Текст книги "Искусство войны"

Синьор Линаро обнял свою испуганную жену:

– Мы его приведем. Я покачал головой:

– Лучше мы сходим вдвоем с Винсенто.

– Это почему?

– Ну, нам проще будет их уговорить. А если вы пойдете с нами, нам придется тащить на себе компанию брыкающихся мальчишек. Или как вы намерены их вернуть?

– Понятно. Бластера у меня нет. Я неблагонадежный. Был, – он вспомнил что наши не имеют к нему никаких претензий.

– Это к тому, что нам надо взять с собой патруль? Тогда завтра придется делать то же самое еще раз, и послезавтра. Пока не случится какая-нибудь беда. Тогда кто-нибудь опомнится!

Девочки были по-прежнему непримиримы. Черт с ними, справимся.

– Ну, ты придумал, куда нам идти? – спросил я у Винсенто.

Он кивнул. Я достал из кармана свой новенький «шпионский» наладонник. Вчера, возвращаясь с экзамена, увидел рекламу перед магазином электроники и не смог устоять: размером с обычный считыватель, но разворачивающиеся голографические экран и клавиатура – это всё, что у них есть общего. Возможности – как у ноутбука последней модели. Плюс ИК-сканер, индикатор жучков, видеокамера, встроенный диктофон. (Записывает шепот за двести метров, если нет помех. А где их нет?) Плюс все возможности хорошего комма, которые за наладонником и не заподозришь, поэтому я и окрестил его «шпионским». Стоит, правда, как десять новеньких ноутбуков. За такую вещь не жалко.

Я вывел на экран карту окрестностей:

– И куда они могли податься?

– Вот сюда, – показал Винсенто на небольшую поляну в окружающем городок хвойном лесу (защита от ящеров), – обычное место сбора перед всякими шалостями.

– Ах, ты… – начала его сестра, но ее мать закрыла ей рот ладонью.

– Ладно, пошли, а потом – по тепловому следу. В лесу, наверное, час продержится. Не меньше.

Он согласился. И мы побежали.

– Жаль, что горынычи холоднокровные, – заметил я, – придется смотреть в оба, сканер их не ловит. Через десять минут мы были на поляне, трава была еще примята, но юные партизаны уже отправились воевать.

– А почему ты так уверен, что они ушли недавно? – поинтересовался Винсенто.

– Сейчас еще только полдвенадцатого. Завтракали твои, наверное, около десяти – суббота. Потом мальчишки здесь собирались, выясняли, кто тут главный и куда они пойдут. К тому же, если бы они ушли давно, твои сестренки сказали бы с вызовом что-нибудь вроде: «Ищите!» Говоря всё это, я пытался найти тепловой след на одной из трех тропинок, что вели в сторону джунглей.

– Ты рассуждаешь, как настоящий шпион, – заявил Винсенто.

Ужасно. Того и гляди он до чего-нибудь догадается. Не следует забывать: я тут бегаю по лесу в обществе надежды всей этнийской математики. С мозгами и логикой у него более чем в порядке.

– Это обыкновенная логика, – заметил я, – почти математическая. Ты просто никогда не пытался применять ее в реальной жизни. Непонятно почему.

Я нащупал след и махнул рукой в сторону средней из тропинок:

– Туда.

– Почему это ты думаешь, что я не пользуюсь логикой? – оскорбился Винсенто.

– Ну в тот раз… мог бы догадаться, что я не побегу на тебя стучать, да еще и в кремонскую СБ!

– Отец, знаешь, за что сидел? Не донес на человека, который ему что-то такое антикремонское сказал! А тебе ничто не грозило, между прочим.

– Извини, я не знал, – сказал я серьезно.

Этот мир еще ужаснее, чем я думал. У них не хватает рабочих рук на терраформировании (умерли, надо полагать), – вот они и устраивают провокации. Беспроигрышный вариант. Или провокатора, или его жертву можно будет посадить. Смотря кто первый прибежит доносить. Мало-мальски порядочный человек садится однозначно. В сухом остатке имеем страх и ненависть всех ко всем, а значит, полную невозможность создать, например, какую-нибудь революционную организацию. Безопасность обеспечивает свою безопасность. За счет безопасности всех остальных.

