Текст книги "Перебирая жизни. Мистика, криминал, триллер"

Перебирая жизни
Мистика, криминал, триллер
Ирина Лир

© Ирина Лир, 2023

ISBN 978-5-0060-4338-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Перебирая жизни.

По темным летним улицам небольшого городка мчался черный тонированный джип, из салона которого раздавалась громкая музыка, будя  своими  басами жителей окрестных домов. За рулем сидела блондинка лет тридцати, крепко вцепившись в руль и с остервенением давя на газ. Длинные светлые волосы, все в грязи и запекшейся крови, спутались и торчали во все стороны. Ее, когда-то красивое и ухоженное лицо, а сейчас опухшее от побоев и с размазанным макияжем, вкупе с бешено горящими глазами, смотрелось жуткой маской. Всё тело, покрытое ссадинами и синяками, ныло от нестерпимой боли, горло саднило, а глаза слипались от усталости. Но засыпать нельзя. Не сейчас. Не здесь. До цели оставалось совсем немного. Блондинка, тряхнула головой, отгоняя сон, и с визгом шин, лихо вошла в очередной поворот. «Осталось совсем немного. Уже скоро всё закончится,  – шептала она себе разбитыми губами, – Не спать, Ильюха, не спать…»

***

– Не спать, Ильюха! Эй! Подъём! Так всю жизнь проспишь, братан!

Чья-то крепкая рука потрепала Илью за плечо, выводя из пьяного забытия. Он медленно приподнял голову, тряхнул ей пару раз и уставился мутным взглядом на полки с бутылками. Где он? Кругом слышна громкая музыка, разговоры и пьяный смех, а он сидит на высоком стуле за барной стойкой. Илья повернул голову вправо и наткнулся взглядом на пьяно любящегося Антоху. Чуть дальше сидел Санёк и воодушевленно «клеил» какую-то пьяную девицу.

Точно! Сегодня пятница и он с друзьями заскочил, как обычно, в бар. Ага, заскочил. Набухался в хлам. Как только со стула не свалился. Ну да ладно… Всё равно жизнь дерьмо. Просвета нет и не будет. И что остается тогда? Правильно. Напиться и забыться.

В кармане настойчиво завибрировал телефон. Илья еще раз тряхнул хмельной головой и полез в карман. Посмотрев на экран телефона, он злобно выругался. Звонила Ленка, чтоб её! Опять за алименты втирать начнет. А где ему денег взять? Он их не печатает.

И если честно, то Ленка сама и виновата. Угораздила же ее забеременеть сразу после выпускного. И всё. Прощай универ, мечты о престижной работе и безбедной жизни. А можно было без шума решить эту проблему и, разбежались оба в разные стороны. Илья в Москву поступать. А Ленка… Да хрен знает, чего она тогда хотела.

Так нет же. Побежала в соплях рассказывать своим родителям, что Илья отвечать за свои «куролесы» отказывается. Те в припряжку к Илье домой. Вот, дескать, что ваш сынок набедокурил. Тут уж и родители Ильи в бой пошли.

– Как же так, сынок? Негоже это, дитю без отца расти. Не по-людски это… Что люди-то о нас скажут? – причитала на кухне мать, когда они с отцом, после разговора с Ленкиными родителями, устраивали Илье разнос.

– Не будет в семье Самохиных такого позора! Женишься и точка! – стукнул кулаком по столу отец, поднимаясь со стула и вышел.

Потом вернулся и, уже с сожалением глядя на сына, тихо пробурчал:

– А учеба, сынок, никуда не денется. Даст Бог, подрастет дитё и, поступишь ты в своей Москве куда захочешь. Правда, на заочное, но всё же.

Не дал Бог, батя. Ничего не дал. Десять лет, как в тумане. Свадьба, пеленки, детские крики по ночам, работа за копейки, шабашки, вечные ссоры с женой. Запил крепко. С Ленкой развелся и к родителям переехал. По началу они с алиментами на сына Димку помогали. А год назад не стало отца. Сердце. А за ним и мама тихонько ушла. Вот и некому Илье больше помочь. Не к кому со своей бедой пойти. А Ленка всё не унимается. Дай, дай, дай. Вроде и мужика себе уже нашла, и дочку ему родила, а всё нудит. «Сын, – говорит, – твой. И обеспечивать его должен ты». А чем обеспечивать-то?

