Текст книги "Вчера. Стихи"

Вчера
Стихи
Ивана Осень

Усталым шлейфом тянутся следы

Судьбы моей, не знавшие беды.

И властвует над ними Он

– Вчерашний день – дорог Барон…

© Ивана Осень, 2017

ISBN 978-5-4485-6526-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Зашуршали листья под ногами…»

 
Зашуршали листья под ногами
Будто бы страницы на ветру.
Много нынче вас! И под глазами
Горькие слезинки я утру.
Паутинки, путаясь, ложатся
На мои ресницы словно шёлк.
Хочется щекою мне прижаться
К листьям, по которым путь мой шёл.
И прислушаться о чём они шуршали.
Эх бы побежать за поворот!
Где б страницы белые лежали,
Прикрывая ровно переплёт.
Шла я так по парку утром ранним
Толь во сне, а то ли на яву.
Просто пьяный дворник «по утряне»
Не убрал опавшую листву.
 

26.08.2017

«Снова падает снег…»

 
Снова падает снег
Он проститься не может.
И как будто след-в-след.
Уходя осторожно
Унося свою нежность
Холодную страсть
Чью то здесь безмятежность,
Пытаясь украсть
Снова падает снег
Снова тает в забвении
Завершая свой бег —
Марафона финал
И теряя тот след
Те пути оставления
Будто самое важное он не сказал…
 

16.05.2017

«Мне виделось наедине…»

 
Мне виделось наедине
В бреду событий колесниц
Толь наяву, толи во сне
Большое множество десниц.
У огнеокого столпа
Кудрявый дым цеплял одежды
И оголтелая толпа, и гул,
И вопли о надежде…..
Я, кажется, схожу с ума
Немного загнанною ланью
И в промежутках сна одна
Хожу, окутанная бранью.
В твоих запятнанных глазах
Моею чистою душою
Я появляюсь в образах
Неузнаваема толпою.
И сил моих источник пуст
А я держусь, но тихо таю
Как свечка. Как осенний куст
Листву свою, скорбя, теряю.
И снова глухо в стороне,
Где образа обычно плачут,
Где ты с собой наедине,
С собою только – не иначе
Десницей скорбную печаль
Замаливаешь ты покорно
И дымкой ладан, как медаль
Цепляет запах свой соборно.
В той оклеветанной тиши
Парализованных раздумий
Глубины ланьиной души
Пророчат времена безумий.
 

17.10.2016

«Судьбы пришпоренные кони…»

 
Судьбы пришпоренные кони
Меняют шаг.
И,
Оставляя ВЕТЕР,
Трепещущий игриво флаги,
Сжигают чувства,
Как листы бумаги
И
Мир становится вдруг наг.
Не увлекай своей игрой!
Вдруг кони повернут
И
Ты поймёшь: «Пора»…
Вдруг закричишь:
«Дожить бы до утра!»…
Но нет игры с коварною судьбой!
А ветер тут, как тут,
Оставленный тобой,
И,
Раздувая пламя,
Всё сожжёт!
И
Ты увидишь голых,
Тех, что лгут
Из боязни,
Свою спасая душу,
Которая из страха тоже лжёт.
А у огня пристрастия и бега
Нет сожаленья,
Нет правдивой сути
И жажды нет,
Когда сознаньем крутит
Желанье знать и слышать
О ПРОЩЕНЬИ.
В последний день
Последний хлынет дождь,
Оплакивая на земле страданья,
И
Нить дождя,
Как суть миросозданья,
Прервёт безжалостная дрожь.
НЕ ЛГИ!
НЕ ЛГИ без сожаленья!
А СОЖАЛЕЯ, ЛГАТЬ НЕЛЬЗЯ!
Твоя правдивая стезя
Достойна будет и ПРОЩЕНЬЯ!
В последний день
Быть может вешний
Вдруг пламя языка
Лизнёт единственную нить
ТЫ,
Твёрдо веруя,
Что продолжаешь жить,
Вдруг душу обретёшь,
Прощаясь с плотью грешной.
НЕ ЛГИ!
 

