Текст книги "Граф Суворов. Книга 3"

Глава 4

Не успел огненный шарик надуться, как его заключили в куб из щитов. Сквозь щели между ними вырвался грохот и потоки пламени, ушедшие в небеса, но, если обычные люди, завопив, бросились бежать, военные, наоборот, подались вперед, без стеснения используя защиту. К счастью, панику удалось задавать в зародыше.

– Дамы и господа, все в полном порядке. От бомбиста осталась лишь кучка, кроме самоубийцы, никто не пострадал, – заявил все такой же спокойный голос императора. На экране появились и почти сразу пропали гвардейцы, которых царь отослал прочь. Появившийся на мгновение Мирослав что-то шепнул государю, и тот кивнул, вновь повернувшись к камерам.

– Для многих наших граждан произошедшее осенью стало шоком. Увы, ради будущего империи, ради наших детей и внуков мы все были вынуждены пойти на крайние меры. И сегодня с благословления патриарха Филарета я издал указ, которого многие ждали как манны небесной, – чуть улыбаясь, произнес император. – Новогодний, праздничный указ!

– С сего дня, тридцать первого декабря две тысячи двадцать четвертого года, на всей территории Российской Империи союз между мужчиной и женщиной считается узаконенным и праведным, даже если у мужа более одной жены, – проговорил император, и я услышал, как ахнули многие женщины. – Как было согласно Ветхому завету, равно как и Корану и другим верованиям, распространенным на территории империи. Приемные дети, равно как и дети от мезальянса, отныне будут считаться детьми по мужчине, а не по женщине, являясь законными наследниками!

– Ура! – не слишком стройным хором поддержали слова императора присутствующие на площади. Громче всего кричали мужчины, стоявшие в одиночестве или в компании спутниц, с которыми их ничего не связывало, а вот от женатых пар уже сейчас слышались первые скандальные крики. И если люди ближе к дворцу вели себя прилично, сказывалась выправка и порода, то богатейки с дальней части площади чуть ли не матом своих мужей крыли.

– Во благо империи, дабы наши дети, внуки и правнуки плодились и размножались! – проговорил император, поднимая новогодний тост. – И с наступающим Новым годом вас!

– Ой, что сейчас будет… – протянул Леха. – Это уже даже не скандал. Это сексуальная революция. Да здравствует многожо… ай!

– Сам-то подумал, что сказал? – гневно спросила Ленка, ударившая его кулаком по голове, да так что Шебутнов вжал голову в плечи и шипя потирал затылок.

– Но в том, что это будет настоящая буря, он прав, – заметила посерьезневшая Мария. – Вторые, третьи жены. Аристократы начнут массово заключать баки, даже мезальянс не станет проблемой, если муж более благородного происхождения.

– Не станет проблемой? – повторила за ней Ангелина, посмотрев на меня по-новому. – Да-а?

– О чем ты там подумала, ребенок? – грозно спросила рыжую Мария.

– Да так, ни о чем. А разве в Ветхом завете было многоженство? – решила сменить тему Ангелина, в то время как споры на площади все нарастали. Праздник отошел на второй план, и лишь молодые люди ухмылялись в предвкушении. А звон бьющихся бокалов и громкость истеричных выкриков все возрастали.

– Надо уходить отсюда. Праздник явно не задался, так что делать нам тут больше нечего, – сказал, нахмурившись, Строганов, но в этот момент у него завибрировал телефон. – Слушаю. Да… Так точно. Какой? Понял. Скоро будем.

– Новые приказы? – спросила Мария, когда Василий положил трубку.

– Да, идем к западному служебному входу, нас будут ждать, – ответил Строганов, и мы послушно двинулись вслед за ним.

Зимний, Малахитовая гостиная.

– Все посты удвоены, ваше величество, – отчеканил Мирослав. – Дыра уже обнаружена, на северном входе пятеро убитых, задержан один подозреваемый.

– Если бы мы отвечали за охрану – такого бы не случилось, – проговорил министр жандармерии Илларион Васильевич Долгоруков. – Не дело армии контролировать улицы, как и гвардии охранять простые мероприятия. Не те задачи.

