ней общения я это совсем не понял. А вы, Игорь? – поинтересовался Казик.

Вандовский задумался. Первый раз за время разговора задумался, потому что прицепиться, даже чисто теоретически, было совершенно не к чему.

Тридцатилетняя барышня Марина Евгеньевна работала в Аппарате четыре года, причем точно сказать, чьей она была протеже, оказалось, как ни странно, довольно сложно. Вроде бы участвовала она как молодой социолог в каком-то общественном проекте, проект оказался удачным, о нем докладывали на конференции в присутствии мэра, мэр заинтересовался, позвал на личную встречу разработчиков, в их числе Назарову, после чего та получила приглашение поработать в управлении общественных связей мэрии. Предложил сам Романцев, однако Назарова, почти как Гудовская в свое время, отказалась, заявив, что не понимает, чем ей в этих «общественных связях» заниматься. Тогда поступило новое предложение – прийти в Аппарат мэра, причем этот разговор с Мариной Евгеньевной составил уже Бузмакин. Вот и выходило, что Назаровой протежировали как бы оба. Хотя, по мнению Эдика Скворцова, мог быть и кто-то третий, о ком вслух никто не говорил.

У Назаровой, по идее, не было никаких поводов недовольствоваться Бузмакиным. У них никогда не было ни особо душевных, ни особо напряженных отношений. Эдакое ровное взаимодействие в полном соответствии с классическим выражением: «Минуй нас больше всех печалей и барский гнев, и барская любовь».

До Марины Евгеньевны всем, что было связано с протоколом, в Аппарате занимался каждый по необходимости и без всякой ясной системы. В результате регулярно возникали проколы, за которые влетало опять же каждому без разбора. С появлением Назаровой, довольно быстро перестроившейся с социологической работы на аппаратную, все достаточно урегулировалось, чему ближайшие коллеги были, разумеется, только рады. Марина Евгеньевна ни с кем не конкурировала, заняв, по сути, ничейную территорию.

Получалось, что Назарову невозможно было хоть в чем-то заподозрить. Но именно это и казалось Игорю самым подозрительным. А еще ему казалось, что где-то он видел эту женщину. Ну, пусть не ее конкретно – откуда ее-то? – однако похожую… Ведь почему-то зацепился за нее глаз с самого начала, хотя вроде бы ничего в ней особенного не было. Ну, симпатичная, ну, молодая, ну, глаза умные… Так дурочек мэр у себя и не держит, это факт. А таких симпатичных на каждом перекрестке по дюжине.

Игорь не то чтобы внаглую, но и не шибко таясь ее вдоволь поразглядывал, когда вместе с Казиком беседы с ней беседовал. Она же на него почти не смотрела, сосредоточившись на Казике, и, как показалось Игорю, делала это намеренно. Нет, она совершенно не старалась выказать нарочитое невнимание или, паче того, пренебрежение, просто довольно умело избегала смотреть в сторону Вандовского. Почему, спрашивается?

Спрашивал, однако, Казик, и Игорь ответил:

– Я тоже не понимаю, чем Назаровой мог насолить Бузмакин. Ни одного факта мы не имеем. И даже догадки пока никакой. Но это, может, пока?

– Может… – согласился Аркадий Михайлович. – Но у нас с вами есть еще один человек, причем самый главный. В буквальном смысле слова. Аристрах Иванович Тишаев. Не знаю, как вам, а мне, дорогой Игорь, он показался весьма любопытным господином. Вы, конечно же, обратили внимание, каким он был в кабинете Романцева и каким стал, когда мы пришли в его кабинет?

– О-о-о!.. – протянул Игорь, и в это время зазвонил телефон Казика.

– Слушаю! – откликнулся Аркадий Михайлович. – Да-да, конечно, можно прямо сейчас. Ждем. – После чего нажал «отбой» и сообщил с ухмылкой: – Долго будет жить Аристарх Иванович. Не успели мы его вспомнить, как он и объявился. В гости к нам скоро наведается.