Текст книги "Только свети, свети"

* * *

Написать о поиске названий, об именах моих книг, романов, повестей, рассказов. Они должны быть символичны. Как ступени Лествицы, ведущей вверх и в вечное будущее.

* * *

Бог есть врач, а не судья. И Он лечит человека для коренной пользы. Если у человека аппендицит или гангрена ноги, то надо ради выживания удалять скверну. А не давать таблетки от боли (якобы милосердствуя).

* * *

Город Саров. Дивеево – четвёртый удел Богородицы. Здесь самый большой Её монастырь в мире. (Написать про первые.) (Грузия (Иверия) – первый, Афон – второй, Киево-Печерская лавра – третий).

* * *

Сегодня на коллективном Западе идиотизм наших врагов просто захлёстывает.

* * *

Песня: «Услышь меня, хорошая, услышь меня, красивая…»

* * *

Чем чудовищнее ложь, тем проще в неё поверить.

* * *

«В кармане маленьком моём есть карточка твоя. Так, значит, мы всегда вдвоём, моя любимая».

Е. Долматовский

* * *

Не то беда, когда во ржи лебеда, а то беда, когда ни ржи, ни лебеды.

* * *

Воспитывай себя через «не могу», через «не хочу».

* * *

Любое будущее (и ад, и рай) начинается здесь и сегодня.

* * *

«Я уходил тогда в поход, в далёкие края. Платком взмахнула у ворот моя любимая».

Е. Долматовский

* * *

Даже описывая красоту пейзажа, надо найти в нём главное, доминанту.

* * *

Ни с кем состязаться не надо. Живи, созидай и радуйся.

* * *

Предатель хуже врага. Это враг внутренний, скрытый. (Это Довлатов.)

* * *

Напал Гитлер в праздник Всех святых, в земле русской просиявших, 22 июня 1941 года. Но Господь Бог и святые за нас.

* * *

С годами я всё меньше смотрюсь в зеркало. И не потому, что старею и всё менее нравлюсь себе – прежней красавице. А потому, что понимаю: внешность, в сущности, не имеет и не должна иметь для человека большого значения. Что это – дело двадцать пятое. И отражение в зеркале становится неинтересным, пустым. И кремы, лаки, пудры и краски давно засохли, давно всё пора выбросить. Иные ценности давно вышли на первый план. И не душевные даже, а духовные. Которые НАД всем остальным. И тратить время на мелкое, незначительное уже не хочется. Даже преступно. Тем более что его, твоего времени жизни, остаётся у тебя всё меньше и меньше. И потому оно всё дороже и дороже. Так зачем его тратить на вещи пустые, давно отыгранные, отмершие?.. Смешны мне знакомые мои приятельницы-старухи (если только они не актрисы. У актрис внешность, лицо – это их рабочий инструмент), которые всё больше и больше любят зеркала, кремы, косметику. Это смешно. И жалко мне их. Скажу банальность. Любовь окружающих в старости получаешь не за красоту внешнюю, а за внутреннюю. Душевную и духовную.

* * *

Не стесняйся показывать свою любовь и добросердечие везде и всюду. В миру. Этим (носителем любви – Духом Святым) христианин и отличается от прочих нехристей. Дари, раздавай щедро свои богатства людям, и в первую очередь – свою любовь. Этому учила меня и игуменья матушка Варвара Пюхтицкая. Я ей посвятила мой рассказ «Господь всё управит». Эти слова чудо-матушка не раз повторяла мне, грешной, порой плачущей о своих скорбях на её тёплом широком плече. Матушка Варвара много лет окормляла меня. По её приглашению я не раз бывала в Пюхтицком монастыре. И она, приезжая в Москву, тоже встречалась со мной и в подворье, и у меня дома. Я даже имела счастье помогать ей, быть как бы «личным водителем» – возить по церковным делам, по больницам на своём жигулёнке. И так было светло и радостно быть подле, быть рядом. Слушать и слышать негромкий её голос, внимать каждому слову. И порой даже тихонько вдвоём петь наш необъявленный гимн – песенку о Рождестве Христа Спасителя: «Ночь тиха над Палестиной, ⁄ Спит усталая земля, ⁄ Горы, рощи и долины – ⁄ Скрыла всё ночная мгла…»

* * *

Благодатные, незабываемые минуты счастья. Господи, даруй ей Царствие Небесное.

