Текст книги "Дети Деточкина, или Заговор бывших мужей"

Я шарахнулась в сторону. Кот последовал моему примеру. Я прыгнула в кусты. Кот проделал то же самое.

– Дай домой зайти! Не пугай меня! – еще несколько минут я носилась по двору наперегонки со злосчастным животным.

– Да мы типа и не пугаем. Разговариваем просто, – обиженно заворчал сосед.

– Вы-то нет! А эта хитрющая черная кошка – да! – прокричала я в ответ.

Сосед посмотрел на меня так странно, будто никогда не видел барышень с косичками и клипсой в носу. Потом демонстративно пожал костяшками плеч и невозмутимо продолжил беседу. Кот к тому времени, словно нарочно, куда-то спрятался, и со стороны казалось, будто я придумала его сама.

«Ой, да пусть думают что угодно!» – успокоила я сама себя, входя в квартиру.

Щелкнув выключателем, я обнаружила, что вредоносный Артем справился с работой на удивление аккуратно. Конечно, тот кусочек, где была дыра, несколько выделялся на потолке, будучи очерченным рваными краями обоев, но в целом меня все устраивало.

Наверное, нужно было сделать пару звонков. Но Жорик пусть звонит сам, а сообщать Шурику о завтрашней встрече с операционисткой и о своих дальнейших планах пока не хотелось. Я слабо верила в успех предстоящих мероприятий и собиралась проделать их лишь потому, что надо же что-то вообще делать, раз тебя наняли на работу.

«Кстати, очень может быть, что ты долго не сможешь раздобыть никакой нужной Шурику информации. Настолько долго, что Жорик уже вернется. И вот тогда ты восторжествуешь, принеся Шурику на блюдечке с голубой каемочкой достойно выполненный заказ. И собой сможешь гордиться, что не отказалась от клиента, и дело будет сделано – уж что-что, а наводить справки о людях Жорик умеет замечательно».

Все это моя бедная голова в двадцать пятый раз прокручивала внутри себя, засыпая. Обычно я сплю как убитая, но сейчас, когда Георгий уехал, оставив меня совсем одну, инстинкты самосохранения возродились, сделав мой сон чутким и внимательным к миру. Не открывая глаз, я вслушивалась в окружающую тьму. Целую вечность мучаясь от бессонницы, где-то уже под утро я отчетливо услышала, как в замочной скважине входной двери медленно проворачивается ключ. Чтобы не закричать, я затолкала себе в рот добрую половину подушки. Немного погодя входная дверь скрипнула, открываясь. Ну уж нет! Неизвестность всегда пугала меня больше всего.

– Кто там? – как можно более будничным тоном крикнула я. – Георгий, будь другом, посмотри, кто там у нас в коридоре. Может, твои коллеги из полиции в гости пришли?…

Последняя фраза, как я надеялась, должна была напугать ночных гостей и обратить их в бегство. Зловещая тишина снова повисла в квартире. Я резко поднялась. Щелкнула ночником и, едва перебирая ватными ногами, подошла к дверям спальни. Двумя руками я сжимала сотовый телефон. В коридоре никого не было. Быстро пощелкав выключателями по всей квартире, я принялась лихорадочно осматриваться. Входная дверь была закрыта на замок, состояние лестничной площадки (нет, я не сумасшедшая, я туда не вышла, а всего лишь смотрела через глазок!) ничем не указывало на наличие кого-либо в подъезде.

– Так-с, – собственный голос звучал для меня сейчас успокаивающе, – похоже, звуковые галлюцинации. Может, я на самом деле насекомое-вредитель и тот опрыскивающий яд, которым мама попросила меня обработать дачную лужайку на прошлой неделе, отравил и меня тоже? Точно, – продолжала я, – еще и сама с собой вслух разговариваю… Немедленно спать!

Окончательно убедив себя, что ночной визит мне попросту привиделся, я снова улеглась и даже умудрилась уснуть.

Каково же было мое удивление, когда утром, собираясь на встречу с банковской операционисткой, я, случайно кинув взгляд на половую тряпку, всегда лежащую при входе, заметила, что она мокрая… Ночью лил дождь. Тот, кто заходил в мою квартиру, наверняка наследил, а потом тщательно вытер за собой полы. Надо же, какой аккуратный преступник. Я исследовала квартиру более придирчиво. На первый взгляд, все вещи стояли на своих местах, ничего не пропало, но… Я была уверена, что кто-то был здесь ночью. Скажем, накидка на кресле раньше лежала немного по-другому… И дверь в ванную не была закрыта на защелку, хотя я всегда закрываю ее. А может, всему виной мое разгулявшееся воображение?

