Текст книги "Ювелирная операция"

– Так точно, – коротко ответил полковник.

Адмирал поднялся со стула и на прощание сказал:

– Группа Звягина должна быть в Каспийске завтра, самое позднее – послезавтра.

– Так точно, – вытянулся Маргунин.

Пожимая на прощание морпеху руку, адмирал сказал:

– Сейчас начинается большая игра, господа террористы готовят нам очередную свинью. И если первыми не обломать им рога, опять прольется много невинной крови.

Владимир Иванович плотно сжал губы. Он отчетливо помнил, как 9 Мая, на День Победы, сепаратисты взорвали мину направленного действия, обрушив на музыкантов бригады смертельный рой шрапнели.

Маргунин достаточно долго воевал и вдоволь насмотрелся на чужие смерти и кровь, и даже как-то все это пытался оправдать. Но вот смерть и кровь невинных никак не могли быть оправданы.

– Обломаем рога, товарищ контр-адмирал, по самые пятки обломаем. Один фарш останется, – зло пообещал морской пехотинец.

– Сработаем чисто – звездочка Героя тебе, полковник, обеспечена, – уже в дверях проговорил Бастагин.

* * *

– Учись, как надо работать, – сидя в салоне видавшей виды светло-кофейной «девятки», припаркованной рядом с оградой воинской части, наставительно проговорил Андрей Коломиец, подмигнув своему напарнику Георгию Пантелееву. – Одному пообещал адмиральские погоны, другому звездочку Героя, и все это на фоне патриотических фраз о борьбе с гидрой мирового терроризма.

Изображая из себя подвыпившего командировочного, Коломиец умудрился под воротник цивильного костюма Бастагина воткнуть булавку с высокочувствительным микрофоном, и теперь оба офицера могли без помех слышать все разговоры адмирала.

– Не подмажешь, не поедешь, – нейтральным тоном вяло проговорил Пантелеев. – Советская школа разведки – кнут, пряник и патриотизм в одном флаконе.

– Н-да, а в демократическом обществе эту формулу легко разбивает комбинация из толстой пачки зеленых баксов.

Глава 4

Поднявшись с постели, Руслан Курбаев прошел к журнальному столику и взял пачку «Житана».

– Подкури и мне, – негромко попросила пышнотелая блондинка, лежащая на постели в позе Венеры.

Руслан вытащил еще один белый цилиндр, зажал между зубами, щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся. Вернувшись к кровати, протянул одну сигарету женщине, присев на край постели. Блондинка придвинулась к нему, опустив свою голову с копной пышных вьющихся волос мужчине на бедро. Провела рукой с длинными ярко-фиолетовыми ногтями по волосатой груди своего друга, потом томно прошептала:

– Как мне хорошо с тобой, Руська. А тебе?

– И мне хорошо, Орнела, – нейтральным тоном ответил мужчина, глубоко затягиваясь. Он неотрывно глядел на полосу света, бьющего сквозь щель между неплотно задернутых штор. Его мысли сейчас были далеко от любовного ложа.

– А почему бы нам не жить вместе? – Ноготь обвел контур соска на груди Курбаева.

– Потому что у тебя семья, – тут же последовал ответ.

– Ха-ха, – Орнела рассмеялась. – Тоже семью нашел, да моему благоверному до меня, как и до остальных баб, нет никакого дела. Один бизнес в голове, импотент чертов. Сынок ничуть не лучше своего папашки, рассматривает семью всего лишь как чековую книжку и мечтает затмить славу Шумахера. Если я не приду домой, они это и не заметят.

– «Чем ты лучше их, кукла силиконовая?» – поинтересовался мысленно у своей подруги Курбаев.

Орнела Корнайс, в бытность российского гражданства Ольга Крук, без напряга восприняла перерождение супруга из бухгалтера завода в преуспевающего банкира. Мгновенно освоила технологию трат больших денег, посещая элитарные салоны красоты, фитнес-клубы, рестораны и художественные галереи.

