Текст книги "Дамы в самоизоляции"

Дамы, местная барыня и работники Газпрома

Ночью наконец-то выпал снег и, судя по всему, таять не собирался. Он сверкал на утреннем солнышке и манил в свои пушистые объятья. Буся, радостно повизгивая, кидался в небольшие сугробики по краям расчищенных дорожек. Где-то вдалеке тарахтели снегоочистительные машины. Люся и сама бы с удовольствием повалялась в пушистом снегу вместе с собакой, но будучи всё-таки взрослой тётенькой, не стала этого делать. Она шла в ресторан завтракать в прекрасном настроении, ведь у неё впервые в жизни появились всамделишные подруги. Не те приятельницы, с которыми можно сходить в фитнес или в театр, поболтать в кафе ни о чём, и которых у Люси было великое множество, и не жёны очень важных и нужных знакомых её мужа, с которыми приходилось общаться, соблюдая этикет и правила хорошего тона, обсуждать какие-то невозможно скучные книги, фильмы и выставки. Книги приходилось читать, фильмы смотреть, а выставки посещать, чтобы, так сказать, оставаться в тренде. Ни с приятельницами, ни тем более с нужными жёнами нельзя было поговорить о том, что действительно волнует, о сокровенном или просто похохотать, как с подружками в том же пионерском лагере. Где они теперь эти подружки? Всех своих подружек Люся растеряла в пространстве и во времени, но никогда об этом не жалела. И вот сейчас вдруг поняла, как же хорошо быть самой собой и говорить, что думаешь, не бояться сболтнуть лишнего или выглядеть легкомысленной особой. Наоборот, можно даже и вовсе прикинуться дурочкой. Это так весело! Конечно, Штукина ещё та штучка, ей бы полком исполнителей желаний командовать, но Люся оценила её признание в сделанных косметических улучшениях. В кругу, в котором вращалась Люся, такое не приветствовалось и тщательно скрывалось. Все её бесчисленные приятельницы и знакомые являлись вечно молодыми якобы исключительно благодаря своим генам, витаминам и регулярным занятиям физкультурой. И если б Штукина не вела себя столь бестактно, Люся ни за что бы сама не призналась в наличии шиньона и не стала бы его снимать в присутствие посторонних. Более того, оказалось, очень весело примерять Люсин шиньон всем по очереди как вчера вечером после прекрасного обеда, плавно перетекшего в ужин на половине Ксении. Правда, Буся сильно распереживался, глядя на такой непорядок. Он требовал вернуть Люсину собственность туда, где ей и положено быть, то есть у Люси на голове.

Когда Люся с Бусей пришли в бар, там ещё никого не было, Люся заказала себе омлет и решила уже, было, воспользоваться отсутствием Штукиной и посмотреть телевизор, но тут начались неприятности.

Сначала позвонил муж и сообщил, что на «родительский день» не приедет, так как его компаньон где-то подхватил эту гадскую заразу, и ему в любом случае придётся посидеть в карантине, хотя он и чувствует себя превосходно. Люся расстроилась, что не увидит мужа и обеспокоилась, ведь с его не совсем здоровой печенью он находится в группе риска. Прекрасное самочувствие ещё ни о чём не говорит. Вирус коварен и смертоносен. Вон, говорят, сколько бессимптомных случаев, ходил себе человек, улыбался, а потом бац и помер. И если муж заболеет, то кто, спрашивается, будет за ним ухаживать?