* * *

Кающийся грешник. В момент Покаяния и Причастия ему открываются райские двери. И главное – Покаяние должно быть не только на словах, но подкрепляться и делом. Это много дороже, ценнее.

Даже просто желание делать кому-то благо, добро – это значит Божий промысел жив, говорит в человеке.

* * *

А. Грин. Последняя книга «Дорога никуда» – очень хорошая.

«– Вы примирились с врагами?

– Я стала к ним равнодушна…»

* * *

Как же это важно для самочувствия человека – быть кому-то нужным. И ты нужен, и тебе нужны. (Вот почему старухи-бабушки так суетливы и хлопотливы.) И какая это трагедия, когда вдруг понимаешь, что ты никому и нигде не нужен. Что ты один. Особенно если ты один среди людей. Один в пустыне, в море, в небе – это понятно, это объяснимо. И это временно. А вот один в доме, один среди людей – это одиночество трагичное. Самоубийственное. И вот тут-то начинаешь сочувственно понимать одиночество брошенных стариков. Брошенных их молодой роднёй. Им уж и жить нет охоты, легче уйти на тот свет. И уходят…

Старость очень, очень многому учит.

* * *

Как же безошибочно точно и трепетно Блок сказал: «О доблестях, о подвигах, о славе ⁄ Я забывал на горестной земле, ⁄ Когда твоё лицо в простой оправе ⁄ Передо мной сияло на столе…»

Словно это я говорю о моём незабвенном муже. С таким греховным опозданием… «…Всё миновалось, молодость прошла! ⁄ Твоё лицо в его простой оправе ⁄ Своей рукой убрал я со стола».

* * *

Блок прав, и правда, всё миновало и молодость прошла. Но я не убрала. И лицо моего Юры передо мной всегда сияет на столе.

* * *

Всегда не хватало трёх рублей до получки. Всегда. Бывает, и сейчас не хватает.

* * *

Илья Кабаков, Эрик Булатов, Олег Васильев. Все «явреи», художники-конформисты, «граждане мира». А в русском мире это и есть пятая колонна. Бесы неисправимые. Зло талантливое, активное, изощрённое (50-е, 60-70-е годы). Но и по сей день заразное. Ибо от дьявола.

* * *

Эти две пары жили в разное время XX века. В начале и в конце. У них разные судьбы. Но роль выбранных ими муз в истории литературы одинаково плачевна, даже пагубна. Вот эти пары, вот эти музы: поэт Владимир Маяковский и Лиля (Лили) Уриевна Каган, ставшая Лилей Брик; поэт Андрей Вознесенский и дочь Эммы Иосифовны Богуславской, Зоя Борисовна Богуславская. И судьбы обоих блестящих поэтов трагичны. Что ты по этому поводу думаешь? И почему это именно так? А если ты хочешь знать мою точку зрения, то можешь с ней ознакомиться: «Проза. ру», мои мемуары «Про Светлова. И пара слов о Маяковском» плюс «Про Горлана-Главаря». А также «Поцелуй медузы». Вдруг, мой дорогой читатель, это покажется тебе интересным.

* * *

Частушка: «Над селом фигня летала ⁄ Серебристого металла. ⁄ Что-то много в наши дни ⁄ Неопознанной фигни».

* * *

А на днях я узнала, что получила новое звание-название.

Ко всем прежним теперь я ещё и «прабабушка». И это хорошо, ведь у меня за спиной уже никого, все на том свете, а эта новенькая чудо-малышка, Сашенька, двинет жизнь вдаль, вперёд. Станет поддерживать демографию. А что я от этого испытываю? Как ни странно, ничего. В моей душе всё горело, горело – и перегорело. Даже угольков не осталось. Один прах. Испепелилось дотла. Так что на сегодня в моей жизни ничего не изменилось. Ну ничегошеньки, ни на йоту. И, как прежде, главное для меня – творческая работа: писать и писать. Рождать буквы, слова, книги. И чтобы ничто этому не мешало. Ведь я давно себе не принадлежу. А звание «прабабушки» я получила не лично, а по компьютеру, по Интернету, по почте имейл. Вот он – прогресс! (Об этом даже писать стыдно. Вот до чего бесовское время дошло!) Вдруг сообщила внучка Мария, Маша пару слов. От которой четыре года я вообще не имела вестей. Ей раньше некогда было, не до меня. И я не получала ну ни строчки, ни звука (и не добивалась, да и, если честно, я, старуха старая, вполне законно ожидаю вестей, привета и уважения, в первую очередь от молодых). Правда, слышала от родственницы из Уфы, что-де внучка Маша в Питере на киносъёмках, удачно работает художником в киногруппе. (После смерти моей дочки Ани она заняла её место.)

