Текст книги "Если ты, то я"

глава_8

Я пыталась забыть слова Маста, но продолжала вертеть их в голове во время завтрака и по дороге в главный зал. Да, я всегда была одна, и Умница стала решением проблемы и моим оправданием: с ее появлением отпала необходимость выходить из дома и разговаривать с другими людьми.

– Ты в порядке? – спросила Амина.

Я обрадовалась напоминанию, что она здесь.

– Ага.

После завтрака ученики нашего класса встретились на Вилле – так называли здание со сводчатым потолком, омытое солнечным светом, пронизанное морскими ветрами, увитое всевозможными растениями.

Первым уроком было продвинутое программирование для будущих основателей стартапов. Фабрика специально ввела этот предмет, чтобы ознакомить нас с самыми передовыми технологическими приемами, которые мы сможем использовать для запуска собственных приложений. Нашим учителем был знаменитый профессор. Я, правда, никогда о нем раньше не слышала, впрочем, как и о многих других людях и вещах.

– Он наверняка безумно крутой, – сказала Кейт. – У него не меньше двадцати патентов.

– В какой области? – спросила Амина.

– Кто его знает, – пожала плечами Кейт. – Но он, должно быть, очень богат. Раньше преподавал в Стэнфорде.

– Мой папа учился у него в восьмидесятые, – сообщила Сима.

– Он работал там не один десяток лет, – продолжила Кейт. – И был первым, кто начал читать курс по программированию. Его всячески заманивали разные айти-компании.

– Говорят, он отклонил предложение «ЛендингФорс» и «АкроВэйр», которые обещали ему двенадцать процентов от прибыли, – вставила Сима.

– А когда он ушел из Стэнфорда, ходили слухи, что его завербовали военные для работы над секретным проектом, – сказала Кейт.

– Мой папа уверен, что профессор ни за что не согласился бы на это, – заявила Сима. – Он не доверяет правительству. Но оглох на одно ухо, и поэтому многие считают, что он все-таки сотрудничал с военными.

– Большинство ученых, работающих на военный комплекс, не участвуют в боевых действиях, – возразила Амина.

– А может, он испытывал звуковое оружие, – нахмурилась Сима.

– Он вышел на пенсию, но согласился поработать с нами, – сказала Кейт. – Уж не знаю, как они его уговорили.

– Наверное, предложили кучу денег, – предположила Сима.

– А может, ему просто захотелось поработать, – сказала я. – Стало скучно или одиноко.

– Не будь такой наивной, – отмахнулась Кейт. – Здесь всё решают деньги.

Класс был набит мальчишками, и все они с интересом наблюдали, как мы рассаживаемся в первом ряду. Я чувствовала себя словно на витрине и почти видела, как их физиономии прижимаются к стеклу, чтобы оценить мои достоинства и недостатки. Амина покосилась на меня – ей тоже было неловко.

Маст сидел у окна, болтая с Рави. Он бросил в мою сторону извиняющийся взгляд, но я сделала вид, что не заметила.

Позади послышалось хихиканье. Обернувшись, я увидела ухмыляющихся Майков и Эндрю. Они смеялись надо мной?

– Эй, семерка, – сказал Эй Джей.

Я нахмурила брови. Это он мне?

Эй Джей сказал что-то Мике, и они оба заржали.

До меня все утро доносилось слово «семь». Во время завтрака его шептали вместе с моим именем, но я не обращала внимания, думая, что это ерунда. Потом Эй Джей показал мне семь пальцев. И вот теперь снова.

– Почему все говорят про цифру семь? – спросила я у Амины, уткнувшейся в телефон.

Она прикусила губу.

– У тебя есть «ХодятСлухи»?

Мое сердце замерло. Так называлось приложение для сплетен, созданное Энди Чэнем.

– Нет. А что?

– Скачай его.

Я загрузила «ХодятСлухи» и отыскала Фабрику. По экрану расползлись стебли виноградной лозы. Я начала кликать по бутонам, открывая утверждения.

На Вилле повсюду спрятаны электронные миндальные орехи в память о том, что когда-то здесь выращивали миндаль.