– И тем не менее угроза устранена, подозреваемые пойманы, паника ликвидирована, – упрямо отчеканил Мирослав.

– Спокойнее, граф, вас никто ни в чем не обвиняет, – устало проговорил император. – Узнайте, как нападавшим стало известно об этом проходе, какое оружие применялось, и где его взяли. То, что единожды нам повезло, не значит, что они не попытаются еще раз.

– Уже, государь, – тут же проговорил Суворов.

– О чем вы? – удивился Илларион.

– Была попытка захвата одной из канонерок, которая должна была отправиться на дежурство в аэротории Зимнего. Однако мы выявили нападавших заранее, обезвредили и допросили, – отчеканил Мирослав. – Диверсанты оказались из республиканцев-меньшевиков, приверженцев Гавриила. К сожалению, о теракте бомбиста они ничего не знали, и это расслабило нас… слишком.

– Вот как. Передайте террористов тайной канцелярии, у них есть специалисты, что даже из мертвого вытянут информацию, – приказал Петр. – Свободны.

– Как прикажете, – поклонившись, сказал Мирослав и вышел. Вслед за ним потянулись и другие министры, все, кроме одного.

– Ваше императорское величество, – глубоко склонившись, сказал оставшийся в кабинете Илларион. – Прошу прощения, но разве это решение разумно? Среди черни возникнут волнения, а там и до бунтов недалеко. К тому же, если вы принудили патриарха, их поддержит церковь.

– Не поддержит, больше того, это идея Филарета, а не моя, – хмыкнул император, рухнув в кресло. Он прекрасно понимал, в чьих интересах суетится начальник жандармов, десять лет женат на его дочери как-никак.

– Уж не «Детей господних» ли это предложение, государь? – все так же глубоко поклонившись, спросил Илларион, хотя в голосе его и прозвучали стальные нотки. – Если так, то надо проверить. Они опасные террористы, не раз использовавшие резонанс во вред мирным гражданам и аристократам.

– Ну так в чем дело – проверяй, – улыбнулся Петр Николаевич. – Только с Филаретом разговаривать сам будешь. От своего имени.

– Я… понял, государь, – склонил голову жандарм и по велению руки императора удалился, оставив того наедине с женой.

– Не думала, что ты на такое пойдешь… – медленно проговорила Надежда, покачав головой. – Мало тебе одного наследника?

– Ему четыре месяца, – коротко ответил Петр. – И ты сама знаешь, как я тебя люблю и ценю.

– О, теперь-то точно знаю! Так, что решил завести себе несколько блядей, да еще и в моем доме! – не сдержавшись, крикнула императрица, гневно глядя на мужа.

– В доме государевом. Не твоем, – припечатал словом Петр, заставив жену попятиться. – На благо империи.

– На благо империи? Теперь ты так оправдываться будешь? А что скажут наши соседи? Великие державы? – Надежда подалась назад, но сдаваться не собиралась.

– Думаю, примут такое же решение, лет через пять-семь. У нас у всех по одному-два ребенка. А у Мехмеда Седьмого Турецкого уже восемь сыновей. ВОСЕМЬ! И каждый из них – княжеского ранга. У Мусухито, японского императора – пятеро. У Китайского императора… – вздохнув Петр, откинулся в кресле. – С каждым годом мы все больше отстаем, рождаемость, особенно среди аристократов, падает.

– А что, если проблема не в женщине, а в мужчине? – с вызовом спросила Надежда, вздернув носик.

– Значит, это только его задача, отправить ее на отдых с друзьями. Чтобы она вернулась с ребенком, – мрачно, но уверенно проговорил Петр. – Но это не твоя забота, дорогая, ты ведь скорее умрешь, чем изменишь мужу.

– Что? – императрица на секунду потеряла дар речи. – Я… Да, конечно, дорогой, я все понимаю. О таком позоре и мыслей не должно быть.