«Скажи, пожалуйста…»

 
Скажи, пожалуйста,
Когда уйдут морозы?
Польют унылые дожди когда?
…чтоб с ними отыграли чьи-то слёзы
Один лишь раз, один и навсегда!
Как барабанной на причале дробью,
Встречая-провожая корабли,
Они бы расставались с этой скорбью,
С которой расставаться не могли
– узнавшие её в лютЫх морозах
Сердец заиндевелых скудных душ.
И может быть осушат эти слёзы
Морской причал и барабанный туш!
Скажи, пожалуйста, когда настанет утро?
Что ж не торопится оно блеснуть волной?
Лишь чайки крик отчаянный и мудрый
Разносится над нашей головой.
Уйти – так просто! Не оглянувшись даже,
Оставив холод на стекле окон.
Ни кто, ни кто тебе потом не скажет:
– «Ты спас меня! Тебе земной поклон!»
 

«А где-то там…»

 
А где-то там,
За тридевять земель
Играючи, как люди, пели дюны.
И обжигающим песком
Мела метель,
Как иней горяча,
И путников, ласкаючи, угрюмых.
Мир из песка.
Огромный Мир и зыбкий.
Когда рука в руке идёшь туда,
Где след не отпечатается липкий,
Где жаль потерь не будет никогда,
И без привала ты идёшь,
И миражи, как злые амазонки,
Влекут,
Идти велят, иначе пропадёшь,
Туда, где утро зажигает горизонты.
 

«Пусть однажды мне приснится сон…»

 
«Пусть однажды мне приснится сон:
Кто я и на что я обречён?»
– белый сокол пел, взлетая в ввысь.
– «Взмахом крыльев в ночь не торопись!
Не спеши туда, где нет тебя,
Где и ветер, локон теребя,
Лишь поёт как будто ни о чём,
Тот мотив, что помнит отчий дом.
Где кружишь ты, обронив перо?
Кто поднимет, скажет: вот свезло?
Кто растопчет грязным сапогом,
Осквернив следами отчий дом?
Знак судьбы лишь белое перо!
Не играй же картами Таро!
Не играй же судьбами людей!
Не хвали же ласковых чертей!
Подари им белое перо
И пусть скажут: «Боже, вот свезло!»
Пусть улыбки маленьких детей
Поднимают мёртвых матерей!
Пусть исчезнет мрак с родной земли,
Где сейчас в коронах упыри!
Крылья белые, взлетайте вновь и вновь,
Чтоб не проливалась чья то кровь!»
– сокол вдруг услышал в вышине,
В той звенящей тихой синеве,
Где под крыльями услышал голосок,
Разглядел вдруг жёлтый колосок.
Плакал он……
Соколу приснился вещий сон,
Что нести Любовь он обречён.
 

«Взлетая ввысь…»

 
Взлетая ввысь,
Крыла расправив гордо,
Не сметь дышать,
От взлёта замерев,
Как вдруг паденье
Спустит до абсурда,
Дышать всей грудью повелев.
И горизонты
Пали низко тоже.
В груди клокочет
Жаждущая смесь.
А где-то там, вдали,
Опять, как может,
Беснуется зарницы спесь.
Но вновь расправит
Упрямым жестом небо
Свой удивительно большущий зонт,
И как бы низко,
Высоко ль ты не был —
За горизонтом снова горизонт!
 

«Непреклонный вечер…»

 
Непреклонный вечер
Провожает солнце,
И печальный ветер
Травы шевелит.
Отраженье стонет
В маленьком оконце.
Одуванчик нежный
С небом говорит.
 

«Ах, птица белая, взмахни крылом!..»

 
Ах, птица белая, взмахни крылом!
Меня, несмелую, подхвати!
Жалеть не стану я о былом.
А ты лети, лети, лети!
Подняться трудно над землёй,
Над миром зыбким из песка.
Но я хочу взлететь с тобой,
Взглянуть на мир тот свысока.
Крыла твои я обниму,
«Взлети повыше…» – прошепчу,
Блаженство затая, пойму,
Что я лечу. Лечу! Лечу!
Я птица белая! Я в облаках!
Теперь я смелая, ведь я лечу!
Весь мир теперь в моих крылах!
И я восторженно кричу!!!
На зыбкий мир, что из песка,
Где я жила, где был мой дом
Гляжу, порхая свысока
И не жалею о былом.
 