– Доброе утро, Георгий, – я мигом установила связь с Жориком. – Ты где?

– В каком смысле? В командировке, конечно… А ты? – голос Георгия звучал на удивление сонно. Неприятные ощущения роем пронеслись в моей душе. Что ж это за работа такая, что он в восемь часов утра еще даже глаза не продрал? Хорошо устроился… Развлекается там в каких-то турах с суперзвездами, а я здесь его квартиру и его женщину от грабителей оборонять должна…

– А я нет! И меня это безмерно расстраивает…

– Опять? Ты вроде уже отпереживала эту тему… Мы вчера уже помирились. Катерина, у тебя что там, провалы не только в потолке, но и в памяти?

Ну о чем можно разговаривать с таким человеком?!

Я пожелала Георгию приятных сновидений и отключилась. Лучше уж погибнуть от когтистых лап ночного визитера, чем признаться этому эгоисту, что я чего-то боюсь…

«А ведь ночной гость явно не был грабителем, – в тревоге рассуждала я по дороге к Юлии Георгиевне, – он ведь ничего не взял. Что ему могло быть у нас нужно? Может ли это быть связано с Шурикиным делом, и если да, то откуда мой ночной посетитель узнал о нем?»

Глава четвертая,
бессмысленная и беспощадная

Добравшись до банка, я уже накрутила себя до твердой уверенности, что таинственный «некто» подслушал наш с Шуриком разговор и решил во что бы то ни стало помешать мне разобраться в делах фирмы «ОПА». В моем воображении «некто» был одним из секьюрити Ожигова, эдаким изощренным злодеем, поражающим физической силой и беспринципностью. Под покровом тьмы он пробрался ко мне в квартиру, дабы просмотреть содержимое папки с собранной на Ожигова информацией. Я даже припомнила вдруг, что завязала вчера тесемки папки на бантик, а не на узел, как они были завязаны сегодня утром. Впрочем, такие мелочи, как узел на тесемках папки, вряд ли могли действительно врезаться в мою память. Скорее всего, тесемки были мною просто придуманы.

«Шурик! Во что ты меня втравил?!» – мысленно выругалась я, решив пока не впадать в истерику и в ближайшее же время потребовать от второго бывшего мужа объяснений и защиты.

Вскоре я сидела за столиком кафе, в котором обычно обедали все коллеги моей мамы, и старалась не привлекать внимание, что, с учетом моей новой прически, было совсем не так легко.

«Интересно, маскировка, вызывающая повышенное внимание, это все равно маскировка? – Я чуть было не признала факт совершения ошибки, но тут же нашла себе оправдание: – Нет! Это – отвлекающий маневр. Все заинтересованные лица запомнят, что следствия вела дама с косичками, и, сняв их, я сниму с себя также и всякие подозрения. Если кто-нибудь не раскусит меня раньше, разумеется».

Проходящие мимо кафе люди все, как один, окидывали меня пристальным взглядом. Человек, придумавший подобные кафе-аквариумы, отделенные от улицы громадной витриной, наверняка был жутким рационалистом. Посетители эксплуатируются в таких заведениях по максимуму: они одновременно исполняют и роль клиентов, и роль рекламы кафе. Прохожие, которым сквозь стекло прекрасно виден интерьер внутри заведения, заглядываются на уютно пристроившихся за столиками клиентов и моментально испытывают желание присоединиться к ним. Честно говоря, мне не слишком-то нравилось работать манекеном-зазывалой, потому я принялась корчить как можно более недовольное выражение лица.

– Девочка моя, что случилось? – Естественно, Юлия Георгиевна подошла в тот момент, когда я состроила самую кислую из всех своих мин.

Тетя Юля была разговорчивой и подвижной маленькой женщиной, с почти черными юркими глазками, выразительно блестевшими за причудливо затемненными стеклами очков, обрамленных модной оправой. Она близко дружила с моими родителями, не имела собственных детей и потому относилась ко мне практически по-матерински.

– Отпросилась у начальства, пожертвовав обеденным перерывом, – торжественно улыбнулась она после положенных приветствий, восторгов по поводу моей «смелой» прически и беспокойства из-за моего кислого выражения лица. – Чай, не каждый день интервью для тех, кого еще с пеленок знаешь, даешь…

– Теть Юль, простите, что не зашла за вами в банк, – издалека начала я, решив перво-наперво прочесть лекцию о секретности нашей встречи.

