Текст книги "Социальная психология"

Одним из первых психологов, отметивших важную роль поз тела, жестов и движений, был Фрейд. Виды движений, в которых задействовано все тело, могут дать много информации. Такие фразы, как «она приняла угрожающую позу», «он меня встретил с распростертыми объятиями», свидетельствуют о том, что различные положения тела, или позы, могут говорить о разных эмоциональных реакциях. На выразительности движений тела построено искусство балета, когда танцовщики и балерины демонстрируют все оттенки чувств невербально. Но и в обыденной жизни мы хорошо ориентируемся в позах и жестах; мы не всегда их полностью осознаем и обозначаем словами, но понимаем их значение. Например, американские психологи М. Линн и К. Меньер (М. Linn, С. Mangier, 1993) провели небольшое исследование. В оживленном ресторане они просили официантов стоять при приеме заказа либо прямо, либо склонившись. Исследователи предположили, что наклон будет восприниматься как знак дружелюбия, так как в этой позе официант и клиент имеют более тесный контакт глаз и физически находятся ближе друг к другу. Ожидания исследователей оправдались: официанты, которые слегка склонялись, получали более щедрые чаевые, чем те, кто принимал заказ, стоя прямо (34, с. 61). Еще большую значимость имеют жесты, особенно жесты-эмблемы, то есть телодвижения, которые несут информацию о той или иной культуре. Например, во многих культурах рука с вытянутым вверх большим пальцем является знаком высшего одобрения. Точно так же зажимание носа большим и указательным пальцем понимается как жест отвращения. Эмблемы значительно отличаются в разных культурах, но любое общество имеет несколько сигналов такого типа, как приветствие, прощание, оскорбление и т. д.

«Держите паузу. Чем талантливее актер, тем длиннее пауза», – говорила героиня романа С. Моэма «Театр». Экстралингвистические дополнения, такие как покашливание или молчание, бывают красноречивее многих слов. Вместе с тем в некоторых культурах, например в Финляндии, молчание и длинные паузы могут не иметь никакого эмоционально-негативного значения и не вызывают дискомфорта у находящихся рядом людей. В Италии же такое поведение может означать игнорирование.

Проксемика. Этот термин предложил еще один известный исследователь невербального поведения Эдвард Холл (Е. Hall, 1979) для описания своей теории и наблюдений относительно территориальных зон и того, как они используются людьми. Холл считал, что использование человеком пространства имеет решающее значение для человеческих взаимоотношений, и прежде всего степени близости между людьми. Он пришел к выводу, что у каждого человека есть свои территориальные потребности, которые он разделил на четыре ярко выраженные зоны и назвал их: 1) зоной интимной близости; 2) зоной личной близости; 3) зоной социального контакта; 4) зоной общественной дистанции (191, с. 36). Нетрудно догадаться, что расстояние между людьми возрастает от одной зоны к другой по мере того, как степень близости между ними уменьшается. Расстояние в интимной близости может варьироваться от максимума сближения в 15 см до минимума в 45 см. Максимальная степень близости предполагает любовные отношения, тесную дружбу, привязанность детей к родителям. У пространственного аспекта общения есть культурные отличия. По правилам европейской культуры интимное расстояние между двумя женщинами вполне допустимо. В арабском мире такое расстояние допустимо и между двумя мужчинами, а в странах Средиземноморья можно встретить мужчин, которые ходят по улице, взявшись за руки. Такое поведение двух взрослых мужчин будет казаться шокирующим в США и странах Северной и Восточной Европы, в том числе в России.

Следующая зона, описанная Холлом, – зона личной близости. Максимальный предел личной близости составляет от 50 до 80 см, то есть партнеры находятся примерно на расстоянии вытянутой руки. По оценке Холла, жена может находиться на таком расстоянии от своего мужа. Однако если другая женщина приближается к нему на такое же расстояние, это может означать, что у нее есть определенные виды на него. В то же время такое расстояние обычно принято соблюдать на приемах, во время бесед с малознакомыми людьми.

Крайний предел зоны личной близости, по определению Холла, составляет от 80 до 130 см. На этом расстоянии все труднее дотрагиваться до партнера, и все же вы находитесь достаточно близко, чтобы вести беседы по личным вопросам. Примерно на таком расстоянии друг от друга останавливаются знакомые люди на улице, чтобы немного поболтать.

