Книга: Муки и радости - Ирвинг Стоун

Если кратко,"Муки и радости" - это просто шедевр. Это биография Микеланджело Буонарроти, великого скульптора, художника, архитектора и пр. , так что по сюжету нет смысла что либо оценивать. Ирвинг Стоун великолепно передал атмосферу жизни 15-16 веков, отлично выбраны и детализированы нужные периоды времени и ситуации. Описания предметов искусства - чудесны, параллельно рекомендую находить в интернете те предметы, о которых идет речь. К середине произведения понимаешь, что лучше названия к нему и не найдешь.

Я ни от какой другой книги не получала такого удовольствия, такого количества вдохновения на творчество. Рекомендую просто всем. Также рекомендую прочесть до или после Уолтер Айзексон - Леонардо да Винчи

Теперь можно представить, с каким трепетом я подступала к "Микеланджело". Впрочем, именно такие высокие ожидания и есть причина глубокого разочарования?

Первые страницы показались очень любопытными. Я с наслаждением смаковала строчки и готовилась к сокрушительному погружению в роман. Но плотные массы воды так и оставили меня барахтаться на поверхности по-собачьи. И никак не удавалось нырнуть в глубину.

Роман я буквально вымучила. Местами все-таки было интересно. Когда с жаром описывалась страсть Микеланджело ко всему, что вызывало в нем отклик: камень, девушки, чужие шедевры, искусство. Но вереница имен и исторических событий не смогла для меня заменить события в жизни самого Микеланджело. Вялое течение дней, впрыски вдохновенных диалогов и каких-то личных находок гениального скульптора - этого недостаточно, чтобы увлечься романом.

Я прочитала первый том. Сдам его в библиотеку. Второй брать не планирую.

Книга, конечно, имеет свои плюсы. И после нее я с большим интересом изучала те скульптуры Микеланджело, которые упомянуты в романе.

Увы, чрезвычайная детализированность - это тоже сюда. Огромное количество знакомых и незнакомых имен, поданных, как старые знакомые, о которых я не имею никакого понятия. Персонажи появляются, чтобы вскоре исчезнуть. Жизненно, конечно, но перегружает текст.

Впечатляют описания нюансов работы скульпторов и художников. Все-таки стать известным скульптором в то время (да и сейчас, наверное, тоже) было сложно - пару лет учись без стипендии, выслушивая упреки со стороны родных, а там непонятно, что из этого получится. Нужны спонсоры, покровители и заказчики. Нужно уважать представителей церкви и защищать перед ними свое видение прекрасного. Нужно быть гибким, но проявлять стойкость. Столько всего нужно! Как и жизни, честное слово.

Жизненностью книга, пожалуй, и цепляет. Долгий путь не может простым, тем более, путь известного человека, чьи работы сохранились до наших дней и впечатляют, как будто созданы вчера. Настоящее искусство не имеет срока годности. Настоящие люди впечатляют через века, пусть и написанные человеком, лично с ним незнакомым.

– Да тут страшная стужа!.. Что ты делал, чтобы согреться? – Негодовал, – ответил Микеланджело. – Гнев – лучшее топливо, какое я только знаю. Горит и не сгорает.

Мне очень повезло, что я видела главные работы Микеланджело своими глазами (возможно, неглавные я тоже видела, но не запомнила), и биография творца была связана для меня с конкретными воспоминаниями и впечатлениями. Но даже если таких личных ассоциаций нет, сейчас очень легко найти любой необходимый иллюстративный материал, чтобы лучше осознать масштаб и новаторский дух произведений Микеланджело. Книгу, безусловно, нужно читать или слушать вместе с поисковиком по картинкам. Отдельно хочется отметить титанический труд Ирвинга Стоуна. Я читала его роман о Ван Гоге «Жажда жизни» (1934, первый роман автора) и особого восторга не испытала. История показалась мне изложенной несколько однобоко, а сам роман, несмотря на чрезвычайно интересный материал, – слабоватым. «Муки и радости» же (1961) – произведение поистине монументальное. Автор, помимо изучения всех возможных источников и работ Микеланджело, даже пытался немного освоить ремесло скульптора, чтобы писать о нём со знанием дела. И, по-моему, Стоуну эта достоверность удалась. У меня не возникало впечатления, что автор обманывает меня даже притом, что речь идёт о событиях, весьма далёких от нашего времени. Это прекрасная живая история достойного человека, внесшего колоссальный вклад в искусство.

Но перевод! Аршины, рейтузы... Ренессанс в рейтузах. Зашто.

