Текст книги "Аплодисменты для Лолы"

4. Гроб для Белоснежки

Я уже не раз умирала. Чаще всего после ссоры с мамой или папаем. Тогда я будто бы ложусь спать, но вместо этого закрываю глаза и умираю. Потом похороны. Я лежу в церкви, чтобы со мной попрощались, вся в цветах, глаза закрыты, на губах безмятежная улыбка. Церковь пустая, все очень величественно, а потом раздаются шаги, которые приближаются, пока не умолкают рядом с моим гробом. Это шаги мамы и папая. Потом церковь наполняется рыданиями. «Ах, нужно было лучше с ней обращаться, – слышу я мамин голос. – Наша единственная, наша обожаемая Лола. Зря мы с ней поссорились». – И папай отвечает: «Теперь слишком поздно. Наша Кокада покинула нас, и нам придется жить без нее, пока смерть не избавит нас от этих мучений».

На этом месте я всегда начинаю плакать, и тогда дверь моей комнаты открывается, и к кровати подходит мама, потому что, конечно же, я умирала только в воображении. По-настоящему я очень даже живая. И мне нравится, что мама берет меня за руку и садится рядом. Мне кажется, что поссориться – это тоже как будто немножко умереть.

Умирала-то я часто, но лежать в гробу по-настоящему как-то не приходилось. А теперь пришлось. Правда, я не ссорилась с родителями, а просто должна была готовиться к своей роли. Раз уж я Белоснежка, хочешь не хочешь, а придется умереть от отравленного яблока. Поэтому сегодня я буду осваивать лежание в гробу. Бабушка недаром всегда говорит, что не стоит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Вот я и решила приступить к репетициям сразу после школы.

– Где, скажи ради бога, ты найдешь гроб? – спросила Фло, когда мы возвращались после занятий домой.

С прошлого вечера без передышки шел снег, и перед домом намело высокие сугробы. Вместо того чтобы свернуть к подъезду, я потащила Фло к магазину на параллельной улице. И там указала на мрачную витрину:

– Здесь!

Фло уставилась на меня:

– Ты собираешься зайти в магазин гробов?

– Это не магазин, а похоронное агентство, – поправила я. Так было написано на входной двери, за ручку которой я уже держалась. – Ты со мной?

– Ну уж нет! – ответила Фло.

– Почему?

– Догадайся!

– Да почему же?

– Ну нельзя же вот так просто войти сюда и улечься в гроб!

– Почему?

– Почему-почему! – Фло вытащила из кармана брюк записку Сола и зажала в кулаке. – Потому что все решат, что ты сумасшедшая, вот почему!

Я слизнула снежинку с губ.

– Мне все равно. Пусть считают сумасшедшей. Я скажу, что я актриса и должна вжиться в роль.

Когда дверь открылась, где-то в глубине помещения надтреснуто звякнул колокольчик. Свет в магазине был приглушенным, воздух – затхлым, но, в отличие от улицы, здесь было очень тепло. Пока Фло стояла у двери, я успела осмотреться и насчитала целых семь гробов. Одни были из светло-коричневого, другие – из темно-коричневого и черного лакированного дерева. Два гроба были украшены по краям какими-то фестончиками, но мне они не приглянулись.

– А стеклянных гробов у вас случайно нет? – спросила я у продавца, который появился из подсобного помещения.

– Стеклянные гробы? – уставился на меня продавец, а я – на него. Не таращиться на него было очень трудно, потому что выглядел он очень странно. Лицо у продавца было невероятно длинным и одновременно прямоугольным, будто его голову защемили между створками двери. Шея, наоборот, казалась очень короткой, к тому же у него был черный галстук-бабочка, который болтался под подбородком, как пропеллер.

– Стеклянные гробы? Я правильно понял? – Мужчина приблизился ко мне, и я невольно сглотнула и обернулась к Фло за поддержкой.

– Моя подруга играет главную роль в «Белоснежке», – объяснила подруга. – Нам задали домашнее задание – подготовиться к нашим ролям, и подруга решила, что, может быть, ей стоило бы попробовать в одном из ваших гробов… э-э… полежать.

– Попробовать полежать? – переспросил продавец и сделал еще один шаг в мою сторону. – В гробу? И это домашнее задание?

