Электронная библиотека » Иван Жагель » » онлайн чтение - страница 1


  • Текст добавлен: 28 мая 2022, 19:32


Автор книги: Иван Жагель


Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Иван Жагель
Состязание в непристойностях

Глава 1

Склонившаяся над Петром Калачниковым молодая, симпатичная сучка в белом халате со шприцем в руке собиралась не просто его прикончить, но и сделать это в особо извращенной форме, доставив ему массу страданий. Петру было так плохо, что он бесхитростно озвучил свою мысль:

– Вы хотите моей смерти?

На нежном, пергаментном лбу докторши на мгновение обозначилась складка – ее явно озадачили. Однако она закончила делать укол и лишь затем переспросила:

– Я хочу вашей смерти?! Что за чушь?! Как раз наоборот, я пытаюсь вам помочь! По всем признакам, у вас серьезные проблемы с сердцем, а точнее, с сосудами. Чтоб вы знали, это называется ишемическая болезнь. Подозреваю, вы ведете не очень здоровый образ жизни, злоупотребляете спиртным, сигаретами, – не удержалась она от менторского замечания. – Еще лет тридцать назад вы были бы обречены – если не на смерть, то на малоподвижное существование. Но сегодня с подобными заболеваниями можно успешно бороться. Вам прочистят артерии от всяких склеротических образований, причем даже не делая полостную операцию, и через неделю вы будете здоровы как бык. Тогда опять сможете участвовать в этом дурацком шоу… как его… – еще раз наморщила она мраморный лоб, – ах да, «Танцуют звезды».

Докторша кивнула в сторону – туда, где через коридор находилась телевизионная студия. Двадцать минут назад Калачников покинул ее, едва не теряя сознание и чувствуя себя так, словно кто-то просунул руку в его грудную клетку и изо всех сил сжал там все, что поместилось в ладонь.

Боль появилась в самом конце быстрого танго, которое Калачников исполнял вместе со своей партнершей Вероникой – бывшей чемпионкой страны по латиноамериканским танцам. Одновременно с последними тактами зажигательной мелодии Вероника подпрыгнула, обхватила Петра своими длинными, мускулистыми ногами и откинулась назад, а он придержал ее за талию – наверняка в этот момент эротические фантазии многих сидевших в студии мужчин пополнились еще одной сексуальной позой. Эффектное па Петр и Вероника множество раз повторяли на репетициях без каких-либо последствий, но в этот раз ему пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не выронить партнершу из внезапно ослабевших рук и не упасть самому.

Вероника сразу поняла, что с ним что-то не так, что он едва держится на ногах.

– Что случилось?! – негромко спросила она, кланяясь в ответ на бурные аплодисменты.

На съемках подобных телепрограмм приглашенная в студию публика всегда бывает очень благодарной. Ну а если ее энтузиазм угасает, если она начинает вести себя вяло, то ассистенты режиссера не особо церемонятся в выражениях и не обращают внимания на то, что в зале могут присутствовать дети.

– Выведи меня из студии, – сквозь зубы попросил Петр, тоже кое-как кланяясь.

По сценарию телешоу он и Вероника еще должны были подойти к ведущим программы и все вместе посмотреть и обсудить выставленные судьями оценки за танец. Поэтому, когда Калачников с партнершей направились к выходу, все немного растерялись, но быстро замяли неловкий момент, объявив очередную танцевальную пару.

Вслед за Петром и Вероникой в коридор поспешили несколько человек из съемочной группы. Узнав, что Калачникову плохо, его завели в одну из комнат напротив студии, где уложили на стоявший в углу диван и вызвали «скорую помощь». И вскоре появилась эта неприятная докторша в сопровождении фельдшера – флегматичного, наголо остриженного малого.

