Текст книги "1941 – Работа над ошибками"

Помимо типового снаряжения пехотинцев с почивших мотоциклистов Сергею достлись стандартный 6-кратный бинокль вермахта, фонарик с тремя светофильтрами, отличные швейцарские наручные часы (и еще двое часов похуже), три комплекта индивидуальных перевязочных пакетов (малый – длиной пять метров и большой – длиной семь). А также планшет с картой и полевым компасом в комплекте – настоящее богатство по нынешним временам. Черная кожаная сумка прямоугольной формы, разделенная внутри на два отделения. В одном из них, к своему вящему удовольствию и радости, Сергей обнаружил складной защитный целлулоидный чехол, а в нем – несколько немецких тактических средне– (1:100000, 1 см = 1 км) и крупномасштабных (1:50000, 1 см = 500 м) карт территории Белоруссии, участками от границы до Белостока.

Последняя находка порадовала особенно – теперь он мог определиться на местности.

Сориентировавшись по карте, Сергей понял, что он, как говорится «туда попал – куда надо попал». А попал он на территорию так называемого Белостокского выступа, почти в центр неправильного четырехугольника, ограниченного автомобильными и железными дорогами по линиям (от границы) Граево – Белосток – Гродно – Августов – Граево.

«Весело, – подумал Сергей. – Это значит, сейчас самое начало, наверное, первая неделя войны. Командование армий в панике дергает войска, связи и достоверных данных об оперативной обстановке нет, транспорта и снабжения нет. В моей реальности буквально через несколько дней, в конце июня, немцы окружили 3, 4 и 10-ю армии в Белостокско-Минском «котле» – первом «котле» этой войны. В результате сражения основные силы советского Западного фронта, раздерганные и вместе с потерей связи утратившие управляемость, оказались в окружении и были разгромлены, 28 июня немецкие войска взяли Минск.

В ходе наступления противник добился серьёзных оперативных успехов: нанес тяжёлое поражение советскому Западному фронту, захватил значительную часть Белоруссии и продвинулся на глубину свыше 300 километров. Из состава 3-й армии были полностью разгромлены 4-й стрелковый и 11-й механизированные корпусы, в 10-й армии, самой мощной из трех, были уничтожены ВСЕ соединения и части армии! 8 июля 1941 года бои в Белостокско-Минском «котле» были завершены. По итогам боев немцами было взято в плен около 300 тысяч бойцов и командиров, в том числе несколько старших генералов, захвачено более 3000 танков, около 2000 орудий, порядка 250 неповрежденных самолетов и другие многочисленные военные трофеи. Безвозвратные потери советских войск составили 341 тысячу человек, плюс почти 77 тысяч раненых. Общие потери более 417 тысяч человек.

Сергей вспоминал подробности и обстоятельства возникновения Белостокско-Минского «котла» в его реальности, одновременно переодеваясь в немецкую форму. И почти уже закончил, но тут в глубине леса, с противоположного конца тропинки, послышался треск сучьев. Вскинувшись, он подхватил автомат и быстро залег за дерево на краю поляны – так, чтобы в случае стрельбы в направлении источника звука не повредить мотоцикл. Вскоре на поляну осторожно вышел пограничник в запыленной, щедро пропитанной потом и местами порванной гимнастерке с кубиком младшего лейтенанта в петлицах, с ручным пулеметом ДП-27 (Дегтярев пехотный) в руках. Увидев немецкий мотоцикл и разложенные возле него трофеи, пограничник замер, внимательно оглядывая поляну.

Сергей, из-за древесного ствола незаметно наблюдавший появление на поляне нового персонажа, вначале напрягся, – младший лейтенант НКВД приравнивался к старшему лейтенанту в армии, – неизбежно попытается командование на себя перетянуть, но, к своему облегчению, почти сразу вспомнил, что на погранвойска это не распространялось и старший по званию именно он.

Потом, пока пограничник обследовал глазами поляну, в голове у Сергея успели промелькнуть сразу две мысли.

«Ну вот, похоже, и экипаж мотоцикла появился – даже не ожидал, что так быстро».

