Текст книги "Афганский осведомитель"

– Да-да, – закивал Грачук и тут же, будто спохватившись, поспешно добавил: – Ты бы на эту тему не особо распространялся, а то, знаешь, и у стен уши имеются, особенно если учесть, откуда Генеральный пришел.

– А что мне? – равнодушно пожал плечами подполковник. – Дальше Афгана не пошлют. Времена сейчас не те, чтобы за правду к стенке ставили.

– Да ведь выгонят с «волчьим билетом», а это похуже фронта в наше время, – с укоризной проворчал московский гость, который курировал подготовку этой партии милиционеров. В кабинете на несколько секунд повисла неприятная тишина, после чего Семен Александрович перешел на деловой тон: – «Кобальт» на днях понес ощутимые потери, да и люди там работают на износ. Так что месяца у вас нет, три дня, чтобы расписать курсантов по оперативно-следственным бригадам, и сразу отправляем на замену. Как говорится, промедление смерти подобно.

Грачук помолчал и добавил усталым голосом, зевая во весь рот:

– А я, пожалуй, пойду отдохну, а то здесь загоняли сивку крутые горки…

Оставшись один в кабинете, подполковник долго раздумывать не стал, приоткрыв дверь, он громко крикнул:

– Посыльный, живо ко мне Махача.

Через десять минут второй инструктор по рукопашному бою находился в кабинете начальника центра. Подполковник сразу же перешел к делу:

– Помнишь, Сергей, ты говорил о курсанте, кажется, Маркове. Ну, который тебя на татами раскатал.

– Так точно, – серьезно кивнул Емельянов. – Настоящий талант, я, между прочим, брал серебро на соревнованиях по рукопашке на первенстве Туркестанского округа, а он меня, как пацана зеленого, сделал в первом же раунде. Вот бы нам такого инструктора, мы бы золото запросто взяли.

– В общем, так, товарищ лейтенант, у вас на вербовку своего протеже есть время до завтрашнего утра. Если согласится – оформить в штат инструкторского состава. А нет, ну, на нет и суда, как говорится, нет.

– Это почему же только до завтрашнего утра?

– Потому что курсанты через три дня будут отправлены к месту дальнейшего прохождения службы. Это ясно? А раз так, не смею больше задерживать, или, проще говоря, время пошло…

* * *

Белокрылый лайнер «Ту-154» рассекал воздушное пространство на привычных десяти тысячах метров. Под ним белым безмолвием раскинулись облака, надежно скрывавшие от взглядов пассажиров острые пики афганских гор.

Ровный гул турбин убаюкивал и навевал сон. Этот рейс запросто можно было бы посчитать самым обычным, если бы пассажиры все как один не были одеты в полевую форму цвета хаки. Вместо дорожных сумок и чемоданов полки были заняты армейскими вещмешками.

Кирилл Марков недовольно поморщился и повернул голову, рядом в кресле басовито храпел сибиряк Артюхов, не давая ни малейшей возможности спокойно провалиться в нирвану.

Капитан покачал головой и уставился в иллюминатор. За толстым стеклом виднелось бескрайнее белое марево облаков, на волнистой поверхности которого всеми цветами радуги играли солнечные лучи. Зрелище было по-настоящему завораживающим, но длилось это, к сожалению, недолго. Вскоре облака разошлись, и в образовавшиеся прорехи можно было разглядеть темно-коричневые вершины гор, казавшиеся с большой высоты обрывками мятой бумаги, разбросанными чьей-то рукой.

«Афганистан», – сообразил Марков и тут же почувствовал, как усилилось сердцебиение. Смерти он не боялся, за время службы в УГРО не раз приходилось пересекаться с курносой. Настораживала новизна самой командировки на войну. Примерно так же Кирилл себя ощущал, когда после окончания университета выбрал службу в милиции. Тогда, придя в районное отделение, он переживал панический страх, опасаясь опростоволоситься перед более опытными коллегами и стать всеобщим посмешищем. Вот и сейчас сознание оперативника заполнил синдром «шута горохового».

