Текст книги "Сословные условности"

Ирина Мясникова
Сословные условности

Гудбай, Америка, о-о-о-о

Согласитесь, многие из нас совершенно не любят свою работу, справедливо полагая, что вряд ли кто-то будет платить зарплату за нечто, доставляющее нам изысканное наслаждение, или даже не совсем изысканное, и не совсем наслаждение, но за что-то вполне себе приятное и радостное. Нас с детства учат, что за удовольствия непременно надо платить, а никак не наоборот. Вот и Наталья Юрьевна Китаева, работающая начальником службы размещения в лучшем загородном семейном отеле на побережье Финского залива, свою работу, мягко говоря, не любила. В первую очередь, разумеется, она сильно недолюбливала постояльцев, которых в отелях почему-то принято называть «гостями». Наверное, название пошло с тех самых времён, когда отели ещё именовались по-простецки гостиницами. Отсюда проистекает и название всей отрасли – «индустрия гостеприимства». Тьфу! Какие же это, прости, Господи, гости, кто их звал-то таких гостей? Вернее звали, конечно, вон реклама самого лучшего семейного отеля на побережье в интернете везде надо и не надо всплывает, рекламные щиты опять же на Приморском шоссе рядами стоят, мол, ждём не дождёмся, когда вы к нам, наконец, завалитесь со всеми своими чадами и домочадцами. Однако с настоящих гостей как-то не принято всё же брать плату за проживание, да и гости обычно не блюют по углам и в занавески не сморкаются. Не ведут себя в стиле «слушай, козлик, перестань есть хозяйскую герань». Уж чего-чего, а того, что такие вот «гости» в отелях вытворяют, Наташа насмотрелась выше крыши, или правильнее будет сказать по самую крышу самого лучшего семейного отеля на побережье. И называть эту публику гостями – лицемерие высшей пробы!

Наташа в своё время окончила довольно престижное высшее учебное заведение, где ей всё очень хорошо и конкретно объяснили про товарно-денежные отношения. Вот товар, вот деньги. Как говорится у классиков, «утром стулья, вечером деньги, но деньги вперед». Короче, получил свой товар и отвали подобру-поздорову. Конечно, Наташу ещё учили, что оказываемая услуга хоть тоже и является в некотором роде товаром, но от стульев очень сильно отличается. Мол, тот же стул, только индивидуального изготовления и придвинутый с улыбкой. С этим Наташа категорически не соглашалась, ведь услуга услуге рознь. Одно дело, когда доктор тебе зубы сверлит, тут большей частью всё от мастерства и опыта доктора зависит, ну, или от его морального облика, то есть дышит он тебе в лицо перегаром сквозь медицинскую маску или нет?

Совсем другое дело отель, вернее гостиница. Вот что такое гостиничная услуга? Чисто вымыто, наглажено и постирано, безопасно, никто не ворует и по окнам из неучтённого нарезного оружия не стреляет, крыша не протекает, комфорт, тепло и уют. Всё, наслаждайся! Ну, допустим, ещё будем все тебе улыбаться, когда ты мимо нас ходить будешь, дополнительные помещения для развлечения деток твоих организуем, накормим до отвала. Пусть это будет наше конкурентное преимущество, так и быть. Но любить тебя за твои три или сто три рубля, а также целовать во все места мы совсем не обязаны. И в душу к нам не лезь, уж будь так любезен, и на горничных матом не ори, ну и всё остальное вышеописанное про герань, углы и занавески.

Так что люди, приезжающие в отель, никакие не гости, а постояльцы или вовсе отдыхающие, то есть самые настоящие круглосуточные бездельники. Может они своё безделье и заслужили, но сами понимаете, кому может понравиться изо дня в день трудиться в окружении и на благо бездельников! И если б ещё они не выделывались всячески, не капризничали, а то всё им не так. Заплатят рубль сорок, а требуют сервиса на двести баксов.

