Текст книги "Ира-ничные стихи"

Ирина Маркова
Ира-ничные стихи

ПРЕДИСЛОВИЕ
Анатолия Строкина к книге Ирины Марковой «Ира-ничные стихи»

Крушение многих былых идеалов, нарастающий прагматизм нашего сегодняшнего бытия нашли своё негативное отражение и в современной российской литературе. Всё реже появляются яркие самобытные авторы, всё меньше светлых, не подверженных конъюнктуре, произведений. Тем приятнее оказалось моё знакомство с новой книгой московской поэтессы Ирины Марковой «Ира-ничные стихи».

Заслуженное признание Ирине Марковой принесли изданные ею три сборника пародий: «Смеяться, право, не грешно» (2011 г), «Стихотерапия» (2012 г) и «Косяки и косячкъ» (2013 г.). Этим пародиям свойственны глубокое осмысление стихов пародируемых поэтов, тонкое чувство юмора, узнаваемый поэтический почерк. И, видимо, не случайно выбранное название нового поэтического сборника – «Ира-ничные стихи», подчеркивающее индивидуальное восприятие Ириной затронутых тем и пародируемых произведений.

Структура книги несколько необычна для стихотворных сборников Ирины Марковой – в неё вошли не только пародии, но еще и ироничные стихи, и эпиграммы. В первый раздел включены пародии на стихотворения более двадцати авторов, в том числе таких известных поэтов, как Глеб Горбовский, Игорь Губерман, Владимир Вишневский, Александр Жуков, Лев Котюков, Иван Переверзин, Владимир Силкин, Валентин Устинов.

Пародии Ирины Марковой очень разнообразны по своей стилистике. Среди них значительное место занимают пародии юмористической направленности, ставшие визитной карточкой Ирины. В качестве примера тонкого пародийного юмора можно привести ответ на строчки московского поэта Владимира Лищука «За открытие мне Нобеля должны! В мире меньше одной загадкою: цвет и вкус обнаружен у истины – она красная и полусладкая». По поводу этих откровений Ирина остроумно замечает:

 
…В науку множество влюблённых,
Но им расти ещё, расти –
Стремятся в истинах креплёных
Свою удачу обрести.
Отведав истин всех избыток,
Они находят, наконец,
Сорокоградусный напиток –
Всех истин славу и венец.
Пусть градус истину утроит,
И будет Нобель – но не вдруг!
Пусть штопор истину откроет,
Ведь штопор – парадоксов друг!
 

Хочется привести и пародию на строчки Нелли Бикс: «Опять луна морочит голову и не даёт писать ни строчки… Или пишу на грани фола я фигню ненужную в рассрочку». И тут же следует симметричный ответ Ирины:

 
…Жизнь, словно вёрсты, полосата,
Что без луны, что при луне.
…Знать, полнолунье виновато
В её рифмованной фигне.
 

Кроме таких, ставших уже традиционными для Ирины юмористических пародий, в сборнике присутствуют и произведения, отличающиеся глубоким философским восприятием затронутых тем. Тут можно привести строки уже упомянутого поэта Владимира Лищука «Фурор на выставке произвела картина, как лучший триптих ставшая хитом: «Царь Иван Грозный убивает сына, ломает дерево и поджигает дом». Ответ Ирины на эти невесёлые строки оказался более чем серьёзным:

 
…Не до картин сейчас простому люду,
Ведь на просторах нынешней страны
Деревья и дома горят повсюду,
Грозны Иваны, дураки сильны…
 

Во второй раздел сборника вошли ироничные стихи. Это сравнительно новый для Ирины жанр, но и в нем просматривается ее индивидуальный литературный стиль. Эти стихотворения написаны на различные темы: тут и мировоззренческое произведение «Философы», и юмористическое стихотворение «Алкоголики», и детские стихи «Воришки-воробьишки». Как непосредственно, с детским задором, звучат строчки из последнего стихотворения:

 
Стайки резвых воробьишек,
Очень правильных на вид,
Не читали умных книжек,
Не учили алфавит.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А затем примчались к кошке
И напыжили бока,
Доклевали хлеба крошки,
Да расслабились слегка!
Ну а кошка, съевши мышку
И запрятавшись под мост,
Ухватила воробьишку
То ль за лапку, то ль за хвост.
Он умчался и доныне
Воровать не норовит:
Раз попался на мякине –
Нынче учит алфавит!
 