Тот же максимум и минимум присутствует и в социальных контактах и общественной дистанции. Ближний социальный контакт составляет от 130 см до 2 м. Находясь на таком расстоянии, мы ведем деловые беседы, принимаем клиентов, разговариваем с начальником. У европейских народов на таком расстоянии не принято ограничиваться быстрым взглядом и отводить глаза в сторону. Традиция требует, чтобы вы смотрели вашему собеседнику в лицо, время от времени поддерживая контакт глаз.

Наконец, Холл упоминает «общественную дистанцию» как наиболее далекое расстояние в межличностных отношениях. Близкая «общественная дистанция» составляет от 3,5 до 5 м. Такое расстояние лучше всего подходит для неформальных собраний, встреч преподавателя с учениками, начальника со своими подчиненными. Дальняя дистанции составляет 7,5 м. На таком расстоянии политические лидеры встречаются с народом, оно позволяет гарантировать защиту и безопасность политического деятеля. Интересно заметить, что именно на такое расстояние животные могут подпускать к себе особей другого вида, прежде чем пуститься наутек.

К сожалению, ложь стала неотъемлемой частью современной жизни. Мы подозреваем во лжи политических деятелей, чиновников и представителей сферы услуг, не вполне доверяем средствам массовой информации, рекламе, а в нашей культуре – и продавцам, заинтересованным в сбыте своих товаров. Социальные психологи провели множество исследований с целью анализа процесса обмана. Эти исследования опирались на тот факт, что существует множество невербальных сигналов, которые даже искусные обманщики не могут вполне контролировать. По данным Б. ДеПауло (В. DePaulo, 1992), если лжец основное внимание уделяет контролю за выражением лица и контактом глаз, то его могут выдать телодвижения, поза, тон голоса (34, с. 64). В исследованиях по раскрытию обмана был выделен ряд важных моментов, помогающих определить, лжет человек или нет. Так, признаками обмана могут быть следующие сигналы:

– Быстро меняющееся выражение лица. Такие реакции длятся всего доли секунды и появляются непосредственно после события, вызвавшего эмоцию. Чтобы распознать ложь, достаточно сообщить человеку что-то такое, что может его удивить, огорчить или обрадовать. Внимательно следите за выражением лица после специально выданной информации. Если одно выражение быстро сменится другим, а затем появится вновь, вас пытаются обмануть.

– Наличие межканальных несоответствий. Поскольку выражение эмоций трудно контролировать по всем каналам одновременно, несоответствие и несовместимость невербальных знаков также могут служить сигналом проявить осторожность. Так, подсудимая может контролировать выражение своего лица, сохранять высокий уровень контакта глаз с судьей, но беспокойно переступать с ноги на ногу или, наоборот, судорожно сжимать ноги, что раскрывает высокий уровень испытываемого ею эмоционального напряжения.

– Высота голоса. Когда люди лгут, они часто повышают тон голоса, темп их речи искажается, ускоряется или намеренно замедляется. Они допускают ошибки в построении предложений, начинают фразу, затем ее прерывают и вновь начинают сначала.

– Нарушение контакта глаз. Люди, которые лгут, чаще моргают, а их зрачки более расширены, чем у людей, говорящих правду. Они могут избегать контакта глаз или, наоборот, смотреть пристально, пытаясь притворяться честными.

– Преувеличенное выражение эмоций – например, слишком широкая улыбка, чрезмерное выражение печали, радостные похлопывания по спине и т. д. (34, с. 65—66).

Внимание к невербальным сигналам помогает отличить ложь от правды. Вместе с тем исследования показали, что люди, которые много улыбаются, внешне привлекательны, имеют симметричные или детские черты лица с большими глазами, обычно воспринимаются как честные. И даже когда человек не верит в искренность улыбки, улыбающийся продавец или торговый агент воспринимается с большим доверием.

Таким образом, невербальное поведение многообразно и дает большое количество информации о чувствах, настроениях, эмоциях и намерениях других людей. Мы учимся распознавать эти проявления с первых лет жизни и накапливаем опыт в дальнейшем.

Наблюдение за невербальным поведением других людей, однако, не может дать нам исчерпывающей информации об их мыслях и чувствах. Встречаясь с людьми, мы стремимся оценить их с точки зрения их свойств и качеств, пытаемся составить себе представление о человеке на основе получаемой информации. Умение объяснить поступки других людей и понять собственное поведение является одним из важных компонентов социальных умений личности. На протяжении всей жизни человек вынужден искать объяснение множеству событий и происшествий. Почему американцы начали войну в Ираке? Зачем Украине вступать в НАТО? Почему девушка, с которой я надеялся связать свою жизнь, внезапно бросила меня? Почему сегодня в столовой не было моих любимых пирожков? Подобные вопросы мы в течение даже одного дня задаем себе неоднократно и пытаемся сами ответить на них. Как именно? Психологи, изучая эти процессы, создали теории атрибуции, о которых мы уже упоминали в главе 2.

