Текст книги "Хозяйка замка"

Глава 11

На следующий день было официальное открытие рождественского фестиваля. И если сначала мы все приуныли, глядя на пустой, за исключением торговцев в киосках, двор замка, то ближе к вечеру картина переменилась. Народ стал буквально штурмовать Кеннетт Кастл. Еще бы! Ведь Джон обещал световое шоу на стенах замка, а платный вход сделать забыл или не посчитал нужным. Поэтому к девяти часам внутренний двор был больше похож на банку сардин. Все ожидали начала представления. В том числе и я. Хотя нам с леди Джулией выпали самые лучшие места. Окна моей мастерской, открывающие в обычное время умопомрачительный вид на стены замка, теперь были своеобразным билетом в вип-ложу.

Закончив работу, я устроилась у окна. Интересно, что сейчас делает Джон? Наверняка, суетится и раздает последние мелкие указания. Я улыбнулась, вспомнив, как с утра он бегал туда-сюда, хоть все и так прекрасно знали, кто что делает.

Наконец свет во дворе замка погас. Голос из динамика огласил начало шоу и замок загорелся. Во всех смыслах этого слова. Огонь пожаров, брызги волн, цветение английской розы, блики готических витражей, и тени, словно бесконечные призраки прошлого, блуждали по стенам Кеннет Кастл.

Мы видели рождение замка в железном кольце Эдуарда, замок во времена, когда Кеннет Кастл был тюрьмой, военные осады, светские рауты в залах замка и запустение послевоенных лет. Я смотрела на всё это завороженным взглядом и почти верила в сказку. Не хватало лишь одного. Мне отчего-то так остро хотелось, чтобы Джон был рядом.

В какой-то момент дверь библиотеки скрипнула и отворилась. Я с надеждой обернулась назад.

– Джон?

В дверном проеме и вправду стояла мужская фигура. Тот же рост. Та же ширина плеч. Но это было не Джон.

Невольно я отшатнулась, прижалась спиной к стене возле окна, будто это могло хоть как-то помочь от приближающейся беды.

Не говоря ни слова, мужчина подошел к окну, и я увидела его лицо в призрачном свете голограмм с улицы.

У незнакомца были темные волосы и, кажется, карие глаза. Нос казался много массивнее, чем у Джона. Волевой подбородок упрямо торчал вверх. И всё же семейное сходство было не трудно уловить.

– Позвольте мне потревожить ваш покой и присоединиться к просмотру, – вежливо попросил мужчина.

Затем он протянул мне руку, на которой блеснули очень дорогие часы, и представился:

– Я Сэмуэль Прат, кузен Джона.

Прат? Я вспомнила страницы дневника Гвендолин, прочитанные мной вчера.

«Следующие дни я немного лучше узнала мистера Прата и его историю. Мужчина каждый день приходил, чтобы увидеться с сыновьями, а пока мальчики бегали и резвились в тени яблоневых деревьев, мы с мистером Пратом разговаривали. Отставной военный, он получил увечье правой ноги и теперь не мог ходить, не прихрамывая. Хромой он был уже не нужен армии. И ему назначили скромную пенсию, в остальном предложив положиться на себя.

– Родители не скопили мне наследства, лишь ветхий дом и долги. Дом я вскоре продал, но часть долгов осталась, – признался однажды отец мальчиков.

Чтобы обеспечить свою жизнь он работал во многих местах: от клерка до почтового служащего. На последнем месте ему и сделали выгодное предложение: сопровождать особо ценные грузы. С оружием Прат обращаться умел, и его ценили за это.

Я была не глупа, чтобы понимать: Прат работал контрабандистом. Переправлял то, что нельзя было везти обычными почтовыми путями. И один бог ведает, что это был за товар. Но глядя в усталое лицо мужчины, видя, как искренне любит он сыновей, я невольно придумывала оправдания мистеру Прату.

В ту злополучную весну, что умерла его жена, Прату заказали сопроводить груз в Россию. Он отсутствовал несколько месяцев. А когда вернулся, его жена уже была мертва, а сыновей забрал её брат.

