Текст книги "На Краю Бытия. Переплетение миров"

Глава 4: Черные крылья

Бездонная пропасть песка все больше затягивала в свои объятия, проворачивая и кружа Сергея в душном водовороте отвратительных, образов, выходящих из темноты.

Кровь, грязь, растерзанные тела разных существ, проносились перед глазами Велесова, отражаясь криком последней агонии от плотных стенок песчаного водоворота.

Беспрерывной пыткой в уши лился смех Черного Хранителя, полный ликования и победы. Вращение становилось все стремительнее, а окружающее пространство все жарче и жарче.

Неожиданным спасением для измученного сознания Сергея, подул легкий, освежающий весенний ветерок.

Напор его невесомых струй вырвал Велесова из горячей песчаной бури и стремительно понес прочь, вовлекая в поток серебристого цвета, проходящий сквозь мерцающее пространство быстро сменяющих друг друга образов и картин.

Все дальше и дальше уходил, исчезая с расстоянием негодующий крик Черного Хранителя, сменивший его недавнее ликование.

Полный лютой злобы и ненависти он грозил сотнями мертвых голосов растерзанных существ достать Сергея, даже если ради этого ему придется преодолеть половину Вселенной.

Полет становился все более стремительным: тягучий, неровный свист ветра все больше усиливался, становясь невыносимым.

Вокруг Велесова, как картины из чужих жизней проносились изображения разных мест замерших в этом пространстве вне времени: мелькали странно одетые люди, разнообразные животные и существа.

Все проносилось перед взором Сергея, с нарастанием скорости сливаясь в единый тоннель, наполненный звуками и обрывками разговоров.

Слева мелькнуло черное крыло. Совершив невероятное усилие, пересиливая бушующий и ревущий поток Сергей, посмотрел в эту сторону и поймал суровый, пристальный взгляд летящей рядом птицы.

Взгляд поглощал и манил. У птицы были странные глаза с зеленым зрачком посреди лилового белка.

Птица моргнула, и зеленый зрачок стал стремительно шириться в размерах, превращаясь в картину незнакомого луга полного фиолетовых, крупных цветов размером с футбольный мяч, на фоне далеких, горных круч под голубым небом невиданных ранее мест.

Сергей ворвался в эту картину и не смог закричать. Его не существовало – кричать было нечем. Тела не было, и он чувствовал себя аморфным, текучим кристаллом на фоне застывшего, иллюзорного мира.

Мелкими крупицами со всех сторон к чистому сознанию Велесова потянулись ручейки разноцветной пыли, которые собираясь воедино в потоки, постепенно, сызнова создавая утраченную физическую оболочку прежнего облика Сергея.

Едва поток сформировал гортань, как с все еще сыпучих, не сформировавшихся губ Сергея сорвался странный крик, более похожий на карканье вороны.

«Вот и все» мелькнуло в гаснущем сознании «Гагарин говорил, поехали, а мы, значит, приехали».

Изображение инопланетного луга с оглушительным хлопком, окончательно набежало на глаза, вобрав его с вышины птичьего полета на неведомую, статичную землю, пребывающую в полном покое.

Едва его все еще не стабильные ноги мягко коснулись поверхности луга, как будто кто-то неведомый резко включил поставленный на паузу фильм: зашелестела трава, запели птицы, а по небу побежали огромные, белые облака.

Сознание, не в силах выдержать огромных перегрузок окончательно померкло, защитным механизмом уводя Сергея в спасительную перезагрузку…

…«Что это?» первая мысль пришла в голову из мертвой пустоты без звуков и событий. В кромешной темноте и тишине резко включился свет, влившийся в глаза через серебряный шелест помех.

В уши мощным потоком влилась целая какофония звуков дикой природы: рычание далекого хищника, клекот птиц, журчание ручья и шум ветра над широкими просторами.

