Текст книги "Самурай"

Глава 48

Итак, сегодня надо слетать в Ньюпорт и купить элемобиль. Маршано своего никогда не имел (Каникатти! Поубивать!), но права у него были, и водить он, стало быть, умеет. Подарок должен быть сюрпризом, поэтому выяснил я это путём долгого поиска в Интернете и кошмарного взлома, без всяких шансов скрыть следы преступления.

Вторая задача: слетать на военную базу и договориться с Росси или найти другого тренера, если лейтенант не согласится. Развлекаться некогда. Оставлю Виктора на попечение Пепе, пусть купаются и загорают, и поеду. Э-ээ, стоп – я обещал синьоре Будрио, что присмотрю за Виктором. Черт возьми, у меня на сегодня слишком уж деловая программа.

Пепе, как выяснилось, сегодня поедет с родителями, так что без вариантов: Виктора придётся таскать с собой. Но он ничего не имел против.

– Эй, воин, а ты в элемобилях-то разбираешься?

– Ну металлолом не куплю, – неуверенно ответил я.

– Вот-вот, элемобили – это моя детская страсть. Поехали.

Новые машины на Ористано не привозят – нет покупателей, местные жители ещё не настолько разбогатели.

– Нам нужен внедорожник, тысяч за пять-шесть, – сказал я, когда мы оказались перед воротами небольшого элерынка.

– Ясно, – ответил Виктор и бросился в бурное рыночное море.

Потом я только бессмысленно улыбался и пытался понять, о чем это Виктор болтает с продавцами. Чувствовал он себя здесь, как рыба в воде.

На мой взгляд, тут нечего было делать дольше пяти минут: рынок маленький, и раз приличных дорог на острове нет, на нем продаются почти исключительно внедорожники. Но какие! На них, верно, ездили чертовы новосицилийские «силы порядка» лет сто назад. А потом, после освобождения, этот хлам долго били ногами от полноты чувств. Разочарование было тяжёлым. Потом я присмотрел одну приличную Ламборджинию и уже двинулся в её сторону, как Виктор вцепился в меня мёртвой хваткой.

– Ты чего? – спросил я.

– Я её ещё полчаса назад увидел, – процедил он сквозь зубы, – не торопись, если не хочешь отдать кучу денег.

Я пожал плечами, сжал зубы и продолжил скучать под палящими лучами Феба.

Через час он наконец подобрался к присмотренной машине, услышал цену и сразу же увёл меня от нее. Я помалкивал.

– Она стоит десять тысяч, – сказал он, – и в Палермо я посоветовал бы тебе заплатить. Продавец просит за нее восемь.

– Э-ээ, здесь она должна стоить дороже, чем в Палермо. Транспортные расходы, – пояснил я.

– Должна. Но здесь ни у кого нет таких денег, он прогадал, а везти её обратно…

– Понятно. И что ты собираешься делать? Всё остальное – такой хлам…

– Мы её купим. Через полчаса, – ухмыльнулся Виктор.

Через двадцать минут, уже почти сговорившись приобрести какой-то несусветный каникатьевский джип с помятыми крыльями, мы вернулись к Ламборджинии.

Виктор торговался ещё полчаса. Я даже не слушал: жарко и скучно.

– Шесть с половиной потянешь? – спросил он наконец.

– Потяну, – ответил я. – Да, брат, тебе надо идти работать межзвёздным торговцем, – с восхищением добавил я.

– Я и собирался.

– А теперь не собираешься?

– Не знаю, Этна, она знаешь, такая планета…

– Не, не знаю, я других пока не видел.

Мы купили машину, а потом долго уговаривали Марио разделиться и поехать порознь. Я должен довести обратно «Феррари», а Виктор и Марио поедут на машине.

Марио уговорился, когда я обещал ему связываться по комму каждые пять минут и лететь на автопилоте. Тут всего-то десять минут, в основном взлёт и посадка. А на машине – меньше получаса.