Самые неприятные среди этой породы – тётки, или, как их называет новый начальник охраны «бабцы», а особенно раздражают бабцы с детками. Они видимо преисполнились героизма в походе на свой материнский подвиг и сами от этого подвига так офигели, что остановиться никак не могут, офигевают дальше, требуют всеобщего почитания и восхищения. Наташа и сама когда-то этот подвиг материнский совершила: и родила в муках как положено безо всяких там обезболивающих и кесаревых сечений, и ребёночка своего сама вырастила и отнюдь не до пяти лет, как некоторые отдыхающие героини, и всё сама-сама, никто не помогал, никто не восхищался, никто не входил в положение и не оплачивал отдых в загородных отелях. Гордиться, конечно, тут особо нечем, это Наташа хорошо понимала, но сдобные изнеженные мамашки вызывали у неё невероятное раздражение. Или зависть? В любом случае оба эти чувства вредны для живого организма, особенно женского, они, знаете ли, как-то иссушают душу и превращают вполне себе милую дамочку в гарпию.

Отдыхающих бабцов иногда сопровождают дядьки. Этих Наташа тоже не жаловала. Дядьки обычно выступают единым фронтом со своими вечно недовольными чем-то, капризными бабцами. Однако этот единый фронт они держат, разумеется, только в присутствие собственных бабцов, а в их отсутствие они в большинстве случаев вяжутся к дежурным администраторам со своими ухаживаниями. Типа он тут царь горы и всё к его услугам, а ты улыбайся и радуйся, что он к тебе снизошёл со своими пошлыми шуточками. И руки ещё свои всё время норовят куда-нибудь пристроить. Бррр!

Ну и сами детки, вот кто бесит нешуточно. Ведь не секрет, что даже собственные дети могут довести до исступления, а уж чужие…. Эти постоянно орут, визжат, ревут, пачкают, ломают и лезут куда попало. А куда деваться? Отель-то на первой линии, у самого залива, позиционируется как семейный и пляжный.

Хотя какой там пляж? Пляжи Финского залива остались далеко-далеко в прошлом, в тех временах, когда они еще находились на территории Финляндии, ну и чуть позже уже при Советской власти, пока не начали строить сооружения для защиты Ленинграда от наводнений. Ту самую дамбу, из-за которой по завершении её строительства вода в заливе зацвела и превратилась в поганую жижу. Но сами чудесные песчаные пляжи на побережье остались. Это факт. Остались и сосны на берегу, и особый воздух, когда ветер пахнет одновременно морем и сосновой смолой. Вот за этим воздухом и приезжают в отель все эти бабцы со своими детками, а функцию моря исполняет бассейн отеля. Бассейн хоть и большой, пожалуй, самый большой на побережье, но никак не рассчитан на такое количество купальщиков. Положение спасает тот факт, что Питер не балует своих жителей столь уж жаркой погодой, чтобы можно было постоянно плескаться в холодном бассейне на свежем воздухе. Бассейн, конечно, подогревают, но без фанатизма, экономят, так как нынешние тарифы на электричество весьма и весьма кусаются.

В своей ненависти к постояльцам Наташа не одинока, весь так называемый фронт-офис отеля испытывает примерно те же чувства. Руководство, конечно, старается изо всех сил, устраивает всякие тренинги, на которых учат уж если не любить этих «гостей» в кавычках, то хотя бы относиться к ним с терпением и психологически разгружаться после общения с ними.