Врачиха «скорой помощи» показалась Калачникову неприятной вовсе не из-за того, что была уродиной. Как раз наоборот, у нее была очень броская, даже необычная внешность: смуглая, как у мулатки, кожа, антрацитовые, прямые волосы и бледно-голубые, дымчатые глаза, а из разреза белого халата заметно выпирали большие груди. Поработав на телевидении более двадцати лет ведущим многих популярных программ и снявшись не в одном десятке фильмов, Калачников был избалован вниманием поклонниц, обладал богатым сексуальным опытом и такие вот грудастые худышки нравились ему больше всего – как правило, они были неутомимы и даже яростны в постели. А неприязнь у Петра докторша вызвала потому, что во всех ее словах, жестах сквозила какая-то плохо скрытая снисходительность и даже брезгливость, словно он пострадал, занимаясь чем-то аморальным, постыдным, скажем, забрался на дерево, чтобы подглядывать за женщинами в бане, упал и сломал себе ногу. Калачников не привык, чтобы с ним так обращались, а тем более дамы.

– Сейчас мы поедем в больницу, – назидательным тоном продолжила докторша, укладывая свой чемоданчик, – там вы пройдете более детальное обследование и вам поставят окончательный диагноз. Хотя, думаю, я не ошиблась.

– Никуда я с вами не поеду! – твердо возразил Калачников. – Этот вопрос даже не обсуждается!

Его собеседница как раз скручивала прибор для измерения давления, да так и замерла, держа его на весу.

– Вы что, шутите?! – вырвался у нее нервный смешок.

У этой сучки действительно не было к Калачникову никакого почтения. В принципе Петр допускал, что кто-то может его не любить и в целом презирать весь шоу-бизнес, но как врач она все же должна была вести себя с больными помягче. Скорее всего ей не часто выпадал такой шанс самоутвердиться, покомандовать знаменитостью, оправдать свое серое существование, и она хотела выжать из него максимум. Можно было только догадываться, с каким сарказмом докторша будет потом рассказывать об этом случае своим товаркам в какой-нибудь подсобке «Скорой помощи», где они будут пить чай из казенных, разномастных, выщербленных чашек.

Калачников оглянулся на сидевшего у двери фельдшера. На его бледном, простоватом, веснушчатом лице не отражалось никакого интереса к их разговору, было похоже, что он дремлет с открытыми глазами, но Петру все же не хотелось откровенничать при посторонних.

– Пусть он выйдет, – кивнул Калачников в сторону дебильного фельдшера.

– С чего это?! – не поняла докторша.

– Я очень прошу, пусть он выйдет! – упрямо повторил Петр. – Неужели это так трудно сделать?!

Она пожала плечами и обронила:

– Сережа, пожалуйста…

Ни слова не говоря и не меняя выражения лица, фельдшер поднялся и вышел, аккуратно притворив за собой дверь. Было очевидно, что этот флегматик потом даже не поинтересуется, почему это больной пожелал от него избавиться, какие страшные тайны он хотел скрыть.

– Ну? – подогнала Калачникова докторша.

– Когда я говорил, что вы хотите меня убить, я имел в виду не физическую смерть. Человека творческого можно прикончить и иным способом, – туманно заговорил Петр. Ему самому стало это очевидно, и он рубанул: – В общем, мне нельзя сейчас покидать шоу «Танцуют звезды», ни в коем случае! А если вы повезете меня в больницу и все узнают, что у меня проблемы с сердцем, то я вылечу из программы автоматически! Понимаете?!

– Вам действительно так важно участвовать в этом балагане?! – изумилась она. – Даже рискуя жизнью?!

– Этот, как вы выразились, балаган имеет сейчас самые высокие рейтинги. Каждый субботний вечер программу смотрит полстраны. Любой человек из мира шоу-бизнеса многое отдал бы, чтобы оказаться на моем месте.

Калачников говорил вполне серьезно, но докторша опять презрительно хмыкнула. Она словно никак не могла поверить своим ушам.

– А вам что, это танцевальное шоу не нравится? – с адекватной неприязнью поинтересовался Петр.

– Нет.

– И почему же, если не секрет?

– Не люблю самодеятельность, – коротко пояснила она.