Тропа довела нас до края джунглей. Здесь, среди влажных испарений, тепловой след не сохранился или был слишком слаб. Мой сканер его не ловил. Пришлось поиграть в следопытов. Нам повезло: у Кремоны нет летних военных лагерей, поэтому их мальчики не умеют не оставлять следов. Разве что на сухой хвое. Но это сумеет кто угодно.

Вперед. Пробежав около двух километров, мы приблизились к небольшой поляне – упало дерево-великан. Оттуда слышались звонкие голоса: на поляне шло совещание, что бы такого сделать героическим деткам, чтобы захватчикам жизнь медом не казалась. С учетом, что бластер всего один. А ребят на поляне пятеро. Всего один бластер – это прекрасно! Наши с Винсенто шансы выжить резко возросли.

Мы посмотрели друг другу в глаза, улыбнулись и вышли на поляну. Нас увидели не сразу. Юные герои не потрудились поставить часового. Но все же нас заметили немного раньше, чем мне бы хотелось.

– Шухер! – закричал кто-то.

Через мгновение мне в грудь был направлен карманный бластер. Увидев, что мы не военный патруль, ребята успокоились.

– Винс! – воскликнул один из мальчиков. – Это мой брат!

– Вижу, – ответил его приятель с бластером. – А этот кто такой?

Бластер он не опустил. Синьор Соргоно ему бы поаплодировал.

Я сделал шаг вперед и ответил:

– Энрик Галларате, – таким тоном, что не догадаться было невозможно. И поднырнул под его руку прежде, чем он нажал на спуск. Небольшие папоротники за моей спиной превратились в пепел. А я взял его на один из тридцати стандартных приемов обезоруживания противника. Крепко в меня их вбили.

Никто из окружающих просто не успел никак среагировать.

– Сумасшедший! – выдохнул Винсенто.

Я отскочил на шаг, поставил бластер на предохранитель и убрал его в карман. Обезоруженный мальчишка медленно поднялся на ноги.

– Вот теперь можно поговорить спокойно, – заметил я и по очереди поиграл в гляделки с каждым из ребят.

– Змея, – процедил сквозь зубы Энрико, опуская глаза, его я оставил на десерт.

– Прекрасные познания в зоологии, – парировал я. – А что здесь живут плотоядные ящеры, вы в школе проходили?

– Ну и драпай отсюда побыстрее! – огрызнулся кто-то.

Снаряжения у ребят не было никакого. Я улыбнулся:

– Герои будут сражаться с голодом, жаждой, горынычами. С чем еще? А-а! С войсками противника при помощи рогаток.

– Тебе-то какое дело?!

– Да так, не люблю, когда кто-нибудь бессмысленно гибнет. Даже такие молодые идиоты, как вы. Всех уже ловили? – поинтересовался я ехидно.

Мальчики покраснели: да, я угадал, это уже не в первый раз.

– И что? – продолжил я свою речь. – Что вам такого сделали солдаты Кальтаниссетта?

Ребята молчали: ничего не сделали.

– Они нас оккупировали! – наконец родил бывший бластеровладелец.

– Ну и радуйтесь! – заметил я.

– Чего?!

– Недавно ваши захватили кусок нашей зоны. Они там вели себя несколько иначе.

– Брехня!

– Я сам видел! – резко сказал я.

«Не дави!» – остановил меня внутренний голос.

– Там убивали даже очень маленьких детей, – добавил я тихо. – И если бы ваши замечательные кремонские СБ поймали вас в джунглях с бластером? Что было бы с вашими родителями?

Парень, у которого я отобрал бластер, даже не побледнел, а посерел. Остальные тоже вспомнили старые страхи.

Я утвердительно кивнул:

– Вот именно, собственная СБ хуже, чем чужая армия.

Ребята молчали, но бросаться мне на шею с криками:

«Как мы рады, что вы нас оккупировали», – не торопились.

