Текст книги "Заклятие Лусии де Реаль (сборник)"

С тобой мне ничего не страшно

В черной, как нефть, воде бухты дрожат отражения портовых и корабельных огней. Бухту, деля ее надвое, пересекает лунная дорожка, прямая и узкая, как натянутый канат. Сама луна, похожая на спелый лимон, неподвижно висит над портом в окружении равнодушно перемигивающихся звезд. У причалов и на якорях, осторожно поскрипывая, сонно покачиваются лодки и катера. Едва ощутимый бриз лениво перебирает листья олеандров и платанов, которыми усажена Набережная.

Откинув назад голову и подставив разгоряченное за день лицо освежающему ветерку, на краю длинной скамейки сидит, задумавшись, Эдвин. За день он исходил почти весь город в поисках работы, но все его старания были напрасными – работы как не было, так и нет. Остается ждать случая. Но когда-то этот случай подвернется…

Сзади слышатся легкие торопливые шаги, и не успевает Эдвин обернуться, как теплые ладони закрывают ему глаза, и над головой слышится учащенное дыхание. И тотчас все тревоги и переживания Эдвина куда-то улетучиваются, и на душе становится спокойно и даже уютно. Он еще крепче прижимает к лицу девичьи ладони и так, неподвижно, сидит добрую минуту.

– Эд, ты не сердишься? – усаживаясь рядом и виновато заглядывая парню в глаза, спрашивает Мона.

– Я злой, как тот дракон, которого целый год не кормили молодыми красивыми девушками! – сердито рычит Эдвин. – Такой злой, что готов съесть тебя целиком! – Он обхватывает голову девушки своими широкими ладонями, притягивает к себе и крепко целует ее в зажмуренные от счастья глаза.

– Эд, что ты делаешь? Кругом же люди!

– В другой раз будешь знать, как опаздывать!

– Понимаешь, у нас были гости, тетина сестра с дочерьми, и было неудобно оставить их… – оправдывается Мона, но Эдвин перебивает ее:

– Все ерунда. И все уже позади. Я рад, что ты здесь.

– Я тоже рада видеть тебя. Как прошел день?

– Хуже некуда, – неохотно отвечает Эдвин. – Целый день оббивал пороги разных контор в поисках работы, и все без толку.

– Да-а… – вздыхает Мона и, чтобы отвлечь Эдвина от мрачных мыслей, переводит разговор на другое. – Хронику прочитал? Интересная?

– А как же! Конечно, прочитал, – оживляется Эдвин. – Любопытнейшая хроника! И ты знаешь, Мона, я думаю, что эти записки могут стать нашим спасением. Возможно, сама судьба послала нам эту хронику…

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу сказать… – волнуется Эдвин, – что похоже на то, что у нас появился шанс… и мы не должны упустить его. Необходимо попытаться…

– Эд, выражайся яснее. Я ничего не понимаю. О чем ты?

– Сейчас ты все поймешь, Мона, – говорит Эдвин, взяв девушку за руку. – Еще вчера, когда ты заговорила о хронике и «Сан Антонио», я подумал, что неплохо было бы заняться поисками этих сокровищ. А сегодня… после того как я прочитал эту хронику и в десятках двух контор на вопрос о работе получил отрицательный ответ, я всерьез задумался о «Сан Антонио». И решил, что мне надо попытаться найти эти сокровища.

– Неужели ты думаешь, что испанское золото до сих пор там?

– А почему бы и нет? Во всяком случае, я никогда не слыхал, чтобы у Чароса находили подводные сокровища. Так почему бы не попытаться сделать это мне? Ты же знаешь, что я почти что профессиональный ныряльщик. И потом… я не вижу другой возможности раздобыть денег. Не идти же мне в карманники или грабители.

– Наверное, ты прав, – помолчав, отзывается девушка. – Но почему ты один? Я не представляю, как можно искать сокровища в одиночку под водой, где можно наткнуться на акулу или осьминога. Кто тебе поможет в случае какой-нибудь беды?

– Я еще не думал об этом. Возможно, я подыщу себе компаньона. А то и двух…

– Эдвин, ты не так меня понял, – мягко перебивает парня Мона. – Я хотела спросить: почему ты один, а не мы вдвоем?

– Ах, ты вот о чем! Но, Мона… – Эдвин нежно проводит ладонью по щеке девушки. – Искать сокровища, да еще на морском дне, дело… не женское.