– Кеннет с самого начала невзлюбил меня. Мы с Джиневрой познакомились на балу в доме одной из общих знакомых в Лондоне. Я тогда был молод. Жизнь казалась такой простой и полной надежд. Не скрою, мы с Джинни поступили безрассудно, сбежав и тайно поженившись. Но это было единственным вариантом для нас быть вместе. Её родители, а также брат, не одобряли нашего союза. И как только всё стало известно, Джинни лишили наследства. Но мы справлялись. До того момента, как я получил ранение и стал никому не нужен, – рассказывал мистер Прат.

Меня было больно слушать его слова. Кому как ни мне знать, что значит, вдруг оказаться одной без денег и друзей?

И всё же… Разве не лучше было бы мистеру Прату обговорить всё с лордом Кеннетом? Артур – здравомыслящий и добрый человек. Возможно, он смог бы понять. Эта мысль терзала меня, но едва я озвучила её мистеру Прату, как тот отмел мои слова, заявив, что такие, как Кеннет, никогда не поймут такого, как он.

После, в одно из свиданий с мальчиками, я почувствовала тяжелый запах хмеля от Прата. А вскоре обнаружила Эшера, прячущего в карманы небольшие вещички, принадлежавшие замку. Табакерку, маленькую статуэтку фарфоровой собачки, серебряную чернильницу.

Когда я спросила: « Зачем он это делает?»

Эшер честно ответил, что его попросил об этом папа.

Томас отчего-то тоже становился мрачнее день ото дня.

Пришло время поговорить. Для этого я решила отправиться с мальчиками на маяк. Эшер, конечно же, сразу спросил, увидим ли мы там папу. Я туманно ответила, что мы давно не навещали мистера Фланера. Теперь самое время проведать его. Эшер сразу убежал вперед, чтобы ловить бабочек новым сачком, купленным дядей. Мы с Томасом остались одни. Старший брат, он сразу всё понял.

– Вы не намерены больше давать отцу видеться с нами? – резко спросил он, едва Эшер убежал достаточно далеко, чтобы не слышать нас.

– Боюсь, что нет, Том, – честно призналась я.

На лице Томаса появилась странная гримаса: смешанные вместе боль, горечь и облегчение?

– Только скажите Эшеру, что отец сам уехал. Скажите, что ему предложили хорошую работу, и он не успел проститься с нами. Или можно написать письмо. Я сам напишу, а вы передадите.

Моему удивлению не было предела. Я посмотрела на Томаса и едва смогла узнать его: мальчик стал старше. И всё в такой короткий промежуток времени…

– Он снова начал пить, – пояснил Томас, – впрочем, вы и сами это почувствовали.

– Томас, – я попыталась прикоснуться к мальчику, но тот отдернул руку.

Затем развернулся ко мне лицом и произнес с жаром:

– Я никому не позволю позорить имя моего отца! Даже ему самому!

Глядя на эту картину, я почувствовала, как сердце мое вырывалось из груди. Было нестерпимо больно видеть этого маленького мальчика, одолеваемого такими двумя противоречивыми чувствами, как ненависть и любовь к отцу. И самым страшным было то, что я понимала Томаса. Я знала это чувство на вкус, и терпкость его до сих пор отдавалась во рту.

Сделав всего шаг, я пересекла то небольшое расстояние, что разделяло нас с Томом, и крепко обняла его. Мальчик пытался вырваться, но вскоре попытки его ослабли, голова упала мне на плечо, и Том безутешно зарыдал.

На следующий день мы сказали Эшеру, что их отец срочно уехал по делам. Эшер расстроился, но вскоре забыл все горести, увлеченный своими детскими играми. Я же надеюсь, что больше Мистер Прат не потревожит нашу жизнь».

Световое шоу на стенах замка закончилось, а Сэмуэль Прат так и остался в библиотеке.

Его присутствие странным холодом отдавалось в моей душе.

При включенном свете было видно, что он не так похож на Джона, как мне показалось сначала. И всё же та часть меня, что получила художественное образование, не могла не видеть сходства, углубляя ощущение присутствия злого двойника.

Впрочем, почему злого?

Сэм Прат был со мной предельно вежлив. Интересовался реставрацией портрета леди Джулии и в целом не сделал мне ничего дурного. И всё же неприятное ощущение висело в воздухе, не давая мне расслабиться.