С работой у Ильи в последнее время совсем не ладилось. То оттуда турнут, то отсюда попросят. С женщинами ему тоже конкретно не везло. Тем, кто нравился Илье, он был не ко двору. А те, кто сами вешались на него, ему и даром были не нужны. В общем, везде засада. Только два друга и осталось, Антоха и Санек. И то, строго по пятницам. В остальное время у них на первом месте были свои семьи и своя работа.

Так, в безрадостных мыслях о своей злосчастной судьбе, Илья и не заметил, как телефон перестал вибрировать и экран погас. Тяжело выдохнув, он засунул телефон обратно в карман и повернулся к Антохе:

– Надолго я рубанулся?

– Да не. Минут на двадцать. Ты как пришел, сразу закидываться начал. Вот тебя и развезло. Ну так понятно. С очередной работы поперли. Тут любой сорвется.

– Угу, – угрюмо буркнул Илья, вспоминая, как мастер автосервиса, в который он устроился всего две недели назад, отчитывал его, как пацана, и за опоздания, и за косорукость, и за хамство клиентам, подытожив кратким: «Уволен!».

– Забей ты на них всех, Ильюха, – похлопал его по плечу Антон, – Найдешь ты себе еще нормальную работу. Не кисни, братан.

– Угу, – опять невнятно пробурчал в ответ Илья.

Голова раскалывалась. Думать о чем-то совсем не хотелось. И разговаривать тоже. Было только одно желание, добраться до дома и завалиться спать.

– Слушай, Тоха, чего-то хреново мне. Пойду я домой, – пытаясь сфокусировать пьяный взгляд на Антоне, промямлил Илья и стал сползать со стула.

– Ты чего, Ильюха! – пытался остановить Илью тот, хватая за рукав, – Еще только десять вечера. Время детское. Выпей, расслабься, с девчонками потанцуй.

– Не, не, я домой, – мотнул головой Илья и, покачиваясь, побрел к выходу.

– Может тебе такси вызвать? – крикнул ему в след Антон.

Илья лишь только отрицательно покачал головой. Да и идти тут было всего два квартала. Проходя мимо большого зеркала у выхода из бара и, мельком взглянув на своё отражение, Илья еще раз убедился, что жизнь изрядно его потрепала. Вместо высокого, широкоплечего спортивного парня, с копной каштановых волос и веселым прищуром карих глаз, коим он был когда-то, на него смотрел худой, сгорбленный, еще молодой, но уже с явными признаками алкогольной зависимости, мужчина, глаза которого давно потухли и выражали лишь обреченность и неспособность сопротивляться жизненным трудностям. Светлая джинсовая куртка свисала с плеч, как рубище.

– Пошли они все, – сплюнул себе под ноги Илья и поплелся дальше.

Выйдя из бара, Илья полной грудью вдохнул прохладный воздух ночного города и нетвердым шагом направился в сторону дома.

Уже, подходя к дому, и концентрируясь только на том, чтобы не споткнуться и не угодить лицом в очередную лужу, Илья не заметил, как к нему подбежал смуглый, кучерявый мальчонка, лет семи, и, буквально путаясь у него под ногами, жалобно заглядывал тому в глаза.

– Дядя, дай пять рублей! Дай пять рублей, дядя! Дай пять рублей! – скороговоркой тараторил мальчуган, не на шаг не отставая от Ильи.

– Отвяжись! – злобно гаркнул Илья, пытаясь обойти мальчишку.

Но тот прилип к Илье, как жвачка к ботинку. То забегая вперед, то пристроившись рядом и, дергая Илью за штанину, продолжал верещать:

– Ну дай, дай пять рублей, дядя!

Не выдержав такого напора мелкого проныры, Илья попытался его несильно оттолкнуть от себя. Но не подрасчитал силы и, мальчонка, не устояв на ногах, плюхнулся задом на асфальт.

– Эй! —раздался за спиной Ильи зычный мужской бас, – Ты зачем детей обижаешь?! Сила есть – ума не надо?

Илья развернулся и заметил недалеко от себя троих. Две цыганки в длинных юбках, одна старая, другая помоложе, сверлили его злым взглядом. А в центре стоял здоровый, тучный, бородатый цыган, лет пятидесяти, в замысловатой шляпе и хитрым прищуром черных глаз. Мальчишка тут же соскочил с асфальта и, обиженно потирая «пятую точку», подбежал и прижался к старой цыганке.

