Текст книги "Оренбургское казачье войско в борьбе с большевиками. 1917—1920"

Шестой период
(с сентября по декабрь 1919 года и последующие события)

Командир 1-го Оренбургского казачьего корпуса считал, что после разгрома Южной армии большевики обрушатся на уральцев, поэтому, отойдя к Уилу, поставил себе задачей прикрыть правый фланг Уральской армии, содействуя ее операциям. Уильский район для Уральского войска имел громадное значение благодаря большим запасам хлеба. Это был единственный источник, откуда уральцы могли получить хлебные продукты, так как в районе, занимаемом Уральской армией, их совершенно не было, а расчеты уральского командования получить хлеб с Кубани не оправдались. Кроме того, город Уил представлял собой узел караванных путей, заняв которые оренбургцы прикрыли от большевиков Доссорские нефтяные промыслы, где имелись запасы нефти, в которой так нуждались и большевики, и уральцы.

Положение на фронте Уральской армии к моменту прихода 1-го Оренбургского казачьего корпуса было прочное: уральцы стояли по обоим берегам реки Урал южнее Уральска и Илецкого городка и готовились к операции по овладению городом Уральском. Утвердившись в районе города Уил и приведя остатки расстроенных частей в порядок, генерал-майор Акулинин стал высылать небольшие отряды в сторону Илецкой Защиты и Ташкентской железной дороги. Одни из этих отрядов вели разведку и устанавливали связь с линейными станицами, расположенными по реке Илек, другие производили налеты на Ташкентскую железную дорогу, третьи способствовали заготовкам и вывозу хлеба для Уральской армии из богатых крестьянских хуторов.

Для поддержания духа казаков и офицеров при штабе 1-го Оренбургского казачьего корпуса издавалась газета «Военный вестник», материалом для которой служили главным образом добровольческие и большевистские радиосообщения, ежедневно перехватываемые корпусной радиостанцией. Из радиосообщений оренбургские казаки, заброшенные в глухую киргизскую степь, видели, как Добровольческая армия неудержимым потоком двигалась на север, к Москве. Это вносило бодрость, заставляло забывать о собственных неудачах и вселяло уверенность в окончательной победе над советской властью.

В городе Уил находилось киргизское правительство Западной Алаш-Орды, так называемый Уильский олейят, которое имело небольшие воинские части из киргизов, сформированные при помощи казаков. Между Алаш-Ордой и прибывшими оренбургскими казаками установились довольно хорошие отношения. Киргизы, прекрасно знавшие степь и имевшие постоянную связь со своими родичами самых отдаленных аулов, много помогали казакам в деле разведки и доставки донесений, давая знать обо всех передвижениях большевистских отрядов. Первоначальные попытки большевиков овладеть Уилом отражались казаками с успехом; но в конце октября красные отряды, пополненные повстанцами из крестьян и киргизов, подступили к Уилу вплотную. Отходя с остатками 1-го Оренбургского казачьего корпуса в район Уила, генерал-майор Акулинин рассчитывал на приток беглецов из 1-го округа – по примеру прошлого года, – на скорое восстание линейных и низовых станиц. Ни один из этих расчетов не оправдался.

Покончив с Южной армией и заняв территорию Оренбургского войска, большевики перешли в наступление против уральцев. Небольшая Уральская армия, истощенная непосильной борьбой, с тающими – не столько от вражеских пуль, сколько от болезней и голода – рядами, не имеющая тыла и отрезанная от всего мира, стала постепенно отходить на юг. Командующий Уральской армией генерал-майор Толстов вызвал на помощь уральцам остатки частей Южной армии, которые пришли на Жилую Косу: отряды «воеводы» Киселева, Фортунатова, Красноярцева и др.

11 ноября 1919 года был расформирован 1-й Оренбургский казачий корпус, части которого были направлены также на усиление Уральской армии на ее главном направлении – в район города Лбищенска. (Штаб 1-го Оренбургского казачьего корпуса – во главе с начальником штаба полковником Пичугиным – и все корпусные управления, а также некоторые учреждения Южной армии, прибывшие в Уил, были переданы в распоряжение Уральской армии и переведены в Калмыков, Гурьев и др. места.) В Уиле для наблюдения за правым флангом остался Оренбургский дивизион и киргизская сотня под командой полковника Исаенко.