«Когда бы сны утраченных страданий…»

 
Когда бы сны утраченных страданий
Мне больше не являлись на яву,
Тогда бы мы с тобою на свиданьях
Забыть не смели эту синеву…
Ту синеву, что тем огромным небом
Коснулась крошечного сердца, как во сне,
Где я и ты и под ногами небо
И день в котором ты не снишься мне….
 

«Чайкой пролетели…»

 
Чайкой пролетели
Годы над водой.
Вьюги и метели
Не были бедой.
Не были бедою
Стужа и мороз.
То, о чём забыли
Не попросит слёз.
То, о чём забыли —
Больше не вернуть,
Острою занозой
Сердце не кольнуть.
Над рекой ночные
Светятся огни,
По реке дорожками
Расплылись они.
Одиноко чайка
Пролетела вновь,
Обронив нечаянно
Мне занозу в кровь.
 

«Я не люблю весны…»

 
Я не люблю весны,
Она томит мне душу.
Унылые ручьи-
Хотя и солнце в них.
Зимой в полях снега
Величественно пышут
Воспетою весной, которых
Нет в живых.
И счастье, словно снег,
Величественно тая, от солнца
И в ручьи
Бежит, пугая взгляд…
Оживших вдруг
Ворон, измученная стая
На эти вот поля
Кормиться прилетят.
 

«Усталым шлейфом…»

 
Усталым шлейфом
Тянутся следы
Судьбой моей,
Не знавшие беды —
Но лишь Огонь,
Рождённый звуком Флейты.
Во власти огненной
Беззвучные, как тени,
Усталые,
Как родственники лени,
Бредут себе следы,
Не знавшие беды.
Да! Тот Огонь —
Он лишь ОГОНЬ-
Ничто иное:
Ни будущее, ни былое,
А ОН – ОГОНЬ!!!
С игривой гривой Конь!
А что следы? —
Они устали,
И им покорны дальше дали,
Лишь звуки Флейты позовут,
Они идут, идут, идут…
Звучит Она
Фальшивой красотой,
Окутав шлейф тот немотой.
Припудривая пеплом след,
Играет гривой Конь в ответ.
 

«Я, как у врат не призрачного рая…»

 
Я, как у врат не призрачного рая,
Стою распахнутой рябиной на ветру,
И ветви гладит непокорные, как стаи,
Мне ветер, их ломая поутру.
Пришёл черёд рассвета и дерзаний,
Пришёл черёд игры и сладких мук,
Когда б ещё с тобой при расставаньях
Мне не разжать окаменелых рук?
Где холодно, там нет пристрастий бега,
Где холодно, там нет другого дня.
И лишь рябиной, ожидая снега,
И лишь одна всё, грезя и маня.
У врат у тесных оживают звуки,
Молящихся и грешных поутру,
Не забывайте же о святости разлуки,
Не забывайте нас, стоящих на ветру.
 

«На странице белой, прогибаясь…»

 
На странице белой, прогибаясь,
Символы лежат наискосок.
Знаки вторят им и препинаясь,
Всё, лукавя, скачут под басок.
Расскажите всем, как вы страдали,
Спойте басом реквием по мне,
И не важно – живы вы едва ли,
Иль едва не умерли во сне.
Важно лишь одно, как препинанье,
Как лукавый символ в чистоте,
Как звенящее и твёрдое признанье,
Ложью прикрываясь в наготе
– Символа не хитрые изгибы
На странице белой, словно шок,
Под тугие баса переливы
Смысл растирают в порошок.
 