Однако Наташина ненависть не ограничивается только постояльцами, в равной степени она ненавидит и собственное руководство, и собственных подчинённых. Руководство постоянно требует: пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. А подчинённые категорически не желают работать за свою зарплату. Руководство не имеет никакого желания повышать зарплату Наташиным подчинённым, да и самой Наташе вместе с ними, но работу требует, и требует именно с Наташи. Да ещё ей периодически приходится кого-нибудь из администраторов подменять и самой стоять за стойкой ресепшена. Администраторы имеют особую способность внезапно заболевать, переезжать куда-нибудь в Москву, выходить замуж и уходить в декрет. А так как в большинстве своём администраторами или по иностранному портье работают люди в основном очень молодые, что можно смело считать синонимом слова «безответственные», то запланировать какие-либо изменения в собственной жизни они иногда оказываются просто не в состоянии. То есть Наташа на передовой, коей, безусловно, можно считать этот самый фронт-офис, мечется ещё и между двух огней. Согласитесь, как-то это нехорошо, прямо скажем, не способствует. И не спрашивайте, чему же такому это не способствует? Ничему не способствует. Точка!

Личная жизнь Наташи Китаевой тоже почему-то никак не складывается, как принято нынче говорить, от слова совсем. На работе она никаких таких шур-мур не разводит. Упаси, Боже! Отель он же хуже любой деревни или даже Большого театра. Кости моют всем без разбора, невзирая на личности и симпатии. Поэтому новый начальник охраны может строить Наташе кур аж до потери пульса. Также как это делали оба его предшественника. Про постояльцев персонал отеля тоже придумывает черти чего. От постояльцев вообще лучше держаться подальше, если заподозрят или даже припишут какой-нибудь амур-тужур, то можно запросто с работы вылететь, да так, что ни в один отель больше не возьмут. В низкий сезон отель обычно подрабатывает разными выездными конференциями, обучениями и корпоративами. Эти корпоративщики постоянно уходят в полный отрыв, только успевай от них уворачиваться. То есть на работе Наташа блюдёт свою честь изо всех сил, и надо сказать, имеет очень пристойную репутацию.

Дома Наташу с работы никто особо не ждёт, поэтому она иногда даже с удовольствием подменяет своих нерадивых безалаберных подчинённых. Деньги-то они ж никогда не лишние, а денег ей требуется с каждым годом всё больше и больше. Ребёночек-то её вырос и превратился в двухметрового детину, практически дяденьку, постоянно интересующегося содержимым холодильника. Даже ночью встаёт и дверцей хлопает в надежде, что там ещё чего-то вкусненькое появилось. Детина учится, как это сейчас модно, на программиста в электротехническом университете, знамо дело на платном отделении. Ни среди детей Наташиных знакомых, ни среди детей знакомых знакомых нет никого такого выдающегося, кому бы удалось попасть на бесплатное. Наверное, где-то эти гениальные дети и существуют, раз бесплатные места в университетах присутствуют, но как выяснилось давеча: места-то есть, да не про нашу честь. Чтобы учиться забесплатно, надо быть ребеночком, не просто одарённым способностями, надо иметь одарённых должностями родителей. Правда, дети таких знатных родителей обычно в программисты не лезут, всё больше в юристы или какие-нибудь международники норовят устроиться.

Наташин дитёнок никакими такими особо выдающимися способностями не обладает, но учится хорошо, и на том спасибо! Вот Наташа и вкалывает как большинство таких же одиноких мамаш, чтобы детину свою накормить, обучить, да ещё и приодеть маленько, так как одежда и обувь на ребёнке имеют свойство буквально сгорать, особенно кроссовки. Да и джинсы тоже отчего-то очень быстро превращаются в лохмотья.

Ребёнок, разумеется, пытается матери как-то помочь, подрабатывает репетиторством: готовит школьников к ЕГЭ, чем очень гордится, но заработанных им грошиков хватает в основном только на оплату его же мобильной связи, интернета и посещение тренажёрного зала. Ну как же нынче молодому человеку без тренажёрки?! Согласитесь, это же гораздо лучше, чем сидеть круглосуточно за компьютером, или того хуже: ночной клуб, курение и выпивка или ещё, упаси, Боже, какая-нибудь дрянь. Так что пусть лучше железо тягает да на скакалке скачет, аппетит наращивает. Ох!

