Текст книги "Афганский осведомитель"

Лежа на ковре в своем шатре, Башир Ранжи, витая в розовых мечтах, незаметно для себя заснул. Проснулся от легкого прикосновения к плечу. Открыв глаза, афганец увидел возле себя одного из телохранителей и недовольно спросил:

– Чего ты хочешь, презренный?

– Эфенди, старик сказал, пора выезжать, – тихо проговорил бородатый моджахед.

– Хорошо, буди остальных, мы едем, – поднимаясь с ковра, распорядился Башир.

Телохранитель вышел из шатра, а Ранжи сунул за пояс свой кинжал, потом повесил через грудь ремень с деревянной кобурой.

Предстоящая поездка сквозь песчаную бурю была смертельно опасна, но сейчас угроза быть заживо погребенным под тоннами песка в бескрайней пустыне мало пугала Ранжи. Видимость желанной цели прибавляет мужества и уверенности.

Выйдя из шатра, Башир втянул ноздрями воздух и тут же поморщился: волосатые ноздри забили песчинки.

Слабый ветерок поднимал с земли целые клубы пыли, закручивая ее в вихревые потоки.

«Проклятый «афганец», – с раздражением подумал Ранжи, сообразив, что приближается песчаный ураган. – Старик, наверное, дружен с шайтаном. Если только сам не шайтан…»

* * *

– Значит, говоришь, с гор пришли люди, – задумчиво сощурился особист Евтушенко, выслушав доклад Кирилла. Открыв сейф, он достал оттуда сложенную в несколько раз карту и, расстелив на столе, указал пальцем: – Вот, смотри, наш Даши-Мусс с прилегающими кишлаками.

Как отметил про себя Марков, карта была точь-в-точь как у коменданта города, только вместо цветных линий прохождения военных патрулей эта карта была отмечена множеством разноцветных кружочков, в центре каждого была вписана цифра.

Майор несколько минут вглядывался в свою схему, потом произнес:

– Вот дом твоего Муртазы Бека, – и ткнул в оранжевый кружок, обведенный на самом краю карты.

– А как это вам удалось? – искренне удивился сыщик. – Вы что, весь город пометили?

– Я здесь уже третий год кукую, так что было время разобраться, что к чему. А на схеме у меня не весь район, а только адреса возможных пособников потенциального противника. Вот здесь и отмечены адреса куркулей вроде этого Муртазы, торговцев, которые имеют тесные связи за границей, служителей культа. Все эти люди по тем или иным причинам недолюбливают новую власть и вполне могут ей вредить. Диалектика классовой борьбы, от этого никуда не денешься, – подробно стал пояснять Роман Иванович.

– А вы что, здесь и разведчик, и контрразведчик в одном лице?

– А какая разница, если я окончил Академию Главного разведуправления Генштаба? Сегодня я контрразведчик, а завтра, может, пошлют возглавлять разведку полка или, скажем, бригады. Тогда придется не ловить, а засылать шпионов. На такой работе я не теряю хватки. – Евтушенко сделал паузу, потом махнул рукой: – Ладно, довольно лирики. Переходим к основному блюду. Значит, так, басмачи хотят ликвидировать учителя и сжечь школу, мы должны их опередить. Сделаем так, – майор снял трубку полевого телефона и, ткнув штекер в гнездо портативной АТС, быстро прокрутил ручку вызова. – Кочетов, ты? Живо давай ко мне, есть дело по твоему профилю.

Командир роты охраны вошел в кабинет особиста и, увидев Маркова, широко улыбнулся. Крепко пожимая протянутую руку, спросил:

– Ну что, Кирюха, первый улов?

– Вроде того, – скромно ответил сыщик.

Майор Евтушенко вкратце обрисовал ситуацию и спросил:

– Ну что, будем вызывать Башибузука?

– Зачем тревожить Султана Алиевича всего из-за трех «духов», – покачал головой старший лейтенант. – Тем более, как вы сами заметили, Роман Иванович, это мой профиль. Так что окажите доверие.

