Текст книги "Провинциалка"

Явление двадцатое

Те же и Ступендьев показывается в дверях кабинета.

Дарья Ивановна. Напрасные ожидания.

Граф. Почему ж напрасные? И какие ожиданья?

Дарья Ивановна. Почему? Я решилась быть откровенной с вами, Валерьян Николаич.

Граф. Вы помните мое имя!

Дарья Ивановна. Вот, видите ли, здесь… вы обратили на меня… некоторое внимание, а в Петербурге я, может быть, покажусь вам такою незначительною, что вы, пожалуй, будете сожалеть о том, что теперь намерены сделать для нас.

Граф. О, что вы говорите, помилуйте! Вы себе не знаете цены. Но разве вы не понимаете… mais vous êtes une femme charmante…[30]30
  вы очаровательная женщина… (франц.)


[Закрыть] Сожалеть о том, что́ сделаю для вас, Дарья Ивановна!..

Дарья Ивановна (увидав Ступендьева). Для моего мужа, вы хотите сказать.

Граф. Ну да, да, для вашего мужа. Сожалеть… Нет, вы еще не знаете настоящих моих чувств… я тоже хочу быть откровенным с вами… в свою очередь.

Дарья Ивановна (в смущенье). Граф…

Граф. Вы не знаете моих настоящих чувств, говорю вам: вы их не знаете.

Ступендьев (быстро входит в комнату, приближается к графу, который стоит к нему спиной, и кланяется). Ваше сиятельство, ваше сиятельство…

Граф. Вы не знаете чувств моих, Дарья Ивановна.

Ступендьев (кричит). Ваше сиятельство… ваше сиятельство…

Граф. (быстро оборачивается, глядит на него некоторое время и спокойно говорит). А, это вы, Алексей Иваныч. Откуда вы явились?

Ступендьев. Из кабинета… из кабинета, ваше сиятельство. Я был тут, в кабинете, ваше сиятельство…

Граф. Я думал, что вы на службе. А мы здесь с вашей супругой занимались музыкой. Господин Ступендьев, вы счастливейший человек! Я вам это говорю так просто, без обиняков, потому что я вашу жену знаю с детства.

Ступендьев. Вы слишком добры, ваше сиятельство.

Граф. Да, да… Вы счастливый человек!

Дарья Ивановна. Друг мой, ты можешь благодарить графа.

Граф. (быстро перерывая). Permettez… Je le lui dirai moi-même… plus tard… quand nous serons plus d’accord[31]31
  Разрешите… Я ему скажу сам… позже… когда мы придем к большему согласию (франц.).


[Закрыть]. (Громко к Ступендьеву.) Вы счастливый человек! Любите вы музыку?

Ступендьев. Как же, ваше сиятельство. Я…

Граф. (обращаясь к Дарье Ивановне). Кстати… вы мне хотели что-то показать, вы забыли?

Дарья Ивановна. Я?

Граф. Да… вы… Vous avez déjà oublié?[32]32
  Вы уже забыли? (франц.)


[Закрыть]

Дарья Ивановна (быстро, вполголоса) Il est jaloux et il comprend le français[33]33
  Он ревнив, и он понимает по-французски (франц.).


[Закрыть]. Ах да, точно… Я теперь вспомнила; я хотела вам… я хотела вам показать наш сад; до обеда еще есть время.

Граф. А! (Помолчав.) А! у вас есть сад?

Дарья Ивановна. Небольшой, но в нем довольно цветов.

Граф. Да, да, я помню; вы всегда были до них большая охотница. Покажите, покажите мне ваш сад, сделайте одолжение. (Идет к фортепианам за шляпой.)

Ступендьев (вполголоса, подходя к Дарье Ивановне). Что ж это… что ж это… что ж это значит – а?

Дарья Ивановна (вполголоса). В три часа, или без места. (Отходит от него и берет со столика зонтик.)

Граф. (возвращаясь). Дайте мне вашу руку. (Вполголоса.) Я вас понимаю.

Дарья Ивановна (глядя на него с едва заметной усмешкой). Вы думаете?

Ступендьев (словно просыпаясь). Да, позвольте, позвольте… И я с вами пойду.

Дарья Ивановна (останавливается и оглядывается). И ты хочешь идти, mon ami?[34]34
  друг мой? (франц.)


[Закрыть] Ступай, ступай с нами, ступай. (Они с графом направляются к двери сада.)

Ступендьев. Да… я… пойду. (Схватывает шляпу и делает несколько шагов.)

Дарья Ивановна. Ступай, ступай… (Она уходит с графом.)

Явление двадцать первое

Ступендьев один.

