Текст книги "Женщина – птица парная"

Ирина Щеглова
Женщина – птица парная

Глава 1
Незваная гостья

Моя жена боится телефона. Точнее – телефонных звонков. Всякий раз вздрагивает, но при этом запрещает мне отключать его на ночь: «А вдруг что-то случится!» Все попытки вылечить ее от этого страха не увенчались успехом.

– Даже если случится что-то плохое, не лучше ли выспаться, а потом уже на свежую голову решать проблемы? – По-моему, весьма резонное замечание, но не для нее.

И что интересно, звонки мобильника ее не пугают. Как будто по нему приходят только хорошие новости.

Самые страшные вызовы, конечно же, ночные. Днем или утром возможны неприятные. И только по вечерам жена успокаивается, это время для задушевных разговоров с друзьями. Вечером ничего плохого случиться просто не может. Вот такая женская логика, в которую я не верю по причине ее полного отсутствия. В мужском понимании, естественно. Несомненно, у слабой половины человечества существует свое течение мыслей, но нам, мужикам, не дано его постичь. Прошу прощения у женщин, но как можно понять следующую логическую цепочку:

Я: О чем ты задумалась?

Жена (с горестным выражением на лице): Знаешь, я почему-то представила себе, как жили люди при крепостном праве…

Я:???????

Жена: Нет, правда! Это же ужасно!

Я начинаю лихорадочно искать ответ. Выстраиваю внутри себя конструкцию типа: «Так же точно жили, как и сейчас. Большинство не задумывалось над этим, потому что ничего другого не видели и не знали…» и так далее. Как вдруг она говорит: «Кстати, сегодня встретила Володьку, он спрашивал, что ты делаешь в выходные…»

И что я после этого должен ответить?

Зато у женщин потрясающе развита интуиция. Подчас даже завидую. Вы когда-нибудь пробовали солгать ей? Пробовали, и не раз, знаю, сам такой. Так вот, женщина может сделать вид, будто верит, она даже сама себя убедит в этом, но вашу ложь почувствует еще до того, как вы собрались соврать.

Причем я много раз пытался объяснить для себя, как они это делают. Вычисляют? Оказалось – нет. Женщина не умеет вычислять или прикидывать, это – участь муж-чины.

Например, она грустит и говорит:

– Не надо тебе ехать в эту командировку.

– Почему это?

– Ничего хорошего не будет, – отвечает она убежденно.

– Не выдумывай! – Это обычный ответ нормального мужчины, который раздражен «женскими штучками». – Откуда ты знаешь?!

– Я не знаю, я чувствую, – печально отвечает она.

Чувствует! Как можно что-то чувствовать, вернее – предчувствовать? Больное воображение? Нервы? Но потом, когда я все-таки поехал в командировку, а на обратном пути попал в аварию, вспоминал предупреждение жены.

Говорят, у мужчин такие озарения тоже бывают, но редко. И в основном у святых. Так что нам, простым смертным, с женщинами не сравниться.

Хотя мой друг однажды поделился совершенно особенным переживанием. Он долго его описывал, с трудом подбирая слова. А когда я признался, что ничего не понял, сказал:

– Короче, я думаю, меня посетила инту-иция!

Тут надо добавить, что у друга пятеро детей от двух браков. Они живут с ним и его второй женой, в общем, все сложно и запутанно. Немудрено, что при такой эмоциональной нагрузке даже мужчину могут посещать всяческие откровения.

Конечно, интуиция – не панацея от всех бед. Может, даже наоборот, если вспомнить печальный опыт Кассандры, которую никто не слушал. Более того, ее побаивались и считали сумасшедшей.

Так что лично для себя я давно решил, что к женщинам стоит прислушиваться, хотя бы изредка. На всякий случай. Возможно, причиной этому стала первая профессия. Я психолог, хотя и не практикующий, а в силу обстоятельств зарабатываю журналистикой. Но привычка все замечать и анализировать укоренилась и живет во мне. Да и друзья не дают расслабиться, время от времени приезжают и грузят своими проблемами.

– От себя не убежишь, – любит повторять моя жена.

Так оно и есть.