– Хорошо, – сразу согласился особист, видимо, он заранее принял такое же решение. – Только сначала расскажи, как будешь действовать, и запомни, что в этом кишлаке наш информатор. Нужно сделать все возможное, чтобы подозрение ни в коем случае не пало на нашего человека.

– Элементарно. После обеда беру взвод разведки и свободный взвод охраны, сажаю их на броню и в кишлак. Вроде как проводим общую зачистку, естественно, упор делаем на адрес фигуранта. Шмонаем там по полной, пока басмачи не проявятся. А вот тогда их и берем, везем сюда и потрошим до упора.

– Складно, – одобрил план старшего лейтенанта Евтушенко, складывая карту. – Как говорится, простенько и со вкусом. Да и зачем усложнять? Прямая всегда самый короткий путь между двумя точками. Ладно, Григорий, действуй, а я тем временем поставлю в известность штаб батальона.

Кочетов поднялся из-за стола, собираясь покинуть кабинет, Марков также вскочил со своего места.

– Товарищ майор, разрешите мне тоже с бойцами?

– Не терпится окунуться в горнило войны, – понимающе проворчал особист, тем не менее взглянув на Кирилла мрачным взглядом из-под бровей. – Ну что, старлей, возьмешь человека на поруки?

– А чего бы и нет, – охотно откликнулся Кочетов и подмигнул Кириллу. – Прикреплю к нему двух ангелов-хранителей, и все будет в полном порядке.

– Ну, тогда добре, – сдался Евтушенко.

Сборы десантников были недолгими, командиры взводов проверили оружие, экипировку бойцов, после чего прозвучала команда на погрузку.

К этому времени из парка выехали два десятка боевых машин десанта. Короткие, с остроконечными мордами, они выглядели игрушками на фоне пары «Уралов» роты охраны.

Десантники проворно разместились на БМД, от шуток и взрывов смеха, еще полчаса назад доносившихся из курилки, не осталось и следа. Лица молодых ребят были серьезными и сосредоточенными.

– Вот, Кирилл, твои ангелы-хранители, – голос Кочетова отвлек Маркова от созерцания погрузки на броню. За спиной старшего лейтенанта стояли двое бойцов, среднего роста, коренастые, с широкими загорелыми лицами бывалых мужиков, несмотря на то, что это были совсем молодые ребята. – Знакомься, младшие сержанты Джалалов Нурали и Вакуленко Михаил.

– Кирилл Марков, – пожимая руки десантникам, представился капитан.

– Вот и хорошо, все подружились. По коням, – отдал последнее распоряжение Кочетов. – Я иду на головной машине, вы следом. Дальше по отработанному плану.

Колонна БМД, угрожающе рыкнув, сорвалась с места, выбросив в атмосферу клубы сизого дыма. Лязг траков походил на звон доспехов средневековой тяжелой конницы. Боевые машины на предельной скорости проскочили городские улицы, пугая прохожих и животных.

Марков сидел возле конусной башни боевой машины, с противоположной стороны, держась левой рукой за скобу, устроился Нурали Джалалов, позади Кирилла почти вплотную сидел Вакуленко. Тяжелый солдатский бронежилет, стальная каска на голове – все это для Маркова было в диковинку. В учебном центре на этом не заостряли внимание, считая, что на войне, если возникнет нужда, сами освоят. На учебных сборах в университете также не пришлось примерить современные доспехи, Кирилл тогда выступал на соревнованиях по самбо за честь родного вуза. Когда колонна сорвалась с места и в лицо хлестнул горячий, пыльный ветер, сыщик ощутил ни с чем не сравнимый восторг. Он почувствовал себя прямо несокрушимым суперменом, адреналин захлестывал его, а пальцы рук едва не до боли в суставах сжимали автомат.

Восторг улетучился, едва бронеколонна выехала на тесные улочки Даши-Мусс, на место полета души пришел элементарный испуг. Сразу же в голове всплыли рассказы об уличных боях, об обстрелах бронетехники. Сейчас Кириллу казалось, что из того или другого узкого окна на втором или третьем этаже в любую секунду гавкнет гранатомет или вылетит бутылка с горючей смесью.