Впоследствии, когда им пришлось перебраться в Европу, Ольга не только сменила свое простое имя, но и внешность, заставив самых дорогих пластических хирургов максимально приблизить к идеалу своей молодости – итальянской актрисе Орнеле Мутти.

Роман Курбаева с Ольгой разгорелся еще в Москве. Выделив Станиславу чеченские нефтедоллары, Руслан счел, что наиболее эффективным за финансистом будет контроль через его жену.

Они познакомились на персональной выставке художественного мэтра Ильи Глазунова. Высокий, импозантный мужчина, элегантно одетый, с манерами английского аристократа без проблем покорил ее сердце. В обладании этой женщиной бывший резидент советской разведки находил даже некую прелесть – в то время в Ольге присутствовала некая природная изюминка.

Теперь секс с эрзац-Орнелой Мутти вызывал у Курбаева неизменное отвращение, и даже стыд, как будто он совокуплялся с надувной куклой. Особенно противно ему становилось, когда во время постельной гимнастики он натыкался на хирургические швы. Но всему когда-то приходит конец...

– Это интересная идея, – затушив окурок, наконец проговорил Руслан. – Надо будет ее хорошенько обдумать.

– Когда же начнешь думать на этот счет? – оперевшись на руку, Орнела уставилась на своего любовника.

– Сперва мне необходимо провести одну очень рискованную операцию. Кстати, в ней участвует и твой благоверный. А так как на кону слишком много поставлено, не стоит Стаса огорчать.

Курбаев поднялся с постели и стал одеваться. Женщина несколько минут пристально смотрела на него, потом спросила:

– И сколько мне ждать твоего решения?

– От четырех до шести недель, – завязывая галстук, не задумываясь, ответил чеченец.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнула Орнела. – Я согласна подождать два месяца. Но если ты и по истечении этого срока не решишься, я сама все расскажу Станиславу.

– До этого дело не дойдет, крошка, – мягко улыбнулся мужчина, про себя подумав: «Если ты, дура, только рот откроешь, твой Стасик не задумываясь вышвырнет тебя на улицу, как приблудную суку. А то, чего доброго, заставит живьем замуровать в фундамент какого-нибудь из домов под продажу».

Руслан хорошо знал натуру своего подчиненного. Станислав Крук был овцой с теми, кто сильнее, и волком для тех, кто слабее его. Настоящая акула большого бизнеса.

– Пока, детка, – надев кожаный плащ, Курбаев послал женщине воздушный поцелуй. Остановившись перед дверью, напоследок бросил: – В Копенгаген я приеду через месяц-полтора, вот тогда и поговорим.

– Целую тебя, милый, – пропела вслед женщина, но он ее уже не слышал. Как и не собирался с ней больше видеться. Но предугадать будущее никому не дано.

Сев в стального цвета «СААБ-900», Руслан Курбаев включил зажигание, прислушался к ровному, едва различимому рокоту прогревающегося мотора и задумался. Теперь для него было все решено, за спиной больше полувека, и нет до сих пор никакой опоры под ногами. Судьба по-прежнему швыряет его по миру, как сухой куст «перекати-поле». В глубине души бывший полковник Первого Главного Управления КГБ жалел, что по воле рока оказался по разные стороны баррикад с теми, с кем когда-то стоял в одном строю.

Тогда, в девяносто втором, когда Советский Союз развалился, канул в Лету Комитет государственной безопасности, он искренне считал долгом настоящего вайнаха оказать помощь становлению своей родной республики. И так же искренне верил, что Ичкерия может стать европейским Кувейтом. Государством богатым, где в достатке жили бы все его граждане, дети учились в престижных школах и университетах. Но все эти размышления и мечты оказались утопией, самостоятельность стала для вайнахов не прыжком вперед, а стремительным спуском в глубокое Средневековье.

Оружие, оказавшееся в руках после ухода воинских частей бывшей Советской армии, позволило вовсю разрастись махровому разбою. Республика стремительно превращалась в змеиный клубок преступности. Руслан Курбаев, приближенный к президенту Ичкерии, старался не замечать, как виноградари, нефтяники, пастухи превращаются в кровавых абреков.