– Право, я вас не укушу, – заметил мою нервозность Прат, – хотя вы очень симпатичная, так что если захотите, чтобы кто-то укусил вас легонько – звоните, – и он подмигнул мне.

– Благодарю, думаю обойтись без этого, – вежливо и отстраненно ответила я.

А Прат продолжал:

– Я удивляюсь наглости Джона. Он обмолвился, что нанял реставратора для какого-то из семейных портретов, но по всем его словам, я сделал заключение, что вы, скорее старая кошелка в огромных очках и твидовом костюме, чем обворожительная девушка. Я никак не ожидал, что Джон держит здесь в заперти такую прелесть.

– Меня никто не держит. Здесь я работаю, – холодно ответила я.

– Ну, вот, снова ни капли кокетства и полное нежелание подыграть мне, хоть я так стараюсь завести с вами милую словесную перепалку, – вздохнул Сэм, – ладно, подойдем с другой стороны.

Мужчина, ступая неслышно, словно хищник, обошел меня кругом.

Потом скользнул к портрету.

– Наша леди Джулия уже открыла вам свои секреты? – взглянул он на меня.

Невольно я вздрогнула. Секреты… Да. Мне удалось снять один из реставрационных слоев краски. И под ним, на том месте, где были изображены горы, появилось изображение, до боли напоминающее маяк святой Марии.

Впрочем, Сэм Прат и сам мог заметить это, лишь внимательней приглядевшись к полотну.

Когда я обнаружила эту особенность, то в голове моей появилась масса вопросов: кому и зачем понадобилось скрывать маяк? Было ли это фантазией реставратора или желанием одного из членов семьи Кеннет?

Я указала на находку Джону, но тот лишь вяло пожал плечами, ответив, что горы, по его мнению, тоже были симпатичными.

Это само по себе странно, учитывая то, какой Джон – фанат всего, что связано с замком. Хотя ему, скорее всего, просто было некогда. А я, наверное, драматизирую.

Но Сэм заметил находку, и, указав на неё пальцем с отличным маникюром, спросил:

– Мне помниться, там раньше были горы?

– Второй слой, – спокойно ответила я, – частое явление в реставрации.

В этот момент в комнату вошел, нет, буквально ворвался Джон, избавив меня от дальнейших расспросов со стороны настырного Прата.

– Что ты здесь делаешь? – прямо обратился Джон к гостю, одновременно заслоняя меня спиной, будто Сэм Прат и, правда, представлял какую-то угрозу.

Сэм лишь посмотрел на Джона с деланным изумлением.

– Джон, где же твои манеры? Я приехал, как и все гости замка, посмотреть шоу, поздравить тебя с удачной выдумкой. Возможно, как бизнесмен и друг подсказать лучшие пути добычи денег, кроме как дешевая ярмарка.

– Подсказал? Теперь вали, – отрезал Джон.

Я никогда раньше не слышала, чтобы он так грубо с кем-либо разговаривал.

Однако Сэма это нисколечко не смутило.

– Мой дорогой Джон, – спокойно сказал он, – ты забываешь, что сохранением у себя этой милой игрушки под названием Кеннет Кастл, ты обязан именно мне. И я искренне хочу помогать тебе и дальше.

Слова были доброжелательными, но тон Сэма отдавал язвительностью. Ни я, ни Джон, не купились на его яд.

– Да, ты отлично помог мне, – ответил Джон, – но дальше я отказываюсь от твоей помощи и от твоих советов.

– Джонни-Джонни, – покачал головой Сэм, – тебе никогда не хватало предпринимательской хватки. Как думаешь, может, в этом и есть причина всех твоих бед? Или за всем кроется нечто иное? Впрочем, я уйду, если ты этого так хочешь. Всё равно тебе не миновать неизбежного.

С этими словами Сэм Прат вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

И только когда его шаги по коридору затихли, Джон смог слегка расслабиться.

– Прости за сцену, – вяло улыбнулся он, поворачиваясь ко мне, – полагаю, со стороны это смотрится просто глупо.