Но в тот июньский вечер ее интуиция промолчала. Во всяком случае, она ничего такого не сказала. Мы сидели на кухне после долгой прогулки, пили чай. Сын гонял где-то на роликах. В открытое окно веяло прохладой. Я наслаждался тишиной и мечтал о том, как в августе возьму отпуск и рвану к морю.

Зазвонил телефон.

– Возьми, а? – попросила жена.

– Наверняка тебя, – ответил я, но все-таки дотянулся, поднял трубку и отдал жене. Она вздохнула и ответила: «Да…»

«Это надолго», – решил я и, если можно так выразиться, отключился: налил свежего чая, раскрыл автомобильный журнал и погрузился в чтение.

– Сереж! – окликнула жена.

– Да?

– Это Лена, – сообщила она.

– Ну, передавай привет, – ответил я из-за журнала.

– Она хочет приехать.

– Угу…

Жена тут же защебетала что-то радостное, но не мне, а телефону. Точнее, Лене – ее приятельнице и жене моего друга Дениса. Я у них шафером был на свадьбе лет шесть назад.

– Как там Денис? – спросил я, скорее из вежливости. Это дежурный вопрос, на который принято отвечать: «Нормально».

Жена повторила вопрос телефону, дальше я не прислушивался. Как ни странно, разговор довольно быстро свернулся. Наверное, потому что по межгороду Лене звонить дорого.

– Сереж!

– Да?

– Послезавтра приезжает, – немного растерянно сообщила жена.

– По делу? Или просто так? – Меня не сильно интересовало, почему Лена собралась в Москву. Она и раньше приезжала, да и Денис не раз у нас останавливался, когда бывал в командировках.

– По-моему, просто так, – ответила жена. И, помолчав, добавила: – Странно…

– Что странно?

– Когда я спросила, как дела у Дениса, Лена сказала, что не знает.

– Что? – Мне показалось, я не расслышал.

– Она не знает, что с Денисом, – повторила жена.

Я отложил журнал:

– Что за новости, поссорились?

– Не знаю. – Жена выглядела растерянной. – Отболталась: мол, не телефонный разговор, расскажет, когда приедет.

– Что за выкрутасы опять. – Мне стало досадно. Возникла мысль позвонить Денису и спросить, но я передумал. В конце концов, это не мое дело. Взрослые люди, сами разберутся.

С Денисом мы друзья с юности. Даже своя рок-группа была: писали песни, пару раз на фестивали ездили. А потом все как-то распалось. Но не дружба, хоть он остался в нашем родном городе, а я перебрался в столицу. Когда встречаемся, то вспоминаем прежние времена, берем гитары и поем наши песни. Хорошее было время.

В прихожей послышался шум и топанье – сын пришел. В этот вечер мы о Лене и Денисе больше не говорили. Я, честно признаться, и думать о них забыл. Вспомнил только утром в субботу, когда раздался звонок в дверь. Мы еще спали.

– Ой, это Лена, наверное! – воскликнула жена, вскочила с кровати и в одной футболке бросилась в прихожую.

«Надо вставать», – с досадой подумал я. В голове еще бродили обрывки какого-то сна, сквозь которые доносились голоса жены и Лены.

«Ну, пусть они почирикают вдвоем», – подумал я и задремал. Может же человек по-дремать утром в субботу?!

Когда я проснулся окончательно, меня уди-вила тишина. Плохо соображая со сна, я отправился выяснять ее причину. Заглянул к сыну – тот безнаказанно сидел за компьютером в наушниках и увлеченно рубился с монстрами. Меня даже не заметил. Я подошел и снял с него наушники:

– Ну, пап! – возмутился он.

– Мать где? – спросил я.

– На кухне, – сын не отрывался от эк-рана.

– И она тебе разрешила? – удивился я.

– А, – отмахнулся он, – они там… разговаривают.

– Ты бы хоть умылся, что ли…

– Уже, – отозвался он, молниеносно нажимая кнопки на джойстике.

Надо было немедленно сказать что-ни-будь поучительное, такое серьезно-отцовское.

– Ты прекращай давай, – не нашел я ничего лучшего. – Небось все утро сидишь?

– А че еще делать-то? – удивился сын.

И действительно, «че делать?». Я со вздохом вернул наушники и направился на кухню.