Так что теперь только терпи, терпи, терпи («Бог терпел и нам велел»).

* * *

Генетическое редактирование геномов, клеток костного мозга, клеток крови в 80-е годы XX века было невозможно. (Наука генетика была слаба.) И при всех потугах наилучших врачей-гематологов, лечивших моего мужа, они были бессильны. И он скончался. И лечивший Юру академик Андрей Иванович Воробьёв сказал мне об этом в начале борьбы с болезнью. Но я и мы бились за жизнь Юрочки зверски. И подарили ему не месяц, а год жизни – т. е. небывалой, невероятно долгой ремиссии. И Юра, чудо-художник, погибая, ежедневно истаивая, слабея, сумел написать свой бесценный, грандиозный триптих «Поле Куликово». Конечно, это был подвиг и Юрин, и наш, а главное – это был дар Божий.

Мои книги – рядовые солдатики в борьбе за православный русский мир.

* * *

Всё, что без меры, – от дьявола.

Святые отцы

* * *

Очень жалко, что ушло из обихода (особенно за годы социализма, из ложной стыдливости) очень нужное и вполне корректное слово «иноверцы» (иная вера). Сегодня особенно нужное, как и слово «инородцы» (иной род). Когда православной России так грозит наводнение мигрантов-мусульман. А демография русских христиан так угнетена. Численность народа падает, умаляется. Вытесняется инородцами, иноверцами. А это очень опасно и даже губительно.

* * *

Из моего давнего коричневого блокнота:

«Что делать с нашим поколением? ⁄ Оно пойдёт на удобрение».

* * *

У кого выбор, у того и ответственность, у того и страдание. Потому он и Человек.

* * *

Смысл жизни не только в продолжении рода.

* * *

«Во время голодовки наши деревенские соседи разводили кроликов. Порой какой-то из кроликов забегал в наш огород. Я их ловил, щелчком (шилом) убивал в нос и бежал на ж/д. И там у рельсов разводил костёр, варил и ел. И так объедался, что тошнило. Они были у меня недоваренные, конечно, полусырые, но я ел. С тех пор я не ем крольчатины».

* * *

Когда после войны с фашистами меня, малышку, спрашивали об отце, я с гордостью отвечала, что он танкист, лейтенант. Но папа поправлял: «Да, был гвардии лейтенантом, а теперь уже получил звание гвардии капитан». На фронте гвардия – это почётно, важно. Папа хвастал: «Это наш танковый бронекулак». Это значило – передовые, смелые, лучшие.

* * *

Русская духовная миссия в Палестине учреждена в 1847 году. Императорское подворье. Построен храм. Там икона св. Николая Чудотворца. Эта икона спасла от шторма, от гибели корабль в море и моряков. Я там была на утренней литургии и поразилась, увидев, как на иконе в правом приделе храма блестят с тех пор чудо-капли на лике Николая Угодника. Не высыхают. Уже сотни лет.

* * *

Мы должны отчётливо понимать, что вошли в период «последних времён». Что сегодня мы воистину живём в ПОСЛЕДНИЕ ВРЕМЕНА. Перед концом света и Вторым пришествием Господа Иисуса на землю и Судом.

* * *

В этом августе было объявлено много профессиональных праздников! И это несмотря на то, что идёт война. С НАТО, с украинской хунтой, с неонацистом Зеленским. Ну и вообще с Малороссией. Среди праздников – и День строителя, и День географа, и День шахтёра, и День подводника, и День… И вдруг слышу по радио: «День железнодорожника!..» Первое воскресенье августа. Оказывается, это вообще был первый профессиональный праздник в стране. Его в 1896 году учредил Николай II в честь своего прадеда государя Николая I. А точнее, в день его рождения и в честь закладки первой железной дороги Москва – Петербург…

И сердце у меня в груди ёкнуло и возликовало. Вот он для меня воистину Праздник так Праздник! Родной, душевный, как день рожденья в детстве… Сколько же я за свою жизнь отмотала километров по ж/д России!