«Осень плакала, смеялась…»

 
Осень плакала, смеялась,
Медью сыпала повсюду,
Погостила, распрощалась
И сказала: «Скоро буду».
Вот пришла зимы пора.
Сыплет с ночи до утра.
Снегом медь ту занесло.
Во дворе белым-бело.
Бабу снежную слепили
Ребятишки во дворе,
Нос-морковку прицепили
– вот потеха детворе!
Вьюги снежные играли,
Погостили и устали,
С ними весь честной народ,
Уж весны он ждёт приход.
А она пришла несмело,
Песню тИхонько запела:
«Кап-кап-кап, тук-тук, вот я:
Свет, любовь и жизнь твоя…»
Расплескалась вдруг ручьями,
Распустилась вся цветами
И пошла плясать, свистеть,
Хлопотать и песни петь.
Порезвилась, поплясала
И решила отдохнуть.
«Загостилась» – вдруг сказала
И пустилась в дальний путь.
Тётки три бывали тут
И не скоро уж придут.
Что ж, пришёл Ярилы срок.
Лето встало на порог.
Розы, лилии, ромашки,
Травы, разные букашки…
Рай открылся на земле.
Раю рады мы вполне!
Но пока тот лето спал,
Травы люд в покос сметал.
Что ж? Вдруг лето плакать стал
И его уход настал.
Ждёт он тётку в гости уж.
Соберёт пусть тётка куш.
Вот она пришла краса:
Осень-матушка-лиса!
 

«От начала мира до причала…»

 
От начала мира до причала
Много-много лет и много дней.
Я таких, как ты и не встречала.
Не встречала я любви сильней.
И красивей зори не вставали,
И темнее ночи не брели,
И светлее не было печали,
Где тоскливо кличут журавли.
От причала до начала мира
Мало-мало дней и мало лет.
В том саду, где прозвучала лира
Распустился розовый сонет.
Он звучал и ароматом полнил
Все овражки, горки и кусты
Для того, чтоб каждый, каждый помнил,
Что на свете существуешь ты.
Пролетят, как птицы вереницей
Те лета и дни все напролёт,
Напоят те звуки, как водицей
Всех, кто нынче завершил полёт.
Пробужу я свет своей печалью
И испить водицы попрошу.
Я, как все, иду верстой за далью
И, как все, стараюсь, не грешу.
Повстречаю росы с той водицей
На своём непостланном пути.
Боже, снова дай же мне напиться:
Той воды живее не найти!
От начала мира до причала
Много дней и много лет пройдёт,
Где любовь, как лира прозвучала,
И гнездо, где ласточка совьёт.
 

«С новым снегом…»

 
С новым снегом…
Снежинки кружАтся,
Прикоснулись к ладони твоей,
И ложатся, ложатся, ложатся,
И вселенная стала светлей.
Вновь вальсируют в ритме небесном,
Как кристаллики чистой души,
И в таком превращенье чудесном
Скажут все: «Чудо, как хороши!»
На ладони твоей вновь застынут,
И у них есть свои имена:
БЕЛЛА, МАЙЯ, ФАИНА, МАРИНА.
Многократная жизнь им дана.
А снежинки спешат и кружАтся
Веселясь, им оттуда видней,
Им оттуда сподручней стараться,
Чтоб вселенная стала светлей.
А когда ты согреешь ладони
И капели в душе оживут,
Вновь найдут те снежинки-мадонны
В светлой памяти светлый приют.
 

«Белле…»

 
Белле
На острове твоём вдруг стало тихо.
Убрались ветры, бури и мятеж.
Да ты и так жила не очень лихо,
Хоть и не скуп был твой земной «Кутеж».
Легко жилось с печалью и разлукой.
Светло жилось с утратой и в любви.
И как солдат с красавицей безрукой-
В огне, как в жизни! – только позови!
Тот зов окликнул вновь.
И ты взошла на небо.
Над островом твоим светлым-светло!
Как там? Ни кто из нас там не был…
Марине и Андрею повезло!
 