«Вот только вас еще не хватало», – раздраженно подумал Илья.

– Чего молчишь? – ухмыльнулся цыган, – Сказать нечего?

И вот тут Илья всерьез разозлился.

– Да пошли вы все! Все! И ты! И ты! И ты! – орал он, тыкая пальцем в каждого из этой троицы, – И ваш мелкий глазолез! Пошли вы все!!!

К удивлению Ильи, цыган не стал дерзить в ответ. Он лишь перестал щуриться, внимательно посмотрел на Илью и грустно присвистнул:

– Э, парень… Тебе, я гляжу, тошно сегодня.

– Ты даже не представляешь как, – махнул рукой Илья и устало опустился на ближайшую скамейку.

Бородатый, тем временем, махнул головой женщинам и, те, прихватив с собой мальчонку, бесшумно «растворились» в ночи. Мужчина подошел к скамейке и опустился рядом с Ильей.

– Ну, рассказывай, – тихо произнес он, глядя на Илью.

– А чего рассказывать-то? – опустив голову и глядя вниз, безликим голосом ответил Илья.

– Что в твоей жизни такого приключилось, что ты на людей срываешься? Умер кто-то из родных? Или, не приведи Господь, сам убил кого? Может болезнь у тебя неизлечимая?

– Ну ты загнул, – ухмыльнулся Илья, не поднимая головы, – Ничего такого. Просто сама жизнь – дерьмо.

– И с чего ты сделал такие выводы? – не унимался бородач.

Илья приподнял голову, посмотрел куда-то вдаль и тяжело вздохнул.

– Знаешь такое выражение: «Вся жизнь – борьба»? И чтобы жить нужно бороться? Тут борись, там не сдавайся, здесь поднажми, там прорвись. А за что бороться? Куда стремиться? Нет, вот ты мне скажи! А?

– Откуда у тебя в таком возрасте такие печальные мысли? – удивился цыган, – Тебе сколько лет? На вид и тридцати нет?

Илья кивнул.

– Ну вот! Парень молодой, здоровый, руки – ноги есть, голова вроде тоже на месте. Чего тебе не хватает?

– Да не знаю я! – взбеленился Илья, – Вот у всех жизнь как жизнь. У всех есть какие-то радости. Какие-то стремления, увлечения. Какая-то цель. Только у меня всё не так. Всё через одно место. Куда не кинь – везде клин. Понимаешь?

– Нет, не понимаю, – ответил бородач, – У всех, как ты говоришь, кроме радостей есть еще и свои трудности. Жизнь она непростая штука, где-то дает, где-то отбирает. Думаешь у других жизнь – сплошной сахар. Вон, взгляни на него.

Цыган кивнул в сторону соседней скамейки, где сидел какой-то бомжеватого вида мужичонка неопределенного возраста, и с деловитым видом пытался уместить в, уже и так полную, грязную сумку очередную пустую бутылку.

– Как думаешь, у него жизнь лучше твоей?

– Конечно, – ухмыльнулся Илья, глядя на бомжа, – Пошел, бутылок насобирал, выпить – пожрать купил и целый день свободен. Ни о чем париться не надо.

– Вот даже как? – прищурился цыган, – Ты, видать, и вправду не ценишь свою жизнь.

Потом тяжело вздохнул и продолжил:

– Ну что ж… Давненько я этим не занимался. И матушка мой порыв вряд ли оценит… Но, как говорится, для хорошего человека ничего не жалко, – хмыкнул он и, тут его голос стал очень серьезным и каким-то металлическим, – Я даю тебе одну ночь. Только одну ночь. Завтра, ровно в восемь утра, твои скитания закончатся. И кем ты в тот момент окажешься, ту жизнь до самой смерти и проживешь.

– Чего ты мне там даешь? – с усмешкой повернулся в сторону цыгана Илья.

Но того и след простыл. Илья стал оглядываться по сторонам, думая, не привиделось ли это всё ему по пьяни, как рядом раздался скрипучий мужской голос:

– Я очень извиняюсь… Но не могли бы Вы дать мне немного денег? Для здоровья… Поправиться…

Возле него стоял тот самый бомж, на которого пять минут назад указывал цыган, и смотрел на Илью жалостливым взглядом.

– Слышь, мужик, – словно не расслышав просьбу мужичка, оторопело заговорил Илья, – Ты сейчас здесь цыгана не видел?