И по большим магистральным дорогам, и по малым местным. И в супервагонах, и на жёстких плацкартных полках, и на багажных. И вообще без полок. И на товарняках, гружённых и углём, и лесом. И на порожняках. И на «хвостовых» площадках вместе с «хвостовыми» кондукторшами. И на открытых самоходных дрезинах – «дэтэшках», «агашках»… Работала, собирала материал для печати и на сибирских станциях, и на перегонах. Подолгу живала и в вагончиках у монтажников на запасных путях. Стоит только полистать мои старые фотоальбомы. Тут Дальний Восток и Хакасия, Белоруссия и Алтай…

Да, собственно, всё моё творчество начиналось на рельсах, с железных дорог. И первые рассказы, широко опубликованные в «Смене», «Юности», «Молодой гвардии», говорят сами за себя. «Почему опоздал маневровый», «Скатилось колечко», «Первый вагон», «Полустанок». Помню, как на перегонах резко пахнет деревянными шпалами, креозотом, цветами – цикорием, таволгой, марьиным цветом… Из ближних лесопосадок и перелесков так и тянет хвоей, нежной липкой смолой. Так и звенят в небе жаворонки. А потом где-то в дальней дали рождается, надвигается шум состава. И наконец всё охватывает, всё заполняет лязг сцепок, перестук колёс, буферов. Из-под вагонов вихрем рвётся, летит, метёт ветер. И вдруг всё до небес пронзает резкий свисток… А потом… потом тоже вдруг всё словно обрывается. Опять падает тишина. Звенящая тишина… Вы слышали, как после грохота звенит тишина?.. Волшебная, звенящая… И тебе так и хочется поцеловать тёплые живые рельсы. Они, гудя и подрагивая, бегут вдаль, к океану. Опоясывают почти полсвета!

* * *

Мне по духу очень близка «королева русского юмора» – Надежда Тэффи (Лохвицкая) (1872–1952), автор чудо-рассказа «В кафе». Да и многих других. Надо посвятить ей мою юморную новеллу «Вагон сахарного песку». Как в 90-е я могла стать, да не стала миллионершей.

* * *

Слова арабские: «шабадан» – это «чемодан», «сандык» – это «сундук», «джубба» – это «шуба». «Саквояж» (франц.) – это «сумка для путешествий» или «дорожный мешок».

* * *

Великий француз Гюстав Флобер, радетель за «точное слово» в прозе, когда-то произнёс знаменитую фразу о героине своего романа: «Госпожа Бовари – это я».

По его примеру и мне захотелось сказать о герое моего романа «Белый свет», об алтайском охотнике: «Старик Сергуня – это я».

* * *

А эти строки Сергея Есенина можно и эпиграфом книги моей поставить: «Если крикнет рать святая: ⁄ «Кинь ты Русь, живи в раю!» – ⁄ Я скажу: «Не надо рая, ⁄ Дайте родину мою».

* * *

Мой папа-фронтовик громко и строго говорил: «Воюем с жестоким вермахтом». А бабушка говорила тихо и как бы в сердцах: «Сатанинское отродье эти немцы» и ещё: «Мелкие бесы». Но почему «мелкие», я, малышка, понять тогда не могла. А она, наверно, имела в виду – «ничтожные, презренные, жалкие»… Как тяжело мои москвичи – бабушка с дедом – переживали эти страшные годы Отечественной войны. Папа-танкист был на фронте, на передовой. Мы с мамой – в эвакуации на Урале, под Курганом. А наши московские старики буквально с холода, голода помирали. Продали буквально всё, что можно было продать. Де-душка-профессор, преподававший в МАИ моторостроение самолётов, за золотое бабушкино колечко с камушком с трудом мог выторговать на рынке у спекулянтов пару стаканов крупы. Тогда от голода у них уже пухли ноги. А за топливом для чугунной буржуйки дед с последним трамваем ездил с Таганки ночами за город. И привозил в рюкзаке тайно наломанный штакетник. Хотя бы на одну топку.