Страшно хотелось курить, но Кирилл привычно пересилил это желание, хорошо помня лекции по психологии: «Потакание мимолетным желаниям ведет к ослаблению силы воли. А потеря силы воли чревата различными расстройствами».

– Лимонад, чай, кофе, карамель, – рядом с Марковым остановилась стюардесса в темно-синем форменном костюме с тележкой, на которой были расставлены стаканчики с газированной водой и пластиковые чашечки с тонизирующими напитками.

– Лимонад, пожалуйста, – попросил Кирилл.

Девушка протянула ему запотевший стаканчик. Стюардесса была тоненькая, как былинка, чуть выше среднего роста, с большими зелеными глазами на приятном округлом лице и аппетитными ямочками на щеках.

– Вы часто летаете в Кабул? – пригубив пузырящийся напиток, неожиданно для себя спросил Марков.

– Три-четыре раза в месяц. В зависимости от графика, – просто ответила девушка и двинулась дальше по салону, грациозно виляя бедрами.

«Эх, хороша Маша, да не наша, – потягивая лимонад, размечтался Кирилл. – Можно было бы с ней закрутить любовь, если бы служить довелось в Кабуле. А так «дан приказ ему на запад, ей в другую сторону».

После развода с женой у него, конечно же, были женщины, но там, в его прежней, мирной жизни, это казалось несущественным и не особо ценным. Сейчас сыщик на этот вопрос ответил бы по-другому.

Майор Артюхов на высокой ноте оборвал сонные фуги и, повернув голову, поудобнее умостился, едва слышно посапывая. Под эти монотонные звуки Марков незаметно провалился в черноту сна…

Возглас «Пристегнуть ремни! Заходим на посадку!» разорвал сонную паутину, как внезапный порыв шквального ветра.

Дальше все события закрутились, как карусель в парке культуры и отдыха. Длинношеий лайнер несвойственно для такого класса самолетов резко сорвался в пике, сбивая таким маневром прицелы душманских зенитчиков, притаившихся на вершинах окружающих город гор.

Выйдя на дальний радиомаяк Кабульского аэропорта, лайнер перешел в горизонтальный полет и, выпустив шасси, стал заходить на посадку.

Едва самолет замедлил свой бег по бетону посадочной полосы и, плавно свернув на рулежке, въехал на стоянку, тут же подали автотрап. Сразу же началась выгрузка прибывших на замену милиционеров. Хватая свои нехитрые пожитки, они спешили на выход, где их тут же строили в две шеренги. После чего провели перекличку.

Стоя в строю, Кирилл Марков беглым взглядом окинул новое место службы. Кабульский аэропорт внешне походил на крупные аэродромы Страны Советов, только с той разницей, что был разделен на две части. На меньшей приземлялись гражданские лайнеры, большую часть «ангажировали» военные.

Со своего места Кирилл видел серые туши транспортников «Ан-12», похожих на древесных лягушек, разукрашенные узорами несколько ударных вертолетов «Ми-24», как уже знал капитан, прозванных в войсках «крокодилами». В самом конце стояла дежурная пара остроносых истребителей «МиГ-23» с подвешенными под крыльями бомбами и ракетами.

– На-ле-во! – зычно прозвучал голос старшего встречающей стороны. – Шагом арш!

Строй направился в военную часть аэродрома. Афганское солнце, находившееся в самом зените, безжалостно жарило, многие страдальчески морщились, прикрывая ладонями слезящиеся глаза.

Выстроив прибывших у коробки двухэтажного здания для летного состава, стали делить милиционеров на команды по гарнизонам Афганистана. Сейчас каждый из прибывших старательно вслушивался в громко звучащий голос, зачитывающий фамилии и объявлявший команды.

– Команда «Семь». Командир группы майор Артюхов. Дальше, капитан Марков. Старший лейтенант Костырин, лейтенант Иванов, лейтенант Ковалевский, старшина Огородник, старший сержант Попов.

Все объявленные семеро милиционеров, подхватив рюкзаки, вышли из строя, к ним поспешил широкоплечий мужик лет пятидесяти. Его лицо с дубленой кожей обильно заросло густой седой щетиной.

