Книга: Призраки. Таинственные повести - Иван Тургенев

А ещё ошибки в прямой речи. И это у Тургенева...

Но соль в том, что это рассказы "с секретом". Через некоторое время (часов, дней), эти рассказы начинают зудеть в голове. Мне стало казаться, что я что-то упустила. И может быть я не стала бы "расчёсывать" эти рассказы, если бы не несколько месяцев назад прочитанный рассказ "Бежин луг", от которого у меня мурашки бегали. Меня удивила тонкая игра автора со смыслами, с образами, с бесовщиной, которая развеялась с первыми лучами солнца и оказалось, что все, что было - это плод воображения, иллюзия. Именно рассказ "Бежин луг" пробудил во мне интерес к творчеству Ивана Тургенева, которого я так невзлюбила в школе за его "Асю" и "Отцы и дети". В рассказе "Бежин луг" соединились мистика и реализм, осталась недосказанность, которую читатель может понимать как хочет в зависимости от своих предпочтений - то ли охотник - мертвец, то ли костер - игрушка дьявола, к которой бес вывел охотника, то ли все это вам привиделось, а костёр - это просто костёр, а это просто дети вокруг костра и обыкновенный заблудившийся охотник.

Вот и над рассказами из этого сборника стоит поразмышлять. Может здесь тоже игра автора? Может быть дева-призрак, которая носила главного героя по ночам по разным местам - это образ его психической болезни или его депрессии, которая вынимала из хозяина все силы? А одержимый сын священника видит вовсе не беса, а свою темную сторону, которую всю жизнь пытается отрицать в угоду отцу? Рассказ "Клара Милич" - это вообще стопроцентно фрейдистская история. Я даже полезла искать информацию о том, мог ли Тургенев ознакомиться с трудами Фрейда, оказалось не мог. Но что побудило автора написать такую историю? Тургенев дописывал рассказ "Клара Милич" на смертном одре, от этого читать это произведение еще более жутко. Кошмары на ночь я себе обеспечила, всю ночь мне снилась эта сущность, которая вовсе и не была призраком.

Я не могу сказать, что рассказы мне понравились, или, напротив, не понравились. Многое осталось для меня загадкой. Но эти рассказы отличаются от других мистических произведений русских классиков и современников Тургенева. Я открыла для себя нового неведомого ранее Тургенева и по-другому взглянула на его творчество. Возможно теперь я прочитаю и перечитаю другие его произведения и пересмотрю к нему отношение.

«Вдруг я вижу, что ко мне приближается какая-то высокая белая фигура и делает мне знак следовать за нею <…>. — Да куда же мы идем? - спрашиваю я у своего проводника. — Мы птицы,— отвечает он,— летаем. — Как, птицы? — возражаю я. — Высморкайся, — говорит он. Действительно, я хочу высморкаться и нахожу посредине моего лица большой птичий клюв с зобом под ним, как у пеликана. Но в это самое мгновенье меня подхватывает ветер. Не могу вам передать то счастливое волнение, которое я ощутил, расправляя свои широкие крылья; я поднялся против ветра, испустив громкий победный крик, а затем ринулся вниз к морю, порывистыми движениями рассекая воздух, как это делают чайки. В эту минуту я был птицей, уверяю вас, и сейчас, когда я пишу вам, я помню эти ощущения птицы не хуже, чем вчерашний обед: всё это совершенно точно и ясно запечатлелось не только в моем мозгу, если можно так выразиться, но и во всем моем теле, и это доказывает, что la vida es sucno, y el suefio es la vida*.»

Тургенев прекрасен.

Я много и долго размышлял об этом непонятном, почти бестолковом казусе — и я убедился, что не только наука его не объясняет, но что даже в сказках, в легендах не встречается ничего подобного. Что такое Эллис в самом деле? Привидение, скитающаяся душа, злой дух, сильфида, вампир, наконец? Иногда мне опять казалось, что Эллис — женщина, которую я когда-то знал, — и я делал страшные усилия, чтобы припомнить, где я ее видел… Вот-вот — казалось иногда, — сейчас, сию минуту вспомню… Куда! всё опять расплывалось как сон. Да, я думал много и, как водится, ни до чего не додумался. Спросить совета или мнения других людей я не решался, боясь прослыть за сумасшедшего.