Очень часто, взирая на то или иное произведение искусства, мы не задумываемся о том, как и при каких обстоятельствах оно было сотворено; не вспоминаем создателя, не размышляем о причинах, побудивших изобразить это именно таким способом, не вспоминаем, при каких исторических моментах оно было сделано. А ведь именно эти подробности и создают целостность произведения, открывают нам его с другой стороны, той, где существует не только красивая картинка или безупречная скульптура, а той, где есть история не только изображенного, но и история творческого свершения. Наверно, после этого романа начинаешь смотреть по-другому на работы Микеланджело. Понимаешь их суть, знаешь, как и при каких обстоятельствах оно появилось, восхищаешься тем, чем восхищались раннее. Произведения искусства становятся не только эстетически красивыми и приятными глазу; они становятся чем-то большим и более понятным. Это очень интересный роман. Тот, который не отпускает тебя ни на минуту, заставляя вновь и вновь переживать все муки и радости главного героя – Микеланджело Буонаротти, гениального скульптура эпохи Возрождения, и не менее гениального живописца, хотя, от последнего титула он бы с радостью отказался. Не случайно Ирвинг Стоун в названии написал сначала слово «муки», ибо жизнь Микеланджело была не очень радостна, несмотря на всеобщее признание и знаменитость. Но все невзгоды жизни- постоянные материальные трудности, отсутствие помощников, непонимание со стороны семьи, постоянные упреки в бездейственности, Микеланджело проносил сквозь время с высоко поднятой головой, пребывая в счастье в собственном мире мрамора, во всепоглощающей неустанной работе, в одиночестве и боли.

«Творить самое лучшее, самое совершенное из возможного – это было в существе его натуры, в крови; ему постоянно хотелось превзойти границы своего умения и способностей, ибо он тогда лишь был удовлетворен своей работой, когда создавал нечто свежее, не похожее на то, что было раньше и что осязаемо расширяло само понятие искусства. Если дело касалось достоинств работы, он никогда не шел ни на какие уступки – предельная добросовестность как человека и как художника была той скалой, на которой зиждилась его жизнь. лишь пошатни он эту скалу, прояви безразличие, не заставь себя трудиться так, чтобы падать с ног от изнеможения, поступись своим неистовым рвением – что тогда осталось бы от него самого?».

Он был счастлив потому, что нашел то дело, которое заставляло его забывать обо всем на свете, сосредотачиваясь только на работе. Удивительно, как увлеченные люди могут работать по несколько часов в день, выпадая из реального мира, воспринимая только то, что они делают. Естественно, никто не понимал юного гения, осуждая каждое его принятое решение. Художник для городского обывателя 15 века был попросту рабочий; творить что-то руками казалось непристойным для людей знатного рода:

«Неужели ты думаешь, что я позволю тебе погубить свою жизнь и стать художником? Опозорить наш род? Ведь за триста лет еще ни один Буонарроти не докатился до того, чтобы зарабатывать хлеб собственными руками».

Его первый учитель, Доминико Гирландайо, не принимал микеланджеловское изображение нагих людей, говоря о непристойности и непрофессионализме такого подхода. Тем не менее, Микеанджело слепо шел к своей смутной цели, понимая только то, что он должен творить и создавать. Он боготворил мрамор, говоря о том, что внутри каждой глыбы уже есть скульптура; необходимо только достать его. Он не предавал большого значения своему таланту, отдавая себя целиком власти работы. Нельзя не сказать пару слов о его дружбе с Лоренцо Великолепным, о его работе в садах Медичи. Там, в тени деревьев и в окружении произведений искусств, наш юный гений обрел ту почву под ногами, ту защиту и уверенность в своем творчестве, которая, возможно, помогала справится с трудностями, стоящими впоследствии на его пути. Интересно, безумно интересно прослеживать весь творческий путь какого-либо художника, скульптора, писателя. После прочтения вряд ли посмотришь на «Оплакивание» такими глазами, какими ты смотрел до знакомства с биографией создателя. Это открывает тебе новый мир интерпретаций и раздумий, ты невольно начинаешь вспоминать все те детали, о которых ты читал. Мир искусства открывается с новой стороны.

Пока что, это было самое сложное чтение на моей памяти.

Я не принадлежу к касте, которая гордо вписывает в свою действительность ежемесячный десяток с лишним книг. Мне совсем не стыдно признать, что я очень легко растворяюсь в тотальном "нечитае" и могу тянуть книги до бесконечности.