Женщины курили, плотно закрыв дверь.

На столе – чашки из-под кофе, пепельница, пачка сигарет. Аня, жена, так и не пере-одевшись, сидела на табурете в ночной футболке спиной к двери. Наша подруга съежилась на стуле у окна.

– Привет, – сказала она, увидев меня. Ленка была похожа на больную птицу: взъерошенная, глаза спрятаны за линзами очков в устаревшей оправе, острые колени и худые руки, ключицы выпирают в вырезе старенькой кофточки.

– Привет, красивая, – бодро поздоровался я. Аня повернулась ко мне, глаза ее глядели испуганно.

– Как жизнь? – Я продолжал излучать жизнерадостность.

Лена пожала плечами и ничего не ответила.

– Там наш отпрыск, между прочим, все утро гоняет монстров, – наябедничал я. Жена никак не отреагировала. Тогда я начал догадываться:

– Случилось что?

Они переглянулись и промолчали.

– Я помешал?

Жена неуверенно кивнула на свободный стул:

– Завтракать будешь?

– А что, дают? – попытался пошутить я, но это не возымело действия.

– Я кофе сварю, – отозвалась Аня, вставая.

– Да ладно, и сам могу, – честно говоря, мне стало обидно. Встал, понимаете ли, человек в субботнее утро, а ему никто не рад. – Вот только приведу себя в соответствие с мировыми стандартами, – буркнул, закрывая дверь, и поплелся в ванную.

Пока я принимал душ, жена все-таки сварила кофе и даже бутерброды сделала. Но обстановка на кухне не улучшилась. Все так же сидела на стуле сжавшаяся в комок Лена, а по всему помещению витал запах дыма вперемешку с унынием.

– Уныние – тяжкий грех, – заметил я, с аппетитом откусывая от бутерброда.

В ответ услышал от Ани:

– Денис Лену выгнал…

Нет, я не поперхнулся, а спокойно прожевал и проглотил свой кусок, даже сделал глоток кофе.

– Поссорились, что ли? – спросил у Лены.

Она отрицательно покачала головой:

– Нет, просто он меня выставил.

Признаюсь, я не поверил. Что значит «выставил»? Поругались, наговорили друг другу лишнего, вот Ленка и взбрыкнула. Представить, как мой друг выставляет Ленку на лестницу, не получалось. Денис – добрейший человек, и чтоб он поднял руку на женщину!.. Даже в страшном сне не привидится.

Как же я не люблю семейные разборки! И почему именно сегодня мне приходится сидеть на кухне и слушать, как обиженная жена наговаривает на мужа.

– Не преувеличивай, – сказал я.

– Сережа! – вдруг возмутилась Аня.

– Что?

– Ну, зачем так? Ты ведь ничего не знаешь!

И тут я не выдержал:

– Так объясните, черт побери, что происходит!

И они объяснили. Точнее, огорошили.

– Денис живет с Ларисой…

– С кем?!

– Сережа! – воскликнула жена. – С Ларисой, которая раньше была с Юркой.

– Погодите, погодите, девочки! – Я умоляюще поднял руки. – Лена, ты хочешь сказать, что Денис отбил у Юрки женщину?! Бред какой-то! Ведь мы приезжали в апреле…

Я вспомнил наше последнее посещение родного города, и посиделки у Дениса, и Ларису, Юркину пассию.

– Послушай, Лен, откуда она вообще взялась, эта Лариса?! – раздраженно переспросила Аня.

И Лена начала рассказывать о том, как кто-то пристроил новенькую секретаршу по имени Лариса в строительное управление, где работали Денис и Юра…

Интуиция: для женщины – повседневность; для мужчины – озарение.

Глава 2
Разлучница

Лариса обладала большой, мягкой грудью, которая подрагивала и колыхалась под трикотажной кофточкой при каждом ее вздохе, полными ягодицами и бедрами, покатыми плечами, круглой высокой шеей и роскошными темными волосами, которые она распускала и бросала на левое плечо. Густые брови она выщипывала снизу и подводила дугами черным карандашом до самых висков. В сочетании с остальным макияжем это наводило на мысль о некоторых странностях, присущих их обладательнице.