И вторая.

«А вот с переодеванием в немецкую форму я, пожалуй, поторопился. Но сейчас уже ничего не изменишь, пора объявляться».

– Ты пулеметик-то, положи, – тихо, с интонациями товарища Сухова из фильма «Белое солнце пустыни», сказал Сергей. – Здесь чужих нет, все свои.

– Кто вы?! Назовите себя! – настороженно произнес младший лейтенант, быстро повернувшись на голос и поудобнее перехватив пулемет для стрельбы от пояса.

– Немецкий шпион, кто же я еще могу быть, – все так же тихо отозвался Сергей из-за дерева. – Шпионю вот помаленьку, вас дожидаюсь.

И потом добавил, уже чуть громче и злее:

– А то ты не знаешь, младший лейтенант, кто сейчас по лесам бродит, а кто по дорогам ездит.

Пограничник устало присел, но пулемет не опустил, а пристроил его на коленях все так же в готовности к открытию огня и спросил, чуть скосив глаза на мотоцикл.

– А это откуда?

– А это? Это немецкий патруль бдительность потерял, – ответил Сергей, в свою очередь, вставая и подходя к коляске.

– Вас там сколько идет?

В глазах пограничника вновь плеснулась подозрительность, но ничего ответить он не успел – раздвигая кусты малинника, на поляну начали выбредать усталые и грязные пограничники, четверо из которых несли на плечах носилки с раненым, а двое тащили винтовки СВТ – свои и остальных. Это они трещали сучками – сил выбирать, куда ставить ноги, уже не было. За ними был виден еще один пограничник, с ППД в руках и несколькими тощими вещмешками на плече. Увидев на поляне мотоцикл и незнакомца, все остановились и замерли. Немая сцена продолжалась несколько секунд, потом Сергей взял контроль ситуации в свои руки.

– Так, бойцы. Вон там лежат консервы и сухари, берите, открывайте, организуйте перекус. Что с раненым?

– Это наш командир заставы, контузило его сильно, – ответил младший лейтенант, в то время как остальные старались расположить носилки с раненым поудобнее.

– От самой границы в себя не приходит. Второй день уже.

«Значит, сегодня 23 июня 1941 года, – решил Сергей. – Надо же, к самому началу войны попал, как по заказу».

– Кто старший остался?

– Я старший. Младший лейтенант погранвойск НКВД Петров, Августовский погранотряд, – поднялся пулеметчик и с ожиданием уставился на Сергея, по-прежнему не выпуская из рук пулемет и держа его так, чтобы, лишь слегка довернув ствол, можно было прошить Сергея очередью.

«Ты погляди, – с восхищением подумал Сергей. – Усталые, грязные, голодные, второй день волокут на себе раненого командира, но оружия не бросили и не сломались, вон как остальные искоса зыркают, ожидая, чем разговор закончится. И винтовочки свои потихоньку уже разобрали, вроде как осматривают их, а сами по поляне рассредоточиваются. Пора, пожалуй, им свою легенду рассказывать, а то ведь птенцы Лаврентия Павловича могут и пристрелить на всякий случай, так сказать, для сокращения количества факторов неопределенности в окружающей обстановке».

– Лейтенант Иванов. Командир стрелкового взвода стрелковой роты 239-го стрелкового полка 27-й стрелковой дивизии. Дислоцировались возле границы, в районе населенного пункта Граево.

– А здесь как оказались? И почему один? – Петров все еще смотрел подозрительно.

– Дивизия 22 июня приняла бой с наступающими немецкими войсками, понесла большие потери от артиллерийского огня и бомбежек. Потом, под угрозой окружения, отступала в направлении Сокулки. Часть подразделений, включая мой взвод в составе стрелковой роты, командование направило для атаки Домброво, занятого немецкими войсками. Двигались пешим маршем, по пути ротную колонну разбомбила авиация противника. Я был контужен, когда очнулся – вокруг только трупы. Наверное, выжившие бойцы сочли и меня мертвым, поэтому оставили на месте бомбежки. Двинулся по какой-то проселочной дороге в сторону Домброво, хотел догнать своих бойцов. По пути встретил немецкий мотоциклетный дозор, они возле реки отдохнуть решили. Ну, я и помог им… отдохнуть навечно. А мотоцикл и остальное забрал – им-то уже не нужно. Вон, даже курочка от них досталась – слегка недожаренная, правда – так что милости просим всех к столу.