– Какого цыгана? – непонимающе уставился на Илью тот.

– Ну такого… В шляпе, с бородой, лет пятидесяти. Здесь со мной сидел.

– Неа, не видал. Тебя видал. Цыгана не видал. Ну так как, есть пяток рубликов на похмел? – не унимался бомж.

– Похмелиться хочешь? – спросил Илья, понимая, что к нему тоже подступает то неприятное ощущение, когда организм из алкогольных радостей переходит в стадию алкогольных последствий.

Мужичок радостно закивал и в его глазах затеплилась надежда.

– Тебя как звать-то?

– Виталик я, – суетливо отозвался тот.

– Слушай, Виталик, а давай вместе бахнем?

Виталик расплылся в беззубой улыбке:

– Так а чего же! Конечно!

Илья взглянул не часы. Пять минут двенадцатого. И тут в голове пронеслись слова цыгана: «…ровно в восемь утра…» и, он содрогнулся. «Жуть какая», – подумал Илья, возвращаясь мыслями в реальность.

– Не успели, – с досадой сплюнул он, – выпивку уже не продают.

– Не беда! – радостно подорвался Виталик, – Я тут один ночной магазинчик знаю. Там продавщица женщина хорошая. Всегда мне продает.

– Только я всякую бурду не пью, – ухмыльнулся Илья.

– Так и не надо. Там можно и приличного чего прикупить и закуси всякой. Были бы деньги, – лыбился, вдохновленный предстоящим застольем, Виталик, – А посидеть у меня можно. Я вон там живу, – указал он в сторону ближнего дома.

– На помойке? – съязвил Илья.

– Ну зачем на помойке, – обиделся Виталик, – Квартирка у меня, однушка на первом этаже. Бедненько там, но посидеть есть где.

– Ладно, не обижайся, – поднимаясь со скамейки, примирительно сказал Илья, – Пошли к твоей доброй женщине.

Виталик еще шире заулыбался, подхватил свою грязную сумку с «драгоценной» тарой и бодро зашагал вперед, указывая Илье дорогу.

***

Продавщица небольшого ночного магазинчика, полноватая женщина, лет сорока, завидев Виталика, нахмурилась и с сочувственным вздохом потянулась под прилавок. Скорее всего за бутылкой какой-нибудь дешевой бормотухи. Видать и правда, Виталик был здесь постоянным «клиентом». Но заметив, что тот сияет, как медный таз и, за его спиной появляется довольно приличного вида молодой человек, на ходу достающий из заднего кармана кошелек, она замерла на полпути, выпрямилась и улыбнулась посетителям.

Люда (так звали продавщицу) оказалась довольно шустрой и понятливой женщиной. Сразу смекнула, что нужно поздним покупателям.

Уже через двадцать минут, с полными пакетами добротного алкоголя и приличной закуси, Илья и Виталик заходили в подъезд старенькой хрущевки.

Подойдя к обшарпанной деревянной двери, Виталик толкнул ее ногой и, та со скрипом распахнулась. «Проходной двор», – подумал Илья.

В нос тут же ударила смесь специфических «ароматов»: курева, перегара, пропавшей еды и еще какой-то кислятины. У Ильи, с непривычки, ком подступил к горлу.

Виталик, тем временем, щелкнув выключателем, любовно пристроил в углу сумку с тарой и деловито засеменил на кухню, крикнув на ходу:

– Разуваться не надо!

– Даже не думал, – пробурчал в ответ Илья.

Сидя на маленькой, грязной кухне, где из мебели остался только стол, три табурета, да старенький, ржавый холодильник, Илья смог лучше разглядеть Виталика, который суетливо выкладывал на стол провизию.

Если отбросить все проявления образа жизни Виталика, то можно было сказать, что ему чуть за сорок. Странно, по началу Илье показалось, что тому за шестьдесят. Очень худой, невысокого роста, лысеющий с жиденькой бороденкой и почти полным отсутствием зубов. В грязных черных трико с вытянутыми коленками, синей, заношенной футболке, и, в видавших виды сланцах. Но, что самое странное, всем своим видом Виталик не вызывал презрения или отторжение. Скорее жалость и сострадание.

Уже основательно выпив и изрядно захмелев, Илья, подперев голову рукой, слушал в пол уха рассказ Виталика о его нелегкой судьбе.