Она была, как это называется, «в теле»: высока ростом, но при этом не страдала от отсутствия пластики, двигалась вальяжно, словно кошка, перетекая своим большим телом из одного положения в другое; говорила, округляя рот, мягко произнося слова, как говорят украинцы по-русски.

Когда девушку посадили на место ушедшей в декрет секретарши, на нее приходило смотреть все строительное управление.

Лариса любила мужчин; всех, без разбора. Она реагировала на них так, словно кто-то включал в ней красную лампочку. При виде представителя сильного пола, женщина откидывалась на стуле, скользя черными колготками, укладывала одну ногу на другую, чтобы узкая юбка собиралась до трусиков; встряхивала головой, поднимала полные руки и скрещивала их на затылке, собирала волосы в жгут, медленно демонстрировала слегка влажные от пота, издающие запах здорового женского тела подмышки; а затем, уложив волосы на плечо, складывала руки под грудью, еще более подчеркивая ее волнующую аппетитность. Лариса смотрела прямо на собеседника, играя глазами с густо подведенными веками, и смеялась низким грудным смехом. Смеялась всегда, почти на любое сказанное мужчиной слово или замечание. А мужчины смеялись над ней. Сначала.

Они обсуждали между собой Ларисины прелести, вспоминали ее показную глупость, грубое, ничем не прикрытое кокетство, и эти странные, до висков, брови. Но потом шли снова смотреть на все это великолепие, приводя с собой новых паломников. И уже не представляли себе дня, чтобы «ненароком» не заскочить в приемную, не переброситься с новой секретаршей парой фраз, не коснуться невзначай ее тела, чтобы в течение дня быть в слегка приподнятом настроении.

Первой жертвой пал Юрка. Он, никем на тот момент не занятый, заскучал, отдалился от друзей и стал завсегдатаем приемной. Вскоре прошел слух, что они с Ларисой встречаются. У посвященных эти новости вызвали легкую зависть, а у непосвященных – некоторое умиление: «Вот, дескать, Юра наконец нашел свою женщину…».

Лена видела легендарную секретаршу пару раз, но мельком, особенно не разглядывая и не интересуясь. Но как-то вечером Юра явился в гости вместе с Ларисой.

Познакомились. И с тех пор повелось: встречаться каждые выходные. Лена готовила что-нибудь на скорую руку: жарила сковородку картошки или отваривала пельмени, главное – побольше закуски. Гости приносили водку, подолгу сидели за столом, говорили. Чаще всего собирались впятером, к Лене забегала подруга Юлька или еще кто-то из общих друзей-знакомых.

Лариса производила на присутствующих обычное впечатление. Гости и хозяева интеллигентно посмеивались и подшучивали над влюбленным Юркой, а тот жмурился от удовольствия, глядя на объект своей любви. Лариса, не изменяя себе, проделывала обычный набор жестов, пила водку, говорила глупости и не замечала насмешек. Все были довольны.

– Она смешная, но хорошая, просто к ней надо привыкнуть, – оправдывала Ларису Юля. – Я за Юрика рада.

Подруга говорила искренне, Лена не сомневалась. Ни о какой ревности не могло идти и речи: было у Юли с Юрой что-то, даже жили вместе, но не срослось, давно разбежались, обиды перегорели.

– Да, он стал гораздо лучше с тех пор, как с ней познакомился, – соглашалась Лена.

– Вы что, девчонки! Да она дура голимая! – хохотал Денис. – Одни брови чего стоят!

И друзья фыркали и смеялись, вспоминая Ларисины брови.

– Понятно, почему Юрка повелся, – пожимал плечами Денис, – такие буфера! Я сначала тоже ржал, только кто же откажется зарыться в эти сиськи?

Мужчины снова хохотали, а женщины, тихо радуясь их смеху, не очень настойчиво защищали свою новую товарку. Одним словом – поначалу всем было весело, но потом начались необъяснимые вещи.