Ступендьев (делает еще несколько шагов, комкает шляпу и бросает ее на пол). Да, чёрт возьми, я остаюсь! остаюсь! не пойду! (Ходит по комнате.) Я человек решительный, я не люблю полумер. Я хочу видеть, докуда… я хочу всё это вынести до конца. Я хочу убедиться собственными глазами. Вот что я хочу… Ведь это, наконец, неслыханное дело! Ну, положим, она знала его в детстве; ну, положим, она образованная женщина, очень, слишком образованная женщина – да какая же нужда меня-то дурачить? Оттого, что я не получил воспитания? Во-первых, это не моя вина. Говорит там о месте в Петербурге – ну, что за вздор? ну, можно ли этому поверить? Как бы не так! Граф этот сейчас даст мне место! Да и, наконец, сам-то он разве такая важная птица – дела его совершенно плохи… Ну, положим, он там как-нибудь мне точно доставит место; да зачем всё эдак с ним, тѐт-ан-тѐт, целый день?.. Ведь это неприлично! Ну, обещал – и конец. В три часа… Еще говорит, в три часа (глядит на часы), а теперь всего четверть третьего! (Останавливается.) А пойду-ка я в сад! (Взглядывает.) Вишь, не видать их. (Поднимает шляпу и расправляет ее.) Пойду, ей-богу пойду. Сама же, сама мне (передразнивая жену): ступай, мон-ами, ступай! (Помолчав.)Да, как бы не так, пойдешь! Нет, брат, знаю я тебя… куда тебе пойти! Пойдешь, как же, сейчас! Э! (С досадой опять швыряет шляпу на пол.)

Явление двадцать второе

Ступендьев и Миша выходит из передней.

Миша (подходя к Ступепдьеву). Что с вами, Алвксей Иваныч? вы как будто не совсем в своей тарелке-с? (Поднимает шляпу, расправляет ее и ставит на стол.) Что с вами-с?

Ступендьев. Отстань, брат, пожалуйста. Не надоедай хоть ты по крайней мере.

Миша. Помилуйте, Алексей Иваныч, не извольте так выражаться; неужели я вас чем-нибудь обеспокоил-с?

Ступендьев (помолчав). Не ты меня беспокоишь, а (показывает рукой в направлении к саду) вон кто!

Миша (глянув в дверь, невинным голосом). Кто же такое, смею спросить?

Ступендьев. Кто?.. он…

Миша. Кто оне-с?

Ступендьев. Как будто ты не знаешь! Этот приезжий граф.

Миша. Каким же манером мог он вас беспокоить-с?

Ступендьев. Каким манером!.. Он вот с утра от Дарьи Ивановны не отходит, поет с ней, гуляет… Что ты думаешь… это… это приятно? Приятно это – а? для мужа то есть?

Миша. Для мужа ничего-с.

Ступендьев. Как ничего? Разве ты не слышишь: гуляет с ней, поет?

Миша. Только-то-с?.. Помилуйте, Алексей Иваныч, как вам не грешно эдак того-с… беспокоиться? Ведь это всё, так сказать, для вашего блага делается. Граф человек важный, с влияньем, знал Дарью Ивановну с детства – как же этим не воспользоваться, помилуйте-с? Да после этого вам бы просто стыдно было показаться на глаза всякому благомыслящему человеку. Я чувствую, что выражения мои сильны, слишком сильны, но мое усердие к вам…

Ступендьев. Убирайся ты с твоим усердием! (Садится и отворачивается.)

Миша. Алексей Иваныч… (Помолчав.) Алексей Иваныч!

Ступендьев (не переменяя положения). Ну, что тебе?

Миша. Что вы изволите так сидеть? Пойдемте лучше гулять.

Ступендьев (всё так же). Не хочу я гулять.

Миша. Пойдемте-с… Ей-богу, пойдемте-с.

Ступендьев (быстро оборачиваясь и скрещивая руки). Да что тебе надобно, наконец? а?.. Что ты от меня сегодня ни на шаг не отходишь с утра? Что тебя ко мне приставили, как няньку, что ли?

Миша (опуская глаза). Точно, приставили-с.

Ступендьев (вставая). Кто, смею спросить?

Миша. Для вашего же блага-с, Алексей Иваныч.

Ступендьев. Позвольте узнать, милостивый государь, кто вас ко мне приставил?

Миша (с некоторым стенаньем). Только выслушайте меня, Алексей Иваныч, ради бога. Два слова, Алексей Иваныч, два слова… я не могу вам эдак подробно объяснить. Кажется, вот дождичек идти собирается… они сейчас придут…

Ступендьев. Дождик собирается идти, а ты меня зовешь гулять!

Миша. Да мы можем эдак не по улице… Помилуйте, Алексей Иваныч, не тревожьтесь… Чего вы можете бояться? Ведь мы тут; ведь мы наблюдаем-с… ведь, кажется, это всё вещь такая известная-с… Вы вот в три часа вернетесь…

Ступендьев. Да из чего ты-то хлопочешь? Что она тебе такое говорила?..