– Я рад, что мы с тобой мыслим одинаково. Не для того я свергал любимую сестру, чтобы империя оказалась обезглавлена, – кивнул император, указав супруге на дверь. Несколько секунд ему даже казалось, что она спокойно выйдет. Но нет – не сдержалась.

– В таком случае, дорогой, может, тебе стоит взять пример с собственных подданных? Суворовых, например, – оглянувшись у самой двери, произнесла Надежда. – В свете ходят слухи, что пригретый ими сирота показывает какие-то невозможные результаты. Даже победил фаворита Меньшиковых и моего племянника.

– Возможно, так и сделаю, – кивнул государь и, дождавшись, пока останется в одиночестве, глубоко задумался. Внимание с нехватки кристаллов теперь надежно отвлечено на обсуждение скандала. Но это и возможность… и, как бы он ни любил супругу, вторую жену обязательно заведет. Как и третью.

– Вашбродие Строганов? – остановил нас на входе гвардеец, после чего наставник вынул кристалл на цепочке и прикоснулся к планшету. – Благодарю, прошу за мной, только вы.

– Располагайтесь в холле и ждите меня, – приказал Василий.

– Я за ними пригляжу, все будет в порядке, – улыбнулась Мария, и денщик чуть не бегом последовал за гвардейцем, мы же остались в небольшом коридоре, вероятно, рассчитанном на использование прислугой. Вот только в императорском дворце даже такие помещения оказались выдающимися.

Где еще в технических коридорах можно встретить хрустальные люстры, лепнину на стенах и картины? При этом явно не новомодная мазня, а работы каких-то мэтров, большую часть имен которых я даже не слышал. Ну вот что поделать, такой я необразованный чурбан, никогда не интересовался живописью, а даже если и интересовался – этот фрагмент остался среди стершихся воспоминаний.

– Красиво, – выразив общее мнение, произнес Леха. Несмотря на шок от недавнего взрыва и строгие взгляды военных, юношеское любопытство победило, и группа чуть разбрелась, рассматривая. Я же решил, что сейчас важнее проанализировать ситуацию и слом устоев.

– Что теперь будет с договорными браками? – задал я вопрос, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Среди аристократов пойдет обесценивание женщин, – через несколько мгновений тишины ответила мне Мальвина, стоявшая неподалеку. Хотя ее я как раз не спрашивал и даже не думал, что она озвучит свои мысли. – Но это и минус, и плюс. Для такой, как Лена, уж точно.

– Ты что-то против меня имеешь, Холодец? – спросила Жарская, нахмурившись.

– О, совсем нет. Теперь мы даже больше дружить будем. Уверена, – натянув на лицо дежурную улыбку, произнесла Мальвина.

– И с какой это стати, позволь спросить? – все так же враждебно, хоть и не так настойчиво, поинтересовалась Лена.

– Недостаток воспитания и сообразительности тебя не красит, подруга, – подарила Мальвина едкую улыбку Жарской, но при этом держалась на почтительном расстоянии. – Род! Теперь и тебя, и меня вернут в род, для того чтобы отдать какому-нибудь задрипанному барончику или местечковому князьку.

– Думаешь? – нахмурившись, проговорила Лена, даже забыв рассердится.

– Уверена. Мы же даже не третьи-четвертые дети, но теперь это и неважно. Мезальянса не будет, а кровь не водица, – уверенно сказала Мальвина, вновь оборачиваясь к картинам. – Другое дело, что и у Сашеньки теперь шансов стать наследником Суворовых нет.

– Возможно, – не стал спорить я с открывшейся перспективой. – Если Мирослав возьмет себе пяток жен и десяток наложниц, за год они наследника могут и настрогать, а то и не одного. Хотя скорее уж Роман.

– Это многим развяжет руки, но слово сказано, – покачала головой Мария. – От своего обещания графы отказываться не станут.

– Они нигде не говорили, что я стану наследником. Только преемником. Как и победитель турнира в этом году преемником его сиятельства Романа, – хмыкнул я, прикрыв глаза. Да, забавная ситуация вырисовывается.