В мозгу оперативника возникали картины одна страшнее другой. Голова капитана стала дергаться в разные стороны, вскоре он всем телом заерзал на броне. Все это продолжалось до тех пор, пока короткий ствол его «АКМСУ» не ткнулся в ногу Вакуленко. Младший сержант деликатно, но решительно отодвинул ствол в сторону. Спокойствие десантника передалось Маркову, он перестал дергаться и теперь смотрел прямо перед собой, а через несколько минут бронеколонна выехала за пределы города.

Кишлак, в котором жил со своей семьей Анвар, находился в двух километрах от города. Три десятка дворов расположились на небольшом холме, нависшем над извилистой дорогой.

Не снижая скорости, десять боевых машин десанта по накатанной грунтовой дороге устремились в центр кишлака, остальные, свернув, стали охватывать холм кольцом.

Десантники знали свое дело. Въехав на деревенскую площадь, БМД развернулись веером, готовые открыть огонь в любом направлении. Бойцы один за другим спрыгивали на пыльную землю, сразу же зазвучали команды старших.

Возле Кирилла остановился старший лейтенант Кочетов.

– Значит, так, Кирюха, сейчас начинаем всех шмонать. Вы направляетесь прямиком к нашему куркулю. Старший шмонгруппы Прохор, – Григорий кивнул на шкафообразного прапорщика, который что-то настойчиво втолковывал бойцам, при этом выразительно жестикулировал. – Он всю жизнь прожил в Таджикистане, так что язык и обычаи знает. А я пока встречусь с местной властью, почирикаю на тему лояльности. Удачи, дружище, – напоследок пожелал он.

Десантники разделились на группы и двинулись в направлении выбранных для обыска дворов.

Группа, в которой оказался Марков, состояла из шести человек. Впереди с двумя бойцами шел Прохор, немного отставал Джалалов, замыкали движение Кирилл и Вакуленко.

Глинобитный забор, окружавший усадьбу Муртазы, оказался выше остальных оград в кишлаке. Как настоящая крепостная стена, он внушал нешуточный трепет, усиливающийся с каждым шагом. Нужно иметь определенную психологическую закалку, чтобы сохранить присутствие духа, спокойствие, приближаясь к ограде, за которой находились трое вооруженных боевиков.

– Товарищ капитан, вы бы свой автомат поставили на предохранитель, а то впопыхах еще пальнете по своим, – прозвучавший голос Вакуленко выбил сыщика из нервного ступора.

Кирилл хотел возразить младшему сержанту, но неожиданно для себя защелкнул предохранитель в крайнее верхнее положение и руку положил на ребристый пламягаситель.

Наконец десантники достигли ограды, и один из бойцов, сопровождавший прапорщика, встал под забором, сцепив у паха руки в замке. Второй солдат поставил на его руки правую ногу в пыльном ботинке и проворно взлетел на гребень ограды. В ту же секунду Прохор, Джалалов и Вакуленко направили стволы своих автоматов на дощатые ворота.

Десантник соскочил внутрь двора и через несколько секунд распахнул створки.

Первым во двор вошел Прохор, следом все остальные. Двор местного богача, как и следовало ожидать, оказался в несколько раз больше подворий всех остальных дехкан. На огромной территории, огражденной забором, возвышались холмы соломы, в конце усадьбы находился большой дом, выстроенный буквой П.

Как успел заметить Марков, правая сторона дома представляла собой хозяйственные постройки. Яркими пятнами там выделялись разноцветные лоскуты домотканой материи, на которых вялились на солнце фрукты, сохли какие-то травы. В самом торце здания был огражден хлев для овец, возле которого замысловатой формы вилами перелопачивал пласты соломы смуглолицый юноша лет шестнадцати. Это был среднего роста, щуплый парнишка, одетый в узкие штаны по щиколотку и длинную рубаху, подпоясанную выгоревшим на солнце кушаком. На такого Кирилл в Союзе вообще не обратил бы никакого внимания, а сейчас опер всем своим сознанием ощутил колючий, ненавидящий взгляд. Так обычно на него смотрели уголовники. В этот момент Марков по ментовской привычке вспомнил о табельном оружии. Пистолет Макарова был сейчас плотно зажат тяжелым бронежилетом, отчего милиционер, позабыв об автомате, настороженно исподлобья зыркал на пацана, который при виде вооруженных незнакомцев замер, поставив ногу на вилы.

