Текст книги "Лола – любящее сердце"

Изабель Абеди
Лола – любящее сердце

Посвящается Ванессе Вальдер.

© Loewe Verlag GmbH, Bindlach/Germany, 2010

© ООО Издательство «Ранок», 2017

Перед тем, как начать

Моя подруга говорит, что жизнь иногда напоминает клубок шерстяной пряжи. Нужно решить, на что он годится и что из него можно сделать. Если повезет, может выйти вполне приличная вещь.

Как вы уже убедились, моя подруга частенько говорит то, над чем потом приходится основательно поломать голову. Например, думая о том, что случится с клубком в случае неудачи. А что будет, если собьешься со счета петель или порвешь нитку где-нибудь в середине работы? Ведь тогда придется все начинать заново, иначе получится полная чепуха!

А еще подруга говорит, что никогда не нужно думать о том, что ничего не выйдет или все придется переделывать.

Наверно, она, как всегда, права.

А теперь – моя новая история.

1. Страшные зайцы, Болинья и вторая половина ночи

Вначале был крик.

Он раздался глубокой ночью и с этого момента не прекращался ни на миг. Крик звучал трое суток подряд, пока все жители Гамбурга не встали на колени перед своими кроватями и не вознесли молитву всемогущему Господу на небесах, чтобы этот крик, наконец, прекратился. Но Бог их не услышал.

Пришлось мне заняться этим делом.

Крик доносился из дома на Оштерштрассе. Соседи сказали, что там живет молодая супружеская пара по фамилии Рукдешер. Три дня назад они вернулись домой со своим новорожденным младенцем – и с тех пор он кричит. У них уже побывали врачи, акушерки, медицинские сестры и народные целители, но никто так и не смог помочь. Сегодня после обеда герра Рукдешера увезли в больницу с лопнувшей барабанной перепонкой, поэтому на звонок в дверь никто не отозвался. Пришлось взломать дверь. Фрау Рукдешер, жалобно постанывая, пряталась за диваном. Бледная, со всклокоченными волосами и совершенно изможденная.

Младенец лежал в кроватке. Это был мальчик, и лицо у него уже стало темно-синим от крика. Над головой у него висела погремушка из маленьких зайчиков. Зайчики были также на простынях, на подушке, на одеяльце и даже на его крохотной пижамке. Шапочка у малыша была беленькая с голубыми заячьими ушками. Обои в детской тоже были сплошь в зайчиках. На столе лежала книжка с картинками «Прыг, скок и еще разок!», по полу были разбросаны игрушечные зайцы всех размеров.

Пока малыш набирал воздуха, чтобы продолжить вопить с новой силой, фрау Рукдешер едва слышно прошептала:

– Я больше не могу!..

– Именно поэтому я и здесь! – объявила я.

Я взяла малыша на руки и пристально посмотрела ему в глаза. Через несколько секунд я кивнула и прошептала ему на ухо два-три волшебных слова. Потом прикрыла ладонью глаза новорожденного, и он сразу успокоился.

– Все ясно, – сказала я фрау Рукдешер. – У вашего сына фобия на зайцев.

– Что вы говорите? – в изумлении воскликнула бедная женщина, переводя взгляд с зайцев на сына.

– Фобия – это очень, очень сильный страх, – пояснила я. – Непреодолимый. Такое иногда случается. У вашего сына именно такой случай. Все дело в зайцах.

– Да, но… Почему ты так решила? – пробормотала фрау Рукдешер.

– Я умею читать мысли малышей, – ответила я. – Вся эта квартира для вашего сына – настоящая комната ужасов.

Фрау Рукдешер только вытаращила глаза.

То, что я сказала, было чистой правдой. Достаточно мне разок заглянуть в глаза малышу, затем слегка сконцентрироваться, и я сразу понимаю, в чем дело. Могу даже назвать имя и знак Зодиака ребенка. А уж понять, чего он хочет, – проще простого. Этого младенца звали Ян-Оле. По гороскопу он был Девой, а асцендент у него – Рыба. Его главное желание я сразу же передала матери:

– Если хотите, чтобы вашему сыну было хорошо дома, обеспечьте ему червяков!