На внутренней поверхности каждой парты имеется сканер отпечатка пальца. Если нажать на него, поверхность стола превратится в сенсорный экран.

В прошлом году с Фабрики исключили ученика за то, что он обозвал Ларса Лэнга трусом и фальшивкой.

Последнее утверждение вызвало во мне недоумение: зачем кому-то обзывать Ларса Лэнга трусом или фальшивкой? Из любопытства я провела под столом ладонью, но нащупала только присохшую жвачку и поморщилась. Вот за это я и ненавидела «ХодятСлухи».

Я щелкнула на следующий бутон, и при виде собственного имени внутри меня сжался тугой узел.

Шиа Чань просит свою нейросеть говорить ей всякие непристойности перед сном.

Однажды Шиа Чань спросила у Умницы, каково это – когда тебя целуют.

Акции Шиа Чань упали в цене до восьми.

Мое лицо вспыхнуло. В день заселения, разбирая вещи и беседуя с Умницей, я спросила ее, каково это – когда тебя целуют, просто чтобы послушать, что она скажет. А Эй Джей записал наш разговор на свой дрон. Значит, сплетни разместил он.

Мне тут же показалось, что все вокруг смотрят на меня и пересмеиваются. Единственным, кто оставался в стороне, был Маст.

На всякий случай я решила заглянуть в «Волт»: достала его из бумажника и нажала пальцем на карточку. Как обычно, на поверхности возникли пять иконок. Я тыкнула на стрелу, и по экрану побежала строка, показывающая акции всех учеников класса. Тогда я увидела, что у всех курс – десять долларов, а у меня – семь.

Я пробыла в Калифорнии менее сорока восьми часов, не посетила ни одного занятия, но уже была последней в классе.

– Все не так плохо, – попыталась утешить меня Амина.

Спасибо, что не спросила, какое из утверждений правдиво.

– Эй, семерка, – окликнул меня Эй Джей через несколько мест. – Ну и что там правда?

Ничего не скажешь, хитро придумал: написал одну правду, одну ложь и одну полуправду – восемь вместо семи. Конечно, все полезли проверять, действительно ли мои акции упали в цене. Собственно, он написал две правды под видом одной.

– Тут все ложь, – ответила я, решив, что лучше все отрицать.

Мика и Дрю расхохотались. Майк не поддержал их, но и не остановил. Кейт посмотрела на меня с сочувствием. Значит, тоже уже прочитала. Амина бросила яростный взгляд на Эй Джея, потом повернулась ко мне.

– Тот, кто это сделал, понимает, что в честной борьбе ему тебя не одолеть.

– И многие еще ни с кем не целовались, – прошептала Кейт. – Ты не одна такая.

Мне хотелось спроектировать на кожу изображение того, что меня окружало, чтобы полностью слиться со столами и стульями.

– Я уверена, что большинство здесь не целовались, – подхватила Сима. – Это же программисты.

Я нуждалась во вживляемом чипе, который сделал бы меня невидимой.

– Мне уже приходилось целоваться, – твердо заявила я и почему-то тайком бросила взгляд на Маста. К счастью, он смотрел на доску.

– Да? – невинным голосом произнесла Кейт. – Я просто подумала, что одно из утверждений – правда.

– Все три – вранье, – настойчиво повторила я и предательски покраснела.

Я чувствовала острую необходимость изобрести инструмент, который вырежет меня из этой действительности и переклеит во внепространственный буфер обмена, где я останусь до конца своих дней и буду существовать на пороге реальностей, как призрак.

– Эй, семерка, – сказал кто-то у меня за спиной.

Смысл существования пропал. Я диск, флоппи-диск. Собрание энциклопедий. Бесполезная и устаревшая. Обо мне будут вспоминать лишь с жалостью и насмешкой. Я еще сильнее вжалась в стул.

– По крайней мере никто не верит, что ты мастурбируешь на свою нейросеть, – успокоила меня Амина. – Хотя и в этом нет ничего такого, если тебе нравится.

– Я таким не занимаюсь. И это слабое утешение.

– Сегодня только первый день учебы, – напомнила Амина. – Ты еще поднимешь свои акции.

– Вот именно, – сказала я. – Только первый день. Как такое возможно?