– Это ты так думаешь, – в голосе Моны слышатся незнакомые Эдвину упрямые нотки. – А я думаю иначе. Совсем иначе! Ты же знаешь, что я и плаваю неплохо, и нырять умею, я ведь выросла на этой вот Набережной. К тому же деньги нужны нам обоим в равной степени. Так что…

– Все это так, Мона. Ты у меня просто молодчина. Но предстоит трудная и небезопасная работа…

– Пустяки! – стоит на своем девушка. – Ведь мы будем там вдвоем. А с тобой мне ничего не страшно. Вон какой ты сильный! С тобой я буду чувствовать себя как за каменной стеной.

Однако лесть Моны не оказывает ожидаемого воздействия на Эдвина.

– Зато мне будет страшно с тобой, – продолжает он отпираться. – Точнее сказать, мне будет страшно за тебя.

– Эдвин, это решено! – твердо заявляет Мона. – Если ты отправляешься на Чарос, я с тобой! И все твои доводы против напрасны.

– Хорошо, допустим, ты едешь со мной. А как же твой дядя? Что будет с твоей работой? Что скажут соседи, наконец?

Мона растерянно хлопает глазами.

– Не знаю. Я еще не успела подумать об этом… А впрочем, – голос девушки снова крепнет, – думаю, все уладится – и с дядей, и с работой, и тем более с соседями. У нас еще есть время, чтобы все обдумать. Мы же не завтра отправляемся…

– Ну, Мона! – сокрушенно вздыхает Эдвин, что должно означать согласие. – Смотри, чтобы потом не жалела. Кто знает, найдем ли мы это золото…

– Что будет, того не миновать, – философски замечает девушка. – Давай лучше прикинем, что нам необходимо для этой поездки.

Разговор молодых людей прерывает неожиданное появление на Набережной брата Моны – рослого на свои пятнадцать лет, по-юношески нескладного паренька в вытертых джинсах и черной футболке. Не обращая ни на кого внимания, он с независимым видом дефилирует вдоль парапета, затем возвращается и только теперь «случайно» замечает сестру и Эдвина.

– А-а, Мона! Вот ты где! – удивленно басит он хрипловатым ломающимся голосом. – А это кто с тобой? Ах, Эдвин… Привет, Эдвин! А я и не заметил вас сразу.

– Привет, Поль! Как жизнь молодая? – улыбается Эдвин.

– Да так себе, помаленьку, – по-взрослому солидно отвечает Поль. Несмотря на пробивающийся на верхней губе пушок и торчащие ежиком коротко остриженные волосы на голове, он разительно похож на сестру: те же широко посаженные глаза с открытым внимательным взглядом, тот же короткий прямой нос, те же полные, слегка припухшие губы.

– Признавайся, тебя дядя послал? – спрашивает напрямик Мона брата.

– Да нет… – мнется Поль. – А вообще-то – да… Он велел сказать тебе, чтобы ты шла домой. Тете надо что-то помочь…

– Поль, но ведь еще детское время! – с деланой укоризной восклицает Эдвин. – Ты бы имел совесть!

– Скажи об этом дяде, – кивает головой паренек в сторону дома с цифрой «1709» на фронтоне. – Кстати, он поручил еще мне посмотреть, с кем гуляет Мона. Не с тобой ли, случаем. Понял? Но вы не подумайте, что я скажу ему правду, – глухо бубнит Поль. – Я не доносчик!

– Поль, ты хороший парень! – без тени насмешки говорит Эдвин. – Мона сейчас придет.

Мы люди честные!

В Морионе за полночь – время, когда сон особенно крепок и сладок. Кажется, в такую позднюю пору вряд ли кто может появиться на улице. Тем более на такой глухой и отдаленной, как Речная, протянувшаяся вдоль тихой Сампы на южной окраине Мориона. Хотя прилагательное «вымершая» давно стало заезженным штампом, в данном случае без него никак не обойтись. Улица действительно кажется вымершей – на ней собаки и те спят, начисто забыв о своих собачьих обязанностях хоть изредка полаивать.