В третьем, последнем разделе сборника, собраны эпиграммы на поэтов Сергея Аршинова, Александра Жукова, Льва Котюкова, Александру Крючкову, Михаила Мартышкина, Владимира Силкина, прозаика Леонида Сергеева, поэтов и композиторов Сергея Светлова и Бориса Щеглова, актера Григория Дунаева. В большинстве своём это даже не эпиграммы, а стихотворения, в которых просматривается глубокое уважение к этим близким людям, к их таланту. Показательно стихотворение, посвящённое Сергею Светлову, который написал на стихи Ирины два альбома прекрасных песен:

 
Объяты полмира
И мраком, и сном,
Гитара и лира –
Навек два в одном.
. . . . . . . . . . . . . . . .
Проснётся полмира
От яркого слова,
Гитары и лиры
Сергея Светлова.
 

Поэтический сборник «Ира-ничные стихи» являет собой пример неравнодушного и, одновременно, уважительного отношения к пародируемым произведениям. Свойственный пародиям Ирины Марковой авторский стиль характерен для написанных ею ироничных произведений. И, главное, – в книге подобраны стихотворения, к прочтению которых хочется ещё не раз вернуться.

Анатолий Строкин,

поэт, член МГО Союза писателей России,

доцент МГТУ им. Н.Э. Баумана

ПАРОДИИ

На стихи Олега Алешина

* * *

 
Поэт не может быть хорошим,
Пока творит, пока живой…
Его застольные дебоши
Являют кризис мировой!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Кто – как не он, свободный пастырь,
Перед судьбой не мондража,
Вступает в спор с Экклезиастом,
Быть может, Господу служа?!
 

 
Что для поэта жизнь? – Игра!
С утра и вечером ненастным
Осознаёт он, что пора
Продолжить спор с Экклезиастом.
 
 
Он дискутировать горазд –
И днём, и ночью землю роет,
Не угодит Экклезиаст –
Поэт ему дебош устроит.
 
 
Рука к перу, душа горит!
Знай наших! Вот поэт Алёшин –
Пока живёт, пока творит,
Чинит дебоши за дебошем.
 
 
За ходом боя он следит,
Он силы соберёт, утроит,
Экклезиаста победит –
Глядишь, опять дебош устроит!
 

2013

На стихи Сергея Аршинова

Мцыри в психушке

 
Ты хочешь знать, что делал я
В психушке? Жил…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Узнать, для воли иль тюрьмы
Нас возят в Белые Столбы.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Скажи мне, что средь этих стен
Я – Бэтмен, главный супермен!
Я сутки круглые смеюсь
И санитарам не даюсь.
 

 
В процессе жизненной борьбы
Я просто млею –
Я выбрал Белые Столбы
И не жалею.
 
 
Здесь молча прячу леденцы
Я под подушку.
Несите лавры и венцы
Ко мне в психушку!
 
 
Над санитарами смеюсь,
Хоть и негоже –
Я санитарам не даюсь,
Им строя рожи.
 
 
Средь этих скучных белых стен
И серых буден
Я – Бэтмен, главный супермен,
Иль просто Путин.
 

2012

* * *

 
… Толпа, проглотив надежду,
Ринется в гардероб,
Там верхнюю всем одежду
Раздаст усталый Пьеро.
 

 
Когда, в сердцах, хватаясь за перо,
Поэт уходит молча от рутины,
Он видит рядом грустного Пьеро,
Себя ж воображает Буратино.
 
 
Пьеро – знаток изысканных манер –
Подаст пальто поэту со словами:
«Позвольте получить одежду, Сэр,
Позвольте поухаживать за Вами».
 
 
Как речка захлестнула берега,
Внезапно чувств нахлынула лавина.
Поэт застыл: прекрасна и строга
Дверь открывает перед ним Мальвина.
 
 
И тут же чётко осознал поэт,
Что поменялось нечто в атмосфере,
Что он никак не Буратино, нет.
Он Алексей Толстой, по меньшей мере.
 

2012

На стихи Нелли Бикс

* * *

 
… Задёрну на окне портьеру.
А завтра Солнце с мордой рыжею
Припрётся на мою премьеру.
 

 
В чуднόм настроенье глядит в оконце,
Не пользуясь линзами иль очками.
Ей с рыжею мордой видится солнце,
А звёзды – с забавными пятачками.
 