Очнувшись, Сергей почувствовал необычайную свежесть и легкость. С удивлением быстро поморгав глазами, он стремительно затряс головой, стараясь, чтобы размытое изображение неба с бегущими в головокружительной вышине перистыми облаками, обрело четкие контуры.

Это пробуждение напомнило ему далекое, беззаботное ощущение из детства, когда абсолютно выспавшись и восстановившись за ночь, после полного и насыщенного играми дня, он понимал, что впереди очередной праздник детского, беззаботного счастья.

Под властью иллюзии Сергей сладко потянулся всеми членами, расправив до хруста сильное и молодое тело на твердой, неровной поверхности и сел, щурясь на восходящее солнце.

Едва изображение в глазах окончательно обрело четкость, как Велесов понял, что совершенно не понимает, где находится. Абсолютно.

Единственное, что хоть немного всплыло в его памяти, это ощущение полета сквозь калейдоскоп разнообразных мест и картин и ужасный, нечеловеческий крик, летящий вслед.

Сергей закрутил головой, дезориентированный в открывшемся пространстве, испытывая чувство крайнего удивления и частичной амнезии: он прекрасно идентифицировал себя, помнил свои имя и фамилию, возраст и пол, знал, как выглядит и уверено контролировал движение рук и ног, но… никак не мог объяснить себе, где он находиться и что привело его сюда.

Лишь легкое чувство щекотки, утихающее внутри, без слов подсказывало Велесову верное направление.

Весь прошлый опыт, все прошлые воспоминания были стерты или предельно повреждены, приходя в голову искаженными, полными противоречий, картинами, словно Сергей пытался дофантазировать недостающие фрагменты воспоминаний самостоятельно.

Становилось страшно. Чтобы отвлечься, он неторопливо оглядел открывшийся перед глазами необычный мир.

Представший перед Сергеем пейзаж являл собой огромное раздолье высокой, колеблющейся травы обласканной нежными лучами небольшого круга бледного солнца встающего над далекой, неровной полосой гор.

Местами зеленовато-желтый ковер степи прерывался серыми большими, мшистыми камнями, в великом множестве вылезшими из земной тверди.

Между камнями стремительно семенила короткими ногами большая кабаниха, топча под копытами большие, фиолетовые подсолнухи и не обращая на Сергея никакого внимания, вела выводок маленьких, похрюкивающих поросят, спешащих за матерью в лучшие места.

Серые валуны, иногда превышающие рост стоящего человека, будто по собственной воле когда-то давным давно пытались выйти на поверхность земляного подноса, но устав от своего трудного пути, уснули навеки, застыв на своих местах.

Изредка виднелись полосы редколесья, которые на фоне огромного купола голубого неба казались небольшими островками жизни в океане степей. Ближе к горам островки сливались в единую, густую полосу леса осеннего окраса.

Величественно и медленно улетал в сторону восходящего светила неровный клин незнакомых птиц. На пределе зрения, пугаясь собственной безумной догадке, Велесов признал в их телах знакомые, полузабытые очертания, виденные только в учебниках по истории.

Давным-давно, будучи еще подростком, Сергей с таким же недоумением и восторгом рассматривал изображения древних полуптиц – полуящериц грубые чешуйки кожи, которых, только с недавнего времени, посредством эволюции, стали обращаться в первые перья древнего мира.

Посреди всего этого великолепия Сергей, в прямом смысле этого слова, обнаружил себя, приминающим нежную гладь травяного покрова.

Он почувствовал легкую дрожь от холода, пробившей его молодое тело и еще более неожиданным открытием, последовавшим за этим ощущением, стало осознание того, что Велесов был полностью обнажен.

Чувство наготы заставило его рефлекторно прикрыться руками и опасливо оглянуться по сторонам, боясь увидеть невольных зрителей этого конфуза, но смущенный человек наткнулся лишь на брошенный вскользь, презрительный взгляд массивной кабанихи, исчезнувшей с выводком за ближайшим валуном. Сергей торопливо завертел головой в поисках хотя бы лоскута одежды или ткани.