– Так вот, значит, какие кадры идут на смену к нам, – бесстрастным голосом произнес встречающий.

– Что, не нравимся? – распрямив плечи, с вызовом спросил майор Артюхов. Он был на голову выше встречающего и теперь возвышался над ним, как гранитный утес.

Однако геройски выпяченная широкая грудь никакого впечатления на седого не произвела, он криво усмехнулся и таким же безликим голосом уклончиво ответил:

– Поживем – увидим. – На мгновение будто запнувшись, продолжил: – Я подполковник Гончаров, буду вводить вас в курс дела. Времени у нас немного, поэтому прошу, карета подана. – Рука встречающего указала в сторону лупоглазой стрекозы транспортного вертолета «Ми-8». – Бегом! – И неожиданно первым сорвался с места.

Едва милиционеры забрались в десантный отсек вертолета, тут же бортач втащил внутрь короткую алюминиевую лестницу и захлопнул дверь. Натужно загудел двигатель «Ми-8», винтокрылая машина легко оторвалась от земли, быстро набрала скорость и, заложив крутой вираж, взяла курс на восток.

Сидящие внутри салона вертолета милиционеры чувствовали себя не особо комфортно, возможно, сказалось первое впечатление от прилета на войну. Молодые сотрудники расселись у иллюминаторов, наблюдая за мелькающим внизу пейзажем.

Майор Артюхов сел поближе к Гончарову и, не теряя времени, пытался в общих чертах прояснить условия службы на новом месте. Из-за рева двигателя подполковнику приходилось почти кричать.

Полет занял около двух часов, наконец вертушка пошла на снижение, и милиционеры смогли разглядеть небольшой афганский городок, раскинувшийся на равнине. Скопление построек, слепленных из серо-желтой глины, напоминало россыпь гигантских коровьих лепешек, только центр города и южная сторона более или менее походили на современные жилые дома.

По мере снижения вертолета все отчетливей становился виден военный городок, окруженный высоким бетонным забором с охранными вышками по углам.

– Русская зона! – Возле Маркова присел подполковник Гончаров и кивком головы указал на иллюминатор: – Это наша база, где можно чувствовать себя относительно спокойно.

Наконец вертушка заложила крутой вираж и плавно опустилась на посадочную площадку. Из пилотской кабины, как черт из табакерки, выскочил вихрастый бортач, проворно распахнул дверь и установил трап.

– На выход!

Милиционеры по очереди выпрыгивали наружу и, сгибаясь под тугими порывами воздуха, исходившими от винта, тут же отбегали подальше от вертолета.

В сотне метров от посадочной площадки их ждал микроавтобус «УАЗ». Из-за того, что машину в основном использовали медики, военные остряки прозвали его «таблеткой».

– Ваша служба будет проходить в этом месте, – сообщил подполковник Гончаров, когда новоприбывшие расселись в салоне микроавтобуса. – Даши-Мусс, по нашим меркам, средних размеров поселок городского типа, пятнадцать тысяч жителей вместе с прилегающими к окраине кишлаками. По сути, настоящая дыра, но очень удачно расположенная, где сходятся буквально все караванные пути из Пакистана в Афганистан и обратно. Кроме торговых караванов, тут же бродят кочевники-пуштуны, поэтому и контролируют этот район значительные силы советского контингента и силы правопорядка Афганистана, то есть царандой.

«Таблетка» мягко катила по бетонной дорожке, вдоль которой выстроились тонкие пики молодых тополей. Вид за окном напоминал типовой военный городок, каких на одной шестой земного шара было разбросано бесчисленное количество.

– Здесь размещается десантный батальон, – сидя вполоборота, пояснял Гончаров. – Кроме всего, здесь же находится большое количество гражданских специалистов. Медики, которые работают в больнице для местных жителей, и инженеры, помогающие наладить оборудование на фабрике по переработке шерсти.

Микроавтобус остановился у двухэтажного длинного, как барак, здания.