Я не успела ответить, как Джон продолжил:

– Когда-то мы с Сэмом были друзьями. Я верил ему, как брату. Занял у него денег на ремонт замка и другие нужды, потому что доверял ему. В итоге, на мне долговая расписка. И если я не соберу нужную сумму, то замок перейдет Прату, и он сделает из него очередной отель в своей сети.

Я хотела сказать, что это ужасно. И что выход обязательно найдется. Но пустые глупые слова застряли на моем языке.

Вместо этого я приблизилась к Джону и обняла его. И Джон в ответ прижал меня крепко-крепко к себе. Так мы и стояли. Вдвоем. Будто единственные существа не только в замке, но и во всем мире.

Глава 12

Следующие дни ярмарки прошли в суете. И не только для Джона, но, как ни странно, и для меня тоже. Во-первых, то Джон, то кто-либо из его прославленных англичан просил моего совета, помощи, внимания. Во-вторых, весь двор замка стоял на ушах из-за толпы нахлынувших туристов, и работать в постоянном шуме, доносившемся с улицы, мне было нелегко. В-третьих, в один из дней меня ожидал весьма необычный сюрприз.

Было ранее утро. До открытия замка гостям оставалось еще часа два. Можно было насладиться покоем и тишиной. Я подошла к окну и была рада увидеть машину старика Генри, подъезжающую к воротам замка. Наспех одевшись, я поспешила вниз. Хотелось спросить мобильный номер Мэри, чтобы переговорить с ней о ряде интересующих меня вещей.

И тут я увидела гостью! Рыжие кудри. Зеленое пальто. Модная шляпка красного цвета и высокие коричневые сапоги. Немыслимое сочетание, вдруг оказавшееся стильным и удачно подобранным. Конечно, к нам пожаловала обозреватель «Vogue», историк моды, моя милая Лиззи.

Я была рада и удивлена, увидев подругу. Оказалось, она приехала утренним поездом, а потом, вспомнив мои рассказы, обратилась к Генри за помощью. И в этом была вся Лиззи. Для неё не существовало незнакомых людей или неловких ситуаций. Она всегда знала, чего хочет, и четко шла к своей цели.

– Можешь не обольщаться, я приехала проведать «Лапочку», – заявила она, когда мы разомкнули дружеские объятия.

– «Лапочка» в полном порядке! – заверила я. – Если хочешь, можешь забрать её.

– И ехать одной всю дорогу до Лондона? Я не такая чокнутая, как ты, – улыбнулась подруга.

Я также поговорила с Генри и пригласила его на завтрак, но наш старый друг отказался. Из-за фестиваля «Старый замок» был переполнен гостями и требовал постоянного присутствия хозяина.

– Очень интересный человек, – сделала о нем свое заключение Лиззи, – держись его, – и тут же, переключив мысль, спросила, – ну, как твои успехи с лордом Кеннетом?

Конечно, я рассказала Лиззи о своем промахе с Джоном. И та от души посмеялась и пожурила за глупость, но после её мысли снова вернулись в русло Анна-леди Кеннет, и разубедить её в этом было практически невозможно.

– Ничего не получится. Ведь Джон много работает. Я тоже работаю целыми днями, – постаралась я отмести все подозрения Лиззи самым безразличным тоном.

– Да, неужели? А Сэм Прат рассказывал, что вы жутко мило смотритесь вместе. Так, что хочется блевать, – хихикнула Лиззи.

Я посмотрела на подругу с удивлением, для меня не было секрета, что Лиззи знает всех и вся, но такого быстрого распространения глупых сплетен, иначе назвать ехидное замечание Прата язык не поворачивался, я никак не ожидала.

– Ты видела Сэма Прата? – спросила я.

– Да. Прат – человек, полный уникальных бизнес-идей. Я пересекалась с ним, – и дальше шло перечисление мест, событий и мероприятий из жизни Лиззи, которым, к моему удивлению, находилось время в её плотном графике.

– Если тебя это порадует, – заметила Лиззи мою недовольную гримаску, – мистер Прат не слишком понравился мне. По правде, мне думается, что он нарочно искал нашей встречи лишь потому, что узнал, будто это я рекомендовала тебя на работу в замок.