Люся строго настрого велела ему срочно вызвать, кого нужно, чтобы взяли анализ, регулярно измерять температуру, на всякий случай съесть каких-нибудь противовирусных препаратов и принюхиваться к её духам в спальне. Сама она приготовилась волноваться за него, пока всё не разъяснится, а на худой конец, и вовсе кинуться в город ему на помощь. И не только потому, что он самый настоящий исполнитель Люсиных желаний, и случись с ним что-то, ещё неизвестно удастся ли Люсе найти нового. На зятя, сами понимаете, надежда маленькая. Он хоть и «барон фу-ты, ну-ты», но исполнять желания тёщи никто не обязан. Просто, как бы то ни было, Люся очень любила своего мужа, но изо всех сил старалась не показывать ему этого. А то ведь как бывает, бегает дамочка вокруг мужа, пылинки сдувает, заботится о нём всячески, он решает, что так и положено, и он мечта любой красавицы, после чего начинает на всех этих красавиц посматривать со значением, ну, дальше, сами знаете, дамочку сбрасывают с вертолёта с запасом консервов на неделю…

Как только Люся в полном расстройстве приступила к волнению за мужа, в дверях бара показалась девица в расстегнутой белой норковой шубе до пят. Сама девица могла бы считаться красивой, если бы не водянистые полупрозрачные какие-то рыбьи глаза, двойной подбородок, жирные ляжки и толстые коленки, выглядывающие из-под короткой юбки, но её шуба смотрелась прекрасно. Богатая такая шуба. У Люси и самой подобная имелась, поэтому Люся приветливо по-свойски улыбнулась девице как человеку своего круга. Однако та начисто проигнорировала Люсину любезную улыбку, ни с того ни с сего вдруг взвизгнула и заявила:

– У нас с собаками нельзя! Кто разрешил с собаками?

Это было так неожиданно, что Люся аж завертела головой в поисках страшных собак, и потом только поняла, что собака в баре одна, и это именно её Бусечка. Следует ли говорить, что бармен и официант при появлении девицы в шубе срочно растворились в воздухе, как их и не было.

– Немедленно покиньте помещение, – продолжила верещать девица.

От обиды за себя и за Бусечку Люся даже не нашлась, что сказать, а на глаза её навернулись слёзы. Ну, надо же! Ты к человеку всей душой, а он, можно сказать, с разбегу тебе в эту душу плюёт. Видимо, Люся всё-таки слишком расслабилась накануне в обществе новых подружек и растеряла всю свою величественность и надменность.

Тут в баре нарисовалась Штукина.

– А я подумала, опять наша Люся телевизор включила! – сказала она, отодвигая девицу со своего пути к Люсиному столу. – Чего орём? Что горит? Где враги? Почему в помещении в верхней одежде? Женщина, вы кто? Где ваша маска?

У самой Штукиной на лице имелся респиратор и защитные очки, выглядела она очень внушительно, как и положено начальству, да ещё и смотрела строго как давеча на саму Люсю, когда ругала её за телевизор. Люся сразу заподозрила, что в плановом отделе, которым якобы руководила Штукина, работало человек сто не меньше, причём все они были трудновоспитуемыми.

– Я здесь хозяйка! – Девица топнула толстой ножкой, шуба колыхнулась, и Люся невольно залюбовалась мехом.

– Тем более. – Штукина явно не собиралась сдавать позиций, она вытащила из кармана телефон и прицелилась им в девицу. – Раз хозяйка так и социальную дистанцию можно не соблюдать? Сейчас я отправлю вашу фотографию, куда следует. Там выяснят ваш санитарно-гигиенический облик.

– Хозяйка? Какая ещё хозяйка? – В дверях показалась Ксения. – Вы всё врётиии! Я здешнего хозяина лично знаю, он на вас совсем не похож. Он мужчина, вот!

От такой всесторонней энергичной поддержки Люся даже заулыбалась. Нет! Как же всё-таки хорошо, когда у тебя есть подруги. Девица в шубе тем временем тоже достала из кармана телефон и нажала какую-то кнопку.

– Боря! – завопила она в трубку, покраснев от натуги. – Приди немедленно в бар и разберись. Тут творится неописуемый бардак.

Она сверкнула зверским взглядом на Люсю и Бусю и удалилась, шуба развевалась следом за ней как флаг.

– Ктой-то Боря? – Штукина явно насторожилась и посмотрела вслед шубе. Она прицелилась телефоном на входную дверь, демонстрируя, что враг незамеченным не проскользнёт.