 
Стихов написала без всякой меры,
Умножив баллы, прибавив очки.
Пришла сама на свою премьеру –
А в зале лишь морды да пятачки!
 

2012

* * *

 
Опять луна морочит голову
И не даёт писать ни строчки.
Я привожу лишь факты голые
Без поэтической сорочки.
Или пишу на грани фола я
Фигню ненужную в рассрочку.
 

 
В сорочке или без сорочки,
Не допустимо даже дня
Прожить без рифмы и без строчки,
Но получается фигня…
Луна сияет, что есть мочи,
Дорогой млечною маня,
И Нелли пишет дни и ночи,
А получается фигня…
Писать бы прозу для прикола,
Романы б сочинять и саги,
… Но вновь фигня на грани фола –
Что в голове, что на бумаге.
Жизнь, словно вёрсты, полосата,
Что без луны, что при луне.
…Знать полнолунье виновато
В её рифмованной фигне.
 

2012

На стихи Михаила Блехмана

* * *

 
Закутаюсь в тень, уцеплюсь за музыку
И поднимусь под потолок – посмотреть,
Как моей богине хочется мяса.
 

 
Искать богинь – куда не кинь –
Вокруг себя порою сложно:
Ведь рассмотреть иных богинь
Скорее, с потолка возможно.
Я с головой своей дружу –
Наверняка об этом знаю.
Под потолком всегда кружу,
Когда богиню вспоминаю.
Пусть я не понят до конца,
Но самому куда понятней:
Щец похлебать, поесть мясца
Под потолком всегда приятней!
Пусть не поймёт меня семья,
Зато богиню я услышу.
Под потолком укроюсь я,
Когда тихонько едет крыша!
 

2012

На стихи Валерия Бокарева

* * *

 
Проснулся. Лечу на планете Земля.
Мелькают года, задержаться нельзя.
Вот радость полёта на время схвачу
И снова лечу. Лишь лечу и лечу.
 

 
Чудесные сны примерещились мне –
Шедевры пишу наяву и во сне,
При этом лечу в тишине неземной,
Планета едва успевает за мной.
Лишь ручку с бумагой схвачу на лету,
И чушь беспробудно плету и плету…
 

2013

* * *

 
… Иду сквозь снег, как сквозь кусты,
Отодвигая снег рукой.
Он всё летит, его пласты
Вот-вот накроют с головой.
 

 
Про снег прекрасно Пастернак
Писал – такие вот дела!
Его, по праву, как-никак,
Награда Нобеля ждала,
 
 
И Бокарев про снег успел
В сердцах немало сочинить –
Как снег над головой летел,
И как плелась снежинок нить.
 
 
Он, снег, примчится, тут как тут,
Внезапно – хрясь по голове!
Стих выдаст – премию дадут,
Да не одну, а сразу две!
 
 
Картины зимние просты –
Снега, метель, да вьюги вой,
Как рухнут снежные пласты –
Поэт не дружит с головой.
 

2013

На стихи Владимира Вишневского

* * *

 
На самом деле хоббиты – евреи.
У нас не каждый Федя Бондарчук.
 

 
Я с каждым днём зверею и зверею –
Видать, евреи были Гек и Чук,
На самом деле, хоббиты – евреи,
Один лишь русский – Федя Бондарчук.
 
 
Что сказок русских может быть мудрее?
Они – литературная заря,
Но в них снуют опять одни евреи –
И колобок, и три богатыря.
 
 
Я ж опять дурею и дурею –
Скажи ты мне, товарищ дорогой –
Кто ж, в самом деле, если не евреи
Сам Змей Горыныч с Бабою Ягой?
 
 
Я вовсе не устану удивляться,
Когда евреи всюду начеку,
Но только вот скажи, куда ж деваться
Он них несчастному Бондарчуку?
 
 
Ворона с сыром, Маша, три медведя –
На них всё той же нации печать –
Вот и пошёл в задумчивости Федя
Скорей иврит усердно изучать.
 

2011

* * *

 
…Я мог бы рассказать вам о вершинах.
Ну, ладно, хватит, мне пора в объятья.
Ну, всё, меня увозят на машинах.
Ну, всё, меня на музыку кладут.
 

 
Хоть Муза к разуму взывает,
Он глух – кричи иль не кричи –
Поэт в объятьях пребывает,
Как тот Емеля на печи.
 
