Текст книги "Чёрный Лес"

Глава 8

Было тихое субботнее утро. Мартин выскользнул из комнаты, решив не дожидаться, пока отец и Элена проснутся – ему совершенно не хотелось ни с кем разговаривать и, тем более, ловить на себе понимающие взгляды: наверняка они слышали, во сколько он вернулся после концерта. Мартин налил себе оставшийся в кофеварке вчерашний кофе, отпил, почти не ощущая вкуса и подошел к окну кухни. Погода была так себе и очень перекликалась с его настроением: низкие тучи закрывали все небо над Доностией, казалось из них вот-вот начнет сеяться мелкий, не по сезону прохладный дождь. Хотя и совсем не обязательно: тучи – тучами, а дождь – дождем. Здесь на побережье одно совсем не обязательно дополнялось другим: то безобидное с виду облачко могло пролиться настоящим ливнем, то плотная серая пелена на несколько дней заполняла небо от горизонта до горизонта, не пролив при этом ни единой капли.

Мартин отставил кружку и, стараясь не шуметь, вышел в прихожую, секунду подумав, прихватил зонт и аккуратно, без щелчка, закрыл за собой входную дверь. Ему необходимо было проветриться, просто идти куда-то без цели, дыша прохладным сырым воздухом с легким привкусом соли. Мартин вышел на набережную, где было малолюдно по случаю непогоды, остановился у белых перил, глядя вниз на набегающие на песок свинцовые волны, неторопливые, длинные и пологие. Он вспомнил, как они стояли на этом самом месте с Май в их первую ночь, и ему стало совсем грустно. Он повернулся было, чтобы пойти дальше и тут же поспешно вернулся к созерцанию океанской дали: краем глаза он заметил знакомую фигуру Мари, стоявшую в отдалении у пешеходного перехода. Вот уж чего он совершенно не жаждал, так это обсуждать сейчас туманные перспективы их отношений. Мартин понадеялся, что она не заметит его и пройдет мимо, но нет – скоро за спиной раздался ее голос, правда совершенно нетипично подавленный:

– Мартин! Ты здесь! А я как раз к тебе шла… Хорошо, что я тебя заметила!

– О, Мари! – он обернулся и сделал вид, что только ее увидел. – Ко мне? М-м-м… зачем?

– Ты знаешь… – она слегка прикусила губу, собираясь с мыслями.

Мартин заметил, что выглядит она невыспавшейся и странно печальной, хотя ярко накраситься все же не поленилась. Одета она была в линялые джинсы и просторную темную толстовку, словно этим утром ей совсем не хотелось подчеркивать свои формы.

– Ты знаешь, то что было вчера… Это было ошибкой. Не надо было этого делать.

– Почему? – слишком эмоционально вырвалось у Мартина, который совершенно не ожидал, что Мари сама затронет эту тему.

– Ой, – девушка смутилась, подумав, что задела его мужское самолюбие, – не подумай ничего такого, все было здорово! – сказала она поспешно. – Просто… Это из-за Майтанэ!

– А-а-а… – как можно более нейтрально протянул Мартин, испытывая при этом невероятное облегчение.

– Понимаешь… Ты ушел, а я почему-то вспомнила Май… Столько лет прошло, а она перед глазами, прямо как живая… Ой, прости! – добавила она, увидев, как он переменился в лице при этих словах и продолжила жалобно: – В общем, давай просто друзьями останемся?

– Хорошо, – медленно кивнул он, чувствуя, как груз мнимой вины исчез, оставив лишь неприятное послевкусие.

– Вот и ладно! – Мари облегченно улыбнулась, но тут же снова погрустнела. – Давай сходим, навестим ее?

– Прямо сейчас?

– Да. Я, как проснулась, себе места не нахожу. Я, вообще-то, за этим к тебе и шла, попросить со мной сходить.

– Пойдем, – согласился Мартин, вдруг осознав, что его собственная вроде бы бесцельная прогулка скорее всего привела бы его туда же: в маленькую тихую палату городской больницы, где на высокой кровати с приподнятым изголовьем вот уже почти семь лет лежала Май, абсолютно безучастная ко всему, что происходило вокруг.