Вдобавок к этому вся улица погружена в непроглядную темень. Лишь одна лампочка светится над воротами торгового склада «Бижутерия и галантерея Р. Томаса». Да и та, будучи убранной под колпак из толстого стекла, едва освещает ведущие на территорию склада металлические ворота из толстых арматурных прутьев и пристроившуюся к ним сбоку крошечную сторожевую будку с окном во всю стену.

В будке, прислонясь спиной к стенке, задрав кверху голову и выставив острый кадык, спит, сидя на табурете, старик-сторож. Перед сторожем висит на стенке старое ружье. Не будет большим преувеличением сказать, что из этого ружья стреляли если не солдаты Наполеона Бонапарта, то уж парижские коммунары наверняка.

И все же спят в эту ночь, оказывается, не все.

Вынырнув из темноты, у ворот склада «Бижутерия и галантерея Р. Томаса» останавливается высокий грузный мужчина в мешковатом костюме и затеняющей лицо широкополой шляпе с чемоданом в руках. Ноги мужчины то и дело подгибаются, и он с трудом удерживает вертикальное положение. Из этого можно сделать вывод, что совсем недавно мужчина принял изрядную дозу горячительного. Бормоча что-то под нос, ночной гуляка стучит ногой по воротам.

Сторож в будке вздрагивает, ударяется затылком о стенку, испуганно хлопает глазами и, вскочив на ноги, хватается за свой мушкет. Увидев у ворот мужчину с чемоданом, он в сердцах чертыхается, сует ружье под мышку, будто это зонтик или трость, и выходит из будки.

– Кого тут еще носит по ночам? – ворчит сторож хриплым со сна голосом. – Чего надо?

– Друг, извини! – с трудом выдавливая из себя слова, мычит подошедший. – Тут, понимаешь, какое дело… Но если ты…

– Не тяни! Говори, что надо! – сердито обрывает незнакомца окончательно проснувшийся сторож и подозрительно оглядывает нежданного гостя с ног до головы. Хотя лица под надвинутой на глаза шляпой рассмотреть он не может, но чемодан из дорогой кожи несколько успокаивает сторожа.

– Нализался! – укоризненно качает он головой.

– Не нализался, а заблудился! Сколько можно объяснять? – уточняет, икнув, мужчина. – Никак не найду дом своего друга, Бобби Стингера. Кореша моего старого так зовут – Бобби Стингер. Сто лет с ним не виделись! В гости к нему приехал, понимаешь… Да вот… хибары его не могу найти.

– Еще бы! – хмыкает насмешливо сторож. – У тебя что, дня не было?

– Так я же с поезда только что! Неужели не видно? – удивляется несообразительности сторожа незнакомец. – В час ночи приехал сан-кристобальским. Ждать до утра долго, вот я двинул пешком. Сюда кое-как добрался – ребята из полицейского патруля дорогу показали. Да и город более-менее освещен. А здесь у вас, как у негра, извини, в заднице – ни черта не видать. Всего-то и свету на всю улицу, что твоя лампочка. Вот я на нее и пошлепал. А ты сразу сердиться…

– Ну, и что тебе надо? Я никаких Бобов не знаю! – вспомнив, по-видимому, что он «при исполнении», строго говорит сторож.

– Как что? – недоумевает незнакомец. – Хочу, чтобы ты помог мне! Бобби прислал мне план этой самой… Речной улицы. Это ведь Речная?

– Ну, Речная…

– Значит, все правильно! Бобби не соврал. Он парень – что надо. Нарисовал план вот какой… Днем я запросто нашел бы его дом. А сейчас темно, и я не могу сориентироваться. Понимаешь? А ты все тут знаешь. Вот посмотри, может, подскажешь.

Продолжая покачиваться, мужчина ставит у ног свой чемодан, достает из кармана сложенную вчетверо бумагу, разворачивает ее и показывает сторожу. Тот, пытаясь получше рассмотреть план, наклоняется вперед, касаясь лбом арматурных прутьев ворот.

И тут происходит неожиданное. Во всяком случае, для сторожа. Вмиг протрезвевший незнакомец проворно просовывает руку между прутьев, хватает сторожа за затылок и с силой прижимает лицом к этим самым прутьям. Пока опешивший сторож пытается понять, что происходит, и раздумывает, кричать ему или не кричать, незнакомец вынимает из кармана пиджака пропитанный хлороформом платок и зажимает им сторожу нос и рот. Поняв наконец, что все это мало похоже на шутку, сторож, ухватившись за прутья, пытается вырваться из железных тисков незнакомца. Но все его усилия напрасны, сопротивление приводит лишь к тому, что из подмышки выскальзывает его антикварное ружье. А вскоре и сам сторож, обмякнув и перестав сопротивляться, медленно сползает вниз и мирно укладывается на асфальте.