Следующий номер нашей программы – убедить синьора Маршано принять мой подарок.

Аргументы: плантация очень большая, а лошади у вас нет; это я виноват, что вы полгода занимались какими-то пустяками; я навалил на вас дополнительную работу, так что будет только справедливо, если я поэкономлю ваше время… И так далее. У-уф!!! Справился.

Последняя задача: секция кемпо. Тут мне не повезло: Росси на выходные куда-то улетел. Я оставил ему вежливое письмо и попросил Маршано написать мне, если с этим возникнут какие-нибудь сложности.

Вечером я покидал Тремити, вполне довольный тем, как я тут все устроил.

Когда мы вышли в космос, я с согласия Виктора и Марио выключил гравитатор. Понаслаждаемся невесомостью.

– Вот видишь, Марио, – наставительно произнес я. – Я не всегда влипаю в разные неприятности, на этот раз все прошло идеально.

– Не говори «гоп»! – огрызнулся охранник.

– Да ну. Все же в порядке.

Через десять минут я включил двигатель, точнее попытался включить: «Катер не может взлететь с этой площадки», – сообщил мне бортовой компьютер. Какая площадка? Мы в космосе. До сих пор таких проблем не возникало.

Уп-с! Всё, больше никогда не буду говорить «гоп», если, конечно, мы останемся живы, впрочем, если не останемся, тоже не буду.

Я взглянул на радар – чисто. Значит, на нас не напали и не применили какое-нибудь экзотическое оружие, в чем же дело? Тестируем. Все системы в норме, но антигравитационное поле почему-то имеет неправильную форму. Спокойно, во-первых, мы летим по круговой орбите, и у меня сколько угодно времени на размышление.

– Что такое? – спросил Марио.

– Ты был прав, я зря сказал «гоп». Что-то с конфигурацией поля. Пока мы в безопасности, так что я сейчас подумаю и что-нибудь решу.

Марио невозмутимо кивнул: помочь он мне не может, а паниковать просто не умеет. Виктор посмотрел на него и тоже решил сидеть тихо.

…Во-вторых, в крайнем случае свяжемся по рации с Землей, прилетят спасатели и заберут нас отсюда. Но Феррари я тогда потеряю. Черт, не хочу, это моя любимая игрушка. Значит, надо постараться понять, что случилось, и исправить, что бы это ни было. В конце концов, зря я, что ли, целый год ходил на семинар по теоретическим основам антигравитации. Поле всегда имеет неправильную форму при взлете и посадке, потому что под ногами земля. Но здесь-то у нас космос. Хм. Точка Лагранжа![33]33
  Точка Лагранжа – особая точка гравитационного поля, в которой притяжение от нескольких гравитационных масс уравновешивается. В результате возникают гравитационные ловушки. В системе двух тел имеется пять точек Лагранжа, они находятся па орбите меньшего, через каждые 60’, причём две из них, так называемые треугольные точки Лагранжа, находятся ближе всех остальных к меньшему из тел. Например, в этих точках на орбите Юпитера летают две группы астероидов – Греки и Троянцы.


[Закрыть] Был об этом разговор на семинаре. У моего поля есть гравитационная ловушка, аналог точки Лагранжа, только не там и по другим причинам, кто-то ещё смеялся, что у катеров раздвоение личности, и если в эту ловушку угодил маленький железный метеоритик… М-мм, вероятность этого даже не мала, а исчезающе мала. Чтобы ловушка сработала, относительная скорость этого камешка должна быть маленькой. Но все-таки такое мое везение. Единственный случай за историю космонавтики! Повторится такое лет через миллион. Проверим ближний радар на максимальное разрешение: о, точно, вот он. Кто-то, поди, выбросил банку из-под кока-колы, а я тут мучаюсь. Замусорили космос! Нет, тяжеловат этот камешек для банки кока-колы. Сбить его из бластера? Можно попробовать. Расплавится-то он быстро, а вот пока испарится, сутки могут пройти. Ждать так долго? Невозможно; если я завтра не появлюсь на факультете, меня исключат, не дожидаясь сессии, и никакая одаренность не поможет. Лучше я надену скафандр, выберусь наружу и возьму эту штучку в качестве сувенира! Когда ещё представится такая возможность? Ага, так и сделаю, когда мы будем на ночной стороне. Облучаться мне не хочется.