Наташа, конечно, предвкушает и в глубине души очень боится, что её двухметровый дитёнок, почти дяденька, рано или поздно приведёт в дом какую-нибудь тётеньку. Куда уж тут деваться? Но она отчётливо понимает, что двоих нахлебников уже точно не вынесет как тот самый Боливар, поэтому строго-настрого сказала своему сыночку, что никаких тётенек она у себя в квартире в своём присутствии не потерпит. Во всяком случае до тех пор, пока сыночек не получит окончательно это своё оплаченное матерью образование и не устроится на солидную программистскую работу, или, что ещё лучше, свалит куда-нибудь в цивилизацию. В результате этой нравоучительной беседы девушки в Наташином доме не появляются, во всяком случае, в те моменты, когда она сама в этом своём доме находится. Зато после возвращения с ночных дежурств Наташа в последнее время стала обнаруживать кроме пустого холодильника на кухне, ещё и следы пребывания в ванной комнате некого существа, оставалось надеяться, что это существо всё-таки женской породы. А то в последнее время от современной молодежи не знаешь уже, чего и ждать. Однако посуду молодёжь за собой тщательно убирает и посудомойку запускать никогда не забывает, что уже хорошо.

Наташа прекрасно помнит, как, казалось, ещё совсем недавно мыла посуду в доме бывшей свекрови после очередной тайной свиданки со своим будущим, а теперь уже бывшим мужем. Всё повторяется. Разве что прогресс не стоит на месте и облегчает современным девушкам заметать следы своего присутствия с помощью посудомоек.

Друзей у Наташи Китаевой тоже нет от того же слова «совсем», как и личной жизни. Немногие друзья юности как-то растерялись во времени и пространстве, а в социальных сетях, где люди в последнее время заводят новых друзей или находят старых, Наташа не значится из-за негласного распоряжения начальства. Владельцы самого лучшего семейного отеля на побережье категорически под угрозой увольнения запрещают всем сотрудникам, включая горничных и уборщиц, светиться в каких-либо соцсетях. И в обязанности начальника охраны входит регулярный мониторинг этих самых сетей в целях обнаружения нарушителей. Владельцев можно понять. Наташа прекрасно представляет, как бы её сотрудники с удовольствием сплетничали на всю страну и русскоязычный зарубеж о самих владельцах, о своём начальстве, о других сотрудниках и, разумеется, о постояльцах. Никакому отелю такая реклама не нужна.

Так что в отсутствие друзей и личной жизни человеку остаётся только работа, хоть и нелюбимая, поэтому Наташа никогда не пренебрегает возможностью подменить кого-то из администраторов. Руководство отеля ничего не имеет против Наташиных дежурств, однако каждый раз увидев её за стойкой, директор ухмыляется и ехидно интересуется, когда она уже начнёт подменять ещё горничных и уборщиц. У тех ведь тоже случаются различные катаклизмы личного характера.

– Хороший руководитель, Китаева, не работает за всех, а работу организует так, чтобы самому полёживать на боку, пока коллектив совершает трудовые подвиги! – учит Наташу директор, который сам в соответствие со своими словами видимо точно является весьма хорошим руководителем. Весь отель знает, что после обеда он уходит к себе в дежурный директорский люкс, где с ним приключается тихий час, а то и все два.

В моменты директорского тихого часа считается, что Наталья Юрьевна Китаева в отеле главная, и со всеми проблемами надо бежать к ней. Хотя к ней и так бегут со всеми проблемами, можно сказать, круглосуточно. И если проблемы бухгалтерии или кухни она не может разрешать в силу отсутствия у неё соответствующих должностных полномочий, то уж выход из ситуации главному бухгалтеру, шеф-повару или главному инженеру она может подсказать запросто. И те уже с готовым решением в свою очередь атакуют директора. Другими словами, Наташа у себя на работе играет роль некой затычки в каждой бочке, причём затычки незаменимой.