Теории атрибуции описывают, как мы объясняем причины своего поведения и поведения других людей.

Ф. Хайдер (1958) первым пришел к выводу о том, что существует два типа умозаключений, которые он назвал внешней и внутренней атрибуцией. Он проиллюстрировал свою мысль на примере двух возможных оценок поведения отца, отругавшего сына. В первом случае мы оцениваем отца как самодура, который не умеет воспитывать детей. Мы объясняем его поведение внутренними причинами – особенностями его личности, характером и мировоззрением, то есть мы считаем, что причина его поступка кроется в нем самом. Это внутренняя атрибуция. Но мы можем интерпретировать ситуацию иначе: например, сын вышел на проезжую часть дороги, где его могла сбить машина. В этом случае его отец поступил так, как поступили бы тысячи других родителей, то есть поведение отца спровоцировано ситуацией угрозы жизни ребенка. И это уже внешняя атрибуция, потому что продиктована сложившейся ситуацией. Поэтому теория атрибуции – это теория о том, как люди объясняют поведение других: приписывают ли они причину действий внутренним диспозициям человека (устойчивым чертам, мотивам и аттитюдам) или внешним ситуациям.

В 1967 г. Г. Келли, основываясь на ранее проведенных исследованиях Ф. Хайдера, Э. Джонса и Р. Дэвиса (E.Jones, R. Davis), сумел по-новому взглянуть на проблему атрибуции. Благодаря Г. Келли теория каузальной атрибуции стала с начала 70-х гг. XX в. центральным предметом как теоретической, так и прикладной социальной психологии в США. Основной вклад ученого в теорию атрибуции заключается в установлении того факта, что мы замечаем и обдумываем не одну, а разные варианты причин поведения человека, прежде чем выбрать между внутренней или внешней атрибуцией. Подобные субъективные интерпретации имеют важные последствия для поведения: при принятии решения человек анализирует ситуацию, ее причины, а также оценивает участников событий и причины их поведения.

В том, как мы понимаем и интерпретируем социальный мир, психологи обнаружили три обобщенные характеристики на уровне здравого смысла. Неудивительно, что эти характеристики оказались весьма сходными с принципами статистического анализа, используемого при «анализе вариаций» (дисперсионный анализ). Три тенденции интерпретации поведения другого человека:

1. Тенденция постоянства. Пытаясь понять, почему человек себя ведет так, а не иначе, мы вспоминаем, как же этот человек вел себя в других ситуациях.

2. Тенденция согласованности. Мы пытаемся для себя уяснить, связана ли полученная информация с качествами конкретного человека (внутренние причины) или определена ситуацией, которую он может использовать в свою пользу (внешние причины).

3. Тенденция единодушия, или консенсуса. Мы стараемся собрать информацию о том, как вели себя другие люди в аналогичной ситуации.

Попробуем пояснить это на конкретном примере. В одном из кинотеатров, построенных в новом микрорайоне, довольно далеко от центра, начали демонстрировать новый фильм. На следующий день после первого показа Алексей с восторгом рассказывает в студенческой аудитории, какой замечательный фильм он вчера смотрел. Окружающие реагируют на рассказ, решая для себя, действительно ли стоит смотреть этот фильм. Первая ментальная операция заключается в том, чтобы вспомнить, как Алексей отзывался о других просмотренных им фильмах. Возможно, он любит боевики и они всегда вызывают у него одобрительную реакцию (постоянство). Если мы и раньше слышали отзывы Алексея на просмотренные фильмы, мы можем приписать его энтузиазм тенденции его личной впечатлительности и восторженности (внутреннее согласование), а если другие люди отзываются о фильме сдержанно, то мы тем более не склонны считать восторг Алексея достаточно объективной оценкой фильма (внешнее согласование). Однако если и другие люди, смотревшие фильм, высоко его оценивают (единодушие), то с большой вероятностью мы захотим посмотреть этот фильм в ближайшие выходные.

В дополнение к выдвинутым тенденциям Г. Келли добавил еще одну. Если у человека нет никакой предварительной информации о реакциях субъекта на другие аналогичные стимулы, он делает как бы уценку полученного сообщения, снижает его значимость, поскольку не знает о влиянии других потенциальных причин. Может быть, Алексей хочет, чтобы и другие пошли на этот фильм после занятий, чтобы составить ему компанию. Он сам живет рядом с кинотеатром, а дорога довольна дальняя и скучная. Может быть, он в действительности хочет, чтобы товарищи по пути подвезли его до дома.