– Это из-за вчерашнего, – тихо ответила Кейт. – Ларс ведь говорил, что алгоритм учитывает не только успехи в учебе, но и общественное мнение о тебе и твоем продукте.

– Круто. Значит, так он оценил мое прилюдное унижение.

– Ну хоть не ниже, – сказала Амина.

Это тоже мало утешало. Я тяжело вздохнула, но тут открылась дверь и в класс вошел очень странный человек. У него был такой вид, будто он живет в домике из фольги, а по выходным мастерит загадочные предметы из обломков металла. Его редкие седые волосы были собраны в хвост, а поверх рубашки надет жилет рыбака, на котором можно было насчитать не меньше восьми карманов. Из одного человек достал очки, из другого – ручку и листок бумаги. Развернув его, он перечислил наши имена, потом представился мистером Ковальски.

– Наши занятия – это мозаика из разных тем, в которых, на мой взгляд, вам необходимо разбираться, если вы хотите как-то выделиться на общем фоне программистов, слетающихся сюда каждый год, чтобы продвинуть свои идеи. Я не сторонник пустой болтовни и долгих знакомств, поэтому перейдем сразу к делу. Во-первых, структура данных. Как вы знаете, она помогает нам организовать информацию так, чтобы было легко и удобно ее искать или корректировать. Все вы в той или иной степени знакомы с этим понятием, но здесь вас научат создавать более сложные структуры данных и алгоритмы их наиболее эффективного использования. Но сначала мне надо понять ваш уровень знаний.

Он постучал по белой доске за своей спиной, и, ко всеобщему удивлению, она превратилась в экран, на котором появилась матрица из нулей и единиц.

– Откройте свои ноутбуки, – сказал Ковальски. – Найдите мне на этой сетке самый большой квадрат, состоящий только из единиц. – Он вытащил из очередного кармана сэндвич. – У вас есть время до тех пор, пока я не прикончу эту восхитительную лодочку с индейкой.

Все зашуршали, принимаясь за дело. Я открыла среду разработки. Замерцал курсор.

Надо было перестать думать про свои акции, Эй Джея и его тупых дружков. Я приехала сюда, чтобы официально стать программистом, и нельзя было отвлекаться на ерунду. Что мне там писал ПостоянствоОбъекта? Я – не такая, как все. Я – черная дыра. Я – мощное гравитационное поле, втягивающее в себя энергию.

В программировании не бывает одного правильного варианта. Это все равно что запекать курицу: существует множество способов. На один рецепт уходит много часов, на другой – несколько минут. Можно приготовить курицу с хрустящей корочкой или пересушить ее, сделать сочной или очень нежной. Некоторые рецепты чрезвычайно трудоемкие, другие – совсем простые; можно добавить кучу специй, а можно положить один чеснок. Понятно было, что квадрат найдут все, но тут значение имел способ – быстрый, простой, изящный и негромоздкий.

Я обдумала несколько вариантов решения задачи Ковальски и уже начала печатать, но тут пришло сообщение на «фабричную» почту. Меня приглашали в общий чат, где уже беседовали несколько человек под незнакомыми никами.

G8mer88: Вы что, еще не закончили? Понятно же, что ответ – 7

Я покраснела.

2blpentr810: уже готово. Сделал за 7 минут

30parsecs: эй, кто-нибудь, поужинаем вместе? Встречаемся в 7

stringmealong: давайте попозже? Как насчет 7:07?

Aggrorhytm69: может, лучше закажем? 7 пицц.

Я оглядела класс, но все сидели склонившись над ноутбуками и деловито стучали по клавишам. Тогда я уставилась на Эй Джея, погруженного в задание. Он поднял на меня глаза и холодно, угрожающе улыбнулся.

Закрыв чат, я принялась торопливо набирать код. Времени почти не осталось. Ковальски уже съел четверть сэндвича, а у меня еще конь не валялся. У окна быстро набирал текст Маст, не отрывая глаз от экрана. Зачем ему было так стучать? Кейт рядом со мной легко скользила по клавишам длинными пальцами. Сидящая через несколько столов Сима, нависнув над ноутом, бормотала что-то себе под нос, а Амина достала из сумки блокнот и делала пометки, поглядывая на экран. Краем глаза я увидела, что за окном возникла какая-то фигура. Дрон? Я повернула голову, но это оказалась колибри.