– Будь спок, Борю я беру на себя, – успокоительно сказала Ксения. – А кофе дадут? – прокричала она в сторону барной стойки.

Тут же появился испуганный официант.

– Вам как обычно? – поинтересовался он.

– Угу, – сообщила Ксения.

– А я ведь вас насчёт собаки предупреждал, – тоскливо заметил официант, глядя на Бусю.

В этот момент в бар вошёл бритоголовый плечистый весьма основательный молодой человек, который, на взгляд Люси, вполне мог бы оказаться как исполнителем желаний, так и вышибалой, который сейчас выгонит её из бара в три шеи. Официант опять исчез, а Люся на всякий случай опять прижала к себе Бусеньку.

– Борька! – вскричала Ксения, натянула маску на нос, схватила санитайзер со стойки бара, обрызгала им бритоголового и повисла у него на шее.

– Ксюш, оставь, уронишь, – молодой человек с виду сделался чрезвычайно довольным и прижал к себе Ксению с большим энтузиазмом. – Не бойся, я уже переболел, у меня антитела!

– Боря! – Ксения стянула маску с лица, облобызала бритоголового в обе щёки и пожаловалась: – Тут какая-то гарпия верещала, что она здешняя хозяйка, и что с собаками нельзя.

– У нас и правда с собаками в баре и ресторане нельзя. – Бритоголовый явно не собирался выпускать Ксению из рук.

– А ты скажи, что можно. Ты же главный. Почему она говорит, что хозяйка? И вообще, кто она такая?

– Жена моя, – сообщил бритоголовый, удерживая странно дёрнувшуюся при этих словах Ксению. – Бывшая. Ты разве не знаешь? Я развёлся.

– По радио и во всех телевизорах страны такого не сообщали. А зачем ты вообще женился на такой противной барыне? – Ксения изобразила на лице нечто вроде козьей морды. – Она, что, отняла у тебя турбазу?

– Не отняла, это долгая история. Просто ей по факту принадлежит часть, и до развода это её совершенно не занимало. Зато теперь вот периодически является и осуществляет общее руководство. От скуки.

Люсе стало очень жалко этого Бориса. Вот ведь вляпался исполнитель желаний!

– И ничего с этим нельзя поделать? – деловито поинтересовалась Штукина. – Ну, с её общим руководством?

«Ну, что ты с ней будешь делать? Вот ведь бестактная женщина. Разве можно у человека такое спрашивать»? – подумала Люся.

– Ведем переговоры. – Бритоголовый Борис не стал обижаться на бестактность, а наоборот тяжко вздохнул. – Работаем в этом направлении.

– Значит, смотри и расскажи потом своей руководительнице. – Ксения ткнула его кулачком в бок. – Это не собака, это Бусидо, в смысле Буся, он очень породистый карманный жилец. Его даже в самолёт пускают. А это Бусина хозяйка Люся. Она тут у тебя снимает целый большой коттедж номер пять. Это мы со Штукиной, – Ксения кивнула головой в сторону Штукиной, которая уже заняла место за столом рядом с Люсей, – как голодранцы, снимаем у тебя две половины одного коттеджа, а маленькая Люся с малюсеньким Бусей снимают целый большущий коттедж. – Тут Ксения для убедительности развела руки в стороны, демонстрируя, какой большущий коттедж, почти дворец, снимает Люся. – Конечно, если Люся обидится и уедет, ты сейчас в самый сезон самоизоляции и грядущих каникул запросто можешь сдать этот большущий коттедж какой-нибудь большущей семье.

– Могу. – Борис согласно кивнул бритой головой.

– Большущая семья с детишками и вряд ли без животных. Кошечки, собачки, хомячки. Потом сразу можно будет домик ремонтировать.

– Не факт, – резонно заметил Борис.

– Конечно, не факт. Просто замусолят, да и дело с концом. Конечно, тебе может быть наплевать, что Люсенька моя подруга, и я совершенно не хочу, чтобы она обижалась и тем более уезжала, но ведь ты даже не догадываешься, кто у неё муж? – Ксения взяла Бориса за голову, притянула её к себе и что-то зашептала ему на ухо. Борис при этом явно млел.

