Текст книги "Наследница Императорского дома. Книга третья. Фантастическая сага «Воины света». Трилогия вторая «Императорский дом»"

Глава 5

Дневник Снижны—Айны

Удо пришёл в себя.

Это такая радость видеть, как он снова улыбается. В его глазах столько солнца для меня, что я готова убить любого, кто попытается потушить этот свет. Теперь я счастлива. Моё сердце поёт. Я ухожу в тишину каждый день. Я опять смогла нормально заниматься с учениками в школе.

Жизнь во дворце стала налаживаться.

Моё сообщение о выздоровлении брата в столовой за ужином обрадовало всех. Я видела их счастливые лица. Я заметила радость в глазах у Тормода, когда он узнал, что Удо выгнал Тиру сразу, как пришёл в себя. Он в этом даже не сомневался. Как хорошо жить в окружении родных и близких людей, которые тебя любят и понимают.

Моя душа успокоилась. Реку жизни моего брата больше не нужно наполнять. Она искрится силой и энергией. Я любуюсь её переливами. Тормод как-то спросил у меня, может ли он научиться шагать в темноту. Я ему в тот день так и не ответила, потому что дядя Сигурт прервал мои мысли. Я долго думала над его вопросом после, потому что до конца не была уверена в ответе. Но я точно могу сказать, что мой брат, сможет не только шагать в темноту даже в незнакомое место, но и овладеть возможностями Палачей Пифии. Он сможет научиться пересекать несколько звёздных систем, даже без помощи шаманов народа Айны. Настолько сильна его река жизни.

Поэтому мой брат должен жить ради всех нас. Он рано или поздно забудет Тиру и найдёт себе достойную жену. Он просто обязан оставить после себя сына, потому что такие способности не должны угаснуть для нашего народа.

Живи ради всех нас, брат.

***

Этим утром Удо встал очень рано. Вечером он долго не мог заснуть, ворочаясь с боку на бок, а потом провалился в полусон-полубред. Он проснулся ещё до рассвета, отправился в ванную комнату, где долго принимал контрастный душ, не щадя своего тела. Холодно—горячо. Холодно—горячо. Но это ему не помогло заглушить боль в своём сердце. Он вытерся и привёл себя в порядок. Затем привычным движением завязал часть своих волос в небольшой пучок на макушке, остальные оставив густыми локонами ниспадать на плечи. Бороду Удо привёл в порядок, чтобы она лишь обрамляла его лицо, которое не выглядело измождённым, но всё ещё было бледнее обычного. Портной Гуди идеально подогнал мундир верховного главнокомандующего под его исхудавшее тело. Оглядев критическим взглядом себя со стороны, Удо остался удовлетворён.

Он всё ещё ощущал слабость в теле и прекрасно понимал, что восстанавливать силы ему придётся ещё очень долго, но находиться в постели больше не мог. И как только смог сидеть без головокружения, то тут же принялся за дела.

Вчера, едва встав на ноги и дойдя до своего рабочего кабинета самостоятельно, Удо приказал немедленно позвать к нему Бернарда. После чего долго вёл с ним беседу наедине, во время которой очень постарался объяснить капитану, что думает о нём самом и его действиях с Тирой, нисколько не скрывая свои чувства за витиеватыми фразами. Бернард с невозмутимым лицом мраморной статуи выслушал гневную тираду, не поведя даже бровью. После чего предложил Удо через пару недель сойтись в спарринге и отколошматить его, как будет тому угодно. Хоть в рукопашную, хоть на настоящих мечах. А затем недвусмысленно намекнул, что сейчас более важные дела требуют внимание главы Императорского дома, и что он не намерен тратить весь день, выслушивая его гневные речи. Немного взяв в себя в руки, Удо всё же занялся делами. Бернард рассказал всё, что сделал во время его болезни и какие расследования начал. Подав Удо список подозреваемых, капитан увидел на его лице крайнее удивление.

– Ты точно в этом уверен? – ещё раз уточнил Удо, видя первым в списке имя Хаука. – А то у меня складывается ощущение, что за время моей болезни ты сговорился с Сигуртом.