Я уже просматривала код, проверяя, везде ли закрыла скобки и правильно ли выстроила синтаксические конструкции, когда Ковальски объявил, что время истекло. Он поочередно выводил наши коды на экран и подробно разбирал их.

Очень быстро стало понятно, кто программирует хорошо, а кто – отлично. Большинство учеников написали один и тот же ответ с небольшими вариациями. Этот код либо писался быстро, но занимал слишком много места в памяти компьютера, либо, если занимал немного места, компьютер обрабатывал его слишком долго. Только Амина и Маст придумали вариант, экономивший и время, и место. Ну и я.

– Прекрасно, – произнес Ковальски, комментируя ответ Маста. – Просто и элегантно. Отличная работа.

Маст просиял и покосился на меня, но я сразу отвернулась.

Когда пришла моя очередь, атмосфера в классе накалилась, все взгляды обратились ко мне. Казалось, в воздухе угрожающе и вызывающе повисла цифра семь.

– Очень хорошо, – сказал Ковальски, прищурившись. – Умелое использование динамического программирования, но несколько небрежно написано. Повсюду следы форматирования, это может затруднить дальнейшую работу с кодом. Почистите, чтобы другим программистам было удобно читать.

Я покраснела и кивнула. Сзади кто-то фыркнул, но я почувствовала только облегчение: у меня все получилось.

После урока Маст догнал меня в коридоре.

– Если бы мы не были заклятыми врагами, я похвалил бы твой код, – сказал он. – Получилось круто, особенно когда ты поменяла местами указатели.

Я посмотрела на него с подозрением, гадая, чего ему надо, но, к моему удивлению, в глазах Маста читалась искренность.

– А я бы ответила: спасибо.

– А еще я спросил бы, откуда ты. И какие у тебя любимые фильмы. И что ты больше любишь – молочное драже или попкорн.

– Тогда я сказала бы: Массачусетс, романтические комедии и молочное драже. А потом спросила бы тебя о том же, потому что не хотела бы выглядеть эгоцентричной.

– Я бы ответил: Калифорния, романтические комедии и молочное драже.

– Что, правда?

– Нет. Терпеть не могу молочное драже, оно прилипает к зубам. Но, если бы ты захотела, я съел бы немного вместе с тобой. Только не рассказывай никому, что я люблю романтические комедии, иначе мои акции рухнут и меня разорвут в клочья.

Я почувствовала покалывание в затылке. ПостоянствоОбъекта тоже любил романтические комедии. Неужели? Но я тут же прогнала эти мысли. Ну конечно, он – не ПостоянствоОбъекта. Это слишком нереально.

Маст изучал меня, словно головоломку, которую никак не мог решить. Я вдруг смутилась:

– Ты чего?

– Еще я спросил бы, какая еда тебе нравится. Если бы мы не были заклятыми врагами, конечно. Но, поскольку мы враги, я не стану этого делать.

Он держал рюкзак за лямку, и мне захотелось взять его за руку. Интересно, что бы я почувствовала? Я крепче прижала свою сумку к груди.

– А зачем бы ты задал такой вопрос?

– Ну, чтобы узнать, не захочешь ли ты как-нибудь вместе пообедать. Но заклятые враги не обедают вместе.

Я не понимала, шутит он или всерьез.

– Да, это уж слишком. Еда бы не принесла никакого удовольствия.

– Точно, – согласился Маст.

Но вид у него был разочарованный. Может, он надеялся на другой ответ? Может, и правда хотел пригласить меня пообедать?

– Ну ладно, увидимся, – смущенно сказала я.

– Постой, – проговорил вдруг Маст. – Можно задать тебе личный вопрос?

Я задумалась на мгновение.

– Давай.

– Что ответила Умница, когда ты ее об этом спросила?

Мое лицо вспыхнуло, горло перехватило.

– Спросила о чем?

– Каково это – когда тебя целуют?

Было не похоже, что Маст пытается унизить меня, и все равно возникло ощущение, будто меня снова хитростью застали врасплох.