Обычно спокойный Денис стал нервничать и срываться на жену по каждому поводу. Такое уже случалось пару лет назад, когда заскучавший муж даже хотел подать на развод. Но его удалось утихомирить и вернуть в лоно семьи. Лена тогда, по совету подруг, воспользовалась услугами «одной бабушки», которая «сняла порчу» с забузившего мужа. Жена все сделала тихо: отвезла его фотографию, подливала ему наговоренную воду и не перечила ни в чем, полагаясь на советы «бабушки». Женщина особенно не тешила себя надеждой, но результат превзошел ее ожидания. Денис действительно изменился к лучшему, стал мягче, сговорчивее, в их отношения вернулся полноценный секс, и все вроде бы наладилось.

Они жили тогда в историческом центре города, в старом частном доме, вместе с дедом Дениса. Дед болел, за ним приходилось ухаживать, и Лена разрывалась между работой, учебой на курсах, мужем и дедом. Денис не хотел заводить ребенка, она не возражала. В семье постоянно ощущалась острая нехватка денег, хотя оба работали, дед получал приличную пенсию, а его родители постоянно снабжали продуктами из деревни. То, что в провинции называется зарплатой, не дотягивает даже до пресловутой потребительской корзины, а расходы на содержание дома, налоги и все остальное превышали доходы. Быт сжирал все. А надо еще и себя не запустить. Суета, суета…

Иногда Денис убегал к друзьям, уезжал на какие-то фестивали, тусовался, приводил в дом гостей. Лена терпела, отпускала, ждала, накрывала на стол и убирала – не жаловалась.

Она металась, угождая всем, но ее почему-то не любили – ни родители мужа, ни его дед, страдающий патологической жадностью.

Дед умер. Пережив похороны, наслушавшись от мужниных родственников замечаний по ведению хозяйства и напоминаний о том, в чьем доме она живет, Лена, оставшись наконец одна, почувствовала себя хозяйкой. Стала покрикивать на мужа, вынесла в сарай дедовский хлам и хотела затеять ремонт. Но Денис совершенно перестал интересоваться домом, предпочитал созерцательное существование, а она устала его тормошить.

Старый центр, с его частной застройкой, потихоньку сносили. Дошла очередь и до их дома. Взамен предложили трехкомнатную квартиру. Лена, видя полное равнодушие мужа, рьяно включилась в процесс обмена. Пока Денис «где-то болтался», махнув рукой на происходящее, она ездила с агентами по всему городу, смотрела варианты и «не позволяла себя обмануть».

Ей удалось выбить почти новую квартиру в спальном районе.

– Делай что хочешь, – отмахнулся муж.

Лена нашла машину, упаковала вещи. Все, что не удалось вывезти, разобрали соседи и знакомые.

Так они обосновались на новом месте.

– Класс! – сказала Юлька. – Комнаты раздельные, кухня большая, санузел раздельный. Ремонт сделаете и заживете.

Денис неопределенно мычал. Лена строила планы, как оклеит старый дедовский комод пленкой «под пробку». Настоящая пробка денег стоит, а их, как всегда, не было.

Но время шло, а вещи так и стояли в ящиках и узлах, прихожая превратилась в узкую траншею из коробок, стопок старых газет и банок с остатками краски.

Удалось поклеить обои в большой комнате. На этом ремонт встал. Денис заскучал и начал попивать, хотя у него уже были проблемы с сердцем и он «завязывал».

Потом пьянки стали повторяться все чаще. Приходил денежный Юрка с пышногрудой Ларисой и приносил неизменную водку. Обычно присоединялась незамужняя Юлька, забредали и другие друзья-приятели. Чтобы прокормить всю ораву, Лена варила магазинные пельмени, из тех, что дешевле, или чистила большую кастрюлю картошки. Она давно не готовила разносолов, хотя любила и умела это делать. Но, видя, что собравшимся безразлично, чем закусывать, она предпочитала сообразить что-нибудь на скорую руку и побольше. Все равно после посиделок оставалась лишь головная боль да грязная посуда горой в раковине.

Гости приходили и уходили. А Денис снова стал срываться или замолкал на несколько дней, не замечая жены. Они перестали спать вместе. Утром Лена находила мужа в большой комнате на диване, где он засыпал одетым, будила, Денис молча вставал и уходил.

Устав от происходящего, Лена попыталась поговорить. Тогда он вдруг заорал на нее: в глазах плескалась ненависть. Она испугалась и не узнала мужа, который кричал, чтобы она убиралась из его дома и жизни, чтобы духа ее не было, что он видеть ее не может. Лене показалось, что он ударит ее, но тот лишь схватил жену за плечи, развернул и вытолкнул за дверь.