– С другой стороны, ты точно станешь графом, третьим по титулованию после его императорского величества и сиятельных князей, – вставила Мария, вновь вернув мои мысли в привычное русло. Зачем я все это делаю? Зачем стараюсь?

Очевидный ответ – для себя. Ну хочется мне быть великим и ужасным графом Суворовым. До этого еще полгода, хотя вопрос вроде решенный. Надо ли мне стараться на турнире? Да. Все слова Мирослава про опасность для меня – чистая профанация. Если бы они хотели позаботиться о моем здоровье – могли бы вообще из училища забрать и обучение позволить закончить на дому, вернувшись только для сдачи экзамена. Значит, они преследуют другую цель, которую я не вижу.

Во-вторых, но это не менее важно, я хочу изменить систему. Всего за четыре месяца, благодаря вмешательству Суворовых, вчерашние детдомовцы получили новый корпус, нормальное проживание, еду и, главное, образование. Случилось бы все это без моего участия и дискредитации Меньшиковых? Очень сомневаюсь. Так что я уже проделал существенную работу, но этого все равно мало.

Если я хочу сделать этот мир справедливей, честнее, ну и по дороге самому стать сильней и богаче – мне придется найти собственный источник дохода. Военная поддержка, с учетом рода Суворовых, у меня будет. Если, конечно, они не разозлят императора и не навлекут на себя его гнев. Кроме того, как верно заметил при недавнем разговоре Роман – я могу собрать собственную «потешную роту».

Сотня дарников при хорошем комплектовании, вооружении и обучении – это даже не полк обычных людей, это элита, способная сражаться с гвардией императора на равных. Правда, эту элиту прежде надо вырастить. А значит, я обязан поступить в высшую военную академию и протащить с собой всех взводных.

Остается одна глобальная проблема – деньги. Этот мир слишком отличается от моего, но в то же время достаточно похож. Люди все так же хотят есть, пить, спать и развлекаться. Но что принципиально нового я могу сделать, благодаря чему смогу конкурировать со старыми родами и корпорациями?

Переизобрести гугл? Отличная мысль, жаль, нереализуемая. У каждого рода аристократов, у каждой крупной фирмы – собственные локальные сети, не объединенные в глобальный, привычный мне интернет. Меня туда просто никто не пустит – тайны и секреты рода. Это не говоря уже о том, что гениальным программистом я не являюсь.

Онлайн-игры идут тем же лесом и по той же причине – закрытость сетей, отсутствие глобального игрока, а главное, невозможность его создания. То есть я могу попробовать собрать команду энтузиастов, создать фирму, даже найти какие-то стартовые деньги, но все, с чем можно будет работать, – каталогизация товаров и бложики. Развлечение для бедных… хотя, может, с этого и стоит начать?

Из-за сложности работы электроники рядом, с системами, использующими резонанс, бытовая техника обычная в моем мире, такая как телефоны и смартфоны, хоть и получила достаточное распространение, осталась дорогой. Прям вот очень дорогой. Машина резонансная, не использующая топливо как таковое – в три-четыре раза дешевле аналогичного транспортного средства. Просто потому, что их мало.

Если попробовать вылезти на этот рынок? Массовые, крайне дешевые устройства с посредственными характеристиками, но достаточной функциональностью? В принципе, это идея, вот только для начала мне нужно иметь совсем немного – собственный завод по производству электроники. Сотни миллионов золотых рублей…

Отставить, не в ту сторону думаю. Если я хочу получить лояльную и при этом соображающую прослойку – проще всего создать ее из простолюдинов. Те же школы-интернаты, поднять зарплаты учителям, ввести дополнительные дисциплины. И потратить на это ближайшие двадцать лет, лишь тратя средства, которых у меня нет.

Где деньги, Зин? Мне они нужны прямо сейчас. Ну хорошо, допустим, через полгода, но все же. Слова «покровителей» о том, что мне не нужна своя рота, а лучше набрать готовых военных – отметаем. Это тоже от лукавого, им просто по какой-то причине не нужен сильный я. Хотя чего зря гадать – скорее всего, не нужен из-за моего реального происхождения, о котором они догадываются. Значит, снаряжать парней я должен буду на свои деньги.