– Марио, – сказал я, – мне придется выйти в космос.

– С ума сошёл?

– Не-а, иначе не получится, – соврал я, – ненадолго, и привяжусь, конечно. Так что это безопасно.

– Только лучше пойду я, – заметил Марио.

– Ты в мой скафандр не влезешь. Надо было безразмерный дарить.

– Чёрт тебя побери! Ты уверен, что иначе нельзя?

– Угу. Вот на ночной стороне окажемся… И не каркай, а то как поберёт на самом деле.

Марио не улыбнулся, а только безнадёжно вздохнул. Ничего страшного, это действительно безопасно.

– Рацию я оставлю включённой, мало ли.

– Ладно, – согласился Марио.

Я надел скафандр и проверил его, как меня учил Антонио. Всё в порядке, а чего ему быть не в порядке, ни разу не пользовались.

Вот сейчас мы уйдём в тень. Я взял тросик и пошёл в шлюз.

Привязался, воздух откачали, и пошёл. Мне понадобилось не меньше десяти минут, чтобы приноровиться к встроенному реактивному движку. Да, этому можно только в космосе научиться. Не отвлекаясь, я подлетел к ловушке и взял в руку метеорит. Это оказался пористый кусок какого-то металла, довольно большой. Интересно. Теперь, выполнив свою задачу, я огляделся, и у меня захватило дух: смотреть на звезды и на Этну через иллюминатор совсем не то же самое, что висеть в космосе, в скафандре. Звёзды большие, яркие и разноцветные, раньше я этого не замечал и считал враньем все разговоры о том, что кто-то там красный, а кто-то жёлтый, и это ясно видно. Отсюда это действительно ясно видно. А Туманность Андромеды прямо как на картинке в учебнике астрономии, все спиральные рукава видны. Но мне пора возвращаться, а то Марио умрет от беспокойства.

Я вошёл в шлюз, закрыл дверь, положил метеорит в антирадиационный ящик. Потом проверил, как облучился мой скафандр – в пределах нормы, запустил воздух, ну и так далее, рутина, хоть и в первый раз. Я сам получил смешную дозу в 0,3 бэра, не страшно.

Марио так вздохнул…

– Ну как? – спросил он.

– Сейчас проверим, но по идее все должно прийти в норму.

– А что ты там делал? – подал голос Виктор.

– Убирал космический мусор.

– Э-ээ?

– Сейчас тесты пройдут… Объясню.

Я запустил тесты. Все в норме. Отлично, сейчас как раз пора покидать орбиту, мы просто сделали лишний виток, и все. Полетели. По дороге я развлекал своих спутников, объясняя, что, как и почему я делал. Через полчаса мы уже сели в парке.

– И, даже долетев, не говори «гоп», – сказал Марио, – проверь сначала, что парк кем-нибудь не оккупирован.

– Типун тебе на язык! Нас уже встречают. Около посадочной площадки стоял проф. Марио выбрался из катера и пошёл докладывать.

– Что, иначе было нельзя? – спросил меня проф вместо приветствия.

– Разве что вызвать спасателей и оставить «Феррари» на орбите, – ответил я.

Проф кивнул:

– Ясно. Этого ты никак не мог сделать.

– Угу. Или испарить из бластера полтора килограмма титанового сплава. Мне показалось, что это он.

– Это, наверное, обломок новосицилийской боевой станции.

– О! Точно. А их много ещё летает?