– Да, адмирал, я в этом уверен. И твой напыщенный дядя Сигурт тут совершенно ни при чём. Есть вещи, которые вызвали у меня вопросы, – спокойно ответил Бернард. – Конечно, часть поступков Хаука можно оправдать тем, что он действовал эмоционально в отношении тебя, но нам сейчас нельзя опираться на личные привязанности. И уж тем более на свои эмоции. Нужно быть трезвым в своих суждениях. Хаук слишком много делал ошибок, Удо. Я не обвиняю его в чём-то, а просто констатирую холодные факты.

– Предоставь мне все, даже самые смутные сомнения, по другим подозреваемым. Я уверен, что есть более широкий список, – сказал Удо. – Я сам всё просмотрю ещё раз.

– Конечно, адмирал. Я дам тебе полный список. Но не забывай, что ты ещё очень слаб. Поэтому я приказываю тебе не переутомляться и больше отдыхать. Если ты сам этого не будешь делать, то я посажу тебя на гауптвахту33
  Гауптвахта – место заключения временно арестованных воинских чинов


[Закрыть], как члена моей команды, – сказал Бернард, давая понять Удо, что не шутит и точно сделает это.

– Я тебя понял, друг. Я обещаю, что не буду переутомляться.

– Я рад, что ты это понимаешь, Удо. По-хорошему, тебе ещё нужно несколько дней полежать в постели.

– Нет, Бернард. Я пробыл там достаточно долго. Да и дела не ждут, а наши враги не дремлют. Малый совет собран на Сканде в полном составе?

– Да.

– Это хорошо. Собери суд завтра. Я больше не выдержу эту муку, Бернард, – тихо сказал Удо.

– Ты уверен, что готов к нему? – уточнил капитан.

– Я никогда не буду к нему готов, – тяжело вздохнул он.

– Может, ты всё же покажешь на малом совете её видение? Это, возможно, как-то повлияло бы на отмену приговора? – спросил Бернард.

– Ты же знаешь, что данная статья не подразумевает помилование. Даже если у человека были на то веские причины. И мне очень хотелось бы, чтобы эта информация была доступна только нам с тобой как можно дольше. Мы ведём расследование, и пока оно не закончится, эти данные разглашению не подлежат. Поэтому я ничего на суде не расскажу и уж тем более не покажу.

– А почему ты исключаешь тот вариант, что Тира может сама рассказать про видение на суде, попытавшись оправдаться, Удо? И тогда наша крыса будет знать, что её ищут. Мои действия на фоне признания Тиры станут очевидными.

– Если Тира это сделает, то я не остановлю её, друг. Она имеет такое право. И нам придётся действовать дальше уже в новой обстановке. Но я её не остановлю, – твёрдо сказал Удо. – Хотя ей это и не поможет, – он опять тяжело вздохнул.

– Прежде чем ты пойдёшь на суд, я настоятельно рекомендую зайти в камеру Тиры, когда её оттуда выведут, – сказал Бернард.

– Зачем? – не понял Удо, удивлённо посмотрев на капитана.

– Войдя туда, ты всё поймёшь, а теперь позволь откланяться. У меня ещё есть дела. Господину Сигурту сегодня не понравился завтрак. Он сказал, что продукты, которыми снабжают кухню, крайне отвратительны. И даже Фроди не в состоянии это исправить. Чем в большей степени оскорбил этого замечательного человека, чем задел меня.

– Я смотрю, что всё это время тебе было не скучно, – улыбнулся Удо.

– Скучать точно не приходилось. Добавь в этот список всех членов малого совета, которых я намеренно выводил из себя. Свою сестру Снижну, гневно прожигающую меня взглядом за всё сразу. Так что без вас, ваше величество, я развлекался на всю катушку, – усмехнулся Бернард, покидая рабочий кабинет.

И вот сегодня в полдень, всего лишь через несколько часов, должен состояться суд над Тирой. Удо говорил правду, что никогда не будет к нему готов. Он отказался от завтрака, попив лишь ароматный чай с булочками у себя в кабинете. Когда до казни оставался час, возле его рабочего стола появилась Снижна, выйдя, как всегда, из темноты.