Миша. Оне мне ничего эдак собственно не говорили-с… а так-с… Помилуйте, ведь вы оба мои благодетели. Вы мой благодетель, а Дарья Ивановна моя благодетельница; притом же оне мне и родственница. Как же мне не радеть… (Берет его под руку.)

Ступендьев. Я остаюсь, говорят! Мое место здесь! Я здесь хозяин… Здесь мое место! Я разрушу их замысел!

Миша. Конечно, вы хозяин-с; да ведь коли я вам говорю, что мне всё известно.

Ступендьев. Так что ж? Ты думаешь, она тебя не проведет? Небось ты, брат, еще молод и глуп. Ты еще женщин не знаешь…

Миша. Где мне их знать-с… Только вот-с…

Ступендьев. Я здесь графа застал и своими собственными ушами слышал, как он приставал: вы, мол, сударыня, не знаете моих чувствий; я, мол, их вам открою, мои чувствия… А ты зовешь меня гулять…

Миша (тоскливо). Кажется, дождик накрапывает… Алексей Иваныч! Алексей Иваныч!

Ступендьев. Ведь вишь, пристал! (Помолчав.) А ведь в самом деле накрапывает!

Миша. Они сюда идут, они сюда идут… (Опять берет его под руку.)

Ступендьев (упираясь). Да нет же, говорят! (Помолчав.) Ну, а впрочем, чёрт возьми, пойдем!

Миша. Позвольте, я шляпу, шляпу…

Ступендьев. Где тут шляпу? брось! (Оба убегают в переднюю.)

Явление двадцать третье

Дарья Ивановна и граф входят из сада.

Граф. Charmant, charmant![35]35
  Прелестно, прелестно! (франц.)


[Закрыть]

Дарья Ивановна. Вы находите?

Граф. Ваш сад чрезвычайно мил, как и всё здесь. (Помолчав.) Дарья Ивановна, я признаюсь… я всего этого не ожидал; я в очарованье, я в очарованье…

Дарья Ивановна. Чего вы не ожидали, граф?

Граф. Вы меня понимаете. Но когда вы мне покажете это письмо?

Дарья Ивановна. Зачем оно вам?..

Граф. Как зачем?.. Я бы желал знать, так же ли я чувствовал в то время, в то прекрасное время, когда мы были так молоды оба…

Дарья Ивановна. Граф, нам, я думаю, лучше не касаться до того времени.

Граф. Да почему же? Разве вы, Дарья Ивановна, разве вы не видите, какое вы произвели на меня впечатление?..

Дарья Ивановна (с смущением). Граф…

Граф. Нет, выслушайте меня… Я вам правду скажу… Когда я пришел сюда, когда я вас увидел, я, признаюсь, подумал – извините меня, пожалуйста, – я подумал, что вы желали только возобновить знакомство со мной…

Дарья Ивановна (поднимая глаза). И вы не ошиблись…

Граф. И потому я… я…

Дарья Ивановна (с улыбкой). Далее, граф, далее.

Граф. Потом я вдруг убедился, что имею дело с женщиной чрезвычайно пленительной, а теперь откровенно должен вам сознаться – теперь вы мне совершенно вскружили голову.

Дарья Ивановна. Вы смеетесь надо мной, граф…

Граф. Я смеюсь над вами?

Дарья Ивановна. Да, вы! Сядемте, граф. Позвольте мне вам сказать два слова. (Садится).

Граф. (садясь). Вы мне всё не верите!..

Дарья Ивановна. А вы хотите, чтоб я вам верила? Полноте… как будто бы я не знаю, какого рода впечатление произвожу на вас. Сегодня я вам, бог знает почему, нравлюсь; завтра вы меня позабудете. (Он хочет говорить, но она его останавливает.) Поставьте себя в мое положение… Вы еще молоды, блестящи, живете в большом свете; у нас вы случайный гость…

Граф. Но…

Дарья Ивановна (останавливая его). Мимоходом вы заметили меня. Вы знаете, что наши дороги в жизни так различны… что же вам стоит уверить меня в вашей… в вашей дружбе?.. Но я, граф, я, которой суждено провести весь свой век в уединении, – я должна дорожить своим покоем, я должна строго наблюдать за своим сердцем, если не хочу со временем…

Граф. (перебивая ее). Сердцем, сердцем; vous pites[36]36
  вы говорите (франц.).


[Закрыть] сердцем! Да разве у меня тоже нет сердца, наконец? И почему вы знаете, что оно… это сердце, не… не заговорило, наконец? Вы говорите: уединенье! Но почему же уединенье?

Дарья Ивановна. Я дурно выразилась, граф; я не одна – я не имею права говорить об уединении.

