Текст книги "Оренбургское казачье войско в борьбе с большевиками. 1917—1920"

У Войскового правительства Оренбургского войска еще в 1917 году возникла мысль об образовании Восточного союза из трех казачьих войск: Оренбургского, Уральского и Сибирского, с привлечением к нему «вольных народов Башкурдистана и Казакстана», то есть башкир и киргизов. В этот союз в будущем предполагалось включить и Туркестан, а затем соединиться с Юго-Восточным союзом, составленным из Дона, Кубани, Терека и народов Северного Кавказа.

Члены Восточного союза, самостоятельные в своих внутренних делах, должны были в политическом отношении составить одно целое и выступить на борьбу с большевиками единым фронтом. Был выработан проект договора для заключения союза и разослан всем предполагаемым участникам, но провести это начинание в жизнь по многим причинам не удалось, и сама идея Восточного союза была похоронена на Государственном совещании в Уфе.

Весной и летом 1918 года на Средней Волге, на Урале и в Сибири силами чехословаков, русских добровольцев и казаков большевики были ликвидированы сравнительно легко и быстро.

Для продолжения дальнейшей борьбы и установления порядка в освобожденных областях Сибирское правительство сорганизовало на началах воинской дисциплины молодую Сибирскую армию, призвав под ружье, путем мобилизации, два младших возраста – девятнадцати– и двадцатилетних.

Самарский комитет членов Учредительного собрания – еще до возникновения Директории – объявил мобилизацию в приволжских губерниях и приступил к формированию народной армии, порядки в которой сильно напоминали «керенщину». Мобилизация на территории комитета протекала вяло; мобилизованные шли в армию неохотно; комитет решительных мер не принимал. В конце концов из народной армии ничего не вышло: часть ее перешла на сторону красных, часть разбежалась, а остатки влились в Сибирскую и Оренбургскую армии, где стали служить на общих основаниях.

Между тем советские верхи не дремали: они собрали все, что могли, и бросили на Восточный фронт.

К осени события на этом фронте стали складываться не в пользу белых сил: красные овладели Сызранью, Симбирском, Казанью и, наконец, Самарой. Утвердившись на Волге, они повели наступление на Урал по четырем направлениям: от Казани и Вятки на Пермь, от Симбирска на Уфу, частью на Оренбург и от Саратова на Уральск.

Наступление большевиков на Оренбург, со стороны Самары, вначале сдерживала Волжская дивизия, состоявшая из добровольцев-волжан и отступавшая из района Вольска, Хвалынска и Сызрани. На помощь к ней были переброшены с Актюбинского фронта оренбургские казачьи части и из Оренбурга стрелковая дивизия, сформированная из неказачьего населения Оренбургского уезда. В войске была объявлена мобилизация казаков – сначала до 45-летнего, а потом до 55-летнего возраста.

Таким образом, у Оренбургского войска образовался новый – Бузулукский – фронт, названный так по имени города Бузулука (Бузулук – уездный город Самарской губернии на Ташкентской железной дороге), правый фланг которого соприкасался с Уфимской группой (впоследствии Западная армия), а левый примыкал к уральцам. Командующим Бузулукской группой был назначен генерал-лейтенант Шишкин (во время мировой войны генерал-лейтенант Шишкин командовал Оренбургской дивизией).

Из 2-го и 3-го округов часть мобилизованных полков были направлены: дивизия на Уфу – в Западную армию и бригада в Екатеринбург – в Сибирскую армию.

Актюбинская и Бузулукская группы были усилены мобилизованными казаками из 1-го и отчасти из 2-го округов. Кроме того, было сформировано несколько полков, в виде армейского резерва.

Снабжение оружием вновь мобилизованных частей встречало большие затруднения. Винтовок на всех казаков не хватало, и доставать их приходилось с большим трудом; в патронах ощущался постоянный недостаток; пушки и пулеметы имелись в самом ограниченном количестве.