Младший лейтенант Петров, кажется, поверил Сергею – во всяком случае, пулемет он опустил, а его усталые и голодные пограничники с удовольствием потянулись к еде.

Глава 2

После короткого перекуса, когда остальные пограничники перематывали портянки, оправлялись и делали еще много всяких мелких дел, которые накопились за время изнурительного перехода, младший лейтенант Петров культурно примостился рядом с Сергеем и тихо сказал:

– Командир совсем плох, боюсь, не доживет до врачей. Может, на мотоцикле быстрее будет? Помочь можете, товарищ лейтенант?

Сергей задумался. Командир заставы вторые сутки не приходит в сознание, – значит, контужен сильно и к врачам его действительно надо побыстрее. Но при этом транспортировать нужно бережно, на боку, чтобы в случае тошноты не захлебнулся рвотными массами, а в мотоцикле его на бок не положишь, да и при движении сильно растрясет, – как бы хуже не вышло. Но решать с транспортировкой все равно что-то надо, иначе командир нежилец.

Что решать? До ближайшего госпиталя в Домброво километров тридцать пять, но там, скорее всего, либо уже немцы, либо бои за город, так что этот вариант отпадает. Попробовать отвезти в Сокулку? Там перед войной была дислоцирована 33-я танковая дивизия 11-го механизированного корпуса. А это по штату: два танковых полка; мотострелковый полк; гаубичный артиллерийский полк; разведывательный батальон; отдельный зенитно-артиллерийский дивизион. Серьезная сила, с такой силой можно мощную оборону построить. Особенно с учетом использования в этой обороне отступающих от границы к Сокулке частей и подразделений. Да и дивизионный медико-санитарный батальон тоже там расположен – вот туда контуженого командира заставы и повезем. А повезем мы его на чем?..

– Значит, так, товарищи пограничники, – озвучил для всех присутствующих плоды своих размышлений Сергей. – Командира вашего на мотоцикле не довезем – помрет. Нужна машина, лучше грузовая, и везти его нужно в лежачем положении, причем на боку – чтобы рвотой не захлебнулся. Вам, кстати, сильно повезло, что его не затошнило, пока вы его на носилках тащили – нельзя контуженых так транспортировать. Повезем в Сокулку, там дивизионный медсанбат должен быть, а вот немцев и боев за населенный пункт еще не должно быть, так что есть шанс спокойно доехать. Теперь по транспорту. Судя по карте, километрах в десяти перекресток шоссейных дорог. Вот там будем добывать для вашего командира транспорт. Вопросы? Нет вопросов? – Тогда: бойцы, кто из вас умеет водить автомобиль?

Как оказалось из восьми пограничников водить автомобиль умели трое, а мотоцикл все – прошли обучение во время службы. Сергей в очередной раз мысленно сплюнул. Ведь смогли в НКВД организовать подготовку личного состава срочной службы по различным специальностям, в том числе нужным потом на «гражданке», почему же в РККА такой жуткий бардак с обучением устроили? Да еще перед самой войной…

Сергей злился, хотя и сам прекрасно знал – почему. В той жизни читал в Интернете, что в СССР, согласно переписи населения 1937 года, проживало почти 30 миллионов неграмотных граждан возрастом старше 15 лет, а это почти 20 % всего населения! В 1939 году только около 8 % населения СССР имели образование 7 классов и больше, а высшее образование имели меньше одного процента! У мужчин возраста 16–59 лет эти показатели были чуть выше – соответственно 15 % и 1,7 % – но все равно были недопустимо низкими. До Великой отечественной войны две трети населения СССР проживало в сельской местности, уровень образования и навыков обращения с техникой призывников из сел и деревень в подавляющем количестве случаев был удручающе низок. В большинстве своем до прихода в армию они никогда не пользовались даже велосипедом, а некоторые о нем никогда не слышали! Так что, говорить об опыте вождения мотоцикла или автомобиля вообще не приходилось.