– Да нет, не очень. Тебе просто не повезло. Самую большую станцию впечатали в Эрато, да так, что её размазало тонким слоем по всей поверхности. И теперь у нашей луны высокое альбедо[34]34
  Альбедо – величина, характеризующая отражательную способность небесного тела. Отношение отражённого потока к падающему. У зеркал, например, высокое альбедо. У ровной поверхности расплавленного, а потом застывшего металла, как в данном случае, тоже.


[Закрыть]. Очень неромантично.

Я расхохотался:

– Так вот в чем дело! А я думал, что это я ей нравлюсь, вот она и светит, когда мне очень надо. Теперь надо делать дезактивацию катера? – полуутвердительно спросил я.

– Не переживай ты так. Сходи поищи Антонио, кажется, у нас этого больше никто не умеет. – Кстати, – добавил проф, – зачем ты взломал КРИЗТовскую базу? Мне пожаловались, что давно не видели такого наглого хакера.

– Ну это остров, связь только через спутник, никак не скроешься. – Он меня смутил, я уже выбросил это из головы. – А как они меня вычислили?

– Авторизованный оплаченный вход, – кратко пояснил проф.

Я мысленно взвыл: идиот! Зачем задавать глупые вопросы.

– А взломал зачем?! – Проф немного повысил голос, а может, показалось.

– Ну мне надо было кое-что узнать про моего управляющего.

– И что же?

– Умеет ли он водить машину.

– Э-ээ, а спросить было нельзя?

– Нет, я хотел сделать ему сюрприз.

Проф сначала хмыкнул, а потом не выдержал, расхохотался:

– Ну ты даёшь! Но похоже, что это самая невинная причина, которая у тебя когда-либо была.

– М-мм, пожалуй, это правда.

– С кем-нибудь из парней синьора Арциньяно будешь объясняться сам!

– Ой! – Я схватился за голову.

– Так тебе и надо!

Летучие коты! И что они со мной сделают? Проф, наверное, знает. Все равно не буду спрашивать. Напугал! Подумаешь!

Проф смотрел на меня с интересом: спрошу, не спрошу. Я широко улыбнулся: не надейся!

Виктор имел испуганный вид, прямо как после первого боя в его присутствии. Проф, не дождавшись моего вопроса, повернулся и ушёл. Тогда Виктор решился заговорить:

– И что тебе будет?.. Я пожал плечами:

– Не знаю. Какая разница?

– Э-ээ?

– В тебе опять проснулся новосицилиец. Виктор надулся:

– Вот ещё.

– Тогда не спрашивай.

Глава 49

В понедельник вечером к нам в гости приехал синьор Мигель.

– У меня к тебе дело, – сказал он.

Я обрадовался: наконец-то, и пусть это будет что-нибудь сложное, а не просто кто-то отловил последнюю модель нашего мини-робота, который делает мою работу.

Проф нахмурился и вопросительно поднял брови: мы были не одни. Синьор Мигель едва заметно покачал головой. Хм, что это он имеет в виду? Что работать мне придётся как на Селено? Или что дело действительно очень серьёзное и важное и мини-роботу его не поручить?

Я еле дотерпел до конца ужина, а после него мы уединились в кабинете.

– Энрику не предстоит совать голову в пасть горыныча, – сказал синьор Мигель первым делом.

Проф облегчённо вздохнул, я был разочарован. Синьор Мигель продолжил:

– Ты мне нужен как эксперт по Кремоне.

– М-мм? – отреагировал я. – В каком смысле?

– В самом прямом. Сам же написал мне докладную записку о сборе военно-значимой информации. И половину того, что ты перечислил, мы никогда даже не пробовали собирать.

– Ну-у этого документа четыре автора. А при чем тут Кремона?

– У маленького генерала маленькая армия. Я ухмыльнулся:

– Организовать большую?

– Нет! – сказал проф. Синьор Мигель продолжил:

– У нас, как ты знаешь, появилось многовато оккупированных территорий. Парни из КРИЗТа работают круглые сутки. И у них тучи проблем. А тут ещё явная враждебность местного населения. Притом что мы не сделали им ничего плохого. И уличных боев не было, и наши патрули следят, чтобы местных не обижали. Даже вдвое более зорко, чем обычно. Хотя и обычно особых эксцессов не бывает, от психов армия избавляется на стадии учебных батальонов.