Генерал-майор Акулинин выехал на Северный Кавказ – хлопотать о помощи перед командованием Добровольческой армии и перед Войсковыми правительствами Донского, Кубанского и Терского казачьих войск. (По прибытии в Уил генерал Акулинин вскоре пришел к выводу, что Уральскую армию неминуемо постигнет участь Южной армии, если не придет помощь со стороны Добровольческой армии. Помощь эта могла выразиться в присылке на Урал подкреплений живой силой, которую можно было перевезти на судах Каспийской флотилии, или в операциях против Астрахани, Царицына и Саратова. Не имея точного представления о положении дел на Юге России, генерал Акулинин решил туда отправиться лично, чтобы попытаться привлечь внимание Южно-русского командования – а также донцов, кубанцев и терцев – к Урало-Оренбургскому фронту. Наилучшим видом помощи генерал Акулинин считал присылку казачьих частей для совместных действий с Уральской армией с целью освобождения от большевиков Уральска и Оренбурга. Перед отъездом на Северный Кавказ генерал Акулинин посвятил в детали своего плана войскового старшину Пивоварова, находившегося для связи при штабе Уральской армии. Предавать свой план широкой огласке генерал Акулинин не считал возможным. К моменту приезда генерала Акулинина в район действий генерала Деникина обстановка на Юге России была такова, что ни на какую помощь рассчитывать не приходилось. Все южно-русские вооруженные силы к концу 1919 года находились в полном отступлении.)

Несмотря на ожесточенное сопротивление уральских казаков, большевики, имея громадное превосходство в силах, теснили их по обоим берегам реки Урал все более и более к югу. Киргизское правительство, напуганное успехами Красной армии, перешло на сторону большевиков. Чтобы выслужиться перед советской властью, киргизские части вероломно напали у Кзыл-Куга на Оренбургский дивизион, отходивший от Уила на присоединение к уральцам.

18 декабря пал город Гурьев и Уральская армия была прижата к замерзшему Каспийскому морю. Войсковой атаман Уральского войска генерал-майор Толстов с остатками армии и многочисленными беженцами – всего до 15 000 человек – двинулся по совершенно пустынному восточному берегу Каспийского моря на форт Александровск. Этот поход был сплошной трагедией. До форта Александровск дошло не более 3000 человек – и то больных и обмороженных. Остальные погибли в пути от мороза, тифа и голода или были перебиты красными и киргизами. Небольшая часть вернулась с дороги обратно. Из форта Александровск остатки Уральской армии предполагалось перевезти на Северный Кавказ. Но как раз в это время произошло крушение Добровольческой армии.

В порт Петровск успели переправить только раненых, тяжело больных и сильно обмороженных. Остальные оставались еще на восточном берегу, так как порт Петровск был занят большевиками. Астраханская красная флотилия неожиданно появилась в бухте форта Александровск и высадила здесь десант. В результате все, что осталось от Уральской армии в форте, попало в руки большевиков. Но атаману Толстову с небольшим отрядом удалось укрыться в степи и через Закаспийскую область уйти в Персию. (В Персии отряд атамана Толстова был интернирован англичанами и отправлен в концентрационный лагерь в Месопотамию. Впоследствии из Месопотамии уральские казаки были переведены на Дальний Восток[1]1
  Описание борьбы уральских казаков с большевиками изложено в очерке И.Г. Акулинина, приведенном ниже.


[Закрыть].) Отдельные группы уральских и оренбургских казаков, из оправившихся больных и раненых, при эвакуации Добровольческой армии попали в Закавказье: одни в Азербайджан, другие в Грузию. В Азербайджане казаки собрались в районе Елизаветполя, откуда пытались пробиться в Армению, но после стычек с отрядами большевиков, занявших к этому времени Баку, были захвачены в плен и частью перебиты, частью разосланы по тюрьмам и концентрационным лагерям.

Из Грузии небольшая часть оренбургских казаков с генерал-майором Акулининым переехала в Крым, к генералу Врангелю, где оставалась до конца вооруженной борьбы с большевиками. (Крым был эвакуирован Русской армией генерала Врангеля в ноябре 1920 года.)

В Сибири в это время совершалась великая драма. Несмотря на ряд героических мер, предпринятых Верховным правителем, положение в армиях адмирала Колчака, отходивших вдоль Омской и Сибирской железных дорог, ухудшалось с каждым днем; в тылу начались восстания; чехословацкие и польские отряды, оборонявшие Сибирскую магистраль, снялись и двинулись во Владивосток; вдоль железнодорожной линии и в сибирских городах воцарились невообразимый хаос и смятение – все было запружено двигавшимися эшелонами войск и обозами беженцев. 14 ноября пал Омск. Сибирское правительство переехало в Иркутск. Армия, при которой находился адмирал Колчак, под командой генерал-майора Каппеля, отступала на восток.