«И вот с такими солдатами, необразованными и технически неграмотными, наш народ сумел выстоять, а потом сломать и уничтожить великолепно образованную, технически подготовленную, отлично вооруженную и снаряженную немецкую армию, – вдруг успокоился Сергей. – Правда, и цена победы в человеческих жизнях оказалась непомерно высока. Но ничего, я теперь здесь все силы приложу, чтобы соотношение потерь изменилось».

– Младший лейтенант Петров! Ты, я вижу, пулеметчик. Надень сверху немецкий плащ и каску с очками, в коляске за пулеметом поедешь. Кто лучше всех водит автомобиль – третьим с нами на мотоцикл, сядешь за мной. Надень немецкую форму и возьми автомат. Остальные, наломайте веток и, когда мы уедем, заметите следы от колес. Потом один в дозор, остальные достаньте из моего вещмешка патроны и набейте сменные магазины к «светкам» и «дегтярю». Потом возьмите пехотные лопатки, вырубите просеку, чтобы грузовик можно было загнать хотя бы метров на сто, и приготовьте ветки для его маскировки.

Сам Сергей повесил на шею второй автомат, уселся за руль мотоцикла и на малом газу вывел его на дорогу. До перекрестка доехали минут за двадцать, никого по дороге не встретив. Собственно, на это Сергей и надеялся. Клинья вермахта сейчас рвутся от Гродно и Бреста частью на Минск, а частью к Белостоку, готовя окружение, на второстепенных направлениях их сейчас еще не так много. Но за пару километров до перекрестка остановился, опять загнал мотоцикл в подлесок и отправился с пограничниками к перекрестку. По пути объяснил свою идею и расстановку сил.

– Если на перекрестке пост, постараемся снять его без особого шума. Потом ждем одиночный автомобиль, лучше грузовик без тента на кузове или легковушку. Когда такой появится, я его остановлю. Если это грузовик, я беру на себя тех, кто в кабине, вы двое в кузов с разных сторон. Если в кузове никого, быстро ко мне, оттаскиваем трупы. Если в кузове кого найдете – трупы оставите там, потом ты, младший лейтенант, остаешься в кузове, а водитель ко мне. Именно поэтому будем дожидаться грузовик без тента, а то в кузове можно нарваться на полувзвод немецких солдат и смертельно удивиться. Если это легковушка, то я ее останавливаю, вы атакуете с двух сторон чуть сзади, офицера постарайтесь взять живым. Трупы оставляем в машине, сами в нее. Отъедем подальше – обыщем, – закончил инструктаж Сергей, заметив, как переглянулись между собой пограничники, уважительно глянув на него.

Перекресток порадовал тем, что поста на нем не было, а движение было, причем довольно интенсивное. Но достаточно долго ничего подходящего не попадалось – шли армейские колонны с охранением из мотоциклов с пулеметами. Наконец, ближе к вечеру, на дороге появился одиночный грузовик «Опель-Блитц» – стандартная трехтонка, рабочая лошадка и самый массовый грузовик немецкой армии (за период с 1937 по 1944 год только для немецкой армии их было изготовлено более 70 тысяч!). Простая, неприхотливая и надежная машина – как раз то, что сейчас нужно для перевозки контуженого командира заставы.

Увидев, что кузовной тент сложен и из просматриваемого кузова не торчат головы немецких солдат, Сергей вышел на дорогу метрах в десяти от перекрестка и замахал руками. Автомат висел у него на груди, а свой пистолет он заранее сунул сзади за ремень. Опель остановился метра за три до Сергея, и водитель, который в кабине был один, не глуша мотор, высунулся в окно, что-то дружелюбно забормотав по-немецки. Сергей, не переставая улыбаться, быстро сделал пару шагов к кабине и чуть в сторону, опуская руки, затем выхватил из-за спины ТТ и выстрелил водителю в голову, краем глаза заметив, что Петров уже запрыгнул в кузов с его стороны. Почти тут же высунувшись из кузова, пограничник выдохнул:

– Никого, командир.