Падение Самары для Оренбургского войска, помимо образования нового фронта, имело и другие весьма невыгодные последствия. С оставлением Самары терялся источник снабжения Оренбургской армии оружием и огнеприпасами (Сергиевский завод) и прерывалась железнодорожная связь с Сибирью. Из Оренбурга на восток к границам Сибири сплошного рельсового пути не было; между Орской и Троицкой железными дорогами оставался недостроенный участок в 300 верст. Следовательно, доставка из Сибири всего необходимого для Оренбургской армии теперь сильно затруднялась.

Много хлопот доставлял оренбургскому командованию город Орск, находившийся в тылу Оренбурга и отвлекавший значительные силы казаков, которые так нужны были на Бузулукском и Актюбинском фронтах.

Большевики, засевшие в Орске, держались прочно благодаря помощи, получаемой ими из Ташкента. Время от времени они делали вылазки и производили опустошительные налеты на окрестные хутора и станицы.

Все попытки казаков овладеть Орском кончались неудачами.

В конце сентября атаман Дутов решил во что бы то ни стало покончить с Орском и лично отправился руководить операциями под этим городом.

Прежде всего, в станицах, прилегающих к городу Орску, он собрал все население: от малолетков до глубоких стариков; сформировал из них конные, пешие и «тележные» дружины и повел их на помощь полкам, осаждавшим Орск. Правда, помощь эта была скорее морального свойства, потому что большинство дружинников шло и ехало без оружия – лишь «для устрашения врага», только у некоторых стариков были заржавленные шашки и охотничьи ружья (до этого спрятанные от большевиков в земле) да самодельные пики.

Трое суток продолжались бои на высотах, окружающих Орск с северо-востока и северо-запада.

Большевики, пользуясь превосходством в артиллерии и особенно в пулеметах, легко прорывали тонкие казачьи цепи, но всякий раз были вынуждены возвращаться назад под давлением казачьих лав.

Видя, как казаки постепенно спускаются с высот и окружают город со всех сторон, красные наконец не выдержали и, боясь быть отрезанными от своей базы, поспешно отступили на Актюбинск.

Казачьи полки, осаждавшие Орск, были немедленно переброшены на усиление Актюбинского и Бузулукского фронтов. Атаман Дутов за взятие города Орска был произведен в чин генерал-лейтенанта.

В сентябре и октябре в Оренбурге заседал Войсковой круг, созванный на чрезвычайную сессию ввиду серьезности положения на фронте и в войске. Помимо чисто внутренних хозяйственных дел, круг уделял большое внимание фронту, где не все обстояло благополучно: было несколько случаев неисполнения боевых приказов и нарушения воинской дисциплины; участились самовольные отлучки; многие казаки отсылали или увозили казенное обмундирование домой; некоторые полки прибегали к грабежам и насилиям над мирным населением.

Для улаживания всех недоразумений депутаты круга неоднократно выезжали на фронт – к полкам, где производили подробные расследования и давали казакам соответствующие указания в виде отеческих внушений или строгих приказов, требуя от фронтовиков неукоснительного исполнения приказаний начальства и соблюдения войсковой «субординации».

Приходилось прибегать к суровым мерам – до расстрела включительно. При всяком посещении фронта каждый депутат круга считал долгом подчеркнуть казакам необходимость борьбы с большевиками до полной победы.

В середине октября сессия Войскового круга закрылась. Депутаты-старики разъехались по своим станицам, а депутаты мобилизованных возрастов вернулись к своим полкам.

К концу осени положение на Актюбинском и Бузулукском фронтах с каждым днем становилось серьезнее. Большевики все время получали из Центральной России и Туркестана подкрепления и усиливали напор.

Чтобы противопоставить натиску красных более упорное сопротивление – во что бы то ни стало отстоять Оренбург, атаман Дутов решил возвести ряд укрепленных позиций: на бузулукском направлении – у станций Ново-Сергиевская, Платовка, Каргалы и станицы Сакмарской; на актюбинском направлении – в районе Илецкой Защиты и у станции Донгуз. В конечном счете обе группы позиций предполагалось сомкнуть, прикрыв таким образом Оренбург полукольцом укреплений с запада и с юга.

Общее руководство работами по постройке укреплений принял на себя начальник Военно-окружного управления генерал-лейтенант Ипатович-Горанский.

В качестве рабочей силы были привлечены военнопленные и крестьяне окрестных деревень.