Они пошли пешком – торопиться и ехать на автобусе совершенно не хотелось. Молодые люди свернули с набережной и побрели по тротуару вдоль нескончаемого ряда баров и магазинчиков, по большей части закрытых. Когда они проходили мимо едва освещенной витрины цветочного магазина, Мартин, внезапно повинуясь сиюминутному импульсу, толкнул дверь, которая, неожиданно, поддалась. Он зашел внутрь. Мари молча последовала за ним. Магазин был скорее рассчитан на продажу предметов декора и комнатных растений всевозможных видов: небольшой торговый зал был под завязку забит кадками с пальмами и фикусами, горшками с геранью и кактусами, но с краю на прилавке обнаружилось два небольших оцинкованных ведерка, в одном было тесно от нежно-розовых тюльпанов, а в другом сиротливо накренились штук семь невысоких, отчаянно колючих ярко-алых роз.

Мари приблизила к ним лицо:

– Ах, как они пахнут!

– Молодой человек, купите розы для девушки! – улыбнулся пожилой продавец, бесшумно, как привидение, появляясь из-за большого фикуса. – Свежайшие, только сегодня привезли из Эрнани.

– Да, я возьму все, – не стал спорить Мартин, доставая деньги.

Старик вынул розы из воды, ловко завернул их в прозрачную пленку и театральным жестом протянул Мари.

– Пожалуйста!

Та, чуть замешкавшись, приняла букет. Она понимала, что эти цветы совсем не для нее, но все равно порозовела от смущения.

Когда они вышли на улицу, девушка сказала негромко:

– Ей понравятся эти розы, вот увидишь… Можно я пока понесу их?

– Конечно…

Дождь, между тем, все-таки начался. Мартин раскрыл зонт, галантно предложил локоть Мари. После их разговора близость девушки его больше так не волновала, хотя со стороны они выглядели совсем как влюбленная парочка.

Скоро они уже стояли перед высокой стойкой регистратуры. Суровая на вид пожилая женщина, ответственная за работу с посетителями, бросила быстрый взгляд на подошедших и вдруг тепло улыбнулась Мартину, мгновенно его узнав:

– Вы к Майтанэ? Давно вас не было видно.

– Да, я… уезжал, – соврал Мартин, краснея.

– Понятно… Сегодня дежурит сестра Ньевес, я сейчас вызову ее, и она вас проводит. Подождите немного.

– Конечно, большое спасибо! – Мартин чуть улыбнулся вспомнив веселую, невысокую и полноватую медсестру, бывшую соседку Майтанэ по лестничной клетке, у которой всегда находились конфеты для детей и искренние слова утешения для взрослых.

– А вон и она… Ньевес! К бедняжке Майтанэ посетители!

И действительно к стойке уже подходила миловидная женщина средних лет в очень чистой, но слегка помятой больничной униформе светло-бирюзового цвета.

– Боже мой! Мартин, ну наконец-то ты снова пришел! А это кто с тобой, неужели малютка Мари? – улыбаясь затараторила Ньевес, расцеловав на правах старой знакомой, молодых людей в щеки. – Как хорошо, что вы решили навестить бедняжку! Мари, ты говорят, теперь тоже доктор?

– Логопед, – не удержавшись, улыбнулась Мари в ответ, – только вернулась из Мадрида, скоро начну работать…

– Вот и хорошо! Будешь деток учить правильно говорить… Это же так замечательно! Да и взрослым частенько логопед нужен, в жизни всякое случается… Так, идемте к лифту, сюда… Ну а ты Мартин?

– Да все так же, с отцом работаю… И учусь понемногу…

– Да-да, я помню… Оскар и Элена мне говорили, – Ньевес одобрительно кивнула. – А музыку свою не забросил? Все играете?

– Ага, играем…

– Ясно, ясно, как-нибудь приду к вам на концерт: интересно же! – Они зашли в лифт. – Так, нам четвертый… Мартин, нажми кнопку, пожалуйста! Как хорошо, что вы с утра пораньше решили прийти! Сейчас тихо, спокойно, а то суббота – народу много будет…

Лифт плавно остановился, и они пошли по длинному коридору со светлыми стенами и рядами совершенно одинаковых дверей по обеим сторонам.

– Так, все как и прежде, комната номер семнадцать, вот сюда. Май теперь одна, без соседки, в персональных апартаментах, так сказать!

Медсестра распахнула одну из дверей, пропуская визитеров вперед. Мартин и Мари очутились в маленькой стандартной палате, свет был приглушен, немного пахло дезинфектантом, но тонкий аромат роз в руках Мари быстро стер больничный запах.