«Из кокона сплету я песни…»

 
Из кокона сплету я песни.
Из песен я сотку цветок,
А из цветков сплету не тесен
Красивый сказочно венок.
Я локоны твои прикрою
Венком из бабочек и льна
И тайну тайную открою-
В кого я ОЧЕНЬ влюблена.
Пусть улыбнётся мне Ярило.
Пусть погрозит перстом Луна,
Напомнит то, о чём забыла
И от чего сейчас пьяна.
ОЙ! Не судите меня строго
Отец и Мать – я ваша дочь!
Я буду плакать у порога,
Когда придёт за Солнцем ночь.
Луна мне Мать. А Ночь, вздыхая,
Обнимет ласково меня.
Тебя, – мне скажет вдруг – родная,
Сберечь должна я от огня.
А тот в цветах, чей локон светел,
Уйдёт с Ярилой в этот час.
А счастье ваше, словно пепел!
Не сбудутся мечты у вас.
Зажгу свечу, возьмусь за гребень,
Прилажу чёрные крыла,
Прочту я только мой молебен,
Чтоб лишь с тобою я была.
С собой я кокон прихватила.
Я снова песню запою.
Дождусь Утра,
Дождусь Ярила,
ТЕБЯ ДОЖДУСЬ-ЛЮБОВЬ МОЮ.
 

«А Вьюга – грубая старуха…»

 
А Вьюга – грубая старуха
Хвостом метёт, как Баба-Вой.
На белый свет опять проруха.
Опять не вышло стороной.
Иль одинокий волк, иль вьюга-
Уж путнику не вразумить.
Желал он в час лихой досуга
У печи самовара медь.
Плетут метели-перепёлки
Дома из снега, гнёзда вьют,
И аккуратно на метёлках
Следы под коврики метут.
И путник этот запоздалый
Поплакать будто бы не прочь.
Уселся в дом метёлки старой…
Ему заплаты шила ночь.
Пролился дождь.
Зерно созрело.
И алкать птицам не с крыла.
Вино с лозы его согрело…
И ночь та тихою была…
 

«Зима искристою стопой…»

 
Зима искристою стопой
На Землю плавно опустилась.
Дыхнула холодом, тоской,
И белым саваном укрылась.
И коль теперь уж холодна, то спит.
Не внемлет суе тщетной.
Лишь предана мечте заветной,
Где вновь хозяйка лишь она.
Забродят вьюги и метели,
Играя вновь, иль вновь ворча.
То с неба вниз, то ввысь свирелью
Взлетит искристая порча.
И в пору ту – то мглы, то света
Разбудишь ты мою Любовь.
Мои мечты заблудят вновь
Те вьюги, что колдуют где-то.
 

«Заглатывая тени, робко…»

 
Заглатывая тени, робко
Подкралась ласковая Ночь.
А над скелетом зданий-сопок
Взгрустнула Мать. Луны я дочь.
Все в темноте укрылись тени.
Твоей стопы не виден след.
И лишь живёт в привычной лени
Глазастый города скелет.
Зажгу свечу, поставлю в келье.
Огонь в ночи всегда светлей.
Сварю загадочное зелье
И буду подчивать Друзей.
И страсть Огня Свечу расплавит,
Она, как я – умрёт…, а ночь…
А Ночь, как Мать, всплакнув, добавит:
«ДО встречи! Ведь Луны ты дочь.»
 

«Как голуби, скитаясь, две души…»

 
Как голуби, скитаясь, две души
Почтовым индексом сложившегося кода,
И поднимаясь ввысь от бездн глуши,
Вздымая почву, побеждали годы.
И столь не важно, как привычный стон,
И столь не больно, как верёвки рана,
Однажды стаей был он покорён,
Естественной той, где не живут обманы.
Не уживаются там мрачные тона.
Вздымаясь ввысь комочками из ада,
Поймёшь, что на земле одна,
Поймёшь, что ни того ты стада.
И индексы времён издалека,
И Душ других отмеченного кода
Плывут, плывут, как стаи облака,
Как песня голубиного народа.
 

«Луна в серебряном уборе…»

 
Луна в серебряном уборе.
Молчит, свисая надо мной.
И радость мне,
Что нет мне горя
Под той кочевницей-Луной.
Тиха, смиренна ночь в объятьях
Незвучной, томной слепоты.
И Ореол в Тумана платье
Луну одел в предел мечты.
Под небом низко, над землёю
Пишу стихи свои,
Не сплю…
И с Ореолом и с Мечтою
Дружу, как прежде, и ЛЮБЛЮ.
 