– Это ваше общежитие, – сообщил подполковник. – Комнаты уже готовы, так что будем заселяться.

Комнаты оказались небольшими, с двумя деревянными кроватями, парой тумбочек и обеденным столом с набором старых обшарпанных табуреток.

– В общем, обживайтесь. А я вкратце посвящу вас в структуру вашей группы. Подразделение «Кобальт» создано в МВД как паритет аналогичного отдела КГБ «Каскад». В действительности получилось немного по-другому. Чекисты работают самостоятельно, или, как говорят моряки, в автономном режиме. Мы же вынуждены вплотную сотрудничать с местной милицией, поэтому структура группы такова: майор – старший, капитан и старший лейтенант – оперативные сотрудники, старшина и старший сержант – водители, а лейтенанты обеспечивают охранение во время выездов. – Гончаров на мгновение задумался. – Да, вот что еще, когда будете выезжать на расследование или на встречу с агентурой, машину без присмотра не оставлять, а то местные басмачи большие любители совать мины под днище. Это ясно?

– Ясно, – за всех ответил Артюхов.

– Вопросы?

– А нам оружие выдадут или будем, как в Союзе, только с «ПМ»? – поинтересовался Ковалевский. Его глаза загорелись азартными огоньками подначки.

– Придет комендант и выдаст автоматы. Но с пистолетами не вздумайте расставаться даже в своей комнате, – серьезно предупредил подполковник. – В прошлом году банда «духов» проникла на территорию зоны и едва не устроила кровавую бойню, только «ПМами» и отбились… Кстати, оружия здесь полно, так что со временем подберете «стволы» по себе. Больше всего здесь «калашей» китайского и иранского производства. Оружие неплохое, но есть один нюанс: «китайца» клинит от иранских патронов, а «перса» от китайских, а вот отечественный «АКМ» переваривает все. Это, так сказать, зарубка на будущее. И последнее, завтра за вами придет представитель от царандоя, он введет вас в курс основной деятельности. Так что не забудьте ему напомнить, чтобы выписал справки, что вы сотрудники МВД. А то по оперативной надобности выберетесь в город, а там патруль вас и повяжет. Уж больно наши военные не любят типов в гражданской одежде и с европейскими физиономиями, сразу видят в них лазутчиков ЦРУ.

Подполковник Гончаров замолчал, мысленно припоминая, не забыл ли он чего существенного из инструктажа. В конце концов, решив, что все необходимое уже сказано, со вздохом закончил:

– Пока обживайтесь, отдыхайте до появления коменданта, а я с вашего позволения откланяюсь. Да, вот что еще, капитана Маркова заберу с собой, есть парочка вопросов к нему.

Оставив свой вещмешок, Кирилл покорно последовал за подполковником, в душе ощущая неприятный зуд. Он не любил, когда его выделяли из общей массы без надлежащего на то повода.

«Таблетки» возле общежития уже не было, но Гончарова это нисколько не смутило.

– Немного пройдемся пешком, Кирилл Николаевич, не возражаете? – не глядя на Маркова, как ни в чем не бывало предложил он. – Здесь недалеко.

Они свернули за угол и двинулись в направлении восточной окраины базы. Проходя мимо небольшого трехэтажного здания, выстроенного из серого монолита, подполковник, как профессиональный гид, заметил:

– Прошу обратить особое внимание, женский бокс. В основной своей массе здесь живут медички, обслуживающие местную больницу. Большая часть больничного персонала либо совсем юные девы, либо опытные разведенки. Одним словом, розарий. Но нравы там царят суровые, с кондачка не ворвешься, дамы сюда прибыли, чтобы найти суженого-ряженого, и без подобной «карамели» дальше порога не пустят. А уж если войдешь, то сможешь только одну осчастливить. Дисциплина прежде всего, настоящий матриархат, а не трамвайно-троллейбусное общежитие.

Едва женское общежитие осталось позади, как подполковник без всякого перехода приступил к делу.

– В общем, так, Кирилл, ознакомился я с личными делами и выбрал тебя для особой миссии.