Фло кивнула, а я подумала, что нам надо поскорее сматываться из этого заведения. Мужчина с бабочкой мне жутко не понравился. Он сделал еще один шаг. При этом он то и дело оттягивал свою бабочку, и та со щелчком возвращалась в прежнее положение. Наконец продавец рассмеялся, и смех у него оказался еще более странным, чем форма головы. Будто у него в горле что-то все время булькало, клокотало и перекатывалось.

Руки у меня похолодели. Я подумала, что если этот продавец сейчас подавится и умрет, то завтра во всех газетах напишут, что сотрудник похоронного агентства умер от смеха, услышав от двух девочек об их домашнем задании. Тут, к счастью, он закончил смеяться и проговорил:

– К сожалению, у нас нет стеклянных гробов. Но если угодно, юная фрейлейн, могу предложить вам вот эту модель.

Продавец приблизился к черному лакированному гробу и широким жестом откинул крышку. Внутри гроб был обит белоснежным шелком.

– Но мне придется попросить вас снять пальто и сапожки, – добавил он с таким видом, будто вот-вот снова расхохочется. – Тогда вы сможете попробовать, каково оно – лежать в гробу…

И он снова засмеялся своим булькающим смехом, но я уже не обратила на это внимание.

Гроб оказался немного жестковат, шелковая обивка отвратительно пахла химией, а когда в поле зрения появился галстук-бабочка, мое сердце так быстро и громко заколотилось, что я решила, что если останусь здесь еще хоть на секунду, то умру по-настоящему. Поэтому я мигом выбралась из гроба и почувствовала себя как никогда живой.

– Спасибо, – пискнула я.

Продавец сдержанно поклонился.

– А сколько такой гробик стоит? – поинтересовалась Фло.

– Четыре тысячи евро, – сказал продавец.

– Четыре тысячи? – хором переспросили мы.

– Но ведь его используют только один раз, – заметила я, натягивая сапожки, – для похорон. А потом с ним уже ничего нельзя сделать.

– Так-то оно так, – возразил продавец. – Но теперь ведь и свадебные платья используют по нескольку раз, не то что раньше. Тут все зависит от желания, верно?

Продавец опять расхохотался, и мы с Фло решили, что самое время уходить.

По пути домой я попросила Фло:

– Если я умру раньше тебя, поклянись, что купишь мне гроб где угодно, только не в этом магазине.

5. Любовная записка для Зеркала

Дома на столе нас ждала еда, и пока мы уминали рис с сосисками, папай сказал, что утром звонила бабушка.

– Твоя тетя уже доросла до ста, Кокада. Послезавтра отпразднуем это дело в ресторане.

Мы с Фло улыбнулись. Бабушка отмечает каждые десять сантиметров роста тети Лизбет. Но сто сантиметров – это особенное событие, юбилей. Не какие-то там сантиметры, а целый метр!

Только я успела это подумать, так в прихожей зазвонил телефон. Папай взял трубку.

– Кокада! – крикнул он. – Тебя Сол зовет к телефону!

Сол? Меня? Я нахмурилась. Раньше он никогда не звонил мне.

– Привет, тебе чего? – крикнула я в трубку.

– Я, это… – раздалось на другом конце. – Я только хотел узнать… Нет ли… Не у тебя ли Фло?

– Не у меня ли Фло? – со смешком повторила я.

Фло уже была рядом. Лицо у нее горело, в руках она держала тот самый листок. Она сморщилась и отчаянно замотала головой. Я ответила:

– Фло как раз в туалете. А что?

– Ну, это… – Сол перешел на шепот. – Я только хотел узнать, может, ты в курсе… Ну, в общем… прочитала Фло мое письмо?

– Прочитала ли Фло твое письмо? – Я опустила трубку и фыркнула. А потом закричала: – Фло-о! Фло-о-о! Сол хочет знать, прочитала ли ты его письмо!

Фло всплеснула руками и замотала головой еще сильнее.

– Она что-то невнятное говорит, – ответила я Солу. – Наверное, да. Ой! – это Фло меня ущипнула, вырвала у меня трубку и бросила на аппарат.

– Теперь ты довольна? – набросилась на меня подруга.

Ответить я не успела, потому что тут же снова зазвонил телефон.

– Э-э… – раздалось в трубке.

Я вздохнула и сказала:

– Я Белоснежка, Сол, а не секретный агент, передающий любовные письма. Почему бы тебе самому не поговорить с моей подругой? Она как раз вышла и стоит рядом со мной. Твое письмо у нее в руке, так что, думаю, у тебя есть шансы.

Я сунула трубку Фло, лицо которой из ярко-алого превратилось в темно-вишневое.

