Текст книги "Гений и злодейство. 26 рассказов авторов мастер-курса Антона Чижа в честь 225-летия А. С. Пушкина"

Артём Боев.
КРОВЬ ЗА КРОВЬ
(«Выстрел»)

Утро в поместье Белкиных началось с выстрела. Эхо от него раскатистым громом пронеслось по деревне. Птицы испуганно вспорхнули. Работники с беспокойством обернулись в сторону хозяйской усадьбы. Иван Петрович Белкин, хозяин поместья, рассматривал наскоро нарисованную мишень, в которую целился мгновенья назад. Лист бумаги оставался нетронутым.

«Неужто не попал?»

К Ивану Петровичу от дома через весь сад спешила ключница Кирилловна.

– Совсем вы от безделья обезумели, Иван Петрович, – сказала она, добежав до Белкина.

– Вовсе я и не обезумел, – ответил Белкин, пытаясь найти место попадания. – Просто тренируюсь в стрельбе.

– Что-то не помню такого, чтобы пистолет хоть раз в руках был.

– Стрелял я, Кирилловна, давно и далеко отсюда. Весь навык растерялся.

Ключница уходить вовсе не собиралась.

– Намедни слух по деревне прошёл, – попыталась она привлечь внимание, – имение, что в сорока верстах от нас, помните, там ещё владелец сильно проигрался? Так там теперь какой-то граф хозяйничает.

Белкин закрыл коробку, направился к дому.

– И третьего дня приехал на лето вместе с супругой, – продолжала Кирилловна, семеня следом.

– Ну и что?

– Как что. Съездили бы к ним, на людей поглядели. А то…

– Хорошо, ступай, – перебил её Белкин. – Вот сейчас к ним и съезжу.

Идея покинуть имение ему сильно понравилась.

Село, каким его помнил Иван Петрович, не отличалось богатством – оно было примерно таким же, как и Горюхино. Домики похожие, хотя крестьян здесь, казалось, стало больше. Церковь не лучше горюхинской часовенки, но светилась свежей белизной. С приближением к главному дому мнение о достатке села окончательно изменилось. Ещё не доехав, Белкин удивился разбитой аллее со скульптурами вдоль неё. Старый дом, где жил предыдущий хозяин, исчез, а вместо него появился величественный особняк в два этажа с колоннами на фасаде. На ступенях перед входом ожидал лакей. Он поинтересовался, как представить гостя, провёл до главного зала, после чего исчез в глубине дома, оставив Белкина одного.

В ожидании Белкин решил осмотреться. Благо здесь было на что посмотреть, в особенности отвыкшему от такого Ивану Петровичу. Бронзовые бюсты, картины с пейзажами на стенах, огромное зеркало над мраморным камином – всего этого Белкин либо не наблюдал ранее, либо видел единожды, отчего у него образовалось чувство, что он прибыл за прошением, а не дружески поприветствовать соседа.

Осмотр прервал хозяин дома, появившийся в зале. Белкин только опомнился, как мужчина уже подошёл к нему. Иван Петрович едва успел стряхнуть оставшуюся дорожную пыль с сюртука.

– Ваше сиятельство, разрешите представиться, Белкин Иван Петрович. Ваш сосед и покорный слуга.

– Очень рад, – граф пожал руку. – Строгонов Николай Константинович. Прошу.

Хозяин дома жестом пригласил помещика присесть за стол, где они провели дружескую беседу. Граф рассказал, как служил в гусарском полку и видел Париж, а Белкин поведал о немногочисленных путешествиях по стране. Разговор прервался, когда в комнату вошла графиня. Мужчины встали из-за стола.

– Амри, позволь представить тебе, – сказал граф, – наш сосед – Белкин Иван Петрович.

Графиня приветливо подала руку.

– Вы родом из Франции? – спросил Иван Петрович на французском, когда все снова сели за стол.

– Всё верно, друг мой, – ответил за супругу Николай Константинович. – Не более чем десять лет назад я увидел её на сцене парижского театра, откуда и забрал её с собой.