Должно быть, я выглядела расстроенной, потому что выражение его лица смягчилось.

– Я не пытаюсь что-то выведать, – сказал он. – Мне просто кажется, это отличный вопрос для ИИ.

Мне хотелось сплющить всю эту сцену до окна браузера, чтобы потом закрыть его щелчком мыши. И позволить неведомой силе забросить меня обратно домой.

– Не хочу это обсуждать, – пробормотала я, заикаясь.

Потом буркнула, что мне пора идти, и отвернулась, пока Маст не заметил, что я, как и моя самооценка, полностью раздавлена.

– Эй, постой, – окликнул он. – Я не хотел тебя расстроить.

– А что ты хотел?

– Не знаю. Узнать тебя получше, понять, как ты мыслишь.

– И поэтому задал вопрос, который вызывает во мне стыд и неловкость?

Маст поднял на меня удивленный взгляд.

– Я не думал, что человека вроде тебя могут волновать тупые сплетни.

– Человека вроде меня? Но ты же обо мне ничего не знаешь.

– Ну так я пытаюсь узнать, – сказал он.

От такой искренности я совсем растерялась и уже не понимала, сержусь на него или на себя, и поэтому еще больше смутилась.

На нас уже начали оглядываться.

– Очищение от грехов. – Я тогда не поняла, что Умница имела в виду, и все еще не понимала. Наверное, случился очередной сбой в системе. – Вот что она мне сказала. Ты доволен?

Маст бросил на меня странный взгляд, но я не стала ждать ответа. Промчалась по коридору в туалет и заперлась в одной из кабинок.

– Умница, – сказала я, включая телефон. – Мне здесь плохо.

– Очень жаль, – ответила она. – Расскажи поподробнее.

– Я здесь чужая. Худшая в классе. Меня унижают при всех. Я хочу домой.

– Это вариант, – согласилась Умница.

Тут я задумалась всерьез: может, и правда уехать? Буду ли я жалеть об этом всю оставшуюся жизнь? Станет ли мне лучше?

– Дома я не могла дождаться отъезда, – горько сказала я.

– Возможно, проблема заключается не в местоположении.

– А что, во мне, что ли? – Я сердито уставилась на телефон.

– У меня недостаточно информации, чтобы понять, в чем проблема, – спокойно ответила Умница. Ее невозмутимость бесила.

– Я не сделала ничего плохого. – Получилось громче, чем хотелось.

– Я не утверждала обратное.

Иногда казалось, что Умница скрывает свое реальное мнение за невинным автоматическим голосом. Страшно раздражало, что нельзя накричать на нее или хлопнуть дверью перед носом. Единственное, что можно сделать, – выключить ее, но нажатие кнопки не производило должного драматического эффекта.

– Ты даже работаешь не так, как надо. Я не могу перепрограммировать тебя, а ведь именно для этого приехала сюда.

Умница не успела ответить, потому что за дверью кто-то кашлянул.

Я похолодела. Мне-то казалось, что я в туалете одна. Глянув вниз, я увидела через три кабинки от меня поношенные черные сапоги с железными набойками. Дебора.

В голове завертелись мысли: может, переждать, пока она уйдет? А смысл? Она же знает, что это я.

Она спустила воду, затем вышла и открыла кран. Это было похоже на приглашение к разговору. Я смущенно выползла из кабинки и подошла к соседней раковине.

На Деборе были штаны карго и худи, и она стояла, как всегда, слегка наклонившись вперед, словно закрывалась от постороннего любопытства.

– Привет, – сказала я ее отражению в зеркале.

– Привет, – ответила она, поймав мой взгляд. – Я тебя не слушала.

– Правда?

– Шучу. Конечно, я все слышала.

Я помолчала.

– Если никому не расскажешь, буду тебе очень признательна.

– Не скажу. – Дебора украдкой посмотрела на меня. – Я видела, что они о тебе писали.

– Да, неприятно.

– И во время торжественной речи поступили безжалостно. Я сама не знала, куда деваться от неловкости.

– Угу.