Я озадачилась, но в этот момент мы с Лиззи дошли до общей гостиной, и взгляды всех пятерых мужчин, находившихся в ней, оказались устремленными на мою подругу.

– Всем привет! – мило улыбнулась она.

– Познакомьтесь, – представила я подругу, – Элизабет Беннет.

Первым очнулся Джон:

– Элизабет Беннет? Вас и, правда, зовут, как героиню из «Гордости и предубеждения»? – с недоверием спросил он.

– Да, это я! Голос разума и рассудка, приехавший просветить свою непутевую подругу, – с гордостью ответила Лиззи.

Я фыркнула.

Дальше разговор пошел в обычном русле. Сначала обсудили погоду в Уэльсе. Затем погоду в Лондоне. Лиззи принесла радостные вести, что «Огненное рождество» в Кеннет Кастл вошло в анонс наиболее значимых рождественских событий в «Таймс». Это сильно порадовало Джона.

Вскоре ребята, все четвером отправились показывать Лиззи замок, каждый, наперебой уверяя, что именно он знает историю Кеннет Кастл лучше остальных. А Джон предложил мне составить ему компанию для быстрой поездки в супермаркет.

– Твоя подруга – забавная барышня, – поделился он впечатлениями, когда мы выбирали низкокалорийный йогурт в заправку салата для Лиззи, – кажется, я даже пересекался с ней на нескольких мероприятиях в Лондоне.

– Возможно, – пожала я плечами, – мир невелик.

«А Лиззи вездесуща», – добавила я уже про себя.

– Знаешь, меня очень обрадовало то, что мероприятие в замке освещается даже в «Таймс», – продолжал Джон.

Я не сомневалась в этом. Если я и узнала что-то о Джоне за последние полтора месяца, так это то, что замок для него-любимое детище, о котором он печется больше, чем о чем-либо на свете.

Но я никак не ожидала, что в этот момент Джон обернется в мою сторону, возьмет мою руку в свои ладони и скажет:

– Спасибо, что поддерживала меня всё это время.

Я слегка покраснела. Глупая!

И тут Джон заметил омелу, украшающую пространство между рядами и висевшую прямо над нашими головами.

– Смотри-ка, омела! – улыбнулся он.

Следующее произошло так быстро, что я едва успела перевести дыхание. Джон наклонился ко мне и поцеловал. Легкий, почти ничего не значащий поцелуй в губы. Но мое глупое сердце заколотилось сильнее. Тем более обидно, что Джон после этого вернулся к покупкам как ни в чем не бывало.

Вечером, когда наша великолепная четверка с тяжелым сердцем вынуждена была вернуться к своим обязанностям – изображению исторических персонажей и отпустить Лиззи, я наконец смогла заполучить подругу для разговора наедине.

Мы пришли в мой кабинет, он же был одновременно малой библиотекой. Лиззи не без интереса осмотрела портрет леди Джулии и, спросив, не расчистила ли я еще настоящую подпись автора, сказала, что, пожалуй, посмотрит в каталогах, где, когда и над чем работал Джордж Ротшильд в годы создания этого портрета. Вернее, конечно, посмотрит не сама Лиззи, а её друзья или друзья друзей. Но информацию она достанет.

Я и сама несколько раз думала над этим вопросом. И меня подмывало спросить Джона, заказывал ли он экспертизу картины. Стиль, тона, способ нанесения краски – всё говорило о возможности именитого авторства. Вместе с тем Ротшильд был популярен в те годы. Наверняка, множество неизвестных портретистов подражало ему. Джон, с его скрупулезностью по отношению ко всем сведениям о замке, точно знал бы такие детали. И всё же я бережно заносила все свои открытия в реставрационный дневник, чтобы впоследствии проконсультироваться с рядом коллег, которые занимались изучением работ Ротшильда.

Лиззи тем временем сменила тему:

– Знаешь, я привезла тебе подарок. И не один, а даже два.

– Ох, Лиззи. Мы ведь договаривались!

Несколько лет назад мы с самым близким кругом друзей взяли друг с друга клятву не дарить на рождество и новый год ничего больше, чем теплые пожелания. Связано это было с банальными неудобствами вроде того, что именно из всего разнообразия ненужных вещей купить? Сколько потратить и не опростоволоситься, чтобы не потратить больше, меньше других? Ну, и в отношении Лиззи – не забыть вообще купить подарок.