Разумеется, во время всей этой свистопляски с пандемией, когда власти с перепугу позакрывали все отели, Наташа на собственной шкуре прекрасно ощутила, почём фунт лиха, и одно время даже перестала ненавидеть свою работу, затосковала по ней, ведь плохое забывается быстро, а вот хорошее, если оно не шуршит в кошельке и не звенит на карточке, вспоминается постоянно. Закрытые границы дали о себе знать полным аншлагом и практически стопроцентной загрузкой номерного фонда сразу после того, как власти всё же милостиво разрешили отелям поработать. Дотумкали наверное, что если гостиничный бизнес простаивает, то и налоги ни фига не платит, а налогов нет, так и в городском бюджете соответственно не шуршит и не позвякивает.

Так что после открытия, несмотря на обнищание трудящихся вследствие пандемии, отдыхающей публики в самом лучшем семейном отеле на побережье резко прибавилось, что весьма осложнило и без того напряжённую работу фронт-офиса, плюс к этому добавились ещё и рейды бесчисленных проверяющих, вакцинация, тесты на вирус и перчаточно-масочный режим. Господь уберёг Наташу от заражения, все положенные прививки она перенесла легко, но маски и перчатки доставали чрезвычайно, особенно летом в жару, однако Наташа внимательно следила, чтобы её подчинённые носили маски правильно, ставя всем в пример хирургов, которые во время операций маски с носа не спускают. Правда, постояльцы в большинстве своём либо переболевшие, либо привитые, либо вовсе антиваксеры к маскам относились наплевательски, чем дополнительно вызывали Наташино раздражение. В некоторых санаториях и пансионатах при заезде с постояльцев требовали заранее сдавать тест на вирус и разрешали во время проживания ходить без масок, однако руководство самого лучшего семейного отеля на побережье от этой практики отказалось. Согласитесь, пока этот тест вам за немыслимые деньги делают в течение семидесяти двух часов, вы запросто можете вирус где-то подхватить, да хоть в той же лаборатории, привезти его с собой и перезаражать всю публику в течение инкубационного периода, а потом ещё и убраться восвояси, как ни в чём не бывало. Опять же персонал на работу, страшное дело, общественным транспортом добирается, а в этом общественном транспорте, мама дорогая, какой только заразы не перевозится, включая инфицированных персонажей. Да и дома у себя вряд ли кто из персонала в маске ходит, если он в своём уме, конечно. Поэтому в самом лучшем семейном отеле на побережье отдыхающих обязывали носить маски во всех помещениях за исключением собственных номеров, что давало новый повод для недовольства и скандалов. Ведь как прикажете на шведском столе питаться, если у вас маска на морде лица? Тем не менее, руководство стояло на своём, разрешив «гостям» снимать маски только за столиком в ресторане во время приёма пищи, ну, и график этого самого приёма тоже пришлось устанавливать скользящий к большому неудовольствию сотрудников кухни. Персонал и вовсе обязали соблюдать масочный режим под угрозой немыслимых штрафов. Уж если и заболеет кто из постояльцев в отеле, то не по вине персонала, а там иди, доказывай, в отеле ты заразился или сам эту чуму в него привёз. Пока, правда, после открытия удивительным образом обходилось без заболеваний, тьфу, тьфу, тьфу.

– Наталья Юрьевна, вас тут спрашивают, – звонок с ресепшена застал Наташу за компьютером в отделе бронирования, где одну из её подчинённых угораздило забронировать дважды один и тот же номер. Наташе срочно пришлось решать, как из такой ситуации выкрутиться, ведь этим летом отель забит под завязку как никогда. Свободными оставались только тот самый дежурный директорский люкс и неприкосновенный президентский. Наташа хорошо представляла, что ей скажет директор, лишённый тихого часа по милости отдела бронирования в течение всей грядущей недели.

– Кто? – рявкнула Наташа в трубку. Не хватало ей сейчас ещё выслушивать жалобы какого-нибудь бабца на плохую уборку или ещё чего-то в этом же духе.

– Говорят, по личному вопросу, – задушевным голосом отозвалась дежурный администратор, практически проворковала.