– Удо, хочешь, я отвезу тебя в зал суда на летающей повозке сквозь темноту? Ведь ты ещё не до конца окреп, – спросила принцесса, обнимая подошедшего к ней брата.

– Снижна. Моя родная сестрёнка, что бы я без тебя делал, даже не знаю, – прижимая к себе принцессу, сказал Удо. – Я так рад, что у меня есть ты. Но я вынужден отказаться от твоей помощи. Я должен зайти ещё в одно место. А перед началом суда мне лучше побыть наедине с самим собой.

– Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, Удо. Она лгала нам обоим, – гневно произнесла Снижна. – И разбила тебе сердце. Я ей этого никогда не прощу.

– А я понимаю твой гнев, сестрёнка. Мой был не меньше, поверь мне. Но у Тиры были причины так сделать, о которых я не могу пока тебе рассказать. Как, впрочем, и никому другому. Поверь, Бернард сделал из нашей планеты самый настоящий непобедимый форпост не на пустом месте. Сегодня ты будешь на суде моей поддержкой, сестрёнка. Но я прошу тебя быть со мной всегда при любых обстоятельствах и принятых мною решениях, – Удо с надеждой посмотрел на сестру.

– Поверь, брат, более преданного тебе человека нет даже среди твоей личной гвардии, – утвердительно сказала Снижна.

– Я тебе верю, сестрёнка. А теперь мне пора идти. Встретимся в зале суда, – тяжело вздохнул Удо и поцеловал сестру в лоб.

Снижна заметила, что глаза брата были печальны. Удо контролировал себя постоянно, скрывая свои эмоции за маской безразличия, но в присутствии сестры позволил себе немного расслабиться. Она видела, как страдает её брат. В этот миг Снижна была готова сама лично привести Тире приговор в исполнение. Но помнила о том, что дала Удо слова не трогать её. Принцесса попрощалась с братом и ушла в темноту, а он отправился в камеру, где находилась в заключении Тира.

Идя по длинному пустынному коридору, Удо слышал лишь звук своих собственных шагов. Подойдя к камере, он минуту постоял, а потом резко вошёл внутрь и тут же увидел холст, стоящий на мольберте. На нём был нарисован он сам, спящий в своей постели. На рисунке Удо прижимал Тиру к себе, обняв двумя руками. В её сердце был вонзён кинжал, а из раны вытекала кровь. Удо вздрогнул при виде этой картины. Он, как заворожённый, подошёл к холсту, не глядя по сторонам, и всмотрелся. Рисовать с натуры у неё действительно получалось хорошо. Каждая чёрточка, каждый изгиб его собственного тела были прорисованы очень чётко. Его мышцы даже не скрывало лёгкое одеяло. Тира же была такой хрупкой в его объятьях. Её безжизненное лицо было белоснежнее подушки, рука безвольно свисала с кровати, а кровь капала с неё на пол. У Удо подкатил ком к горлу, а на глаза навернулись слёзы. Он непроизвольно сглотнул, пытаясь взять себя в руки, и уже собрался было выходить из камеры, как увидел стену со своими изображениями. На него смотрело с несколько десятков его собственных глаз. С укоризной, с гневом, с болью. Тут силы полностью ему отказали. Удо сел в кресло, что стояло напротив стены, и спрятал лицо в ладонях.

– Тира, Тира, – вздохнул Удо, а спустя минуту резко встал, расправил плечи и отправился на суд.

В стенах дворцового комплекса было обустроено специальное помещение круглой формы с большими окнами, в котором проходили различного рода совещания, официальные приёмы послов, а также суды. Слева и справа от входа напротив друг друга находились постаменты в виде полуколец, состоящие из двух больших ступенек, на каждом из которых располагалось по десять столов с удобными креслами. Они были снабжены техникой для просмотра изображений, видео и фото голограмм, прочтения каких-либо документов, а также усилителем звука для выступления перед собравшимися. Это были места для сорока членов малого совета. Напротив входа в зал возле стены располагалось малое полукольцо из трёх ступенек. На верхней его части стоял деревянный резной трон, украшенный символами рода великого Торгнира, который занимал сам глава Императорского дома. Справа от него находилась небольшая удобная стойка с необходимой техникой, управляемая с браслета на руке Удо. На средней ступеньке было одно место для верховного судьи. Ниже устанавливались кресла для приглашённых лиц. И сегодня там сидели ближайшие родственники главы Ульвбьёрна: принцесса Снижна, великий церемониймейстер Сигурт и маршал Хаук. И хотя он являлся членом малого совета, но сейчас предпочёл находиться рядом со своей племянницей.