Так у меня ничего не выйдет. Бессмысленно разговаривать со всеми сразу, представления о чести индивидуальны. Я должен разговаривать с кем-то одним, но так, чтобы все остальные могли примерить этот разговор на себя, чтобы они видели отражение… На зубок мне разумеется попадется Энрико, про него я кое-что знаю. Про других ничего нельзя утверждать наверняка.

Я опять посмотрел в глаза намеченной жертве:

– Говорят, ты кое-что обещал своему отцу.

– Есть вещи поважнее, – ответил он резко.

Резкость – свидетельство неуверенности в своей правоте.

– Ну, конечно, – согласился я издевательским тоном. – Высшие ценности! Сладкая жизнь для мерзавцев, которые отняли у твоего отца пять лет в лагере и еще неизвестно сколько сверх того. Ради них можно его обмануть. И донести на него, наверное, тоже можно. Он, во всяком случае, считает это вероятным.

Энрико побледнел:

– Он так сказал?

– Намекнул. Но я понял.

– Но я не…

– Обещание ты уже нарушил, – безжалостно напомнил ему я.

Он опустил голову – и сделал шаг в нашу с Винсенто сторону.

– Стой! – крикнул один из ребят. – Ты что, струсил?

Энрико вздрогнул.

– Самый храбрый может покричать еще погромче, чтобы все окрестные горынычи проснулись и прибежали посмотреть, кто это тут такой вкусный.

– Бластер верни, – проворчал обезоруженный.

– Чтобы ты выстрелил мне в спину? – ласково поинтересовался я.

– Чего?!

– Ну вы же собирались стрелять в людей, которые уже вытаскивали вас из джунглей, чем явно спасли ваши шкуры. Ночь вы здесь живыми точно не протянете. И в меня ты тоже выстрелил, хотя я не доставал оружия и ничем тебе не угрожал.

Я их убедил. Каждого в отдельности. Я это ясно видел на их лицах. Но никто из них не рискнет последовать примеру Энрико первым.

– Ладно, – проворчал я, – вы посовещайтесь между собой, только передвиньтесь к центру поляны, а то мне так сложно следить за кромкой. Как бы и впрямь кого-нибудь не съели.

Они послушались. Ф-фух! Половина работы сделана.

Вряд ли горынычи изучают тактику, поэтому со стороны городка я их не ждал: в джунгли мы углубились только на пару километров. А вот с другой стороны… И бластеры у меня – игрушки.

– Как это у тебя получилось? – тихо спросил Винсенто.

– У тебя бы тоже получилось, если бы ты попробовал, – ответил я. – Я весной прочитал кучу ваших романов. И приключенческих в том числе. Сильно исказить нормальные представления о чести никаким тиранам не под силу. Мальчишки везде одинаковы. Сам себя я бы тоже убедил.

– Понятно, просто я видел больше грязи и уже не верю во все это.

– Зря, – улыбнулся я. – Это все равно, что не верить в звезды. Но они же есть.

Ребята о чем-то шепотом, но яростно спорили в центре поляны. Я обшаривал глазами ее края. Братья Линаро стояли рядом со мной, прижавшись друг к другу. Долго мы здесь торчим. Навлекаем на себя беду. Но торопить мальчишек нельзя ни в коем случае.

Я его не услышал, а почувствовал. И между мной и им стояли и спорили ребята. Доставая бластер, я рванул в сторону, чтобы они не закрывали мне директрису. Идиот! Надо было сразу встать между мальчиками и основным массивом джунглей, а так я не успевал! Хищник уже выбрался из леса, поэтому я прыгнул вперед и выстрелил еще в полете. И сразу рухнул на живот с выставленным вперед бластером: вдруг придется стрелять еще раз. Все остальные даже не успели испугаться. Все-таки я хороший стрелок, надо будет еще раз с Лео посоревноваться. В ящера я попал, практически срезал ему голову. Это оказался не горыныч, а неозавр, они помельче, но быстрее двигаются. Винсенто подбежал ко мне и помог подняться.