«Звёзды падают вниз, лишь сгорая…»

 
Звёзды падают вниз, лишь сгорая,
Как свеча гаснет всякая вновь.
След священный свой нам оставляя,
Гаснут звёзды, даруя Любовь!
И прочтя между строк, обретая
Мир загадочный, странный, иной,
Вдруг откликнется сердце, мечтая
Постучаться в Мир светлый, чужой.
 

«Я не стала сходить с ума…»

 
Я не стала сходить с ума,
И не стала похожа на умницу.
Просто стала бродить одна
По холодным, заброшенным улицам.
Я иду безутешно туда,
Где забрезжит малиновый свет
И где мёртво-живая вода
Вновь размоет наивный мой след.
Это слёзы,
Лишь маленький дождь
На душе развороченной ливнями.
Ты меня никогда не найдёшь
Здесь, в долине с туманами дымными.
Я ищу теплоты твоей свет,
Милый отблеск звезды далёкой.
Вижу я лишь застывший твой след
На заулках души одинокой.
 

«В твоих объятьях, Вечность…»

 
В твоих объятьях, Вечность,
Тихо тлея,
Уходят в неизвестные миры
Одни,
Других ни сколько не жалея,
Другие, как осенние дары.
Непредсказуем этот бренный
Мир,
И плодородием здесь прах земной
Зовётся.
Прощанье звуков отрешённых
Лир
Потерей в мире снова
Всколоснётся.
Покоя холод, мглу таят
Миры-
Галактики сердец
Простых и гордых.
Там часто принимаются дары.
Здесь часто говорят:
«Ушёл на отдых»
 

«Далеко у моря…»

 
Далеко у моря
Есть страна огней,
Там росла без горя
Дева всех милей.
И судьбы нет краше,
Стана тоньше нет.
Стала дева старше-
Знает белый свет.
Беспощадно длинны
Каравана дни.
Тех времён былины
Тайной поросли,
Где росла с той девой
Башня юных слёз,
Где купали волны
Негу юных грёз.
Обагрился месяц
Горем над водой,
В том далёком море
Красною струёй.
Поглотило море
Счастье давних лет.
С тех времён моложе
Башни в мире нет.
От печали башня
Стала маяком,
Сиротой, молчаньем,
Ветром и песком.
Море стало мельче,
И далёк причал.
Слёз девичьих башню
Я в Баку встречал.
 

«На бойком месте…»

 
На бойком месте
На торговой площади
Живёт мирок подрядчих и хмельных.
Снуёт народ
И ржут, кивая лошади.
Пестрит толпа богатых и иных.
Звучат искристой радостью
Над каменными кельями
Сусально-золотые купала.
Вокруг лотки и сладости
Усыпано всё перьями
Здесь крики петухов и: «Чья взяла?»
А воздух полон мёда
Навоза и частушек.
Какой-то «шалый» с маскою, в лаптях
Заводит смехом
Милых хохотушек
Поклоны весит, удостоившись ломтя.
В той стороне
Лазоревое небо,
И к урожаю дождь той стороны.
Я не была там,
И ты там тоже не был.
То снятся мне приданья старины.
 

«Над избушкою в саду…»

 
Над избушкою в саду
Бедолага столб склонился.
И хозяйкину на беду
Тот сарайчик накренился.
Долго жили столб и дом
Потихоньку, по-соседству.
И хозяйке был знаком тот пейзаж
Наверное, с детства.
Но однажды скрипнул дом,
Неумело подбоченясь,
На соседа за углом,
На столбовую кручину:
«Постарел ты, что ли, столб?
Провода твои обвисли.
Ты меня не «дёрнул», чтоб-
Наклонился больно близко!
Я же не подпорка, друг!
Упадёшь – сгорим мы вместе…»
Рассуждал скрипуча вслух
Дом,
А столб
Вкопан был на прежнем месте.
«Ты скрипи, скрипи, мой друг.» —
Столб ему ответил тихо.
– Может быть услышат вдруг
За горой беду и лихо.
«Я устал клониться вниз.» —
Столб гудел устало ветру.
– До сарайчика карниза
Расстоянье меньше метра!
«Ой беда, беда грядёт!
Помогите! Где вы, люди!» —
Скрип да гул кругом идёт.
Что же дальше с этим будет?
 