Граф. Понимаю, понимаю – ваш муж… но разве… разве… Ведь это только между нами… одна эдак… de la sympathie[37]37
  симпатия (франц.).


[Закрыть]. (Небольшое молчание.) Мне только, признаюсь, одно больно: мне больно, что вы не отдаете мне справедливости, что вы видите во мне какого-то, я не знаю… какого-то фальшивого человека… что вы не верите мне, наконец…

Дарья Ивановна (помолчав и посмотрев на него сбоку). Так верить мне вам, граф?

Граф. Oh, vous êtes charmante![38]38
  О, вы очаровательны! (франц.)


[Закрыть] (Берет ее руку. Дарья Ивановна сперва как будто хочет принять ее, потом оставляет. Граф с жаром ее целует.) Да, верьте мне, Дарья Ивановна, верьте… я вас не обманываю. Я сдержу все свои обещанья. Вы будете жить в Петербурге… Вы… вы… увидите. И не в уединении… я за это вам ручаюсь. Вы говорите, я вас забуду? Как бы вы меня не забыли!

Дарья Ивановна. Валерьян Николаич!

Граф. А, вы сами теперь видите, как неприятно, как оскорбительно сомнение! Ведь я бы мог тоже подумать, что вы притворяетесь, que ce n’est pas pour mes beaux yeux…[39]39
  что это не ради моих прекрасных глаз (франц.).


[Закрыть]

Дарья Ивановна. Валерьян Николаич!

Граф. (более и более одушевляясь и вставая). Впрочем, что мне за дело, какого бы вы ни были мнения обо мне!.. Я… я должен вам сказать, что я вам душевно предан, что я, наконец, влюблен в вас, страстно, страстно влюблен, и готов на коленях поклясться вам.

Дарья Ивановна. На коленях, граф? (Встает).

Граф. Да, на коленях, если б это не было принято – так, чем-то театральным.

Дарья Ивановна. Отчего же?.. Нет, это, признаюсь, это, должно быть, очень приятно – для женщины. (Быстро оборачиваясь к Любину.) Станьте на колена, граф, коли вы точно не смеетесь надо мной.

Граф. С удовольствием, Дарья Ивановна, если это только может вас заставить поверить, наконец… (Не без труда становится на колена.)

Дарья Ивановна (дает ему стать на колена и быстро приближается к нему). Помилуйте, граф, что вы! я шутила, встаньте.

Граф. (пробует встать и не может). Всё равно, оставьте. Je vous aîme, Dorothée… Et vous?[40]40
  Я люблю вас, Доротея… А вы? (франц.)


[Закрыть]

Дарья Ивановна. Встаньте, прошу вас… (Из передней показывается Ступендьев, напрасно удерживаемый Мишей.) Встаньте… (Она делает мужу знаки и сама с трудом удерживает смех.) Встаньте… (Граф с изумлением глядит на нее и замечает ее знаки.) Да встаньте же, говорят…

Граф. (не вставая). Кому вы делаете знаки?

Дарья Ивановна. Граф, ради бога, встаньте!

Граф. Дайте мне руку.

Явление двадцать четвертое

Те же, Ступендьев и Миша. Ступендьев во время этого разговора подошел к самому графу. Миша остановился у порога. Дарья Ивановна глядит на графа, на мужа и с звонким хохотом бросается в кресла. Граф в смущении оглядывается и видит Ступендьева. Тот ему кланяется. Граф с досадой обращается к нему.

Граф. Помогите мне встать, милостивый государь!.. Я как-то… здесь стал на колена. Да помогите же мне! (Дарья Ивановна перестает смеяться.)

Ступендьев (хочет поднять его под мышки). Слушаю-с, ваше сиятельство… Извините меня, если я… того-с…

Граф. (отталкивает его и вскакивает молодцом). Очень хорошо-с, очень хорошо-с – я у вас ничего не спрашиваю. (Подходя к Дарье Ивановне.) Прекрасно, Дарья Ивановна, очень вам благодарен.

Дарья Ивановна (принимая умоляющий вид). Чем же я виновата, Валерьян Николаич?

Граф. Вы нисколько не виноваты, помилуйте! Нельзя не смеяться над тем, что смешно, – я вас в этом не упрекаю, поверьте; но, сколько я мог заметить, это всё было у вас наперед сговорено с вашим супругом.

Дарья Ивановна. Почему вы это думаете, граф?

Граф. Почему? Да потому, что в эдаких случаях, обыкновенно, не смеются и не делают знаков.

Ступендьев (который вслушался). Помилуйте, ваше сиятельство, между нами ничего не было сговорено, уверяю вас, ваше сиятельство. (Миша дергает его за фалду.)

Граф. (с горьким смехом к Дарье Ивановне). Ну, после этого вам трудно будет еще запираться… (Помолчав.) Впрочем, вам и не для чего запираться. Я совершенно заслуживал это.