Оказавшись на лестничной площадке, она первые несколько минут не соображала ничего, потом все же решила уйти, чтобы Денис успокоился. Возможно, завтра удастся поговорить…

Время за полночь. Надо было к кому-то идти переночевать. Но к родителям не хотелось, а Юлька жила в центре. Денег у Лены, как всегда, не было. Транспорт уже не ходил. Оставался Юрка, живший в нескольких кварталах. Правда, его могло не быть дома, или был не один, но больше Лена ничего не смогла придумать. Она была уверена, что Лариса ночует у Юрки, и боялась, что ее приход будет воспринят неправильно. Поссорилась с мужем, дело житейское.

Выйдя из подъезда на темную улицу, Лена быстро пошла по разбитому асфальту, шарахаясь от редких фар проезжающих машин.

Юрка оказался дома один. Он уже спал.

Выслушав сбивчивые объяснения, парень посторонился и впустил ночную гостью в квартиру. Лена тихонько разулась и прошла за ним на цыпочках в его комнату.

Спали вместе, на Юркином диване. Точнее, не спали, а испытывали обоюдную неловкость и старались не касаться друг друга.

Утром Юрка собрался на работу. Пришлось попросить у него немного денег.

Лена, пряча глаза от его матери, выскочила из квартиры на улицу и, подумав немного, отправилась на левый берег в контору, где служила Юля.

Когда она рассказала подруге о случившемся, та лишь молча выслушала и протянула ключи от своей квартиры.

– Почему не приехала?

– На какие? Он же меня просто выставил!

– С ума сошел?

– Не знаю.

– Ладно, вечером поговорим.

Они проговорили весь вечер, и всю ночь, и еще несколько дней, точнее, все майские праздники, пока у Юли были выходные; курили, запивали водкой и снова курили.

– Знаешь, у Юрки с Ларой нелады, – сообщила подруга.

– Да? Почему? – равнодушно спросила Лена.

– Не знаю. Но говорят, что у них был скандал, и он теперь не при делах. Говорят, это у нее всегда перед новой жертвой.

– Почему жертвой? – не поняла Лена.

Они лежали на полу и смотрели в потолок.

– Почему? – Юлька пошевелилась, перевернулась на бок, приподнялась, опираясь на локоть. – Лариса хищница… И дома у нее не все. Помешана на мужиках, они для нее ничто, и в то же время – все.

– Ну-у, – Лена осталась равнодушной. – Может, и так.

Ей хотелось, чтобы Юлька замолчала. Но она не унималась:

– И на работе она нигде долго не держится, выгоняют… Лара же медик, а работает кем? Секретаршей, да и то – временно.

Лена вздохнула и прикрыла глаза. Ей надоели и плывущий в оранжевом тумане потолок, и голос Юльки, далекий, забитый гудящим фоном.

– Ну и что?

– Ничего, – не отставала та, – я слышала, ее выгнали за аморалку.

Лене стало смешно, слово «аморалка» понравилось. Оно всплыло, вспухло и, раскачиваясь, повисло над ней.

– За аморальное поведение с больными, – Лена фыркнула и рассмеялась. Юлька уставилась на нее, потом не выдержала и тоже прыснула:

– С больными! С персоналом! Какая разница!

Лена стонала от смеха.

– Ее лишили права заниматься врачебной практикой! – Юлька давилась и задыхалась смехом.

– Да-а! Не повезло Юрке, – протянула Лена.

– А может быть, наоборот, повезло, – перестав смеяться, загадочно добавила подруга.

– Почему? – Лена все еще улыбалась.

– Потому что всем будет лучше, если она исчезнет из нашей жизни.

– Почему? – Лена тоже приподнялась.

– Помнишь, что она говорила после того, как мы ее познакомили с Аней и Серегой?

Лена помнила. Это был обычный Ларисин треп о том, какая она красавица, как в нее влюбляются все мужчины, и не только местные, мол, даже столичный Сережа сразу повелся, не устоял, и жена его так прямо в восторге от Ларисы… Они тогда смеялись над ней. И еще Лена вспомнила, как поспешно Аня утащила своего Сережу.