– Давай букет сюда! – Ньевес прошла к маленькой раковине, притулившейся в углу комнаты, по пути прихватив с подоконника наверное специально дожидавшуюся такого случая стеклянную банку. Медсестра наполнила ее водой и поставила на столик, придвинутый к изножью высокой больничной кровати, затем опустила в эту бесхитростную вазу цветы, аккуратно расправив букет.

– Ну вот, Майтанэ, смотри, кто к тебе пришел, какие цветы замечательные! – она так непринужденно обращалась к Май, словно та все слышала и понимала. – Ладно, ребятки, поболтайте тут с нашей Спящей Красавицей, – медсестра повернулась к притихшим гостям, – а я побегу: дел – уйма!

Она ободряюще улыбнулась и вышла, осторожно прикрыв за собой дверь. И только тут Мартин наконец отважился посмотреть на Май. Он почему-то боялся, что за то время, пока он здесь не появлялся, с ней произошли какие-то перемены к худшему, но нет: девушка расслабленно лежала на спине, лицо ее было спокойно, да и кожа не поражала какой-то особенной нездоровой бледностью, казалось, она просто крепко спит.

Мари подошла к кровати и осторожно взяла подругу за безучастную податливую руку.

– Ну здравствуй, подружка… Вот я уже и отучилась… А ты все лежишь.

Мартин еле сдерживался, чтобы не разрыдаться. Он перестал навещать Май, когда смертельно устал верить в лучшее и окончательно потерял надежду снова увидеть ее здоровой, он тогда почти уговорил себя, что в этой палате присутствует лишь бесполезная физическая оболочка, а настоящая Майтанэ, ее душа уже где-то далеко. Он пытался жить по принципу «с глаз долой – из сердца вон». Он почти поверил, что это возможно. Почти. И достаточно было снова сюда прийти всего лишь один раз, чтобы вся его теория пошла прахом. Он снова понимал, что Май здесь, надо только разбудить ее. И она откроет свои нереальные синие глаза, улыбнется, и все будет по-прежнему. Он бессильно сжал кулаки.

– Мартин! – озадаченный голос Мари вернул его к действительности. – А ты знаешь точный диагноз?

– Нет, – он помотал головой, с трудом выныривая из водоворота своих мыслей, – по-моему, никто точно ничего не знает. Просто Май впала в кому…

– Знаешь, что я тебе скажу? Это совсем не похоже на кому! И вообще, где аппарат искусственной вентиляции легких? Где монитор сердечного ритма? Катетеры, извини, всякие? Я, конечно, не лучший специалист в этой области, но еще не успела забыть, что нам в медицинском преподавали…

– Не похоже? А на что это, черт возьми, похоже? На здоровый сон, да? – его отчаяние прорвалось вспышкой раздражения, но он сразу же одернул себя: – Прости, я немного не в себе.

– Ничего… – она сделала успокаивающий жест рукой. – Но ты прав: это больше всего похоже именно на сон. У меня такое ощущение, что она пытается реагировать на раздражители, но ей что-то не дает. Это очень странно… Вот что… мне надо срочно поговорить с Эленой. Идем? Или ты хотел еще побыть?

– Лучше пойдем. Я сейчас не в том состоянии, чтобы сидеть рядом на стуле непринужденно болтая с Май о всяких пустяках, как это показывают в дурацких фильмах.

– Хорошо, – Мари коротко кивнула, наверняка подумав, что Мартин просто стесняется ее присутствия. Она снова повернулась к Май: – давай, подруга, мы скоро вернемся, не скучай тут!

Она выразительно посмотрела на Мартина и вышла в коридор. Тот подошел к Май и, убедившись, что его никто не видит, поцеловал прохладный лоб девушки.

– Прости меня, милая, я больше никогда тебя не оставлю! – он нежно сжал ее расслабленную руку. – Держись, товарищ пчела!

Мартин резко повернулся и вышел вслед за Мари.

Глава 9

Мари выглянула из стеклянных дверей больницы и недовольно сморщила нос:

– Ну и дождина, небось до самого вечера не кончится! Чувствуешь, как сыростью пахнет?

– Разве? Ты просто в Мадриде от нашей погоды отвыкла. Но дождь зарядил надолго, это точно! Видишь пузыри на лужах? Верный признак.