Стоп! Стоп…

– Александр, что-то случилось? – спросила Мария, когда я непроизвольно дернулся на месте.

– Нет-нет. Все в порядке, – как можно спокойней ответил я, хотя все было совсем не в порядке. Суворовы – пусть и не такой могущественный, но очень быстро возвысившийся военный род, и уж Мирослав дураком точно не был. Внимание вопрос – почему я до сих пор жив?

Раньше я отвечал на него очень просто – я одновременно заложник и трофей. Взятый под благовидным предлогом в семью, чтобы не особенно отсвечивать. Если вдруг случится такое, что выиграет партия императрицы, вот они, защитники покровители и опекуны ее родного чада. Нате, пожалуйста, в целости и сохранности.

Если выигрывает партия императора – вот вам, ваше величество, родственник и заложник для дальнейшего торга. А если не нужно – можно и вообще убить. Но пока страховка карман не тянула. Пока. А теперь представим, что император завтра берет три-пять-сорок молодых фертильных девушек благородного происхождения в наложницы и через месяц половина из них беременеет.

Зачем императору и, как следствие, Суворовым я?

Нет, спокойно, я все так же важен, как гарантия и обменный фонд. Кроме того, меня можно использовать для давления на императрицу и ее окружение. Возможно, именно для этого меня сделали официальным преемником Бронислава – показать заинтересованным лицам. Типа вот он, у нас, живой…

Кто знает мою истинную природу? Мать, ее ближайшее окружение, охрана… нет, последние все мертвы. Значит, только императрица, Гавриил, Суворовы… всё? Слишком много неизвестных, слишком многого я не понимаю и не вижу. Да и ценность собственную могу переоценивать.

– Эй, старшой, я твой портрет в старости нашел! – рассмеявшись, заявил Краснов, и я невольно отвлекся от своих мыслей.

– Дурак, это его императорское величество Николай! – отвесил подзатыльник Максиму стоявший рядом с ним Таран. – Хотя и вправду какое-то сходство есть.

– Все люди чем-то похожи, – ответил я, отмахнувшись. – Ты вон на того генерала очень смахиваешь.

– Да ну? Не… хотя, – бормотал бурят, сравнивая себя с первым попавшимся мне под руку портретом. Вот только Мальвина, после его слов подошедшая к картине, нахмурившись, переводила взгляд с меня на императора и обратно.

Глава 5

– С Новым годом! С Новым годом! – хором скандировали кадеты, когда стрелка на башне начала бить двенадцать. – Ура!

Мое первое празднование Нового года в новом мире. Ощущения странные, особенно учитывая, что еще вчера мы были свидетелями теракта, чуть не оказавшись в эпицентре взрыва. С момента, как мы посетили Зимний дворец, я время от времени отмечал на себе заинтересованные взгляды Мальвины, но в целом отношение ко мне одногруппников не поменялось. Можно сказать, повезло.

А вот что было странно – то, что Суворовы, получив ответ на вопрос «где собираешься праздновать?», не стали мне мешать и даже отправили нас обратно в училище на штурмовом боте, а не автобусе. Что для большинства кадетов стало продолжением веселого приключения. И только Краснова чуть укачало в полете.

– Ничего, что вам приходится за нами присматривать, Мария Ивановна? – спросил я у преподавательницы.

– Ой, брось, после того что между нами было, да еще и в неформальной обстановке – можешь звать меня по имени, – улыбнулась женщина, поправив свои белоснежные кудри.

– Хорошо, Мария, – с трудом сдержав вздох, проговорил я. – Так почему вы не празднуете дома?

– В одиночестве? – хмыкнула преподавательница, поболтав в бокале шампанское. – Уж лучше здесь, с вами, или с ребятами в казармах… Но им сейчас не до праздника, а у меня, считай, выходной.