– Ну, это не совсем подарок, – хитро улыбнулась Лиззи, – скорей я отдаю тебе платье, которое просто не подошло мне.

Конечно, Лиззи выше меня на добрых десять сантиметров, и её фигура близка к фигуре подиумной модели. Тогда как мне до этого совершенства далеко.

Между тем платье было абсолютно новое. Видимо, только из шоу-рума. И фирма моя любимая.

– Спасибо, – обняла я подругу.

– Не за что. Сможешь надеть что-то кроме своего дурацкого свитера, – подмигнула она.

– Всё. Волшебство рождества утеряно с твоими последними словами, – заметила я.

Мы обе рассмеялись, и Лиззи вынула из сумки второй подарок.

Это был небольшой конверт, перевязанный нарядной лентой.

– Я тут читала Чарльза Вортэла. Кстати это именно он ввел в моду турнюр. И, ты не поверишь, среди его записей я нашла упоминание замка Кеннет Кастл. А именно его хозяйки – леди Джулии, с которой ты теперь так дружна. Мне подумалось, что тебе будет интересно, и я сделала ксерокопию.

Я приняла конверт с гораздо большим рвением, чем следовало. Стоит признать, что леди Джулия и замок стали интересны мне. Видимо, Джон заразил меня своей увлеченностью.

Лиззи улыбнулась.

В этот момент началось очередное световое шоу. И мы бросились к окнам.

После Лиззи уезжала в город на ночном экспрессе.

– Я даже жалею, что дела уже ждут меня в Лондоне, – поделилась она, когда я подбрасывала её до станции на «Лапочке», – в замке оказалось много интереснее, чем я думала.

– Раза в четыре поинтереснее? – спросила я.

– И не только. Кстати, твой Джон – прелесть. Хоть и англичанин.

Лиззи, с её рыжей шевелюрой, считала себя истинной ирландкой. И поэтому к англичанам относилась с пренебрежением и даже неким недоверием.

– Пожалуйста, не забудь про мое платье, – тем временем напутствовала Лиззи, – оно счастливое.

– Я думала, что это просто новое платье, – удивилась я.

– Я его заговорила, – прошептала Лиззи.

С этими словами она чмокнула меня в щеку и скрылась в вагоне поезда. Я с грустью смотрела ей вслед. И какая-то часть меня отчаянно хотела уехать из замка вместе с Лиззи. А другая – знала, что это уже практически невозможно.

Вернувшись, я не удержалась, сразу взялась за отрывки из дневника Чарльза Вортэла.

«Суровый Уэльс не радует нас погодой, и если бы не обещание, данное тетушке Кэтрин, то я непременно бы уехал первым же дилижансом, направляющимся в Лондон. Но я обещал быть послушным. И «душечкой». Побыть с тетушкой в память о почившей летом матушке. Что снова приводит меня к теме суровой Уэльской погоды. Постоянные ветра, гуляющие по равнинам днем, ночами подкрадываются к домам и завывают возле них, как дюжина проклятых душ. Не знаю, как терпит это тетушка? Разве что спасает её небольшая глухота…

Небо над нами серое, как и одежда местных жителей. Абсолютно неприглядное. Порой с него валится мелкий снег, едва покрывающий землю. За всё время своего пребывания здесь, я ни разу не бывал у моря, хоть и страстно мечтал о прогулках еще на пути из Лондона. Но погода не располагает наслаждаться ледяным бризом, наверняка, там присутствующим. Не знаю, сколько еще я выдержу эту провинциальную пытку и смогу ли выполнить обещание пробыть в Уэльсе до рождества?»

Я отложила документ и посмотрела в окно замка. Даже спустя более чем сто пятьдесят лет за окном мало что изменилось. Погода стояла столь же «дивная», как и в описываемые Вортэлом дни. Впрочем, на мой взгляд, кутюрье привередничал. Лично я находила в Уэльсе красоту даже в самые серые дни. Однако дальше повествование шло несколько веселей. И куда интереснее для меня.