Не обнаружив ничего и никого, прикрываясь наскоро собранным пучком травы, Велесов, преодолев привитое социумом стеснение, встал в полный рост, затравленно озираясь по сторонам.

Единственным живым существом, безмолвно и терпеливо наблюдавшим за всем этим действом, был, невидимый до поры, большой, черный ворон, сидящий неподалеку.

Он тихо переступал с ноги на ногу на толстом суку мертвого, высохшего дерева, которое, все еще силясь не упасть, вгрызалось в редкую почву между серого скопления камней скрюченными, обезображенными смертью, корнями.

Ворон молча наблюдал за человеком, время от времени неторопливо поворачивая голову из стороны в стороны, подробно разглядывая Велесова то одним, то другим странным, лиловым глазом и деловито чистил перья.

Иногда ему это надоедало, и он просто устало закрывал то один, то другой глаз, белой пленкой птичьих век, наслаждаясь дуновениями легкого, теплого весеннего ветерка, наполненного терпкими ароматами просыпающихся на рассвете, фиолетовых цветов и трав.

Сергей подметил, что в отличие от земных подсолнухов они не поворачивались к солнцу, сопровождая его по небосклону, а наоборот презрительно смотрели в другую сторону.

Не имея ни малейшего понятия о том, как он здесь оказался и что делать дальше, Сергей подошел к мертвому дереву, медленно и задумчиво провел по шершавому стволу рукой. Выбрав максимально свободный ото мха камень, человек сел на него, опершись спиной о ствол деревянного мертвеца.

Сравнение фиолетовых цветов и подсолнухов помогло Сергею убедиться, что он прекрасно помнит о родной Земле, и не потерял чувство здорового анализа происходящих событий, но это никак не проясняло общее замешательство.

Велесов вновь попытался восстановить в памяти минувшие события, но они выскальзывали из его сознания в самые глубинные его области, покрываясь зыбким мраком забытья, не давая ни малейшей возможности зацепиться, ни за одну из промелькнувших догадок.

Последние смутные образы, которые хоть как-то задерживались в напряженном до предела вниманием: лес, выстрелы, люди.

Видения в голове скорее напоминали сцены и образы исчезающего под утренним светом полузабытого сна, чем реальные воспоминания.

Сергей что было сил физическим усилием напряг голову, зажмурившись до предельной натуги, до шума в ушах. В глазах потемнело, заволакивая черным туманов степные дали. Вспышкой мелькнула картинка нутра огромного автомобиля и ощущение езды по кочкам.

«Может меня сюда привезли?» с сомнением подумал он, широко распахнув зажмуренные глаза и оглядываясь по сторонам.

Он постарался найти следы примятой травы, на том месте, где мог пройти автомобиль. Ничего не было, не считая контуров его тела среди молодой растительности, которые уже начали терять очертание, так как трава начала подниматься, восстанавливаясь после испытанного давления.

– Где это здесь? Что же мне делать? – удрученно, риторически спросил Сергей, сам себя, вслух, нарушив умиротворяющий шелест трав и нежное журчание бегущего между камней, звонкого ручья.

Испытывая приступ жажды, он опустился на корточки перед ним и, наклонив голову к переливающейся глади, запустил губы в студеную, ледяную воду.

– Задающий вопрос сам наполовину знает ответ, – проговорил гортанным, жестким голосом Ворон, с легким акцентом южного человека.

Проговорив это, птица расправила крылья, и перепорхнула на другую ветку, снова замерев в своем молчаливом созерцании голого человека.

От неожиданности Сергей натужно закашлялся, от ледяной воды попавшей не в то горло. Он затравленно подскочил и обернулся, уставившись на черную птицу. Ворон молчал, устало закрыв белым оком блестящую бусину глаза.

– Кто это сказал? – Сергей медленно подошел к дереву, озираясь по сторонам. Поверить в то, что Ворон говорит как человек, он попросту не мог, хотя понимал, что таиться рядом кому-то еще, для его розыгрыша, негде и незачем. Единственным живым существом на пару километров вокруг была эта молчащая, черная птица.