Вскоре в Иркутске произошел переворот. Власть захватили так называемые «земства» (состоявшие из социалистов-революционеров), которые передали ее большевикам. Все города Сибири были охвачены восстаниями. Верховный правитель прибыл в Иркутск под охраной Союзных миссий; здесь он был выдан большевикам и 7 февраля 1920 года расстрелян вместе с председателем Сибирского правительства Пепеляевым. Все «тылы», запрудившие железную дорогу от Омска до Иркутска, попали в руки красных. Небольшие остатки армии Верховного правителя, во главе с Генерального штаба генерал-лейтенантом Войцеховским, заменившим скончавшегося в пути генерал-майора Каппеля, ушли в Забайкалье, к атаману Семенову, откуда впоследствии были вытеснены большевиками – вместе с войсками атамана Семенова – и перевезены в Приморскую область – в район Никольска-Уссурийского и Владивостока. В Приморье остатки сибирских армий, под именем «каппелевцев», продолжали вести вооруженную борьбу с большевиками до конца октября 1922 года, когда был оставлен Владивосток и вся дальневосточная окраина перешла в руки советской власти.

Что касается оренбургских казаков, объединенных атаманом Дутовым в районе Атбасара-Кокчетава в Оренбургскую армию, то история их такова. После оставления Омска и дальнейшего отступления сибирских армий атаман Дутов вынужден был двинуться на восток; причем Оренбургская армия в это время находилась в периоде формирования. Отходить приходилось с боями: с фронта наседали регулярные красные части, а с тыла нападали повстанческие отряды, которыми кишела теперь вся Сибирь. Первоначально взятое направление на Павлодар, с тем чтобы выйти на Великий Сибирский путь, вскоре пришлось оставить: город Павлодар, находившийся в 700 верстах в тылу Оренбургской армии, к этому времени оказался занятым красными. Постепенно снижаясь к югу, Оренбургская армия двигалась по малонаселенному и голодному краю на Акмолинск и Каркаралинск в общем направлении на Семипалатинск. В Каркаралинске атаман Дутов узнал, что из Павлодара ему наперерез двинуты красные части; в то же время пришло известие о занятии Семипалатинска красными (в 550 верстах в тылу).

Тогда решено было отходить на Сергиополь – в Семиречье. Путь от Каркаралинска до Сергиополя (650 верст) пролегал по пустынной и частью гористой местности без жилья, без воды. Редкие киргизские кочевья при приближении армии быстро откочевывали со всем своим скарбом и скотом на юг – к озеру Балхаш, некоторые просто разбегались. У войск и у беженцев никаких запасов продовольствия не было, и собрать их не представлялось никакой возможности. Армии, в собственном смысле этого слова, к этому времени уже не существовало. Двигались лишь многочисленные обозы, ехали группы всадников, шли кучки пеших людей, среди которых свирепствовала эпидемия тифа. Люди гибли и от морозов, и от голода, и от ран, и от болезней. В то же время приходилось вступать в бои с красными партизанами. Особенно много зла причинил казакам партизанский отряд красного князя Хованского, отбивший большое количество обозов с беженцами и имуществом.

В 20-х числах декабря 1919 года остатки Оренбургской армии добрались до Сергиополя, рассчитывая здесь отдохнуть. Северо-восточную часть Семиреченской области занимал со своими отрядами атаман Анненков. Считая себя хозяином всего Семиречья, он отказался признать атамана Дутова, как старшего, командующим армией и распорядился не давать оренбургским казакам ни квартир, ни продовольствия.

Чтобы выйти из критического положения, на совещании старших начальников обеих сторон было постановлено: остатки Оренбургской армии свести в отдельный отряд под командой генерал-майора Бакича с подчинением его атаману Анненкову, как командующему Семиреченской армией (отряд имени атамана Дутова); атаману Дутову принять гражданское управление Семиреченским краем, с пребыванием в городе Лепсинске. За довольствие оренбургских частей и предоставление им квартир была передана атаману Анненкову значительная сумма денег.

Для обороны против красных, вторжения которых приходилось ждать со дня на день, был образован фронт между озером Балхаш и горным массивом Тарбагатай. Части Анненкова заняли район Уч-Арал (левый фланг), а отряд генерал-майора Бакича расположился в районе Урджар (правый фланг), где крестьянское население подняло восстание против атамана Анненкова еще до прихода Оренбургской армии. С марта 1920 года большевики повели наступление со стороны Семипалатинска по всему Семиреченскому фронту. После первых же столкновений конные отряды атамана Анненкова во главе с Асановым перешли на сторону красных и признали советскую власть. Сам атаман Анненков с небольшим отрядом едва успел переправиться на китайскую территорию. Там он был схвачен китайцами, закован в колодки и посажен в тюрьму в городе Урумчи.