– Какой еще миссии? – сразу всполошился Марков.

– Мы хоть и милиционеры, но работа здесь специфическая, отличная от той, что в Союзе. В основном МВД здесь борется с бандитизмом и разбоями, но с учетом военного времени и на этой войне тебе предстоит заменить меня. Объясняю сразу и популярно: твоя группа будет работать с царандоем, их дело расследовать уже совершенные преступления, а твоя задача работать на опережение.

– Это как?

– Об этом позже, – отрубил подполковник. – Вернее, все по порядку. Официально считается, что в Даши-Мусс расположен десантно-штурмовой батальон, на самом деле здесь всего одна рота охраны и разведрота. Впрочем, разведчиков обычно здесь не больше взвода, их ротный сюда отправляет на отдых, пока сам гоняется за «духами». И штаба здесь нет, все руководство батальона вместе с комендантским и хозяйственными взводами находятся во второй роте, которая занимает господствующую высоту в тридцати километрах от города. А из всего начальства здесь только один особист. – Гончаров указал на небольшое одноэтажное здание, возле которого томился автоматчик в обвислой панаме.

– Роман Иванович у себя? – по-свойски поинтересовался он у бойца.

– У себя, – вовсе не по-военному ответил автоматчик, из чего Марков сделал вывод, что подполковник здесь довольно частый гость. Если вообще гость.

В тесном коридоре стояла смертельная духота. Прямо на входе в глаза бросался щит с нарисованными на красном фоне белой краской советским солдатом и афганским дехканином, над которыми золотом было выведено: «Интернациональная помощь братьям». По периметру весь щит был обклеен фотографиями солдат, которые особенно активно помогали местным жителям налаживать мирную жизнь. Тут же висел запыленный «Боевой листок» месячной давности.

В дальнем углу коридора за столом сидел боец с повязкой «Дежурный по штабу». Гончаров кивнул ему как старому знакомому и постучал в ближайшую дверь. Услышав в ответ: «Войдите», толкнул дверь от себя и первым шагнул внутрь.

Помещение оказалось небольшим, прямоугольной формы, отчего напоминало узкий пенал. В центре комнаты стоял Т-образной формы стол, скособоченный, допотопного вида шкаф, отливающий желтоватым лаком, массивный сейф, на котором чудом удерживался маленький квадратный холодильник. На торцевой стене из скромной рамки сурово глядел на вошедших Феликс Дзержинский.

«Ну да, это сразу демонстрирует, кто в доме хозяин», – отметил про себя Кирилл.

Под портретом сидел мужчина лет сорока пяти, с открытым лицом, большими серыми глазами и крупным греческим носом. Рядом навытяжку стоял молодой парень чуть выше среднего роста, с широкими плечами и выгоревшими до белизны светлыми волосами. Мужчины были одеты в полевую форму и бело-синие десантные тельняшки. На погонах сидящего Кирилл рассмотрел по одной темно-зеленой звезде, у стоящего рядом по три маленьких.

– Здравию желаю, Роман Иванович, – весело поздоровался Гончаров. – Вот, привел знакомиться со своей заменой. Прошу любить и жаловать, капитан Марков.

– Значит, отмучился, Сергеич? – приподнимаясь над столом, проговорил майор.

– Да нет, – усмехаясь, покачал головой подполковник. – Остался еще дембельский аккорд. Нужно же парня ввести в курс дела для эффективной работы.

– Без этого никак, – согласился особист и без всякого перехода обратился к гостю: – Ну, давай знакомиться. Коллега, Евтушенко Роман Иванович, можно проще – Иванович.

– Кирилл Марков, – пожимая руку, сдержанно представился капитан.

– А это командир роты охраны старший лейтенант Кочетов, – майор указал на своего собеседника.

– Григорий, – просто сказал молодой офицер, рукопожатие у него было крепким, как у всякого привыкшего к физическим нагрузкам. На груди старшего лейтенанта Марков увидел нашивку за тяжелое ранение.