Таблица 5.1. Ковариационная модель Г. Келли.

Ковариационная модель – это теория, согласно которой, для того чтобы сформировать атрибуцию о причинах каких-либо действий человека, мы систематически ищем связь между присутствием (или отсутствием) возможных причинных факторов и наличием или отсутствием конкретных действий.

Эта же схема действует, когда мы выбираем, какой продукт купить, какой фотоаппарат или телевизор стоит приобрести, какого кандидата в депутаты выбрать, как провести предстоящее лето. Мы оцениваем информацию и перебираем варианты, прежде чем остановимся на одном из них. Однако люди мыслят не настолько четко и рационально, как предполагал Г. Келли. Вынося суждение о других, они часто искажают информацию, формируют совершенно неверные и не соответствующие действительности атрибуции. Эти искажения получили название фундаментальной ошибки атрибуции.

Большинство из нас, объясняя поступки окружающих, исходят из убеждения, что поведение человека определяется чертами его характера, а не ситуацией, в которой он оказался. Можно сказать, что это психологический взгляд на человека, потому что большинство психологов в анализе человеческого поведения сходятся во мнении, что именно внутренние диспозиции и черты личности определяют мотивы и поступки. Однако социально-психологический взгляд, который сфокусирован на том, как ситуация воздействует на человека, позволяет сказать, что на самом деле человек вынужден чаще действовать под давлением обстоятельств. Поэтому психолог Л. Росс (1991) и назвал это явление фундаментальной ошибкой атрибуции.

Фундаментальная ошибка атрибуции – это тенденция преувеличивать значение личностных факторов и недооценивать значение ситуации, в которой приходится действовать человеку.

Одна из причин фундаментальной ошибки атрибуции заключается в том, что когда человек пытается объяснить чье-либо поведение, он больше фокусируется на личности, а не на ситуации. Люди очень часто не знают, какое значение имеет для человека та или иная ситуация. В целом процесс формирования атрибуций состоит из двух ступеней. Сначала люди формируют внутреннюю атрибуцию и думают, что поведение человека полностью детерминировано им самим. Затем они пытаются согласовать данную атрибуцию с ситуацией, в которой находился данный человек, однако они слабо изменяют свое мнение на этой второй ступени. Первая ступень (формирование внутренней атрибуции) происходит быстро и спонтанно. Вторая же ступень (согласование поведения с ситуацией) требует от человека усилий и сознательного внимания. Поэтому люди часто совершают фундаментальную ошибку атрибуции (застревают на первой ступени). Перейдя на вторую ступень, люди могут пересмотреть изначальную внутреннюю атрибуцию и учесть факторы ситуации.

Кросс-культурные исследования установили, что люди западной индивидуалистической культуры чаще совершают фундаментальную ошибку атрибуции, поскольку в западной культуре особое значение придается индивидуальной свободе и автономии личности. Люди склонны преувеличивать роль диспозиционных атрибуций и преуменьшать влияние ситуации. Напротив, в культурах Востока (коллективистские культуры) люди придают особое значение групповому членству, взаимозависимости и конформности по отношению к нормам группы. Люди, придерживающиеся этих культурных ценностей, предпочитают ситуационные, а не личностные диспозиции. Благодаря другому типу социализации члены коллективистских культур совершают меньше фундаментальных ошибок атрибуции. Экспериментальные исследования показали, что у представителей восточных культур первоначальной автоматической и естественной атрибуцией является ситуационная (первая ступень атрибуции). Но если обратить их внимание на личностные особенности, тогда, возможно, у них сформируется диспозиционная атрибуция (12, с. 130—135).

Откуда берется фундаментальная ошибка атрибуции? Видимо, объяснение поступков человека с точки зрения его личностных черт не всегда ошибочно: часто люди поступают так, а не иначе, именно в силу своего характера. Поэтому главный урок социальной психологии таков: влияние ситуации может быть очень сильным и воздействовать на людей вопреки их убеждениям и даже нравственным нормам.

Исследуя то, как люди интерпретируют окружающий мир, социальные психологи обнаружили еще три обобщенные тенденциозности, которые часто воздействуют на наши объяснения: 1) тенденциозность деятеля-наблюдателя; 2) тенденциозность в познании себя; 3) создание защитных атрибуций.