– Понятно.

– Я хочу, чтобы ты объяснил мне почему!

– Вы сказали, что следите за порядком сильнее, чем обычно. Почему?

– Ну решили поработать на контрасте: «Они такие плохие, а мы такие хорошие…» Там большое полиметаллическое месторождение, хочется побыстрее запустить кое-какое производство, а для этого нужна лояльность местного населения.

– Ясно. А что? Никаких эксцессов вообще не было.

– Ну было кое-что, – неохотно ответил синьор Мигель. – Например, один сержант подрался с местными парнями, одному сломал челюсть. Напал он, но клянется, что его спровоцировали и что за такое оскорбление его матери он даст в морду кому угодно. Я ему верю, не мальчишка, уже семь лет служит, и никаких сёрьезных проступков за ним не числится. Было ещё несколько похожих инцидентов, но там патруль успевал разнять их раньше, чем дело доходило до госпиталя. Ну допустим, кремонцы оставили там сколько-то людей с заданием провоцировать такие вещи. Это мы быстро выясним и всех переловим. Но это не объясняет, почему они предпочитают жить в нищете, но не работать. Да, и многие мальчишки твоего возраста сделали то же, что вы под Мачератой. А на Южном, между прочим, джунгли, и наши парни периодически вытаскивают оттуда отравившихся и покалечившихся детей. Стенки мы там не ставили, – слабо улыбнулся синьор Мигель, – так что ИК-сканеры работают, и особого вреда эти мальчики причинить не могут, но нескольких наших солдат эти щенки уже ранили. К тому же приходится охранять буквально всё. Формально это мелочи, но… чума может начаться как насморк. Я это чувствую.

– Ясно. Ну жаль, что мы не уничтожили Кремону полностью, так было бы проще, хотя тоже не сахар. Они боятся.

– Чего?

– Всего. Точнее, двух вещей: во-первых, что Кремона вернётся и коллаборационистов просто перестреляют. Во-вторых, свободы.

– Как это?

– Вы привыкли и не замечаете. Я тоже, но мне проще, я с этим не родился. Но и я бы этого так и не понял, если бы не один случай в университете. Я бы назвал это явление «интеллектуальной трусостью». Даже очень храбрый солдат, способный шутить под огнём, вполне может оказаться интеллектуальным трусом. Ну характерный пример, старый лозунг: «Моя страна может быть не права, но она все равно моя страна». Выбор интеллектуально храброго человека: я сделаю все, чтобы изменить мою страну. Выбор интеллектуального труса: я буду исполнять свой долг. И тот и другой выбор может быть примерно одинаково опасным. Но в первом случае вам придется все время что-то решать, все время что-то выбирать, а во втором – просто выполнять приказы. Для некоторых людей решать за себя самостоятельно страшнее, чем подняться в атаку без артподготовки.

– М-мм, понятно, а порекомендовать что-нибудь конкретное ты не можешь?

– Вот вопрос… Ну нельзя же приказать человеку стать свободным! По определению. Моисей сорок лет водил свой народ по пустыне, пока не умерли все, родившиеся в рабстве.

– Недолго же они жили. Нам придется ждать больше ста лет.

– Положим, кое-что сделать можно. Во-первых, продолжать не обижать мирное население, даже если оно не вполне мирное. Тех отравившихся и покалечившихся мальчишек, я надеюсь, лечат.

– Ну разумеется.

– Вот и хорошо, только даже и не пытайтесь заниматься саморекламой. Пусть это будет на уровне слухов.

– Почему?

– Слухам там наверняка верят. Официальной пропаганде – нет. Во-вторых, всех этих деток надо просто вернуть родителям. И здоровых, которых наши будут вылавливать в этих джунглях, – тоже.