Выглядела она так, будто вот-вот грохнется в обморок. Наконец Фло вздохнула и сказала:

– Алло?

Наверно, никто не ответил, потому что она положила трубку.

– Короткий разговор, – заметила я.

– Он повесил трубку, – объяснила Фло.

– С чего бы это?

Фло уперла руки в бока.

– Наверное, ты просто напугала его своими дурацкими подколками.

Я хихикнула. Потом покосилась на листок в руке у Фло.

– А что он все-таки написал?

– Это тебя не касается, – Фло быстро спрятала листок, но теперь уже я рассердилась.

Я читала ей все письма от Алекса, все до единого, даже те, в которых он писал, что мечтает обо мне.

– Черт возьми, мы лучшие подруги или нет? – возмутилась я. – Если бы ты не напускала на себя такую таинственность, я бы и вела себя по-другому!

Я оставила Фло в прихожей, забралась в свой суперкосмический экспресс для путешествий по Вселенной и начала писать письмо Алексу. Надо было сообщить ему, что я получила главную роль в «Белоснежке», а кроме того, самое время спросить, когда же он, наконец, приедет в Гамбург. Через четверть часа в мой космический корабль упало любовное письмо Фло. Я развернула его и прочитала:

 
«Знаешь, зеркальце, мой свет,
Что тебя прекрасней нет!»
 

Когда я дочитала записку, в корабль просунулась голова Фло.

– Как ты думаешь, я красивая?

Я внимательно присмотрелась к подруге. Как-то странно услышать от нее такой вопрос.

– Конечно, красивая! – ответила я.

– Честно? – недоверчиво спросила Фло.

– Честно, – кивнула я.

Фло с облегчением улыбнулась.

– Ну ладно, – вздохнула она. – А теперь давай сюда мою записку.

Я не возражала. А потом предложила Фло отрепетировать небольшую сценку для праздника тети Лизбет. Ох, если бы я только знала, к чему это приведет, я бы сразу выкинула эту идею из головы!

6. Сценка и встреча со знаменитостью

В среду у нас опять был театральный кружок, и фрау Вигельманн поинтересовалась, думали ли мы над тем, как изменить свои роли. Почти у всех нашлось, что сказать.

Целовальник, например, ходил в луна-парк возле Гамбургского собора, чтобы пострелять в тире. На обратном пути он заглянул к мяснику, чтобы посмотреть на легкие молодого оленя, но у мясника, к сожалению, нашлись только свиные почки. Довольно отвратительные с виду, заметил Целовальник.

Аннализа посмотрела фильм про семерых гномов, где Нина Хаген играет Злую королеву. Нина Хаген – знаменитая певица. Она, похоже, произвела большое впечатление на Аннализу. По крайней мере, она теперь метала громы и молнии и тренировалась строить злобные гримасы. Ансуман, Пабло, Том, Ларисса, Мона, Геран и Карл решили, что семь гномов действительно врежут хип-хоп, а Белоснежка будет у них домработницей.

– Еще чего не хватало! – возмутилась я.

– Почему? – возразил Ансуман. – Ты же будешь спать в наших маленьких кроватках и пить из наших маленьких чашечек. Значит, придется потрудиться.

– Ну уж нет, убирать я не буду! – запротестовала я. – На это можете не рассчитывать!

Наступила моя очередь, и я подумала, стоит ли рассказывать о моей попытке полежать в гробу в агентстве ритуальных услуг. Поразмыслив, я решила сохранить это в тайне и сказала, что хочу купить черный парик. Потом спросила, не выделит ли школа денег на стеклянный гроб для сцены с поцелуем принца. Фрау Вигельманн, смеясь, покачала головой и сказала, что у школы для этого недостаточно финансов, и, к сожалению, мне придется довольствоваться простым деревянным ящиком. Ведь это не профессиональная постановка. Мне это как-то не понравилось, и я решила во что бы то ни стало раздобыть настоящий гроб.

Сол, которому очень хотелось выехать на сцену на настоящем коне, тоже получил в ответ только отрицательное покачивание головой. Он вздохнул и покосился на Фло. Но когда моя подруга тоже посмотрела на него, он улыбнулся как настоящий сказочный принц.

Фредерика, которая играла добрую маму Белоснежки, попробовала дома уколоть палец настоящей иглой.

– Было море крови! – гордо сказала она и предъявила ранку.