Но вследствие недостатка денежных средств, отсутствия на местах строительных материалов и почти полной невозможности достать для рабочих теплую одежду дело с постройкой позиций шло довольно медленно, и к тому времени, когда войскам пришлось на этих позициях вести бой, ни одна из них не была готова.

18 ноября 1918 года в Омске произошел государственный переворот: Директория была свергнута; члены ее арестованы и высланы за границу, адмирал Колчак провозглашен Верховным правителем.

Об омских событиях атаман Дутов получил немедленное извещение по телеграфу с просьбой адмирала Колчака о поддержке.

В то же время Комитет членов Учредительного собрания, обосновавшийся после падения Самары в Уфе, всюду разослал телеграммы с призывом не признавать новой власти. Войсковое правительство Оренбургского войска, после ряда совещаний, на которых была детально разобрана вся обстановка борьбы в тылу и на фронте, пришло к решению, что единственным выходом из создавшегося положения является признание власти Верховного правителя, о чем немедленно было дано знать в Омск.

Но башкирское правительство, находившееся в постоянных сношениях с Комитетом членов Учредительного собрания, сочло омский переворот актом антигосударственным и власти адмирала Колчака решило не признавать.

На такую же точку зрения стали под влиянием воззваний комитета лидеры местных социалистов-революционеров и меньшевиков, а также небольшая часть офицеров, солдат и казаков.

Главарь башкирского правительства Валидов в ночь с 1 на 2 декабря созвал в Оренбурге (в помещении караван-сарая) тайное совещание, на котором присутствовали: прибывший из Уфы член Учредительного собрания Вадим Чайкин, командующий Актюбинской группой Генерального штаба полковник Махин, атаман 1-го округа Каргин, некоторые члены башкирского правительства и несколько офицеров (не казаков).

Валидов предлагал с помощью сосредоточенных в Оренбурге четырех башкирских полков арестовать атамана Дутова и некоторых высших чинов Оренбургского войска; объявить войскам и населению о непризнании адмирала Колчака и о подчинении Комитету членов Учредительного собрания. Но полковник Махин и Каргин находили такой переворот несвоевременным и опасным, ибо он мог повлечь за собой развал фронта.

Участники совещания ни к какому решению не пришли. Намечавшийся заговор был открыт одним башкирским офицером.

На следующий день полковник Махин получил от командующего армией генерала Дутова командировку в Омск, откуда выехал за границу. В командование Актюбинской группой вступил генерал-лейтенант Жуков (генерал Жуков во время Великой войны командовал вначале 3-м Оренбургским казачьим полком, потом бригадой, потом, под конец, 12-й кавалерийской дивизией).

Окружной съезд 1-го округа освободил атамана Каргина от занимаемой им должности.

Валидов выехал в пределы Башкирии. Башкирские полки были выведены из Оренбурга на усиление правого фланга Бузулукской группы и для прикрытия территории Башкирии.

Вскоре Валидов перешел на сторону советской власти и увлек за собой часть башкирских войск; другая часть разбежалась по деревням, и лишь небольшие остатки, благодаря русскому командному составу, удалось удержать в Оренбургской (Юго-Западной) армии. Как раз в это время большевики, потеснив части генерала Ханжина к востоку, заняли Уфу и Стерлитамак, откуда стали продвигаться через пределы Башкирии – в обход Оренбурга с севера.

Из-за измены и ухода с фронта башкир правый фланг Бузулукской группы оказался обнаженным. В свою очередь на актюбинском направлении красные перешли в решительное наступление и совершенно неожиданно для штаба Оренбургской армии заняли Илецкую Защиту (город, известный своими соляными промыслами, находящийся в 60 верстах южнее Оренбурга).

Таким образом, к январю 1919 года большевики повели наступление на Оренбург с трех сторон: с севера, запада и юга.

Оренбургскому командованию пришлось спешно производить сложные маневры и перебрасывать войска с одного участка на другой. В полках ощущался недостаток в оружии, патронах и теплом обмундировании: благодаря отсутствию сплошной железнодорожной связи с Сибирью все грузы приходили в Оренбург с большим опозданием. Наблюдалась усталость казаков от войны; боеспособность некоторых частей сильно понизилась; началось дезертирство, переход к красным и как следствие всего этого – моральное разложение.