Выждав несколько секунд и убедившись, что кругом спокойно, мужчина тихонько свистит. Тотчас из темноты появляются еще три мужские фигуры…

А спустя два часа, когда небо над далеким хребтом Рохо начинает медленно наливаться нежным розовым светом, в окно дома, в котором живет владелец магазина «1001 мелочь» Маркус Финт, кто-то осторожно стучит. Круглый приземистый Финт, путаясь в длинной ночной сорочке, скатывается с высокой старомодной кровати и, шлепая по полу босыми ногами, подходит к окну. За окном смутно маячит мужская фигура. Финт открывает форточку.

– Кто там? Ты, Рекс?

– А то кто же? Не видишь, что ли! – слышится в ответ приглушенный голос. – Мы с товаром. Открой!

– Что там еще за товар? – открывая дверь, недовольно бубнит хозяин. Можно подумать, что сейчас он отправит ночного гостя восвояси. Но недовольство Финта явно наигранное – не дожидаясь ответа на свой вопрос, он тут же, перейдя на шепот, торопливо говорит: – Ладно, потом разберемся. Тащите пока все сюда.

Не говоря ни слова, человек, которого Маркус Финт назвал Рексом, оборачивается и подзывает кого-то невидимого взмахом руки. Тотчас из-за угла дома появляются один за другим трое мужчин. Сгибаясь под тяжестью сумок и свертков, они следом за Рексом проскальзывают мимо хозяина в открытую дверь. Из темного коридора все пятеро, спотыкаясь и наталкиваясь друг на друга, попадают в напоминающую склад комнату без окон, с тяжелым, затхлым воздухом. Под потолком комнаты горит тусклая, покрытая густым слоем пыли лампочка. Ее света едва хватает, чтобы рассмотреть ночных пришельцев.

Из всей четверки наибольшее внимание на себя обращает своим франтоватым видом Вилли Рекс – среднего роста плотный мужчина сорока пяти лет с женским задом, короткими, не привыкшими к труду руками и большой круглой головой на короткой шее. Припудренное, тщательно выбритое лицо Рекса состоит из надменно поднятых черных бровей, таких же черных навыкате глаз, большого с горбинкой носа, тонких щегольских усиков и полных ярких губ. Стремясь казаться элегантным, Рекс даже в жару носит тройку – правда, белую, – бабочку и шляпу. И сейчас, ночью, он одет с претензией на франтовство: темные брюки, светлый в клетку пиджак в талию, белая рубаха, пестрый с пальмой и яхтой галстук и неизменная велюровая шляпа, из-под которой выбиваются вьющиеся черные волосы.

Встречающиеся Рексу люди принимают его обычно за ресторанного певца или официанта из того же ресторана. К сожалению, Вилли Рекс не певец из ресторана и не услужливый официант. По профессии, перенятой от отца, как и по роду занятий, Вилли Рекс – бандит и налетчик. Больше того, он главарь банды грабителей и налетчиков.

Банда небольшая, но сплоченная. Помимо главаря, то бишь Рекса, в нее входят еще три человека. Все они вместе с главарем пожаловали в эту ночь в дом Финта, и у нас есть возможность познакомиться со всей бандой сразу.

Смахивающий на гориллу большой, грузный и мохнатый Авас – самый пожилой в этой компании – ему больше пятидесяти. Это он два часа тому назад так нехорошо обошелся со сторожем склада «Бижутерия и галантерея Р. Томаса». Авас в банде самый сильный физически, и вся «работа», требующая силы, поручается, естественно, ему. Когда-то в далекой юности Авас был боксером, о чем свидетельствует расплющенный нос на красном, будто обваренном кипятком лице с маленькими, глубоко спрятанными под кустистыми бровями глазками. Авасу даже прочили большое спортивное будущее, но природная лень не позволила ему стать чемпионом. Ему больше пришлось по душе другое занятие – грабить и красть.