Фло рассказала, что в понедельник мы с ней репетировали сценку с Зеркалом, а сегодня мы ее покажем на празднике, который устраивают для моей тети Лизбет в «Жемчужине юга».

В конце урока фрау Вигельманн решила вернуться к моей роли Белоснежки.

– Если Лола не хочет быть прислугой у гномов, что на самом деле очень похоже на сказку, можно сделать по-другому, – сказала она.

– Как же это? – поинтересовался Ансуман.

У меня внезапно зачесалась голова, потому что я вспомнила одно детское стихотворение. Этот стишок я видела в какой-то книжке у бабушки в магазине. Оно так и называлось, «Белоснежка», и речь там шла как раз об этом. Белоснежка не только прибирала и готовила еду, но и во всем остальном ухаживала за гномами, даже сопливые носы им вытирала. Правда, чем там дело закончилось, я не помнила, поэтому решила спросить вечером у бабушки. Но когда мы с Фло пришли в «Жемчужину юга» после обеда, случилось столько всякого, что я об этом и думать забыла.

Моя тетя, ростом ровно сто сантиметров, сидела за накрытым столом и капризничала, потому что хотела немедленно распаковать подарки, а бабушка велела ей дождаться, пока все соберутся. Даже Джефф явился, хотя не известно, как он узнал о празднике тети Лизбет. Улыбка, которой он приветствовал Пенелопу, была слегка натянутой, но мне он передал поцелуй от Алекса, а тете Лизбет принес подарок. На карточке, засунутой под ленточку, было написано: «Лизбет от Джеффа, Алекса и Паскаля».

У тети была масса подарков, ведь сто сантиметров роста бывают только раз в жизни, но больше всего она обрадовалась подарку Джеффа и его сыновей. Это был диснеевский мультик «Король Лев».

– Мотреть! – тут же зациклилась тетя Лизбет. – Ибсель мультик мотреть!

– Нет, – твердо сказала бабушка. – Сейчас Лизбет будет праздновать, а мультик посмотрим завтра.

Тут тетя Лизбет расплакалась и успокоилась только тогда, когда дедушка предложил ей побросаться виноградом. Вы уже знаете, что моя тетя просто обожает разбрасывать что под руку попадется, но ей разрешают делать это только виноградом. Как и в тот день, когда Лизбет «исполнилось» девяносто, Карлик испек огромный торт в виде виноградной грозди. Тетя Лизбет выбирала липкие виноградинки из сахарной глазури и бросала в нас. Мы смеялись, ели виноград и торт, пока животы не разболелись. Потом начали появляться первые вечерние посетители, и Фло пришлось поканючить, чтобы в конце праздника папай разрешил нам показать нашу сценку на сцене ресторана.

Посетителей, которые уселись неподалеку от нашего столика, раньше мы в ресторане не видели. Это были две женщины – одна черноволосая, другая рыжая.

– Смотрите-ка, – сказал Джефф. – У вас знаменитые клиенты. Та женщина с рыжими волосами – сама Нина Петри.

– Нина Петри? – папай повернулся к посетительницам. – А кто это?

– Актриса, – сказала Пенелопа, поднимаясь, чтобы принять заказ. – Самая лучшая актриса в Германии. Она играла в «Беги, Лола, беги» и в «Смертельной Марии», и…

– И в «Биби – маленькая волшебница», – взволнованно добавила Фло и толкнула меня в бок. – Ну помоги же! Еще в одном детском фильме, где девочка была мальчиком, а мальчик – девочкой, никак не вспомню название…

Нет, такого фильма я не знала. Фильм про Биби я тоже не видела. Но голова у меня чесалась просто нестерпимо. Знаменитая актриса в «Жемчужине»! Это же просто здорово! Но при одной мысли о том, что нам с Фло сейчас придется выходить на сцену, мне стало дурно.

– Может, ну ее? – спросила я Фло, но та уже тащила меня со стула.

– Идем, будет весело!

Я выползла за ней на сцену. Мы с Фло все хорошо отрепетировали, и когда папай включил музыку, которую мы подобрали к нашей сценке, вся моя дурнота прошла.

– Уважаемые дамы и господа, глубокоуважаемая тетя Лизбет! – объявила я. – Сейчас вы увидите сценку про Белоснежку и Зеркало!