Большое смущение в ряды казачьей массы внесла измена башкир и участие в валидовском заговоре бывшего командующего Актюбинской группой полковника Махина и атамана 1-го округа Каргина. Как всегда бывает в гражданской войне, дело не обошлось без агитации и провокационных выступлений.

Несмотря на поголовную мобилизацию всего казачьего населения и другие экстренные меры, после ряда боев на бузулукском и актюбинском направлениях – причем особенно упорные столкновения произошли в районе станции Ново-Сергиевская и у Илецкой Защиты – Оренбург был оставлен в ночь на 21 января 1919 года и на следующий день занят большевиками.

С потерей Оренбурга «армия потеряла сердце» – писал атаман Дутов, отдавая приказ об отходе на восток.

Неоднократные попытки задержать наступление красных восточнее Оренбурга успехом не увенчались. Казаки катились назад, очищая станицу за станицей.

После ожесточенного уличного боя был сдан и Орск, с оставлением которого весь 1-й округ оказался в руках большевиков. После падения Орска из полков 1-го округа казаки стали расходиться по домам ватагами.

За Орском начиналась территория 2-го округа, население которого при приближении большевиков поголовно уходило за отступающей армией. В станицах оставались только немощные старики да женщины с малыми детьми. Здесь отступление армии стало постепенно задерживаться, но часть станиц и 2-го округа была занята красными.

Войсковое правительство, штаб армии, штаб округа и все войсковые и губернские учреждения, окружной суд, казенная палата и пр. по оставлении Оренбурга переехали в Троицк. (Кадетские корпуса – Неплюевский и 2-й Оренбургский, Военное училище, Николаевский женский институт были впоследствии перевезены из Троицка в Иркутск.)

Многие жители Оренбурга из так называемых буржуазных классов при приближении большевиков выехали в Сибирь.

С оставлением 1-го округа и потерей Орска железные дороги перешли в руки большевиков, благодаря чему связь красного Туркестана с красной Москвой была восстановлена и, наоборот, связь Уральского войска с Оренбургом и Сибирью прервана.

Положение на остальных участках Восточного фронта в это время было следующее. Уральцы, будучи отрезаны от Оренбургской (Юго-Западной) армии и от Сибири, вынуждены были оставить город Уральск и отойти на юг к Калмыкову. Западная армия, отступив вдоль Самаро-Златоустовской железной дороги на восток, приостановила наступление большевиков вглубь Уральских гор на линии реки Уфы; Сибирская армия вела бои к западу от Екатеринбурга.

Златоустовской железной дороги на восток, приостановила наступление большевиков вглубь Уральских гор на линии реки Уфы; Сибирская армия вела бои к западу от Екатеринбурга.

После падения Уфы Комитет членов Учредительного собрания распался: видные члены комитета во главе с Черновым перебежали к большевикам, остальные рассеялись.

В это же время снялись с фронта и ушли вглубь Сибири чехословацкие части.

В рассматриваемый период Оренбургское войско вело борьбу с большевиками не в одиночку, а совместно с другими государственными образованиями, возникшими в Сибири, на средней Волге и на Урале, которые составили так называемый «фронт Учредительного собрания». Пока был подъем, пока все действовали вместе, на фронте дела шли успешно. Но как только начались разногласия – фронт пошатнулся, и громадная территория с богатейшими городами была отдана большевикам; при этом власть, претендовавшая играть первую роль, но преследовавшая не государственные, а партийные цели, и не создавшая за собой никакой реальной силы, сошла со сцены первой вместе с теми местными властями, которые ее поддерживали во имя своих эгоистичных интересов (Комитет членов Учредительного собрания и правительство Башкирии).

Борьба Оренбургского войска проходила в общегосударственном масштабе; Оренбургский фронт составлял нераздельную часть всего Восточного фронта; оренбургское командование не ограничивалось защитой одной войсковой территории. В ущерб своим краевым интересам, когда того требовала общая обстановка, атаман Дутов по собственной инициативе посылал целые полки на поддержку соседних фронтов, которые как раз нуждались в коннице.