Млела и Люся, так как будущая знаменитая писательница назвала её своей подругой. По лицу Бориса Люся сразу догадалась, что если он и исполнитель желаний, то уж точно не желаний противной девицы, хоть она и в белой шубе до пят.

– Гонишь? – поинтересовался Борис, когда Ксения оторвалась от его уха.

– А думаешь, зачем наша Штукина твою руководительницу, пардон, хозяйку фотографировала? Ах, ну да, ты же не видел. Стоит баба в верхней одежде, без намордника в помещении общепита. Закроют твою турбазу, как пить дать, ну, или оштрафуют.

– Но если я разрешу Людмиле, – при этих словах Борис посмотрел на Люсю и вежливо кивнул, как бы здороваясь, – приходить сюда с собачкой, то тут же все остальные потянутся. С хомячками, как ты говоришь.

– С хомячками можно, они тоже карманные. Ты объявление повесь, что вход домашним животным запрещён, кроме карманных.

– Ксюш, но это же помещение общепита, как ты правильно заметила. Муж Людмилы первый же должен возмутиться.

– Почему? – удивилась Люся и уже хотела, было, сообщить, что муж её никакими помещениями общепита не интересуется и вообще сидит на карантине, но тут Штукина пнула её ногой под столом и изрекла с умным видом:

– В помещениях общепита не должно быть тараканов! Это главное.

– Хорошо! – Борис поднял руки вверх. – Убедили. Но кроме выходных и праздничных дней, когда большой заезд.

Ксения опять повисла на нём и опять принялась лобызать в щёки.

– О! А я думаю, чего это барыня наша мимо меня на метле пронеслась, чуть не сшибла. – В дверях появился красавец Илья Иванович. – Здоров, Борь. Ты уж среди бела дня на глазах у всего честного народа с красивыми девушками не тискайся, а то не ровён час отравит тебя наша барыня, чтоб никому не достался.

– Здорово, Ильюша. Не виноватый я, они сами…

– Льнут к тебе? Вижу. Эти вот трое самые опасные. На постоянное проживание заехали, обустраиваются.

– Здравствуйте, Илья, да мы тут с девочками кофе пьём как обычно, – сообщила Штукина сладким голосом. – Присоединяйтесь.

– Спасибо, Леночка, в другой раз. У меня, видите ли, начальство пожаловало. Сама барыня примчалась. Сейчас ругать будет, на недостатки пальчиком указывать.

Люся отметила это вот «Леночка», спелись, похоже, наши голубки.

– Хорош, Илья, над чужой бедой прикалываться. Пойдём. – Борис развернул Илью и потащил к дверям. – Мы её вдвоём как-нибудь загасим.

Пихаясь и хихикая как мальчишки, мужчины покинули бар. Наблюдая за ними, Люся заподозрила, не родственники ли они? Было в них что-то неуловимое, делающее их похожими друг на друга. Хотя…, истопник уж больно красив и породист, прямо звезда экрана, а Борис, несмотря на свою мощь и брутальность до кинозвезды никак не дотягивает.

– Люди, ау! – закричала Штукина в сторону барной стойки. – Отбой воздушной тревоги. Выходи строиться.

Тут же в баре как из воздуха появились официант и бармен.

– Торпеда мимо прошла, – сообщила им Ксения. – Кофе хотим.

– А мне бы омлета, – напомнила Люся.

– Ну, писательница, рассказывай, кем тебе приходится этот милый Борис, и что ты ему наплела про Люсиного мужа? – Штукина подперла щёку рукой и приготовилась слушать.

– Нуууу! – Ксения закатила глаза к потолку, потом огляделась по сторонам и прошептала. – Он, можно сказать, мой бывший. Ну, до того, как я замуж вышла. Давным-давно и всё неправда, сами понимаете.