Внимание сыщика отвлек возглас Вакуленко.

– Нехило будет, если они бабаев спрятали на женской половине дома. Без общесельского хипежа не обойдется. – Михаил почесал облупившийся нос, напоминавший разварившуюся картошку, потом неожиданно довольно хрюкнул: – Если что, бойня может получиться не дай бог.

Кирилл скосил взгляд в сторону одного из своих телохранителей и увидел, как с левой стороны дома поспешно выходит высокий мужчина колоритной восточной внешности, в белых одеждах и такой же белоснежной чалме, которая венчала его продолговатое лицо, обрамленное черной бородой с серебряными нитями седины. Таким в детстве сыщик представлял себе падишаха из «Тысячи и одной ночи».

Прохор, опустив свой автомат, приложил левую руку к груди и уважительно заговорил с хозяином усадьбы. Двое сопровождавших его десантников не спеша поднялись на террасу.

Теперь внимание всех присутствующих было приковано к беседующим мужчинам. Прапорщик говорил без проявления эмоций, но довольно убедительно, потому что спустя минуту Муртаза от него отпрянул и, вскинув руки к небу, заголосил, как мулла на минарете в час намаза. Это было дикое и в то же время завораживающее зрелище…

Марков, как и все остальные, невольно поддался гипнозу этого первобытного шоу и только краем бокового зрения уловил мелькнувшую по стене здания неясную тень. Кирилл, позабыв о том, чему его учили в учебке, а именно: о любом движении оповещать в голос, – развернулся и увидел летящего на них смуглолицего юнца с выставленными наперевес вилами, острие которых было направлено в бок Мише Вакуленко.

Дальше в действие пошли только рефлексы. Сбросив с плеча автомат, Кирилл рванулся навстречу нападавшему, легко отбил вилы в сторону и в свою очередь провел классическую подножку. Юнец зарылся лицом в пыльную землю, а сыщик привычно оседлал его, заламывая руки за спину. Мальчишка неимоверным усилием вывернул лицо, пытаясь что-то крикнуть, но тут с костным хрустом из фундамента вылетел кусок глины, открыв прямоугольник амбразуры, из которой высунулся ствол автомата Калашникова и плюнул длинной очередью свинца.

Оказавшиеся на линии огня Джалалов и Вакуленко в мгновение ока отпрянули в стороны, Нурали еще в полете успел хлестнуть от живота в направлении бойницы короткой очередью. Вакуленко, рухнув на землю, откатился в сторону, потом рванулся вперед, подобно гигантской ящерице, в следующее мгновение перевернувшись через спину, вырвал из подсумка наступательную гранату «РГ-5». Выдернув чеку, удачно швырнул ее под самую бойницу. Взрыв прозвучал громким хлопком. Марков, лежащий на скрученном афганском пацаненке, почувствовал, как над макушкой пронеслась горячая волна.

Один из бойцов Прохора в прыжке сбил с ног хозяина усадьбы, прапорщик со вторым десантником ринулись в ту сторону, откуда прогремели выстрелы.

Прохор сорвал узкую полосу ковровой дорожки, под которой обнаружилась деревянная крышка. Боец, следовавший за Прохором, ухватился за веревочную рукоятку и отворил люк, в черный провал которого бесстрашно бросился прапорщик…

Все это длилось лишь несколько секунд, но Кириллу показалось, что прошла целая вечность. Там, в мирной союзной жизни, на него и с «розочками» бросались, и с кастетами, и с ножами. А однажды даже пальнули из обреза, но вот так, когда в упор бьют из автомата и осколки гранат с визгом пролетают над головой, это было впервые, и ощущения не из приятных.