Напряжение Оренбургского войска было полное: в критический момент Войсковое правительство не остановилось перед поголовной мобилизацией всего мужского населения, способного носить оружие.

Условия, в которых приходилось бороться оренбургским казакам, были чрезвычайно трудные. В крае почти не существовало никакой промышленности, за исключением мукомольной, кожевенной и отчасти мыловаренной. Поэтому все виды довольствия, кроме интендантского, приходилось доставать на стороне путем всевозможных ухищрений. Организовать правильное снабжение армии не представлялось возможным прежде всего в силу географического положения Оренбургского войска, которое не имело в тылу оборудованной базы.

Помимо транспортных затруднений, недочеты в снабжении Оренбургской армии в конце рассматриваемого периода во многом зависели и от порядка, установившегося в омской ставке, когда в первую очередь удовлетворялись требования Сибирской и Западной армий и лишь остатки посылались в Оренбургскую (Юго-Западную) армию.

Последняя испытывала постоянный недостаток во всех видах армейского снабжения, особенно в пулеметах и пушках, которые к тому же в самые горячие периоды боевых столкновений вынуждены были иногда бездействовать из-за полного отсутствия патронов. Эти обстоятельства крайне неблагоприятно отражались на психике бойцов и понижали боеспособность частей. Тем более что на стороне противника наблюдалось постоянное превосходство в огневых и технических средствах.

Тяжелой артиллерии, броневых машин, не говоря уже о танках и аэропланах, у казаков совсем не было. (В Оренбурге большевики оставили несколько поломанных аэропланов, к починке которых были приняты меры, но дело дальше пробных полетов не пошло из-за отсутствия исправных моторов.) Броневые поезда были оборудованы на скорую руку из подручного материала своими средствами.

В боях с красными оренбургские казаки проявляли большую доблесть и высокое мужество, несмотря на неблагоприятные условия боевой обстановки.

Недостаток в технике и в вооружении приходилось заменять живой силой и искупать лишней кровью.

Но военное искусство с обеих сторон сплошь и рядом отсутствовало. Многие боевые приемы и навыки, приобретенные за время внешней войны, почему-то были забыты и в борьбе с большевиками применялись редко.

Начальники всех степеней и рядовые казаки, под влиянием мировой войны, испытывали чрезмерное преклонение перед техникой и очень часто забывали о маневре и бое в конном строю, для которых в условиях гражданской войны имелся широкий простор.

Среди казаков, защищавших непосредственно войсковую территорию, подъем и энтузиазм при успехах часто сменялся упадком духа при неудачах, особенно когда приходилось отступать к границам войска или вести бои на войсковой территории, например, под Орском. В этих случаях на настроении казаков сказывалась постоянная боязнь потери и разорения своих станиц, сопряженная с опасностью для родных и близких.

Неприглядная боевая обстановка многих казаков тяготила, в их среде чувствовалось утомление войной. В периоды затиший и во время отступлений появлялась тяга в станицы, с чем было трудно бороться. Но наряду с этим другая часть казаков проявляла большую выдержку и поразительную нравственную упругость, которая не гнулась ни при каких обстоятельствах.

Полки, находившиеся вдали от войска – на Екатеринбургском и Уральском фронтах, – были поставлены во всех отношениях, и особенно по части снабжения их оружием и огнеприпасами, в лучшие условия по сравнению с полками Оренбургской армии, по отзывам всех начальствующих лиц, зарекомендовали себя во всех боевых столкновениях с самой блестящей стороны, как образцовые боевые части. Настроение в этих полках всегда было бодрое; тяги в «родные станицы», которые были от них далеко, там не наблюдалось.

Башкиры показали себя хорошими солдатами, сохранившими, несмотря на революцию, старую дисциплину и уважение к старшим и к начальникам; но в политическом отношении это были люди совершенно темные; поэтому их главари могли ими пользоваться в каких угодно целях и увлечь в любую сторону, объяснив предварительно, что того или иного исполнения требует от них долг службы.

Все вышеуказанные обстоятельства, вместе взятые, повлекли за собою неудачи на фронте Учредительного собрания вообще и в Оренбургском войске в частности.