Долговязого, тощего, как сушеная тарань, бандита кличут Камбуз. С его острого, как топор, лица, на котором привлекает внимание один большой тонкий нос, никогда не сходит постное выражение. Кличка пристала к нему не случайно: Камбуз всегда голоден и постоянно что-то жует. Его любимая поговорка: «Люблю повеселиться, особенно пожрать».

Сорокалетний Бугель также приметен своим лицом. Оно у него круглое и плоское, как луна. Правда, в отличие от луны, лицо его серое, землистое. На нем – круглые судачьи глаза, широкий утиный нос и похожий на щель рот. Такое впечатление, что это лицо сработал скульптор-примитивист.

В своей «работе» банда не отличается особой разборчивостью: чистит склады и магазины, проникает в плохо запертые квартиры, угоняет машины, мотоциклы и даже велосипеды, может напасть на беспечного кассира или инкассатора, при случае ограбит подвыпившего ночного гуляку, не погнушается отобрать в темном переулке сумочку у женщины.

Добытый товар банда сбывает иностранным матросам, спекулянтам и скупщикам краденого. Одним из таких скупщиков является хозяин магазина «1001 мелочь» Маркус Финт.

– Так что там за товар у вас? – повторяет свой вопрос Финт, заглядывая в лицо Рекса через круглые выпуклые очки своими близорукими, беспокойно бегающими глазками.

– Товар – что надо: хороший, ходовой, долго лежать не будет, – спешит успокоить хозяина Рекс. – И надежный. Ты же знаешь: мы люди честные! Клиентов не подводим.

– Насчет вашей честности у меня нет ни малейших сомнений, – соглашается с гостем Финт. И трудно понять, то ли он иронизирует, то ли говорит серьезно. Впрочем, о всех подробностях широкой деятельности компании «Рекс и подручные» Финт толком не знает: компаньоны умеют держать язык за зубами. Но догадывается. Хотя не догадываться об этом может разве что круглый дурак.

– И тем не менее, – продолжает Финт, – я должен знать, откуда товар. Ты же понимаешь…

Рекс хорошо понимает Финта и потому отвечает без обиняков:

– Товар со склада Рауля Томаса. Насколько я знаю, ты торгуешь его барахлом?

– Кое-что есть…

– Вот и хорошо. Что не сможешь сбыть – отложи. Мы потом заберем. Процент прежний?

– Ты знаешь, Вилли… я теперь спать по ночам не могу. Все жду, когда заявится полиция, – начинает по привычке юлить Финт. При этом румянец на его по-детски полных щеках становится еще заметнее. – Очень уж большой риск. Ну, и все такое…

– Понятно, – брезгливо морщится Рекс. – Так сколько?

– Шестьдесят – вам, сорок – мне.

– Ладно, уговорил, – соглашается Рекс и, обернувшись к своим компаньонам, которые, не встревая в разговор, дружно дымят сигаретами в дальнем углу комнаты, говорит: – Все, ребята. Выметаемся. По одному. И без шума.

В двери, прощаясь с хозяином за руку, Рекс шепчет ему на ухо:

– На днях зайду к тебе в магазин. Есть разговор тет-а-тет.

Этот парень мне нужен!

– Как торговля? – разваливаясь повальяжнее в мягком кресле, говорит первое, что приходит в голову, Рекс. Несмотря на жару, он облачен в белую тройку с черной бабочкой. На голове у Вилли черная шляпа с широкими полями.

– Какая теперь торговля… – начинает, по обыкновению, прибедняться усевшийся напротив на кожаном вращающемся стуле Маркус Финт. Больше всего Финт не любит, когда у него просят деньги взаймы, и потому никогда не распространяется ни о своих делах, ни тем более о доходах. – Как всегда, одни убытки.

– А ты бросай свою торговлю и переходи в мою фирму, – благодушно, словно похлопывая собеседника по плечу, усмехается Рекс. – У нас убытков не бывает – сплошная прибыль.

– Покорнейше благодарю! – с деланой любезностью кланяется Финт. – Лучше уж я буду терпеть убытки, чем каждый день жить в страхе.

– Дело хозяйское, – снисходительно роняет Рекс.

Разговор происходит в небольшой конторке магазина «1001 мелочь», через полуоткрытую дверь которой можно при желании видеть все, что делается в торговом зале магазина. Там хозяйничает приказчик Финта – рыжий прыщавый молодой человек с лошадиной физиономией, добрую половину которой закрывают большие роговые очки.