«Сегодня мои мольбы наконец были услышаны. Небо прояснилось. Ветер стих. Вместо непонятной измороси начал падать пушистый снег. Я взял Джекса и отправился с ним на прогулку вдоль морского побережья. И правду говорила моя покойная матушка, есть в этих местах дикое очарование и первозданная красота.

Целью своей прогулки я наметил маяк, украшающий величественную скалу, буквально врезающуюся в море. Там, у доброго радушного смотрителя, я встретил еще двух гостей.

Высокий статный мужчина, оказался ни кем и иным, как самим лордом Кеннетом. Я спросил, кто его очаровательная спутница, и лорд Кеннет ответил, что это сама леди замка. На что дама смутилась и столь прелестно опустила глаза, что даже я залюбовался ею. О леди Кеннет я много слышал в Лондоне. В салонах хвалили её вкус и стиль. А также постоянно говорили, что она – одна из самых ярких светских красавиц современности.

Однако я, пребывая в постоянных разъездах между Лондоном, Ниццей и Марселем, поэтому никогда не встречал её лично. И вот теперь познакомился с ней в этой глуши. Какая удача!

Оказалось, семья очень привязана к родовому гнезду-замку Кеннет Кастл, и старается выбираться в Уэльс как можно чаще, чтобы побыть вдали от безумной толпы.

Снова удача для меня!

В приятной беседе мы все совершили прогулку вдоль берега, после чего лорд и леди Кеннет были столь любезны, что пригласили меня с тетушкой на ужин в замок.

Теперь голова моя была забита приятным предвкушением вечера в прекрасной компании, и Уэльс уже не казался таким серым».

Следующая запись была датирована 24 декабря 1863 года. Невольно, я замерла. Интересно, встретит ли Вортэл в замке моих старых друзей: Гвендолин и её маленьких воспитанников – Томаса и Эшера Прата? Но в записях меня ждало некое разочарование. Вортэл восхищался современными удобствами замка. Отличным ужином. Дорогим вином. Но ни слова не упомянул о детях и их гувернантке. Хотя моей леди Джулии он буквально пел комплименты.

«Рождественский ужин в Кеннет Кастл превзошел все мои ожидания. И украшением его, безусловно, была прекрасная хозяйка замка – леди Кеннет. Я, привыкший к свету и людям, обитающим в нем, никак не мог даже представить, что леди Кеннет будет столь открытой и чистой по нраву. Она мила со всеми гостями замка, будь то местный викарий или лондонский друг лорда Кеннета. Её незримое присутствие ощущается в каждой детали. Замок убран со вкусом. И обед, поданный нам, выше всяких похвал. Признаюсь, право, я давно не проводил время в столь приятном обществе! А если учесть, что среди приглашенных в замок оказался и мой старый друг – месье Лерус, вечер оказался просто восхитителен!

Тетушка также осталась более чем довольна проведенным временем. Несмотря на то, что она проживала в окрестностях Кеннет Кастл почти всю свою сознательную жизнь, пути её ни разу не пересекались с семьей Кеннет. С её слов, люди поговаривали, будто Кеннеты – высокомерные и чопорные люди. Но сегодняшний вечер уверил нас всех в обратном. Кто-либо редко встречал более приятную молодую пару, чем лорд и леди Кеннет. И я был искренне рад пожелать им счастья и здорового пополнения в семье, когда мы покидали замок в конце вечера».

Я отложила ксерокопию, привезенную Лиззи. Что ж, приятно знать, что леди Джулия была не только хорошо внешне, но и добра сердцем. К тому же запись датировалась 1863 годом. Так же, как и портрет. Который, судя по изображенному на втором плане маяку, был написан под влиянием атмосферы Кеннет Кастл. И всё же… Меня отчего-то волновало отсутствие упоминания о племянниках, и мне не терпелось прочесть ту часть дневника Гвендолин, что была посвящена приезду леди Кеннет. Но сегодня – рождество. А я и так потратила слишком много времени на записки Вортэла. Теперь же пора помочь Джону на кухне. А потом не забыть и про себя, не могу же я на ужине выглядеть хуже индейки? Поэтому я лишь погладила корочку дневника моей заочной подруги и побежала расправляться с делами.