«Утро…»

 
Утро.
Карканье.
Пух.
Синева за окном.
Роза Марковна.
Кухня.
Кот поёт о своём.
Остановка «Папанина».
Пыль.
Герань на окне.
Дверь и задница Танина.
Быль.
Роса на стекле.
Ночь.
Прохлада.
Без дел.
Разгул под окном.
Сна бы надо.
Удел.
Кот опять о своём.
Роза Марковна.
Кухня.
Час ночи.
Футбол.
Чай.
Сосед и болельщик.
Скрижетчатый пол.
Утро.
Карканье.
Быль.
Нет росы на стекле.
Роза Марковна.
Пыль,
Да герань на окне.
 

«У лисицы был пушистый хвост…»

 
У лисицы был пушистый хвост,
Но однажды чудным вечером
Симпатичный и нарядный Дрозд
Мимо шёл от «делать нечего».
Шёл да шёл себе, насвистывая в клюв,
На Лисицу даже не взглянув,
Ну а рыжая забыла все слова.
У неё помчалась кругом голова.
И ушёл бы Дрозд наш далеко,
Но так вышло: это не легко!
Поклялась коварная Кума,
Что Дроздовского сведёт она с ума.
Этим самым чудным вечерком,
Повстречаясь будто невзначай,
Удалось Куме, таки, тайком
Пригласить Дроздовского на чай.
Уж старалась наша хитрая Кума
Кавалера – птичку обоять,
Чтоб в конец свести его с ума
(не лисицам это не понять).
Ох уж тот Лисы пушистый хвост,
Ну а лапки ушки и носок…!
В общем был повержен глупый Дрозд
И распелся птичий голосок.
Пел да пел себе, насвистывая в клюв,
И в глаза лисицы заглянув,
Вдруг увидел там себя сей час,
Налетел и клюнул лисий глаз…
Если вдруг какой ни будь Удот
Мимо Вас пройдёт, не замечая,
Может статься, что и он Урод
Пусть идёт себе без чая.
 

«У кукушки было много кукушат…»

 
У кукушки было много кукушат.
У медведя было много медвежат.
Вот пошли медведи по лесу гулять
Из рогаток по кукушкам пострелять.
А летела мимо бабушка Яга.
Разболелася у старенькой нога.
На берёзе стормозила свой полёт
И посыпался на травушку помёт.
На берёзе той кукушкин дом стоял.
Страх семейство той кукушки обуял.
И не важно одинока ли она,
Всколыхнулась вся лесная сторона.
У медведя от помёта нос свело,
Ну и бабушку от крика унесло.
Медвежата разбежались кто куда.
Вот такая получилась ЕРУНДА.
Не ходите люди по лесу гулять
И не вздумайте кого-нибудь стрелять.
 

«Я просто не хочу тебя обидеть…»

 
Я просто не хочу тебя обидеть.
А ты подумал: «Вот она, Любовь!»
Ты прав, конечно.
Можно ль ненавидеть
Улыбки, доброту и нежность слов?
Когда ж неважно где,
Неважно сколько,
Играючи, нечаянно люблю,
То Муза с нами шутит,
Да и только,
Отдавшись вдохновения рулю.
Да нет же, ты не верь!
Циничны строки.
Диктованы они не про Любовь.
Улыбкою твоей жива все сроки,
Что дарят мне надежду вновь и вновь.
Я доброты твоей не вижу края,
И нежность слов пластична и чиста,
Что сердце от печали замирает,
Смыкаются скорбинкою уста.
А сердце от печали замирает
Над колыбелью тяжкого креста,
Где Музы смех то шутит, то рыдает
Встречая утро с чистого листа.