Судьёй мог стать любой из сорока человек, за исключением главы Императорского дома, который был сорок первым членом малого совета. Выбор кандидата, возглавляющего суд, производился произвольно, вне зависимости от ранга, пола, должности и планеты его проживания. В таких делах судья вместе с главой Императорского дома брал на себя личную ответственность за принятое решение или смерть человека. В середину зала выводился осуждённый, чтобы его было хорошо видно с любой точки помещения.

Когда Удо вошёл в зал суда, то все уже были в сборе. Советники одновременно встали и поприветствовали главу Императорского дома. Снижна сдержала своё желание подбежать к брату и с силой схватила дядю Сигурта за плечо, тот успокоительно похлопал племянницу по руке и сказал несколько успокаивающих слов. Великий церемониймейстер поздоровался с племянником, получив в ответ благодарственную улыбку. Хаук встал и протянул Удо руку, тот ответил рукопожатием. Маршал похлопал племянника по плечу и сел на место. На сегодняшнем заседании судьёй был адмирал Тормод, который вежливо поздоровался с главой Императорского дома. Тот лишь сухо кивнул ему в ответ.

Ульвбьёрн поприветствовал всех собравшихся и занял своё место. Он застыл на троне своих предков в величественной позе, словно изваяние из камня, положив одну руку на подлокотник, а вторую на колено, и натянул на себя маску полного безразличия. Бледность его лица можно было легко списать на болезнь. Однако все члены совета внимательно всматривались в него, пытаясь понять чувства, которые сейчас испытывал глава Ульвбьёрн. Ведь про его взаимоотношения с Тирой до похищения знали все люди народа Императорского дома. А членам совета они были известны в больших подробностях, чем другим, так как они досконально изучались при расследовании взрыва в лаборатории, а затем и похищении. Все понимали, что для Ульвбьёрна это действительно было очень личным делом. Именно поэтому осуждённый по данной статье не мог рассчитывать на помилование главы Императорского дома. В таких делах не исключалась возможность личной заинтересованности. И этот суд был тому живым примером. Однако все собравшиеся осознавали, что смерть Тиры будет огромным ударом по главе Ульвбьёрну. И не тешили себя иллюзиями, что он забудет имена тех, кто подпишет его любимой женщине смертный приговор. И меньше всего в данной ситуации повезло адмиралу Тормоду. Ему досталась сегодня незавидная роль, он должен был огласить вердикт. Удо объявил, что суд открыт. Сразу же после его слов на заседание ввели Тиру.

Она вошла в зал в сопровождении двух гвардейцев, остановившись в центре лицом к судье. Тира была ростом не выше метра шестидесяти пяти – шестидесяти восьми. И возле высоких гвардейцев, она казалась хрупкой и беззащитной. Но Тира предстала перед лицом совета несломленной и готовой принять свой приговор с достоинством. Она стояла с высокоподнятой головой, гордо глядя перед собой, чем вызывала невольное восхищение многих присутствующих. Снижна с ненавистью прожигала её взглядом. Она посмотрела на Тормода, ища поддержки, и увидела нескрываемый гнев и осуждение на его лице. Принцесса осталась довольна его реакцией. Сигурт смотрел на Тиру с презрением и толикой удовольствия. Ведь он никогда не доверял этой женщине и считал сегодняшний суд справедливым. Хаук гневно свёл брови вместе. Он никак не мог себе простить прокол в деле с похищением главы Императорского дома, виновница которого стояла сейчас перед ним. Удо вообще не обращал внимание на Тиру. Он уставился ничего не выражающими глазами на противоположную от себя стену, так ни разу и не пошевелившись.

Судья Тормод начал заседание суда. Он долго перечислял обвинения Тиры. Она учувствовала в разработке плана похищения Ульвбьёрна. Хитростью и обманом, втёршись к нему в доверие, она осуществила задуманное. Тира вместе с Пифиями вынесла смертный приговор главе Императорского дома и пыталась привести его в действие. Она была виновата в нападении на главу Императорского дома, в результате чего он получил травму, которая почти привела к его смерти. Она также посягнула на его честь и достоинство, обманув его доверие. При этих обвинениях Тира гневно посмотрела на Удо, прожигая его взглядом.

– Я не посягала на честь главы Императорского дома, – с вызовом проговорила она.

– Вы неоднократно нарушали протоколы дворца во время пребывания в нём, мисс Тира. Вы также ввели главу Ульвбьёрна в заблуждение насчёт ваших чувств к нему. Данные действия попадают именно под эту статью, – спокойно произнёс Тормод. – Вы же не станете отрицать, что воспользовались доверием главы Ульвбьёрна? – уточнил он у Тиры.

– Нет, – тихо сказала Тира, впервые обессилено опустив плечи.

Произнося эти слова, она пыталась поймать взгляд Удо. Но на его лице не дрогнул ни один мускул, словно он вообще не видел и не слышал происходящее вокруг него. Глава Императорского дома всё так же величественно восседал на троне. Сейчас с него было удобно рисовать сидячую статую потомка великого Торгнира. Вот уже в течение двадцати минут он не шевелился, а его взгляд всё также упирался в противоположную стену зала. Адмирал Тормод начал перечислять ещё несколько законов, которые нарушила Тира.

– Что вы скажете в своё оправдание, мисс Тира? – закончив перечислять все её злодеяния, подытожил Тормод.

Тира понимала, что попытка что-то объяснить или рассказать про своё видение судьям никак не поможет и не изменит её положения сейчас. Она долгое время продумывала свою речь. Но в какой-то момент пришла к выводу, что её жизнь эта информация не спасёт. А вот человек, который убил её родных и близких, будет знать, что о нём известно главе Императорского дома. И если Удо уже ведёт расследование этого дела, то своим признанием она нанесёт ему удар. Тира решила, что лучше умрёт, но ничего не скажет в своё оправдание. Она только надеялась, что её молчание не будет напрасным, и Удо найдёт убийцу людей её родной земли и планет Пифий. Поэтому сейчас она уже не колебалась.

– Я признаю себя виновной по всем статьям, судья Тормод, – твёрдо сказала Тира.

Лёгкий шёпот прокатился по залу. Лишь только Удо всё также оставался невозмутимым, глядя перед собой, будто созерцал картину вечной безмятежности.

– Глава и верховный главнокомандующий народа Императорского дома Ульвбьёрн, у вас есть, что сказать суду? – спросил Тормод.

– Да, – чётко сказал тот в ответ, встав с места. – Судья, члены малого совета, принцесса Снижна, великий церемониймейстер Сигурт. Я не буду занимать ваше время, дополнительной информацией этого дела. Тут уже было сказано достаточно. Вам также известно, что в данном деле нет голосования. Смертный приговор обжалованию не подлежит никому из вас, в том числе и мне. Однако я хочу заявить о том, что у подсудимой были веские причины так поступить со мной. Мисс Тира, вы знали, что причины, побудившие вас совершить все эти преступления против меня, были ложными на момент моего похищения? – Удо впервые взглянул на Тиру.

– Нет, глава Ульвбьёрн. Я действовала, думая, что все доказательства вашей вины бесспорны. Но я ошибалась, – сказала Тира, глядя ему в глаза.

– Если бы вы знали то, что выяснилось на планете Пифий, вы бы совершили всё, в чём вас обвиняют? – уточнил Удо.

– Нет, глава Ульвбьёрн. Я ни в коем случае не посягнула бы на вашу жизнь, – спокойно ответила Тира.

– Благодарю вас, мисс Тира, – Удо отвёл от неё глаза. – Теперь я хочу обратиться ко всем вам, члены малого совета. Мисс Тира, как и народ Пифий, были введены в заблуждение. На их планете состоялся суд надо мной, где с меня был снят смертный приговор. И вам всем известно, что благодаря необдуманным действиям мисс Тиры, народ Пифий присоединился к нашей Империи. И теперь они – наши союзники. И смею вас заверить, что на девяносто процентов этому мы обязаны именно ей. Мисс Тира первая из людей в истории народа Пифий, кто был допущен на их землю. Более того, теперь она там желанная гостья в любое время. И хочу вам напомнить, что Пифии не доверились в своё время даже моему отцу Йорану, который делал неоднократные попытки воссоединиться с ними. И теперь, несмотря на невозможность отмены приговора, я всё же прошу вас сейчас проголосовать скрытым голосованием. Также я прошу дать возможность проголосовать принцессе Снижне и великому церемониймейстеру Сигурту. Меня не интересуют имена людей, кто проголосует за или против. Я просто хочу знать решение всех присутствующих, если бы это был обычный суд с возможностью отмены смертной казни. Я лично считаю мисс Тиру невиновной и, смею вас заверить, говорю это с холодным сердцем и трезвым умом.

Судья Тормод пригласил всех проголосовать, предоставив такую возможность и Снижне с Сигуртом.

– Двадцать один человек за смертную казнь, двадцать один – против, глава Ульвбьёрн, – подвёл итог Тормод.

– Благодарю вас, судья Тормод, – сказал Удо, всё ещё не сев на своё место.

– Я – судья малого совета, адмирал Тормод, оглашаю приговор мисс Тире, – начал было говорить он.

– Я не всё сказал, судья Тормод. Позвольте, я закончу, – сухо остановил его Удо, даже не взглянув на адмирала.

– Прошу вас, глава Ульвбьёрн, продолжайте, – сказал Тормод, присаживаясь на место.

– Итак, с учётом моего голоса решение по данному вопросу будет двадцать два за отмену приговора против двадцати одного за смертную казнь, – подвёл итог Удо. – Я благодарен всем вам, советники, за ваши голоса, даже если вы были не согласны со мной, – на этих словах Удо направился к ступенькам с трибуны.

Все застыли в удивлении. Удо прошёл к центру зала и подошёл вплотную к Тире. Он внимательно посмотрел ей в глаза, она не отвела взгляда, пытаясь понять, что происходит. Они несколько минут всматривались друг в друга, словно что-то хотели молча сказать или увидеть в глазах другого ответы на свои вопросы. По залу прокатился лёгкий вопросительный шёпоток. И вдруг, неожиданно для всех, Удо достал из кармана миниатюрную коробочку, сделанную из резного дерева, и опустился перед Тирой на одно колено. Затем он открыл её. Внутри находилось маленькое серебристое кольцо с красивым камнем, который переливался всеми цветами радуги.

– Мисс Тира, я, Ульвбьёрн, сын Йорана, наследник великого Торгнира, глава и верховный главнокомандующий народа Императорского дома предлагаю вам свою руку и сердце и прошу вас стать моей женой, – Удо напряжённо всматривался Тире в глаза, понимая, что она с лёгкостью может ему отказать.

В зале суда повисло гробовое молчание. Никто не ожидал от главы Ульвбьёрна таких действий. Снижна смотрела на брата с непониманием. Сигурт вскрикнул, но вовремя взял себя в руки. Советники ошарашено наблюдали за развернувшейся перед ними картиной. Адмирал Тормод был ошеломлён этим поступком и смотрел на открывающуюся картину, не скрывая своего гнева. Его глаза пылали огнём ярости. Даже Хаук не сдержал своих эмоций. Его лицо выражало негодование. Удо напряжённо смотрел на Тиру, даже не имея возможности хоть что-то ей прошептать. Но его глаза словно умоляли её, не принимать поспешных решений. Тира внимательно посмотрела на кольцо, потом ещё раз на главу Императорского дома, точно так же онемев от его предложения, как и все остальные. К этому она себя точно не готовила. Напряжение в зале давило на Удо. Пауза затянулась. Он приподнял вопросительно бровь, давая понять Тире, что пора что-нибудь произнести.

– Я согласна стать вашей женой, глава Ульвбьёрн, – сказала Тира, всё ещё не придя в себя до конца и не веря в происходящее.

– Мисс Тира, я, Ульвбьёрн, сын Йорана, наследник великого Торгнира, глава и верховный главнокомандующий народа Императорского дома объявляю вас своей невестой, – поднявшись с колена, Удо надел кольцо на безымянный палец её левой руки.

Затем он встал с правой стороны от Тиры и протянул ей руку, вторую положив сзади на поясницу, сжав пальцы в кулак и выпрямив спину. Она взглянула на Удо, пытаясь поймать его взгляд, но он опять смотрел прямо перед собой, словно не замечая её рядом. Тира вздохнула и положила поверх его руки свою.

– Судья Тормод, члены малого совета, принцесса Снижна, великий церемониймейстер Сигурт, позвольте вам представить мою невесту и будущую жену главы народа Императорского дома мисс Тиру. Отныне она находится вне юрисдикции любого суда на всей территории Империи. Лишь только я имею право принимать решение, касательно любых её действий, а поэтому объявляю мисс Тиру невиновной по всем предъявленным ей обвинениям. Я также отменяю ей смертный приговор. Судья Тормод, объявите об отмене смертной казни моей невесты, – сказал Удо, взглянув на адмирала.

Тормод на тот момент уже взял себя в руки, и ничего не указывало на бушевавшие в нём ранее чувства.

– Мисс Тира, вы оправданы по всем статьям закона народа Императорского дома. Я приказываю освободить мисс Тиру из-под стражи немедленно, – очень сухо произнёс Тормод.

– Благодарю вас, судья Тормод. Прошу огласить моё решение по всем системам связи народу Императорского дома, – сказал Удо и направился к выходу из зала суда.

Он вёл Тиру рядом с собой так спокойно, словно это происходило посреди бала, будто вокруг не было удивлённых, а порой и возмущённых лиц. Снижна посмотрела на брата с непониманием и, зло топнув ногой, шагнула сквозь темноту, исчезнув из зала. Сигурт в негодовании что-то уже начал говорить Хауку с Тормодом. Члены совета стали громко переговариваться между собой. И когда Удо и Тира вышли из зала суда, то они ещё долго оставались там, гудя, словно улей в жаркий день.

Удо вывел Тиру из помещения и скинул её руку со своей, будто стряхнул что-то неприятное с рукава. Потом он попросил её пройти вместе с ним к своему челноку. Они молча сели на сиденья, и гвардеец направил транспорт к дворцу. По дороге никто из них не проронил ни слова. Удо сидел, отвернувшись от Тиры, и смотрел на проплывающий под ними дворцовый комплекс. Она тихо теребила кольцо на пальце, не пытаясь его рассмотреть и стараясь прийти в себя. Выйдя из челнока на этаже личных покоев главы Императорского дома и его жены, Удо пригласил Тиру следовать за собой, попросив гвардейца позвать миссис Льюву в комнаты своей матери.

– С сегодняшнего дня вы, мисс Тира, будете изучать дворцовый этикет. Вам также надлежит переодеться в одежду соответствующую моей невесте, – первым заговорил Удо, но холод в его голосе не вызывал сомнений, что он всё ещё не простил её. – Для начала подойдут платья с церемонии, в которых вы появлялись на балах. Вы можете носить брюки, короткие платья и шорты, это вам не запрещено. Но одежда должна соответствовать вашему статусу. С этим вам поможет портной Гуди. Вы уже с ним знакомы. Что касается протоколов, то тут вам на помощь придёт великий церемониймейстер Сигурт. Смею вас уверить, что никто не знает их лучше, чем он. Когда-то я вам говорил, что вся моя жизнь подчинена правилам Имперского свода, протоколам и дворцовому этикету. Теперь вам, мисс Тира, необходимо знать и неукоснительно выполнять их все, потому что с этого момента вы, как и я, являетесь образцом для подражания всего народа Императорского дома. Вам также каждый день необходимо присутствовать на завтраках, обедах и ужинах в семейной столовой. Отказаться вы можете только в случае болезни. По всем остальным вопросам вам надлежит обращаться к миссис Льюве, – входя в личные покои жены главы народа Императорского дома, подытожил Удо.

Пока Тира рассматривала огромную гостиную, в дверь вошла миссис Льюва.

– Миссис Льюва, позвольте вам представить мою невесту мисс Тиру, – сказал Удо.

До миссис Льювы видимо ещё не дошли слухи, поэтому она была крайне удивлена, но тут же взяла себя в руки.

– Позвольте вас поздравить, глава Ульвбьёрн и мисс Тира, – сказала Льюва, присев в реверансе.

– Благодарю за поздравления, миссис Льюва, от нас обоих. Я целиком и полностью поручаю вам мою невесту. Её необходимо ознакомить с жизнью дворца, этикетом и правилами. В этом поможет господин Сигурт. В случае возникновения каких-либо вопросов, смело обращайтесь ко мне в любое время, я с радостью окажу вам помощь. Мисс Тира, если у вас возникнут вопросы, то я настоятельно рекомендую сперва решить их по возможности без моего участия, – Удо впервые за всё время после суда посмотрел на Тиру. – При невозможности этого сделать, вы можете попросить моего адъютанта, назначить встречу со мной. Я обязательно найду время поговорить с вами. И огромная просьба не приходить в мои личные помещения без моего согласия, которое я сейчас не даю. Вам всё ясно, мисс Тира?

– Более чем, – сухо ответила Тира.

– Я рад, что мы поняли друг друга. Дата свадьбы вам будет сообщена дополнительно господином Сигуртом. До встречи за обедом, мисс Тира. И помните, это не просто ваши личные покои. Это когда-то были комнаты моей матери Рогнеды, поэтому очень вас прошу не рисовать на стенах, – он заметил, как Тира вздрогнула. – Вам предоставят мольберт и всё необходимое для вашего творчества, – на этих словах Удо вежливо поклонился дамам и удалился из покоев.

Тира тяжело вздохнула, глядя на удаляющуюся спину Удо. Она старалась всё это время не заплакать, что удавалось ей с трудом. Затем она всецело отдалась на попечение миссис Льювы, чтобы занять себя чем угодно, кроме мыслей про Удо. Тира стала обустраиваться в этой бесконечной вереницы комнат, занимающих половину этажа, вторую половину которого занимали личные покои главы Императорского дома. Позднее к ним присоединился Сигурт, нисколько не скрывая своего недовольства выбором племянника. Тира стойко вынесла его словесные намёки и с благодарностью приняла помощь миссис Льювы.

Удо же просто сбежал к себе в рабочий кабинет, понимая, что сейчас ему предстоит выдержать гневные речи своих близких. Устроившись поудобнее в кресле за столом, он приготовился со стойкостью встречать посетителей. Первой к нему пришла Снижна.

– Удо, что это было? – гневно спросила она, выйдя из темноты возле стола брата.

– Это было объявлением моей помолвки, – спокойно ответил Удо, вставая из-за стола и подходя к сестре.

Он прижал Снижну к себе и простоял молча возле неё несколько минут.

– Она предала тебя, Удо. Она играла твоими чувствами. И после всего этого ты сделал её своей невестой, брат? Ты забыл и простил ей всё? – не успокаивалась Снижна.

– Нет, сестрёнка, к сожалению, я ничего не забыл. Но я хочу, чтобы ты постаралась меня понять. Да, она действительно сама завела меня на планету Пифий. Но поверь, у неё были на это очень весомые причины. Просто поверь мне. И она была моим защитником перед Пифиями. Она выхаживала меня. Это не она проткнула меня клинком, Снижна. Зато она не дала мне умереть в плену у Пифий. И если бы ни Тира, то ты сейчас не обнимала меня, сестрёнка, – сказал Удо, ещё крепче прижимая Снижну к себе. – И нет, я не простил Тиру до конца. Меня сейчас разрывают на части два чувства. И я не уверен, что очень скоро пройдут неприязнь и недоверие к ней. Но другого способа спасти ей жизнь я не нашёл, – Удо тяжело вздохнул.