Не сговариваясь, они одновременно выскочили под дождь и за несколько секунд добежали до пустого павильона автобусной остановки, находившегося совсем рядом. Ради такого короткого перехода Мартин даже не стал раскрывать и снова мочить подсохший зонт. Мари улыбнулась и стряхнула жемчужные капли со своих темных, блестящих и гладких волос. Она была совсем рядом, такая живая и такая красивая, что у Мартина на миг перехватило дыхание. Он поспешно отвернулся и принялся изучать расписание на стеклянной стене остановки.

– Нам повезло! – сказал он глуховато. – Автобус будет через минуту.

– По-моему, я его уже вижу! – подтвердила девушка, нарочито внимательно вглядываясь в зыбкую серость шелестящей дождем улицы. – Точно! Едет!

– Вот и хорошо… – пробормотал Мартин с явным облегчением в голосе.

Через двадцать минут они уже стояли перед входной дверью квартиры Мартина. Он достал было ключ, но потом спрятал его обратно в карман.

– Лучше позвонить, а то как-то не вежливо, – озвучил он свою мысль.

– Ты прав, – не стала спорить Мари и сама решительно нажала кнопку звонка.

Ждать пришлось недолго, Элена почти сразу открыла дверь. Она была одета в простое домашнее платье, светло-русые волосы были собраны в опрятный длинный хвост. На ее спокойном лице отразилась смешанная гамма чувств, когда она неожиданно увидела Мари в компании с Мартином.

«Только бы она не подумала, что мы опять встречаемся!» – подумалось ему.

Сейчас это было для него очень важно.

Но Элена уже улыбалась. Она сделала приглашающий жест и приветливо сказала со своим легким, но достаточно заметным акцентом:

– Мари! Ты приехала! Давно тебя не видела. Проходите! – она поцеловала девушку в щеку и повернулась к Мартину: – Что же ты не предупредил? Я бы что-нибудь вкусненькое испекла.

– Что вы, я ненадолго, – поспешила сказать Мари, и было видно, что она немного нервничает, – мы ходили навестить Май…

– А! Вот как… – Элена снова как-то странно посмотрела на Мартина. – Молодцы.

– Я, собственно, только хотела спросить… – продолжила девушка.

– Подожди! – перебила ее женщина. – Что мы в прихожей топчемся. Проходите в гостиную. Оскар! – позвала она. – Смотри, кто к нам пришел!

Отец Мартина уже стоял на пороге гостиной, закрывая спортивный журнал.

– Мари! Хорошо выглядишь! Если судить по внешности, учеба явно пошла тебе на пользу! – весело сказал он. – Проходите, – он вернулся обратно в комнату, пригласив их за собой, – располагайтесь, выпьем по бокальчику вина… Элена, прихвати из холодильника, я там бутылку белого, вроде, ставил охлаждаться.

Все расселись на большом угловом диване, поставив наполненные бокалы на невысокий журнальный стол со стеклянной крышкой. В большом телевизоре напротив беззвучно мельтешило изображение, по оконному стеклу с громким стуком барабанил неутихающий дождь. Все немного помолчали, очевидно собираясь с мыслями, затем родители (после того, как Оскар и Элена поженились, Мартин автоматически перевел мачеху в эту категорию), вежливо порасспрашивали Мари о ее мадридской жизни, о планах на будущее. Девушка охотно отвечала, а когда эта история себя несколько исчерпала, отпила хороший глоток из бокала и прямо поглядев на собеседников, спросила:

– Тетя Элена, дядя Оскар… Я хотела затронуть, может, не самую веселую тему…

– Да, Мари, продолжай, – кивнула Элена.

– Понимаете, я всего лишь логопед, но в то же время я – доктор… И вот, когда мы навещали Майтанэ, мне что-то показалось странным, пока, правда, не знаю точно, что именно.

– Ну конечно, – печально согласилась женщина, – когда видишь человека, да еще близкого, который лежит в коме так долго…

– Хм, я не совсем это имела в виду, на самом деле… – Мари решила зайти с другой стороны: – Не могли бы вы сказать, как сформулирован диагноз?

– Да зачем тебе это? – Элена нахмурила брови, тема была ей явно не по душе. – Уверяю тебя, Май занимается доктор Уго Альварес, отличный специалист, нам его очень рекомендовали…

– Кто? – вдруг подал голос Мартин.

– Кто? Да хотя бы Ньевес, наша бывшая соседка. Она медицинский работник. Она очень много для нас сделала тогда. Помогла устроить Май в клинику, ухаживала за ней…

– Да, я помню… – Мари кивнула. – И все же, неужели вы не знаете диагноз?