Граф взял Амри за руку, на что та в ответ улыбнулась.

– Хорошо ли вы стреляете, Иван Петрович? – неожиданно спросила графиня на родном языке.

Белкин немного смутился, вспомнил утреннюю неудачу, но ответил:

– Не скажу, что это так. Мне доводилось раньше стрелять, и были результаты, однако опыт показывает, что необходимы каждодневные тренировки, коими я пренебрегаю.

– О чём я и говорил тебе, дорогая, – сказал Строгонов супруге, а потом обратился к Белкину. – Я ей пытаюсь донести, что четыре года не брал пистолета, оттого ныне и с тридцати шагов не попаду в бутылку.

Бросив короткий взгляд на каминные часы, граф быстро поднялся.

– Однако вы знаете, когда приезжать, – обратился он к гостю и, увидев смятение, тут же добавил. – Не сочтите за грубость. Сегодня у нас запланирован приём. Будут в основном бывшие сослуживцы и друзья. И раз уж вы здесь, прошу остаться.

– Почту за честь, Николай Константинович, – ответил Белкин.

Помещик был рад поводу не возвращаться.

Иван Петрович присоединился к хозяевам дома на крыльце, где они вместе встречали гостей. Те, в свою очередь, прибывали быстро. Мужчины, что выходили из экипажей, здоровались с графом, целовали руку графине, знакомились с Белкиным. После они сбивались в кучку внизу у лестницы, громко разговаривали и подбирали бокалы с подносов, которые разносили слуги. Женщины, коих было меньше, вставали по другую сторону и ждали, когда все переместятся в дом.

Спустя время графиня направилась внутрь, и Белкин хотел было последовать за ней, но заметил, что никто не тронулся с места. Все смотрели вперёд, на аллею, где, поднимая клубы пыли, громыхая колёсами, мчалась коляска.

Из эффектно подъехавшего фаэтона вышел мужчина в длинном красном сюртуке и тут же, раскрыв объятия, направился к графу.

– Сильвио! – поприветствовал нового гостя Строгонов. – Наконец-то!

«Испанец? Итальянец?»

– Друг мой! – тот, кого граф назвал необычным именем, ловко перехватил с подноса бокал и осушил его одним глотком. – Как ты поживаешь?

– Прекрасно, Сильвио!

Строгонов познакомил Сильвио с Иваном Петровичем и жестом пригласил всех в дом.

Как только Николай Константинович с Сильвио скрылись внутри, с козел слез немолодой мужчина в старой форме. Денщик, не торопясь, достал из багажа тяжёлый саквояж, от чего бедного перекосило набок. По лестнице пошёл с краю, чтобы никого задеть. А из-под сдвинутых угрюмо бровей постоянно бросал косые взгляды по сторонам, будто всех в чём-то подозревая.

Вслед за хозяином имения в дом направились и остальные. Продолжая начатые на улице разговоры, все отправились в главный зал, двери которого были приветливо распахнуты. Слуга, что стоял у входа, остановил почти вошедшего Белкина, коснувшись его руки.

– Ваше благородие, – обратился к Ивану Петровичу тот. – Его сиятельство велели показать вам ваши покои.

С приятным удивлением Белкин поспешил последовать в приготовленную комнату на бельэтаже. Внутреннее убранство не уступало пышности главного зала, где пока только успел побывать помещик. Потолок был украшен лепниной и бронзовой люстрой с хрустальными подвесками. Кровать соседствовала с комодом и большим шкафом. Возле окон, обращённых во внутренний двор, расположился столик и пара кресел. Белкин всё более укреплялся в своём нежелании возвращаться в Горюхино.

Вдоволь налюбовавшись комнатой, Белкин собрался возвращаться, но остановился у двери, услышав чьи-то шаги и голос, принадлежавший мужчине:

– Во мне кипит кровь, – тот послышался Белкину раздражённым. – Не перестаю удивляться его дерзости и хладнокровию.