Дарья Ивановна. Граф…

Граф. Не извиняйтесь, прошу вас. (Помолчав, про себя.) Какой позор! Одно только осталось средство выйти из этого глупого положения… (Громко к Дарье Ивановне.) Дарья Ивановна?..

Дарья Ивановна. Граф?

Граф. (помолчав). Вы, может быть, думаете, что я теперь не сдержу своего слова, сейчас уеду и не прощу вам вашей мистификации? Я бы, может быть, имел право это сделать, потому что всё-таки с порядочным человеком так шутить не следует; но я желаю, чтоб вы в свою очередь узнали, с кем имели дело. Madame, je suis un galant homme[41]41
  Сударыня, я порядочный человек. (франц.)


[Закрыть]. Притом я уважаю ум всегда, даже когда мне от него достается… Я остаюсь обедать – если господину Ступендьеву это не будет противно – и, повторяю вам, сдержу все свои обещания, теперь еще более, чем когда-нибудь…

Дарья Ивановна. Валерьян Николаич, вы, я надеюсь, тоже не такого дурного мнения обо мне; вы не подумаете, не правда ли, что я не умею ценить… что я не до глубины сердца тронута вашим великодушьем… Я виновата перед вами; но вы меня узна̀ете, как я теперь узнала вас…

Граф. О, помилуйте! К чему все эти слова?.. Всё это не стоит благодарности… Но как вы хорошо играете комедию!..

Дарья Ивановна. Граф, вы знаете, комедию хорошо играешь тогда, когда чувствуешь, что говоришь…

Граф. А! вы опять… Нет, уж извините – два раза сряду я не попадусь. (Обращаясь к Ступендъеву.) Я должен быть очень смешон в ваших глазах теперь, милостивый государь; но постараюсь доказать на деле мое желанье быть вам полезным…

Ступендьев. Ваше сиятельство, поверьте, я… (В сторону.) Я ничего не понимаю.

Дарья Ивановна. Да это и не нужно… Благодари только его сиятельство…

Ступендьев. Ваше сиятельство, поверьте.

Граф. Полноте, полноте…

Дарья Ивановна. А вас, Валерьян Николаич, я поблагодарю в Петербурге.

Граф. И покажете мне письмо?..

Дарья Ивановна. Покажу, и, может быть, с ответом.

Граф. Eh bien! il n’y a pas à dire, vous êtes charmante après tout…[42]42
  Ну что ж! ничего не скажешь, вы прелестны, несмотря ни на что… (франц.)


[Закрыть] и я ни в чем не раскаиваюсь…

Дарья Ивановна. Я, может быть, не буду в состоянии это сказать… (Граф рисуется; она улыбается.)

Ступендьев (в сторону, глядя на часы). А ведь я пришел в три четверти третьего, а не в три.

Миша (робко подходя к Дарье Ивановне). Дарья Ивановна, что ж вы, меня-то?.. Вы меня-то, кажется, забыли… А уж я как старался!

Дарья Ивановна (вполголоса). Я вас не забыла… (Громко.) Граф, позвольте вам представить одного молодого человека… (Миша кланяется.)

Я принимаю в нем участие, и если…

Граф. Вы принимаете в нем участие?.. Этого довольно… Молодой человек, вы можете быть покойны: мы об вас не забудем.

Миша (подобострастно). Ваше сиятельство…

Явление двадцать пятое

Те же, Аполлон и Васильевна.

Аполлон (выходя из передней). Кушанье…

Васильевна (выходя из-за Аполлона). Кушанье готово.

Ступендьев. А! Ваше сиятельство, милости просим.

Граф. (подавая руку Дарье Ивановне, к Ступендьеву). Вы позволите?

Ступендьев. Сделайте одолжение… (Граф с Дарьей Ивановной приближается к дверям.) Однако я пришел не в три, а в три четверти третьего… всё равно; я ничего не понимаю, но моя жена – великая женщина!

Миша. Пойдемте, Алексей Иваныч.

Дарья Ивановна. Граф, я заранее прошу у вас извиненья за провинциальный наш обед.

Граф. Хорошо, хорошо… До свиданья в Петербурге, провинциалка!

(1850)

Примечания

Источники текста

Отеч Зап, 1851, № 1, отд. 1, с. 1–38.

Отеч Зап, 1851, № 2, в конце тома, без пагинации. – Список опечаток и поправок к тексту «Провинциалки», опубликованному в «Отечественных записках». – Перепечатано в статье Т. П. Головановой «История одного текста» (Изв. ОЛЯ АН СССР, 1957, т. XVI, вып. 4, с. 361–362).