 
Стихи на музыку ложатся,
Достигнув уровня коронного,
А он сумеет удержаться
Лишь в звуках марша похоронного.
 

2011

* * *

 
…как не распродали Россию
но травы травы не успели
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
и лес сквозь пальцы зеленеет…
 

 
Пускай распродали Россию,
Но мы писать имеем честь,
Коль Пушкин, что под стать Мессии,
В литературе нашей есть.
 
 
Так только он сказать сумеет,
Но я не менее мастит,
Коль лес сквозь пальцы зеленеет –
Сквозь слёзы речка заблестит.
 
 
…Не то сквозь сон, не то сквозь грёзы
Сам Пушкин выплыл из огня –
Сначала он смотрел сквозь слёзы,
Затем сквозь пальцы на меня.
 
 
Он созерцал с такой тоскою
Моих стихов дремучий лес,
Утёр слезу, махнул рукою
И молча в вечности исчез.
 

2011

* * *

 
Как в одном из недальних лесов,
между делом, с недальним прицелом,
юридическое Лицо
повстречалось с физическим Телом.
 

 
Он с юридическим лицом –
Спасибо матери с отцом!
Он, словно Жириновский, чист –
Ведь, как-никак, отец-юрист.
 

2011

* * *

 
Чтоб вечер Ваш событьем был отмечен,
чтоб не текло досадой по усам, –
Смертельный трюк «Убалтывание женщин»
Поэт Вишневский Вам исполнит сам!…
 

 
Он может убалтать любую дуру,
Но никогда, ни в жизнь – литературу!
 

2011

* * *

 
Пускай рядят, что плох тот генерал,
Мол, профессионал, но сдали нервы…
Прошу считать служебный мой провал
Началом политической карьеры.
 

 
Когда он понял, что успеха нет
На поприще карьеры поэтической,
Тогда решил стезю свою поэт
Направить в русло сферы политической.
 
 
Маршировал с утра и до утра,
Не встретив ни аншлага, ни аврала,
Хоть в рифму каждый день кричал «Ура!»,
Но в нём не признавали генерала…
 
 
Знать, с детства он в солдатики играл –
Играть по жизни навык приобрёл.
Одни твердили, мол, не генерал –
Другие добавляли: «Не орёл!»
 
 
Судьба несправедливо покарала –
Карьере политической конец.
… Но всё тревожат лавры генерала,
А наипаче – ла́вровый венец!
 

2013

На стихи Глеба Горбовского

* * *

 
Сначала вымерли бизоны
На островках бизоньей зоны.
Затем подохли бегемоты
От кашля жгучего и рвоты.
Косули пали от цинги…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Дикобразы вдруг легли…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
… И только между Марсом, правда,
Да между умершей Землёй
Ещё курили астронавты
И подкреплялись пастилой.
 

 
На островках бизоньей зоны
Прохладно, сыро и темно…
… Валялись мёртвые бизоны
И бегемоты заодно.
 
 
Брели другие бегемоты
Через равнины и поля,
От кашля жуткого и рвоты
Тряслась немыслимо земля…
 
 
Планета в ужасе молчала,
Лишь над Землёй по воле злой
Курили космонавты вяло,
Да подкреплялись пастилой…
 
 
Орёл усталый в небо взвился
И собирался улетать –
Вдруг Глеб Горбовский появился
И стал стихи свои читать.
 
 
Тут набежали бегемоты,
Что шли неведомо куда,
От кашля жгучего и рвоты
Вдруг не осталось и следа.
 
 
На островках бизоньей зоны
Взмыл ястреб, крыльями махнув,
Ожив, запрыгали бизоны,
Поэту мило подмигнув,
 
 
Все излечились от заразы –
Цинги, бронхита и парши,
Засуетились дикобразы,
Захохотали от души…
 
 
Бизоны весело резвились,
Прогнав печаль и ночи мглу.
… А космонавты оживились
И побросали пастилу!
 

2013

На стихи Игоря Губермана

* * *

 
Всюду было сумрачно и смутно;
Чувством безопасности влеком,
Фима себя чувствовал уютно
Только у жены под каблуком.
 

 
Фима, безусловно, щедр и ярок –
При параде, с розами в руке,
Фима подарил жене подарок –
Туфли на высоком каблуке.
 