– Что-то не похож он на давным-давно и всё неправда, – вставила Люся.

– Согласна, – поддержала её Штукина. – Там пожар в самом разгаре. Вон, как тебя всю лапал: и так, и этак. Так разве посторонних писательниц лапают?

– Да ну, какой там пожар? – Ксения махнула рукой. – Ну, было кое-что, сами понимаете, ну и потом, ну и снова, ну да, хорошо было, но вообще не считается, потому что он вдруг взял, да и женился.

Тут она резко покраснела. Люся посмотрела на Штукину и поняла, что та тоже с трудом сдерживается, чтоб не расхохотаться.

– Ну, а муж-то у меня кто? Расскажи на всякий случай, чтоб я знала, – попросила Люся. – А то чуть не проболталась.

– Роспотребнадзор главный! В смысле не самый-самый главный, а по Питеру и области, – сообщила Ксения. – Кто ж ещё?!

При этих её словах Люся поперхнулась.

– Действительно, больше некому, – согласилась Штукина и похлопала Люсю по спине. – Молодец, писательница, врёшь, как пишешь, так и надо.

– Надо будет мне лицо теперь соответствующее делать, – Люся слегка прищурилась, выдвинула челюсть вперед и надула губы. – Похоже?

– Замечательно! – одобрила Штукина.

– А вам не показалось, что наш прекрасный «бывший» Борис чем-то смахивает на нашего же ещё более прекрасного дровосека? – поинтересовалась Люся у новых подружек, которые в этой истории показали себя настоящими бойцами.

– Показалось, – сказала Штукина. – Может родственники?

– А подскажите… – спросила Люся у официанта, поставившего перед ней тарелку с омлетом.

– Братья, – сообщил официант и удалился.

– Вот! А ты такая дровосек, персонал, сторож, – торжествующе заметила Штукина.

– Ты прям как в лотерею выиграла, – Люся хихикнула. – Признаю свою ошибку. Я в людях плохо разбираюсь.

– А надо быть скромнее, лицо попроще делать, а то оно у тебя, и правда, как у царицы Нефертити, жены главного Роспотребнадзора, – проворчала Штукина.

– Точно! Вспомнила, у Борьки был старший брат, ну, по отцу, у них матери разные или наоборот мать одна, а отцы разные. Чёрт его разберет? Он вроде какими-то системами или датчиками занимался, чего-то научное или военное, точно не помню, – сообщила Ксения.

– Интересно, как эта семейка себе целую турбазу прихватизировала? – задумчиво сказала Штукина.

– Ничего они не прихватизировали, – с обидой в голосе заметила Ксения. – Борин папа ещё в девяностые хотел себе на старость построить дом, купил ради земельного участка, всё законно.

– Ничего себе участочек для домика, – Люся присвистнула.

– Ну, Борькин папа и сам был с размахом, шишка какая-то партийная, одним словом, номенклатура.

– Значит, скупил за бесценок народное добро, пользуясь связями, – припечатала Штукина. – Коррупцией попахивает, злоупотреблением полномочиями и служебным положением. Статья двести первая УК РФ до десяти лет.

– Добро народное? Сараи на берегу озера и поляну с флагштоком, типа стадион. Всё остальное уже Борька сам построил. И новый корпус с рестораном, и коттеджи.

– Ну, да! На какие такие средства построил? Банки грабил по ночам или воровал у народа из бюджета? – не унималась Штукина.

– Нет, он хороший, он, наверное, кредит взял или наследство от папы получил, – предположила Ксения.

– Знаем мы это наследство! Чуть что, у них у всех наследство, а копни поглубже: голь-шмоль, комната в коммуналке вот и всё наследство. А ещё гениальные все до чёртиков. Один, помню, всё типа деньги удачно вкладывал. Все неудачно вкладывали, а он удачно. Тьфу!

– Штукина, а ты не коммунистка случайно? – поинтересовалась Люся. – «Отнять и поделить», вот это вот всё.

