Текст книги "Чёрная метка"

Ирина Лобусова
Чёрная метка

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

* * *

1

Тренировка закончилась быстро. Спортзал опустел, и помощник тренера стал прятать в кладовку мешки с песком. Было душно. Ни тренироваться, ни работать никому не хотелось.

В раздевалке тихонько переговаривались двое. В клубе их прозвали Том и Джерри – потому, что нельзя было найти более не подходящих друзей и более дружелюбных врагов.

Том был высоченным здоровилой, с торсом, где вместо мускулов щедро выступал жир. Брал он соперников своими мощными габаритами и полным отсутствием злобы и ярости, которые так легко встретить на ринге. Он был ленив, неповоротлив, медлителен и так ко всему равнодушен, что это приносило ему победу. Тренировался он лениво, по природе своей был апатичен, часто беззлобно переругивался с тренером, и был полностью лишен какого-либо упорства и честолюбия. Именно полное отсутствие этих качеств и было причиной того, что он не сделал хорошую спортивную карьеру, хотя у него были для этого все данные, а застрял в провинциальном боксерском клубе. Внешне он всегда привлекал тех, кто зарабатывал на боксе большие деньги. Но, увидев его на ринге, профессионалы, зарабатывающие деньги на боях и боксерах, разворачивались и уходили. Тренировать эту застывшую, неповоротливую глыбу было им не с руки. Том был блондином с серыми глазами навыкате, и вечно сонным выражением лица.

Джерри был совсем другим… Маленький, щуплый, похожий на хорька, с острыми злобными глазками и мелкими зубками, по своей комплекции он не мог претендовать на ринг для боксеров-тяжеловесов. А потому ареной его стал кикбоксинг – вернее, тайский бокс. Именно в тайском боксе те качества, которые придавали ему сходство с ощерившимся грызуном, стали абсолютным идеалом. Маленький, подвижный, юркий, весь натянутый, как стрела, он нападал внезапно и с такой яростью бросался в атаку, что противник его бывал повержен уже в самом начале боя. Стоило сопернику глянуть в злобные глазки Джерри, не сулящие ничего хорошего, как бой уже был закончен, не начавшись.

Джерри в клубе был настоящей звездой. У него почти не было проигранных боев, и он зарабатывал намного больше Тома. Он находился в вечном движении, был в курсе всех событий, которые происходили в клубе и в городе. Ни одной минуты не мог посидеть спокойно, и даже раздражал тех, кто не привык к его беспокойному ритму.

Но, несмотря на такую не схожесть характеров, том и Джерри были не разлей вода. В чем-то они очень дополняли друг друга, эти два человека, так странно смотрящиеся вместе: том с ростом 190, и Джерри с ростом 170, Том со своей вечной медлительностью и спокойствием, и Джерри, пребывающий в вечном, нескончаемом возбуждении.

В тот сезон дела в клубе обстояли не так блестяще, как всегда, а потому хозяину пришлось часть здания сдать в аренду, и сократить время тренировок. Из-за этого сокращенного времени большинство спортсменов, относящихся к разным видам боевых искусств, тренировались все вместе в спортзале – огромном, длиннющем ангаре, в котором раньше был какой-то склад. Условия зала были ужасны: зимой в нем было очень холодно, летом – невыносимо жарко и душно, осенью – гуляли чудовищные сквозняки. Но большинство спортсменов, относящихся к клубу, ничего особого из себя не представляли, и выбирать им было особо не из чего. Поэтому они были рады хоть таким контрактам.

Джерри, пожалуй, был единственным исключением. Но и к нему пока только присматривались – никто ничего конкретного еще ему не предлагал.

– А я тебе говорю совершенно точно… Именно так все и происходит, – нагнувшись к сидящему на скамье Тому, Джерри шептал, бешено жестикулируя, – если это появляется на руке, то через несколько дней точно умрешь.

– Что за чушь? – Том невозмутимо пожал плечами, – почему точно умрешь?

– Так говорят. Это знак смерти. В городе есть несколько случаев, только все это содержится в глубокой тайне…

– Что же это, по твоему, такое?