– Задающий вопрос сам наполовину знает ответ, – повторил Ворон, даже не открывая глаз. Он медленно приподнял расправленное крыло, принявшись деловито и неторопливо чистить перья.

Сергей слышал, что Вороны умеют воспроизводить человеческую речь, но кому пришло в голову учить дикую птицу, поговаривать столь серьезную и витиеватую фразу? Велесова накрыла волна досады от птичьего, бессмысленного говора, который ввел его в заблуждение:

– Кыш, проклятый! – не сдержавшись, крикнул он на ни в чем неповинную птицу и даже замахнулся рукой для большего эффекта.

– Сам ты кыш! – Ворон злобно посмотрел на Сергея припустив крыло, прервав процесс чистки перьев, – ишь, какой нашелся! Я его спас, а он мне кыш! Сам кыш! Не будь меня, ты бы мхом сейчас по Черной планете ползал, а не наслаждался моей компанией в куда более благоприятном месте!

Неожиданно приобрётший осмысленность диалог с птицей заставил человека удивленно опуститься на камень и заново посмотреть на черноперого. Молчание затягивалось. Спустя несколько томительных минут Сергей спросил самое логичное, что пришло ему в голову:

– Где я?

– Задающий вопрос сам… – начал было Ворон, но был перебит досадливо махнувшим рукой, Сергеем.

– Да знаю, я знаю, подожди, в конце концов! Может быть, это было бы верным высказыванием, не окажись я голым посреди степей, совершенно не зная, как я сюда попал, и что мне делать. Единственным кто может помочь мне разобраться в происходящем, видимо являешься ты! Как тебя зовут?

– Разве птица имеет имя? Хоть Пушком, хоть Лопушком назови, сути это не поменяет, главное, чтобы прозвище было не обидным. Для простоты, так и величай – Ворон, – он звонко каркнул, прочищая горло будто-бы официально представляясь, – место это тебе не знакомо. Как бы тебе проще объяснить.… Все так запутанно для несведущего человека, особенно в том положении, в котором ты сейчас находишься по воле Создателя…

– Ты попробуй, я пойму! Вернее постараюсь это сделать. У меня и выбора то и нет, – чуть ли не с мольбой в голосе воззвал Сергей к черной птице.

– И да, для начала ты бы не мог одеться? Не очень удобно читать лекции голому мужчине, – Ворон блеснул глазом и из воздуха, с тихим хлопком, образовалась легкая, белая туника, – этого пока будет вполне достаточно. Все равно здесь больше никого нет. Ну, чего застыл как истукан? Ты не болен случаем?

Чудо появления легкой накидки из воздуха настолько поразило Сергея, что он несколько минут так и сидел, замерев в неподвижности, не сменяя ни позы, ни выражения лица.

Он уставился на белую, скомканную ткань как на опасную, ядовитую змею. Ворон лишь весело захихикал, наслаждаясь произведенным на человека эффектом, и это вывело Велесова из оцепенения.

Молча, без лишних вопросов, чтобы не давать лишних поводов вредной птице еще раз потешиться над ним, он смущенно и поспешно натянул незнакомую одежду, несколько раз хлопотливо запутавшись в ее складках. Стало немного теплее, но по-прежнему продувало обнаженное плечо правой руки. Человек замер в ожидании.

– Ну и? – нетерпеливо спросил он спустя какое-то время абсолютного молчания – я жду разъяснений.

– Хм… то есть ты полностью готов принять сказанное мной не отвлекаясь ни на холод, ни на чувство голода на поверхности незнакомой планеты, на которой очутился волею судеб? Реально? – Ворон очень сомневался в возможностях стоящего перед ним человека, – важные разговоры не затеваются на ходу. Нужны условия.