На подоконнике, подле которого восседает истекающий потом Рекс, бесшумно работает вращающийся из стороны в сторону вентилятор. Когда освежающая струя воздуха обдувает Рекса, он блаженно щурит глаза и запрокидывает голову, подставляя ветерку шею. Шляпу, однако, снимать не собирается.

Разговор, ради которого он пришел, Рекс начинать не спешит: сегодня ему некуда торопиться, да и на улице жарко, а тут тихо и прохладно. «Неплохо устроился Маркус Финт, – не без зависти думает Рекс. – Может, и мне бросить свою беспокойную профессию да купить такой вот магазинчик?»

В проеме двери появляются большие очки приказчика.

– Извините! Хозяин, можно вас на минуту?

– Ну, что там еще? – неохотно откликается Финт.

– Там какой-то парень… Поговорить хочет с вами.

– Ладно, иду.

Финт неторопливо поднимается со стула и, не закрывая за собой дверь, так же неторопливо выходит в торговый зал. Зал пуст, если не считать Эдвина Трампа. Сегодня он в черных спортивного кроя брюках и черно-белой клетчатой рубахе с широко распахнутым воротом.

– Вот идет хозяин, – говорит, обращаясь к Эдвину, приказчик. – Может, с ним договоритесь…

Сказав это, приказчик отходит в сторону и принимается подравнивать и без того аккуратно разложенный на полках товар.

– Тут такое дело… – без особого желания начинает Трамп. По всему видно, что предстоящий разговор ему неприятен и стоит немалых усилий. – Мне надо на недельки две взять напрокат надувную резиновую лодку. Но денег у меня сейчас нет. Деньги я смогу отдать позже, я оставлю расписку…

– В долг я ничего не даю! – спешит с ответом Финт. – У меня магазин, а не касса взаимопомощи.

– Я мог бы оставить в залог такую вот монету, – пропустив мимо ушей обидные слова хозяина, продолжает Эдвин и протягивает на ладони старинный испанский дублон. – А могу и рассчитаться ею. Монета старая, золотая и, надо думать, дорогая – в ней больше десяти граммов золота. И потом, год ее чеканки – тысяча шестьсот восемьдесят пятый. Вам это о чем-нибудь говорит?

– Нет, – выпятив губу, качает головой Финт. – Я не этот… Как его? Я не… нумизмат. К тому же… я не знаю, где ты взял эту монету. А вдруг она из какого-нибудь музея?

– Я не вор! – с трудом сдерживаясь, чтобы не надерзить, глухо отзывается Эдвин. – Эту монету я нашел. Больше того, я нашел ее в море.

– Вполне возможно, – соглашается Финт. – Однако дать за нее лодку… да еще на две недели не могу.

– Понятно, – подавив обиду, говорит Эдвин. – Извините.

Не успевает Эдвин выйти из магазина, как к Финту подбегает Вилли Рекс.

– Послушай, Маркус, почему ты не хочешь дать этому парню лодку?

– Пусть платит деньги и берет лодку, – встряхивает плечами Финт. – Да и тебе-то какое дело?

– Мне нужен этот парень! Понимаешь, мой нюх подсказывает, что намечается интересное дельце… Если ты не дашь ему лодку, то сделаешь большую глупость. Ладно! – видя, что Финт непоколебим в своем решении, распаляется Рекс. – Так и быть, я плачу тебе за лодку, а ты отдаешь ее этому парню как бы за монету. Обо мне ни слова! Идет?

– Ну, если так, то я согласен, – неуверенно тянет удивленный Финт. Он не может взять в толк, откуда вдруг появилась у Рекса эта блажь – филантропия. Даже небольшое волнение Финта тут же отражается на его пунцовых щеках – они еще больше наливаются краской.

– Да, но парень-то ушел, – спохватывается Финт.

– Далеко не ушел. Пошли Скунса, – Рекс кивает на приказчика, – пусть догонит. Да поживее, а то и в самом деле уйдет.

Через минуты две приказчик возвращается вместе с Эдвином. Чтобы не попадаться ему на глаза, Рекс торопится назад в конторку.

– Я тут подумал, – встречает парня заискивающей улыбкой Финт, – и решил дать за эту монету на две недели лодку. Чего не сделаешь по доброте душевной…

– Я доплачу. Но не сейчас, позже, – говорит Эдвин, посчитав, что «доброта душевная» требует большей платы.