Писарская копия с недошедшего до нас авторского оригинала пьесы, на 58 листах, в переплете, представленная в Дирекцию императорских театров 1 декабря 1850 г. Входящий номер – 904. На заглавном листе резолюция старшего театрального цензора: «Одобряется для представления. С.-Петербург, 4-го декабря 1850. Действ<ительный> ст<атский> советник Гедерштерн». В тексте содержится одна цензурная поправка красными чернилами: в начале 3-го явления, в первой реплике Ступендьева «подлые портные» исправлено на «нехорошие портные»; много режиссерских пометок и сокращений. Рукопись хранится в Государственной театральной библиотеке им. А. В. Луначарского в Ленинграде. Инв. № 5617, IX. 3. 36. Краткое описание ее см. в статье: Пыпин, Списки пьес Т, с. 212–213.

Копия с этого текста, с отметками на обложке: «В Москву. Для бенефиса г. Щепкина. 1 ч. 15 мин.» и «С цензурованным верно. 1850. Декабря 18», хранится в Специальной библиотеке Государственного академического Малого театра в Москве. Инв. № 3374.

Писарская копия на 58 листах, в переплете. На заглавном листе пометы чернилами: «С.-Петербург, 1850 г.». Текст рукописи полностью совпадает с текстом копии, представленной в цензуру (см. выше), но содержит позднейшие поправки, сделанные на основании списка опечаток и поправок (Отеч Зап, 1851, № 2), а также режиссерские пометы и сокращения. Рукопись хранится в Специальной библиотеке Государственного академического Малого театра в Москве. Инв. № 3373.

Для легкого чтения, т. VI, СПб., 1857, с. 163–222.

Таблица исправлений и дополнений, сделанных рукою Тургенева в 1868 г. при просмотре текста Отеч Зап для издания «Сцен и комедий» 1869 г. Всего 54 поправки. Беловой автограф (ГИМ, фонд И. Е. Забелина, № 440, л. 170–171).

Т, Соч, 1869, ч. VII, с 531–587.

Т, Соч, 1880, т. 10, с. 530–587.

Впервые опубликовано: Отеч Зап, 1851, № 1, отд. I, с. 1–38, с подписью: Ив. Тургенев.

В следующем номере Отеч Зап, в самом конце тома, без пагинации, напечатано было письмо Тургенева к А. А. Краевскому, как редактору журнала, с перечнем необходимых поправок в тексте комедии «Провинциалка», вызванных, во-первых, многочисленными опечатками, а во вторых, тем, что по вине переписчика ошибочно опубликована была не та редакция текста, которая предназначалась автором для печати (см. об этом ниже). Несмотря на публикацию этого письма, ни одна из указанных в нем поправок не была учтена ни в 1857 г. при перепечатке пьесы в шестом томе издания Н. А. Некрасова «Для легкого чтения», ни при выпуске в свет Ф. Стелловским ее отдельного издания в 1860 г. Исправления, на необходимость которых указал Тургенев в 1851 г., частично были им учтены при новом обращении его к журнальному тексту «Провинциалки» в процессе подготовки в 1868 г. первого собрания его «сцен и комедий» (см. с. 665). Текст «Провинциалки», установленный в Т, Соч, 1869, перепечатывался без существенных перемен во всех последующих изданиях сочинений Тургенева. Автограф «Провинциалки» не сохранился.

В настоящем издании комедия «Провинциалка» печатается по последнему авторизованному тексту (Т, Соч, 1880, т. 10), с исправлением пяти буквенных и пунктуационных опечаток, указанных самим Тургеневым в первом томе этого издания, а также тридцати семи явных дефектов текста, не замеченных самим писателем при спешной вычитке издания 1880 г. (см. письма издателям Ф. И. Анскому и В. В. Думнову от октября-ноября 1879 г., а также письмо П. В. Анненкову от 13 (25) ноября 1879). Исправления по смыслу, подтверждаемые изданием 1869 г. и подготовительными материалами к нему (см. выше), произведены на страницах: 402 (восстановлено «и» в ремарке «Те же и Ступендьев»); 408 (ремарка «оглядываясь» исправлена на «вглядываясь»); 410 (слова «давно вы видались» исправлены на: «давно вы не видались»); 411 (ремарка «Помолчав» дается в скобках); 421 (слова: «Но, к сожалению, фортепиано мое очень плохо; зато по крайней мере верно. Оно дребезжит, но от него» исправлены на: «Но, к сожалению, фортепиана мои очень плохи; зато по крайней мере верны. Они дребезжат, но от них»); 423 (реплика: «И он не поморщился, когда я ему сказала, что ему было тогда двадцать восемь лет вместо тридцати девяти» исправлена на: «А он и не поморщился, когда я ему сказала, что ему было тогда двадцать восемь лет вместо тридцати семи»); 431 (в явлении двадцать первом восстановлена ремарка: «Ступендьев один» – Отеч Зап, 1851, № 1); 432 («обещал – и наконец» исправлено на: «обещал и конец»); 438 («сколько мог заметить» исправлено на «сколько я мог заметить»). Выправлены искаженные собственные имена и иноязычные слова.