Это может значить, что книга заталкивается в меня силой, и все мои внутренности явно намекают на то, что место в голове моей вообще не предназначено для неё. Либо , что организм включает чудесный инстинктивный дробительный механизм и разбирает эту золотую рыбку по косточкам, давая мне возможность получить самое лучшее, и не наколоть себе раны костями.

Я была убеждена, что уж об этой книге я не напишу ничего, вообще. Принципиально не стану. Это не по зубам, нет смысла и слов не хватит.

Интересно, что чем ближе и дороже что-то - тем меньше слов, тем сложнее делиться. Преступно, до тошноты, до головной боли мало способов выразить любовь к тому, что дорого. Мука настоящая, до гула в мозгах.

Уже в базовой эмоции есть эти слова - мука и радость.

Я не хочу давать оценку книге Стоуна, так же, как не хочу и не могу оценивать работы Микеланджело Буонаротти. И в том, и в другом случае это полное погружение - в сердце мрамора, в сердце Мастера.

Как создания Микеланджело живут, чтобы рассказать историю не только Мастера, но и земли, так и труд Стоуна знакомит нас не только с неистовым Буонаротти, но и страной,такой далекой от привычной нам, единой Италии.

С той секунды, когда Мастер сделал последний шаг,чтобы оживить творение -каждое из них дышало эпохой и зарабатывало от неё свои шрамы.

Муки мятежного времени и войн, интриг и заговоров, постоянной смены капитанов, обеспокоенных каждый своим курсом. Насилие над живым и насилие над божественным.

В боевом хаосе ценились не только сталь и огонь, а в качестве снарядов использовались не только порождения военных умов. орудиями служили и мраморные Боги, выходившие из-под резца. Сами того не желая, они твёрдо стояли на арене, пока их отец, собирая свои силы, передвигал их по шахматной доске, оставляя за собой след из едкого пота, крови и бесконечных ночных капель свечей из козьего жира.

Он был одержим красотой, которая служила одержимым войной и властью, хотел он этого или нет.

Творить со связанными руками, под тяжестью собственной преданности совершенству, давлением семьи, осушавшей и без того утомлённые тело и душу. И выводить из-под рук абсолютную, пугающую свободу.

Одержимость - это то, что явно отпечатывалось на каждой странице книги. Безумная,ничем не скрытая, пронизывающая каждую рабочую жилу. Микеланджело резал плоть мрамора, извлекая из неё самое ценное - момент, мгновение, намерение, взгляд, дыхание, чувство, само существование.

Повторюсь,что судить об этой книге сложно. К окончанию, голова уже даже не кружилась от обилия имён, событий, а закладки из липких клочков для "загуглить позже" уже перестали создаваться - впору ведь было оставлять их на каждой странице.

В мыслях уже просто было спокойствие, а желание быть просто наблюдателем, не активным участником и "знатоком" перестало преследовать.

Завершение истории , не в пример детальному,медленному, вырезанному рассказу понеслось, как показалось, довольно стремительно, галопом.

Но может жизнь с меньшей долей ураганов, интриг, вперемешку с мраморной крошкой просто шла к своему полному,триумфальному завершению в долгожданном покое и сиянии. Ожидание радости умиротворения ускорило темп повествования.

Агония и Экстаз - раньше я не соединила бы эти два слова, в очередной раз встречаясь с творениями Микеланджело. Радость да, но мука? Просто я никогда не читала обличенного в слова страдания,с которым рождались дети Буонаротти.

Но Стоун рассказал историю Мастера, отдавшего себя неприступному камню, оступавшемуся о него, но покорившему и приручившему. Историю вытянутых жил, которые пульсируют до сих пор, Слава Богам, в каждом его творении.

Здесь я нашла те слова. которые не могла подобрать и идею, до которой я хотела бы дойти, общаясь с Мастером, не один час рассматривая чудо гиганта Давида, флорентийского сердца.

Чувствуя почти физическое влечение к нему, сложно было разложить и трактовать его, смотреть на него и читать в нём : " Вот моя история.Вот, что я хочу тебе рассказать".

Нет нужды пересказывать, кто такой Микеланджело Буонаротти, и что он оставил после себя. Этими словами, я не хочу продоминировать и с миной знатока закатить глаза.

Большинство из нас, думается мне, знакомы хотя бы с одним его творением. А кого-то только ждёт встреча с частями Мастера. И я в полной мере рада и за тех, и за других. За тех, в чьей жизни была хоть секунда взгляда на главную любовь Мастера. За тех, ко когда-то увидит кровь и жизнь его, и мир их никогда больше не будет прежним.

Желаю всем познать то,что подарил Он, пройдя через Муки свои и упокоившись в Радостях.