Это была чистой воды провокация. Примитивная женская уловка, нацеленная на то, чтобы втянуть Калачникова в спор, в котором у него не было ни малейшего шанса на победу. Ведь его заносчивая собеседница собиралась оперировать не профессиональными критериями, а скользкими аргументами из разряда «нравится – не нравится», «люблю – не люблю». Петр понял, что он должен немедленно остановиться первым, иначе его потери будут слишком большими – он так и не сможет завербовать докторшу в союзники.

– Хорошо, пусть вам эта программа не нравится, – пошел Калачников на попятную, – это не принципиально. Но повторяю, я ни в коем случае не должен из нее вылететь. Сейчас у меня просто нет времени все подробно объяснить вам, так что поверьте мне на слово. Если хотите, я завтра приеду в ваше отделение «Скорой помощи» и мы обстоятельно поговорим. Заодно вы посмотрите, послушаете меня еще раз.

– Завтра я не работаю, – парировала докторша.

– Тоже неплохой вариант. Тогда мы встретимся где-нибудь в городе, пообедаем, и я по секрету раскрою вам все свои маленькие профессиональные тайны.

Теперь уже использовал запрещенный прием Калачников. От приглашения на обед со звездой шоу-бизнеса вряд ли могла отказаться хотя бы одна женщина, но чтобы удостоиться такой чести, она тоже должна была сделать ему одолжение – прикрыть от подозрений в существовании проблем со здоровьем. Однако докторша ничуточки не растаяла, ее бледно-голубые глаза остались холодными – примерно такие же были у собаки породы хаски, которую часто выгуливали рядом с домом Калачникова. Встречаясь с этой тварюгой взглядами, Петр всегда испытывал дискомфорт и радовался, что ее не спускают с поводка.

– Вы толкаете меня на должностное преступление! – сухо заявила докторша.

– В смысле?

– А если с вами что-то случится?! Как и вы, я не хочу лишиться своей работы! Были б вы нормальным человеком, это могло бы сойти мне с рук, а так – неприятностей не оберешься! Будут обвинять меня в непрофессионализме, мол, осматривала, но не заметила, что случай серьезный, не сумела поставить правильный диагноз, спасти национальное достояние.

Она выразилась именно таким образом: «Были б вы нормальным человеком», – а не, скажем, никому не известным. А чего стоило ее «национальное достояние»?! Ну разве ж не последней сучкой она была?! Очевидно, что в ее глазах принадлежность к шоу-бизнесу была характеристикой однозначно отрицательной: с людьми из этой сферы она предпочитала общаться с такой же осторожностью, как с буйно помешанными или больными проказой.

– Ничего со мной не случится! Тьфу-тьфу, не накаркайте! – категорично отверг ее аргументы Калачников. – Я чувствую себя уже вполне сносно.

Острая боль в груди действительно исчезла. Вероятно, помог сделанный ему укол. А вместе с болью испарился и тот панический страх смерти, который Петр ощущал, ожидая приезда «скорой помощи». Ничего подобного за сорок три года своей жизни Калачников не испытывал. Впервые он четко понимал, что вот еще немного, еще чуть-чуть – и его не станет. И слава Богу, этот ужас закончился. Разве что теперь по всему телу растеклась предательская слабость, но с ней уже можно было бороться.

Пересиливая немощь, Калачников спустил ноги на пол и сел. Только сейчас он заметил, каким потрепанным был под ним диван, как, впрочем, и вся остальная мебель в этой комнате. Хорошо еще, что никто не успел заснять его на этом жалком ложе – с современными мобильными телефонами это просто. За такую фотку многие «желтые» журнальчики отвалили бы приличные деньги и обязательно вынесли ее на первую полосу. А сколько их читателей испытали бы ни с чем не сравнимое удовольствие, увидев, как известный шоумен в буквальном смысле подыхает на грязной подстилке. Таким людям, как Калачников, всегда безумно завидуют за то, что судьба без меры отвалила им славы, женщин, денег, и многие будут считать, что наконец-таки высшая справедливость восторжествовала.