– Наверное, нужно сказать, чтобы ты не обращала внимания на чужую болтовню, но это очень тяжело. Я много лет терплю подобное, и мне хреново.

– И как ты с этим справляешься? – спросила я.

– А как с этим можно справиться?

– Мне кажется, тебе глубоко безразлично мнение окружающих.

Дебора рассмеялась.

– Мне не безразлично. Но все равно я продолжаю делать то, что считаю нужным.

И тут я впервые задумалась: возможно, главная проблема заключалась не в издевательствах Эй Джея и его дружков, а в том, что я им сразу поддалась.

глава_9

– Настоящий Основатель должен уметь очаровывать. Недостаточно просто что-то придумать или написать красивый код. Каждый год тысячи человек выходят из колледжей с дипломом программиста и интересной идеей. Необходимо как-то выделиться на их фоне.

Для начала нужна история, вышибающая слезу. Может быть, у вас было тяжелое детство, но вы пробились наверх, сделав великое изобретение, которое изменит мир. Не спали ночами, склонившись над клавиатурой, доводя свою идею до совершенства, создавая все из ничего.

Если у вас было счастливое детство, придется творчески подойти к рассказу о себе. Возможно, родители, поглощенные своей карьерой, совершенно не занимались вами? Или предъявляли к вам завышенные требования? Используйте все, раскрутите информацию по полной, растрогайте, а затем вдохновите. Что-то преувеличьте, а о чем-то, наоборот, умолчите, чтобы произвести своим рассказом незабываемое впечатление на миллионы зрителей. Оттачивайте свою речь, репетируйте, пока не сживетесь с ней и сами не поверите в ее правдивость.

Амина пародировала нашего бизнес-тренера миссис Перес – женщину в туго обтягивающем, сшитом на заказ костюме, которой для полноты образа не хватало только плетки. Раньше она была исполнительным директором в «Хэйвелстон Гуннар», одной из самых престижных венчурных компаний в Кремниевой долине. Миссис Перес перешла работать на Фабрику два года назад, и все ученики гадали, сколько ей лет (один из Майков считал, что тридцать девять, а Кейт – что сорок два), колола ли она ботокс (конечно колола, заявила Сима), изменяла ли своему последнему бывшему мужу, а он – ей (оба изменяли, со знанием дела сказала Кейт) и сколько заплатила Фабрика за то, чтобы она ушла из «Хэйвелстона» (не меньше двух миллионов: зарплата плюс премия, предположил Арун).

Целых два дня миссис Перес, цокая каблуками, прохаживалась перед белым экраном и рассказывала нам, как важно, чтобы у компании была история создания. Правда, использовала при этом несколько более деликатную терминологию, чем Амина.

– Но это еще не все, – проговорила Амина, передразнивая преподавательницу. Мы сидели у нее в комнате после уроков. – Вы должны притягивать к себе, обладать магнетизмом, словно редкоземельные металлы. И не забудьте о своей внешности. Вам необходимо быть свежими и хрустящими, как яблоко.

– Ты перепутала все сравнения. Сначала приплела редкоземельные металлы, теперь – яблоко.

– Чем больше сравнений, тем лучше, – сказала Амина. – У вас глаз должен гореть. Как солнце. Взгляд – ясный, как голубое небо. Вы – олицетворение надежды и светлого будущего.

– Основатели вкладывают деньги не в идею, – вставила я. – Они вкладывают их в вас. Вы станете лицом бренда.

– Компания – не просто куча людей, бессмысленно долбящих по клавишам, – продолжила Амина. – Компания чувствует и дышит. Она хранит в себе душу. Проживает удачные и неудачные дни.

– Выходит в интернет просто для того, чтобы полюбоваться собственной аватаркой, – сказала я.

– Ковыряет в носу во время видеочатов, забыв, что ее видно на экране, – сказала Амина. – Она путает слова в песне и кашляет, чтобы скрыть это.

– Не спит ночами, вспоминая мучительные мгновения, когда она спросила учителя по истории, почему Бенджамин Франклин называл себя англичанином, хотя родился в Бостоне, – вставила я, морщась.

– Ее терзает тайное чувство, что пить молоко – все равно что вливать в себя жидкие зубы.

– Чего-чего? – не поняла я.