Генерал-майор Бакич должен был под напором красных спешно отходить к китайской границе, которую перешел у Бахты 14 марта 1920 года. Здесь его отряд был интернирован и поставлен лагерем на реку Эмиль, в 40 верстах от города Чугучак в Западном Китае. Всего с генерал-майором Бакичем ушло в Китай до 12 000 человек. Атаману Дутову, никем не предупрежденному и почти окруженному красными в городе Лепсинске, с большим трудом удалось выбраться, под прикрытием отряда особого назначения, через ледниковый перевал Караса-рык (19 000 футов высоты) в Кульджу. Китайские власти отнеслись к атаману Дутову с большой предупредительностью и отвели ему для стоянки казармы бывшего русского консульства в местечке Суйдин, в 40 верстах от Кульджи (город Кульджа Синьцзянской провинции в Западном Китае).

Весной 1921 года при попустительстве китайских властей и при содействии китайских войск отряд генерал-майора Бакича, двинувшийся вдоль русско-китайской границы (в сторону Урги), был окружен советскими войсками и частью уничтожен, частью захвачен в плен. Лишь небольшой группе в 350 человек удалось скрыться в степях Монголии. После года скитаний по диким и пустынным монгольским степям и после целого ряда приключений эта горсточка храбрецов вышла с полковником Кочиевым к городу Гучен в Северо-Западном Китае, где была помещена в концентрационный лагерь, но в течение весны и лета 1923 года все казаки из Гучена перебрались в Ханькоу, Пекин и Тяньцзин, а затем и в Шанхай.

Большая часть беженцев, бывшая при отряде генерал-майора Бакича, погибла в Монголии; часть вернулась в советскую Россию; и лишь немногим удалось пробраться в Пекин и в Маньчжурию. Генерал-майор Бакич, схваченный большевиками в Монголии, был отвезен в Иркутск и там после суда расстрелян. Его судьбу разделил и начальник штаба полковник Терванд. 6 февраля 1921 года атаман Дутов пал от руки наемных убийц, подосланных большевиками из Семиречья. Отряд его остался предоставленным самому себе, и часть казаков вернулась в советскую Россию, другие остались в Кульдже, а некоторые пробрались в Маньчжурию. (Сведения об отступлении Оренбургской армии из района Атбасара – Кокчетава в Семиречье и далее в пределы Китая почерпнуты автором из писем, полученных с Дальнего Востока. Часть сведений сообщена участниками похода, прибывшими из Китая в Западную Европу.)

Оренбургские казаки, сражавшиеся вне территории войска: бригада генерал-майора Кручинина на Пермском фронте и дивизия генерал-майора Мамаева на уфимском направлении – отступили в составе армии адмирала Колчака в Забайкалье, совершив в жестокую зиму 1919/20 года легендарный Ледяной поход через всю Сибирь. Во время похода много офицеров и казаков погибло, в том числе доблестный генерал-майор Мамаев, покончивший с собой выстрелом из револьвера, и окружной атаман 3-го отдела Смирных, павший во время конной атаки во главе своего отряда.

В Забайкалье оренбургские части продолжали борьбу с большевиками в армии атамана Семенова. После оставления Забайкалья часть оренбургских казаков попала к большевикам в плен, часть рассеялась или осела вдоль полосы отчуждения Китайско-Восточной железной дороги; остальные были перевезены с каппелевцами в Приморскую область, где составили бригаду, которая под командой генерал-майора Бородина принимала самое деятельное участие в вооруженной борьбе Приморского правительства с советской властью. В Приморье оренбургцы держались – под общим руководством генерал-майора Анисимова – до перехода края в руки большевиков. После падения Владивостока, что произошло в конце октября 1922 года, оренбургские казаки, вместе с остатками каппелевцев, отошли в Маньчжурию – к городу Гирин. Здесь китайские власти всех офицеров посадили в лагерь, а большинство казаков и солдат отправили в советскую Россию; наиболее упорствующих выслали внутрь Маньчжурии и разместили в лагерях по глухим городкам. Небольшая группа оренбургцев (школа подхорунжих в 129 человек) была вывезена из Владивостока на пароходе в Корею – в порт Гензан, откуда ее перевели на работы в район Сеула.