– Сейчас уже и не скажу точно: столько лет прошло – и никаких изменений… Там сложное что-то было. Кома третьей степени и еще что-то…

– Кома третьей степени? – удивленно переспросила девушка. – Странно!

– При всем уважении, Мари, сомневаюсь, что вчерашняя студентка знает больше опытного, давно практикующего врача. – Элена устало покачала головой. – Давайте оставим эту тему.

– Подожди, – Оскар успокаивающе сжал руку жены, – помнишь у нас была выписка из истории болезни, нам давали ее для страховой компании? Что такого, если дети посмотрят?

– Делайте, что хотите, – женщина махнула рукой, совершенно не веря, что в этом есть хоть какой-то смысл. – В спальне, желтая папка в верхнем ящике комода, там, где все документы! – подсказала она поднявшемуся со своего места Оскару.

Через пять минут тот вернулся и в недоумении развел руками:

– Нет там никакой желтой папки!

– Подождите, сама найду! – немного раздраженно воскликнула Элена и вышла.

Но и она вернулась ни с чем:

– Ничего не понимаю! Действительно нет. Наверное засунули куда-нибудь, столько лет прошло.

– А для страховки разве эти бумаги не нужны? – удивился Мартин.

– В первый год… А потом все автоматически через клинику продлевалось, – Оскар выглядел несколько озадаченным.

– Точно! Я вспомнила! – вдруг облегченно вздохнула Элена. – Мы же тогда и отдали папку сестре Ньевес, а обратно, скорее всего, не попросили.

Все снова уселись на диван, но беседа не клеилась. Быстро допив вино Мари сказала:

– Мне не хотелось вас расстраивать… Наверное, мне и вправду просто показалось. Столько воспоминаний…

– Ничего, – понимающе кивнула Элена, – мы-то за эти годы уже ко всему привыкли. Оскар потом попросит выписку у доктора. Если захочешь, мы тебе ее дадим, хорошо?

– Спасибо большое!

Все поднялись, Элена понесла бокалы на кухню, а Оскар снова достал свой журнал.

– Будет настроение, заходи, – обратился он к Мари, – мы тебе всегда рады.

Девушка кивнула и в сопровождении Мартина вышла в коридор.

– Слушай, – спросила она тихонько, – а какие-нибудь вещи Май остались?

– А что?

– Я хотела бы взглянуть.

– Да зачем тебе?

– Надо! Что тебе, жалко?

– Ну, если надо… У нас есть ящик с какой-то мелочевкой, после переезда он так и стоит у меня на шкафу. А одежда, там, всякая и прочее – в дальней спальне.

– Не, одежда – это не то! Покажешь ящик?

– Хорошо, пойдем. И все-таки, что ты хочешь найти?

Девушка неопределенно пожала плечами.

Они прошли в другой конец коридора, и Мартин распахнул дверь в свою светлую, незатейливо обставленную комнату. Он вошел первым, осматриваясь на предмет забытых носков или еще чего-нибудь неподходящего. Мари зашла следом, взялась за ручку двери.

– Только не закрывай плотно, а то родители подумают, что у нас роман! – криво улыбнулся Мартин.

– Знаешь, я была бы не против, чтобы у нас действительно был роман, но… не получается.

Мари так внимательно посмотрела на него своими темными выразительными глазами, что Мартину стало неуютно.

– Понимаешь, ты мне тоже очень нравишься, но ты очень правильно выразилась: не получается. Именно так… Прости. Но, наверное, оно к лучшему, – пробормотал он, – так что как договаривались: друзья. Окей?

– Окей.

Она огляделась: неширокая кровать, письменный стол с компьютером, высокий шкаф. В углу три гитары – одна на подставке, чтобы быть всегда под рукой, две в кофрах. Там же комбик, микрофон на высокой стойке и ящик с кабелями и еще какой-то музыкальной аппаратурой.

– У тебя здесь, что, со школы так ничего и не поменялось? – удивилась она.

– Да и так нормально.

– Ага, вижу, вижу… Что это? – она подошла к изголовью кое-как застеленной постели. Из-под покрывала виднелся краешек футболки Май, девушка слегка коснулась его пальцами. – Это же… ее? Я помню.