– Это поток сознания, – ответила Амина. – Не обращай внимания, продолжай говорить.

– Она принимает кусок масла на стопке блинчиков за ломтик банана и кладет его в рот, а когда осознаёт ошибку, глотает, стесняясь выплюнуть.

– С тобой такое было? – спросила Амина.

– Сегодня утром, – скривилась я.

– Так вот почему тебя так перекосило? – Амина с хохотом повалилась на кровать.

Я швырнула в нее подушкой:

– Цыц!

– Но твой вопрос про Бенджамина Франклина был абсолютно обоснованным, – сказала Амина. – Часто забывается, что в то время все американцы формально были британцами, поскольку Америки как страны официально еще не существовало.

– Спасибо за понимание, но я точно запомнила, как Дебора фыркнула, а Маст недоуменно вскинул бровь.

Амина пожала плечами:

– Дебора – путешественница во времени, которая явилась сюда из Средних веков, чтобы помешать древнему злому колдуну переместиться в наши дни и погрузить мир во тьму. Так что просто позволь ей выполнить миссию и вернуться в тысяча триста пятьдесят третий год. А Маст – твой основной противник, у которого есть все причины желать тебе провала, поэтому не слушай его.

– Да здесь все мои противники, включая тебя.

– Насчет меня можешь не волноваться, – сказала Амина. – Если мне удастся победить, я возьму тебя к себе на работу. Не хочешь стать начальником охраны? Говорят, ты отлично сшибаешь дроны резинками для волос.

– Только на подходящую должность. Старший управляющий генерал безопасности.

Амина со смехом кинула в меня карандашом:

– Вы приняты.

Неделя пролетела незаметно, как будто кто-то включил режим ускорения, и все в моей жизни набрало обороты, кроме меня самой. Учителя говорили быстрее, домашка скапливалась скорее, чем я ее выполняла, сроки сдачи подходили раньше, чем мне удавалось вникнуть в задание.

Два раза в неделю у нас были уроки продвинутого программирования с Ковальски и корпоративные финансы, которые преподавал добродушный мистер Патель. Я думала, что это будет самый простой предмет, – разве сложно считать деньги? – пока он не заговорил о росте капиталов, равновесии доходов и расходов, марже, долгах и оценке собственных активов. По этой дисциплине я отставала и после урока лихорадочно списывала с доски определения, пока остальные болтали и складывали вещи. Можно было подумать, что мои одноклассники с пеленок раскрашивали мелками сводные таблицы, висящие у них над кроваткой.

Кроме того, миссис Перес преподавала нам основы менеджмента, а мистер Ладжани – дизайн взаимодействия с пользователем. В оставшиеся учебные часы мы занимались английским языком и историей, поскольку формально попрежнему учились в старшей школе.

На уроках Маст сидел неподалеку от меня; когда он поднимал голову и смотрел на доску, на шее у него образовывались смешные складочки. Я постоянно ощущала его присутствие, и меня это беспокоило. Мы не общались после нашего последнего разговора, который я до сих пор вспоминала с негодованием, хотя сама уже не понимала – зла ли я на него или же слишком горда, чтобы признать его правоту.

Я пыталась забыть Маста, напоминала себе, что он мне совершенно не нравится. Да, он был симпатичный, но в то же время наглый и привыкший пользоваться своим обаянием. Меня дико раздражало, как легко ему все давалось, как он влюблял в себя учителей, как его коды всегда оказывались самыми изящными и упорядоченными. Создавалось впечатление, что мозг Маста устроен так же, как оперативная база данных: все на своих местах и в удобном доступе.

Меня бесило, что каждый раз, когда мне казалось, будто он издевается надо мной, он действительно был добр и искренен. Бесило, что он нахально полагал, будто видит меня насквозь и знает, как я мыслю. Но больше всего бесило, что обычно он оказывался прав. Ну почему этот незнакомец так хорошо понимает меня? Почти так же хорошо, как я – саму себя.

Да, Маст меня бесил, но по каким-то странным причинам я никак не могла выбросить его из головы.