Со временем все отдельные группы оренбургских казаков разошлись по всему Китаю; большая часть их обосновалась в Харбине, Тяньцзине и Шанхае. Многие из оренбургцев служили в Русской группе войск армии маршала Чжан Цзучана. (Сведения о пребывании оренбургских казаков в Приморье и в Китае взяты автором частью из писем и газетных сведений, частью сообщены лицами, прибывшими в Западную Европу с Дальнего Востока.)

Войсковое правительство Оренбургского войска во главе с генерал-лейтенантом Тимашевым после падения Троицка переехало в Орск, а оттуда с отступающими частями Южной армии прибыло на станцию Джурун, где было устроено совещание по поводу дальнейшего маршрута. Командир 1-го Оренбургского казачьего корпуса советовал направиться в пределы Уральской области, в город Уил, куда уже был командирован с отрядом бывший комендант Оренбурга подполковник Заваруев, но генерал-майор Тимашев, поддержанный большинством своих коллег, решил двигаться на восток и в тот же день выступил походным порядком, под прикрытием сотни атаманского дивизиона, в направлении на Тургай и Атбасар. Длинный небезопасный путь через киргизские степи был пройден благополучно. Войсковое правительство прибыло в Омск незадолго до его падения и, когда началась эвакуация, выехало по железной дороге в Иркутск.

Сибирская железная дорога в это время была забита поездами эвакуировавшихся тыловых учреждений; движение совершалось крайне медленно и остановками; к тому же уходящие на Владивосток чехословацкие эшелоны не пропускали вперед русских составов. Под Красноярском, вследствие взрыва моста, образовался затор, и поезд, в котором следовало Войсковое правительство, проскочить на восток не мог. Все члены Войскового правительства и служащие со всеми войсковыми регалиями и войсковой казной попали в руки большевиков.

Положение в Оренбургском войске в конце 1919 года, то есть непосредственно после занятия его большевиками, было в общих чертах таково. Большевистские комиссары, учтя опыт прошлого, отказались от массового террора, станицы не жгли и не разоряли, казачьего хозяйства открыто не грабили, но обложили все население непосильными налогами и всевозможными поборами. Доверием со стороны большевиков казаки не пользовались: большевики по-прежнему считали казаков контрреволюционерами и врагами советской власти.

Все казаки были разделены на три категории: 1) надежных, которых забирали в Красную армию и отправляли на фронт; 2) ненадежных расстреливали и 3) подозрительных – этих сажали в тюрьмы и отправляли на принудительные работы; часть из них потом отпускали на поруки по домам, часть оставляли заложниками. Наиболее жестоким преследованиям подвергались офицеры, из коих много было расстреляно; остальные разосланы по лагерям и тюрьмам; лишь немногие были взяты в Красную армию или приспособлены на службу в советских учреждениях вне территории войска – главным образом в Сибири.

Хлеб и скот в станицах были взяты на учет; зерно и мясо усиленно вывозили к железнодорожным станциям, но за недостатком транспорта внутрь Европейской России почти ничего не отправлялось; все гнило на складах без всякого присмотра. Строевые лошади, седла, оружие и обмундирование у всех казаков и офицеров были отобраны и возвращены лишь тем, кого зачисляли в Красную армию. В станицах и поселках правили Совдепы, составленные из казачьих отбросов и разночинцев (иногородних). Оренбург, по свидетельству приезжавшего туда председателя Всероссийского центрального исполнительного комитета товарища Калинина, выглядел «настоящим советским городом», так как был заполнен пришлым элементом с разных концов России.

В виде общего вывода относительно борьбы Оренбургского войска надлежит отметить следующие положения: на Восточном фронте Оренбургское войско, по зову атамана Дутова, выступило против советской власти первым и ушло с поля битвы в числе последних.

За время борьбы войско проявило большую стойкость и выдержку и принесло неисчислимые жертвы всем своим достоянием. Оренбургские казаки вели борьбу не только за свои права и вольности – они, прежде всего, защищали Россию. Борьба их имела государственный смысл и велась в общерусском масштабе, не ограничиваясь защитой войсковой территории. Войсковое правительство никогда не отделяло казачьих интересов от общего дела, которому старались служить по мере сил и возможностей.

Тысячи оренбургских казаков, не пожелав склониться перед комиссародержавием, сложили головы в непосильной борьбе с ненавистным врагом или пошли скитаться по чужим краям. Оренбургское войско долг свой перед Родиной выполнило.