– Экстра-класс, Михай, – из провала подвального люка показалась чумазая, но счастливая физиономия Прохора. Он в улыбке обнажил зубы и добавил: – С первого броска огневую точку погасил. Одному бошку оторвало, другому осколок грудину распорол вдоль, третий оглушен, но живой. Спецы распотрошат, опыта хватает.

Прапорщик снова нырнул в люк, и тут же донеслось громогласное:

– Принимай, пацаны!

Первым достали того, у которого от головы остались кровавые ошметки, затем вытащили второго басмача с бледно-восковым лицом, отчего торчащая вверх серо-рыжая борода казалась куском пакли, а широко распахнутые глаза стеклянными пуговицами. Третьего моджахеда вывели с завернутыми назад руками и заткнутым кляпом ртом.

Десантники к тому времени связали хозяина усадьбы и сейчас помогали Маркову пеленать его «задержанного» кушаком последнего.

Все казалось каким-то мутным гротеском. Кириллу и прежде доводилось видеть разорванные на части трупы, еще со времен учебы в университете. Но это происходило после того, как человек погибал, а сейчас… Нет, теоретически сыщик понимал, на войне люди убивают друг друга, но почему-то казалось, что те смерти происходят, как в фильмах про гражданскую и отечественную войны. Выстрел, упал человек, и все, кадр сменился… Ан нет, кадр упорно не меняется, и трудно оторвать взгляд от трупа без головы, на которого садятся жирные зеленоватые мухи.

«Смерть, она все-таки разная», – глядя на убитых душманов, подумал Кирилл. Его горькие мысли прервал возглас Вакуленко:

– А вот и ваш автомат, товарищ капитан. – Марков в горячке даже не заметил, как отбросил бесполезное в рукопашном бою свое эксклюзивное оружие.

– Курить есть? – вешая свой «АКМСУ» на плечо, глухо спросил сыщик.

– А як жешь, только «Дымок», – младший сержант с готовностью продемонстрировал прямоугольную пачку из дешевого картона.

– Давай «Дымок», – согласно кивнул Марков.

Операция «Зачистка» закончилась с предсказуемым для устроителей результатом. В остальных дворах десантники ничего не обнаружили, зато вынос тел убитых и сопровождение арестованных вызвали среди дехкан бурю негодования. Из разномастной толпы в солдат летели гнилые овощи и даже камни, кто-то гневно выкрикивал. Но долго это продолжаться не могло. Стоило старосте и мулле обратиться к толпе, как недовольные тут же присмирели и стали расходиться, то и дело оборачиваясь и на ходу посылая проклятия.

Двигаясь в замыкающей группе, Марков вдруг заметил Анвара-водоноса, который громче всех выражал недовольство в их адрес. Глядя на своего «дятла» боковым зрением, оперативник мысленно усмехнулся. Стукачи во всех странах и во все времена ведут себя одинаково…

– Так, пленных в головную машину, – в центре расставленных веером БМД слышался голос Кочетова. – Жмуров валите в замыкающую, не хер им тут вонять.

Подходя к командиру роты охраны, Марков углядел сияющую физиономию Джалалова. Старший лейтенант слушал его и лишь утвердительно кивал. Внезапно Нурали замолчал, выразительно скосив глаза.

– Ну что, Кирилл, тебя можно поздравить с боевым крещением, – повернувшись на девяносто градусов, воскликнул Кочетов. – Я приставил к тебе своих бойцов, чтобы они тебя оберегали, а получилось, что ты их защитил.

Марков ничего не успел ответить, его опередил неизвестно откуда вынырнувший Вакуленко.

– Не поверите, товарищ старлей, но если бы не товарищ капитан, то эта вражина засадила бы мне вилы в бочину. Какая позорная смерть была бы.

Кирилл молча отвернулся, от ответа его спасла прозвучавшая команда:

– По машинам.