Мы с Фло встали друг напротив друга. Я зевнула, и Фло зевнула. Я высунула язык, и Фло тоже высунула язык. Я провела рукой по волосам, Фло точно так же провела рукой по своим волосам. Я покачала головой, и Фло покачала головой. Сначала мы делали все это медленно, потом стали двигаться все быстрее и быстрее, в такт музыке. Мы покачивали бедрами, перепрыгивали с ноги на ногу, строили гримасы, теребили волосы.

Когда песня закончилась, я уперла руки в бедра и сердито спросила Фло:

– Почему ты за мной повторяешь?

Фло тоже уперла руки в бедра и ответила:

– Потому что я твое зеркало, дурочка!

Потом мы повернулись к зрителям и поклонились.

Все хлопали и кричали «Браво!», даже актриса Нина Петри и ее черноволосая спутница.

Когда мы с Фло вернулись к нашему столику, я краешком глаза заметила, что женщины склонились друг к другу и о чем-то говорят вполголоса. Вскоре Нина Петри подняла руку и помахала нам, чтобы мы подошли к ее столику. А потом… О, потом произошло нечто совершенно невероятное.

7. Дочери Дракулы

Вампир – это бессмертное существо. Он живет на кладбищах, днем спит в гробу, а ночью восстает из гроба и приходит к живым людям, чтобы напиться их крови. В реальности вампиров не бывает, но в фильмах их полным-полно, и они нравятся миллионам зрителей. Один из самых знаменитых фильмов о них называется «Дракула». Граф Дракула живет в замке в Трансильвании, он безумно влюбляется в прекрасную Мину Мэррей, которая из любви и сочувствия в финале вонзает в сердце вампира осиновый кол. Только таким способом вампиры могут умереть. Именно это и происходит с Дракулой. Но Мина Мюррей остается жить и спустя несколько месяцев производит на свет близнецов. Двух дочерей Дракулы.

Все это Нина Петри рассказала нам после того, как мы с Фло уселись за ее столик. Рассказала она и о том, что идея с дочерьми-близнецами пришла в голову знаменитому немецкому режиссеру, который собирается снять новый фильм о Дракуле, и называться он будет «Дочери Дракулы». На роль Мины Мэррей уже выбрали Нину Петри, а на роль ее дочерей все еще проводится кастинг. Сотни девочек уже пробовались, но ни одна из них не нравится режиссеру.

Вот почему Нина Петри рассказала нам об этом. Она и ее темноволосая соседка по столику решили, что мы вполне можем подойти. Мы – это Лола Фелозо и Фло Соммер!

– Меня зовут Катарина Штайн, – назвалась темноволосая женщина. – Я провожу кастинг. Я сегодня целый день пробегала, чтобы найти двух более-менее подходящих девчушек. Но ни одна не показалась мне естественной и убедительной. Я так расстроилась, что уговорила Нину зайти сюда перекусить, чтобы немного отвлечься. И тут мы видим вас!

Мы с Фло буквально остолбенели. У меня было такое чувство, что я сплю и вижу сон или мечтаю. Но ничего подобного. Все это происходило наяву!

– То, что вы только что показали на сцене, – очень неплохо, – похвалила Нина Петри. – В принципе, сценка простенькая, но выражения ваших лиц и ваши движения – это впечатляет! Вы, наверно, брали уроки актерского мастерства?

Мы с Фло только головами покачали, потому что языки у нас на некоторое время отнялись. Рядом, за столом с подарками для тети Лизбет, мама, Джефф и бабушка прислушивались к нашему разговору, а у барной стойки с круглыми глазами столпились Пенелопа, дедушка и папай.

– А впрочем, это не имеет значения, – продолжила Нина Петри, переглянувшись с Катариной Штайн. – Все зависит от природы. Было бы желание сниматься в фильме. Или, вернее, желание попробовать себя на роли в «Дочерях Дракулы».

Я сглотнула и вцепилась в руку Фло. У меня было такое впечатление, словно на моей голове вальсируют миллиона три муравьев, – до того я волновалась. Но я не могла произнести ни слова. Фло тоже.

Мы только стояли, держались за руки и беспомощно оглядываясь на папая и Пенелопу. Тут уж и они подошли к столику Нины Петри. Потом подтянулись мама и тетя Лизбет, которая бросила в Нину Петри виноградинку и сказала «Круто!».

– Это не круто, Лизбет! – строго заметила мама, но Нина Петри только рассмеялась. Она вытащила виноградинку из своих ослепительно рыжих волос и еще раз повторила все то, что говорила нам с Фло.

Какое-то время взрослые молчали. Потом мама спросила:

– И когда же начинаются съемки?