* * *

Помню с самого детства, как мы на улице без конца играли «в войну». Кричали: «Фашист-реваншист!», «Немец!» Были даже нелепые дразнилки: «Немец-перец-гуталин. ⁄ На носу горячий блин». Или: «Немец-перец, колбаса, ⁄ Тухлая капуста, ⁄ Съел собаку без хвоста ⁄ И сказал, что вкусно…»

Даже в дворовых играх никто из нас ребят-шпанят, пацанов не соглашался быть «немцем». А уж тем более «бандеровцем». Доходило до драк, до синяков, до слёз… А уж звонкие частушки о фрицах звучали в праздники в нашем Останкино из каждого окна, в любом переулке: «Ах, частушка, ты частушка. ⁄ Слово каждое – снаряд. ⁄ Бьёт фашистов по макушкам ⁄ Наш отчаянный отряд». Или: «Ты, фашист, сжигаешь сёла. ⁄ Ты как волк кусаешь злой. ⁄ Не спастись тебе от нашей ⁄ Красной армии родной». Или: «Громит захватчиков народ. ⁄ С фашистами война. ⁄ И вслед за Сталиным идёт ⁄ Советская страна».

Но в майские и октябрьские праздники в наших бараках под самогонку за убогими застольями вовсю голосили частушки не только военные. Измученный народ вместе с победой вдохнул полной грудью и надежду, и вольную волюшку. И ожило прежнее русское озорство: «Мой милёночек с тоски ⁄ Выбил х…ом три доски. ⁄ Так вот крепнет год от года ⁄ Мощь советского народа». Бесценный чудо-фольклор!

* * *

У меня всегда рождалось чувство благоговения перед чьей-то духовностью. А ещё – перед Божьим талантом.

* * *

Сегодня ночью у меня родился постулат: «Из повседневности – в вечное, из горестей – в радость».

* * *

Мои книги – как рядовые солдаты в боях за родную Россию.

И. Р.

* * *

Алтайский край (как официально в СМИ объявил вчера губернатор края) на первом месте в стране по количеству и качеству почвообрабатывающей сельхозтехники. Ах, как бы мой незабвенный отец, мой папа (гвардии лейтенант танковых войск, агроном, изобретатель сельхозмашин), в период Великой Отечественной войны отдававший жизнь за победу и потом (до смертного часа), как бы он был этому рад! Просто ликовал бы по-детски. Ведь в фундамент этой победы он щедро и яростно закладывал и свой талант. Всю жизнь и судьбу. Отдавал и отдал душу до капельки, до конца, до минутки. Светлая и вечная ему память!

* * *

«Мы русские! Какой восторг!» – замечательные слова полководца А. В. Суворова – можно поставить эпиграфом к моей очередной будущей книге.

* * *

А вот показательная деталь. Монстр Ежов, когда его вели по команде Сталина на расстрел, пел «Интернационал».

* * *

Нельзя любить человечество ВООБЩЕ. В объёме миллионном, планетарном. Любовь к человечеству всегда воплощается в любви к окружению близкому, которое видишь и знаешь. И она воплощается зримо, конкретно и даже штучно. И именно в этом выражается любовь к Богу, к Его заповедям. Да и сущность каждого человека выражается именно так: в малом, в конкретном.

* * *

У меня в мои старческие годы – проблема с памятью. Дело в том, что я всё помню. И прямо сейчас могу доказать это…

* * *

«Моя Ириша очень любит людей», – сказал мой муж Юра Ракша незадолго до своей смерти нашим друзьям, Люсе Уваровой и её мужу Толе Медникову. И они потом рассказали мне это… А на мой взгляд, любовь к другому человеку – это норма жизни. Моей жизни. Я никогда не испытывала чувства зависти. Даже не знаю, что это такое. Не знаю жадности, не знаю гордыни. А если что-то подобное жадности порой и зашевелится где-то внутри, я подавляю. Давно научилась. И за это добротолюбие благодарю Бога и… мою бабушку. Добротолюбие не подпускает ко мне духа тьмы. Он в замешательстве, когда натыкается на меня. И вынужден отступать в удивлении… Помню, как моя православная бабушка простыми словами учила меня, малышку: «Если захотела сделать кому-то подарок, то дари что-то хорошее. Даже то, с чем тебе жаль расставаться. И если почувствуешь, что стало жалко, – тем более отдай, подари. Наступи на горло своей жадности, победи её». Вот с тех пор я так и делаю. Всю свою жизнь. И даже рада этому, ибо побеждаю и над собой воспаряю.