– Какие условия?– Сергея начинало сильно раздражать важный, спокойный вид нового знакомого, – Я здесь не вижу ни уютного пледа, ни мягких кресел, ни чашки горячего чая с печеньками. Не потрудился бы ты создать необходимую обстановку, как сотворил одежду из воздуха?

– Но будет ли в эту обстановку вложен твой труд? Сотворение чего-либо из ничего, особая практика, требующая многих лет подготовки. Я действительно могу поставить посреди степей роскошный особняк, полный вкуснейших яств и удобств. Но нужно ли мне нарушать эту красоту? Наши представления об удобстве разняться настолько, что кажутся противоположными.

– Тогда что нужно сделать, дорогой? Я колдовать не умею, – раздражение Велесова разрослось настолько, что невольно перетекло в открытую агрессию.

– Успокоиться, – Ворон блеснул зеленым зрачком глаза с легкой искрой улыбки в его глубине, – а лучший способ успокоить бушующее сознание это физический труд и концентрация. Веток одного мертвого дерева мало, чтобы развести костер, но берега ручья полны принесенных паводком, разнообразных сухих деревяшек. Создай необходимый запас дров, а я позабочусь об огне. Ну? Что замер как не родной? Вперед!

Сергей с трудом пересилил себя, подчиняясь приказу самодовольной птицы. Он нехотя прошелся вдоль берега ручья, собирая одну за другой небольшие охапки хвороста, формируя их в единую груду веток будущего костра возле мертвого дерева.

Сам того не замечая, постепенно он успокаивался, отрешенно выискивая взглядом очередную деревяшку.

Сергей уходил от сухого дерева с сидящей на нем птицей все дальше и дальше и все больше и больше погружался в чарующую красоту этого древнего места.

Огибая большой валун, Велесов уже с наслаждением вслушивался в журчание ручья и игру бликов на серой поверхности камня. Вода годами подтачивала его твердь, пробив в тяжелом гиганте большую, гладкую вымоину.

В глубине камня, не смотря на множество искрящих бликов, как-то по-особому мерцал необычный, металлический предмет, искаженный струями бегущей над ним воды.

Заинтересованный Сергей присел на корточки и, отложив в сторону охапку сухих деревяшек, с интересом запустил руку в студеную воду, распугав стайку большеглазых мальков, мирно спящих в тени валуна вопреки быстрому потоку.

Его пальцы коснулись гладкой поверхности металла, охватывая его и рука ощутила благородную тяжесть этого изделия, с усилием вырывая предмет из плена густой тины и ила, годами растущих над ним.

Стремительные струи быстро омыли грязь, годами сковывающую металл и Сергей с удивлением обнаружил в своей руке рукоять большого, странного пистолета, грозно блеснувшего под лучами восходящего солнца.

Удивленный до предела Велесов, напрягая глаза, жадно впился глазами в то место под водой, где много лет покоилось необычное оружие в его руках.

Сквозь искажающую изображение воду, он с удивлением увидел белую, костяную кисть трехпалой руки, торчащую из илистого дна ручья.

Это место было не так невинно и просто как казалось. Сергей осторожно положил пистолет на поверхность валуна, задумчиво подняв небрежно брошенную охапку хвороста.

Вернувшись к мертвому дереву, сложив очередную охапку деревяшек в общую кучу, он с задумчивым выражением лица принялся слаживать импровизированный очаг вокруг будущего кострища из маленьких, угловатых камней, во множестве находящихся на этом месте.

Его задумчивость не осталась не замеченной внимательной птицей:

– Что-то случилось? – участливо спросил Ворон, наблюдая за методичными усилиями человека, – на тебе лица нет.

– М? – Велесов не сразу выбрался из глубокой прострации, – понимаешь, в поиске дров я наткнулся на очень необычный предмет. В глубине вод я обнаружил большой пистолет, в посмертной агонии сжатый мертвецом, упокоенным в глубине стремительных вод. Что это за место? Почему так мало деревьев и так много травы?