– Соболезную, – коротко сказал я, повернувшись к водящим хоровод вокруг елки ребятам. Пусть уже не дети, но праздновали они как могли. Там, с той стороны от наставницы, в соки и газировку добавлялся нектар, вода шестидесятипроцентная с добавлением консерванта – спирта. А моя официальная задача была отвлечение. Хотя что-то мне подсказывало, что нашу маленькую хитрость давно раскрыли.

– Соболезнуешь? С чего вдруг? – удивленно посмотрела на меня Мария.

– Прошу прощения, это не мое дело, – проговорил я.

– Ну уж нет. Давай рассказывай, раз уж начал, – заинтересованно повернулась ко мне женщина, напирая выдающимся бюстом, буквально торчащим из расстегнутой куртки. Да уж, если это была такая женская «хитрость», чтобы меня соблазнить, больше это напоминало удар по голове дубинкой, перед тем как в пещеру тащить. Слишком явно и топорно, рассчитано на подростка со спермотоксикозом.

– Вы молодая привлекательная женщина, – начал говорить я, отчего Мария широко улыбнулась, уже внутренне празднуя свою победу. – В самом удачном возрасте для замужества. Успешная карьера уже сделана, таланты явные, так что либо ваш любимый мужчина погиб на задании, либо… вас коснулось то же проклятье, что и других.

– Да уж, – поморщившись, проговорила Мария. – Скажи мне это ровесник, и я, пожалуй, отвесила бы ему пощечину. Но учитывая, что ты еще совсем ребенок. Кхм… все равно ребенок – отвечу. Я вчерашняя простолюдинка, перепрыгнувшая через два ранга и получившая дворянство из рук твоего деда. У нас это скорее обычное дело, чем исключение. Из закончивших со мной училище, только у двух девушек есть дети.

– Из сотни? – на всякий случай уточнил я.

– Из пяти сотен, – хмыкнув, произнесла Мария. – Чем ты слушал мои лекции, когда я объясняла последствия резонанса, м?

– Это когда вы указкой тянулись к верхней части доски? – улыбаясь, спросил я. – Как и большинству парней в классе, мне было слышно только шум сердца, громом бьющего в ушах от созерцания ваших идеальных форм.

– Ты, оказывается, романтик? – рассмеялась Мария. – И комплименты делать умеешь, аж засмущал меня. Ладно, на первый раз прощаю, но на зачете этот вопрос будет у тебя дополнительным. В первом поколении дарников выше десятого ранга бесплодие – почти норма. Во-втором – пятьдесят на пятьдесят.

– А что с теми, чей потенциал остался на четырнадцатом-двенадцатом? – на всякий случай уточнил я. – Ведь таких большинство.

– У простолюдинов бесплодия почти не бывает. У способных учеников – прапорщиков и штук-юнкеров – процентов десять. Корнеты и сотники – от пятидесяти до семидесяти, – сухо, как по учебнику, проговорила Мария.

– А у подпоручиков и поручиков – все? – удивленно спросил я.

– В первом поколении – да. Во втором ранг сдвигается на два, в третьем… ну, ты понял. Если оба родители дарники – их ребенок может родиться с повышенным потенциалом и порогом для резонанса, – ответила преподавательница и глотнула шампанского. – Мы не слишком здесь с тобой заболтались? Думаешь, твои товарищи уже подготовили сюрприз?

– Понятия не имею, о чем вы. Тем более у меня появился актуальный хоть, наверное, и глупый вопрос, – проговорил я и Мария обреченно махнула рукой. – Что, если у одаренного мужчины с нормальной фертильностью будет две и более жен, как повелел император?

– Ну, если он сам не бесплоден – то нет проблем. К счастью, проверить это наша медицина в состоянии, иначе куча молоденьких дурочек окажутся замужем за бесплодными старыми козлами, – сокрушенно вздохнула Мария. – Может, пойдем уже? А то у меня шампанское закончилось.

– Последний вопрос, и пойдем, – поднимаясь, сказал я. – А сколько будет стоить вылечить бесплодие?

– А? Кх-кхм, – ошалело посмотрела на меня Мария, закашлявшись. – Ну, методы есть разные, но стерильность неизлечима. Поверь, я узнавала.