Это их так на тренинге научили, чем страшней постоялец орёт, тем душевней ему улыбаться. Хотя как теперь душевно улыбаться через маску?

Наташа тяжело вздохнула, встала из-за стола, показала кулак проштрафившейся сотруднице отдела бронирования и направилась на ресепшен. По дороге она намётанным глазом отметила недостатки в уборке. Сразу видно, когда чья смена. Сегодня точно уборкой руководила не Маджидовна. У той всё горит и блестит как языком вылизано. В этот момент Наташе наперерез кинулась интеллигентного вида дама со шваброй. Дама эта явно была новенькая из недавно набранных предпенсов, и видимо постаралась попасться на глаза начальству, дабы продемонстрировать своё рвение. Разумеется, Наташа не помнила её имени, но отметила, что маска у дамы надета по всем правилам, а глаза поверх маски весьма смышлёные, добрые с сеточкой мелких морщинок.

– Извините, можно вас на минуточку, – зашипела Наташа, отводя старательную даму в сторонку. – Очень вас попрошу не попадаться на глаза постояльцам. При хорошей уборке видно чистоту, а не уборщицу. Это железное правило индустрии гостеприимства.

Дама явно перепугалась, заморгала глазами, закивала головой с тщательно уложенными волосами и стремительно ретировалась в сторону служебных помещений.

«Надо бы новеньких в смену к Маджидовне ставить, – подумала Наташа. – Уж она всех обучит».

После увеличения пенсионного возраста через службу занятости в отель стали направлять безработных предпенсов: кого в уборщики, кого в охрану. У многих из них во лбу светилось высшее образование, а в глазах отчаяние, поэтому Наташа при найме уборщиц и горничных отдавала предпочтение именно им, за что регулярно получала «пфе» от завхоза. Мол, ничего не умеют, а гонора как у начальства. Другое дело, так называемые, нацмены, те тише воды, ниже травы и делают безропотно, что велят, а не выпендриваются. Вот хотя бы ту же Маджидовну, к примеру, взять, слова поперёк не скажет.

Выйдя на ресепшен, Наташа обвела взглядом зал и замерла. Она очень любила это помещение и гордилась им. Здесь при её непосредственном участии удалось создать атмосферу не какой-нибудь затрапезной трёшки, коей по большому счёту и являлся их отель, хоть и лучший из семейных на побережье, а практически самого что ни на есть «Мариотта», никак не меньше. Наташа очень старалась, чтобы входящим в отель, уже не хотелось из него выходить. Хотелось плюхнуться в мягкие кожаные кресла в прохладном полумраке и лениться, лениться и ещё раз лениться, как и положено заправским отдыхающим. Однако нынче на ресепшен никаким «Мариоттом» и не пахло, пахло по меньшей мере международной напряжённостью и озабоченностью, а ещё вот этим, уже чисто родным российским «как бы чего не вышло». Сначала Наташе в глаза бросились застывшие в онемении начальник охраны и дежурный охранник, потом большие практически круглые глаза дежурной администраторши, которая улыбалась так, что, улыбка её, казалось, удивительным образом выпрыгнула из-под маски и норовила порвать бедной девушке щёки.