Сам же он свои обязанности выполнял добросовестно, по приказу президента Большого Джо создавал золотой запас республики (пусть незаконными методами, но цель оправдывает средства). Также организовывал систему адекватного удара по Российской Федерации, в случае, если в Москве вспомнят о «целостности и конституционном порядке». В то время по личному распоряжению Большого Джо был основан «Клуб посвященных», проще говоря, структура исполнения стратегической диверсии против Кремля. Потом отправился в Западную Европу, где создавал с нуля «ичкерийскую разведывательную сеть», настоящую шпионскую инфраструктуру.

Когда началась первая война с Россией, европейские агенты стали активно сотрудничать одновременно как с местными мусульманскими организациями, так и со спецслужбами. Через них вербовались наемники и закупалось оружие и экипировка (одним из спонсоров моджахедов был беглый финансист Станислав Крук).

Гибель Большого Джо включила таймер адекватного удара, «Клуб посвященных» стал воплощать в жизнь «проект „Вайнах“, захват у РВСН ядерного боеприпаса и взрыв его в Москве. В начальной стадии все шло вроде бы гладко, но на конечном этапе российский спецназ разгромил заграничную базу боевиков и отбил назад ядерную боеголовку. Несмотря на провал операции, первую войну Ичкерия выиграла, заставив Россию вывести свои войска.

Во время затишья Руслан занимался скупкой и отправкой на Кавказ вооружения. Он уже практически не верил в европейский Кувейт, но надежда, как раскаленный уголек, вылетевший из очага, все же тлела где-то глубоко в душе разведчика.

На самом деле республика все дальше скатывалась в Средневековье. Афганские моджахеды и арабские боевики, воевавшие плечом к плечу с чеченцами, навязывали им «ваххабизм». Полевые командиры, одурманенные пропагандой и баснословными арабскими деньгами, бредили всеобщим Кавказским Халифатом. Чечня кипела, как закрытый котел на огне, в конце концов точка кипения дошла до предела...

Отряды моджахедов вошли в соседний Дагестан. Началась Вторая чеченская война.

Несмотря на затяжной ход «антитеррористической операции», с каждым днем становилось ясно – второго Хасавюрта больше не будет.

Руслан Курбаев это тоже понял и постепенно стал отходить от активной работы. Переехав в небольшой домик в пригороде Гавра, он по вечерам из программ теленовостей отслеживал происходящее на Кавказе. Российские спецслужбы планомерно зачищали верхушку сепаратистского движения, в конце концов добрались и до второго «легитимного» президента Ичкерии. По сути, это был конец, все последующие телодвижения сепаратизма являлись не более чем предсмертной агонией.

Все остальные «политические» беженцы были мелкими сошками в иерархии ичкерийского «сопротивления», они уже нашли себе покровителей среди представителей спецслужб Востока и Запада. Одним нужна была сепаратистская Чечня, как плацдарм для завоевания Европейского Халифата, другие рассматривали Северный Кавказ как кровоточащую рану, не позволяющую крепнуть России. Сильная Россия Запад пугала.

Но для прессы «беженцы» все еще пытались корчить из себя борцов за независимость. Только это плохо получалось. Требовался рекламный фокус, такой, который смог бы заставить европейских обывателей на время обратить свое внимание. Такая тема неожиданно отыскалась. Сотрудник департамента госбезопасности Ичкерии Махмуд Армашев, в свое время находившийся в личной охране Большого Джо, вспомнил о «золотом запасе» республики, который создавал первый президент. Махмуд хорошо помнил, кто отвечал за эту акцию.

Руслана Курбаева отыскали без особых затруднений, а потом вытащили наружу, как старого сома из омута. Новым вождям требовалось разработать операцию по доставке золота в Европу.

«Они меня никогда не оставят в покое», – понял Руслан. Когда потребуется, его снова разыщут люди в строгих костюмах и темных очках. Исчезать следовало, оставив соратникам твердую уверенность в собственной гибели.

Теперь ему предстояло готовить две операции: одну для боевиков, которым нужно золото, вторую для себя. Легче всего уходить в огне...

«Хорошая жена, хороший дом, что еще нужно, чтобы встретить старость», – глядя на приборную панель, неожиданно вспомнил Руслан фразу из советского боевика «Белое солнце пустыни». Дом сейчас не был проблемой, имея капитал, можно приобрести любое жилье. Жена... Об Ольге Крук он сейчас даже не вспомнил, это был пройденный этап. Совсем другое дело Наиль, восемнадцатилетняя юная фиалка. Родители готовы были отдать дочку в жены за пятьдесят тысяч долларов. Девушку ему сватал один из боевиков, который сейчас обитал в Нидерландах в лагере беженцев. Наиль была его сестрой, парень сильно ее любил и переживал, чтобы арабы не забрали девушку в горы и не сделали из нее «шахидку».

«Вайнахские женщины – преданные и послушные жены. С такой можно не только встретить старость, но и дождаться смерти», – с теплотой подумал Руслан, теперь его возвращение в Чечню приобрело логический смысл.

Надавив педаль газа, Курбаев взялся обеими руками за рулевое колесо, выезжая со стоянки возле гостиницы, где он «прощался» с брошенной любовницей.

* * *

Белоснежная громада парома «Викинг», пришвартованного у пирса Копенгагенского порта, походила на прожорливую гигантскую рыбу, которая, разинув свою пасть, поглощала автомобили, бесконечной чередой ползущие внутрь теплохода по бетонному желобу.

Оставив свой «СААБ-900» на автомобильной палубе, Руслан Курбаев легко поднялся наверх и, пройдя по длинному коридору в сопровождении молодого стюарда, зашел в каютулюкс.

– Что-нибудь желаете до отхода? – получив щедрые чаевые, поинтересовался юноша.

– Бутылку «Хеннесси», коробку конфет «Рафаэлло» и два бокала. – Вынимая из кармана плаща сигареты, на мгновение задумался пассажир. Руслан знал, как и с чем пить коньяк. Этому его в свое время учили на дипломатических курсах после окончания Высшей школы КГБ, и впоследствии, когда приходилось работать под посольской «крышей», и он неоднократно бывал на различных приемах. Все знал и умел, но последнее время все больше и больше хотелось расслабиться и почувствовать себя свободным.

Дождавшись прихода стюарда и вручив еще одну мелкую банкноту «на чай», Курбаев наполнил большой пузатый бокал едва не до половины темно-коричневым напитком с густым ароматом коньячного спирта, потом разорвал упаковку и вытащил белый шарик, обсыпанный кокосовой стружкой.

Бокал он осушил одним большим глотком, потом с удовольствием закусил конфетой. Сладкая начинка с миндальным вкусом вкупе с напитком создали во рту ни с чем не сравнимый букет. Через минуту горячая волна накрыла Руслана с головой, откинувшись на кожаную спинку, он снова плеснул себе коньяку, но теперь уже как положено, на самое донышко.

Закурив, чеченец с интересом уставился в круглое окошко иллюминатора, откуда открывался отличный вид на столицу Дании.

Постепенно опустились сумерки, город загорался десятками тысяч электрических лампочек, которые искрились в темноте всеми цветами радуги.

Бутылка «Хеннесси» опустела на треть, когда паром, отчалив, стал медленно пятиться назад. Выбравшись из гавани, «Викинг», слегка покачиваясь на волнах, развернулся и, набирая скорость, двинулся в ночь.

Закусив очередную рюмку конфетой, Руслан задумчиво посмотрел на початую пачку «Житана», но закурить не успел. В дверь каюты постучали.

– Войдите.

В каюту вошел невысокий полноватый господин в черной флотской форме с золотыми галунами на рукавах и офицерской фуражке с огромным «крабом» на высокой тулье.

– Пассажирский помощник Якобус дер Кунц, – на английском языке представился моряк.

– Присаживайтесь, господин дер Кунц, – Курбаев указал на кресло с противоположной от него стороны: – Коньяка выпьете?

Якобус снял с головы фуражку, под которой оказался бледный лысый череп с темными отметинами старческих пигментных пятен.

– Немного коньяка не повредит, – присаживаясь, проронил моряк.

Руслан Курбаев подвинул к краю столика второй бокал, наполнил его на четверть и столько же плеснул себе. Потом достал из кармана небольшую коробочку электронного прибора, внешне похожего на диктофон, нажал клавишу и поставил на середину стола. Прибор был полной противоположностью диктофона, скэлер – электронная глушилка. Их разговор не должны услышать посторонние уши.

Перед бывшим резидентом КГБ сидел действующий агент ГРУ, позывной Бедуин.

Знакомы они почти двадцать лет, в восемьдесят восьмом году Руслану поручили добыть документацию по новой станции наведения крылатых ракет, которые устанавливались по программе модернизации на ракетные фрегаты типа «Нильс Юэль». К тому времени Курбаев достаточно глубоко внедрился в среду высшего командного состава Военно-морского флота Дании под видом латиноамериканского бизнесмена. Вскоре резидент, соучредитель закрытого офицерского клуба, заметил, что модернизацией интересуется не он один. Капитан второго ранга Якобус дер Кунц полгода как вернулся из Варшавы, где служил в аппарате военно-морского атташе.

В конце концов резидент собрал достаточно фактов, чтобы можно было обвинить дер Кунца в предательстве. Встретившись с капитаном второго ранга в спокойной обстановке, Руслан выложил ему убойную комбинацию фактов. После длительного диалога выяснилось, что Якобус работает на ГРУ и завербован советской военно-морской разведкой.

Курбаев не стал сообщать своему командованию о перехлесте со смежниками. Дабы не вызвать со стороны военной разведки мстительного недовольства. Более того, объединив усилия, они добыли секретную информацию о станции наведения. Потом судьба их развела, но Руслан никогда не выпускал Бедуина из виду.

О бывшем военном моряке, который после выхода в отставку работал на пассажирском флоте, Курбаев вспомнил, когда его поставили в известность о вывозе с территории Чечни «золотого запаса».

Дождавшись, когда старый моряк в несколько глотков выпьет коньяк, чеченец осушил свой бокал и спросил:

– Ну, как, телеграмма достигла адресата?

– Да, – дернул кадыком Кунц, от выпитого его лицо моментально стало алым. – Я, как было договорено, отправил депешу двумя маршрутами. С электронного носителя и «эстафетой»[7]7
  Эстафета – метод передачи шпионской информации.


[Закрыть]. Вчера пришло от куратора подтверждение, и на мой счет в Карибском банке легло полновесных десять тысяч евро.

– Замечательно, – улыбнулся Руслан, он специально провел встречу с новыми «лидерами» чеченского сопротивления на пароме «Викинг» и текст донесения для Бедуина составил лично, соблюдая все условия, чтобы к этому сообщению в Москве отнеслись со всей серьезностью.

Теперь он знал – задуманное удалось, значит, первая часть грандиозного плана прошла успешно.

Он снова разлил коньяк по бокалам, поднял свой и торжественно предложил:

– Давай, Якобус, выпьем за твою прибавку к пенсии.

– Не возражаю, – улыбнулся в ответ пассажирский помощник капитана, и совсем не по-европейски одним глотком заглотил благородный напиток.

Курбаев выпитый коньяк не стал закусывать конфетой, а сунул в уголок рта сигарету и щелкнул зажигалкой.

– И вот еще что, дружочек, – глядя в упор на датчанина, задумчиво произнес Руслан. – Ты бы уехал куда-нибудь на пару месяцев.

– Это еще зачем? – не понял старый моряк.

– Когда главный приз представлен в виде двадцати тонн золота, человеческой кровушки прольется немерено. Как раньше люди с удовольствием гибли за металл, так и в наше время ликвидируют всех, кто может стать конкурентом.

– Разумно, – согласился краснолицый дер Кунц, смело взяв за горлышко бутылку с остатками «Хеннесси». – У меня два месяца одних отгулов, не считая отпуска. После этого рейса сразу же еду в Штаты к дочке, у нее в Чикаго своя дизайнерская фирма, правда, не особо процветающая. – Коньяк полился тонкой струйкой в бокалы, наполнив на палец, но Якобус, погруженный в свои мысли, на это не обратил внимания. – Пожалуй, этот вариант не подходит. Если меня серьезно решат ликвидировать, то наверняка в первую очередь будут искать у единственной дочери. Нет, поеду на Карибы, сниму все свои сбережения, найму яхту, и пусть меня поищут в океане.

– Мудро, – усмехнулся Курбаев, неожиданно поймав себя на мысли, что сейчас сам себя чувствует клоном этого старого датского моряка. Ему тоже придется бежать и прятаться. Только, в отличие от Бедуина, не на время, а до конца жизни.

Глава 5

Выйдя из здания штаба бригады, Александр Звягин задумчиво вздохнул и сдвинул черный берет на затылок.

– Ничего не пойму, – пробормотал старший лейтенант. Экстренное возвращение из Чечни вызвало у него недоумение. Мысль о том, что разберется на месте, не оправдалась. Командир бригады, выслушав доклад разведчика, утвердительно кивнул, а на прямой вопрос командира группы ответил уклончиво:

– Это связано с оперативной необходимостью.

Вот только с какой необходимостью, никто морпеху в штабе не удосужился объяснить.

«Ладно, нет ничего тайного, что бы не стало явным. Разберемся», – решил про себя разведчик, вспомнив, что есть и положительные моменты: спать он сегодня будет не в палатке под дружных храп подчиненных, а в постели с собственной женой...

Офицерский жилой городок размещался на территории бригады. Когда-то, в благословенные советские времена, здесь был пансионат отдыха «Союз-рыбак», потом обустроили частную базу отдыха предприимчивые дельцы, но долго этому заведению просуществовать не довелось. За благопристойной вывеской нашел приют комфортабельный бордель. Впоследствии его «накрыли» сотрудники внутренних дел, хозяева вертепа получили приличные срока за содержание притона, скупку краденого и торговлю наркотиками, а бывший пансионат был конфискован и передан Министерству обороны, которое на Каспии формировало бригаду морской пехоты.

Теперь в коттеджах проживал офицерский состав. Каждый из приземистых домиков был обшит снаружи пластиковым шпоном и имел четыре отдельных входа, и проживало там соответственно четыре семьи, обеспеченные просторной гостиной, уютной спальней, небольшой кухней и вместительным санузлом.

Еще на подходе к своему коттеджу Александр учуял ароматный запах жареного гуся, и только сейчас он подумал, что чертовски проголодался. Служебная кутерьма напрочь выбила мысли о еде, и вот теперь Звягин сглотнул набежавшую слюну, подумав о хрустящей корочке жареного гуся, салате из молодой капусты и рюмке охлажденной «Столичной».

Жену старший лейтенант застал в кухонных хлопотах, невысокого роста молодая женщина в цветастом переднике напоминала подростка, которому впервые разрешили самостоятельно накрыть праздничный стол.

– Дашка, в тебе что, открылся дар предвидения или здесь что-то не чисто? – встав в дверях, удивленно спросил морпех.

– Саша? – резко обернувшись, супруга покрылась густым румянцем. И тут же, счастливо улыбнувшись, бросилась мужу на шею. – Все сразу, Сашенька.

Она прижалась к широкой груди и буквально впилась в губы мужа. Звягин почувствовал, как его тело пробил мощный электрический разряд страстного желания. Его жена была не только супругой по штампу в паспорте, она еще была той желанной женщиной, о которой он всегда мечтал.

Офицер подхватил миниатюрное тело супруги, собираясь пройти в спальню, но совершенно некстати Даша заартачилась.

– Нет, нет и нет.

– Что – нет? – вполголоса буркнул морпех, в его мозгу, как чека гранаты, дернулась взрывоопасная ревность.

– Мы не одни, – отводя в сторону глаза, тихо прошептала молодая женщина.

– Что?! – кровь отхлынула от лица разведчика, его загорелая кожа стала матово-белой в одно мгновение...

– Гость у вас, Сан Саныч, дорогой гость, – из гостиной, улыбаясь, к зятю вышел адмирал Бастагин.

Звягин, опустив жену на пол, вытянулся во весь рост перед высокопоставленным тестем и рявкнул:

– Здравия желаю, Геннадий Викторович!

– Здравствуй, Саша, – ответил Бастагин, протягивая руку для приветствия.

– Вы как, по делам или дочку решили проведать? – слегка сдавливая своей грубой рукой мягкую ладонь штабиста, тут же на правах хозяина поинтересовался старший лейтенант.

– И то и другое, – нейтрально ответил контр-адмирал, пристально посмотрел на морпеха и добавил: – Пока еще мои желания совпадают с моими возможностями.

Старший лейтенант пожал плечами и заявил:

– А я, пожалуй, приму с дороги душ и переоденусь.

– Давай, Саша, – Бастагин хлопнул зятя по-дружески по широкому плечу.

В душе, как всегда, горячей воды не было, но Звягин давно отвык от простых радостей цивилизации. Вместо горячей ванны он мылся ключевой водой и заменял шампуни и гели для душа золой или глиной. Вместо чая-кофе пил отвары из лечебных трав, а то и просто хвои. Пищу употреблял грубую, а при необходимости мог слопать горсть дождевых червей или слизней, для разнообразия вкусового букета добавив лягушачьи лапки или кузнечиков. Он уже не был человеком в общепринятом понимании, он был фронтовым разведчиком, субстанцией, живущей на самом острие судьбы, как бабочка-однодневка, смерть которой может наступить в любое мгновение. И чтобы продлить свое активное существование, он должен уметь многое, такое, что простым смертным даже в кошмарах ночных не снилось. Впрочем, все это лирика, разведчик морской пехоты – это добровольный выбор, судьба, к которой Александр стремился с детства, а мягкая постель, хорошая еда и упругое тело жены – всего лишь награда за то, что, уходя на боевые, вновь возвращаешься живым...

По привычке растерев до красна свое мускулистое тело жестким полотенцем, Звягин с удовольствием надел свежее белье, поверх натянул спортивный костюм.

Стол в гостиной уже был накрыт, в центре на большом блюде, обложенный свежими овощами, исходил ароматом зажаренный до хрустящей корочки темно-коричневый гусь. Вокруг в блюдах поменьше развернули боевые порядки различные салаты и острые закуски. В углу стола примостились откупоренная бутылка зеленого стекла «Советского шампанского» и пузатый длинношеий графин с охлажденной водкой.

Во главе стола, как и положено в такой ситуации, сидел тесть и по совместительству контр-адмирал морской разведки Геннадий Викторович. По левую руку от него расположилась дочка, маленькая, трогательно хрупкая, она уже избавилась от передника и сидела за столом в легком шифоновом платье. На ее лице играла счастливая улыбка, большие голубые глаза искрились восторгом.

Адмирал уверенным хозяйским движением сперва наполнил игристым напитком высокий бокал на тонкой ножке, затем зятю и себе плеснул в хрустальные рюмки водки и предложил:

– Давайте, дети, за встречу и твое, Саша, благополучное возвращение.

– А это уже второй тост, – поправил его Звягин.

– Согласен, – покачал головой Геннадий Викторович. Выпили по первой. Водка, легко скатившись по пищеводу на дно желудка, приятной волной разлилась по телу. Дальше обед покатился по обычной в таких случаях накатанной колее. Пили за удачное возвращение с боевых, за любовь, за семью, за родственников...

– А теперь хочу предложить тост, – обычно бледное лицо контр-адмирала приобрело темно-розовый оттенок. Поднявшись, Геннадий Викторович поднял рюмку и проговорил тоном докладчика на конференции: – Хочу выпить за карьерный рост, твой рост, Саша. Пора поступать в Академию и двигаться к золотым звездам с генеральскими лампасами. А то боевой офицер, кавалер орденов, а все ходишь в старлеях. Куда это годится?