Катарина Штайн вздохнула.

– Примерно через четыре недели, если мы сможем найти актрис на роли дочерей. В эту субботу последний кастинг. Если мы их не найдем, съемки придется отложить.

– А где будет сниматься фильм? – спросила Пенелопа. – И как долго это будет продолжаться?

– Съемки продлятся около семи недель, – ответила Нина Петри. – Основную часть предполагается отснять в Бергишес-Ланде, в старинном рыцарском замке. По сценарию, Дракула со своей возлюбленной живут именно там. Некоторые сцены будут сниматься в Гамбурге, на старом корабле, который стоит в порту совсем недалеко отсюда.

Я так сильно сжала руку Фло, что та тихонько ойкнула.

– На «Рикмер Рикмерс»? – выдавила я из себя.

– Конечно, – ответила Нина Петри.

Тут вмешался папай:

– Но я как-то не понимаю, как девочки смогут сыграть близнецов. Они же абсолютно не похожи.

Я сердито покосилась на него. Ну зачем было это говорить?

– Конечно, вы правы, – сказала Нина Петри. – У меня у самой близнецы, и они, между прочим, считают, что совершенно не похожи друг на друга. Даже внешне отличаются! Мы даже подумывали предложить эту роль моим девочкам. Но, к сожалению, они уже почти взрослые, а вот ваши как раз того возраста, который нужен. Так, Катарина?

Темноволосая женщина кивнула и так уставилась на меня и на Фло, будто выиграла нас в лотерею.

– В фильме мы как раз хотим отойти от банального представления, что все близнецы похожи как две капли воды, – пояснила она. – К тому же, если их загримировать под девочек-вампиров, они будут выглядеть неотличимыми. По сценарию, у наших сестричек черно-синие тени под глазами, острые клыки и волосы торчком. Но до этого мы еще доберемся. Теперь вопрос только в том, хотят ли ваши девочки приехать в субботу на кастинг. И, естественно, могут ли?

– Мы должны немного подумать… – начала было мама.

Тут я не выдержала:

– Конечно, хотим! И, естественно, можем! Мама! Папай! Пенелопа! Чего тут думать!

Тут папай с Пенелопой заулыбались, и мама, вздохнув, согласилась.

Вечером мы с Фло шли домой приплясывая. Пенелопе не нужно было работать, и я могла переночевать у Фло. Ведь их дом рядом с «Жемчужиной» – сразу за углом. Пенелопа разрешила мне позвонить Алексу в Париж. Я, танцуя, набрала номер, а когда мой друг ответил, завопила в трубку.

– Я буду дочерью Дракулы! – прокричала я, едва услышав голос Алекса. – То есть, мы с Фло будем дочерьми Дракулы! Мы будем играть девочек-вампиров в кино, будем сниматься на «Рикмер Рикмерс» в Гамбурге и в рыцарском замке… и… и… Ну, что ты скажешь на это?

– Ух ты, – выдохнул Алекс.

Действительно – ух ты. Что еще скажешь в такой ситуации? Я была так взволнована, что забыла спросить Алекса, когда же он, наконец, приедет в Гамбург. Как раз сегодня вечером я хотела узнать об этом у Джеффа, ведь он же отец Алекса, но тут нас с Фло заметила знаменитая актриса.

Позже, когда мы с Фло уже лежали в кровати, и от волнения я никак не могла заснуть, Фло дернула меня за ухо.

– Наверное, еще рано так радоваться, – сказала она. – Нас ведь всего-навсего на кастинг пригласили. Это совсем не значит, что мы получим роль.

– Да брось ты! – отмахнулась я. – Конечно, получим! Вот увидишь! Завтра Катарина Штайн пришлет нам сценарий. Мы его быстренько прочитаем, пройдем кастинг и… и станем знаменитыми. Та-та-та-там!

– Эй! – заглянула в спальню Пенелопа. – Пока вы не стали знаменитыми, не забывайте, что завтра в школу. Живо выключаем свет и засыпаем. Понятно?

– Так точно, шеф! – согласилась Фло и уже через пару минут спала.

Что касается меня, то я не спала еще полночи. Пока хомячок Хармс строил гнездо в нашем одеяле, я неслась на крыльях фантазии. Это были лаково черные крылья моего турбомобиля, на котором я мчалась в Париж, чтобы укусить в шею моего возлюбленного по имени Александр. Зачем? Чтобы и он превратился в вампира и оставался со мной целую вечность.