«Неужто сам Путин пожаловал»? – пронеслось в голове у Наташи. Она проследила за направлением взглядов всей честной компании и обнаружила в центре зала женщину, разглядывающую установленную там скульптуру Даши Намдакова. Этой скульптурой невероятно гордился один из владельцев отеля, она, по его мнению, придавала респектабельности заведению. В этом вопросе Наташа была с владельцем солидарна, ей и самой нравился Намдаков, и именно Наташа своими советами помогла дизайнеру определить место, где эта скульптура будет смотреться лучше всего. Однако женщина, разглядывающая творение Намдакова, только одним своим присутствием сводила на нет всю с таким трудом достигнутую респектабельность местного как бы «Мариотта». Практически, как если бы Английская королева Виктория вдруг посетила районный краеведческий музей города Урюпинска. Как бы ни гордились жители этого славного города своим музеем, на Букингемский дворец он наверняка не тянет. Женщина, посетившая отель, хотя бы в силу своего возраста, конечно, выглядела не совсем как королева, но вполне могла бы оказаться членом королевской семьи или первой леди какого-нибудь европейского государства. Высокая, статная, дорого и со вкусом одетая, классно подстриженная яркая блондинка, она гармонично смотрелась разве что рядом со скульптурой Намдакова. Трудно было её представить среди орущих детей и недовольных бабцов во впивающихся в задницу миниатюрных шортиках. Кроме того, на посетительнице отсутствовала маска, несмотря на строжайшее указание на дверях отеля, что свидетельствовало о принадлежности женщины к тому самому «высшему обществу» в кавычках, которое плевать хотело на всякие там указания и регулярно являло себя простым смертным по телевизору безо всяких там масок. Мол, их на Олимпе никакая зараза не берёт. Немудрено, что у начальника охраны язык не повернулся потребовать у столь выдающейся дамочки соблюдения масочного режима. Вон, вытянулся по стойке смирно, того и гляди, рапортовать начнёт, что на объекте без нарушений.

«Только президентский люкс и то…», – подумала Наташа, натягивая свою приспущенную маску на нос и направляясь к женщине. Она лихорадочно соображала, как убедить владельцев пожертвовать этим самым люксом, который был закреплён только за ними.

Женщина обернулась, увидела Наташу и рассмеялась.

– Китаёза! Как же я по тебе соскучилась, – воскликнула она, распахивая объятья навстречу Наташе. На Наташу пахнуло невероятным запахом явно очень дорогих духов.

Наташа замерла и разинула рот. Китаёзой её звали только в школе. Она впилась глазами в лицо шикарной незнакомки. Это прекрасное лицо неуловимо напоминало ей что-то давно знакомое, практически родное. Не может быть, чтобы это была Ирка Медведева, поэтому Наташа на всякий случай осторожно спросила:

– Ведмедь, это ты, что ли?

– Ясен пень! – ответила великосветская красавица, обняла Наташу и от души расцеловала её в обе щёки, наплевав на Наташину дурацкую маску и собственную губную помаду.

Наташа вспомнила, как в американских фильмах одноклассницы, долго не видевшие друг друга, при встрече начинают визжать и подпрыгивать. Визжать и подпрыгивать Наташе совсем не хотелось, ей хотелось плакать, поэтому она уткнулась носом куда-то в грудь своей любимой и единственной подруги и отчаянно заревела. Как же ей было плохо всё это время без Ирки Медведевой, которая сразу после окончания института чудесным образом выиграла пресловутую Гринкарту и свалила в далёкую Америку. Наташа часто вспоминала своего Ведмедя и каждый раз в эти моменты мурлыкала себе под нос нечто вроде: «Америка, Америка, прекрасная Америка»! Так Ведмедь и потерялся в американских просторах.

– Ну, ты чего? Не плачь, Китаёза, теперь всё будет хорошо. Я же с тобой, – Ведмедь гладила Наташу по спине, а той было никак не остановиться. Слёзы душили её и вместе с тушью для ресниц и помадой, оставшейся на щеках после Иркиных поцелуев, пачкали дорогую блузку подруги. – Где тут у вас лобби-бар?

– У нас нету, – Наташа шмыгнула носом.

– Как?! – В глазах Ирки Медведевой светилось такое недоумение, что Наташе захотелось сквозь землю провалиться, как будто она сама являлась хозяйкой этого недоразумения, претендующего на звание отеля, да ещё и самого лучшего на побережье.

– У нас бар, конечно, есть, но наверху, там кофе, – доложила она подруге, спеша исправить произведённое впечатление. – А внизу только ресторан, там шведский стол и комплексное питание, считай, столовая. Ещё банкетный зал. Вот.