– В общем, так, Гриша, ты своим забиякам передай: если они не прекратят бодаться, я лично каждому из них ежа в жопу заряжу. Так что до дембеля будут враскорячку ходить.

По тону Евтушенко чувствовалось, что он не бросается словами, а говорит как настоящий хозяин положения. И после сделанного предупреждения обязательно наступит время репрессий.

– Предупрежу, Роман Иванович, – пряча улыбку в уголках рта, кивнул ротный и непроизвольно поправил кобуру на ремне. – И со своей стороны на неделю запрягу их на кухню, пусть по очереди казаны драят.

– Вот и ладушки, – на прощание произнес особист и дружелюбно похлопал старлея на плечу. Десантник на прощание кивнул милиционерам и, неслышно ступая, вышел из кабинета.

– Присаживайтесь, – Евтушенко указал на свободные стулья. – Будем знакомиться поближе. Так сказать, расставим точки над «ё» и определим приоритеты будущей оперативной работы.

Майор на мгновение задумался, потом, растягивая слова, добавил:

– Хотя на сухую такие вещи не особо воспринимаются, да и за приезд неплохо бы проставиться, а, капитан?

– Побойся бога, Иванович, – за Кирилла поспешно ответил Гончаров. – Они же сюда не из дома попадают, а после учебки. Если что и захватили с собой, то, естественно, уже давно употребили. А я еще и чемоданы не собрал, вот как получу от начальства «добро» на возвращение в родные пенаты, так сразу же проставлюсь. Ты же знаешь, за мной не заржавеет.

– Знаю, знаю, – как от назойливой мухи отмахнулся от него особист. – Ладно, поскребем у себя по сусекам.

Открыв ящик стола, он вытащил три граненых стакана, половинку черного хлеба, из холодильника достал кружок копченой колбасы, небольшой квадрат соленого сала и армейскую фляжку.

Пока майор «скреб по сусекам», подполковник Гончаров из нагрудного кармана извлек кнопочный нож зоновской работы и, щелкнув блеснувшим лезвием, стал проворно нарезать хлеб, пластовать сало, колбасу, выкладывая «деликатесы» на большую щербатую тарелку, которая, как пришелец из других миров, выпорхнула из служебного сейфа.

– А это золотой запас, – хозяин кабинета с важным видом опустил на стол литровую банку, где сквозь стекло можно было разглядеть ярко-красные помидоры, дольки сладкого болгарского перца, кольца репчатого лука и кусочки стеблей сельдерея. – Маманя с оказией передала, настоящие, квашеные, а не государственный маринад, – с гордостью сообщил Евтушенко. Надавив большим пальцем в центр крышки, почти неуловимым движением сорвал ее с горловины.

Гончаров, который не один раз становился свидетелем этого аттракциона, только усмехнулся и негромко произнес:

– У советских своя гордость, на буржуев смотрят свысока.

– А то, – широко осклабился особист. Отвернув пробку с фляжки, разлил поровну прозрачную жидкость по стаканам, стенки которых тут же покрылись испариной. – Прошу прощения, что не угощаю казенкой, но наша «Чапаевка» ничуть не хуже. К тому же семьдесят градусов как-никак.

– А что значит «Чапаевка»? – не понял Кирилл.

– Да есть тут у нас абориген, Василий Иванович, креагенщик. Обслуживает холодильные установки больницы, морга, столовой. Руки золотые, плюс доступ к необходимым узлам. Вот и соорудил себе самогонный аппарат. Главное то, что тут многие гонят, но вот добиться такого качества никто не смог, – подробно пояснил Гончаров.

– Ладно, хватит греть напиток, – поднимая свой стакан, поторопил офицеров особист. – Давайте выпьем за плодотворное сотрудничество.

Самогон действительно оказался ядреный. С непривычки Маркову показалось, что он по ошибке глотнул горящего бензина.

– Закуси, – услышал капитан откуда-то издалека голос своего наставника, в открытый рот тут же втолкнули небольшой помидор. Раскусив тонкую кожицу, Кирилл почувствовал, как остро-кислая мякоть овоща тушит в организме разгорающийся пожар.