– Вам лучше пока не вставать! – воскликнула докторша, но видя, что ее не слушают, лишь махнула рукой.

Придерживаясь за засаленный валик дивана, Калачников поднялся. Он постоял несколько секунд, прислушиваясь к себе, к тому, что делалось у него в груди. Боли по-прежнему не было, и это его обрадовало.

– В общем, о моей болезни ни слова, – еще раз предупредил докторшу Петр. – И давайте пойдем сейчас в студию: чем дольше мы отсутствуем, тем больше вызываем подозрений.

Они вместе вышли из комнаты. В коридоре, опершись о стену, скучал флегматичный фельдшер. Он вопросительно взглянул на докторшу.

– Жди меня в машине, – бросила она ему.

Съемки программы «Танцуют звезды» уже закончились, мощные софиты в студии были выключены, и лишь на потолке горело несколько обычных ламп. Трибуны для зрителей давно опустели, но в центре зала стояла небольшая группка людей, ожидавших, что скажет прибывший по срочному вызову врач «скорой помощи». Среди них находилась и партнерша Калачникова Вероника, а также генеральный продюсер телеканала НРТ Лев Дурманов и режиссер программы Семен Мытарь.

Мытарю было около шестидесяти, он относился к еще доперестроечным титанам телевидения и имел весьма колоритную внешность: большую лысую голову, окладистую бороду и необъятный живот. По обыкновению, одет режиссер был в джинсы и просторную клетчатую не заправленную за пояс рубашку, из расстегнутого воротника которой выбивалась буйная растительность. Рукава рубашки были закатаны до локтей, открывая мощные волосатые руки молотобойца с толстыми короткими пальцами. Тем не менее по своей душевной организации Мытарь был очень тонким, чувствительным человеком, что пытался прикрывать нарочитой грубостью.

В свою очередь, двадцатидевятилетний Лев Дурманов являлся полной противоположностью Мытарю. Хотя внешне генеральный продюсер канала НРТ был строен, изящен, носил безукоризненные темные костюмы, модные итальянские галстуки и никогда не ругался, но его цинизму не было предела. Во всяком случае, он имел множество важных деловых партнеров, но легко обходился без близких друзей.

Вероника первая заметила появление в студии Калачникова. Она все еще была в черном облегающем платье, в котором танцевала танго.

– Ну, как ты?! – подалась Вероника навстречу Петру.

Все остальные тоже повернулись в его сторону, и на их лицах тоже обозначился вопрос.

– Пустяки, – постарался как можно беспечнее улыбнуться Калачников, подходя к собравшимся.

– Так что же с тобой было?! – не отставала партнерша.

Калачникова бросило в жар. Он вдруг подумал, что не заготовил никакой более или менее правдоподобной версии, подтверждавшей ничтожность произошедшего с ним. И виновата в этом была, конечно, докторша: если бы она не изводила Петра своими язвительными замечаниями, он не допустил бы такой непростительной ошибки. Калачников с ненавистью и в то же время с надеждой посмотрел на нее.

Возникла небольшая пауза. Петр почувствовал себя игрушкой в руках этой надменной стервы: сейчас она могла уничтожить его одним словом. Многие из его бывших пассий пожертвовали бы большими деньгами, чтобы оказаться на месте докторши. Наконец та пожала плечами и обронила:

– Межреберная невралгия. – Так как все продолжали смотреть на нее, она развила тему: – Господин Калачников сказал мне, что во время танца он поднял свою партнершу и сразу почувствовал в груди острую боль. К счастью, произошло всего лишь защемление нерва между ребрами. В таком случае человек грешит на сердце и ему кажется, что он вот-вот умрет.

– Ну да, ты привык, чтобы не ты, а тебя бабы носили на руках, – в обычной для себя грубоватой манере заметил Мытарь.