– Кофе – это, разумеется, хорошо, но нам бы чего покрепче. За встречу ведь обязательно надо выпить, я уж и не чаяла тебя найти, – сообщила Ирка.

– Я сейчас не могу, я при исполнении, – Наташа почувствовала, как слёзы опять подступают к глазам.

– Не реви, – строго сказала Ирка. – При исполнении, вон, мужчины серьёзные, – она небрежно кивнула в сторону начальника охраны и дежурного охранника, – а ты по роду своей деятельности имеешь полное право коньяка нахлобучить с потенциальным клиентом. Хотя кто в здравом уме может заселиться в отель без лобби-бара?

В этот самый момент, как бы в ответ на вопрос подруги, двери лифта раскрылись, и на ресепшен показалась мамашка с орущим отпрыском в коляске. В фигуру мамашки врезалась абсолютно вся её одежда, не только шортики.

– Понятно, – резюмировала Ирка, проводив мамашку глазами. – Вот же ж бедняга.

Непонятно, к кому относилось сочувствие, прозвучавшее в её голосе: то ли к мамашке, то ли к её отпрыску, то ли к самой Наташе.

– Да какой там у нас коньяк? Недоразумение одно за бешеные деньги, – призналась Наташа и тяжко вздохнула.

– Ты до скольки тут бурную деятельность планируешь изображать? – Ирка глянула на часы. – Я слишком долго тебя искала, чтобы уйти отсюда без тебя.

– Я сейчас! Оставайся на месте. – Наташа кинулась к лифту. Она испугалась, что Ирка исчезнет так же внезапно как появилась, и решила во что бы то ни стало отпроситься у директора, который вот-вот уже должен появиться на рабочем месте после своего тихого часа. Всё-таки не так уж часто она с работы отпрашивается. Вернее, никогда ещё этого не делала, ни разу. Заодно и объявит ему о необходимости освободить директорский люкс к завтрашнему дню ввиду форс-мажорных обстоятельств.

На удивление директор сразу вошёл в Наташино положение и даже почему-то не отругал её за ошибку отдела бронирования. Видимо, пока она неслась к нему в кабинет, до него уже чудесным образом дошла информация, как она только что ревела на груди прекрасной дамы. И о том, что дама эта высокопоставленная, наверняка тоже уже придумали. Наташе вдруг захотелось облобызать такого замечательного, всё понимающего начальника. После появления Ведмедя, она удивительным образом перестала ненавидеть собственное руководство. Сердце её переполнила жалость и к директору, и к постояльцам, и к уборщицам, и даже к орущим детям. Ну за что? За что им такое? Почему они все не в Америке живут, а тут вот влачат жалкое существование без лобби-бара! Молнией она принеслась обратно на ресепшен, где обнаружила скучающую Ирку в кресле и всю прежнюю компанию в полном составе, разглядывающую столь дивное диво. Ирка сидела, положив ногу на ногу, и её ноги казались бесконечными. Начальник охраны и дежурный охранник буквально впились в эти ноги глазами, а дежурная администраторша стояла истуканом и по-прежнему улыбалась сквозь маску неестественной улыбкой Гуинплена.

– Валим! – радостно сообщила Наташа.

Ирка легко подскочила в кресле, и они обе выкатились из прохлады несостоявшегося «Мариотта» на жаркую августовскую улицу.

– Где твоя машина? – поинтересовалась Ирка.

– У меня нету, я на маршрутке. – Наташа посмотрела на Ирку, представила ту в маршрутке и ойкнула.

Ирка рассмеялась.

– Пошли. – Она направилась в сторону парковки, Наташа поплелась за ней, соображая, сколько денег Ирка дала охраннику, чтобы её машину пропустили на территорию. Летом на первой линии у залива творилась настоящая мясорубка, особенно в выходные дни.

На парковке они подошли к огромному чёрному внедорожнику.

– Это не моя, прокатная, Шевроле Тахо называется, – пояснила Ирка. – Я как-то привыкла к большим машинам, они удобные.