 
Угодить жене всегда пытался,
Искренностью чувств своих влеком,
Не заметил сам, как оказался
Он под этим самым каблуком.
 
 
Жизнь то приласкает, то ударит –
Ведь судьба у Фимы нелегка,
Если туфли вновь жене подарит,
То теперь уже без каблука…
 

2014

* * *

 
Я охладел к научным книжкам
Не потому, что стал ленив;
Ученья корень горек слишком,
А плод, как правило, червив.
 

 
Когда со школьных лет упорно
В загоне умные труды,
Тогда затем растут, бесспорно,
Стихов червивые плоды.
 

2014

* * *

 
Известно всем, что бедный Фима
Умом не блещет. Но и тот
Умнее бедного Рувима,
Который полный идиот.
 

 
Знал Губерман, неоспоримо,
Как тяжело умом блистать,
На фоне ж Фимы и Рувима
Он, право, гениям под стать!
 

2014

* * *

 
… Из нитей солнечного света,
Азартом творчества томим,
Я тку манжеты для жилета
Духовным правнукам своим.
 

 
Над губермановым жилетом
Порой, признаться, издеваюсь –
Вступаю в спор с таким поэтом,
Но в правнучки не набиваюсь.
 

2014

* * *

 
Душа порой бывает так задета,
Что можно только выть или орать;
Я плюнул бы в ранимого эстета,
Но зеркало придётся вытирать.
 

 
Однажды глянул в зеркало поэт,
А в зеркале мерзавец издевался,
Воскликнувши в восторге: «Я эстет!»
При этом ни на миг не сомневался.
 
 
А Губерман воскликнул: «Это ложь!»
И, плюнув, знал, что вытереть придётся,
Но счастье в том, что говори – что хошь!
А зеркало при этом не плюётся.
 

2014

* * *

 
Мы стали подозрительны, суровы,
Изверившись в любой на свете вере,
Но Моцарты по-прежнему готовы
Пить всё, что наливают им Сальери.
 

 
Шёл Губерман по жизни, как во мгле.
Лишь стало на душе темно и мрачно,
Он выпил всё, что было на столе,
И понял, что он – Моцарт, однозначно.
 
 
Изверившись в любой на свете вере,
Он сам себя величьем поражал.
… А дальше наливал ему Сальери,
И Губерман совсем не возражал!
 

2014

* * *

 
Сбылись грёзы Ильича,
Он лежит, откинув тапочки,
Но горит его свеча:
Всем и всюду всё до лампочки.
 

 
Пусть лампочка – начало из начал,
Но стало мало лампочки одной:
Что нам Ильич однажды завещал,
Приобрело, увы, масштаб иной –
 
 
Ведь стал народ мощнее и мудрей:
Что было всем до лампочки недавно, –
Всё стало как-то вдруг до фонарей –
Ильич, однако, потрудился славно.
 

2014

На стихи Александра Жукова

* * *

 
В наш век не пить ни капли, друг,
Пожалуй, не годится.
Коль трезво посмотреть вокруг,
То можно просто спиться.
 

 
Постигнуть парадокс подчас
Не можем всю дорогу –
Что трезвых меньшинство у нас,
А вот нетрезвых – много.
 
 
Простая истина не вдруг,
Но всё же открывается:
Ведь, посмотрев на всё вокруг,
Мгновенно все спиваются.
 

2011

* * *

 
Если желания – неисполнимы,
Будем практичными ныне и впредь:
Не можем иметь того, что хотим мы,
Давайте хотеть то, что можем иметь.
 

 
Движенье дарит нам успех,
Известно, жизнь – движение,
Но не всегда желаний всех
Возможно достижение.
 
 
Когда б желания на «нет»
Нам удалось свести,
То получили бы ответ,
Как счастье обрести.
 

2011

* * *

М.М. Мартышкину

 
Нас никого и не было на свете,
А он уже давно скакал у сети.
Теперь я начинаю понимать –
Мы все умрём, он будет всё скакать.
 

 
Куда девать энергии излишки?
Еще не появившийся на свет
Томов пятнадцать сочинил Мартышкин,
Рожденья ожидающий поэт.
 
 
Когда родился, ручку взял скорее,
Чтоб записать творения ума,
И сотряслись от ямба и хорея
Поэзии несчётные тома,
 
 
И до сих пор не иссякают книжки,
В восторге молча падая на пол,
Когда следит с пристрастием Мартышкин,
Как ямб с хореем бьются в волейбол.
 