– А я еще ничего не заметил, – признался он.

– О-ох! – простонал я: по-моему, я растянул себе просто все мышцы.

Хвост неозавра еще дергался, лапы еще скребли землю, но он уже был неопасен. Жаль, трофей увезти не получится. Я никак не мог вспомнить, можно ли к нему прикасаться, поэтому выламывать клыки не рискнул.

Мы собрались вокруг ящера.

– Ух ты! – восхитился кто-то.

– А ночью они выходят на охоту, и в темноте они видят лучше людей, – заметил я.

– Откуда знаешь? – с подозрением поинтересовался один из ребят.

– Да было дело, на Джильо. – Я поморщился и повел плечами, удачно сделав вид, что мне неприятно об этом вспоминать. – Давайте-ка пойдем отсюда, а то сейчас на падаль еще набегут.

Ребята кивнули.

Я испытующе посмотрел на того парня, у которого отобрал бластер:

– Ты хорошо стреляешь?

– Ну, нормально.

– Бери, – я вернул ему его оружие. – Иди первым, только зря не пали. Это же могут быть ребята вроде вас.

Он кивнул. Мы без приключений добрались до хвойного леса. Я вздохнул с облегчением.

– Тут тоже какие-нибудь опасные водятся? – поинтересовался я на всякий случай.

– Не-е, – весело отозвался Энрико. – Здесь не водятся.

– А правда, что у вас всех учат стрелять? – спросили меня.

– Нет, если ты не хочешь, то не будут, – откликнулся я.

Ребята засмеялись: как можно этого не хотеть!

– И бластеры есть у всех?

– Если тебе больше восемнадцати, – ответил я. – Этот мне отец дал. Подозревал, что я куда-нибудь полезу.

Винсенто и Энрико ушли домой, чтобы родители не волновались, а я еще часа полтора отвечал на всякие вопросы. Поднимал имидж корпорации Кальтаниссетта, да так, чтобы мои собеседники не заметили, что я этим занимаюсь.

Потом я посмотрел на часы – и заметил, что ребятам пора по домам, обедать, а то о них тоже начнут волноваться. Публика выразила свое недовольство: прерывают на самом интересном, но согласилась. И мы все вместе пошли к городку.

Почему я так легко их убедил? Опять вылез этот чертов Дар? Или нет?

На свете есть сколько угодно людей, которым ничего не стоит нарушить данное слово, донести на родного отца или продать родную мать за пару сестерциев. Их я бы не смог убедить! Ммм, такие могли бы грабить по ночам беззащитных старушек, но никогда не отправились бы «защищать родину» от регулярной армии. Ларчик просто открывался: эти ребята – хорошие люди.

Глава 4

Винсенто решил остаться дома.

– Не страшно? – спросил я.

– Страшно, – подтвердил он. – Но ты бы остался? Я утвердительно кивнул:

– Ну вот и хорошо, удачи тебе. Напиши или позвони, когда за тобой заехать.

– Да я доберусь.

– Ерунда. Никогда еще не отказывался полетать.

– А-а-а, ладно, – ухмыльнулся ок.

Очень может быть, что синьора Линаро в свое время посадили для того, чтобы как следует напугать слишком уж талантливого сыночка. Да, качественно его тогда пришибли, но теперь… Похоже, что человек может выпрямиться, если захочет.

Вечером, приземлившись в парке, я намеревался незаметно проскользнуть к себе и переодеться. Докладывать все равно придется, но слишком явные следы приключений на моей личности производят на профа слишком сильное впечатление. Не вышло, он ждал меня на посадочной площадке. Все, переберу всю механику в двигателе, но чтоб летал совершенно бесшумно!

Проф демонстративно оглядел меня с головы до ног. Я протянул ему бластер.

– И в кого ты стрелял? – поинтересовался он, обнимая меня за плечи.

– В неозавра.

– Они там прямо по улицам бегают? – ехидно спросил проф.

Я вздохнул и начал рассказывать.

– Да-а, – потянул проф, когда я замолчал. – Чтобы с Энриком ничего не случилось… Такого просто не может быть.