– Думаешь, они больше так не будут? – с насмешкой спросил синьор Мигель.

– Будут, и ещё как, но другого выхода нет.

– М-мм, да, пожалуй, так. А ещё? – заинтересованно спросил синьор Мигель.

– Ещё? Профессор говорил, что у нас скоро будут преподавать историю в школах.

– Да, это уже решено. Через пару лет.

– Лучше бы поскорее, и там на Южном тоже.

– Да, – улыбнулся синьор Мигель, – я тебя понял.

– А ещё… Но я не знаю, хорошо это будет или плохо…

– Говори.

– Прямо сейчас можно частично избавить их от необходимости делать выбор. Можно приказать всем явиться на свои рабочие места.

– Под страхом чего?

– Без «если», просто приказать.

– Думаешь, сработает?

– Очень может быть.

– Ну да, я понял, повязать всех. Они будут рассуждать так: даже если Кремона вернется, не могут же они расстрелять все население.

– Ага. О! Я только что понял кое-что важное!

– Давай, давай, – подбодрил меня проф.

Я пересказал им то, что выяснил Лео о сортировке умных детей.

– Понятно, по какому принципу их сортируют, – сказал я под конец. – Интеллектуально храбрые люди опасны для режима, значит, если нельзя сделать их трусливыми, надо сделать неинтеллектуальными. Кстати, а вы ручаетесь, что Кремона не вернётся? – с тревогой спросил я.

– Армия у них, откровенно говоря, весьма фиговая, – поморщился синьор Мигель, – толпы придурков с бластерами.

– Больше я ничего разумного по этому поводу сказать не могу. Выпишите специалиста с Земли. Здесь, кажется, таких нет.

– Может быть, придётся.

– Насколько конфиденциально то, что вы мне сейчас рассказали об оккупированной зоне? – спросил я.

– Тебе это важно? Ни насколько, об этом в новостных лентах скоро напишут.

– Ясно. Спасибо. У меня к вам тоже дело. Правда, не военное, а хозяйственное. Не хотите построить на Ористано ипподром?

– А кто на него будет ходить? Я изложил свой план.

– И если профессор выделит мне миллион с моей кредитки, то будет кому ходить на ипподром, – закончил я свою речь.

– Ты думаешь, там есть миллион? – с иронией поинтересовался проф.

– Никак не меньше полутора, – решительно ответил я.

– Правильно, немного больше трех. Но почти все эти деньги инвестированы в какой-нибудь прибыльный бизнес с малой степенью риска. Вложение, которое ты предлагаешь, окупится не раньше чем через десять лет, к тому же оно довольно рискованное.

– Понятно. Придётся взять кредит в каком-нибудь оптимистично настроенном банке. Если, конечно, синьор Мигель согласится построить ипподром.

– А мне нравиться эта идея, – заявил синьор Мигель. – В Энриковом безумном стиле. Он его у вас унаследовал, – обратился он к профу.

– Льстец! – улыбнулся проф; было видно, что ему приятно это слышать.

– Может быть. Просто сейчас на Ористано у меня одни затраты. А это все-таки шанс.

– Ладно, но я не буду изымать Энриковы деньги. Энрик, у меня ты кредит возьмешь?

– Под тринадцать процентов, на десять лет. Так даёт «Синий ястреб». Под обеспечение пойдет плантация Тремити. Она стоит не меньше двух.

– Договорились, – рассмеялся проф. – Кстати, если не секрет, за сколько ты её купил?

– Тысяч за десять, – потянул я. – Так что она-то уж всяко окупилась.

– Акула капитализма, как сказал бы синьор Каникатти! – отреагировал проф.

– Точно.

– Ну хорошо, – закруглился синьор Мигель, – я ещё сегодня поговорю со своим управляющим делами. А мне надо обратно, на Южный. И поскорее.

– Удачи! – пожелал я на прощание синьору Мигелю. Везёт ему, все время воюет.