Все засмеялись, и напряжение в студии как-то сразу спало. Вместо неприятной, обременительной перспективы изображать сочувствие к больному, а то и посещать его в госпитале теперь можно было повеселиться, что было гораздо приятнее. Лишь Лев Дурманов продолжал внимательно смотреть на Калачникова, и в ответ Петр излишне развязно подмигнул продюсеру. Это выглядело глупо, но, слава Богу, Калачников удержался от других жестов и слов, способных вызвать подозрения.

– Значит, никаких ограничений по здоровью на участие в нашей программе у него нет? – все же поинтересовался Дурманов.

– Думаю, нет, – сказала докторша. – Так я пойду? Всего хорошего.

Даже не взглянув на Калачникова, она направилась к выходу. Петр в очередной раз отметил, что у нее по-настоящему классная фигура, которую не мог скрыть белый халат.

– Спасибо! – бросил он ей вслед.

– Не за что, – не останавливаясь, через плечо ответила она.

Такую стерву еще надо было поискать. Даже своим благородством она умела оскорбить.

И еще одна мысль с опозданием посетила Калачникова: упрашивая докторшу скрыть его диагноз, он обещал завтра же ей позвонить и пригласить на обед, чтобы в спокойной обстановке объяснить свое странное поведение. Но вот номера ее телефона он не взял, и бежать за ней следом было бы сейчас, конечно, глупо. Наверняка эта манерная сучка думает, что он мелочно ее обманул, и упивается еще больше.

«Ну и хрен с ней!» – мысленно ругнулся Петр.

Глава 2

Программа «Танцуют звезды» была одной из многих примерно таких же развлекаловок, расплодившихся в последнее время на телевидении. Принцип этих телешоу был довольно прост: собирали известных музыкантов, актеров, телеведущих, спортсменов и даже политиков, которые соревновались между собой в том, что им было несвойственно: пели, плясали, боксировали, показывали нехитрые цирковые номера, катались на коньках. И в «Танцуют звезды» тоже участвовало немало знаменитостей, коим в пару придали профессиональных спортсменов-танцоров. В результате еженедельных состязаний одна пара отсеивалась, хотя по желанию телезрителей или судей ее можно было и возвратить в конкурс, что позволяло растянуть все телешоу минимум на полгода или даже больше.

Справедливости ради надо сказать, что некоторые выступления приглашенных звезд были оригинальны и даже почти профессиональны. К тому же участие в шоу «Танцуют звезды» вовсе не являлось легкой прогулкой, а требовало определенной самоотверженности, самоотречения. Петру Калачникову, когда еще летом его включили в эту программу, пришлось два месяца учиться танцам, а с началом съемок репетиции стали практически ежедневными, да по нескольку часов, – ведь каждую неделю надо было выдавать что-то новенькое. Но возможность регулярно появляться на одном из центральных телеканалов дорогого стоила: такой рекламы еще надо было поискать, и, несмотря на большие физические, временны́е затраты, от предложения поплясать, попеть или покататься на коньках мало кто отказывался.

Естественно, программа «Танцуют звезды» шла не в прямом эфире. Ее запись делали по пятницам, а показывали по субботам, в лучшее эфирное время. И когда на следующий день после случившегося с ним на съемках шоу сердечного приступа Калачников проснулся у себя дома, в своей родной постели, он был очень рад, что наступили выходные и можно было немного передохнуть, расслабиться. В данном случае он был похож на боксера, попавшего в нокдаун почти одновременно с ударом гонга и вместо немедленного позорного поражения получившего шанс восстановиться к следующему раунду.

Бреясь, принимая душ, завтракая – кукурузные хлопья с молоком и чашка чаю с ложкой меда, – Петр все время прислушивался к себе: не кольнет ли в груди, не застучит ли в висках? К счастью, та пугающая, обезоруживающая боль, так некстати посетившая его вчера, больше не возвращалась.

Проживал Калачников на Остоженке в собственной квартире, состоявшей из двух спален, кабинета, кухни и просторной гостиной, из окон которой просматривались купола храма Христа Спасителя. За этот роскошный вид он заплатил на четверть дороже, чем если бы купил точно такие же апартаменты, но двумя этажами ниже. Как говорится, ему жалко было денег на необходимое, но он не мог обойтись без излишеств.