– Не будем мелочиться! – великодушно хлопает парня по плечу Финт. – Удостоверение личности при тебе? Вот и хорошо! Сейчас оформим прокат, и две недели лодка твоя. Плыви хоть на Канары!

Когда Эдвин, уложив лодку в большую холщовую сумку, покидает магазин, в торговом зале снова появляется Рекс. Отсчитав причитающиеся за лодку деньги, он кладет их на прилавок и протягивает Финту руку.

– Покажи-ка монету.

Взяв монету, Рекс взвешивает ее на ладони, затем высоко подбрасывает, на лету ловит и ловко отправляет в свой карман.

– Э-э! Что это значит? – таращит глаза Финт.

– Это значит, что за лодку заплатил я, следовательно, монета теперь моя. Или ты захотел двойную плату? Привет супруге!

С этими словами Рекс покидает магазин «1001 мелочь», оставив его хозяина растерянно хлопать глазами.

– Когда же придешь за своими вещами? – кричит вдогонку опомнившийся Финт. Но Рекс в ответ лишь нетерпеливо машет рукой.

На улице полыхает полдень. Раскалившееся добела солнце висит неподвижно над головой. Тысячами крошечных солнц сверкает вода в бухте. Несмотря на жару, на Набережной, как всегда, многолюдно. Одни куда-то спешат, другие не спеша прогуливаются, третьи – преимущественно дети и старики – облепили парапет, с которого ловят рыбу.

Отыскав в толпе удаляющегося парня с большой сумкой, Рекс устремляется за ним.

«Если меня не подводит интуиция, – думает он, делая вид, что разглядывает витрины магазинов и встречных женщин, и в то же время не теряя из виду Эдвина, – здесь попахивает золотишком. Не иначе как этот парень отыскал подводный клад».

Эдвин, хотя и несет тяжелую сумку, шагает широко, идет споро, и Рекс едва успевает за ним. К счастью для него, идти приходится недолго. Напротив старинного дома с цифрой «1709» на фронтоне парня встречает довольно даже симпатичная (по мнению Рекса) девушка в белой тенниске. Эдвин и Мона выбираются из людского потока, останавливаются в сторонке и начинают о чем-то оживленно разговаривать.

Стараясь не привлекать к себе внимания, Рекс приближается как можно ближе к молодым людям, в тени олеандра закуривает сигарету и, делая вид, что кого-то ожидает, пытается расслышать, о чем они разговаривают. Однако, как он ни старается, как ни напрягает слух, расслышать ему удается лишь отдельные слова. Но зато какие слова: «галеон», «остров», «клад», «золото», «лодка»! Сомнений быть не может: речь идет о подводном кладе.

«Выходит, нюх меня не подвел: они нашли подводный клад и собираются его поднимать, – размышляет довольный собой Рекс, попыхивая сигаретой и искоса посматривая на беседующих молодых людей. – Ну что ж, это чудесно! Девушка, надо полагать, его подруга и сообщница. Интересно бы знать, сколько человек в его компании. Не думаю, что много, – золотом делиться охочих мало.

Но со мной вам, голуби мои сизокрылые, поделиться придется… А может, и отдать все. Скорее всего, все. Главное, узнать, где он находится, этот клад. Или когда они за ним отправляются. А уж потом мы разберемся, кому он должен принадлежать. Только бы не упустить их из виду. И, как назло, ни одного из моих парней! Вот незадача! Придется одному следить. Но за кем? Главный у них, конечно, этот парень. Это однозначно. Но он, должно быть, далеко живет. Девушка, раз она его встретила, обитает где-то поблизости….»

Пока Рекс раздумывает, за кем ему следить, Эдвин чмокает девушку в щеку, закидывает сумку на плечо и идет дальше, в сторону Верхнего города. Девушка, постояв с минуту в раздумье, направляется к теснящимся в длинном ряду домам на Набережной.

«Придется пойти за девушкой, – решает Рекс. – Черт его знает, где он живет, этот кладоискатель. А она наверняка обитает где-то здесь, рядом. За ней будет проще последить. Да и приятнее, – мысленно усмехается Рекс. – А уж он к ней придет, это как пить дать. И не раз. Надо лишь установить за девушкой постоянное наблюдение».