Мартину стало очень неловко, словно Мари уличила его в чем-то предосудительном. Он сдержанно кивнул и, подойдя, заправил голубую ткань под покрывало.

– Да-а-а… – протянула Мари, понимающе и как-то по-новому, с сочувствием, посмотрев на него. Затем добавила нейтральным тоном: – Ладно, где тут этот ящик?

Мартин снял со шкафа объемную коробку, водрузил на стол, снял с нее пыльную крышку и отошел в сторону, чтобы не мешать. Мари с любопытством заглянула внутрь. На первый взгляд ящик был набит всяким хламом: здесь были старые тетради, маленький плюшевый мишка, немного разрозненной косметики, пара пузырьков духов, зеркальце на подставке, несколько компакт-дисков, да много чего еще. Видно кто-то в свое время просто сгреб все, что было в письменном столе Май, и это так и лежало все эти годы.

– Что это? – девушка вытащила несколько потертых толстых тетрадок.

– Это дневники.

– Ты их читал?

– Нет. Это же неэтично!

– Что, даже не проглядел ни разу?

– Если честно, конечно я их смотрел, но… Открой любую тетрадь!

– Уверен? – Мари чуть помедлив, взяла в руки верхний дневник. – Или тут какой-то подвох?

– Просто открой и сама все поймешь.

Девушка раскрыла тетрадку где-то на середине и удивленно уставилась на мелкий текст, написанный аккуратными, почти печатными буковками.

– Что это?

– Это? Русский язык! – Мартин слегка улыбнулся. – Так что можешь сколько угодно «проглядывать» не опасаясь нарушить тайну частной жизни Май.

– Да… – разочарованно протянула Мари. – А если скопировать и через компьютер попробовать?

– А вот этого мы точно делать не будем! – твердо сказал Мартин. – Да и Элена против будет. Она-то все это прочитать может, как ты понимаешь, однако принципиально считает, что делать этого не следует.

– Жаль, может там есть что-то полезное. Ладно оставим пока…

Она отложила тетрадку и стала лениво перебирать содержимое коробки. Вдруг что-то привлекло ее внимание, она замерла на мгновение, а потом осторожно, двумя руками вынула откуда-то из глубины небольшой, немного шире ладони, венок из густо переплетенных сухих стеблей.

– Откуда это?

– Понятия не имею! Что это? Гербарий? – Мартин подошел поближе. – Никогда не видел эту штуку!

Мари осторожно вертела в руках странный венок. Он был насыщенного черного цвета, стебли были жесткие и упругие, маленькие округлые листочки крепко держались на коротких черешках, и от них исходил сладковатый фруктовый запах с неприятным оттенком прогорклого масла.

– Знаешь, что это? – девушка немного опасливо положила «гербарий» на стол.

Мартин помотал головой.

– Черная омела! – мрачно произнесла Мари. – Я слышала одну легенду… Давно уже… Правда, точно сейчас не помню о чем там говорилось, но знаю определенно: это – очень сильный колдовской символ. И очень плохой.

– Приехали! – Мартин саркастически хмыкнул. – Ты находишь пучок старых прутиков и теперь пугаешь меня колдунами! Да это, небось, декоративная штука, на которую брызгают освежителем воздуха, чтобы в комнате пахло хорошо! Ты, вообще, в порядке?

– Я-то в порядке, а вот все, что здесь происходит мне нравится все меньше и меньше. Я тебе больше скажу: эта штука не может появиться у кого-то в доме случайно. И, как я уже говорила тебе только что, это очень, очень плохо. Я ее заберу, – добавила она безапелляционно, – хочу показать кое-кому. Есть у тебя какая-нибудь сумка напрокат?

– Э… – Мартин оглянулся и поднял с пола небольшой рюкзачок. – Подойдет?

– Вполне… Ладно, мне пора, если узнаю что-нибудь интересное, позвоню.

– Окей.

Они вышли в полутемный коридор и Мартин проводил девушку до двери.

– Возьми, – предложил он, протягивая ей еще чуть влажный черный зонт, – а то намокнешь.

– Спасибо! – благодарно кивнула Мари.

– Вернешь как-нибудь потом, у нас зонтиков полно.

– Хорошо. Ну пока!

Девушка повернулась и выскользнула на лестницу.

– Ага, давай, звони, – пробормотал Мартин ей вслед и закрыл дверь.

Затем он вернулся в свою комнату, взял гитару и начал тихо наигрывать какую-то печальную мелодию.