Стремление выпендриться было заметно и в обстановке квартиры. В гостиной стояла белоснежная мебель в стиле ампир с золотыми завитушками, а диваны и кресла были обтянуты розово-голубой атласной материей. У многих профессиональных дизайнеров этот явный кич вызвал бы нервный тик, но он на ура проходил у редакторов пестрых журнальчиков, подробно отслеживавших суетную жизнь звезд шоу-бизнеса. Калачникова много раз снимали в этих псевдодворцовых интерьерах, и фотки, где он то возлежал на полосатом диване, то принимал ванну, чем-то похожую на средних размеров бассейн, то задумчиво стоял у окна на фоне золоченых луковок храма Христа Спасителя, обильно сопровождали его пространные интервью о том, как он добился успеха и какой он вообще крутой парень.

После завтрака Калачников сделал пару телефонных звонков. Во-первых, он связался с женщиной, два раза в неделю – по средам и субботам – убиравшей у него в квартире. Ему хотелось отлежаться в тишине и покое, и он сказал ей, чтобы сегодня она не приходила: мол, у него и так чисто. Во-вторых, Петр позвонил друзьям и коллегам по работе супругам Маминовым, еще дня три назад пригласившим его к себе за город на шашлыки, и под предлогом, что ему надо встретить в аэропорту дальнюю родственницу, отказался от поездки к ним. Наверняка там соберется теплая компания, и воздержаться от злоупотреблений в еде и выпивке будет сложно, а он все же должен был окончательно восстановиться.

Потом Калачников валялся на диване в гостиной, с помощью дистанционного пульта переключая телевизионные каналы. После продолжительных поисков остановился он на старой, доброй программе «В мире животных», но и ее смотрел всего несколько минут, так как вскоре задремал.

Разбудил его телефонный звонок. Оказалось, это была Вероника. Партнерша по танцам поинтересовалась самочувствием Петра и выразила желание проведать его, но он сказал, что уезжает к друзьям на дачу. Впрочем, она готова была сопровождать его и туда, так что Калачникову пришлось довольно грубо ее отшить, иначе бы она не отстала.

Попытки Вероники переспать с ним повторялись регулярно, и он прилагал немалые усилия, чтобы держать ее на безопасной дистанции. В принципе она была очень привлекательной женщиной с рельефными, тугими, как резиновая шина, ляжками, и Калачников давно бы трахнул ее, если бы не надеялся еще хотя бы месяц-полтора, а то и два продержаться в шоу «Танцуют звезды». Иметь же в качестве партнерши по танцам еще и любовницу – это значило обрекать себя на ежедневные выяснения отношений, на пошлые приступы ревности и необоснованные притязания на его личную жизнь. К таким огромным жертвам Калачников не был готов. И если бы Вероника в любовном раже окончательно его достала, он не смог бы ее просто бросить, как обычно поступал со многими другими женщинами, так как менять партнеров в танцевальном конкурсе было запрещено.

Но когда около двух часов дня Калачникову позвонила еще одна его знакомая – некто Соня Корзун – и сказала, что она сейчас неподалеку от Остоженки и собирается со своей новой подругой зайти к нему в гости, Петр ей в этом не отказал. Причин тому было две: во-первых, за полдня ему уже надоело вести здоровый образ жизни, а во-вторых, визиты Сони ни к чему его не обязывали, так как она была не просто замужем, а замужем за очень, за очень-очень богатым человеком. От таких не уходят к шоуменам, во всяком случае, добровольно.

Историю Сони Корзун – в девичестве Сопляковой – можно одновременно назвать и уникальной, и вполне типичной, особенно для времени экономических реформ в России. Родилась она в глухой провинции, в неблагополучной семье с сильно пьющими родителями, и в младших классах мальчишки дразнили ее «палкой» – за худобу и высокий рост. Но в старших классах подруги стали говорить Соне, что она обязательно станет моделью и выйдет замуж за богача. Примерно так все и произошло.