– Нет, – огрызнулась Штукина. – Я за справедливость. Мне без разницы, кто народ облапошивает. Номенклатура при Советах, небось, была вполне себе коммунистическая, а нынче буржуйская. Причём в большинстве своём эта буржуйская выросла из старой коммунистической. А у всех должны быть равные права и возможности.

– Равных возможностей не бывает! – резонно заметила Ксения.

– Как же? Вон, говорят, Америка – страна равных возможностей.

– Врут! Вернее, выдают желаемое за действительное. Сразу от рождения у всех возможности неравные. Один умный, другой дурак, один красавец, другой сморчок, один здоровый, другой больной, – парировала Ксения.

– Точно, – неожиданно согласилась с ней Штукина. – Один негр, другой китаец, а третий и вовсе еврей, но не каждому от папы наследство перепадает. Даже евреи, к примеру, встречаются очень даже бедные.

– А я, девочки, думаю, что этот прекрасный молодой человек Борис женился по расчёту на той ведьме, – предположила Люся, которой уже надоело слушать про справедливость, равные права и еврейский вопрос. – Похоже, тут и её денежки вложены. Иначе, с чего бы с ней делиться, если всё в кредит и по наследству.

– Вот учись, писательница, – буркнула Штукина. – У нашей Люси уже готовая версия и сюжет. Неотделимые улучшения!

– Зато ты всё время говоришь непонятное, – проворчала в ответ Люся.

– Если в полученную одним из супругов по наследству недвижимость, другой супруг внёс неотделимые улучшения и сумел это доказать, то при разделе имущества ему причитается доля пропорциональная этим улучшениям или денежная компенсация в размере стоимости этих улучшений на момент развода. Амортизация, износ и прочее.

– Похоже на то, – согласилась Ксения. – То-то он вдруг тогда так внезапно исчез. Вешал, вешал лапшу на уши, мол, «я подарю тебе звезду», я думала всё серьёзно, а он пропал, и я потом только через общих друзей узнала, что женился. У-у-у! Гад продажный, проститут.

Она погрозила кулаком в сторону выхода, а Люся подумала, что ляпнула, наверное, чего-то не то, и теперь прекрасному Борису от писательницы вряд ли что обломится. А так ведь всё хорошо складывалось. Прекрасная пара.

– Ксюша, а ты можешь, пользуясь такими своими связями и, исходя из служебного положения моего Роспотребнадзора, попросить нашего Бориса, чтоб сегодня вечером нам ужин на троих принесли прямо ко мне в большущий коттедж? – попросила Люся. – Надо же мне тоже вас как-то угощать, пока вы меня готовить не научили. Разогреть-то я точно смогу!

Люся решила, что таким образом у Бориса появится шанс исправиться и заслужить благосклонность будущей знаменитой писательницы, а заодно и не дразнить зверюгу в белой шубе видом болтающейся в ресторане компашки во главе с собакой главного Роспотребнадзора. Оставлять Бусю одного в таком большущем коттедже Люся теперь не собиралась уже из принципа.

Ксения пообещала, так и быть, переговорить с этим коварным и расчётливым типом. Как и когда она ухитрилась это провернуть, осталось неизвестным, но в результате уже после забега с палками по новому удлиненному маршруту девушки вернулись в ресторан, где обсудили с поваром меню обеда тире ужина на троих в большущем коттедже. После чего лепили из снега композицию из трёх снежных баб и играли в снежки под восторженный лай Буси.

Когда официант доставил еду, все уже изрядно проголодались и попросили у него сразу принести добавки. Кроме заказанного ужина официант так же приволок большущую бутылку шампанского и ведёрко со льдом.

– От Борис Иваныча, – сообщил он. – В счёт заведения.

Люся попросила передать Борис Иванычу нежные поцелуи, но под строгим взглядом Ксении исправилась и добавила, что шлёт эти поцелуи исключительно от себя лично и от карманного Буси. От размера полученных чаевых официант пришёл в восторг и ускакал за добавкой как настоящий Сивка-Бурка.