На основании письма Тургенева к А. А. Краевскому, опубликованного в Отеч Зап, 1851, № 2, о неисправностях в журнальной публикации комедии «Провинциалка», частично сохранившихся и в последующих изданиях, в текст вводятся исправления на страницах: 403 – «бечевках» вместо «канате»; «Любин… Граф Любин» вместо «Граф Любин»; 412 – «Ожиданье меня замучит» вместо «Ожиданья меня замучат», «(Умолкает)» вместо «(Улыбается)»; 419 – «навязчивыми» вместо «невежливыми», «восклицание» вместо «выражение»; 420 – «Ведь мы часто будем видеться, не «правда ли?» из начала реплики Любина перенесено в конец предшествующей реплики Дарьи Ивановны, «так же молод, как тогда» вместо «aussi jeune qu’alors», «блестящим офицером» вместо «блестящим молодым офицером»; 421 – «Вы очень хорошо на фортепианах играли» вместо «Вы, помните, сами очень мило пели, очень хорошо на фортепианах играли»; 422 – «романс из моей оперы для тенора» вместо «дуэтино из моей оперы для тенора и сопрано» (по Отеч Зап, 1851, № 2 и списку исправлений 1868 г.); «без всякой претензии» вместо «sans aucune prétention»; «романсом» вместо «дуэтино» (по Отец Зап, 1851, № 2 и списку исправлений 1868 г.); «ваш романс» вместо «ваше дуэтино» (по Отеч Зап, 1851, № 2 и списку исправлений 1868 г.); 423 – «романсом» вместо «дуэтино, как вы говорите»; 424 – «романсом», «романс» вместо «дуэтино» (4 раза); 429 – «решилась» вместо «постараюсь»; 432 – «слишком» вместо «очень»; 433 – «вон» вместо «вот»; 437 – «мужу знаки» вместо «знаки»; 439 – «уважаю ум всегда» вместо «уважаю всегда прекрасный пол».

Время работы Тургенева над «Провинциалкой» определяется прежде всего письмами, относящимися к октябрю-ноябрю 1850 г. Самое раннее из них, сохранившееся в черновике, относится к середине октября 1850 г. и написано в Петербурге: «Я имел не раз удов<ольствие> видеть Вас на театре, – писал Тургенев Н. В. Самойловой, – и был бы очень рад написать для Вас и Вашего брата одноактную комедию, которой план уже составлен мною и даже первые сцены написаны. Смею надеяться, что Вы бы не отказались от Вашей роли; но, будучи в неизв<естности> от<носительно> <?> дня Вашего бенефиса, не могу приняться за работу, сов<ершено> <?> не зная, успею ли ее окончить. И потому прошу Вас, если Вы согласны на мое предложение – уведомить меня, когда именно будет В<аш> бенеф<ис>, и позвольте мне увидеться с Вами и с В<ашим> б<ратом>, с которым познакомил меня г. Панаев <?>, для сообщения и обсуждения плана»{2}2
  Письмо это, дошедшее до нас только в черновике, сохранившемся на обороте листа, занятого вставкой к рассказу «Свидание», впервые было опубликовано М. К. Клеманом вместе с планом «Провинциалки» (Уч. зап. Ленингр. гос. ун-та, 1941, вып. 11, с. 118–119).


[Закрыть].

К этому времени относится сохранившийся в той же рукописи Тургенева черновой перечень действующих лиц задуманной комедии, с указанием имен будущих исполнителей основных ролей: Стушевский (в окончательной редакции – Ступендьев) – Мартынов, Дарья Михайловна Стушевская (Ступендьева) – Самойлова, Владимир Николаевич Любавин (граф Любин) – Самойлов, Миша – Марков<ецкий?>.

Письмом от 30 октября 1850 г. Тургенев известил Полину Виардо о начатой им новой комедии, предназначенной «для талантливой актрисы Самойловой», а 8 ноября писал ей же, что пьеса эта должна быть закончена «через неделю» и что ему в связи с этим «придется усиленно работать». Тургенев был настолько увлечен своим новым замыслом, что отложил до окончания пьесы поездку в Москву (см. письмо его об этом от 3 ноября к H. M. Щепкину). 11 ноября 1850 г., как свидетельствует дневник режиссера Александринского театра Н. И. Куликова, Тургенев прочел свою новую комедию «на вечере у Краевского» (Библиотека театра и искусства, 1913, кн. III, с. 26).

Выехав 16 (28) ноября 1850 г. в Москву, Тургенев захватил с собою рукопись «Провинциалки», а две копии ее оставил в Петербурге – одну в редакции «Отечественных записок», а другую – в театральной цензуре.