Виталик с самого детства рос слабым ребенком. Не в физическом плане. Нет. Просто человеком он был мягким, уступчивым и безынициативным. Жил так, как судьба положит. До тридцати не женился, так как был робок и застенчив. Но уже на четвертом десятке повстречал на своем пути женщину, которая и перевернула его жизнь.

– Лидия Тимофевна моя, – заплетающимся языком говорил Виталик, – постарше меня была на десять лет, но женщиной была со стальным характером. Она на пищекомбинате приемщицей работала, так и меня туда же пристроила. Зажили мы хорошо. Ремонт в квартирке сделали, мебели накупили, на море съездили. О детишках мечтали. Жена хоть и в возрасте была, а не сдавалась. По врачам стала ходить, чтобы, значит, забеременеть получилось.

И чудо свершилось. Лида родила. А когда дочке было полгода, Лида почувствовала себя плохо и, спустя какое-то время, вновь пошла к докторам. Там им с Виталиком был озвучен страшный диагноз – рак.

Виталик всхлипнул, вспоминая прошлое.

А дальше для Виталика начался ад. Лиде становилось всё хуже и, она за полгода слегла. На самого Виталика свалилась двойная ответственность. Мало того, что он вдруг из ведомого и опекаемого вдруг стал главой семьи, на его плечи легла ответственность за маленькую дочку и тяжелобольную жену. В начале ему, как могли, помогали соседи. Но, со временем и они стали заходить всё реже.

Через год жены не стало. И Виталик сломался. Запил он сразу и по-черному. Забывая о маленькой дочке, которую всё чаще стали забирать к себе всё те же соседи. Как и когда, по настоянию соседей, дочку забрала служба опеки, Виталик в пьяном угаре не помнил. А когда спохватился, то, подумав, махнул рукой, решив, что так, наверное, даже лучше.

– Вот и живу я теперь, как придется, – подытожил свою жизнь Виталик, – Где подадут, где нальют, где сам подсуечусь, бутылок пособираю. Вот только квартирка эта у меня и осталась. Как только электричество за неуплату не отключили, ума не приложу. Ну, слава Богу, хоть жить есть где. Пока… – вздохнул он.

Илья еле разлепил смыкающиеся веки и протянул:

– Да уж, судьба…

Потом добавил:

– Слышь, Виталик, у тебя есть, где прикорнуть?

– Конечно, – безрадостно отозвался Виталик, – Там, в комнате диван и тахта. Ложись куда хочешь.

Илья кивнул, поднялся и, шатаясь, побрел в комнату. Как завалился на что-то мягкое и тут же заснул, Илья уже и не помнил.

***

– Виталик! Эй, Виталик! А ну вставай, ханыга!

Илью кто-то бесцеремонно тряс за грудки, бил по щекам и пытался поднять. Вслед за этим в лицо ему плеснули холодной водой. Ничего не соображая, Илья подскочил, сел и уставился вперед. Голова раскалывалась так, будто бы он пил не один вечер, а целую вечность. И еще этот запах. Неужели от него?

Илья попытался сфокусировать взгляд. В комнате было темно. Лишь только свет из кухни позволял увидеть еле различимые силуэты. Рядом, на тахте, спиной к нему виднелась спящая мужская фигура. А над Ильей нависали два субъекта. Один тряс Илью, второй стоял чуть поодаль и, кажется, пытался что-то найти на стене. Щелкнул выключатель. Комната осветилась тусклым светом и, Илья смог разглядеть этих двоих. Тот, что стоял поодаль, был лет двадцати семи – тридцати. Высокий брюнет, в деловом синем костюме и надменной улыбкой на красивом лице. «Слишком смазлив для мужика» – подумал Илья. Затем Илья перевел взгляд на второго и ему стало не по себе. Этот тип был полной противоположностью своего напарника. Здоровенный, лысый детина, в темных джинсах и кожаной куртке. Его, глубоко посаженные глаза горели такой злобой, что казалось он ненавидит весь мир. Была ли эта маска устрашения для запугивания слабых, или эта свирепая рожа сопровождала бугая с самого рождения, Илья знать не хотел.

– Два дня за тобой гоняемся, урод! – орал в лицо Илье лысый, тряся за грудки, – Думал вечно бегать от нас будешь? А?

Собрав остатки мужества, Илья затараторил:

– Мужики, вы меня с кем-то путаете. Я не Виталик.

И сам удивился скрипучести своего голоса с просвистывающими звуками.

– Ага, – ухмыльнулся брюнет, – Как в микро-займе кредиты под залог квартиры набирать, то ты Виталик. А как их отдавать – то я – не я и лошадь не моя.

– А ну вставай, падла! – дернул его вверх бугай.

– Говорю же вам, я не Виталик, – кричал Илья тыкая за спину лысому, – Вон он, спит.

– Вот этот? – манерно поднял бровь брюнет, – А ну-ка, Боря, растолкай второго.

Лысый ухмыльнулся, отпихнул от себя Илью так, что тот опять плюхнулся на диван, развернулся к тахте и стал тормошить спящего. Тот промычал что-то невнятное и приподнялся. И тут у Ильи волосы зашевелились на голове. Проснувшийся мужчина, с копной каштановых волос, торчавших во все стороны, заспанным лицом и, с испугом переводящий взгляд с лысого на брюнета, был ни кто иной, как ОН САМ! Илья подался вперед, удостовериться, что зрение его не подводит. Нет, никакой ошибки. Испуганный, взъерошенный парень, который, казалось, вжался в тахту и не переставал испуганно моргать, был Ильей.

– Так ты утверждаешь, что это Виталик? – улыбнулся брюнет.

Лысый, он же, как оказалось, Боря, зычно захохотал. Илья неопределенно кивнул, не переставая во все глаза смотреть на своего двойника.

Тем временем брюнет достал из кармана потертый паспорт, раскрыл его и, переводя взгляд с паспорта на «двойника», язвительно протянул:

– Что-то не похож.

Затем подойдя к Илье вплотную, сунул тому в нос фото на паспорте.

– А теперь взгляни сюда и посмотрись в зеркало. Хотя, – скривился брюнет, – у тебя сейчас такая рожа, что я и сам начинаю сомневаться, что ты и есть Виталий Сергеевич Дегтярёв.

Но Илья его не слышал, он, как во сне, сидел и пялился на самого себя.

Не увидев от Ильи никакой реакции, брюнет вздохнул и обратился к лысому:

– Боря, будь добр, проводи молодого человека на выход.

– Ну чего расселся? – грозно рыкнул на «двойника» лысый, – Давай на выход! И попробуй только кому-то растрындеть. Ботало отрежу. Усёк?

«Двойник» испуганно кивнул, соскочил с тахты и, как ошпаренный, рванул в сторону двери.

Как только захлопнулась дверь, брюнет посмотрел на Илью и деловым тоном сказал:

– А с вами, Виталий Сергеевич, мы вот как поступим. Сейчас мы проедем в адвокатскую контору. Там вы подпишите кой-какие бумаги и, сразу же мы вас отправим на новое место жительство.

– Какое новое место жительство? – еще не придя в себя от случившегося, спросил Илья.

– Два на метр, – хохотнул было бугай, но заметив яростный взгляд брюнета, осекся и замолчал.

– В область, в деревню, – продолжил брюнет, – Там и воздух свежий, и природа замечательная. Может там и пить бросишь, здоровье поправишь. А квартира твоя, Виталик, будет продана за долги. И заметь, в этом нет нашей вины. Ты сам знал, на что шел, когда набирал кредиты.

И, словно взбодрившись, воскликнул:

– Ну-с, чего стоим? Кого ждем?

– Вставай! Пошли!

Бугай схватил за шиворот Илью, рывком поставил на ноги и стал подталкивать его на выход.

***

Уже находясь на заднем сидении бежевого BMW, Илья лихорадочно думал, как такое с ним могло приключиться? Или может это всё сон? Ну, конечно, сон! А он сейчас спокойно спит в своей кровати и завтра проснется, как ни в чём не бывало. Он стал понемногу успокаиваться. Но тут его взгляд упал на зеркало заднего вида и, ему опять поплохело. Оттуда на него смотрел перепуганный насмерть Виталик. Илья повернул голову влево, потом вправо. Отражение в точности повторяло его движения. «Это конец, – обреченно подумал Илья, – Сейчас они перепишут на себя квартиру Виталика, а после прибьют меня по-тихому и закопают где-нибудь в лесочке». От этих мыслей Илье сделалось совсем дурно.

Тем временем брюнет с лысым, сидящие впереди, тихо переговаривались.

– Вот скажи мне, Боря, на кой ляд мы поперлись среди ночи в этот бомжатник? Нельзя было утра дождаться? Я, к твоему сведению, третьи сутки не сплю. То очередной договор для хозяина составляю, то сделку сопровождаю, то вас, дураков, от ментов отмазываю. Спать хочу, как сурок, – смачно зевнув, недовольно пробурчал брюнет.

– Ну Вы даете, Игорь Александрович! – хмыкнул лысый, – Днем этого деятеля поймать было нереально. А где я его бы до утра держал? Да и днем народу много. Вой бы поднял, проблем не оберешься. А ночью оно ж сподручней. Тихо взяли, тихо подписали, тихо увезли. Мы бы Вас не беспокоили. Но эта сволочь, адвокат Аксютин, пил неделю, а сейчас третий день в больничке с сердцем лежит. Вот хозяин и приказал подключить Вас. Вы же адвокат, хоть и не чета нашим.

«Ух ты! – с усмешкой подумал Илья, – Как мы умеем пресмыкаться. Если б сейчас не сидел в машине, уже бы кланялся в пол».

– Документы хоть на квартиру готовы? – уже деловым тоном спросил адвокат.

– А как же! Мы для таких хануриков, – лысая башка мотнулась в сторону Ильи, – договора на квартирки стряпаем сразу вместе с кредитными. Чтобы, как говориться, два раза не вставать. Они, наверное, в конторе у Аксютина в сейфе лежат.

– Так «наверно» или «точно»?

– Да точно, точно. Вот ключи от его кабинета и сейфа.

С этими словами лысый вынул из кармана связку ключей и передал их адвокату.

«Верняк прибьют и глазом не моргнут», – всё больше скисал Илья. И тут опять в голове слова цыгана: «Ровно в восемь утра скитания твои закончатся…». Вот оно! Это цыган, паскуда, ему такую свинью подложил! Но как?! Разве такое бывает?! Ну, раз он здесь в теле Виталика, без пяти минут полноценного бомжа и, вероятно, будущего жмура, значит бывает. Может попробовать еще раз поговорить с ними? Может всё-таки до них дойдет, что не того взяли? Нет, не прокатит. Подумают, что у него белая горячка в самом разгаре. Радует лишь одно, утром всё должно закончиться.

– Сколько времени? – подал голос Илья.

– Чего? – не понял лысый.

– Время, говорю, сейчас сколько? – прокашлявшись, более четко повторил Илья.

– А тебе зачем? – ухмыльнулся лысый, – Опаздываешь куда?

– Да так…

– Полпервого ночи, – отозвался брюнет.

«Как же долго…» – простонал про себя Илья и закрыл глаза.

Автомобиль подъехал к небольшому, обветшалому зданию на отшибе города, с единственным входом и без какой-либо вывески. «Это явно не то место, где принимают обеспеченных клиентов, – безрадостно подумал Илья, – Скорее всего здешняя конторка предназначена для таких, как Виталик».

Когда все трое вошли в небольшое, унылое помещение, лысый, идущий позади Ильи, бесцеремонно толкнул его, с силой усадив на шаткий стул возле обшарпанного деревянного стола. Илья огляделся вокруг. Деревянные полы, хлипкие окна с грязными жалюзи, стены в засаленных, темных обоях неопределенного цвета, тусклая лампочка на потолке. Из мебели были только стол, несколько «убитых временем» стульев, да массивный ржавый сейф в углу. А вот, что действительно бросалось в глаза во всей этой унылой, мрачной обстановке, так это дорогое кожаной кресло, черного цвета во главе стола.

Тем временем адвокат достал из кармана ключи, подошел к сейфу, открыл его и стал что-то там искать.

– Ну и где они? – раздраженно спросил он, скидывая на стол какие-то папки.

– Кто они? – непонимающе уставился на него Боря.

Адвокат, видимо понимая, с кем имеет дело, медленно выдохнул и, еле скрывая раздражение с расстановкой сказал:

– Документы на квартиру Дегтярёва.

– Так там должны быть, – не меняя тупого выражения лица, ткнул пальцем в сейф Боря.

– Боря, не беси меня, – уже во всю злился адвокат, – Если я спрашиваю, где они, значит их там нет!

– Щас! – лысый подскочил на месте, вынул из кармана телефон и выбежал на улицу.

– Идиот, – резюмировал адвокат, сел в кресло и закрыл глаза.