И тут же какая-то неведомая сила подхватила его и забросила на броню БМД. Еще мгновение, и боевые машины десанта, как могучие танцоры балета, синхронно развернулись и одна за другой покинули площадь кишлака. Вслед им полетели камни, палки, гнилые овощи, но десантники на эти мелочи не обращали внимания…

Возвращение в «русскую зону» было не таким, как выезд. Теперь Маркова распирал восторг от собственной персоны. Он в очередной раз смог себе доказать, что не хуже других. Когда-то в детстве он заболел воспалением легких, но уже во втором классе отец, несмотря на протесты врачей, отправил его на легкую спортивную атлетику, чуть позже он выбрал для себя самбо. Каждый его шаг был своеобразным рубежом, который следовало преодолеть.

Капитан уголовного розыска Марков, опытный сыщик, сегодняшнюю зачистку посчитал своей очередной победой.

– Ну что, Кирилл Николаич, все сошлось в елочку? – обратился к Маркову особист Евтушенко, указывая на самодельные подошвы убитых душманов, которых десантники сложили напротив щита с агитацией советско-афганской дружбы. – Как я говорил раньше, улов делим пополам. Два дохлых «духа» запишем на вашу группу, Муртазу с его сыном позже передадим в царандой, это тоже плюс вашим орлам. «Языка», естественно, оставляем здесь и колем его по полной программе. Ты как?

На этот вопрос Кирилл лишь неопределенно хмыкнул и только сейчас ощутил, как на него неимоверно давят автомат, каска, бронежилет. Тяжесть казалась тяжелой, как смертный грех.

– Если вам понадобится понятой, то обойдетесь без меня, – устало произнес он и вразвалочку направился к коробке общежития. В голове пульсировала всего лишь одна мысль: «Лишь бы в д́уше была вода»…

* * *

Американский инструктор был двухметровым верзилой в бледно-гороховой форме. На грушеобразной голове редкие волосы, обрамляющие макушку, острая челюсть с глубокой ямочкой, делящей подбородок на две равные части, маленькие поросячьи глазки с презрением смотрели на стоящих перед ним афганских моджахедов, которых он должен был обучить пользованию переносными зенитно-ракетными комплексами.

– Повторяю еще раз, – прорычал инструктор, гневно скашивая глаза на стоящего чуть в стороне переводчика, который беспрестанно пропускал между пальцами длинную цепь кроваво-красных четок. Американец взвалил на плечо трубу ракетной пусковой установки. – Сперва вы засекаете цель, потом наводите на нее прицел. Когда слышите зуммер, это будет означать, что цель захватила система наведения ракеты. И только после этого жмете спусковую скобу. Показываю еще раз. – Подняв стальную дугу с микрофоном ко рту, инструктор коротко скомандовал: – Пошел.

Неуправляемая ракета «Зуни» была принята на вооружение в конце пятидесятых годов, сейчас ЦРУ решило вместо того, чтобы эти боеприпасы просто утилизировать, обучать на них повстанцев.

Выскочив из стального желоба, облупленная сигара мгновенно превратилась в ярко-желтую молнию. Инструктор, стоявший спиной к точке пуска ракеты, демонстративно вальяжно развернулся к огненному шару и только после этого надавил на спуск. Из трубы пусковой установки вырвался сноп пламени, который вскоре превратился в черный стержень, тянущий за собой сизый шлейф дыма.

Ракета-перехватчик, как бойцовый пес, ткнулась под «пузо» жертвы и тут же взорвалась, развалив ракету-мишень на множество горящих обломков.

– Вот так, – с каким-то детским восторгом воскликнул инструктор. Потом окинул переводчика торжествующим взглядом и произнес: – Переведи своим ирокезам: если они научатся сбивать «Зуни», то русские «крокодилы» будут жечь, как свечки.

И, больше не говоря ни слова, с трубой пусковой установки на плече прошествовал в сторону палаток инструкторского состава.

Худощавый переводчик, спрятав в карман своих безразмерных шаровар четки, отдал короткую команду своим подчиненным. Те, как неуправляемое стадо, развернулись и толпой ринулись к своему лагерю, переводчик шел за ними в небольшом отдалении.

Молодой человек не спешил нагонять своих соплеменников, он шел медленно, понурив голову, полностью погрузившись в свои мысли.

Афганец так задумался, что не заметил, как возле него появился посторонний.