В комнате стало тихо. Лена почувствовала внезапный холод, пробежавший по позвоночнику.

– Дай водки, – потребовала она, – что-то меня колбасит.

Юлька села и потянулась со своего места к столу, на котором стояла початая бутылка водки. Женщина хотела плеснуть в рюмку, но от неловкости рюмка накренилась, покатилась, разливая содержимое, сорвалась и со звоном разбилась об пол.

– Фу! Ерунда какая-то! – разозлилась Юлька. – Руки-крюки!

– У тебя холодно, – Лена поежилась.

– Сейчас балкон открою, – Юлька встала на ноги, – у меня же теневая сторона, на улице теплее, чем здесь.

Она распахнула балкон, и в комнате сразу стало шумно: кричали воробьи, путаясь ветками, скрипели деревья, донесся гул машин и детские голоса с площадки под окнами.

– Надо выйти, – предложила Лена.

– Куда?

– Все равно. Давай Юрке позвоним.

– Юрке? – Юля взялась за телефонную трубку. – Какое сегодня число?

– Вот и спроси у него.

Но никто не ответил… Зато пришел сам.

Когда Юля распахнула дверь после длинного настойчивого звонка, она шарахнулась в сторону и, охнув, прикрыла рот рукой.

Юра стоял на пороге. Его лицо было рассечено ото лба до подбородка, длинные красные полосы уходили за ворот рубахи, которая была разорвана и в крови, волосы всклокочены, невидящие глаза.

– Можно?

Юля отступила, давая ему войти.

Он шагнул в квартиру, медленно, словно каждое движение причиняло боль. Да так, наверное, и было.

Лена наблюдала за ним, прислонившись к дверному косяку у входа в комнату.

Юрка снял ботинки и замер, глядя на Лену.

– Кто тебя так? – выдохнула она.

Он усмехнулся, тоже как-то медленно, скри-вил губы на одну сторону.

– Юрик, ты что, подрался? – не выдержала Юлька.

– Ага, – только и сказал он.

– О господи! Иди сюда, я обработаю ра-ны, – приказала Юля, распахнув дверь в ванную.

– Да ладно, – отмахнулся он.

– У тебя рубашка в крови. Сними, надо в холодную воду. – Юля выскочила из ванной и схватила его за руку. – Ты что! Сдурел?! Обкурился! Дурак! Будешь тут выделываться, выгоню!

– Не кричи. – Юра осторожно освободил руку и пошел в комнату, слегка задев при этом Лену. Увидел бутылку на столе, отпил прямо из горлышка.

– Прекрати, – разозлилась Юля, – не для тебя ее тут поставили!

Парень посмотрел на обеих, задержал взгляд на Лене и вдруг осел на пол, схватился руками за голову и замер.

– Совсем с ума посходили все, – возмутилась Юля, подскочила, дернула его за плечо, потянула за руку и осеклась:

– Юр, ты что? Ты что, плачешь?

Он убрал ладони от лица, и Лена увидели его мокрые щеки.

– Ларка, там… у Дэна, – и он уронил голову на колени.

– Ты с Лариской, что ли, дрался? – переспросила Лена.

– Я схожу еще за водкой, – глухо сказал он.

– До первого мента ты сходишь, – ответила Юля, – сиди уж, я сама. На, – протянула ему бутылку с остатками.

– Поссорились? – спросила, когда он выпил.

– Ленка, я не знал, – заговорил Юра. – Они давно снюхались. Она все говорила, что занята, занята, а сама с ним. Я хотел… Я просил, я готов был простить. Я все понимаю. Но зачем? Когда Денис тебя выставил, она сразу пришла, а потом сказала, что ты сама шалава, со мной спишь… Это после того, как я, дурак, рассказал, что ты ко мне ночью пришла…

Лена смотрела на него во все глаза и не понимала:

– Кто? Кто сказал?

– Замолчи! – сорвалась Юля. – У нее сейчас истерика начнется, не видишь?!

– У меня ничего не начнется, – твердо сказала Лена. – Рассказывай! – приказала она.