* * *

К слову сказать, вспомнила бабушкин совет. Она всерьёз говорила нам, советской студенческой паре, молодожёнам-шестидесятникам: «Живите по совести, но, как бы жизнь ни была трудна, никогда не расставайтесь, не продавайте трёх вещей: золото, меха и недвижимость». Мы послушно кивали, а потом, оставшись одни, искренне хохотали. Из мехов у нас был только цигейковый воротник на Юрином зимнем пальто. Из золота – обручальные наши колечки. Из недвижимости… И тут наш смех усиливался. Но бабушке этого не показывали, понимали, ведь замуж она выходила до революции. И у них, Никольских, людей со средним достатком, всё это было в обиходе. И меха, и золото, и недвижимость.

* * *

Ницшеанство – это отказ от Бога, утрата Бога, потеря добра, сострадания. А это уже фашизм. Из Ницше вытекает фашизм. «Бог умер – значит, всё можно», – говорит сегодня Запад. КоЗа говорит, т. е. коллективный Запад.

* * *

Я люблю водить машину… Вернее, любила. Ведь водила все виды, все марки авто. И грузовые, и легковые, и газики. С 1954 года, со своей алтайской целины. С моей работы во вновь строившемся зерносовхозе «Урожайный». А оставила руль вынужденно лишь четыре года назад, в старости, когда потеряла зрение, в 2020 году. Хотя и одноглазая я ещё умудрялась последние годы ездить из Москвы на дачу на Истре. От порога до порога. По знакомой, проторённой дороге в 60 км, по которой я на своём горбу (на багажнике крыши своего жигулёнка) привезла постепенно на дачу всю мебель. И не только стулья, а дубовые бабушкины шкафы, диваны, чудо-буфет. И на этой трассе на постах ГАИ меня давно знала вся милиция. Порой они в шутку даже отдавали мне честь. А я, смеясь, в ответ с удовольствием им козыряла… Я тогда уже не гоняла, конечно, опасалась… А вот теперь я и без руля, и без ветрил. Даже на улицу не выхожу. Стесняюсь своего старчества… Но по рулю, по скорости, по ветру в лицо, по движению очень и очень скучаю, вернее, тоскую… В общем, старость – гадкая вещь. И никакая её мудрость не может компенсировать молодости. Пусть даже глупой. Всё это враки.

* * *

Я не дружу с математикой, с цифрами, с датами… Часто в своей прозе пишу не конкретную дату, а поневоле хитрю. Например, подписываю: «Годы 60-е», или «80-е», или «2000-е». Чтоб не соврать. Порой помогают даты, написанные на фото или на письмах. Но это редко. В общем, левое полушарие (левая доля) мозга, где все эти цифры хранятся, у меня совсем убогое, слабое.

Зато правое пока, слава Богу, спасает дело. Цветёт, вовсю трудится, и день и ночь, «не покладая… рук».

* * *

Каждый русский солдат должен чётко знать свой манёвр, учил полководец Суворов… Вот и я писатель-солдат. И ради лучшего КПД не должна отвлекаться от творчества, нужно писать и «чётко знать свой манёвр».

* * *

Карта мира сегодня меняется с пугающей быстротой.

* * *

Порой святые дела делаются руками грешников.

* * *

Недавно меня спросили (обычный вопрос журналиста): «А какой период жизни был у Вас самым счастливым?..»

«Я думаю, сам Ваш вопрос некорректен. И ответ не прост. В разные периоды жизни и ощущение счастья бывает разное… В школьные годы это были годовые табели только с отличными оценками… Потом – поступление в вуз, институтские победы и удачи… Позже – рождение любимой дочки Анечки и т. д., и т. и. Но Вы ведь спрашиваете в расчёте на нынешний день?.. Размышляя уже финально, подводя итоги немалой жизни, я Вам отвечу так. Через реку моей судьбы перекинут мост, опоры которого крепко стоят на двух берегах. Так вот, одна опора – это моя несказанно счастливая встреча и двадцать лет жизни с моим мужем, художником Юрочкой, и до самого его ухода на тот свет (хотя он и поныне рядом со мной). А вторая опора моста стоит уже на этом вот берегу. И сегодня для меня нет большего счастья, чем время творческое, время моей работы над прозой, особенно когда она жива, вдохновенна и продуктивна… Вы себе даже не представляете, какое это счастье, когда Бог щедро дарит тебе удачу и силы. И на глазах, пусть и с трудом, рождается новая книга, как новорождённое дитя. И ты сам, сам отпускаешь его в свет, к людям, продолжать жить… Поверьте, это ни с чем не сравнимое счастье».