– Добрый день, Халед, – незнакомец на английском языке обратился к юноше. Так к нему давно никто не обращался, даже европейские инструкторы здоровались на мусульманский манер. Молодой человек вздрогнул и тут же передернул плечами, будто отгоняя от себя наваждение, и только потом повернулся на голос.

Перед Халедом стоял тот самый янки, который имел дела с его дядей. После его визита Ранжи отправил Халеда с лучшими бойцами осваивать новое вооружение против шурави. Зенитные ракеты действительно оказались страшной силой, только инструкторов нисколько не интересовало, насколько успешно осваивают их предмет ученики. Они как настоящие профессионалы отрабатывали свои деньги…

– Слушаю вас, – ответил американцу Халед.

– Рад, что вы согласились со мной побеседовать, – с фальшивым уважением произнес янки, обращаясь к афганцу. – Как вас зовут – я знаю, а я Джон Смит. Вы меня видели не один раз, веду дела с вашим дядей. Сейчас считаю, что нам необходимо побеседовать. Вы не против?

– Чего вы хотите, мистер Смит? – холодно поинтересовался молодой моджахед. Он достаточно общался с мудрыми людьми, а те в один голос твердили: кяфир – неверный, не имеет национальности. Кяфиры всегда воюют за свои цели и правоверных используют лишь как средство достижения победы.

– Вы, мистер Халед, закончили медресе в Бахрейне, готовились стать муллой, – американец начал рассказывать биографию Халеда, при этом в его голосе звучала насмешка. Афганцу даже показалось, что этот шайтан появился ради того, чтобы издеваться над его верой. Но американец неожиданно тему изменил и совершенно серьезно спросил: – Для чего вы, Халед, человек духовный и знающий пять языков, влезли в эту войну? Вы же могли служить Аллаху в Пакистане, Иране или любой другой стране Востока. В конце концов могли уехать в Америку или в Европу, английским языком владеете в совершенстве. Почему же выбрали войну?

Халед смерил Джона Смита презрительным взглядом (если его страна дает им оружие, то это еще не повод для надменности).

– Каким же я буду служителем веры, когда мой народ объявил войну неверным, вторгшимся в страну?

– Да? – Смит изобразил на своем лице насмешливое недоверие. – И ваш дядя Башир Ранжи воюет с этими неверными только из-за религиозного несогласия?

Халед опустил правую руку в карман шаровар и крепко сжал костяшки из рубина. Почти сто лет назад их привез из Мекки его прадед, который единственный из своего рода совершил хадж пять раз.

– Что вы хотите сказать про моего дядю? – тихо и в то же время решительно спросил афганец.

Жизнь американца сейчас висела на волоске. Впрочем, не его одного. Воинов у Халеда было два с половиной десятка, и все они были проверены в боях, длительных переходах, все до единого были преданы ему, как собаки, и готовы убить любого, на кого он укажет. В рукаве Халеда в специальных ножнах прятался тонкий остро отточенный кинжал, который неудавшийся мулла держал на случай плена. Но в подобной ситуации Халед был готов использовать оружие против янки. Мысленно он уже представил, как будет действовать. Смит еще будет хрипеть с перерезанным горлом, а его люди снимут охрану лагеря, после чего забросают гранатами коттедж, где живут инструктора.

– Молодой человек, я не хочу оскорбить вашего родственника, – ровным тоном ответил Смит. Он по-прежнему стоял с бесстрастным видом, явно не готовый к схватке. Впрочем, так лишь казалось афганцу. Заокеанский собеседник знал, что его прикрывают с разных позиций три снайпера. – Но Башир Ранжи воюет не за свободу, не за веру. Он воюет за деньги, и когда соберет достаточную сумму, то просто уедет туда, где сможет свои сбережения потратить. Уйдут и другие полевые командиры, а вот шурави не уйдут, и потребуются те, кто будет воевать за исламскую веру против кяфиров-неверных. Вот поэтому сейчас я хочу от вас узнать, юноша: вы готовы воевать за веру, когда другие откажутся?

На узкой полосе, тянущейся между барханами, повисла густая тишина, как сам раскаленный воздух пустыни.