Мы с ним медленно пошли к дому.

– Со мной именно что ничего не случилось, – ухмыльнулся я. – Грязная рубашка и джинсы – несерьезно.

– Тот неозавр так не считает.

– Его проблемы. Кстати, мне тут пришло в голову, пока я летел. Детские военные лагеря есть только у нас? Верно?

– Как естественный способ провести каникулы – да, – ответил проф. – Ты предлагаешь устроить это развлечение для тамошних деток?

– Угу. Удовлетворить страсть к приключениям мирным путем. Ну, и если все хорошо организовать, то через месяц они уже не захотят воевать против нас.

– Осталось только шесть дней. Ты думаешь, можно успеть всё сделать?

– Считайте это ликвидацией последствий стихийного бедствия.

– Ясно. Всех лучших инструкторов – туда. Сам же потом взвоешь от тех, что останутся на вашу долю.

– Когда это я последний раз взвывал? – поинтересовался я. – Мы переживем. Если это необходимо для профилактики чумы, как сказал синьор Мигель.

– А как мы их туда заманим? – с улыбкой спросил проф.

– Предлагайте всем отловленным в джунглях: «Не хотите сперва поучиться воевать?»

– Ты уже всё успел обдумать. Маленький генерал командует большой корпорацией. Ладно. Я сейчас уезжаю, раз ты свалил это на мою голову. Когда вернусь – неизвестно.

– У-у-у! – взвыл я.

– Вот-вот. Переживи это.

* * *

Проф уехал поздно вечером и утром еще не вернулся, только позвонил и велел мне быть умницей и паинькой. Вот уж придумал.

На следующий день, когда мы с Ларисой гуляли по полутемным пустынным улочкам окраины центра, если можно так выразиться, мне пришлось доказать это со всей убедительностью. Почему дураки никогда не вымрут? И почему эта компания рэкетиров уже в третий раз попадается на моем жизненном пути? Они что, единственные? Если так, то это неплохо.

– Не боитесь вставать у меня на дороге? – спокойно поинтересовался я, мягко отодвигая Ларису в сторонку.

– Ты, конечно, ничего, крут, – нарочито лениво ответил главарь, – но со всеми… – Он поморщился.

– Недооценка противника – первая ошибка начинающего полководца. И последняя, – наставительно заметил я.

– Чо?!

– Tu es tr?s na?f.[3]3
  Ты очень наивен (фр.).


[Закрыть]

– Чо?!

– Santa simplicita,[4]4
  Святая простота (лат.).


[Закрыть] – потянул я.

– Ну ты меня за(…)!

Он посмел! При моей девочке! Убью гада!

– Бедолага, – посочувствовал я. – Но это был не я, ты не в моем вкусе.

До тупых не дошло.

– Вообще-то, с девочками я не дерусь, – добавил я.

О воровском жаргоне они имели некоторое представление, поэтому дошло.

– Ах ты (…),(…), (…)!

Главарь на мгновение завел руку за спину, легкий щелчок, и через мгновение перед моим лицом блеснуло лезвие десантного ножа – это уже серьезно, я тоже ношу нож с собой, но никогда не пользуюсь им в драках. И Ларисе бежать некуда. Ярость сыграла со мной злую шутку. Никогда не злись в бою. И перед боем тоже не злись. Плохо, что сенсей никогда этого не говорил.

Устраивать красивую махаловку, как в адриатических боевиках, некогда. Я ускорился, как если бы дрался с сенсеем и мне надо было бы победить любой ценой. Руку, державшую нож, я просто сломал, потом врезал главарю еще и в солнечное сплетение, ему хватит. И после этого ворвался в ряды не успевшего рассредоточиться противника. Сенсей был прав: двух любимых ката достаточно для победы. На этот раз мне хватило одной, правда, не своей школы. Я воспользовался жесткой немилосердной техникой школы Скорпиона: что ни движение, то перелом какой-нибудь кости.