– Отлично, ты в кузове, водителя давай за руль, я в кабину с ним рядом.

Распоряжаясь, Сергей одновременно открыл водительскую дверь, подхватил выпадающий труп водителя, стараясь при этом не вымазаться в его крови, и оттащил тело через дорогу на обочину. Потом наскоро обыскал, забрал документы, разную мелочевку типа зажигалки, карманного золингеновского многолезвийного ножа и наручных часов, а затем, снова перебежав дорогу, запрыгнул в кабину, где за рулем уже осваивался водитель-пограничник, после чего опель тронулся, свернул с шоссейной дороги и запылил по проселку к месту, где они оставили мотоцикл.

Возле мотоцикла остановились, не выключая двигатель, и Сергей заглянул в кузов, уткнувшись в довольную улыбку младшего лейтенанта Петрова. Тот за время пути от перекрестка до мотоцикла успел пошарить в ящиках, что были в кузове, и с ходу зачастил:

– Командир, вон в тех в ящиках два новых пулемета, еще в заводской смазке, станки и патроны к ним, в этих ручные гранаты, там – мины, противопехотные и противотанковые. В этих ящиках продовольствие: консервы, крупы, еще какие-то упаковки – я не понял.

Скорее всего, им попался интендантский грузовик ротного снабжения вермахта, который спешил в свою наступающую роту со склада снабжения, поэтому и был один.

– Это мы удачно зашли, – непонятно для пограничника пробормотал Сергей, забравшись в кузов и увидев, что, помимо всего того изобилия нужных и полезных вещей, которое так порадовало младшего лейтенанта, в кузове возле кабины на специальных подставках уложена двухсотлитровая бочка с бензином, причем, судя по звуку при простукивании, почти полная. Рядом были аккуратно закреплены ручной насос для перекачки бензина из бочки в канистры и лейка для заливки в бак. А это, вкупе с двумя запасными канистрами, (на опеле и на цюндаппе), обеспечит отличный запас хода не только их новому приобретению, но и трофейному мотоциклу (немецкий бензин имел более высокое октановое число, и заливать вместо него наш было бы очень неполезно для моторов).

– Ладно, лейтенант, – для ускорения процесса отдания команд чуть повысил Петрова в звании Сергей. – Более подробно потом все осмотрим и подсчитаем. А сейчас ты давай снова лезь в мотоцикл, к пулемету. Я сяду за руль, а опель пойдет вслед за нами. – Все, поехали.

До поляны в лесу, где оставили командира заставы и остальных пограничников, доехали, по-прежнему никого не встретив. Дозорный показал, куда загнать грузовик, после чего общими усилиями замели ветками следы и замаскировали машину. Мотоцикл закатили чуть дальше, после чего дозорный остался, а остальные направились на поляну, захватив с собой консервы, так удачно оказавшиеся в кузове опеля.

Там Сергей, которого пограничники уже воспринимали как командира, предложил свой план дальнейших действий.

– Ну что, бойцы, – транспорт у нас теперь есть. Командира вашего предлагаю везти ночью – немцы сейчас ночью не ездят, и на дорогах будет свободно. Остаются, правда, патрули, но я планирую ехать проселками и надеюсь, что их там не будет. Ну, а если будут – тем хуже для них. Поэтому вы все сейчас ужинаете и пару часов отдыхаете, а я пока на грузовике съезжу к месту гибели моего взвода, соберу оружие и боеприпасы, которые там спрятал. Только мне в помощь еще один боец нужен будет.