– Знаю, знаю, – перебила Юлия Георгиевна, – не любишь, когда долго проверяют документы. Наша охрана кого хочешь от банка отвадит. Так долго проверяют документы и вещи, что с ума сойти можно! Этот порядок они ввели с зимы. После несостоявшегося по каким-то мистическим причинам ограбления.

– ???

– Как, твоя матушка не говорила? – Юлия Георгиевна невероятно оживилась, почувствовав возможность рассказать кое-что интересное.

«Ага! – подумала я. – Выходит, не только я стараюсь скрывать от маман всевозможные нервирующие истории своей жизни. Похоже, она тоже боится меня волновать! Ну и семейка!»

– Дело это было… – оказывается, Юлия Георгиевна ждала от меня вовсе не ответа, а вопроса и, не дождавшись, решила сама вспомнить события полугодичной давности. – Дело было в январе. Помнишь, какие страшные морозы стояли? Люди кутались – кто как мог. И вот однажды наш охранник Юра увидел, как в банк заходит худощавый парень в вязаной шапочке. Лицо у этого парня было закрыто плотно замотанным на шее шарфом, одни глаза торчат. Ну прямо как в фильмах про гангстеров.

– А, помню, помню, – я действительно вспомнила, – об этом мама рассказывала…

– Да-да, – Юлия Георгиевна действительно любила поговорить и не могла остановиться. – Кивает, значится, этот парень в знак приветствия охране на проходной и дальше идет. Юрка его тормозит, конечно, – мол, куда прешь? А ну, документы предъяви, бандит!

– А потом этот бандит оказался директором банка, у которого сломалась машина и который, добираясь общественным транспортом, так замерз с непривычки, что обмотался шарфом с ног до головы. Да? – уточнила я.

– Да. Но у этой истории есть продолжение, знаешь?

Я отрицательно покачала головой.

– Только никому не говори, это подрывает престиж нашего банка, – обрадовалась моей неосведомленности тетя Юля. – Так вот слушай. На следующий день директор пришел уже в нормальном виде. А через день – снова весь замотанный шарфом. Юрка, уже умудренный позавчерашним опытом, без лишних вопросов пропустил замерзшего директора. Окончательно уверился в мысли, что начальник наш немного того, и пропустил. А потом глядь – директор снова, но уже в нормальном виде, в банк заходит. «А кого ж я тогда пропустил?» – оторопел Юрка. Оказалось, грабителя. Только этот преступник какой-то странный был. Он зашел к девочкам в отдел, достал пистолет, потом подумал минуту и… убежал. Девочки, прежде чем визг поднять, еще минут пять ошарашенные сидели. Так этого типа и не нашли. А Юрка тогда чуть с работы не вылетел. С тех пор и он, и вся наша охрана полгода уже – сама бдительность. Зла на них не хватает!

– Весело, – улыбнулась я, лихорадочно придумывая, как бы перейти к нужной мне теме. – И что, постоянных клиентов тоже проверяют? Ожигова, например. Я слышала, у него очень вспыльчивый характер. Неужто он спокойно позволяет досматривать все свои вещи?

– Девочка моя, – Юлия Георгиевна и не думала передавать мне инициативу в разговоре, – твоя матушка все мне рассказала, можешь не петлять вокруг да около. Ты пишешь статью про Ожигова и хочешь побольше о нем узнать. Что ж, – с видом интригующей мемуаристки, вспоминающей юность и романтические свидания со всевозможными знаменитостями, тетя Юля закатила глаза к потолку. – Это чудесный человек. Сама галантность. Никакой вспыльчивости я за ним не припомню, не выдумывай. За много лет совместной работы я ни разу не видела его хмурым и всегда – с дежурной шоколадкой для операционисток.

– За много лет? – оживилась я. – Но ведь фирма «ОПА» существует всего три года. Это не срок…

– Девочка моя, неужели ты думаешь, что бизнесмен такого уровня имеет всего одну фирму? Есть еще «Аметист», и «Топаз». Тоже солидные прибыльные предприятия. Были.

Я еле сдерживалась, чтобы не достать блокнот и ручку.

– Скажите, а по каким причинам были закрыты эти предыдущие фирмы?