* * *

«Человек выше сытости», – писал Максим Горький. Если он действительно Человек. А оказывается, если дали чемодан денег…

* * *

Поговори со своим знакомым и узнаешь о себе много нового и интересного.

* * *

Пьянство, малограмотность, тупость и убожество украинца, отставшего от Европы лет на двести и до сих пор ещё не совсем уверенно застёгивающего собственные штаны, в очередной раз показывает, что с ним дружить нельзя, так как он рассматривает дружбу как слабость.

А. П. Чехов. Из последней записной книжки. XX век

* * *

Политика – искусство управлять не делом, а словом.

* * *

История прошлого, что это такое?.. Ровное течение реки? Или дорога без ям и колдобин? Нет и нет. История прошлого – это поле, по которому веды-историки стараются выложить пазлы, подогнать куски мозаики в одну картину. Но это не всегда получается. Не сходится, не совпадает. И картина становится ложной. А в историю надо вглядываться, а не пазлы прилаживать. И ещё – такая работа-подгонка – рассказ о самих себе. И о цене нового времени, о его нарративах.

* * *

Господь поругаем не бывает.

* * *

Фарисеи тоже рожали милых малых детей. Род продолжали. Учились, трудились. Но в истории планеты они так и остались фарисеями, которые распяли Христа. Это клеймо позора навечно.

* * *

Зверский лозунг: «Не умеешь – научим. Не хочешь – заставим».

* * *

Частушка: «Полюбила сокола, ⁄ Сокола высокого. ⁄ Залезала на кровать, ⁄ Чтоб его поцеловать».

* * *

«А в общем, надо просто помнить долг, ⁄ От первого мгновенья до последнего…»

Р. Рождественский

* * *

«Друзей моих прекрасные черты ⁄ Появятся и растворятся снова».

…Боже мой… Какие же они все живые, мои мертвецы, мои герои, что порой собираются вокруг меня. И не выдуманные, а истинно жившие, бывшие некогда на земле рядом со мной. А теперь вызванные как бы из небытия, описанные мной, воссозданные из слов. И вот (уже почти при конце) так близко окружившие меня. Вот же они, рукой подать. Все они тут, рядом. Собрались вокруг. Ожили, обступили, сошедшие со страниц моей прозы и благодарные мне за это. А главное – простившие мне все мои прегрешения перед ними. И за это им горячее, до слёз спасибо. Спасибо каждому.

А кого я ещё не успела вспомнить и оживить, ждите. Может, даст Бог, я ещё успею… Господи, прости меня, грешную, за всё, за всё.

И. Р.

* * *

Панталебн. В переводе с греческого – «подобный льву». Пантелеймон. А ещё он – защитник воинов.

* * *

Серафим Саровский ласково обращался к каждому, кто к нему приходил: «Радость моя». И ещё говорил: «Стяжи дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся».

Именно – «стяжи дух мирен».

* * *

Анекдот: «Ёсик, – кричит в окно мать. – Иди домой!» – «Мама, я что, замёрз?» – «Нет, ты хочешь кушать».

* * *

С детства помню популярное после войны слово – «эрзац». Это заменитель, суррогат чего-либо. Кожи, ткани, еды и прочего.

* * *

А вот для названия пригодится: «Портрет в интерьере».

* * *

Тайцы, жители Бангкока, порой говорят: «Старость – это хорошо. Это лучше, чем молодость. Теперь ты сам по себе. Старик – хозяин себе. Ни от кого не зависишь. И ни за кого, ни за что уже можешь не отвечать».

* * *

Вопрос: «Ирина Евгеньевна, Вы часто рассказываете про близких, родных, про друзей. А может, стоит больше рассказать о себе? О сегодня? И читателю это интересно».

В ответ я смеюсь: «О себе, что ли, любимой?.. Да нет, что Вы! Без друзей, без близких, родных, я думаю, и о себе рассказать не получится. Ведь обычно о плодах надо судить по корню. По корешку. С этого начинать. («По плодам их узнаете их».) У себя на даче на Истре я некогда прикопала восемь веточек яблони «Белый налив». Эти тоненькие побеги мне принёс сосед-агроном Фатьянов – сын великого поэта-песенника Алексея Фатьянова. Помните его песни? «На солнечной поляночке…» или «Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат»… И вот прошли годы, побеги я вырастила и теперь радуюсь, когда мои гости-друзья едят наконец эти крупные, наливные, сочно-белые яблоки. И я шучу: «Осинка не родит апельсинки».