– Значит, если такой способ найдется, то стоить это будет дорого, – задумчиво проговорил я. – Особенно если коснется князей или высшей аристократии.

– Если бы был такой способ, думаешь, император пошел бы на такие крайние меры, как слом вековых устоев? – со вздохом покачала головой Мария. – Все-таки молодёжь такие выдумщики. Ладно, теперь точно идем.

– Как скажете, – не стал больше спорить я, тем более что обдумать эту мысль было нужно. Медицина этого мира сильно напоминала мне нашу, в которой часто неизлечимые болезни купировали, а вполне решаемые забрасывали до тех пор, пока они не становились хроническими. Да и эффект плацебо никто не отменял.

Другое дело, что я пока понятия не имею, как духовные практики совмещаются с резонансом. Перекрыть меридианы, снизить чувствительность – это пожалуйста, ну так ломать не строить. Собственный организм, как и тело Ангелины, я разгоняю уже не первый месяц, и такая глобальная проблема, как бесплодие, меня пока не касалась. Повышенная регенерация разве что, но и она имеет пределы.

На втором лепестке земли я могу без проблем растворять в организме тромбы и пережить спазм и микроинсульт без последствий. На третьем – сумею остановить кровотечение и значительно ускорить заживление поврежденных тканей. На четвертом и последнем – получу регенерацию, сравнимую с животной.

Но вот отрастить заново конечность, или даже палец, я смогу только после того, как раскрою все четыре базовых чакры. Земли, воды, огня и воздуха. Да и то, это займет месяцы или даже годы. Но при раскрытии даже второго лепестка огня мне это не понадобится, от пуль будет проще увернуться. Вернее, не от пуль, от них фиг увернешься, а уйти с линии прицеливания.

И опять в дело вступает неизвестный фактор резонанса и нового источника. Как с ним работать, что он может мне дать, как будет влиять на мой организм? Если резонанс позволяет напрямую взаимодействовать с черной материей и энергией, что можно с их помощью делать? К сожалению, прямо сейчас у меня ответов на этот вопрос не было, и оставалось только учится, благо преподавательница спецкурса бухала с нами.

– Тебе «сока» или «газировки»? – спросил Таран, отвечающий за напитки.

– Я сам налью, алкоголь для меня – лишнее, своей дури хватает, да и ощущения размывает, – ответил я, наполняя бокал аналогом Буратино из моего прошлого мира. Как-то так случилось, что транснациональные корпорации в этом мире, после второй мировой войны, сильно потеряли в правах, ведь победил не капитал, а личная сила аристократов, а уж последние прекрасно понимали, когда кто-то хотел покуситься на их имущество и власть.

Вот и остались компании типа «Марса» и «Колы» хоть и крупными, но внутригосударственными структурами. Как, впрочем, и интернет… а на территории Российской Империи вместо западных напитков были распространены сидры, компоты, газировка тархун и аналоги.

– Поднимем бокалы за то, чтобы этот Новый год стал для нас годом тяжелых испытаний, ведь без испытаний не бывает побед. Проверки на прочность, ведь только пройдя ее мы становимся сильней. Закалил старую дружбу и дал повод для новой! – поднял я тост. – Чтобы наши любимые были с нами, а враги умылись собственной кровью. За нас! С Новым годом!

– С Новым годом! Эк как завернул. А может, испытаний не надо? – начали доноситься одобрительные крики со всех сторон. Молодежь, не привыкшая к алкоголю, уже была подшофе, а наставники и приглядывающие за нами преподаватели лишь усмехались, глядя на нашу толпу.

Надо сказать, что мы праздновали в «узком кругу» – рота 1У, ускоренная первая, в составе пяти взводов или десяти отделений. Понятно, что ребята и девчата уже давно начали делиться на более мелкие группки, по привычным звеньям или ладоням. Да и, кроме нашей первой роты, к чаепитию присоединилось большое количество не слишком требовательных девушек из Ж и даже В.