Уверовав в светлое будущее, Соня после окончания школы приехала в Москву. При этом она забыла свой аттестат дома, да он ей – с четверкой по физкультуре и тройками по всем остальным предметам – не очень-то и помог бы. В столице Соню приняли в небольшое модельное агентство, в котором девушки не столько демонстрировали наряды модных дизайнеров, сколько занимались так называемыми эскорт-услугами. Один из клиентов агентства и женился на Соне.

Этот человек тоже прибыл в Москву с периферии, где в свое время заведовал областной сетью аптек. Во время бандитской приватизации девяностых годов он присвоил большую часть подведомственных заведений и за короткий срок заработал кучу денег. Ошалев от внезапно свалившегося на него богатства, он стал скупать дома в Москве, в Лондоне, на побережье Средиземного моря рядом с Барселоной, а также машины, драгоценности, антиквариат. Ему всучивали много туфты, подделок, но среди них попадались и стоящие вещицы. Заодно приобрел он и молодую, эффектную жену, что обошлось ему дороже всего.

Муж к Соне вскоре охладел, но продолжал оплачивать все ее расходы. И она наконец на полную катушку занялась тем, о чем мечтала со своими товарками из модельного агентства, к чему стремилась всю жизнь, что считала мерилом успеха, единственной достойной целью человеческого существования: стала таскаться по престижным клубам, по светским вечеринкам и трахаться со всеми встречными мужиками.

Что касается Калачникова, то он впервые пересекся с Соней Корзун в Куршевеле. Все приличные люди знают, что этот знаменитый французский горнолыжный курорт состоит из нескольких одноименных деревушек, расположенных на разной высоте, и наиболее престижной является самая верхняя. Именно сюда и спустился на лыжах с гор два года назад Калачников, отбившись от шумной компании, с которой приехал из Москвы.

Сразу за станциями подъемников сплошь шли рестораны с выставленными на улицу столиками, и, несмотря на то что чашка чаю или кофе в них стоила раза в два дороже, чем в таких же заведениях, в изобилии разбросанных по склонам, почти все места здесь были заняты. Публика нежилась под лучами яркого высокогорного солнца и почти отовсюду слышалась русская речь.

Оставив лыжи у одного из подъемников, Калачников занял столик на открытой площадке ближайшего ресторана и заказал горячий шоколад. По соседству с ним сидела симпатичная высокая девица, которая явно узнала его – а кому из жителей России не было известно лицо Калачникова, – и, поймав взгляд Петра, она приторно, интригующе улыбнулась. Этой улыбчивой молодой дамой как раз и оказалась Соня Корзун.

Вообще-то в компании, от которой в этот день отстал Калачников, у него была подруга, но не мог же он не отреагировать на столь явный вызов.

– А вы почему не катаетесь? – поинтересовался Петр у девицы.

В отличие от большинства присутствовавших в ресторане, заглянувших сюда в перерывах между спусками с горы, чтобы выпить чего-нибудь согревающего или просто дать отдых ногам, она была без горнолыжных ботинок, а ее отороченная натуральным мехом и расшитая стразами курточка тысяч за пять баксов вряд ли предназначалась для занятий спортом.

Только позднее Калачников узнал, что дорогие проститутки, приезжающие на промысел в облюбованный богатыми россиянами Куршевель, как правило, никогда на лыжи не встают. Светлое время суток для них – самое горячее время. Своих клиентов они находят на горнолыжном курорте не столько вечером, сколько днем, в праздной толпе, заполняющей расположенные на открытом воздухе питейные заведения, и отсутствие горнолыжных ботинок является одной из их отличительных особенностей. Однако Соня Корзун вела себя как проститутка не по материальным, а по идейным соображениям.

– А вы заметили, что японцы здесь тоже не катаются, – загадочно ответила Петру незнакомка.