– Говорят, оно похоже на черную метку. Появляется на ладони, на тыльной ее стороне, вдруг, ни с того, ни с сего, черное пятно размером с обыкновенную монету. Человек не чувствует ничего особенного – ни боли, ни признаков болезни…. Пятно это тоже не растет. А потом – два-три дня – и всё!

– Что – всё?

– Смерть!

– Да это полный бред! – Том хмыкнул, – пять ты наслушался дурных сплетен. Ну сам подумай – с чего вдруг молодой и здоровый человек возьмет и умрет?

– А ты не скажи! Говорят, так оно все и происходит. Я сейчас встречаюсь с одной девчонкой….

– С одной ли! – снова хмыкнул Том.

– Ну… с одной из девчонок…. Да не перебивай ты, дай сказать! Так вот у нее знакомый так умер. Однажды вернулся домой вечером, а посередине ладони – черное пятно. Сначала он решил, что просто руку испачкал – стал мыть с мылом, тер, а пятно все не сходит. Ну, он и перестал обращать на это внимание. А через три дня – он исчез… Исчез – в самом прямом смысле! Ушел из дома и не вернулся. А через некоторое время нашли его труп…

– Ну, мало ли что могло произойти… При чем тут какое-то черное пятно!

– Да ты пойми: не оно само вызывает смерть, это как знак смерти! Был человек – и нету. Совсем! Мы тут недавно бои в одном ночном клубе проводили…

– Это в том, где ты так напился, что не мог влезть в такси?

– Да пошел ты! Это к делу совершенно не относится! Так вот: соперником моим должен был быть один парень из клуба наших конкурентов. Я его хорошо знаю, не раз уже с ним бои проводил. И перед началом боя вдруг выясняется, что у меня – совершенно другой соперник! Все изменили в последний момент. Ну, новый, неизвестный человек – всегда плохо, я стал того искать… И выяснилось, что он умер буквально накануне! А за неделю перед этим на руке его появилось черное пятно!

– От чего он умер?

– Официально – сердце остановилось, приступ тяжелый… Неофициально – от передозы. Но на самом деле он умер от того, что на руке у него появилась черная метка! Ее многие видели.

– И что же, по-твоему, это такое? Кто это делает?

– В том-то и вопрос! Но город в панике. Хуже всего, когда нет никаких объяснений.

– А по-моему, чушь все это собачья! Разводишь какие-то глупые сплетни, и…

Звук удара и глухой вскрик прервали их разговор. В противоположном углу один из спортсменов по имени Алик поднимал вверх окровавленную ладонь.

– Вот холера! Прямо об угол шкафчика стукнулся! Это ж надо, такая фигня из-за пустяка… Народ, у кого-то есть перекись водорода? Кровь остановить!

У предусмотрительного и запасливого Джерри, конечно же, была перекись водорода. Том вопросительно посмотрел на него. Но Джерри злобно ощерился: он не любил Алика. И перекись не дал: сделал вид, что не понимает происходящего.

В раздевалке, между тем, быстро обнаружилась аптечка, в которой был даже стерильный бинт. Перевязав руку, Алик вышел из раздевалки.

– Злопамятный ты, – упрекнул Том.

– А ты что думал? Я этого урода хорошо запомнил, когда он мне гадости говорил… И потом, от царапины на руке еще не один человек не умер!

– Это не простая царапина! Там столько крови были…

– Все равно!

– Тогда ты же выиграл…

– А это мне без разницы. Бой – боем, но разговоры его я хорошо запомнил.

– Как знаешь… – Том покачал головой, – мелочно это как-то. Не по-мужски. Ладно. Что ты там дальше говорил?

– Когда ты будешь хоть что-то слушать? – глазки Джерри злобно блеснули, – Я тебе о серьезных вещах рассказываю, а ты…

– Не принимай ты все это близко к сердцу. Мало ли на земле идиотов! Один раз тоже такую пушку в Интернете пустили – убивающие СМС-ки на мобильный телефон. Приходит тебе на мобильник СМС-ка – череп с косточками…. Сколько народу на этом прикадывалось!

– Это не прикол, ты, толстый дурак!

– Что ты сразу собачишься? Уже и пошутить нельзя!