Бой длился не больше минуты, и каждого я вывел из строя надолго. Вариант «чтоб было больно, но не слишком травматично», не для сегодняшнего случая. Каждому из шестерки я что-нибудь сломал, правда, не шею и не позвоночник. Враги, постанывая и поругиваясь, ворочались на земле.

Теперь надо еще отсюда уйти.

– Лариса, – сказал я, постаравшись, чтобы мой голос звучал спокойно, – обойди их слева, подальше, и иди вперед, я тебя сейчас догоню.

Лариса послушалась. О, Мадонна, теперь еще и ОНА будет смотреть на меня как на чудовище!

Мы опоздали смыться. Навстречу моей девочке ехал элемобиль городской охраны. Ладно, на этот раз я прав!

Лариса остановилась, элемобиль тоже. Типы перестали ворочаться и сделали вид, что уже почти умерли. Место происшествия осветили мощным фонарем. Меня тоже. Я зажмурился. Как это они так быстро, и так не вовремя?

– Вызовите санитарную машину, – услышал я смутно знакомый голос, – опять ты?! – грозно спросил выбравшийся из машины лейтенант Аличе.

– Если вы скажете генералу, что я наехал на них на тяжелом танке, он вам все равно не поверит, – ответил я.

– Шуточки шутишь! – разъярился он. – Иди в машину!

– Их же шестеро, и у них был нож! – воскликнула Лариса.

– Какой еще нож?! – с презрительным недоверием спросил лейтенант.

– Десантный, – ответил я на риторический вопрос (какой еще нож может носить с собой мальчишка, не кухонный же).

– Поищем, – деловым тоном откликнулся Аличе. – А вы, синьорита, шли бы отсюда.

– Никуда я не пойду!

– Лариса, – тихо и угрожающе проговорил я, – иди домой, к ПАПЕ.

Картинка начала вырисовываться крайне неприглядная. Если Лариса не поймет, я влип. Поболтать по комму мне точно не дадут.

Девочка посмотрела на меня расширенными от ужаса глазами. Я поднял брови: ну догадайся же!

Лариса согласно опустила и подняла ресницы – догадалась, и пошла по улице мимо элемобиля, сейчас моя умница завернет за угол и поднимет тревогу. Мне надо продержаться минут пятнадцать.

– Иди в машину, – повторил Аличе.

Ммм, а вдруг у них там экран стоит, и меня не найдут?

– Зачем еще? Их шестеро. И нож вы так и не поискали.

– Не твое дело!

– Как раз мое! Нож найдите и отпечатки…

– Ты меня учить будешь, щенок?! – взревел Аличе.

– Не пойду! Пока вы не найдете нож.

– Ну ты сейчас поскачешь…

Что он говорил дальше, я не слышал, потому что все тело скрутило жуткой болью, и я грохнулся на землю. Не заорал я потому, что воздуха в легких не оказалось. Когда я смог вздохнуть, было уже почти не больно. Я открыл глаза и посмотрел на лейтенанта. Он держал в руках запрещенный в нашей корпорации дистанционный электроразрядник и мерзко ухмылялся.

– Ну что, повторить? – спросил он.

– Ублюдок! – процедил я сквозь зубы.

С пола нельзя упасть, и на этот раз я был готов к следующему разряду. Пять секунд – это целая вечность. Под конец я все-таки застонал.

Не хочу я идти в эту его машину, и еще один разряд тоже не хочу. Ммм, а вот не могу я подняться, и все, и говорить тоже не могу!

Лейтенант Аличе с садистской улыбочкой смотрел, как я медленно переворачиваюсь на живот, медленно, опираясь на руки, отрываю себя от земли, он подумал, что победил. Не говори «гоп»! Сейчас у нас тут будет нападение на офицера при исполнении… Я сделал шаг в его сторону, потом еще один… Как вдруг…

– Лейтенант, медленно поднимите руки вверх, – раздалось из темноты. – Нет, эту вещицу не выбрасывайте, не надо. Сержант, вы тоже.

Оба охранника порядка сделали, что им было велено.

– Д-дядя Мат-ттео, – выдохнул я.