– А ты внимательный, – черная птица невольно похвалила ждущего ответа человека, – то место где мы находимся сейчас, лишь с годами приобрело облик степей, полностью восстановившись от великой битвы, прокатившейся по этой поверхности. Раньше тут был очень густой лес, полный озер и стремительных рек. Многолетняя война изменила облик планеты, обратив леса в выжженные пустыни, которые лишь спустя годы вновь обрели травяной покров. Древо, на котором я сижу, служит мне напоминанием о страшных временах, царящих здесь. Единственное дерево, устоявшее от взрывов и разрядов рассекавших пространство сотни лет назад.

– Что за место, что за война? Какой сейчас год? Где я? – Сергей до последнего отказывался верить, что планета, где он собирал хворост, не является привычной Землей.

– Год я не назову, чересчур разные способы летоисчисления у моей и твоей расы. Для тебя сегодняшняя дата будет всего лишь ничего не значащей цифрой из прошлого, – Ворон перепорхнул с ветки дерева на левое плечо человека, поразив Сергея неожиданной тяжестью увесистого тела:

– А вот где ты сейчас находишься, я сказать могу, – тихо, словно опасаясь, что кто-то их услышит, проговорил Ворон прямо на ухо внимающего человека, – эта планета Фаэтон во времена своего упадка, в ходе войны трех тысячелетий. Только ума не приложу, как эта информация может тебе помочь в данный момент, – черная птица захохотала и стремительно взмыла ввысь, возвращаясь на верхушку деревянного мертвеца.

– Фаэтон? Бред какой-то! Я слышал легенду, что раньше между Марсом и Землей действительно вертелась на своей оси небольшая планетка, в ходе катаклизма превратившаяся лишь в груду метеоритов на прежней орбите. Но это научно не подтверждено!

– Научно не подтверждено! – коверкая речь Сергея шепелявыми интонациями, передразнил его Ворон, – ваша наука сама научно не подтверждена и представляет в твоем времени лишь набор заблуждений и домыслов. Чересчур сильны закоренелые авторитеты в этой среде и чересчур презираемы молодые авантюристы, чтобы сдвинуть ситуацию в этой сфере деятельности в лучшую сторону. В почитании авантюризма вашей расе только предстоит практиковаться, ну а пока ваш удел строить многокаскадные теории, идущие в никуда.

– Как я здесь оказался? – Велесов все еще не мог прийти в себя и оправиться от шока, – почему я оказался именно здесь?

– Потому что это мои воспоминания, Сергей. Но это одновременно и твой путь. Если бы именно ты спасал меня от рук Черного Хранителя, быть может, мы бы сейчас, поменявшись ролями, вели беседы где-либо среди серых пятиэтажек Братска, так хорошо знакомых твоему восприятию.

– Что такое Братск? – от количества вопросов рвущихся наружу закипала голова.

– Пока что не важно. Важно лишь то, что сейчас ты действительно заинтересован в продолжение беседы. Это и значило создать необходимые условия для разговора, – птица махнула крылом, формируя его поверхность в подобии большой, черной линзы и с кончиков перьев осыпался сноп искр, воспламеняя заранее заложенную Сергеем в основание костра, сухую траву.

Огонь весело затрещал, с удовольствием уминая задымившуюся древесину, полностью заполняя пространство каменного очага, сложенного человеком.

– Вот теперь приготовься к долгому рассказу, мой друг. Сказанное мной изменит все научные теории, вложенные в твою голову, годами познания и раскроет тебе причину появления здесь. Ты действительно готов, человек?

– Действительно готов, – тепло от костра приятно обволокло озябшее плечо Сергея, деловито нырнув под белую накидку на его теле.

– С этим тебе будет слушаться лучше, – Ворон вновь взмахнул крылом и в руке Сергея, приятно согревая ладонь, появилась большая, металлическая кружка вкусно пахнущего отвара, отдаленно напоминающего по запаху травяной чай, – садись по удобнее, человек. У нас много времени и некуда торопиться…