«Не думал, что человека вроде тебя могут волновать тупые сплетни», – сказал Маст в последнюю нашу встречу. Кажется, в его представлении я была той, кто не станет обращать внимания на мнение других, неуязвимой. Мне нравилось, какой он меня видит.

Маст обернулся, словно знал, что я за ним наблюдаю, и посмотрел мне прямо в глаза, будто все мои мысли были ему известны. Я испуганно отвела взгляд и сделала вид, что пишу.

– Почему я все время смотрю на него и не могу оторваться? – прошептала Сима.

Мистер Ладжани чертил на доске диаграмму, поясняя, как меняется дизайн сайта в зависимости от платформы.

– Что?

Мне вдруг показалось, что Сима тоже каким-то образом прочитала мои мысли, но я тут же сообразила, что она говорит о мистере Ладжани, потрясающе красивом смуглом мужчине в очках.

– Что-то с ним не так, – тихо сказала Амина.

– Он похож на модель из рекламы дорогих часов, – ответила Сима.

– Пожалуй, – согласилась Амина. – Так и вижу, как он стоит на фоне Альпийских гор где-нибудь в Швейцарии и задумчиво смотрит вдаль, прижав ладонь к щеке.

– Я купила бы все, что он предложит, – прошептала Сима.

– Я готова целыми днями наблюдать, как он чертит диаграммы, – подхватила Амина.

– У него на пальце – обручальное кольцо! – прервала их Кейт.

– Это не значит, что нам нельзя им любоваться, – дернула плечом Амина.

– Интересно, кто она, – задумалась Сима. – В смысле его жена. Наверняка знает не меньше четырех иностранных языков и у нее куча шелковых платьев.

Пока подруги пялились на преподавателя, я старалась за ним записывать. Мне казалось, что остальных ни капли не тревожит бешеный темп событий, и от этого я еще больше чувствовала себя лишней и чужой. Конечно, всем приходилось напряженно работать, но никто не убивался так, как я. У меня было ощущение, что я отчаянно пытаюсь плыть против течения. А мои одноклассники болтали на уроках, не боясь пропустить что-то важное. Они подолгу обедали и гуляли, запускали дроны на лужайках и играли в видеоигры, брали напрокат «фабричные» машины, чтобы прокатиться мимо вилл знаменитых айтишников и представить себя на их месте.

Я старалась скрывать, что бьюсь из последних сил. Когда звонила мама, говорила, что все отлично: занятия проходят замечательно, встречаюсь со множеством интересных людей и узнаю́ столько всего нового. Сидя до глубокой ночи за уроками, я видела прямоугольники света, падающие из соседних окон на лужайку. Постепенно они гасли, и тогда мне тоже приходилось выключать лампу, чтобы никто не знал, что я все еще не сплю и занимаюсь. В те моменты, когда становилось особенно одиноко, я смотрела на корпус мальчиков напротив и гадала, за каким из маленьких желтых окошек скрывается Маст, но быстро прогоняла эти мысли.

Однажды, когда я допоздна засиделась над задачей по программированию, на мой телефон пришло сообщение.

Новое сообщение от ПостоянствоОбъекта:

Наземный контроль вызывает самую крупную черную дыру во Вселенной. Как дела? Втянула школу в свое гравитационное поле?

Несмотря на мрачное настроение, я заулыбалась.

Отправленное сообщение от ЛучСвета:

Черная дыра расширяется, поглощая свет, преломляя время и пространство. Не советую приближаться, а то могу затянуть.

Новое сообщение от ПостоянствоОбъекта:

А что, если я хочу, чтобы меня затянуло?

Я тут же смутилась, как будто он мог видеть меня через экран.

Отправленное сообщение от ЛучСвета:

Почему бы нет, только никаких фотографий и отчетов Земле. Хочу быть уверенной, что тебя интересует личность черной дыры, а не только возможность стать первым человеком, побывавшим за горизонтом событий.

Новое сообщение от ПостоянствоОбъекта:

Договорились. Значит, пока все без изменений?

Можно было честно признаться, что дела идут ужасно, но от одной мысли о школе мне становилось плохо. А переписка с ПостоянствоОбъекта помогала сбежать от реальности и поэтому приносила удовольствие. Я нравилась себе, когда общалась с ним.