2012

На стихи Павла Косякова

* * *

 
… И пахли б волосы копной,
И рдели б губы земляникой.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Что б за рубахи я носил!
Какие платья ты б носила!
Когда бы я тебя любил,
Когда бы ты меня любила.
 

 
Как пахнут волосы копной –
Поэт стихи об этом сложит.
Кроме него, никто иной
Понять метафоры не сможет.
 
 
Что за рубахи б он носил!
Такие все б носить мечтали,
Когда бы он поэтом был,
Когда б стихи его читали.
 

2011

* * *

 
Вы спросите, как я живу
В Москве от бедности в отрыве…
Живу, как сумерки во рву,
Как куст рябины на обрыве.
 

 
Писать о многом я спешу,
Живу в Москве на дармовщину,
И о берёзе напишу,
И об ольхе, и о рябине.
 
 
Стихи слагаю поутру,
По вечерам слагаю вкратце,
Как куст рябины на ветру
Мечтает к дубу перебраться.
 
 
И эта мысль пришла не вдруг,
Пишу – под дубом примостился.
Я дубу друг, и дуб мне друг –
Я с ним давно уже сроднился.
 
 
… Листва желтеет к октябрю –
Уж так заведено в природе,
Под дубом мыслю и творю,
Дубы, как видно, нынче в моде.
 

2012

* * *

 
В России память девичья
(Простим ей эту прыть)…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А попервой – разуться бы
Да лоб перекрестить…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Добра Россия-матушка,
Да на руку строга.
 

 
Поэт с небес спустился,
Немного загрустил –
К тетрадке наклонился
Да лоб перекрестил.
Он тему обозначил –
Поэта не унять, –
И о России начал
С порога сочинять.
Строга Россия – знает,
Удел её таков,
Но вирши сочиняет
Бесстрашно Косяков.
Строга Россия к слову –
С ней спорить не с руки –
Поэта Косякова
Побъёт за косяки!
 

2013

На стихи Льва Котюкова

* * *

 
Остаться в слове неземном,
Не обратиться стылым дымом,
И повторить себя в ином,
И стать собой в неповторимом.
 

 
Не повторить себя в себе –
Такой вот ерундой страдаю.
Я сам с собой всегда в борьбе,
И сам себя же побеждаю.
 
 
Порою сам с собой дружу –
Тогда мне по колено море,
Я сам собою дорожу,
Но сам с собой порою спорю.
 
 
Сам на себя порою злюсь,
Когда не так стихи слагаю,
Тогда я сам себя боюсь
И от себя же убегаю.
 
 
Но сам себя же догоню
И стану для себя незримым,
Когда поэму сочиню
Я о себе неповторимом!
 
 
Могу себе же отомстить
И рассердиться за отмщенье,
Могу я сам себя побить
И у себя просить прощенье.
 
 
С собой хорошим не борюсь,
Борюсь с собою нехорошим,
Но коль с собой не помирюсь –
Возьму я сам себя и брошу!
 

2011

* * *

 
Не блеснул он на экране,
И померк в огне витрин.
Но в армянском ресторане
Танцевал, как армянин…
 

 
Станцевав грузинский танец,
Всех я нынче поразил,
И журналов яркий глянец
Мой успех отобразил.
 
 
Мне цветов понадарили –
И букетов, и корзин.
«Вроде, русский, – говорили, –
А танцует, как грузин!»
 
 
В ресторане же армянском,
Клином выбивая клин,
Я блеснул армянским танцем –
Танцевал, как армянин!
 
 
«Браво!» – слышал я нередко,
А когда вконец устал,
Взял и встал на табуретку
И стихи свои читал.
 
 
Хлопал зал, дойдя до точки,
И толпа кричала вслед:
«Как танцор, рифмует строчки,
А танцует – как поэт!»
 

2011

* * *

 
Ходит-бродит в доме морок сумрачный
Тяготится мёртвой тишиной.
Двадцать лет прожил с женой придурочной,
А поди ж ты, – всё ёще живой!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Годы-звери! Хари неумытые!
Вас давно на этом свете нет.
И пылятся книги позабытые,
И с душою мается скелет.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Джойс и Кафка! Фолкнер с Кобой Абою!
Где вы нынче? Вам большой привет!..