– Слыхали? – заметила Штукина. – От Борис Иваныча, значит папка у них общий, раз оба Ивановичи.

– Не факт! – возразила Ксения, отхлебнув шампанского. – Может совпадение. Это ж Иванович, а не…, – Ксения на секунду задумалась, – Робертович или Казимирович.

– Вам-то хорошо, – Люся тоже попробовала шампанского и осталась довольна выбором младшего Ивановича. – У вас обеих Ивановичи на любой вкус, а мой, во-первых, никакой не Иванович, во-вторых, ни разу не Роспотребнадзор, а в-третьих, сидит в карантине и на родительский день не приедет.

– Где это у нас эти Ивановичи? – Штукина упёрла руки в крутые бока. – Ну, где?

– Там, – Люся махнула в сторону темноты за окном.

– Там? – Ксения посмотрела в огромное окно гостиной большущего коттеджа, за которым уже царила темнота. – Там только волки!

– Ой! Зачем ты это сказала? – испугалась Люся, а Буся, почувствовав её испуг, насторожился и зарычал в сторону окна. От этого Люсе стало ещё страшней.

– Тьфу на тебя! Никаких там волков нет. Наш истопник, который, как теперь выясняется, не совсем истопник, сказал, что у него периметр под контролем, – успокоила Люсю Штукина.

– Волков может там и нет, – согласилась с ней Ксения. – А вот рабочие Газпрома точно имеются.

Услышав это, Люся чуть не уронила бокал с шампанским.

– Ну чего ты несёшь, писательница! Воображение не только у тебя имеется, – возмутилась Штукина. – Какие рабочие Газпрома?

– Обыкновенные, – Ксения усмехнулась. – Там у забора в лесу старый корпус видели?

– Ну! – хором сказали Люся и Штукина.

– Вот они там и живут. Боря сказал. Они трубопровод какой-то тянут неподалёку и арендовали у него жильё. Это им удобней, чем в бытовках. Их утром на работу автобус увозит, а вечером привозит. Ещё и полевая кухня есть. Боря их обеспечивает трёхразовым горячим питанием.

– Олинклюзив какой-то! – с восторгом в голосе заметила Штукина. – Ну, Борька! Ну, молодец!

– Ну, да! Это он всё устроил, чтоб от бывшей жены откупиться. Наверное, за эти, как ты говоришь, неотделимые улучшения. Все деньги ей идут. Говорит, до полного выкупа немного осталось.

– И что теперь делать? – Люся по-прежнему со страхом таращилась в окно.

За окном, как говорится, было не видно ни зги. Что это за зги такие? Придумают же! Ей стало совершенно наплевать на прекрасную пару в лице Ксении и Бориса, если ради того, чтобы Борис смог расплатиться с бывшей женой, Люся теперь не сможет спокойно спать по ночам. А как тут будешь спать по ночам, когда знаешь, что где-то в темноте вокруг прячутся под ёлками рабочие Газпрома и наблюдают? Что у них на уме?

– А что тут сделаешь? – Ксения в недоумении развела руками.

– Прекратите сеять панику, – заявила Штукина, неожиданно сладко зевнув, от этого её зевания на Люсю повеяло покоем и безмятежностью. – Подумаешь, рабочие Газпрома. Они ж не волки и не медведи!

– Ой, девочки! – Люся вспомнила свою финскую дачу и гулящего медведя в её окрестностях. – Действительно. Подумаешь, Газпром. Но давайте всё-таки шторки на всякий случай задвинем.

Всё это опять очень напомнило Люсе пионерский лагерь, вернее тамошние вечерние бдения, когда перед сном девочки рассказывали страшилки про тёмную-тёмную комнату и чёрную руку. Поэтому в тот день подружки остались ночевать у Люси, благо спальных комнат в большущем коттедже имелось предостаточно. Ну, не идти же и в самом деле в соседний коттедж в темноте под завывание волков и рёв медведей на глазах у затаившихся в темноте рабочих Газпрома.