– Налегайте, хлопцы, на мясные закуски, потому что разговор предстоит долгий и серьезный, – предупредил Евтушенко, но тем не менее налил по второй.

Закусив бутербродом с колбасой, подполковник Гончаров перешел к инструктажу.

– Провинция здешняя, как ты уже слышал, служит перевалочным пунктом. Банды, идущие из Пакистана в глубь страны, редко здесь безобразят, они, наоборот, стараются побыстрее прошмыгнуть мимо наших застав. В свою очередь десантники за ними охотятся и по возможности бьют в хвост и гриву. Тем не менее район спокойным назвать нельзя, особенно когда приходит Башир Ранжи.

– Это еще кто такой? – спросил Кирилл.

– В прошлом местный феодал, а сейчас обычный басмач, – за Гончарова ответил Евтушенко. – Вернее сказать, главарь банды. Он не является борцом ни за веру исламскую, ни за свободу Афганистана, а воюет за «бабки».

– Как это за «бабки»? – снова не понял Марков.

– Очень просто, в Пакистане есть богатые спонсоры, они платят басмачам за каждого убитого солдата, офицера, подбитый танк, БТР, сожженный наливник или взорванный тягач. Не говоря уже о самолетах и вертолетах. Все учтено у западных спонсоров, и на все есть своя цена. Вот Ранжи, приходя сюда, и устраивает минирование и засады на дорогах. А когда пятки припекут, тут же бежит обратно в Пакистан. Пару месяцев зализывает раны, а потом опять все по новой. И так уже третий год играет с нами в «кошки-мышки», хитрый, гад, выворачивается из самых патовых ситуаций.

– Так что, этот Башир – моя цель? – спросил Марков, по своей мирной советской жизни решив, что если старшие товарищи так долго рассказывают о каком-то бандите, то его и придется разрабатывать.

– Нормально, – не удержался от усмешки особист и обратился к Гончарову: – А он уже мне нравится, Сергеич. Думаю, сработаемся.

– Нет, Кирилл, вряд ли тебе удастся заарканить этого волка. – Подполковник опять терпеливо принялся пояснять: – Как я уже говорил, основная группа работает с царандоем. Тебе я передам своих информаторов, так называемых «барабанов», будешь получать от них информацию и разрабатывать с военной контрразведкой. – Гончаров кивнул на особиста, и тот перехватил эстафету:

– Официально, Кирилл, ты мне не подчиняешься, сотрудничаем, так сказать, на добровольных началах, но с учетом современных реалий. Начальство требует от нас результатов, которые отмечены в документах, поэтому все наши успехи будем делить пополам. Так, чтобы не было нашим начальникам к чему прицепиться. Да и твои орлы будут учить афганских ментов, чтобы не сидели без дела, как трутни. Это ясно?

– Да вроде ясно, – немного обескураженно пробормотал Кирилл.

– Вот и хорошо, остальное поймешь по ходу работы. А пока давайте пригубим за успех будущего сотрудничества…

По мере употребления Марков все больше получал информации о том, чем ему предстоит заниматься на войне. Когда фляжка опустела, а от закуски на столе остались лишь крошки да банка с мутной жижей рассола, Евтушенко неожиданно спросил:

– Кирилл, а это правда, что наш как стал Генсеком, так и начал закручивать гайки?

– В смысле? – захмелевший Марков не сразу понял вопроса. Ставший Генеральным секретарем бывший Председатель КГБ Юрий Владимирович Андропов за те полгода, что стоял во главе Советского Союза, внешне никаких изменений не произвел.

Майор почесал кончик носа, как бы размышляя, повторить вопрос или нет… Время ведь смутное, а человек незнакомый. Все-таки выпивший человек более раскрепощен.

– Говорят, сейчас в Союзе начали шерстить с рейдами кинотеатры, парикмахерские, магазины.

– Ну да, – кивнул Кирилл, – есть такая неофициальная директива. В основном к ней привлечены участковые, патрульно-постовая служба и дружинники. Уголовный розыск от этой обязанности освобожден.