– Чтобы они искупались в собственной крови? – ехидно спросила Мария, когда я спрыгнул со стула, на котором произносил тост.

– Солдат должен в первую очередь помочь противнику умереть за его родину. А у нас приказа умирать не было, – усмехнувшись, сказал я и, обратив внимание на мнущуюся чуть в отдалении Ангелину, поклонился наставнице. – Прошу прощения, оставлю вас… ненадолго.

– Хо-хо. Зная тебя, надолго, – усмехнулась Мария. – Впрочем, иди, дело молодое. Про контрацепцию только не забывайте.

– Ну, мы пока обходимся устной формой и задним числом, – ответил я, направляясь к своей девушке, и, как бы ни была опытна наставница, эти слова вместе с воспоминаниями о том, что мы вытворяли в особняке Суворовых, заставили ее покраснеть.

– Наконец вырвался из-под надзора? – хмыкнула Ангелина, сделав вид, что не так уж я ей и интересен.

– Нет, и, похоже, до выпуска не вырвусь, – ответил я. – Вообще удивляюсь, как меня отпустили на празднование Нового года, а не запрели в четырех стенах.

– Ну да, ты же у нас теперь официально граф, не чета нам, – фыркнула девушка, явно собираясь обидеться непонятно на что.

– Через полгода, – уточнил я. – К тому же я не собираюсь останавливаться на достигнутом, как и бросать тех, с кем начинал. Разве что они сами предпочтут уйти в свободное плаванье и отказаться от общения со мной.

– И что же ваше сиятельство планирует делать с нами, сирыми и убогими? – вздернув носик, спросила Ангелина, стреляя глазками в сторону Марии.

– Конкретно тебя для начала, как следует выебу, чтобы дури в голове меньше было, – улыбнувшись, сказал я, после чего окружающие девушки аж вздрогнули, оборачиваясь, а Ангелина покраснела, так что стали неразличимы многочисленные веснушки. – А потом, под утро, будем думать, что делать с тобой дальше.

– Старшой, ты это, если про нас думать будешь, первый пункт из повестки, пожалуйста, исключи, – проговорил находившийся неподалеку Леха.

– Спасибо, мне и девушек хватает, вы по-другому отработаете, – усмехнулся я, и Шебутнов заржал вместе с проходившим рядом Жегловым. Все, парни уже в подпитии, можно сваливать и заниматься куда более приятным делом, чем стояние на улице с бокалом газировки в руках.

Тем более мое присутствие некоторых смущало. Да и не на приеме мы, в конце концов, чтобы ходить от группы к группе, здороваясь и выражая общую озабоченность. А что со мной хотят пообщаться и выпить за мое здоровье, лет через пятнадцать-двадцать, пожалуйста, сейчас это здоровье, наоборот, надо укреплять и использовать.

– Постой я… – проговорила Ангелина, когда мы зашли в мою комнату и заперли дверь. Надо сказать, несмотря на смущение, девушка совершенно не сопротивлялась, когда я взял ее под руку и увел за собой. – В общем, я хочу сделать тебе подарок.

С этими словами она скинула с себя кофту, оставшись в короткой уставной юбке, чулках и лифчике-корсете, выпячивающем и без того молодую упругую грудь вперед. Осталось только повязать ее бантом, а мне, как поручику Ржевскому, закатать рукава с вопросом «ну и глубоко он там?». К счастью, у меня хватило выдержки лишь улыбнуться.

– Значит, ты даришь мне себя? – спросил я, подходя ближе.

– Полностью, – с придыханием ответила Ангелина, обвив мою шею своими тонкими ручками. Мы поцеловались, и девушка явно хотела большего, но я отступил, вызвав ее недоумение. – Я сделала что-то не так?

– Нет, просто подарок нужно дарить в соответствующей упаковке, – улыбнулся я, достав заготовленную коробочку в красном блестящем целлофане, с бантом чуть ли не больше самой коробочки. Знала бы она, сколько денег и нервов мне этот подарок стоил, особенно достать его за один день до Нового года.

– Это мне? – удивленно проговорила Ангелина. – Можно?