– Правильно, папа, – пьяненько захихикала Даша, захлопала в ладоши.

– Так ведь у нас сложная ротация, – недовольно проворчал Звягин, не нравились ему беседы о своей службе, тем более по пьяной лавочке, да еще с тестем, который с первого дня их знакомства подчеркивал, что они с Дашей люди разных полюсов, совершенно случайно оказавшиеся вместе. А тут такой пассаж.

– Ничего, Саня, все проблемы решим, – адмирал поднял левую руку, как гаишник, останавливающий машину. – Пока еще наши цели совпадают с нашими возможностями. И прежде чем я уйду на покой, ты будешь как минимум подполковником. А там и до генерала рукой подать.

Александр хотел возразить тестю, что и сам сможет устраивать свою дальнейшую службу, но его перебила супруга:

– Браво, папка, ты просто красавчик.

Даша вскочила со своего места и поцеловала отца в щеку. Говорить что-либо после этого уже не имело смысла, тяжело вздохнув, старший лейтенант одним махом опрокинул в раскрытый рот водку.

Постепенно празднество стало подходить к своему завершению. Захмелевшая Даша отправилась варить кофе, Бастагин, разливая по рюмкам остатки водки, вдруг спросил:

– Вы, говорят, после боевых всей командой ходите в сауну.

– Есть у нас такая традиция, – подтвердил Александр, неожиданно припомнив аналогичную традицию из фильма «Ирония судьбы».

– Тестя не пригласишь?

– Отчего же не пригласить? – кивнул головой старший лейтенант. – Завтра во второй половине дня, как говорится, милости просим.

* * *

«Вот что, хлопчики, я вам хочу сейчас сказать, – голос адмирала Бастагина звучал ровно и совершенно спокойно, как будто не было двух часов совмещения сухого жара финской бани и обжигающего холодом бассейна с ключевой водой, и не было выпито немереное количество водки с пивом под копченый осетровый балык. Вообще, Геннадий Викторович держался настоящим моряком. – Вы, парни, гордость и цвет нации, вы рискуете жизнью, значит, стоите над всеми остальными. Это понимаю я, это понимают многие из высших слоев управления государством. Понимать-то понимают, но изменять для вас ничего не собираются, поэтому вы и будете рисковать своими жизнями за сущие гроши. И самую большую награду сможете получить разве что в виде погребального салюта.

– А что делать, такова наша планида, – философски заметил прапорщик Фомин, отрывая крепкими зубами жирное осетровое мясо от жесткой рыбьей шкуры.

– Планида, говоришь? – скептически хмыкнул Бастагин. – Верно, есть такая планида, Родину защищать, то есть быть солдатом. Но настоящий солдат не только тот, кто готов умереть, выполняя приказ командования, но и тот, кто с выгодой для себя не зевает. Если есть возможность свою судьбу повернуть, обеспечить себя до конца жизни, так только дурак такой шанс упустит. – Контр-адмирал выжидающе замолчал, ожидая реакции морпехов.

– Вы бы, Геннадий Викторович, говорили напрямую, а не ребусы загадывали, – деловым тоном проговорил Шляхтич, свято помня главное правило бани, где нет званий и чинов. Здесь все равны. – Или, может, вы решили нам предложить какую-то сделку с недобитыми «чехами», так это зря. Мы этих гадов били, бьем и будем бить.

– Вот это правильно, – хохотнул адмирал. – Значит, я в вас не ошибся. Жалеть моджахедов не надо, а даже наоборот... – Бастагин сделал короткую паузу, потом тяжело вздохнул и продолжил: – В общем, хлопцы, тут такое дело. По моей линии пришла информация, боевики готовят большую операцию по нападению на один из республиканских центров. Несмотря на грандиозный размах, на самом деле это отвлекающий маневр. Главная задача чеченской верхушки – вывезти с территории республики «золотой запас Ичкерии», двадцать тонн рыжья в слитках. Вот его я и предлагаю захватить.