– Нельзя. Потому, что все это серьезно!

– Да кто тебя будет принимать всерьез! – засмеялся Том.

Джерри насупился… Том продолжал смеяться.

– Ну, знаешь…. Мне твои глупые разговорчики уже в печенках сидят… Почитай книжку какую-то серьезную. Теорию Эйнштейна, что ли… – Том выразительно пожал плечами и поднялся с места, показывая, что он закончил разговор.

2

Улица была пуста. Ночная прохлада заставила обитателей домов вблизи пустыря распахнуть настежь окна, но страх перед безлюдностью нового района все-таки заставлял оставаться в своих квартирах.

Молодая, энергичная женщина в спортивном костюме прогуливала свою собаку по дороге, расположенной вблизи пустыря. Жизнерадостная спаниэлиха по кличке Черри энергично виляла хвостом и звонко лаяла, вертясь на одном месте. Всем своим видом она показывала хозяйке, что хочет играть. Но хозяйка совсем не была расположена к веселой игре.

Позднее время (без десяти полночь), полная безлюдность, и даже то, что они основательно отдалились от дома, внушало хозяйке чувство опасения. Никогда еще она не выходила с собакой так поздно, но в этот вечер ее задержали внезапно нахлынувшие гости и разные, мелкие домашние дела.

К пустырю она забрела машинально. Обдумывая одну из своих ситуаций и наслаждаясь прохладой летней ночи после душного, очень жаркого дня, она увлеклась и машинально пошла дальше по длинной дороге, словно открывая для себя новый маршрут. Женщина очнулась, только когда вонь свалки, расположенной на пустыре, стала слишком уж невыносимой. И даже собралась повернуть назад, но… Но Черри, наслаждавшаяся прогулкой не мешьне своей задумчивой хозяйки, не желала сдаваться так просто, и поворачивать к дому. Упираясь всеми лапами, Черри рвала поводок.

– Черри, уймись! – женщина сердито дернула поводок, – завтра погуляем подольше! Сейчас уже поздно, нам пора домой.

Но собака, которую и так слишком долго держали взаперти в квартире, не желала ничего понимать. Все ее собачьи чувства были обострены. И, не желая подчиняться причудам (с ее собачьей точки зрения) хозяйки, Черри рванула поводок в сторону пустыря.

Желтые автомобильные фары, вспыхнувшие в темноте, были неожиданностью как для собаки, так и для хозяйки. Большой темный автомобиль (судя по всему, джип), медленно полз по пустырю. Женщина инстинктивно подтянула к себе собачий поводок, и ускорила шаг.

Резкий утробный вой, раздавшийся где-то далеко, заставил женщину окаменеть на месте. Было в этом вое что-то чудовищное, непостижимое, невозможное… То, что нельзя было даже предположить. Словно вдруг проявилась невероятная временная дыра, запускающая в современность жутких тварей доисторического периода. В этом вое не было ничего цивилизованного, естественного – только безумная злоба хищника, жаждущего напиться чужой крови.

Онемение от ужаса длилось недолго. Вздрогнув всем телом, женщина почти побежала по дороге к жилым домам, видневшимся впереди. Задумываться о том, что она слышала, было слишком страшно, поэтому она переключила свое внимание на то, чтобы поскорей добежать до безопасного двора. Но что-то рациональное все-таки оставалось в душе. Это рациональное даже пыталось твердить, что вой, который она слышала, всего лишь мелодия на мобильнике, или усовершенствованная автомобильная сигнализация, или сирена, или что-то еще… Это же рациональное четко зафиксировало, что джип остановился. Она услышала щелчок раскрывшейся двери. В эту самую минуту произошло нечто ужасное.

Черри вдруг резко вырвала поводок из ее рук. Рывок был столь неожиданным, что женщина выпустила из рук тонкий кожаный ремешок. Рванувшись вперед, Черри с оглушительным лаем бросилась через пустырь – в сторону стоявшего джипа.

– Черри, назад! Ко мне! Черри, ко мне! Немедленно вернись! – в голосе женщины прозвучало отчаяние. Не долго думая, она бросилась бежать вслед за своей любимицей. Но на пустыре она уже была не одна.

Из джипа вышли люди – четверо молодых мужчин в кожаных куртках, которые были абсолютно неуместны в летнее время. На поводке один из них держал большого пса. Женщине показалось, что это ротвейлер – собака выглядела такой же мощной.

Дальше произошло невообразимое. Черри, оглушительно лая, бросилась к собаке. Мужчина отпустил поводок. Собака издала утробный вой… Женщина с ужасом узнала тот самый жуткий вопль, заставивший ее бежать… Затем… Пес поднялся на задние лапы, и ощерил пасть. Блеснули стального цвета клыки – никогда в своей жизни женщине не доводилось видеть таких зубов! Это были совсем не собачьи зубы… Пес схватил Черри своими передними лапами, а затем… перекусил пополам. Раздался последний тоненький визг – и все было кончено. Женщина издала жуткий вопль, бросилась вперед… Но один из мужчин быстро шагнул к ней (в тот момент, когда второй с невероятной скоростью застегивал на чудовище поводок и уводил его в сторону), занес руку вверх… Женщина не успела даже крикнуть, когда оглушающий удар с невероятной силой обрушился на ее голову.

Когда она открыла глаза, мир вокруг плыл, но в нем можно было разглядеть, что уже наступил день. Яркий дневной свет заставил зажмуриться. Несмотря на сильное головокружение, женщина попыталась сесть. Находилась она на пустыре, прямо на голой земле, в небольшом отдалении от свалки. До нее донеслась знакомая вонь… Еще мгновение – и страшная картина пережитого ночью встала перед глазами. Всхлипнув, женщина принялась осматриваться вокруг… Но на земле не было никаких следов собаки. Исчез даже поводок.

– Черри…. Черри… – рыдая в голос, женщина попыталась подняться на ноги. Удалось это со второй попытки, но этот подъем вознаградил за все… На земле, совсем рядом с ней, четко отпечатались следы автомобильных шин. А чуть подальше, в стороне от них, валялся разорванный собачий поводок. Женщина узнала его почти сразу. Кое-как дошла до него, схватила, прижала к груди… Это было все, что осталось от ее Черри. Прижимая поводок к груди, словно пытаясь вдохнуть в него жизнь, женщина истерически зарыдала.

3

Звонкий, мелодичный звонок громко прозвучал из-за обшарпанной двери. До него донесся аппетитный запах кухни. Это был аромат жареного мяса, вкусный запах свежей выпечки, и еще чего-то очень аппетитного, воскрешающего в памяти все самые вкусные яства домашней кухни. Тонкая улыбка чуть тронула его губы… Его ждали. Ну еще бы! Ждали с обедом – как всегда. Знали бы там, за дверью…

Но из-за двери послышался легкий перестук спешащих каблучков, и дверь распахнули.

Узкие девичьи руки обвили плечи Джерри. Он насмешливо отстранился, излучая ту же самую прохладную отстраненность, что и всегда. Но девушку это ничуть не расстроило – именно таким она и привыкла его видеть. Не зная другого отношения, она была рада и этому.

– Деньги уже привезли?

– Да, конечно. Их доставили еще вчера поздно вечером.

– Очень хорошо.

Джерри решительно вошел в квартиру и захлопнул за собой дверь.

– Столько, сколько обычно?

– Нет…

– Как это понимать? – в голосе его зазвучал металл.

– Они сказали, ты знаешь. Произошла накладка с собакой, и после этого он был не в форме…

Он знал. Едва ему позвонили, он был готов убить кого угодно – в такой он был ярости! Этого боя ждали столько времени, и вот теперь… А все из-за того, что тип, возомнивший себя тренером, решил провести дополнительную тренировку (так звучало официально). А неофициально – похвастаться перед придурками – дружками. Ну вот нужно было выводить объект на тот пустырь перед началом боя, когда ставки были уже сделаны? Сколько раз он твердил: тренировать на домашних собаках можно не позже, чем за 10 дней до предполагаемого боя! Иначе это принесет непоправимый вред! А этот идиот взял и смахнул рукой всю работу, всю подготовку – и ради чего? Ради паршивой спаниэлихи, из которой дух можно было вышибить одним ударом! Конечно, боец тут же пришел в негодность. И все – этот идиот! Ну, он наказал его по заслугам. Приказ был отдан быстро, и без сожаления. В бочке в бетоном на дне озера у него будет время остыть. Впрочем, вот только посиделок с дружками уже как-то не случится.

Но так или иначе – бой был проигрышный. И все, кто делал крупные ставки, были очень разочарованы. А вместо ожидаемой крупной прибыли в несколько миллионов бой принес всего 300 тысяч долларов. Еще одна такая касса – и всё, лавочку можно будет закрывать…

– Ты расстроен? – спросила девушка, наблюдая, как он хмурится.

Он окинул ее внимательным взглядом. Сколько же в ней нежности… И она совсем не изменилась, несмотря на то, что прошло столько лет! Те же детские черты лица, тот же наивный взгляд светло – серых глаз… Раньше этот трогательный взгляд приводил его в трепет, а теперь… Теперь – приводил в ярость. Дура, непроходимая дура! Как же можно быть такой… такой…

Девушка нежно провела рукой по его лицу.

– Мне так жаль, что ты расстроился. Как бы я хотела все исправить…

– Ничего страшного! Все исправится в другой раз.

– Я бы все для тебя сделала – только чтобы ты не сердился!

Он улыбнулся краешком губ, как всегда. Затем нежно привлек ее к себе… Потом он вновь вернулся к деловому тону. Краткие моменты любви, все еще случавшиеся между ними, больше не значили для него ничего. Его внимание больше занимали потерянные деньги, чем ее тело, но он был слишком умен, чтобы это показать.

– Как он?

– Хуже, – на глаза девушки навернулись слезы, – почти не выходит из своей комнаты, отказывается от еды… Кажется, ему становится все хуже.

– Пустое! Покапризничает, и все это пройдет.

– Ты думаешь?

– Я уверен! Я сейчас пойду к нему.

– Ты не задерживайся сегодня надолго.

– С чего вдруг?

– Мне надо с тобой поговорить. Это очень серьезно!

– Ладно. Я постараюсь, – но, выйдя в длинный коридор, ее слова тут же вылетели из его головы.

Когда-то это квартира была коммунальной. Когда он познакомился с ней. Здесь жили еще 7 или 8 семей. Со временем он выкупил ее всю, сделал дорогой современный ремонт. Квартира больше ничем не напоминала свое прошлое, но все равно он не любил здесь бывать. Когда он в нее входил, на него словно веяло духом старой вонючей коммуналки, где над кастрюлей борща сушились чьи-то порванные носки. Он провел свое детство точно в такой квартире. И это отчасти повлияло на то, кем он стал, когда вырос. Несмотря на то, что он не терпел эту квартиру сам, из какой-то злобной прихоти он заставил их двоих жить здесь, запретил уезжать, покидать квартиру. Почему – он не мог объяснить и сам. Хотя время от времени девчонка ныла, что для двоих восемь комнат – это слишком много. Но он пропускал ее нытье мимо ушей, так как давным-давно переписал эту квартиру на себя.

Выходя в коридор, он обернулся: девушка стояла и внимательно смотрела ему вслед, и было в лице ее что-то такое… такое… Непредвиденное, что ли. Словно вдруг, за одну секунду, она взяла и вырвалась из-под его власти. И на эту длю секунды ему стало страшно.

Но он тут же успокоил себя – нет, это невозможно. Такое никогда не произойдет. Он давно уже подчинил ее себе, своему властному контролю. К тому же, у нее слабый характер. И ее так просто держать в жесткой узде.

Задумав познакомиться с ней из корыстных побуждений, он готовился к трудной, почти невыполнимой задаче. Но приручить ее оказалось невероятно легко. Девчонка влюбилась в него по уши, на всю жизнь став податливой, мягкой глиной в его руках. Эта мягкость и способствовала тому, кем он стал. В последнее время он стал испытывать даже раздражение: прояви тогда, давно, эта дура хоть чуточку твердости, обладай она более сильным, даже раздражительным характером, и он не превратился бы в монстра… Но – чего нет, того нет.

И с раздражением выбросив из головы ее странный взгляд (что еще возьмешь в этой дуры), он вышел в коридор, с тревогой думая о том, что ему сейчас предстоит.

4

В комнате было очень душно, а опущенные тяжелые шторы еще усиливали ощущение мрака. В комнате было так темно, что он не сразу заметил фигуру, неподвижно сидевшую в кресле у стены.

В самый первый момент ему показалось, что старик задремал. Его узловатые руки были неподвижно сложены на коленях, а во всей фигуре было столько умиротворения и покоя, сколько не было никогда. Несколько секунд он со страхом смотрел на застывшего старика (а вдруг не спит? Вдруг…), но очень скоро разглядел, как вздымалась под халатом его щуплая грудь. Старик был жив. Он спал.

Спал? Никогда прежде он не видел старика в таком состоянии. Он привык к его лихорадочной подвижности – в чем-то сродни ему самому. Глаза, горящие ослепительным блеском, постоянно жестикулирующие руки, невозможность усидеть на одном месте, вечная увлеченность всевозможными проектами – все это отчетливо отложилось в его памяти, а сейчас… Сейчас перед ним, в темной комнате, словно был совсем другой человек. К тому же (он вдруг вспомнил это четко и ясно), старик не носи дома халат! Он никогда не видел его таким. Именно тогда в сердце его, леденяще, скользкой змеей вполз страх.

Он резко шагнул к окну, с треском раздвинул шторы. Одно окно, второе… Знакомую комнату сразу заполнил ослепительный солнечный свет.

Знакомую? Старик не шевельнулся, не сдвинулся с места в продолжение всех этих, довольно громких, манипуляций. Тогда он понял: и в комнате что-то было не так.

Оглядевшись внимательней по сторонам, он понял, что именно. И это открытие еще больше усилило его страх. Он привык к беспорядку, который вечно царил в кабинете старика. На диване всегда беспорядочной кучей были свалены груды какой-то ненужной одежды. Кресло было придвинуто вплотную к стене, и покрыто кучей старых газет. Письменный стол был полностью погребен под кучей всевозможных бумаг, под которыми едва можно было разглядеть старый компьютер. На втором столе высилась такая батарея пробирок, химикатов, всяческой непонятной аппаратуры, что к нему страшно было даже подойти. Такой беспорядок был естественным в этом комнате, он уже к нему привык – так привык, что всегда воспринимал как должное…

Сейчас ничего не было. Неизменными остались лишь высокие стеллажи с книгами, но книги и без того всегда содержались стариком в идеальном порядке. В комнате было убрано, пол чисто вымыт, и беспорядок исчез. Исчез – полностью. Письменный стол имел холодный, «не живой» вид. Пробирки, химикаты, аппаратура – все было строго распределено по местам. Газеты, тряпье, всяческий ненужный хлам полностью исчезли из этой, ставшей совсем не жилой, комнаты. Помещение сразу приобрело безжизненный, казенный вид.

– Да проснешься ты наконец! – громко произнес – в сердцах, и слова его словно тяжело повисли в этой комнате, где все стало его пугать.

– Я не сплю, – голос тоже прозвучал безжизненно – не так, как звучал всегда.

– Что происходит?! Ты можешь мне объяснить, что происходит?

– Не кричи! Я слишком устал.

– От чего устал?

– От тебя. От твоего голоса. От жизни. От всего.

– Так, понятно. Очередная демонстрация?

– Нет. В этот раз – нет.

– Ты болен?

– Что ты хочешь? Говори, с чем пришел, и покончим на этом.

– А халат? Почему – халат?

– Я же сказал, что устал. Разве я не заслужил право ходить в халате?

Слушая странные слова старика, он издал неопределенный горловой звук, похожий на всхлип… Ситуация начинала нравиться ему все меньше и меньше. Но старик делал вид, что ничего не замечает.

– Информация о зверских собачьих боях попала в Интернет, – голос старика по-прежнему не излучал жизни.

– Ну и что? Это только лишняя реклама!

Но затем он понял, что именно сказал старик, и встревожился.

– Какая информация? Что именно попало?

– Можешь спать спокойно. Ничего страшного нет. Ничего такого, о чем ты думаешь.

– Откуда ты знаешь, о чем я думаю? – огрызнулся он.

– Считаешь себя непредсказуемым? – старик засмеялся, – да все, что ты думаешь, написано у тебя на лице!

Внезапно он остро ощутил что-то очень плохое. Впрочем, то, что случится плохое, он чувствовал уже давно. Все к тому шло: длительные, тяжелые, заунывные разговоры в каждый его визит, показательные акты неповиновения. Старик всегда обладал тяжелым характером, но в последнее время он стал просто невыносим – особенно, когда приступы совести стали брать верх над страхом. А в последнее время происходить это стало все чаще и чаще.

Собственно, уже вступив в комнату, подсознательно почувствовал: произошло. Но краем сознания все-таки не хотел в это верить.

Старик, между тем, поднялся с кресла, и уставился на него тяжелым, плохим взглядом. Он сразу понял, что означает такой взгляд. Именно с такими глазами, наверное, бросаются на вражескую амбразуру. И такой взгляд всегда бывает у тех, кому все равно.

– Я знаю, зачем ты пришел, – сказал старик.

– Если знаешь – дай мне то, за чем я пришел, и избавь от своих дурацкий нравоучений.

– Нравоучений больше не будет. Препарата тоже.

– Что?!

– То, что ты слышал. Сегодня ты заберешь последнюю порцию. Здесь меньше, чем я давал тебе всегда. Сегодня последний раз, когда я иду у тебя на поводу. Больше я на тебя не работаю. Точка.

– Ты знаешь, на что идешь, сумасшедший старик?

– Знаю. Но мне все равно. В последнее время я много думал… Больше я не искалечу ничью жизнь. Препарата не будет.

– Препарат изготовит кто-то другой. Не велика проблема!

– Нет. Этого не будет никогда. Все формулы, расчеты, вычисления, весь состав вещества – все это я уничтожил. Я уничтожил даже те заготовки, которые я делал раньше. Больше никто не сможет повторить формулу.

– Ты, вздорный старик… – он чувствовал, что старик его разозлит, но сам не был готов к тому, что испытает такую раскаленную, страшную ярость, – чего тебе не хватало? Я дал вам всё! У вас было всё – у тебя и у нее…

– Мне не хватало совести. Теперь я взял ее – из прошлых запасов.

– Ты знаешь, что я вас убью? Тебя, и ее тоже? Я уничтожу вас обоих! И ты отправишь на смерть свою внучку?

– Раньше это удержало бы меня, но не теперь. Теперь, в новых, изменившихся обстоятельствах смерть для нее – самое лучшее. Ей действительно лучше умереть.

– А что изменилось? Что произошло?

– Ты ничего не знаешь? Тем лучше!

– Послушай, старик, я…

– Ты – монстр. Разве ты не видишь свое отражение в зеркале? Посмотри на свое собственное лицо! Ты чудовище! Мир нужно спасать от тебя, пусть даже ценой наших жизней…

– Ты сумасшедший маразматик! Я устрою вам самую ужасную, самую мучительную смерть!

– В это я охотно верю. Ты на это способен. Но хватит. Не сотрясай воздух. Я не изменю своего решения. Ты ведь сам это понимаешь, правда?

– Где препарат?

– Там же, где всегда. Ровно две пробирки. Этого хватит только на один бой.

Когда он выскочил из комнаты, он был в такой ярости, что руки его тряслись. Он почти не видел перед собой дороги. Поэтому он не почувствовал руку, которая легла ему на плечо:

– Нам нужно поговорить. Ты же обещал… – в голосе девушки послышались слезы.

С ненавистью он сбросил ее руку.

– Хватит! Я избавлюсь от этого старого поддонка… И от тебя! Хоть один положительный момент!

– Но прежде ты со мною поговоришь!

Он оттолкнул ее от себя, не рассчитав силы. Девушка, потеряв равновесие, упала на пол. До него донеслись глухи рыдания. Он выскочил из квартиры, изо всех сил хлопнув дверью.