* * *

Порой повторяется мудрость: «Все мы родом из детства». И правда.

Вырастая в семье, ребёнок должен подниматься и наконец вставать на обе ноги. И у каждой из этих ног есть своё имя: Воспитание и Образование. Но даже если прочно встал на две эти ноги, то есть нечто третье, более главное, это понятие высшее – Духовность.

Монахи, например, в Палестине, в Египте, проводя жизнь в пустынях, в пещерах, были НЕвоспитанны и НЕобразованны. С мирской точки зрения… Мария Магдалина, Зосима, Мария Египетская и пр. Но они дотянулись до Бога и даже стали святыми.

Конечно, и в миру такое бывает. Воспитание и образование не исключают Духовности. А даже ей помогают. Ломоносов, Оптинские старцы…

Только всегда, всегда надо смотреть в корень. И начинать не с «я» (с яканья, с «яшки»), не с себя любимого. А с семени, семечка, с корня, с рода, с родни. Бывает, конечно, что и дремучий рыбак (галилейский) становится Апостолом. Но для этого… Для этого надо встретить на берегу Иисуса Христа.

* * *

На стене моего кабинета, возле книжного шкафа, висят небольшие изящные счёты. Это бабушкины столетние деревянные счёты с костяшками, ползающими по железным спицам. Я очень их берегу. (Всего полвека назад такие были на Руси под любой крышей. В любой мелочной или продуктовой лавке, кассе, в любом магазине. Только там большие, грубые.) А эти мои – бесценный семейный раритет из XIX века. Об этих счётах, об их истории мне надо написать отдельно и подробно. Это предмет одушевлённый, живой, с дыханием. И может многое рассказать о времени и о себе, умей только слышать.

А пока в моей памяти так и встаёт бабушкин строго-сосредоточенный образ – в фартуке, склонившись за столом над счётами. Я за столом напротив, рисую, бумага, цветные карандаши. Как могу, коряво иллюстрирую сказки Пушкина. А бабушка, как программист, считает, мыслит, работает. В золотом круге света от вечернего абажура. Так и слышу звонкий стук костяшек её счётов из вишнёвого дерева. А под её сухими пальчиками вижу ряды этих круглых костяшек, похожих на бусы, нанизанные на спицы. (Обозначают рубли и копейки – единицы и сотни.) Они ползают или скачут – стук-стук – по спицам туда и сюда. А рядом на скатерти белеют стопки каких-то казённых бумаг с мелкими цифрами. Это бытовые счета на оплату воды, тепла, электричества. (Всю жизнь мне недоступная «коммуналка».) И в этот святой момент отвлекать бабушку запрещалось. Даже радио на это время в комнате выключали и говорили шёпотом: «Бабушка считает». И только в тишине костяшки счётов – стук-стук, стук-стук.

* * *

Вот давно уже размышляю… Если бы мои последние десять книг (в ИСП), которых не стыжусь, были написаны лет тридцать назад, то к моменту «сегодня» я, возможно, уже имела бы написанные и свои «Три сестры», и «Вишнёвый сад». А может быть, и собственную «Войну и мир». Свою «Войну» и свой «Мир».

* * *

Уж так получалось в моей судьбе, что я никогда ни в чьей жизни не была эпизодическим лицом. Всегда была главным и на всю жизнь. К этому я привыкла, и это мне даже приелось. Но благодаря Богу я имею такую ценную профессию, как писатель. И потому эту свою яркую жизнь я всегда могла и поныне могу превращать в искусство. Посредством открытого мною жанра «Дневниковая проза». Даже родился новый постулат: «Писатель тот, кто может правду жизни превращать в правду искусства»… Значит, моя жизнь прошла не зря.

* * *

Слово «Родина» я и сегодня, и всю жизнь пишу только с большой буквы. Даже когда с начала 90-х изуверских, больных годов повелось иначе. Заглавную букву забыли. Но нас писать вот так уважительно учили в школе, с самого детства, с познания первых букв алфавита. И так я чувствую это понятие «Родина» и теперь. И оно у меня уже в пульсе крови, это уже автоматом. РОДИНА – род, родня, родные, родственники, сродники, родоначалие, родословие, родники, даже природа. Всё это Родина. Родная земля, родной край. От края до края твой, кровный. В общем, одним словом – РОДИНА. И с самой большой буквы.