В помощь вызвался младший лейтенант Петров – как догадывался Сергей, чтобы проверить место и окончательно подтвердить или опровергнуть свои подозрения. Отнесся к этому спокойно – тут уже ничего не поделаешь, это у сотрудников НКВД типа рефлекса – всегда все до последней возможности проверять (кстати, очень полезная привычка, по мнению Сергея). Прибыв на место и убедившись, что Сергей не соврал насчет гибели под бомбами маршевой колонны советской пехоты, Петров, похоже, окончательно разрешил все свои сомнения в отношении лейтенанта Иванова в пользу последнего, после чего активно включился в погрузку. Пользуясь тем, что теперь их двое и у них есть грузовик, Сергей с Петровым погрузили в кузов не только наспех собранные и спрятанные СВТ и патроны, но и вообще все, что можно было собрать и забрать. То есть все винтовки, все патроны к ним, в первоначальной спешке не замеченные Сергеем, шинели, ремни, сапоги и вообще все, что можно было собрать из обмундирования, пехотные лопатки, каски, фляги и прочее снаряжение. Еще собрали все вещмешки, в том числе полупустые и не содержащие в себе ничего полезного, кроме собственно самих мешков.

Пока собирали и грузили, познакомились поближе – младшего лейтенанта Петрова звали Игорем, и он оказался простым в общении парнем, без того часто встречающегося высокомерия и снобизма, присущего сотрудникам НКВД, причем особенно сотрудникам низкого ранга. Разговорились, Петров все выспрашивал подробности реквизиции немецкого мотоцикла, и Сергей охотно отвечал на вопросы. Потом Игорь удивился, мол, зачем собирать пустые и бесполезные вещмешки. И Сергей объяснил, какой полезной вещью может оказаться вещмешок или любой другой мешок, набитый землей. Из пары таких мешков можно быстро соорудить импровизированный бруствер для защиты от вражеского огня, а из большего количества мешков – быстровозводимое укрытие от пуль и осколков или пулеметное гнездо. Или, к примеру, можно еще технику ими обкладывать – для создания полузакрытых позиций и усиления защиты, а также для орудий и минометов защитные укрытия делать. В общем, много чего придумать можно. Судя по задумчивому лицу Игоря, для него все то, что рассказал Сергей, было откровением.

«Конечно, для молоденького младшего лейтенанта, пусть и имеющего кое-какую подготовку, это новая информация, – с досадой констатировал Сергей. – Да и откуда? Боевой опыт и тактические наработки Первой мировой, особенно в области построения обороны, у среднего и старшего комсостава присутствует в крайне ограниченном объеме, потому что, во-первых, мы отринули буржуазных офицеров и военспецов, а во-вторых, оборона вообще в нашей военной доктрине не в чести. Ну а уж младший-то комсостав – кто его этому обучать стал бы? Ну, что же, значит, буду обучать я».

Вернувшись, Сергей довел до немного отдохнувшего личного состава старую армейскую истину, что самый лучший отдых – это смена занятия, после чего засадил пограничников за чистку и смазку всех имеющихся в наличии СВТ (для «светок» чистка и грамотная смазка вообще никогда лишними не бывают). А сам, вместе с младшим лейтенантом Петровым и двумя бойцами, со слов Петрова, имеющими понятие о стрельбе из пулемета, отправился назад, к опелю, в кузове которого их ждали два новых полнокомплектных МГ-34 в консервационной смазке.

В процессе проведения расконсервации, Сергей попутно обучил всех троих разборке, сборке и смазке МГ-34, замене ствола в боевых условиях, ну, и кое-что из теории пулеметной стрельбы тоже разъяснил, в том числе приемы и особенности стрельбы с зенитного станка по воздушным целям. Благо, сам он за время службы «в той жизни» настрелялся вволю из самых разных пулеметов, от ручных до крупнокалиберных и от танковых до зенитных. Последнее, что сделали под конец обучения, так это собрали и закрепили в кузове опеля, возле кабины, один из двух доставшихся вместе с пулеметами зенитный станок. И установили на него только что смазанный, полностью готовый к бою пулемет – в качестве аргумента для немецкой авиации или встреченных на дороге немецких патрулей.