Кто-то второй насторожённо шикнул, говоривший понизил голос:

– Впрочем, чему я удивляюсь. Его ничего не волнует, кроме самого себя.

Шаги замолкли, и Иван Петрович решился заглянуть в коридор. Убедившись, что там никого нет, он вышел и тотчас встретился лицом к лицу с денщиком, выходящим из комнаты напротив. Он, в отличие от застывшего Белкина, ловко отскочил к стене, почтительно склонил голову, пропуская помещика вперёд, чем тот после некоторого колебания и воспользовался. Уже у самой лестницы Иван Петрович обернулся, заметив слугу исчезающим за поворотом коридора, в той стороне, где скрылись двое неизвестных.

Помещик вернулся в главный зал, заполненный гостями. Решив завести разговор с Николаем Константиновичем, который что-то горячо обсуждал с Сильвио, Белкин направился прямо к ним. Однако голоса старых сослуживцев становилось всё громче, и вовсе не потому, что Белкин подходил ближе. Другие замолкали и тоже обращали взгляды в сторону говоривших. Беседа друзей переросла в спор. Прикрывая рты, гости перешёптывались, задавались вопросом о начале конфликта. Но никто его не застал, чего не скажешь о финале. Неожиданно для всех Строгонов ударил Сильвио ладонью по лицу, звонкому шлепку вторил изумлённый вздох толпы.

– Что ж, – потирая отбитую щёку, прервал последовавшую удару тишину Сильвио, – будем стреляться.

Изумлённый вздох повторился с новой силой. Белкин тщетно искал глазами графиню. С разных сторон слышались просьбы прекратить глупую затею. Граф отверг все уговоры:

– Будем. Немедленно. – И, повернувшись в сторону главных дверей, добавил: – Михаил, будь добр, распорядись на счёт оружия. Ящик с пистолетами у меня в кабинете.

Лишь обернувшись к выходу, Белкин увидел Амри. Та стояла в дверях, без всякого выражения на лице, сложив руки перед собой. Рядом с ней находился мужчина, которого помещику представили как Дениса Васильевича Азарова – тоже сослуживца графа. Однако он, в отличие от остальных, не был шокирован, а даже слегка ухмылялся. Лакей, стоявший рядом с ними, получив приказ, удалился вверх по лестнице.

Иван Петрович добрался до аллеи, места проведения поединка, одним из последних. Дуэлянты, уже без сюртуков, стояли друг напротив друга в отмеренных двадцати шагах и ожидали лакея с оружием. Белкин остановился рядом с Азаровым, сопровождающим ранее графиню. Его лицо не переставало расплываться в лёгкой ухмылке, когда остальные с трепетом обсуждали происходящее. На секунду он достал из кармана сюртука часы, но, заметив рядом с собой Белкина, тут же их убрал. Помещик успел лишь заметить, что на внутренней стороне крышки было нечто напоминающее локон светлых волос.

– Простите, – первым начал разговор мужчина. – Иван Петрович, кажется?

– Всё верно, – подтвердил молодой человек, колеблясь, утолить ли свой интерес, и в итоге спросил: – Ваша улыбка, Денис Васильевич. Вам есть что сказать по поводу происходящего?

Азаров снова посмотрел на Белкина, на этот раз хитро улыбнувшись.

– Это всё представление, знаете ли, – заговорщически прошептал он. – И довольно паршивое.

– Отчего же?

– Я видел это собственными глазами уже не один десяток раз. Наскучило. Николя с Сильвио даже не стараются что-то улучшить в этом дешёвом театре. Чего только стоит их так называемая дуэль. Впрочем, вы сами сейчас всё увидите.

В подтверждение словам Азарова, Белкин присмотрелся к гостям и заметил некоторых мужчин, очевидно – старых друзей графа, которым поединок явно был неинтересен. Они стояли позади остальных, о чём-то разговаривая друг с другом, и совсем не отвлекались на Сильвио с графом, куда были направлены взоры остальных.

Наконец из особняка прибыл лакей с ящиком в руках. Белкин снова убедился в словах своего нового знакомого, когда дуэлянты, вопреки общепринятым правилам поединка, поочерёдно взяли пистолеты и тут же их направили друг на друга.

– Заранее заряженное чёрт пойми кем оружие, – Азаров начал перечислять Ивану Петровичу допущения. – Одновременная стрельба, впрочем, только холостыми. Смех, да и только.

«На кого это рассчитано?»

Строгонов и Сильвио держали паузу, накаляя обстановку. Белкин обратил внимание на Амри, стоящую возле Азарова – та находилась в уже понятном помещику спокойствии. Однако костяшки рук, собранные в кулаки, были белыми от напряжения.

Прозвучал выстрел. Расслабленный Иван Петрович вздрогнул от неожиданности. Удивлён был не только Белкин. Гости, что стояли позади всех, вытягивали шеи, пытаясь понять, что произошло. Сильвио медленно опускал дымящийся пистолет, хмельными глазами наблюдая за противником. Граф Строгонов держался за бок в районе живота, где сквозь рубашку быстро начала просачиваться кровь. За мгновенье он упал на колени, продолжая держаться за рану, а после и вовсе свалился набок.

– Это тоже часть представления? – спросил Иван Петрович Азарова, который уже не улыбался.

– Ежели это так, то постановщик этого спектакля заслуживает оваций. Какой неожиданный поворот!

Однако граф всё ещё лежал на земле. Сильвио с удивлением рассматривал оружие в своей руке, видимо сам не понимая, что только что сделал.

– Пистолет был заряжен пулей! – неожиданно воскликнул Азаров и тут же кинулся к раненому Строгонову.

Амри истошно закричала и последовала за корнетом. Туда же, к графу, устремились и сослуживцы. Большинство же гостей поспешно направились к дому, заранее крича своим слугам готовить экипажи. Более оставаться в гостях они не желали.

Белкин, всё ещё не веря в происходящее, осторожно приблизился к тем, кто окружил лежащего на земле Николая Константиновича. Графиня прижимала рану. Азаров пытался сохранить Строгонова в сознании.

– Кто же мог зарядить пистолет? – задался вопросом Белкин, обращаясь ко всем.

Корнет обернулся на помещика. По выражению его лица было понятно, что он пытается что-то вспомнить. Через пару мгновений его осенило, он вскочил на ноги, схватил Ивана Петровича за плечи и сказал:

– Кузька! Я видел, как он слонялся возле кабинета!

– Который денщик господина Сильвио? – уточнил Белкин.

– Да! Я могу попросить вас помочь отнести графа в покои?

– А вы?

– А я отправлю кого-нибудь за врачом.

Сказав это, он быстро покинул аллею, чуть не сбив с ног спешивших к месту трагедии слуг.

Вопреки просьбе, Белкин не стал участвовать в переноске, где его сила была бесполезна, а рук хватало и без него. Но он последовал за процессией, не желая оставаться на аллее в сообществе с Сильвио, непонимающим взглядом провожавшим раненого друга.

Вместе с остальными Иван Петрович поднялся до хозяйской спальни. Лакеи уложили графа на кровать и попятившись покинули комнату. Белкин не решался выходить, надеясь чем-то помочь, и ожидающе наблюдал за графиней. Но Амри только продолжала прижимать окровавленными руками живот мужа, сосредоточенно сжав губы.

Забежавшая в спальню горничная принесла стопку белой ткани. Оставила её на изножье кровати и тут же удалилась. Оставив несколько кусков, Белкин понёс остальное на каминную полку, чтобы хоть чем-то себя занять. Положив ткань, Белкин остановил свой взгляд на позолоченных часах, которые стояли там же. Его заинтересовал парный портрет двух светловолосых девушек, небольшим овалом расположившийся в основании часов. Девушки были очень похожи друг на друга, хотя и разного возраста, и, как рассудил Иван Петрович, были сёстрами.

– Вы заметили портрет на часах? – внезапно спросил Строгонов.

Он попытался сесть, но боль тут же приковала его обратно.

– На нем изображена госпожа Амри с сестрой, – догадался Белкин. – Её, я так понимаю, вы не забирали из Франции?

Графиня на секунду обратила взгляд на помещика, но, поняв, что к ней не обращаются, снова сосредоточилась на ране.

«Не понимает по-русски?»

– Вы проницательны, друг мой, – заметил граф, морщась от боли. – Но история эта куда трагичней. И оттого говорю с вами на нашем языке, лишь бы не тревожить старые раны супруги.

Белкин понимающе кивнул, приготовившись слушать.

– Во время парижского похода наш полк расположился в окрестностях французской столицы. Я, тогда молодой подпоручик, командовал небольшим подразделением, в котором состояли многие из сегодняшних гостей. В тот момент мы стояли у поместья, принадлежавшего родителям Амри, где она, ещё совсем юной девушкой, проживала с ними и сестрой. Они были добрыми людьми. И даже не раз приглашали меня с Азаровым отобедать, где я и познакомился с будущей женой.

– Знакомство не задалось? Раз вам пришлось расстаться почти на десять лет?

– Отнюдь. Мы проводили слишком много времени вместе, учитывая обстоятельства. Но случилось то, чего стыжусь до сих пор.

Граф остановился, чтобы перетерпеть боль. Амри так сильно давила на рану, что Строгонову пришлось попросить её успокоиться.

– Её сестра тоже не была обделена вниманием, – продолжил Николай Константинович. – За ней охотно ухаживал Денис. Но однажды она пропала. А спустя несколько дней её нашли задушенной в лесу.

– Кто же это сделал?

– Понимаете, Иван Петрович, я не хотел сам того знать, ведь это бы означало, что честь нашего полка была очернена. А их родители настаивали на том, что это сделал кто-то из наших. Я не дал хода этому делу, и убийцу так и не нашли.

Рассказ прервал ворвавшийся в комнату Азаров. Он тяжело дышал, сюртук был полностью расстёгнут, на лбу проступала испарина.

– Николя, как ты себя чувствуешь? – спросил он, отдышавшись. – Врач должен скоро прибыть.

– Поживу ещё немного. А где Сильвио?

– Мне кажется, он вообще не понял, что натворил.

– Вот он удивится, когда проспится, – Строгонов попытался посмеяться.

– Даст Бог, ещё вспомним этот день с улыбкой, – с надеждой сказал Азаров и шёпотом обратился к Белкину. – Иван Петрович, надеюсь, вы понимаете, что наши друзья уже не благосклонны принимать гостей?

– Конечно, – помещик поклонился и поспешил к выходу не попрощавшись, стараясь более не беспокоить графа.

Выбравшись наружу, Белкин не торопился искать экипаж. Голова продолжала обдумывать предшествующий вопрос – кто хотел смерти графа, как уже проникла новая история про сестру графини. Но долго Ивану Петровичу рассуждать не довелось.

Из-за угла показался Сильвио. Заметив человека, он направился к нему шатающейся, но уверенной походкой.

– Прошу прощения, – начал он, подойдя ближе. – Беляков, верно?

– Белкин, – поправил Иван Петрович.

– Хорошо. Вы моего денщика Кузьку не наблюдали?

– Нет, не приходилось.

– Наверно снова дрыхнет где-то за конюшней. Но я так устал его искать.

На этих словах он уселся на ступень лестницы, где стоял помещик.

– Почему же вы его ищете? – спросил Белкин.

– Если бы я знал. Порой мне просто кажется, что в его отсутствие я чувствую себя не в своей тарелке.

– После того, что случилось?

– А что случилось? А, вы про это, – отмахнулся Сильвио. – Николя как обычно что-нибудь придумает, и все всё забудут.

«Он действительно не понимает».

– Обычно он так делает?

Сильвио похлопал по ступени рядом с собой, приглашая Белкина присесть, но тот отказался.

– Была у нас одна история под Парижем, – начал рассказывать Сильвио. – Случился неприятный инцидент, и надо было защищать честь полка. И виновного надо было предоставить. Вот он и приказал мне… то есть я приказал Кузьке признаться. Выдать мы его конечно не выдали, но выпороли его знатно. Вся спина исполосована шрамами.

– Это не про убийство сестры Амри вы сейчас говорите?

– Чьей сестры? – переспросил Сильвио.

– Забудьте. Но может поэтому вы его нигде не видите, поскольку он не хочет попадаться на глаза графу?

– Я и не сомневаюсь в этом, сударь. Я его не видел с тех пор, как мы прибыли сюда. Может он за конюшней? Там я ещё, кажется, не был.

– Если хотите, – Белкин спешил покинуть компанию Сильвио, – я могу там осмотреться.

Нетрезвый собеседник кивнул и, сощурившись, посмотрел на июньское солнце. Помещик незамедлительно удалился.

Конюшня располагалась на задворках имения, и Иван Петрович удивился, не встретив по пути ни души. Впрочем, он понимал гостей, кто был не сильно знаком с графом – те покинули поместье, как только случилась беда.

В конюшне было почти пусто. Только пара лошадей отмахивалась в стойлах от мух, да ещё одна, в дальнем углу, возмущённо ржала, то и дело вскакивая на дыбы. Белкин подошёл к ней, чтобы узнать причину такого поведения, и остановился рядом с кучей сена, у стены. С виду ничем не примечательная трава, тем не менее привлекла внимание лошади.

«Кормушка полна. Может что-то внутри?»

Иван Петрович разгрёб руками сено и тут же отпрянул. Из-под травы появилось синюшное лицо денщика. Лошадь, увидев труп, возмутилась ещё сильней.

Сомнений, что Кузька был задушен, у помещика не возникло. Посиневшее лицо, следы пальцев на шее – слабого старика мог задушить любой мало-мальски крепкий мужчина. Не обнаружив более ничего необычного, Белкин поспешил в особняк, подтвердить догадку и рассказать обо всём Строгонову.

В покоях находились всё те же. Графиня, сидящая у изголовья кровати, Денис Васильевич, сверяющий свои часы с каминными, и граф в постели. Последний, уже побледневший лицом, с полуоткрытыми глазами, медленно и глубоко дышал.

– Неужели до сих пор нет врача? – удивился Белкин, войдя в спальню. – Прошло столько времени, можно было привезти кого-нибудь из самой дальней деревни!

В ответ Азаров только развёл руками, после чего вернул часы в карман и облокотился на столешницу.

– Вы явно чем-то возбуждены, Иван Петрович. – отметил он, осматривая помещика. – Где вы были? Почему на ваших сапогах… сено?

Белкину всё стало ясно по удивлённому взгляду Дениса Васильевича. Испачканной обуви так не изумляются. Смену выражения лица заметил и граф:

– Чему ты так удивился, Денис?

Белкин раздумывал, заговорить ли первым. Азаров, судя по всему, думал о том же. Разница была лишь в словах, которые они подбирали. Первый рисковал подвергнуть собственную жизнь опасности. Второй хотел всё оставить в тайне.

Азаров повернулся к Амри, ища поддержки, но та сама была готова вот-вот разрыдаться. Помещик ожидал такого, но именно полные отчаяния глаза графини и сподвигли сказать Ивана Петровича следующее:

– Ваше сиятельство, смею предположить, что господин Азаров был прав насчёт денщика Сильвио. Тот пытался вас убить, зарядив пистолет, предназначавшийся его господину. Сейчас он скорее всего уже далеко отсюда.

Белкин бросил взгляд на Азарова. Тот с интересом наблюдал за происходящим. Амри так и не разошлась плачем и тоже наблюдала.

– Зачем же ему хотеть моей смерти? – спросил Строгонов.

– Вы утаили от меня одну деталь, касаемо случившегося в походе. Думаю, месть заполняла его душу всё это время.

Граф ничего не ответил и опустил глаза. Вниз покатилась слеза.

– Что же будет теперь с Сильвио? – расстроился он. – Кузька же ему был как нянька!

Помещик от этих слов был в недоумении.

– Иван Петрович, – продолжал Строгонов, выговаривая каждое слово с трудом, – прежде чем вы… покинете нас. Прошу. Заберите с собой… эти проклятые пистолеты. Избавьтесь от них. Более стреляться… я не намерен.

Уголок рта графа ненадолго застыл в ухмылке. Но потом вернулся обратно, и граф надолго закрыл глаза, продолжая тяжело дышать.

Самое сложное было сделано, и Белкин решил, что наступило время покинуть особняк. Он поклонился графине, застывшей в изумлении, пожал руку не менее удивлённому Денису Васильевичу и направился к выходу.

– Постойте! – воскликнул внезапно Азаров. – Я вас провожу.

Иван Петрович вышел, попросил дежурившего у спальни слугу найти его возницу, чтобы тот приготовил экипаж, и приготовился отвечать на вопросы, которые последовали сразу.

– Почему вы это сделали, Белкин?

– Я не мог это не сделать, – начал оправдываться помещик. – Я увидел в глазах госпожи Амри ту боль, которую она пронесла через столько лет. Я просто не мог позволить графу снова его спасти. А вы, сударь, не могли позволить сделать то же самое денщику.

– То есть вы всё поняли?

– Про Сильвио? Они с графом рассказали мне одну и ту же историю, каждый по-своему. Что Кузька взял на себя вину господина, я понял сразу же. Ваш же мотив стал понятен, когда я увидел портрет на каминных часах. Локон в ваших часах принадлежал ей?

Азаров кивнул. Вместе с Белкиным они вышли из здания, где к лестнице подъехала коляска.

– Я слышал тогда вас, Денис Васильевич, – сказал Белкин. – Смею предположить, что вы были с госпожой Амри. Я прав?

Ответа не последовало.

– Далее я могу ошибаться, – продолжил Иван Петрович, – но в главном я уверен. Вы проникли в кабинет, зарядили пистолет, предназначавшийся графу. Тем самым вы хотели избавиться от Сильвио его руками, раз он вечно его защищает. Но Кузька, заподозрив неладное, проник вслед за вами в кабинет и поменял пистолеты.

Лицо Дениса Васильевича расплылось в дружелюбной улыбке.

– Я поражён вашим умом, Иван Петрович, – сказал Азаров. – И вы очень благородны. Я бы хотел, чтобы мы ещё раз когда-нибудь встретились, но, учитывая обстоятельства, боюсь, вы сами этого не захотите.

Из дома выбежал слуга с оружейным ящиком, направившись прямиком к двуколке. Белкин немного смутился, когда ящик грузили ему в ноги, но противиться не стал.

– Скажите, сударь, – обратился он к Азарову напоследок, когда экипаж уже тронулся. Но тут же решив, что не желает знать ответ на возникший вопрос, добавил: – А впрочем, прощайте!

Белкина уже не беспокоил Азаров, с каждой минутой остававшийся всё дальше и дальше. И незавидная судьба Сильвио. Но один вопрос не давал покоя помещику до самого Горюхина, куда тот вернулся уже в сумерках.

Выйдя из экипажа, он достал подаренный ящик и отнёс его в сад, где ещё утром практиковался в меткости.

«Как графиня и Азаров понимали, какой пистолет кем будет взят на поединке?»

Ответ таился в удачно полученном дуэльном оружии. Помещик достал неразряжённый пистолет, направил его на мишень и выстрелил.

Раздался грохот, подобный тому, что прозвучал на дуэли. Дым рассеялся. Иван Петрович присмотрелся и с сожалением увидел то, чему обрадовался бы утром. Лист бумаги отметился заветным отверстием.