Илья, наблюдая эту картину, всё время молчал, молясь лишь об одном, чтобы документы так и не нашлись. А за то время, что эта парочка будет «стряпать» новые, он придумает, как выбраться отсюда.

Через пару минут вернулся лысый и извиняющимся тоном затараторил:

– Эта сволочь Аксютин забыл документы дома. Мы когда за этого бомжа взялись, – он снова махнул головой в сторону Ильи, – Михалыч… То есть Аксютин, заметил неисправности в договоре. Вот и взял домой доработать. Потом запил… Ну, а дальше Вы знаете.

– Короче, – прервал его адвокат.

– Так ключи от его квартиры у меня, – вновь засуетился Боря, – Он здесь близко живет. Я мигом смотаюсь туда – обратно.

– У тебя час. Потом я уезжаю, – устало ответил адвокат, всё также не открывая глаз.

– Я пулей! – приободрился Боря, – Вы только за Виталиком присмотрите, чтобы не сбежал.

Когда дверь за лысым захлопнулась, адвокат тяжело выдохнул, открыл глаза, поднялся с кресла и подошел к сейфу. Достав из него бутылку виски и пару стаканов, он развернулся к Илье.

– Выпить хочешь? – устало спросил он Илью.

Решив для себя, что раз вопрос с документами вот-вот решится и, его всё равно убьют, и пусть лучше это будет в пьяном забытье, чем с жесткого похмелья, Илья утвердительно кивнул. Адвокат хмыкнул, налил два полных стакана виски, один из которых протянул Илье. Сам подошел к столу, сел в кресло и стал медленно отпивать виски, задумчиво глядя в окно.

Илья, одним глазом косясь на адвоката, сделал большой глоток и почувствовал, как его тело обмякло и голова закружилось. Ну конечно же, он сейчас находился в теле глубоко пьющего человека, которого даже небольшая доза алкоголя могла срубить наповал.

– Ты когда-нибудь любил? – донесся до него задумчивый голос адвоката.

– Чего? – непонимающе переспросил Илья.

– Я спрашиваю, ты когда-нибудь любил, Виталик? Но не просто так. А до боли, до хрипоты. Так, что ради этой женщины ты готов был пожертвовать всем, что тебе дорого? Ты готов был поставить на кон свою жизнь?

Илья был ошарашен данным вопросом.

– Нет, – только и смог ответь он.

– То-то и оно… – печально отозвался адвокат, продолжая задумчиво смотреть в окно.

Ух ты! Да вы, господин адвокат, занимательная личность. Оказывается, мы любим не только себя. В сердце Игорька закралась любовь. Значит в нем есть что-то человеческое. Влюбленные мужчины часто становятся сентиментальными. Это нужно как-то обыграть, надавить на жалость, призвать к состраданию. И сделать это нужно пока его дружок Боря не вернулся. Этот уж точно церемониться не станет.

Но, по мере того, как Илья обдумывал, с чего начать разговор с адвокатом, отпивая виски, его мозг всё больше затуманивался, а сонливость брала верх.

Время шло. Настенные часы пробили два ночи. Илья не заметил, как допил свой стакан и погрузился в сон.

***

– Игорь Александрович, просыпайтесь!

Илью опять кто-то тормошил и пытался разбудить. Нет, нет, и еще раз нет. Больше он в этот кошмар не полезет.

Но тот, кто его будил, был очень настойчив и, Илье пришлось открыть глаза. Он сидел в кресле за столом, а напротив него, на стуле, свесив руки и, уткнувшись лицом в стол, безмятежно похрапывал Виталик. От увиденного Илья подскочил на месте. Да что ж такое-то! Илья мельком взглянул на часы. Полчетвертого. Он опять застонал и откинулся на спинку кресла, закрыв глаза.

– Игорь Александрович, – раздал над головой твердый мужской голос, – Вас зовет к себе Лев Игнатьевич. Это срочно.

Илья поднял голову и увидел перед собой двух мужчин, довольно внушительной комплекции, в черных деловых костюмах. Тот, который стоял рядом с Ильей, был шатеном, лет сорока пяти. Весь его вид выражал спокойствие и уверенность. «Похож на начальника охраны какого-нибудь важняка», – сразу пришло в голову Илье. А вот тот, что стоял в конце стола, Илье совсем не понравился. Это был рыжий тип, лет тридцати, с наглой ухмылкой и презрительным взглядом голубых глаз.