Наконец, первый для Сергея и очень длинный, насыщенный событиями день его «новой жизни» в другом времени подошел к концу – сгустились сумерки, все было готово к выезду. Контуженого командира, так и не пришедшего в сознание, разместили в кузове опеля с максимальными удобствами: на боку, на мягком ложе из шинелей и травы. Сергей ехал впереди на мотоцикле, с ним в коляске, за пулеметом, Петров. Два новых пулеметчика обеспечивали оборону в кузове, один впереди, за МГ-34 на зенитном станке, второй стерег тыл у заднего борта, сменив для удобства МГ-34 на более легкий ручник ДП-27. Остальные разместились в кузове и кабине опеля.

Поначалу, в целях обеспечения максимальной скрытности, ехали, а скорее ползли, по проселочным дорогам в режиме светомаскировки, почти на ощупь, часто останавливались, слушали тишину и снова ползли. Промучившись так почти полночи, Сергей ясно понял, что в таком темпе доехать до Сокулки к утру они точно не успеют. Незнакомая дорога, сложности с определением направлений и расстояний, мест поворотов. После чего плюнул на скрытность и решил для себя, что, если кто не спрятался, так он не виноват. Вывел свою маленькую колонну на шоссе, отдал пулеметчикам в кузове команду «если что, делать как я», а сам врубил фару мотоцикла на полную мощь и на приличной скорости нагло понесся к своей цели, готовый в любой момент давить массированным пулеметным огнем любую помеху на пути. То ли его наглая тактика сработала, то ли просто повезло, но доехали без приключений, так никого на ночной дороге и не встретив.

К Сокулке подъехали как раз на рассвете, и Сергей остановил колонну за полтора-два километра, возле небольшого перелеска, что с одной стороны подходил к дороге почти вплотную. С другой стороны от дороги имелся только небольшой кустарник, а за ним простирался то ли широкий травяной луг, то ли чем-то засеянное поле, – Сергей в этом не разбирался, – в общем, открытое пространство. Сам город и его железнодорожная станция, помимо лучей встающего рассветного солнца, были дополнительно освещены огнями пожаров, скорее всего после бомбежки, которые не успели или не смогли потушить.

«Соваться сейчас в город на немецкой технике – не самая лучшая идея, – решил Сергей. – «Мама» не успеешь сказать, как из всех стволов встретят. Но контуженый совсем плох, все-таки растрясло его по дороге. Надо срочно что-то решать…»

– Вот что, бойцы, берите носилки и плавно тащите командира к городу. К оборонительным постам подойдете уже по светлому, там должны помочь его в госпиталь определить. Младший лейтенант Петров, ты с ними пойдешь, старшим. Плащ и каску немецкие сними, на постах сейчас бойцы нервные. Мне оставьте одного бойца, мы с ним тут пока технику замаскируем и оборону займем.

– И вот еще что, Игорь, – отвел того чуть в сторону Сергей. – Вас там, скорее всего, сразу к особисту поведут – так ты еще перед допросом расскажи ему, что мы тут остались немецкую технику стеречь, пусть кого-нибудь для сопровождения пришлет, чтобы ее на въезде в город не расстреляли. И еще скажи, что технику лучше отсюда забрать побыстрее – неизвестно, когда тут немецкая разведка может появиться.

С Сергеем остался боец, который вел «Опель-Блитц» ночью. Вдвоем они споро вырубили пехотными лопатками кустарник и молодые деревца на обочине дороги со стороны леса, чтобы получился карман, загнали туда грузовик и замаскировали его срубленными деревцами. Мотоцикл в лес загонять не стали, только закатили в кусты и тоже замаскировали ветками. Затем стали готовить оборонительные позиции. Поскольку оставшийся с ним боец пулеметчиком не был, оба пулемета – для себя и для него – Сергей достал из кузова и расположил рядом, в лесу за придорожными кустами, на расстоянии примерно пяти метров друг от друга и метрах в двадцати от грузовика в сторону возможного появления немцев. Пулемет со «своего» мотоцикла трогать не стал – вдруг особисты проканителятся, а немцы, наоборот, поспешат, и тогда, в зависимости от обстоятельств, возможно, придется на нем в темпе удирать, бросив тут все остальное. Пока готовили позиции, провел с бойцом краткий ликбез на тему «что такое пулемет вообще и как конкретно из него стрелять надо». Потом Сергей переоделся обратно в свою форму лейтенанта РККА и с биноклем залез на дерево, ждать, гадая при этом, кто появится раньше – наши или немцы.