4 декабря 1850 г. «Провинциалка» была допущена к постановке на сцене, а 5 декабря Тургенев писал П. Виардо о том, что свою новую пьесу он уже прочитал в Москве М… С. Щепкину, графине Е. В. Салиас и некоторым великосветским любителям драматического искусства, собравшимся у графини С. М. Соллогуб.

Читки пьесы проходили с неизменным успехом, а 1 (13) января 1851 г. состоялось первое представление «Провинциалки» на домашней сцене у С. М. Соллогуб. Сам Тургенев уклонился от присутствия на этой премьере, но через два дня охотно согласился посмотреть второе представление своей пьесы. «Моя комедия, – писал он 3 января П. Виардо, – имела, говорят, третьего дня очень большой успех; ее повторяют сегодня, и я получил настойчивое приглашение присутствовать. На этот раз я пойду: я не хочу иметь вид человека, который много о себе воображает». Своими впечатлениями от этого спектакля Тургенев поделился с нею же в письме от 5 января: «Да, в самом деле, я имел третьего дня очень большой успех. Актеры были отвратительны, особенно героиня (княгиня Черкасская), что, однако, не помешало ни публике аплодировать до чрезвычайности, ни мне пойти за кулисы благодарить их весьма горячо. Тем не менее я был доволен, что побывал на этом представлении. Мне кажется, пьеса моя будет иметь успех на театральной сцене, раз она понравилась несмотря на то, что ее изуродовали дилетанты. (Ее дают в Петербурге 20-го, здесь – 18-го.) Я получил много лестных комплиментов, приветствий и пр. и пр. А ведь это забавно – видеть свою вещь на сцене»{3}3
  Письма от 3 и 5 января 1851 г. цитируются в переводе с французского по изданию: Т, ПСС и П, Письма, т. II, с, 389–391.


[Закрыть].

В первых числах января появилась в Москве и первая книжка «Отечественных записок», в которой была опубликована новая комедия Тургенева. Занятый предстоящей постановкой «Провинциалки» в Петербурге и в Москве, Тургенев очень бурно реагировал на многие ошибки, вкравшиеся в печатный текст его комедии.

«Бывши вынужден, по домашним обстоятельствам, неожиданно скоро уехать из Петербурга, – заявлял Тургенев в открытом письме на имя А. А. Краевского, опубликованном, по его настоянию, во второй книге „Отечественных записок“, – я не успел переписать „Провинциалку“ и поручил это дело писцу, который, несмотря на все свое старание, не мог не наделать множества ошибок, из которых самая неприятная та, что он заставляет графа петь дуэт с г-жею Ступендьевой. Эта вариянта была точно выставлена мною на полях на случай, если б театральные условия потребовали дуэта; но я очень хорошо знал, что это неправдоподобно: можно предположить, что женщина, живя долго в глуши, не забыла играть на фортепьяно, но почти невозможно думать, чтоб она могла петь à livre ouvert. Переписчик мой сделал эту ошибку, болезнь помешала мне вернуться ко времени выхода первой книжки „Отечественных записок“ – и теперь мне остается попросить извиненья у вас и у читателей в моей нераспорядительности». Подчеркивая, что он как автор исполняет свой долг перед читателями. Тургенев приводил далее список, содержавший около 60 поправок к тексту «Провинциалки» – поправок, которые по скромному определению писателя – «не совсем будут бесполезны для тех, которым бы вздумалось разыграть „Провинциалку“ на домашнем театре».

Приведенное письмо важно не только тем, что содержит данные о первоначальном тексте произведения, автограф которого до нас не дошел. Оно свидетельствует и о творческих принципах писателя. Настойчивое желание Тургенева исправить текст «Провинциалки» объясняется не столько наличием опечаток, сколько – и прежде всего – тем, что в печать пошел не тот вариант комедии, который предназначался для опубликования. Как сообщается в письме, на полях рукописи «Провинциалки» автор набросал вариант текста, возникший в силу конкретных театральных условий – в данном случае с учетом вокальных данных артистки Н. В. Самойловой, для бенефиса которой Тургенев писал свою комедию. Обладая очень хорошим голосом, Н. В. Самойлова охотно вводила в свои роли музыкальные номера{4}4
  Крылов В. А. Сестры Самойловы. – ИВ, 1898, № 1, с. 136–147.


[Закрыть], Тургенев рассчитывал на то, что «дуэтино» в девятнадцатом явлении «Провинциалки» будет исполнено Н. В. Самойловой и ее братом, для которого писалась роль графа Любина. В связи с этим в ту же сцену, в которой исполнялось «дуэтино», дополнительно введены были автором и несколько реплик, рассчитанных на особый эффект пения бенефициантки: «Брависсимо, брависсимо! Quelle musicienne! Quelle musicienne!» и «Что за голос! Какая манера!»