– Ну и правильно, – угрюмо насупился Евтушенко и с сожалением посмотрел на безжизненно лежащую перед ним пустую фляжку, тяжело вздохнул и добавил: – Во время войны десятилетние пацаны до станка не могли достать, так ящик под ноги подставляли и пахали по десять часов, без выходных. А теперь что, молодые, здоровые мужики и бабы зарплату получают, а работать не хотят. Каждый думает о себе, любимом, как бы поплотнее набить брюхо да чего-то притащить в свою норку. И ни у кого не болит голова о том, что здесь идет война и гибнут молодые пацаны. Закручивают гайки – и правильно делают. Я бы для этих тунеядцев ввел штрафбаты, не хотите находиться на трудовом фронте, так будете на военном.

– Товарищ подполковник, а вы сюда откуда и как попали? – чтобы как-то разрядить обстановку, обратился Марков к Гончарову.

– Из МУРа, – равнодушно ответил подполковник, все свое внимание сосредоточив на распечатывании пачки болгарских сигарет «БТ».

– Это как же из МУРа? – опешил Марков.

– По залету, – горько усмехнулся Гончаров, подняв взгляд на Кирилла, задумчиво добавил: – По залету, дружок, как и ты…

* * *

Открытый внедорожник «Лендровер», подобно глиссеру, прыгал на ухабах горной дороги, то и дело заставляя пассажиров подпрыгивать на своих местах. Следом за джипом тащился мощный угловатый армейский грузовик, в кузове которого сидело два десятка пакистанских горнострелков. Смуглолицые солдаты были вооружены длинноствольными автоматическими винтовками германского производства «Г-3». Их бесстрастные лица не выражали абсолютно никаких эмоций, профессионалы, которых не один год готовили как боевые машины, каждую минуту были готовы к войне. Им было все равно, убивать или умирать.

Солдаты сопровождали машину с иностранным гостем. Пакистан хоть и считался страной невоюющей, тем не менее называться мирной никак не мог. Особенно это касалось приграничных районов, где кишмя кишели племена кочевников, отряды моджахедов и просто банды разбойников с большой дороги.

Гость был сорокалетним американцем в легкой кофейного цвета форме без каких-либо знаков различия. Его голову прикрывала бейсболка с длинным козырьком и эмблемой техасских баскетболистов на тулье.

Возле американца неподвижно сидело двое телохранителей, вооруженных длинноствольными автоматами. Наемники, еще недавно воевавшие в Африке, теперь пытались заработать в регионе Среднего Востока.

Агент ЦРУ не особо доверял наемникам, но директива руководства разведки требовала сократить до разумного минимума присутствие американцев. Поэтому джи-ай заменили наемниками, а сам агент представлялся неидентифицирующим именем Джон Смит, настолько распространенным в США, что в полиции так обычно именовали безымянные трупы. Впрочем, разведчик вполне отдавал себе отчет в том, что в случае плена или гибели он также станет безымянным американцем.

Джип и сопровождающий его грузовик перевалили через небольшой пригорок и оказались в небольшой долине, где за долгие годы почва была выжжена безжалостным солнцем, рыхлая, покрытая глубокими трещинами, она отливала темно-бурым цветом. Как будто кто-то невидимый забросал всю поверхность черепками битых глиняных горшков.

В центре долины раскинулся большой тренировочный лагерь, в котором готовили отряды моджахедов для войны против Советской армии в Афганистане. На территории этой базы американские и европейские эмиссары старались бывать как можно реже. Учебный центр находился всего в нескольких километрах от границы, и, как считали западные военные, русские в любой момент могли стереть с лица земли эту базу. Достаточно было направить туда эскадрилью тяжелых бомбардировщиков, а потом заявить, что самолеты сбились с курса. Конечно же, разразится международный скандал, но после уничтожения нескольких тысяч боевиков эта игра стоила свеч. По крайней мере так поступали в своих колониях и Соединенные Штаты, и европейские страны. Но как бы там ни было, за прошедших три года войны СССР так ни разу и не решился «сорвать запретный плод»…