– Я, что ли, их закрывала? – Юлия Георгиевна внезапно насупилась и подозрительно приподняла правую бровь. – Что-то вы не то, барышня, узнать пытаетесь… Мы про фирмы говорим или про личность Павла Александровича? Кстати, он еще и очень пунктуальный. Во сколько договорится в предварительном звонке, во столько и приходит. Ни минутой позже, ни минутой раньше…

– О, – я наигранно обрадовалась, – вот это отличные штрихи к портрету! А еще что-то? Понимаете, читателю неинтересен Ожигов как таковой. Читателю интересны истории об Ожигове. Опасности, встретившиеся ему на пути к успеху, героические попытки эти опасности преодолеть… Конфиденциальность информации, естественно, гарантирую.

– Ну… – тетя Юля сосредоточилась, уходя в воспоминания, – не знаю… Бывали, конечно, всякие неприятности… Это я по настроению клиента определить могу. Но подробности-то мне неизвестны.

– Скажите, может, предыдущие фирмы Ожигова обанкротились? Или закрылись при каких-то загадочных обстоятельствах?

– Счета закрывались вполне цивильно… Обычные фирмы – и предыдущие, и «ОПА». С хорошим оборотом, с постоянными клиентами-плательщиками…

– А кто эти клиенты?

– Ох, Катенька, не была бы это ты, я бы подумала, что у тебя дело вовсе не в статье о добившихся успеха бизнесменах. Для твоей статьи, кстати, вообще нужно не со мной разговаривать, а… Ну, не знаю… С соседями его, например. Уверена, кто-нибудь наверняка вспомнит случай, как Павел Александрович спас котенка или сам расчистил площадку от снега на рассвете. Он весь такой, знаешь, как будто из кино, и наверняка люди, наблюдавшие его в быту, помнят какие-нибудь связанные с ним истории. Я, конечно, не профессионал, но так и быть, подскажу тебе, как лучше писать статью.

– Да-да, спасибо, – мне пришлось смириться и срочно ретироваться. – Прошу прощения, я отойду на секунду.

Направившись в сторону дамской комнаты, через несколько минут я уже набрала на телефоне номер Шурика. Все-таки нехорошо было не извлечь из встречи с Юлией Георгиевной хоть какую-то пользу для нашего дела.

– Я сейчас беседую с банковской операционисткой нашей главной рыбы. Пока все связанное с нужным аквариумом покрыто тайной, – зашептала в трубку я. – Может, рыба и плавает в мутной воде, но мне в этом никто не признается. Есть ли у нас к собеседнице какие-нибудь вопросы, которые бы не задевали честь и достоинство рыбы?

Какая-то дама, случайно услышав несколько фраз из моего разговора, хлопотливо поспешила удалиться.

– Не знаю, – безапелляционно ответил Шурик. – По-моему, для установления гнилостности нашей рыбки надо не с улитками, ничего не ведающими, беседы проводить, а червячка пожирнее подсадить да ждать, пока клюнет. В общем, уходи оттуда со спокойным сердцем. Нечего там ловить, я так думаю.

– Ухожу, – легко согласилась я, слегка расстроившись из-за того, что встреча с операционисткой обречена была на полную безуспешность. – «Улитка» уже, наверное, соскучилась и решила, что у меня проблемы с пищеварением.

«Улитка», она же операционистка Юлия Георгиевна, оказывается, ничуть не скучала.

– Катенька, – вдруг произнесла она стальным церберским голосом, – ты не обижайся, но удостоверение, будь добра, предъяви! Я, конечно, знаю, что ты журналист, но знаю-то я это исключительно со слов твоей матушки. А вдруг вы в сговоре? Точнее, вы наверняка в сговоре, но, может, против меня?

Мою собеседницу будто подменили. Куда делась очаровательная улыбка? Куда девалась легкость интонаций? Тетя Юля смотрела откровенно обиженно, и ее обращение ко мне, по обыкновению, многословное, прозвучало весьма мрачно.

Я достала из сумочки журналистское удостоверение трехлетней давности, которое так часто выручало меня в борьбе с внешним миром.

– Вот…

– Ну хоть ты не врешь… – глядя прямо перед собой суженными от подозрительности глазами, произнесла Юлия Георгиевна.

– А кто врет? – осторожно поинтересовалась я.

– Не пойми меня превратно, но я тебе больше ничего не скажу! – напряженно шевеля губами, отрезала тетя Юля. – Я и так, кажется, переборщила с разговорчиками. Ишь устроили день расспросов, нашли себе информатора!

Юлия Георгиевна гордо вскинула подбородок и устремилась к выходу из кафе. Я в отчаянии бросилась за ней.

– Тетечка Юлечка, да что случилось-то?!

Операционистка на миг остановилась и окинула меня изучающим взглядом:

– Прости мою грубость, Катенька… Но, знаешь… Нехорошо это с моей стороны о клиентах сплетни распространять. Не стану я об этом больше говорить с тобой, ты уж не обессудь.

– Но почему? – взмолилась я. – Не хотите, не буду с вами об Ожигове беседовать. Но что такое произошло за минуту моего отсутствия? Скажите!

Юлия Георгиевна опасливо огляделась по сторонам, одной рукой мягко отодвинула меня с прохода, а другой взялась за ручку двери.

– До свидания! – вместо объяснений промолвила она.

Все это мне совершенно не понравилось. Я беспомощно оглянулась и наткнулась глазами на бармена. Услужливо склонив голову набок, он холодно наблюдал за сценой нашего с Юлией Георгиевной прощания, тщательно вытирая при этом бокалы вафельным полотенцем.

– Объясните, ради бога, – я направилась к нему, – что произошло с этой дамой за время моего отсутствия?

Бармен сдержанно пожал плечами:

– Женское настроение, знаете ли, вещь переменчивая.

Я достала из сумочки денежную купюру, намереваясь расплатиться за кофе. Официант оживился. Понятно, значит, придется не поскупиться на чаевые…

– Возможно, ее расстроил тот молодой человек, который ушел за несколько секунд до вашего возвращения.

Так-с… Мысли о ночном визитере немедленно вернулись в мою бедную голову.

– Откуда он взялся? – от волнения я всегда начинала говорить хриплым голосом.

– Из двери, как все нормальные люди. Зашел, огляделся. Направился к вашей знакомой. Присел за столик, не спрашивая разрешения. Показал какую-то бумагу… Что-то спросил…

– А она?

– Она сразу вся в лице изменилась. Потом замотала головой, словно отрицая что-то. Я, честно говоря, думал уже вмешаться… Но тут этот грубиян встал и направился к выходу. У двери обернулся и громко произнес: «Надеюсь, к следующей нашей встрече вы образумитесь».

– Как он выглядел?

– Да обычно, в общем-то… Короткая стрижка, брюнет. Джинсы, футболка. Возраст непонятен. Из армии точно уже вернулся, но на пенсию еще не пора…

Так-с… Я бросила взгляд на оживленное движение пешеходов за стеклом и почувствовала себя как-то уж совсем неуверенно в кафе, где каждое выражение моего лица мог отследить любой прохожий. Неужели ночной визитер, этот злобный «некто», выследил меня и решил пресечь переговоры с «улиткой»?

Направляясь к стоянке, где я оставила форд, я старалась запутать возможных преследователей. Не зря в ранней юности я усердно стаптывала обувь, изучая причудливые дворики нашего города. Каждая подворотня узнавала меня и желала успеха, приветливо размахивая ослабевшей шнуровкой бельевых веревок. Если злополучный «некто», так изрядно подпортивший переговоры с операционисткой и мое настроение, собирался отслеживать мои дальнейшие передвижения, пусть потрудится выбраться из замысловатого лабиринта подворотен старого центра.

«В прятки-догонялки играть – это здорово, конечно… – Мой здравый смысл всю жизнь терпеть не мог лазить по крышам. – Но ты же помнишь, что этот „некто“ знает, где ты живешь…»

«Не факт, что ночной визитер и сегодняшний вредитель, напугавший „улитку“, – один и тот же человек. Не факт, что ночной визитер вообще не причудился мне…» – возразил вдруг проснувшийся во мне оптимизм.

«Ну что за наивность! Скорее всего, кто-то из телохранителей Ожигова в курсе, что Шурик поручил это дело тебе. Естественно, он тут же захотел выяснить, какую информацию ты уже собрала. Для этого и проник в квартиру. Папку посмотрел, понял, что убивать тебя пока не за что, и решил на всякий случай контролировать все твои шаги. Припугнул „улитку“, чтобы много не болтала. Всех остальных тоже устрашать будет… А если мы, не дай бог, найдем что-то, действительно компрометирующее Ожигова, – не сносить тебе головы…»

«Но если моя голова настолько дурная, что позволит какому-то типу влиять на ход дела, то она мне вовсе не нужна! Если этот „некто“ еще раз появится, я ему сама войну объявлю!» – наигранно храбро спорила я сама с собой.