Юра поднял голову, вдохнул, резко выдох-нул, вытер щеки и начал рассказывать о том, как они отмечали Первое мая: он, Лариса и Денис. Как до него дошло, что Лариса больше не принадлежит ему, точнее, она принадлежит теперь еще и Дэну. Потому что все случилось тогда, еще в ту ночь… А сегодня он не выдержал и пришел к ним.

– К ним? – удивилась Лена. Это значит, к ее Денису и этой?

– Что дальше?

– Дальше? Дальше я просил, чтобы она вернулась, – он сбился и замолчал. Лена не шевельнулась ни разу за все время бессвязного монолога Юры.

Юля уселась в кресло и закурила.

– Юр, я все понимаю. Но почему у тебя рожа расцарапана и рубашка в крови? – Она выпустила дым в потолок и уставилась на него. Он вскочил с пола и заходил по комнате:

– Но она же не хотела уйти со мной, не хотела! Я попытался увести ее, а она стала визжать, как дикая кошка. А Денис…

Лена пошевелилась:

– Что?

– Что, что! Я не ожидал! Он молчал все время, просто стоял рядом и молчал…

– Ну!

– Не гони, – резко бросил он Юльке, – не запрягла!

– Рассказывай! – перебила Лена.

– Когда мы сцепились, он кинулся разнимать, ну и дал мне, – Юра дотронулся до лица, хохотнул, – в рыло, без базара!

– Дальше!

– Дальше? – он поежился. – Дальше меня вышвырнули.

Юрка замолчал, увидел распахнутую дверь балкона, поднялся и пошел к ней. Юле хватило нескольких секунд, чтобы оценить ситуацию; она сорвалась с места и хлопнула балконной дверью у парня перед носом, встав к ней спиной, загородила собой.

– Ты чего? – Он казался растерянным.

– Ничего. Двое брошенных на одну мою бедную голову – это слишком, – констатировала Юля. – Бросаться с балконов и травиться – пожалуйста, но там, где-нибудь, и без меня.

Юра снова скривил рот.

– У меня первый этаж, – сказал он, отошел от балкона, сел к столу. – Я не смогу без нее.

– Ты мне в свое время то же самое говорил, – ехидно заметила Юлька.

– Это другое, – он не обратил внимания на ее тон.

– Она того стоит? – спросила Юля.

– Неважно, – ответил он. – Девочки, может, мне ориентацию поменять?

– Ладно, трансвестит несчастный, – вздохнула Юля. – Кто пойдет за водкой?

В тот день они много пили, так много, что Лена почти ничего не запомнила. В какой-то момент она отключилась, а когда очнулась, была в квартире одна. Юрки не было, Юля ушла на работу.

Юрка исчез надолго. До Лены, по-преж-нему жившей у Юли, доходили слухи о том, что он пропадает у Дениса, что у них чуть ли не любовь втроем; что Лариса чувствует себя полной хозяйкой в ее, Лениной, квартире. Она боялась идти домой, боялась застать там Ларису, а еще больше боялась встречи с мужем.

Все ее вещи по-прежнему оставались на недоступной территории, поэтому приходилось одалживаться у Юли. Ситуация осложнялась тем, что накануне скандала Лена уволилась с работы, решила, что больше заработает, если будет шить на дому. У нее даже появились заказчики. Теперь, когда нужда в деньгах обострилась, Лена не могла заработать, она даже не могла вернуть заказы, ведь все осталось там…

По-прежнему много пили.

Пили вечером. Утром подруга уходила на работу, а Лена оставалась сама с собой. Она не хотела показываться на глаза родственникам: у матери сразу подскочит давление, и будет еще хуже.

Ее комната давно уже была занята семьей старшего брата. Лена помнила, как радовалась его жена, когда ее – Лену – удалось вытолкнуть из родного гнезда замуж.

– Ну как? Устроила Ларисе личную жизнь? И мужа, и отдельное жилье! Везет же некоторым!

Лена знала, что Юлька говорит это в крайнем раздражении, что ей изрядно надоело постоянное присутствие подруги, да еще в таком плачевном состоянии. Знала и молчала, глотая обиду.

Так прошел месяц.

Юлькино терпение лопнуло. Подруги поссорились. Лена заняла денег у друзей и поехала в Москву. Она и сама не знала зачем.