Капитан Стромболи подошел поближе, забрал у Аличе разрядник и вытащил бластер из его кобуры, потом он так же обезоружил сержанта. Потом продемонстрировал свое удостоверение:

– Капитан Стромболи, четвертый отдел СБ, – представился он. – Руки можно опустить. Вы арестованы. Вы тоже, – добавил он, глядя на сержанта.

Оба арестанта издали несколько нечленораздельных звуков.

В этот момент лежащие на земле парни начали проявлять явные признаки неумирания, и санитарная машина как раз подъехала. Медики застыли в изумлении – еще бы, такая картинка.

– Делайте свою работу! – рявкнул на них Стромболи.

Тайм-аут позволил Аличе прийти в себя:

– А по какому обвинению? – поинтересовался он (правильно, Кальтаниссетта – не Кремона).

У капитана Стромболи дрогнуло веко: признаваться, что он меня охраняет, он не собирался.

– Орг-ганизация р-рэкета, – пришел я ему на помощь. – К-какой п-процент они в-вам отст-тегивал! – заинтересованно спросил я у Аличе.

Я угадал! На лице сержанта это было просто написано. Лариса незаметно подошла, обняла и прислонила меня к себе, я в этом нуждался.

– Идите в мой мобиль, – предложил нам Стромболи, – я освобожусь и отвезу вас по домам.

Из темноты выступили два охранника с не в меру серьезными лицами – значит, капитан здесь не один, хорошо. Изображать конвоира сейчас не в моих силах.

Лариса обхватила меня покрепче и повела к машине.

– Ты как? – испуганно спросила она.

– Н-нич-чего, сейч-час п-пройдет.

Капитан присоединился к нам минут через десять.

– Тебе тоже нужен врач, – заметил он.

– Д-дома, т-там Ф-фернан.

Стромболи кивнул. Сначала мы довезли Ларису. Синьор Арциньяно, поджидавший ее на крыльце, заглянул в машину, убедиться, что я жив. Я слабо улыбнулся.

Когда мы остались вдвоем со Стромболи…

– За последние три дня тебя могли застрелить из бластера, съесть, зарезать или замучить до остановки сердца, – заметил капитан. – Тебе не кажется, что это слишком даже для тебя?

– Я-т-то тут п-при чем?! – возмутился я.

– Ну раз ты этого не понимаешь, придется посадить тебя на короткий поводок.

– Т-только п-попробуй! Я т-тебе н-не л-лаб-боратор-ная к-крыса!

– Ты не лабораторная крыса, – спокойно согласился Стромболи. – Ты сын генерала Галларате и оперативник нашего отдела, И твоя безопасность и секретность – это моя работа.

– Н-ну и что?! М-мне что, п-по улицам не ходить?!

– Генерал ходит?

– О, ч-черт! И что же мне д-делать? – спросил я почти Жалобно. – Не хочу я д-дома сидеть!

Стромболи смягчился, я видел его лицо в зеркальце.

– Фернан говорил, что настроил тебе комм на всякие неприятные неожиданности. Почему ты не дал сигнал сразу, еще когда на тебя только напали?

– Ну, это же п-просто д-драка! К-кто ж з-знал, что эт-тот т-тип т-туда заявится. И т-тревожная к-кнопка у меня не н-наст-троена.

Стромболи только головой покачал:

– Настрой.

– Л-ладно.

– Кстати, как ты догадался про рэкет? Ты мне хорошо подыграл, спасибо.

– М-может б-быть, я ошиб-бся.

– Нет. У сержанта было такое лицо… – улыбнулся Стромболи.

Хватит заикаться. Я взял себя в руки, начал говорить медленно, и дело пошло на лад:

– Тогда, осенью, охранники приехали очень вовремя, ну, бывает, мы этих типов долго били. Кстати, Лео уже тогда заметил, что Гвидо охрана не защитила. А на этот раз… весь бой длился минуту, не больше. Две случайности. И еще… Чем-то Аличе мне тогда не понравился, и сейчас я понял, чем.

– Ну?