– Алло, Шурик! – Моя храбрость нуждалась в хоть какой-то поддержке извне. – Скажи мне, кто-то, кроме нас с тобой, знает, что ты пригласил меня с собой на рыбалку?

– Вряд ли. Если ты никому не рассказывала, то никто. А что?

– Да так. Боюсь столкнуться с рыбнадзором.

– Есть повод?

– Масса. Включая мое больное воображение, разумеется. Ладно, не бери дурного в голову. Пока все нормально. Сейчас поеду прямиком в главный аквариум. Судя по сведениям из твоей папки, сейчас самое время.

– Что искать-то будешь?

– Не знаю. Может, бумагами какими разживусь, свидетельствующими против нашей рыбки.

– Ладно, действуй. Если что – звони.

* * *

Проникать в квартиры без согласия хозяев мне уже доводилось. Дела сердечные довели. Нет, не мои, конечно, а клиентские. Один раз, например, надо было у мужика выкрасть письмо любовницы, дабы ее законный супруг имел веское доказательство наличия у себя рогов. Чувствовала я себя в такие моменты последней сволочью, а действовала по вполне работающему, изобретенному Жориком, сценарию. Что ж, придется повторить. Хоть это и противозаконные действия, но в этот раз намерения у меня по крайней мере намного менее омерзительны. Ни в чью личную жизнь не лезу, собираю сведения о бизнесе, который вообще-то, хоть и с натяжкой, можно назвать деятельностью общественной, а значит, по идее, огласки не слишком-то остерегающейся…

Как это ни удивительно, Ожигов жил в одном из самых отдаленных районов города. Кирпичная пятиэтажка с огромными окнами под толстенными коваными решетками утопала в зелени. Я легко взбежала на заветный четвертый. Главное, чтобы собранные Шуриком сведения не подвели. Звонок залился соловьиной трелью.

– Слушаю вас? – низким грудным голосом спросила из-за железной двери женщина, судя по всему, домработница.

– Здравствуйте! – Я пустила в ход как можно более располагающие интонации. – Я ваша соседка. Собираю подписи жильцов подъезда. Мы хотим посадить внизу консьержа. От вас требуется только расписаться и потом платить небольшие ежемесячные взносы.

За дверью последовала пауза.

– Знаете, хозяина квартиры сейчас нет дома, – сказала она. – Я не могу за него решать. Он, я думаю, не будет против. Сейчас я ему позвоню и уточню, – не открывая двери, произнесла женщина.

«Ну вот, теперь она мне вообще не откроет. Странно, глазок ведь позволяет ей видеть всю лестничную площадку, понятно же, что я пришла одна… Чего бояться?»

– Ой, мне до двух уже заявку сдать нужно. Ну, подпишитесь, что не возражаете, ну, пожалуйста… Я там в скобочках помечу, что вы домоправительница, а не хозяйка. Может, домовой комитет и такую заявку примет.

– Откуда это вы знаете, что я тут работаю?

– Кто ж вас не знает в нашем дворе? – поспешила исправить я промах. – Мы ж в одни магазины ходим, в одном дворе мусор выносим. Одних и тех же котов бездомных подкармливаем.

– Хорошо, сейчас спрошу у хозяина и, если он не против, распишусь.

Я давно замечала, что любовь к котам сближает людей необычайно. Заветная дверь отворилась. Меня охватило неприятное волнение.

– Ой, ручка не пишет, паста кончилась…

Как же все-таки противно обманывать ни в чем не повинных людей!

– Сейчас я ручку принесу, – ответила домработница.

Если бы этот ход не подействовал и ручка нашлась бы прямо в прихожей, то пришлось бы просить попить воды или еще что-нибудь в этом роде. К счастью, все сработало с первого раза: беспечная домработница оставила меня в коридоре одну. Я быстро огляделась.

– Ой, извините, мне все одним цветом писать нужно, я лучше такую же ручку дома возьму, – быстро протараторила я, хлопая дверью, на цыпочках приближаясь к шкафу для верхней одежды.

Хорошо еще, что в этом коридоре был шкаф. Однажды в аналогичной ситуации мне пришлось прятаться под старинную швейную машинку и накрываться сверху старыми картонными ящиками, валяющимися в прихожей. Довольно быстро вернувшись, удивленная домработница обнаружила, что приветливая соседка действительно ушла.