Халед думал недолго. То, что говорил этот богатый иноверец, было истинной правдой. Брат его отца, потеряв свои земельные угодья, вовсю стремился добыть как можно больше денег. Столько, сколько позволит ему и его детям прожить безбедно.

Афганец вытащил средний палец из рукава просторной рубашки, где находился чехол с кинжалом. Потом, опустив низко голову, тихо проговорил:

– В ваших словах есть правда, уважаемый. И если необходима моя помощь в борьбе с шурави – я на вашей стороне.

– О’кей, – самодовольно усмехнулся американец, как будто нисколько не сомневался в ответе собеседника. – О будущем мы поговорим позже, когда твои люди будут готовы сбивать самолеты шурави…

* * *

Майор Артюхов выбрался из «таблетки», недовольно крякнул и, переваливаясь из стороны в сторону, как цирковой медведь, направился в сторону служебного общежития. Служба в Афганистане для него не особо отличалась от службы в родном Новосибирске. Там он сидел в кабинете и здесь занимается тем же. Там общался с большим начальством по телефону, и здесь то же самое. Разница заключается, пожалуй, лишь в том, что в Союзе он хоть за что-то отвечал, а здесь вообще никакой ответственности. Разве что климат неподходящий.

С утра он подписывал докладные подчиненных ему оперативников, их всего было двое – старший лейтенант Костырин и капитан Марков, который вроде как Артюхову и вовсе не подчинялся.

При мысли о Кирилле у майора совсем испортилось настроение. Ну не любил Юрий Иванович самостоятельных людей, начальник еще куда ни шло, а вот если подчиненный, то ни-ни. Он самолично прошел славную школу. «Я начальник, ты дурак». И слава богу, дошел до чина старшего офицера, а потому и других собирался учить этой «науке выживать».

Встреча Артюхова с Марковым произошла перед самым входом в общежитие, а потому для обоих офицеров оказалась полностью неожиданной.

– Добрый вечер, Юрий Иванович, – первым подчеркнуто вежливо поздоровался Кирилл.

Бодрый голос капитана вывел Артюхова из себя.

– Вы что, капитан, забыли, как нужно обращаться к старшему по званию? Или считаете, что Родина вас сюда направила на курорт, а не выполнять интернациональный долг?

От подобного обращения у Маркова невольно отвисла челюсть.

– Что? – не понял сыщик.

– Совесть, говорю, нужно иметь. Пока ты здесь по зоне прохлаждаешься или прицениваешься к товарам в духане, лейтенант Иванов с группой царандоя попал в засаду.

Кирилл хотел сказать в свое оправдание, что он не прячется за чужими спинами, но его вдруг охватила такая злость, что вместо того, чтобы объясниться со своим непосредственным начальством, он невольно взорвался:

– Если вас что-то не устраивает, Юрий Иванович, то мы можем поменяться местами. Я буду с начальником местного РОВД в обед кости бросать в нарды, а вы станете по зоне прохлаждаться. Как такой вариант?

В одно мгновение лицо майора стало восково-белым, лишь на небритых щеках резче обозначились кровеносные прожилки.

– Много на себя берешь, капитан, – угрожающе просипел Артюхов, он непроизвольно закусил уголок нижней губы. – Думаешь, я не знаю, что скрывается за формулировкой «В подчинении старшего военного советника»? Поверь, я знаю, сегодня ты с вояками бухаешь, травишь анекдоты, но рано или поздно твоих корешей вернут домой, пришлют других, которые не захотят на твое имя записывать часть своих «подвигов». И когда придет время – я напишу рапорт, вот тогда со свистом вылетишь не только отсюда, из-за «речки», но и из МВД.

– Нашему бы теляти да волка съести, – неожиданно для себя мрачно произнес Кирилл. В учебке этот сибиряк был совсем другим, а сейчас из него просто перла говенная бюрократия. Верзилу под два метра ростом в учебке никто на смог заломать на занятиях по рукопашному бою. Тогда Артюхов считал себя непобедимым, Кириллу в то время не довелось выйти против майора на татами, но оба они знали, кто на что способен.