– Синьор Соргоно всегда очень торжественно говорит: «Дети – это самое главное», а лейтенант позвонил профессору и сказал: «Генерал Галларате, извините за беспокойство». Ну, как будто я – это что-то мелкое и незначительное!

– Понятно, – задумчиво ответил Стромболи и сбросил скорость: мы подъезжали к воротам Лабораторного парка.

Фернан меня когда-нибудь доконает: в дом меня внесли на руках, сразу в медкабинет; сканирование, уколы. Ой! Ну хватит уже.

Утром проф все еще не появился, и Фернан, как самый компетентный медик, оставшийся в парке, легко убедил синьора Соргоно, что мне надо провести денек в горизонтальном положении. А я опять был оставлен на попечение начальника охраны.

Так что я лежал в постели и болтал со всеми друзьями по комму, по очереди. Успокаивал: жив я и здоров, просто у меня нянька – паникер.

На следующий день я взбунтовался и отправился выбивать из синьора Соргоно разрешение пойти погулять с Ларисой, она сдала последний экзамен, невозможно не отпраздновать.

– Вот видите, – заметил присутствовавший при нашем споре Фернан. – Если бы Энрик уже вчера был в порядке, его нельзя было бы продержать целый день дома.

– Что?! – взвился я. – Ну все, ты еще пожалеешь! Фернан только расхохотался. Я ему все равно отомщу!

– Ладно, – согласился синьор Соргоно с моими доводами. – Только не по темным переулкам. Два раза подряд… Не нарывайся…

– Да ну-у, эти типы еще в больнице лежат.

– Тяжелый танк «Энрик», – проворчал синьор Соргоно. – Ты меня понял? – мягко, как маленького, спросил он.

– Угу, – вздохнул я.

Лариса светилась счастьем: первое сложное испытание в жизни успешно пройдено. Мы покатались на всех аттракционах, попробовали все виды мороженого, какое только нашлось в Центральном парке, постреляли во всех тирах. Лариса быстро прогрессирует. Трижды встретили парочку «Алекс с Джессикой», дважды «Лео с Терезой» и целых пять раз «Гвидо с Лаурой».

– Я хочу тебя спросить, – неуверенно начала Лариса. – Ты не рассердишься?

– Когда это я на тебя сердился? – ласково спросил я.

– Понимаешь, после того как меня похищали, я уговорила Габриеля, это мой брат, поучить нас драться. Ну не так, как вы, а просто, чтобы не быть совсем уж беззащитной…

– Ну, я догадывался, что что-то такое происходит. Он вас по субботам и воскресеньям консультировал, в остальные дни вы занимались самостоятельно. И еще хранили это в тайне от нас. Алекс ужасно страдал от неудовлетворенного любопытства.

– А вчера… Я, наверное, могла что-то сделать. Но испугалась. Просто шевельнуться не могла.

– Ты же была со мной. И за полгода ничему серьезному научиться нельзя, так что не переживай. Хорошо, что ты в драку не полезла, это могло бы плохо кончиться.

– Я же не о том, хорошо это или плохо! Почему мальчишки этого не боятся?

– Адреналин, – кратко ответил я. – Мы по-разному устроены. Я могу хотеть победить сильнее, чем остаться в живых, а ты – нет Лариса кивнула и опустила голову.

– Мне все это не очень нравится, – продолжил я. – Ну, пока девочки не дерутся, все знают, что их нельзя трогать… A если они тоже умеют…

– Ты неправ! – решительно заявила Лариса. – Порядочного человека остановит сам факт, что я девочка, а какого-нибудь мерзавца ничто не остановит.

– Да, наверное, – неуверенно проговорил я. – Но тогда сама ни на кого не нападай!

– Естественно, – язвительно согласилась Лариса.

– Да? Я имею в виду, ни при каких обстоятельствах, даже если в двух шагах я дерусь с превосходящими силами противника.

– Понятно, – усмехнулась она.

– Я серьезно. Если бы кто-нибудь из них поймал тебя в какой-нибудь захват, мне пришлось бы позволить им перерезать себе горло.

– Ох!

– Вот-вот.