Тенденциозность деятеля-наблюдателя заключается в том, что люди по-разному оценивают поступки других. Если они находятся в роли деятеля, то, совершая те или иные действия, они стремятся приписать их влиянию ситуации. Но если они находятся в роли наблюдателя, то приписывают те же действия устойчивым личностным диспозициям деятеля. То есть я сам, честный благородный и хороший парень, вынужден поступить плохо под воздействием ситуации. А другие поступают плохо, потому что они бесчестные, жадные, карьеристы и т. д. Они поступают плохо в наблюдаемой ситуации из-за присущих им отрицательных черт характера. И подобным образом они действуют всегда.

Э. Аронсон, опираясь на результаты многочисленных исследований, утверждает, что тенденциозность деятеля-наблюдателя является всепроникающей. Исследования показали:

а) оценивая успехи и неудачи тестирования, студенты склонны объяснять результаты других, исходя из их способностей, а собственные результаты – исходя из сложности теста;

б) студенты, которые добровольно принимают участие в психологическом исследовании, приписывают свое участие важности данного исследования, а в качестве наблюдателей они оценивают участие других как проявление склонности к участию в любых экспериментах;

в) наблюдая за поведением сверстников, студенты приходят к выводу, что человек и дальше будет действовать в подобном духе, как он действовал в наблюдаемой ситуации; но в качестве деятеля они считают, что в дальнейшем они будут действовать иначе;

г) студенты, которых просят ответить, почему их лучший друг выбирает именно данную девушку и именно данную профилирующую дисциплину, объясняют, что это связано с качествами их лучшего друга; однако когда дело касается их самих, то они объясняют свой выбор качествами девушки или профилирующей дисциплины;

д) люди приписывают больше личностных черт другим, нежели самим себе (12, с. 180).

Тенденциозность в познании себя заключается в сохранении и улучшении нашего мнения о себе. Об этом писал еще на заре развития социальной психологии У. Джеймс: «Социальное «Я» стоит выше материального «Я». Мы больше должны заботиться о нашей чести, наших друзьях и человеческих привязанностях, чем о здоровой коже или о богатстве. А что касается духовного «Я», то эта ценность настолько высока, что ради того, чтобы не потерять ее, человек должен быть готов расстаться с друзьями, славой, собственностью, да и с самой жизнью». Может быть, в современной жизни все обстоит не столь трагично и сегодня в развитых странах человек не рискует поплатиться жизнью за свои убеждения, как Джордано Бруно. Зато от современного человека требуется немалая стойкость, чтобы не впасть в эгоцентрическое мышление и самовозвеличивающую тенденциозность.

Эгоцентрическое мышление присуще всем людям, и это означает, что человек воспринимает себя как находящегося в центре событий, играющего главную роль в развитии событий. Это часто можно наблюдать в воспоминаниях участников войн и революций. При самовозвеличивающей тенденциозности в случае успеха люди приписывают себе его причины, а в случае неудачи обвиняют обстоятельства. Особенно часто такие ситуации возникают на дороге. Вот некоторые реальные свидетельства участников ДТП:

«Телеграфный столб налетел на меня и задел бампер в то время, как я пытался увернуться от столкновения».

«В тот момент, когда я ударился задом о другую машину, моя была припаркована по всем правилам».

«Пешеход ударил мою машину и упал под нее».

Согласно многочисленным исследованиям, люди склонны воспринимать себя позитивно и отрицать наличие у себя каких бы то ни было отрицательных качеств. Конечно, это заблуждение, которое, однако, помогает человеку сохранить психическое и физическое здоровье. Серия исследований, проведенных Селигманом, показала, что оптимистический стиль мышления – вера в то, что поражение всего лишь результат невезения и может быть преодолено усилиями и способностями, – ведет к более высоким достижениям, хорошему здоровью и лучшему видению своих перспектив.

Третья особенность состоит в создании защитных атрибуций, которые призваны избежать чувства ранимости и осознания неизбежной смерти. Человеку очень трудно признать тот факт, что он смертен, может заболеть, с ним могут произойти плохие события. Одна из форм защиты – создание специальных атрибуций, с помощью которых человек утверждает, что все плохое случается с другими людьми, но не с ним. Первая форма защитных атрибуций – нереалистический оптимизм. Люди верят в то, что хорошее с большей вероятностью произойдет именно с ними, а не с другими, а плохое случится с ними с меньшей вероятностью, чем с другими. Второй формой защитных атрибуций является вера в справедливый мир, при которой люди предполагают, что каждый получает по заслугам, соответственно плохие события происходят с плохими людьми, а хорошие – с хорошими (12, с. 139—278).