– Придумают тоже, одним цветом… Какая разница?

Домработница быстро оглядела коридор, конечно же, не догадавшись при этом заглянуть в шкаф, и закрыла входную дверь на замок.

– Жди ее теперь, – недовольно пробурчала женщина. – Только уходить собралась!

Я ужасно обрадовалась. И тому, что женщина скоро собиралась уходить, и тому, что я не единственная разговариваю сама с собой вслух.

– А, не буду я никого ждать! Я же не виновата, что у нее паста кончилась, – еще больше обрадовав меня, произнесла через пару минут домработница и захлопнула входную дверь с внешней стороны.

Выждав еще какое-то время, я вылезла из шкафа и с ужасом обнаружила, что нахожусь в квартире не одна. Пара черных бусинок-глаз выжидательно уставилась на меня.

– Тяф! – грозно гавкнуло это страшное существо, которое, если бы не ошейник, можно бы было принять за гигантскую крысу.

Я молниеносно снова залезла в шкаф. В сложившихся условиях рассуждать логически было совершенно невозможно. Я достала из сумочки газовый баллончик.

– Тяф, тяф! – снова приветствовало меня существо. Вид вылезающего из шкафа человека явно улучшал этому чудовищу аппетит, оно радовалось и виляло хвостом. Я в ответ, разумеется, расстраивалась и прыгала обратно в шкаф.

Баллончик буду использовать только в крайнем случае, решила я. Ни с того ни с сего обижать и без того природой обиженную собаку не хотелось. Честно говоря, обладай я ее внешностью, злилась бы невероятно и кусала бы всех без разбора, не задумываясь.

К счастью, в шкафу и помимо меня было чем заинтересовать песика. Например, там находились новые туфли хозяина. Я на миллиметр приоткрыла дверь шкафа, хорошенько прицелилась, а потом, распахнув шкаф полностью, уверенно кинула туфлю подальше в комнату, прикрикнув замысловатое:

– Взять, апорт, беги, на-на-на!

Песик все понял правильно и бросился на туфлю с большим аппетитом. Я же, плотно закрыв за ним дверь в комнату, решила немедленно уходить из квартиры. Но не тут-то было! Входная дверь открываться не собиралась… Вернее, она, безусловно, сделала бы это, будь у меня ключ. Изнутри дверь запиралась на массивную щеколду, снаружи – на ключ. Я еще несколько минут глупо подергала ручку, поуговаривала дверь открыться и даже постучала по замку костяшками пальцев. Ничего не помогало. Увы, оставался только один шанс. Стараясь не терять присутствия духа, я решила бороться с противным замком чисто женским способом. Путем набора на мобильнике номера Георгия. Уж он-то точно что-нибудь придумает.

– Жорик, скажи, что бы ты сделал, если бы случайно зашел в чужую квартиру, а выйти бы не смог? Ну, если бы замок оказался закрыт снаружи на ключ?

– Обратился бы к психиатру, – ответил родной голос на том конце связи. – Так не бывает, чтобы случайно вдруг попасть в чужую квартиру… Что у тебя случилось?

– Пишу детектив!

– Ладно, приеду, разберемся…

– Нет уж.

– Не приезжать?

– Как хочешь, только про замок расскажи немедленно!

– Ну ладно. Ищешь отвертку – это такая похожая на нож штучка с пластмассовым набалдашником…

– Не издевайся!.. О! Получилось! Ты гений!

– Что получилось? Катерина, пожалуйста, не пугай меня!

– Ну, – спохватилась я, – получилось написать красивый эпизод. Героиня ищет по рекомендации героя отвертку, а находит – запасные ключи. Здорово же? Спасибо тебе большое!

Не слишком-то порадовавшись за меня, Жорик сказал, что ему надо работать, а я отвлекаю глупостями, и отключился. Надо заметить, я ничуть не расстроилась. То есть мне, конечно, было обидно, что Георгий столь неприветлив, да еще вдобавок ни с «улиткой», ни с «аквариумом» ничего не вышло, но главное – я снова была на свободе, потому воспринимала все превратности судьбы оптимистично. Улыбаясь, я распахнула ожиговскую дверь и оторопела.

– Катерина Кроль? – крепко сложенный блондин в темных очках и в безупречном деловом костюме галантно поклонился мне и быстро вошел в квартиру.