И хотя Сергей очень надеялся, что первыми появятся все же наши, после чего «Опель-Блитц» можно будет спокойно гнать в город, его надеждам не суждено было сбыться. Только-только рассвело полностью, как на Сокулку волнами пошли немецкие бомбардировщики, а затем, около 8 утра, на дороге послышался треск мотоциклетных моторов, и чуть позже Сергей разглядел в бинокль довольно резвый передовой немецкий дозор в составе трех мотоциклов с пулеметчиками в колясках.

«Хорошо, что без броневика, – с облегчением подумал Сергей. – А то бы мы тут и остались, либо действительно пришлось бы все бросать и бежать. Однако теперь со всей остротой возникает вопрос, подкупающий своей новизной – что делать? Мотоцикла три, пулемета в них тоже три, а нас только двое. Можно, конечно, все бросить и отступить, но это как-то не комильфо. Да и немцев живыми отпускать что-то очень не хочется. Ладно, будем считать, что фактор внезапности уравнивает шансы, а еще, что, как говаривал незабвенный Александр Васильевич Суворов, “смелость города берет”».

Быстро скатившись с дерева и поудобнее устраиваясь за пулеметом, Сергей торопливо довел своему напарнику новости, диспозицию и последние инструкции.

– Боец, стрелять начнешь только после меня. Твой мотоцикл головной, потому что дистанция до него будет ближе всего. Стреляешь сначала в пулеметчика и только потом в водителя. Как стрелять, помнишь? Хорошо, что помнишь. Постарайся не повредить мотоцикл. И главное – не спеши, целься тщательнее, спусковой крючок не рви, тогда все у тебя получится.

Сергей дождался, пока головной мотоцикл приблизится примерно на сто пятьдесят метров, после чего двумя короткими очередями упокоил обоих пулеметчиков в двух последних мотоциклах и перевел прицел на водителей. Первого из них снял чисто – тот аккуратно выпал на дорогу, и его мотоцикл, плавно сбрасывая скорость, покатился дальше самостоятельно. А второй водитель успел пригнуться к рулю и попытался развернуть мотоцикл на полной скорости. В результате этого смелого маневра мотоцикл предсказуемо пошел кувырком, слетел с дороги и заглох, застряв в кустарнике на обочине. Сергей, с сожалением проводив взглядом скорее всего испорченную технику, воткнул туда, где из-за лежащего на боку мотоцикла торчали ноги водителя, пару коротких очередей и кинул взгляд на первый мотоцикл. Боец со своей задачей справился успешно – пулеметчик был убит, а водитель, видимо, тяжело ранен, потому что упал грудью на руль мотоцикла и перестал им управлять, после чего мотоцикл плавно свернул с дороги и мягко уперся в кусты, урча двигателем на малых оборотах.

– Лови второй мотоцикл, – крикнул Сергей бойцу, а сам, выхватывая из кобуры свой ТТ, бросился к убитым немцам – окончательно завершить процесс перехода живой материи вражеской армии в неживую.

Тяжелораненый водитель первого мотоцикла был явно не жилец, а вот резвый немец, который кувыркался на последнем мотоцикле, на удивление оказался жив, только получил ранение бедра, и, когда Сергей, «проконтролировав» остальных, подбежал к нему, уже вяло шевелился, пытаясь перевернуться на живот и отползти от мотоцикла в сторону поля. Сергей помог резвому и удачливому немцу перевернуться на живот, связал руки за спиной его же ремнем, затем перетянул рану на бедре ремнем его мертвого товарища-пулеметчика. Потом оттащил от мотоцикла, но не в поле, а, наоборот – к дороге, пристроив на ее обочине.