Эти слова заинтриговали Калачникова. Ему было непонятно, на кого он нарвался: на интеллектуалку с крайне оригинальным стилем мышления или на смазливую дурочку, не способную связно поддерживать разговор. Но, поразмыслив, он вынужден был признать точность только что сделанного замечания.

– Действительно, – удивленно усмехнулся Калачников, – во Французских Альпах я встречал негров, мулатов, жгучих блондинов из Скандинавии, но, кажется, никогда – японцев! Может, мне просто не везло? – хохотнул он. – Как вы думаете, почему они сюда практически не приезжают?

– Одна подруга говорила мне, что японцы преклоняются перед Монбланом, поэтому и не вытаптывают Альпы, – без тени улыбки заметила соседка.

– Ну да, а на Фудзияму они просто плюют, – вырвалось у Петра.

Позднее Калачников уже не пытался понять логику Сониных высказываний, если она – эта логика – вообще существовала. Он удовлетворился изощренными сексуальными экспериментами с новой знакомой, к которым они приступили в ее гостиничном номере уже через час после дискуссии о странных религиозных предпочтениях японцев. Соня специально приехала в Куршевель одна, без мужа, и помешать им никто не мог.

Довольно регулярно встречались они потом и в Москве. Нельзя сказать, что Калачников в сексуальном плане очень уж поразил Соню, открыл для нее что-то новое, необычное. Просто он стал для нее чем-то вроде доказательства достигнутого ею жизненного успеха: не каждая даже очень богатая женщина имеет в любовниках звезду шоу-бизнеса, популярного телеведущего. И это доказательство предъявлялось направо и налево.

Дело в том, что Соня не только была адептом праздного, бесцельного времяпрепровождения и беспорядочных половых связей, но и самоотверженно приобщала к своему образу жизни, к своей вере многих новых подруг. Заимев очередную послушницу, она таскала ее по злачным местам, пытаясь поразить воображение, а коитус с Калачниковым использовала как главную козырную карту: «Хочешь зайдем к моему другу?» – «К какому?» – «К Пете Калачникову». – «К самому Калачникову?!» – изумлялась подруга. «К самому, к самому!» – внутренне торжествуя, подтверждала Соня. И иногда они даже устраивали веселые групповухи.

Вот и в этот раз Соня пришла в гости с милой, симпатичной, веснушчатой девушкой, которую звали Ниной. В присутствии Калачникова Нина поначалу очень робела и поэтому пыталась казаться развязной. Она громко, вульгарно смеялась и не к месту рассказывала скабрезные анекдоты, а потом поведала, с какими приключениями ехала вчера с загородной Рублевки в один модный, недавно открытый ресторан. Принципиальным в этой истории было то, что она обитала на пафосной Рублевке и посещала престижные рестораны.

– Ну, значит, еду я туда и на светофоре поворачиваю налево, – щебетала Нина.

– Направо… – машинально поправил ее Калачников, хорошо знавший и эту дорогу, и этот ресторан.

– Нет, налево, – вмешалась Соня.

– Прошу прощения, но направо, – настоял Петр.

– Если ехать с Рублевки в центр города, то тогда действительно надо повернуть направо. Но мы-то сейчас в Москве и если смотреть отсюда, то Нина свернула налево, – легко объяснила Соня логику мышления своей подруги: они были одной крови.

За болтовней компания раздавила бутылочку шампанского. Помня о вчерашнем сердечном приступе, Петр пригубил свой бокал совсем чуть-чуть, а остальное выпили дамы. Это настроило их на игривый лад: они спустили с Калачникова штаны и с двух сторон стали лизать его огурец. Для Сони, с большой охотой пускавшейся даже на рискованные эксперименты, это было почти пуританское развлечение, что-то вроде невинной игры. Снизу она лукаво посматривала на Петра, тогда как ее молодая товарка работала языком чрезвычайно добросовестно, не отрываясь, даже с каким-то благоговением – было очевидно, что ее просто переполняет сознание, к какой святыне ее допустили.


Страницы книги >> 1 2 3 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации