Текст книги "Заявка на подвиг"

Когда Радик окончательно вжился в свою новую личину, судьба подбросила ему новый финт. Дядя, пятидесятипятилетний мужчина, неожиданно решил жениться.

Его избранницей стала семнадцатилетняя Айгюль, дочка одного из чеченских друзей. Свадьба прошла без особых торжеств, учитывая солидную разницу в возрасте.

С появлением в просторной московской квартире молодой женщины дядя по-другому стал относиться к племяннику. Теперь тот постоянно находился в загородном доме, в Москву он долго не мог вырваться, приходилось мотаться по «командировкам». В основном дядя использовал «любимого» племянника по части криминального бизнеса, где запросто можно было не только угодить за решетку, но и в могилу отправиться.

Мотаясь с поручениями, Радик не один раз задумывался о причине резкой перемены в настроении единственного родственника. И каждый раз ответ был неизменным – Аслан ревнует племянника к своей молодой жене, которую Раид видел всего один раз на свадьбе.

Через год Айгюль родила двух смуглых крепких малышей, с темными, как спелые маслины, глазами. И вопрос о наследстве отпал сам собой, более того, после торжественной церемонии обрезания младенцев дядя, не откладывая объяснения в долгий ящик, отозвал Раида в сторону и совершенно бесстрастным тоном сказал:

– Мальчик мой, ты уже стал настоящим мужчиной и должен выбрать свою дорогу. Даже орленок, встав на крыло, улетает из родительского гнезда, чтобы свить свое и жить своей жизнью.

«Конец, отправит воевать в Чечню», – подумал Раид, который к этому времени окончательно привык к разгульной жизни в одном из мировых мегаполисов и к своему новому имени и положению. Теперь же все возвращалось на круги своя, снова его ждут бродяжничество по горам, ночевки в вонючих схронах и постоянное ожидание удара с неба или снайперской пули. Вторая чеченская война совсем не походила на первую. Теперь уже никто не вел с боевиками переговоров, не соглашался на временное перемирие. Вайнахам, ушедшим в горы, время от времени предлагали сложить оружие в обмен на амнистию, после чего в горы отправлялись команды спецназовских «охотников», которые выслеживали и уничтожали моджахедов. Ехать сейчас в Чечню означало положить голову на плаху.

Дядя Аслан не решился стать каннибалом и не отправил племянника на войну.

– Поедешь в Питер, там у меня филиал. Начинай осваивать работу менеджера…

Осваивать работу менеджера на деле означало исполнять роль мальчика на побегушках у Мусы, который сам занимал пост главного менеджера в автомагазине и не торопился с теплым местом расставаться.

В течение нескольких месяцев Раид добросовестно старался освоить все тонкости обещанной должности, но постепенно пришел к выводу, что ставить его во главе большого магазина, торгующего дорогими иномарками, никто не собирался. Освоившись на новом месте, молодой вайнах бросился во все тяжкие.

И вскоре открыл для себя, что ночная жизнь Санкт-Петербурга ничуть не хуже московской. Имея достаточно денег, чтобы ни в чем себе не отказывать, Радик вскоре стал завсегдатаем многих ночных клубов и своеобразным авторитетом среди праздных гуляк.

Жизнь текла своим чередом, пока в один прекрасный вечер за столик молодого повесы не подсели двое мужчин ярко выраженной азиатской внешности. Один из них, невысокий, худощавый, несмотря на модные и дорогие шмотки, выглядел совсем непрезентабельно. Второй незнакомец был выше своего спутника, широкоплеч и напоминал человекообразную обезьяну, в нем угадывалась недюжинная сила и управляемая свирепость.

– Ты рассчитываешь и дальше прожигать свою жизнь? – внезапно спросил коротышка.

– А что? – удивленно поинтересовался Радик. Он только что занюхал дозу «кокса» и пребывал в отличном настроении. – Есть конкретное предложение, как мне разнообразить свою жизнь?

– Есть, – уверенно заявил коротышка. – У тебя, дружище, просто талант заводить друзей и влюблять в себя девушек. Почему бы не воспользоваться подобным даром?

– Да вы, братцы, никак хотите вытолкать меня на панель? Ну нет, так не пойдет. – Молодой чеченец покачал перед азиатами указательным пальцем. Ему еще хотелось обозвать их «косоглазыми обезьянами», но, будучи сам «лицом кавказской национальности», он не стал этого делать.

– Если ты согласишься на наше предложение, мы хорошо заплатим, – невозмутимо продолжал напирать плюгавый азиат, его спутник молчал, глядя на Радика как на пустое место. Из чего тот сделал вывод: верзила – тупой костолом-телохранитель.

– У меня достаточно денег, – криво ухмыльнулся молодой человек.

– Пятьсот долларов ставка плюс процент за каждую проданную тобой машину. Этих денег тебе хватает только на такие вот дешевые забегаловки. А ведь можешь свою жизнь в корне изменить.

Неожиданное заявление коротышки пробило наркотическую пелену, окутавшую мозг, и добралось до сознания.

«А ведь действительно, имей я приличную сумму, легко смог бы начать другую жизнь», – сообразил Раид. Благодаря своему дяде он знал многих оптовых торговцев наркотиками, контрабандистов и даже производителей высокосортного героина. Недаром он столько раз ездил в Среднюю Азию. Он бы и сам мог… но чтобы открыть собственное дело, нужен стартовый капитал.

– Что нужно делать и сколько мне за это заплатят? – в упор задал конкретные вопросы молодой вайнах.

– Мы заплатим тебе пятьдесят тысяч долларов. – Азиат начал со второго вопроса, а потом подробно объяснил, что за эти деньги требуется сделать. – Необходимо влюбить в себя одну молодую особу. Девушка она с романтическим уклоном, и если влюбить ее в себя, то можно вить веревки. Последнее, конечно, лишнее, а вот если она достанет из отцовского сейфа небольшую пластиковую папку синего цвета, за нее мы и отвалим вышеуказанную сумму. Справишься?

– Легко, – хмыкнул Раид, про себя подумав: «Не зря же меня дядя целый год гонял на курсы актерского мастерства». – Покажите мне объект соблазнения и назовите сумму, выделенную на оперативные расходы.

– Деньги не проблема, – отмахнулся азиат, сделав короткую паузу, тем самым подчеркивая важность того, что прозвучит далее. – Главное – помнить о времени. Вот его-то как раз дефицит.

С того дня прошло четыре месяца…

Электрочайник, выпустив в потолок тугую струю пара, щелкнул и отключился. Раид до самых краев залил керамическую чашку кипятком. Помещение наполнилось ароматом свежезаваренного крепкого чая.

Три дня назад влюбленная в клубного мачо Лиза решилась бежать с возлюбленным «на край света», а чтобы отец не послал по их следам своих верных опричников, девушка прихватила заветную папку синего цвета, которую отец называл самым большим богатством.

Вожделенные документы оказались в руках последнего из рода Халиловых, и он собирался уже на следующий день получить причитающиеся пятьдесят тысяч долларов. Два дня назад Раид мог получить стартовый капитал для создания собственного наркобизнеса. Мог, но не стал. У жизни свои правила и свои сюжеты…

В первую же ночь, когда утомленная «пылкими ласками» возлюбленного девушка уснула, вайнах не удержался и, прихватив папку, прошел с ней на кухню, не подозревая, что открывает «ящик Пандоры»…

Полночи Радик до рези в глазах изучал различные документы, внимательно вчитываясь в подписи под каждым листом. Неразборчивые закорючки на вайнаха не производили особого впечатления, но вот указанные в скобках должности подписавшихся лиц заставляли сердце учащенно биться. В его руках настоящее сокровище, отец не врал Лизе.

Неожиданно в его руке оказался листок с печатью Главного разведывательного управления Российской армии. В документе за подписью самого начальника ГРУ говорилось о поставке чеченским моджахедам партии бронебойных патронов «СП-5» и «СП-6» к бесшумному автоматическому оружию. Порох в этих патронах был заменен на взрывчатку, гексаген.

Перед глазами Раида поплыли круги, он увидел своего старшего брата с расколотым черепом и огромным кровавым пятном, растекающимся на снегу.

Благодаря этим документам он понял, кто повинен в смерти Махмуда. Кровь закипела в жилах горца, он, сцепив зубы, вскочил на ноги, полный решимости броситься в спальню и растерзать дочь своего кровника. Но он слишком долго прожил в изнеженном цивилизацией мире и слишком долго занимался коммерцией, не заметив, как из гордого вайнаха превратился в обыкновенного торгаша.

В дверях Раид остановился и, переведя дух, подумал: «Если я сейчас убью эту гяурку, я что, оживлю своего брата, отца или хотя бы мать? Нет, Аллах мне их не отдаст». Он тут же вспомнил, что разбитная девица на самом деле оказалась девственницей, обещавшей уступить своему любимому только после свадьбы, считая такой подход весьма романтичным.

Раид тогда не особо настаивал, помня, что главное для него – это добыть папку, а сексуальное напряжение снять не проблема.

Теперь на этот факт вайнах взглянул по-другому. Молодая шикарная блондинка, да еще девственница – это при правильном маркетинге не просто капитал, а целое богатство. Но это на потом, а сперва нужно с умом распорядиться документами, которые волею случая оказались в его руках…

Погруженный в свои мысли, Раид не заметил, как чай остыл. Ухватив чашку, несколькими глотками осушил ее, почувствовав во рту вяжущую горечь. Ему нравился этот вкус, он его бодрил.

Освежившись под струями прохладного душа, юноша не торопясь оделся, потом поднялся на второй этаж и вошел в комнату, где безмятежно спала Лиза. Девушка тихонько посапывала, свернувшись беззащитным калачиком. Под махровой простыней угадывались соблазнительные линии фигуры.

– Детка, я ненадолго отъеду. – Склонившись над постелью, Раид нежно поцеловал Лизу в щеку. – Вернусь через два часа. Ты к этому времени приготовь что-нибудь поесть. Приеду, позавтракаем вместе.

– Хорошо, милый, – не открывая глаз, пробормотала блондинка. Как понял Раид, она все еще находилась в каких-то своих романтических девичьих грезах. После того как Лиза отдала своему «жениху» папку с отцовским «богатством», она ни разу не вспомнила о ней.

Выйдя из коттеджа, Раид направился к стоящим у крыльца «Жигулям» кофейного цвета. Движок у машины был отлажен как часы, все-таки он не зря торговал автомобилями. Связи с автомеханиками и в наши дни оставались важным приобретением.

Мягко выжав сцепление, юноша тронул машину с места, вывернул руль и покатил в сторону ворот, прикрывающих выезд из дачного поселка.

Охранник, увидев приближающуюся машину, поспешно отворил створки. Проезжая мимо сторожа, битого жизнью немолодого мужчины в латаном ватнике и мятой армейской панаме времен афганской войны, Раид в знак приветствия привычно поднял руку. Охранник щербато улыбнулся и приветливо качнул головой.

«Буду возвращаться, надо будет купить деду бутылку водки», – автоматически подумал молодой вайнах, в то же самое время хваля себя за то, что, сам того не подозревая, оказался таким молодцом.

Вначале, согласившись на заманчивое предложение азиатов, он рассчитывал на легкость и простоту исполнения. Соблазнив Лизу, он выманит у девушки документы, которые тут же передаст заказчику. Получит свой гонорар, и… прощай, Питер.

В Москве у него достаточно связей, чтобы можно было «по-взрослому» заняться криминальным бизнесом.

Чем ближе подходил Раид к заветной цели, тем больше менялись планы, как обставить похищение невесты. В результате у него появилась неприметная отечественная машина по доверенности, затем за городом по подложному паспорту снял на месяц коттедж в одном из охраняемых дачных поселков. И приготовил несколько тысяч наличных долларов, сэкономленных комиссионных от продаж. Наличка делает человека невидимым, в то время как пользование кредитной карточкой – это верный и долгий след.

Теперь, после того как с момента «похищения невесты» прошло три дня, Раид мог себя похвалить. Он все сделал так, что разыскать его в ближайшее время практически невозможно. Он тщательно скрыл следы и ушел той тропой, о которой никому из его знакомых ничего не известно. А когда на их след все же нападут, они уже будут далеко и в безопасности. По крайней мере, он.

Дорога от Гатчины, где находилось убежище беглецов, до Санкт-Петербурга заняла немного времени. В город заезжать Раид не стал, а свернул к побережью Балтийского моря.

Остановив свои «Жигули» у кромки серой полосы песчаного пляжа, Раид Халилов выбрался из салона и, подняв воротник куртки, направился в сторону длинного волнолома, уходящего на несколько десятков метров в море.

Ленивые волны Балтики вяло накатывали на остатки зимнего невского льда, время от времени выбрасывая на песчаный берег кристаллическую массу.

Порывы холодного ветра неприятно трепали коротко остриженные волосы на макушке, но чеченец не обращал внимания на мелкий дискомфорт. Дойдя до конца волнолома, он развернулся, спиной принимая удары воздушных порывов, вытащил из кармана трубку мобильного телефона и, войдя в память, выбрал московский номер Аслана Тугаева.

Через несколько секунд в трубке раздался щелчок и прозвучал знакомый голос:

– Слушаю, кто говорит?

– Здравствуйте, дядя, это я, Раид.

– А, сынок, рад тебя слышать. – Тембр голоса мгновенно изменился, послышались нотки настороженности. – Мне вчера звонил Муса, жаловался, что уже несколько дней не выходишь на работу. Что случилось?

– Пошел он к черту, этот Муса. Если ему нужен холуй, пусть подберет себе какого-нибудь русского бомжа, с меня хватит, – зло прорычал Раид, но тут же взял себя в руки и заговорил ровным и почтительным тоном. – Но я позвонил не для того, чтобы жаловаться на этого козла.

– Не надо оскорблять уважаемого человека, – назидательным тоном произнес Тугаев, но племянник его не слушал.

– Я звоню по делу, хочу заняться своим бизнесом. На днях мне попалась папка с очень интересными документами. Если их издать в западной прессе, то верхушки всех русских спецслужб слетят, как голова с плеч от удара топора, и это будет только начало зачистки.

– Очень интересно. – В голосе Аслана действительно появилась заинтересованность. – Привози, сынок, эти документы ко мне, и мы о тебе позаботимся.

– Дядя, вы меня не поняли, – с трудом сдерживаясь, негромко произнес Раид, – мне не нужна ваша забота, я теперь сам хочу стать хозяином. Поэтому документы готов продать за миллион баксов.

– Да ты что, сынок. – От неожиданности московский бизнесмен невольно крякнул. – Откуда у меня такие деньги?

– Дядя Аслан, зачем же прибедняться? Ведь совсем недавно я сам лично вел ваши дела, и мне известны истинные доходы. Но не переживайте, дядя, я не из налоговой полиции.

– Спасибо, племянник, отблагодарил, – прохрипел Аслан, теперь в его голосе появилась неприкрытая угроза.

– А ведь этому вы, дядя, меня научили. Помните свою крылатую фразу: «Мы – чеченцы, как волк на нашем гербе, который выслеживает свою добычу, а потом, зарезав ее, тащит в свое логово». Я свою добычу сам добыл и не собираюсь от нее отказываться ради кого-то другого. Моя цена – миллион, причем настоящих баксов, а не из подвала Кривого Али.

– Ты действительно способный ученик, – натянуто рассмеялся Аслан. – Мне нужно время, чтобы собрать необходимую сумму.

– Сколько?

– Хотя бы две недели.

– Хорошо, я подожду и заодно подыщу альтернативных покупателей, чтобы ожидание не растянулось до бесконечности.

– Я уложусь в указанный срок, – буквально прокричал чеченец в трубку и тут же добавил: – А как я узнаю, что документы того стоят?

– Хотите, я сейчас скажу, чьи подписи стоят на бумагах? – рассмеялся Раид. – Или пару листков сброшу на факс?

– Не стоит, – недовольно буркнул родственник. – Звони через две недели, тогда обговорим все детали.

Не прощаясь, Аслан Тугаев отключился. Племянник остался доволен разговором со своим родственником, он широко улыбнулся и проворковал в трубку:

– До свидания, дорогой дядюшка.

Размахнувшись, забросил телефон далеко в воду. Зная, что мобильный телефон, как и кредитная карточка могут навести на его след, молодой вайнах заранее обзавелся несколькими фиктивными трубками…

Глава 5
Первые шаги следствия

Проводить расследование совершенного преступления легко только в кино. Там, как правило, в нужный момент обнаруживается главная улика или появляется особо ценный свидетель, верткий «барабан» получает необходимую информацию от не в меру болтливых уголовников, а люди в погонах легко обводят вокруг пальца и берут в железо матерых душегубов.

Но это только в кино, в жизни все намного сложнее, особенно если приходится вести расследование на чужой земле. Обговорив все условия своей работы, Глеб Кольцов начал с подготовительных действий. Для начала он побеседовал с домочадцами Кутепова, которых определил в свидетелей ближнего круга. Кроме самого Николая Ильича и его супруги, в эту графу входила домоправительница, немолодая, но статная женщина, своими манерами больше походившая на директора школы, и личный шофер, отставной прапорщик, служивший в отделе безопасности советского посольства в Бейруте в те времена, когда столицу Ливана раздирала гражданская война.

В отличие от близких исчезнувшей девушки и домоправительницы, которые только и могли рассказать о единственной известной им подруге Лизы – Элке Евкович, весьма экспансивной мадемуазели, которую в семье Кутеповых не особо жаловали за дикие (по глубокому убеждению домоправительницы) выходки, Константиныч, так звали водителя, оказался для сыщика настоящей находкой. Этот невысокий, коренастый мужичонка с густыми бровями, прикрывающими настороженные серые глаза, тонкими, плотно сжатыми губами и могучими длинными руками, выслушав предложение Кольцова побеседовать, застегнул короткую кожаную куртку на собачьем меху и, поправив на голове кепку с куцым матерчатым козырьком, деловито прогудел:

– Побеседовать? Это можно. – И, кивком головы указав в сторону перекрестка, добавил: – На завтра мне все равно Николай Ильич дал выходной, так что можем зайти в «Трактиръ» и душевно побеседовать. Ты как, сыщик?

Глеб не понаслышке знал: чтобы разговорить человека, нужно доказать ему свою лояльность, и он проникнется к тебе доверием. А что создает лучше всего дружескую атмосферу, если не застолье…

– Почему бы нет, – пожал плечами детектив. – Пойдем, я угощаю.

Сунув руку в карман, Глеб нащупал прямоугольник диктофона, он хорошо знал, чем заканчиваются его застолья с ветеранами спецслужб или армии. На следующее утро, как правило, в голове, кроме боли, ничего путевого не остается.

Последняя реплика Кольцова Константинычу не понравилась, он осуждающе покачал головой и твердо заявил:

– Как говорят янкесы, «каждый носящий штаны платит за себя сам». Поэтому обойдемся без нахлебников.

Мужчины не спеша поднялись наверх по улице и свернули на перекрестке вправо. Глеб увидел вывеску с большими неоновыми буквами «Трактиръ».

Ресторан располагался в полуподвальном здании бывшего овощного магазина. Хозяева питейного заведения средств на обстановку не пожалели. Стены, отделанные бутафорскими бревнами, изображающими сруб, грубые деревянные столы, застеленные домоткаными льняными скатертями, украшенными ручной искусной вышивкой, длинные лавки. На стенах подвешенные резные полочки, заставленные глиняной посудой и также украшенные вышивными полотенцами.

В красном углу висели иконы в серебряном окладе, перед которыми слабо тлела лампада на длинной цепочке. Едва перешагнув порог, Константиныч повернулся в сторону икон и трижды осенил себя крестом.

«Видно, дядя на службе у «конторы» от души покуражился», – наблюдая за кутеповским водителем, предположил детектив.

Тот, как будто уловив мысли сыщика, резко обернулся и ухмыльнулся:

– Был грех в молодости, как жизнь пошла под закат, вот пробую замолить.

Мужчины прошли через зал и остановились у небольшого квадратного столика на двоих с видом на улицу.

Едва они расположились, к ним подскочил шустрый официант, разодетый под полового старорежимного времени. В нежно-салатового цвета атласной косоворотке, подпоясанной золотистым витым шнурком, в синих шароварах, заправленных в сафьяновые остроносые сапоги алого цвета. Разбитной русоволосый юноша, прилепив к губам подхалимскую улыбку, слащаво заговорил:

– Добрый вечер, Пал Константиныч, зашли поужинать? Вам как обычно?

– Да, – с достоинством кивнул водитель и, указав на Кольцова, добавил: – Я с приятелем, поэтому все в двух экземплярах. Ты меня понял, Петруша?

– А то, – еще шире расплылся в улыбке Петруша и, прежде чем удалиться, пообещал: – Все будет в лучшем виде.

После ухода официанта Константиныч неожиданно тяжело вздохнул и как бы между прочим негромко пробормотал:

– Вот, люблю сюда заходить, прямо душой оттаиваю. Почему-то именно здесь приходит на ум Бейрут, как в той чертовой жаре мечтал вот так вот сидеть за рюмкой холодной водки и из окна глядеть на своих сограждан. – Отставной прапорщик неопределенно кивнул в сторону улицы и продолжил: – А не баррикады со всех сторон, из-за которых арабы мочат друг друга. Как стал работать у Кутепова и начал зарабатывать нормальные деньги, с тех пор и хожу сюда. Здесь хорошо, душой отдыхаю.

Из ниоткуда возник официант Петруша, ловко накрыл стол. Перед посетителями появились глубокие тарелки с наваристой «царской ухой», пиала с солеными рыжиками и блюдце с тонко порезанным хлебом.

В центре стола официант установил высокий прямоугольный штоф с охлажденной водкой. Закончив сервировку, Петруша сделал шаг назад и, склонив голову, поинтересовался:

– Горячее подавать позже?

– Позже, позже, дружочек, – великодушно отпустил юношу отставной прапорщик. Взял штоф и разлил водку по рюмкам, поднял свою и доверительно произнес: – Как я понял, парень, по отношению к тебе моего шефа, ты тоже из наших?

Глеб утвердительно кивнул, Константиныч продолжил:

– Давай тогда выпьем за «контору», вот настоящая сила была. Весь мир дрожал, едва услышав аббревиатуру КГБ.

– За Контору глубинного бурения, – поддержал тост Кольцов.

Водка приятно обожгла пищевод, а горячая жирная уха с волокнами разваренной осетрины и семги создала великолепный вкусовой букет.

Глеб ожидал, что его собеседник сперва будет налегать на водку, а потом, пьяно бормоча, станет рассказывать, как он служил Отчизне. Но все происходило с точностью до наоборот. Пал Константиныч, выпив рюмку водки, быстро расправился с горячей ухой, отчего его лицо раскраснелось и покрылось обильной испариной.

– Тебя, значит, интересует Лизавета? – отодвигая пустую тарелку в сторону, проговорил личный водитель Кутепова.

– Именно, – кивнул сыщик.

– В общем, я ее хорошо знаю с тех самых пор, как начал работать на Николая Ильича. – Отставной прапорщик на мгновение задумался, прикидывая свой трудовой стаж. Потом утвердительно кивнул своим мыслям. – Ну да, восьмой год. А Лизу помню еще до того, как она уехала во Францию. Потом вернулась вся из себя такая фифа и давай уже дома куролесить.

После ее возвращения и поступления в университет я часто возил ее на учебу и с дискотек забирал. Между нами говоря, вела она себя как настоящая шалава, прости господи. Волосы чуть ли не каждый день красила в самые дикие цвета, в нос серьгу вставила, в пупок – кольцо с жемчугом. Ну ей-богу шалава, хотя по большому счету девчонка она душевная, всегда здоровалась, интересовалась самочувствием.

– А жених у нее был? – Слушая Константиныча, Глеб машинально доедал уху.

– Да возле Лизы всегда увивались разные типы, не мужики, а так, полугермафродиты. Грязные какие-то, тоже в серьгах и крашеные, как петухи. Но она ни одного не привечала, вела себя точно так, как с подругами. А вот месяца четыре назад вдруг стала меняться. Красить волосы перестала, потом отказалась от своего дикого макияжа. Да и степеннее стала, ну тут уж ясный день – появился друг сердечный. Девка-то в самом соку, пора б уже…

– А видеть этого кавалера вам, Пал Константиныч, не доводилось?

– Видел: высокий молодой парень. Он несколько раз ждал Лизу недалеко от дома. Но когда я проезжал, каждый раз отворачивался, скрывая свое лицо. Скорее всего, знал машину Кутепова. А так на первый взгляд парень как парень. Коротко стриженный, одет по-человечески.

– Ну, это понятно. – Глеб уже определил психологию своего визави, тот продолжал жить шаблонами пятидесятилетней давности: «Сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст». Если молодой человек красит волосы и носит рваные джинсы – мерзавец, а если одевается как все, то приличный человек. – А поведение этого инкогнито вас не насторожило?

– Нет, – хмыкнул Константинович. – Да я уже после второй встречи обо всем доложил Николаю Ильичу. А он говорит: какое мне дело до Лизкиных ухажеров, вот когда узнаю, что у парня серьезные намерения, тогда мы его сущность рассмотрим под электронным микроскопом. Папе было не до любимого чада, – вздохнул водитель и наполнил рюмки. – Папа занят постоянно – то у него крупные контракты на подписи, то встреча с иностранными компаньонами и тому подобное. А к тому времени абреки его дитя в полон уволокли.

– Почему абреки? – мгновенно уцепился за фразу частный детектив. Это могла быть не просто кража самой дорогой вещи Николая Кутепова, и если обнаружится «чеченский след», то вполне возможно, что это целенаправленная операция, цель которой – предать огласке похищенные документы. И… последствия Глеб мог себе представить только со слов своего боевого товарища.

– Почему абрек? – переспросил Константинович. Повертев в пальцах рюмку из толстого стекла, сказал: – Я на кавказцев насмотрелся в свое время достаточно, срочную служил в Азербайджане. Да и в Ливан потом тоже присылали головорезов из числа этой публики. Так что пришлось с ними пообщаться, и мне не нужно видеть их морды, узнаю по походке, по стойке.

«Великолепно, все-таки «кавказский след». – Мысли Кольцова выстраивались в четкую схему, в которой сыщик сразу выискивал плюсы и минусы. – Правда, странный какой-то, по логике вещей такие бумаги пускают в ход немедленно, чтобы противная сторона не успела приготовиться к противодействию. Значит, если сразу их не пустили в ход, то есть вероятность того, что похититель преследует совсем другую цель, а не уничтожение подпольного торговца оружием».

Произнесенная им самим фраза неожиданно дошла до бывшего прапорщика КГБ. Глаза Пал Константиныча расширились, и он одними губами прошептал:

– Неужели чечены?

– Будем разбираться, – неопределенно ответил Глеб.

Услужливый Петруша проворно убрал пустые тарелки и поставил рядом со штофом большую керамическую пиалу с горячими пельменями, обильно политыми густой сметаной.

– Давай за успех твоего предприятия. – Константиныч поднял рюмку. Кольцов ничего не ответил и молча присоединился к тосту…

Утро следующего дня началось с раннего подъема. Выпитая накануне водка нисколько не подпортила здоровье сыщика. Да в принципе и выпили они немного. Вернувшись в снятый накануне номер гостиницы, сыщик всю ночь прокручивал в мыслях крохи собранной за первый день информации.

Как ни пытался он развернуть сложенную комбинацию, ничего не выходило. Слишком много было прорех, не позволяющих не то чтобы увидеть замысел преступления, но даже понять его технологию.

«Нужно больше информации, – ворочаясь в неуютной постели, размышлял Глеб. – Это как в сканворде, слово легче угадать при наличии нескольких букв».

Он едва дождался рассвета. Пока в его расследовании было лишь одно направление – предстояло в самое ближайшее время пообщаться с единственной подругой исчезнувшей Лизы – Элкой…

Или, если быть точнее, Элеонорой Аркадьевной Евкович, тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года рождения, уроженкой города Пскова. Родители в прошлом ИТР, нынче мелкие предприниматели. Третий курс факультета журналистики… Вот и вся исчерпывающая информация, которую Кольцов смог получить от Диспетчера.

«Конечно, немного, но для начала вполне достаточно», – успокаивал себя Глеб, направляясь в ванную. Контрастный душ, легкий завтрак, и через сорок минут такси доставило его по адресу. Евкович снимала однокомнатную квартиру.

Район проживания будущей звезды пера и диктофона оказался ортодоксально-советским, застроенным давным-давно отжившими свой век серыми, мрачными пятиэтажками «хрущоб».

Рассчитавшись с водителем, Глеб прошел к ближайшему подъезду со сломанной фанерной дверью, забывшей, что такое покраска. Взглянув на длинные ряды почтовых ящиков, он быстро высчитал, на каком этаже находится нужная квартира. К сожалению, предстояло маршировать на самый верх.

Дверь квартиры оказалась такой же древней, как и сам дом. Дерматин местами потрескался, и наружу выглядывал неопрятный ворс серого ватина.

Остановившись перед искомой обителью, Кольцов надавил на черную пуговку звонка большим пальцем и невольно усмехнулся, услышав пронзительный визг, мало напоминающий палитру современных мелодий дверных звонков.

К его удивлению, дверь почти сразу распахнулась. В раскрытом дверном проеме возникла невысокая миниатюрная девица с копной светлых кудрявых волос и с удивлением уставилась на незнакомца. В свою очередь незнакомец внимательно изучал ее макияж, резкий и яркий (спецы такой называют агрессивным). Под нижней губой, как бородавка, поблескивала золотая горошина пирсинга. Тигровой раскраски шелковая рубаха-балахон, из-под которой выглядывали стройные ноги в черных обтягивающих лосинах, по бокам серебрившихся мексиканским узором.

Пауза длилась несколько секунд, после чего девушка дохнула на сыщика смесью табачного дыма и легкого алкоголя и произнесла:

– Как я поняла, вы, мужчина, адресом ошиблись.

– Да нет, Элеонора, я пришел правильно, – ответил Глеб, сразу сообразив, что мобильность, с какой ему открыли дверь, объясняется довольно просто: девушка сама только что вернулась домой. Видимо, провела всю ночь на какой-нибудь дискотеке.

– Ну раз так, прошу. – Элеонора посторонилась, пропуская незнакомца внутрь.

Прихожая была маленькая, тесная и убогая. Да и единственная комната оказалась не особо просторной, но все же позволяющей сделать кое-какие выводы о проживающей здесь девушке.

Старый продавленный диван, застеленный домотканым пледом. Мрачный книжный шкаф с запыленной и такой же мрачной литературой. В углу на комоде с перекошенными дверцами стоял телевизор «Садко-71», такой же громоздкий, как и комод, и, судя по толстому слою серой пыли, он не включался с времен благословенного застоя.

Все это барахло было хозяйским, а вот жилице принадлежали вещи более позднего выпуска. В углу сыщик увидел темно-коричневый компьютерный столик, на котором стояла довольно мощная «машина» с плоским монитором.

Над диваном на стене были наклеены плакаты различных звезд, начиная от Мадонны и заканчивая Мэлом Гибсоном, держащим над головой позолоченную статуэтку «Оскара».