Фрау Рукдешер едва не задохнулась:

– Мой сын… он… он хочет червяков?

– Да, – ответила я. – Плюшевых, резиновых, деревянных, пластиковых – безразлично, каких. К Пасхе вам следует заказывать пасхальных червей. Но для начала очистите дом от этих бесчисленных заячьих ушей. Чтобы и духу их тут не было. Вам все ясно?

Фрау Рукдешер кивнула. А затем со слезами на глазах опустилась передо мной на колени.

На прощанье я кое-что шепнула Яну-Оле на ушко, и на этом моя миссия была завершена. Теперь у малыша будут обои с червячками и качели в виде огромной гусеницы. Он станет самым тихим и довольным младенцем в Германии.

Естественно, вся эта история попала в газеты, и с тех пор я в Гамбурге знаменитость. Зовут меня Лала Лу, я специалист по проблемам с детьми. И у меня просто отбоя нет от важных клиентов. Я приобрела спутниковый бебифон, чтобы быстрее получать сообщения о том, где я нужна, и нам пришлось переехать в новый дом. Теперь мы живем в самом высоком здании Гамбурга. У меня есть собственный автомат, по первому требованию выдающий соски-пустышки, а на крыше нашего дома находится посадочная площадка для моего вертолета. Пилота зовут Александр, а командира экипажа – Фло. Но она, к тому же, работает еще и акушеркой-зоологом: ее специализация – принимать новорожденных китят.

Моей семье пришлось оставить прежнюю работу, и теперь все мои близкие работают на меня. Мама отвечает на письма поклонников, папай сидит на телефонной «горячей линии» и кондинирует мне расписание. Или координирует? Ну, не важно. В общем, папай – мой агент. И дедушка тоже: он сортирует конверты с моими гонорарами. Тетя Лизбет заведует автоматом с сосками-пустышками, а бабушка продает книги, в которых описаны сложные случаи, с которыми мне удалось справиться. Их, на минутку, уже семнадцать томов, и каждый – настоящий бестселлер!

Но про мои скрытые таланты знает только моя лучшая подруга. Только ей известно, что я шепчу на ухо малышам. Я подбираю для каждого особое волшебное слово, и оно обеспечивает ребенку здоровье и счастье на всю жизнь. Например, для Яна-Оле таким волшебным словом было «форонида». Я позаимствовала его из греческого языка. В переводе оно означает всего лишь лошадиную подкову, но действует просто неотразимо.

На всякий случай я еще пару раз прошептала это слово в темноту, пока возвращалась к реальности – в дом номер 44 по улице Бисмарка в Гамбурге. В маленькую трехкомнатную квартирку на втором этаже.

Наверно, вы уже догадались? Каждый раз, когда мне не спится, я представляю, кем бы я стала, если б не была собой. В этом месяце я воображала себя Лалой Лу, гениальной няней.

И конечно, вы совершенно точно знаете, кто я на самом деле. Подруга говорит, что совершенно не требуется говорить об этом всякий раз. Но мне ужасно хочется! Если вы придерживаетесь того же мнения, что и моя подруга, можете пропустить следующие несколько строк. Только потом не жалуйтесь, что ничего не поняли в моей истории.

Итак, я Лола Фелозо, дочка мамы и папая, внучка бабушки, дедушки и еще одной бабушки, которая живет в Бразилии, племянница тети Лизбет и еще семи бразильских тетушек, лучшая подруга Фло и Алекса из Парижа, владелица черной кошки Белоснежки. А недель эдак через двадцать стану вдобавок еще и старшей сестрой!

Как раз по этой причине я и не могла сегодня уснуть. Мои родители обвенчались совсем недавно, и моя мама беременна. Завтра я, наконец, узнаю, кем буду: старшей сестрой младшей сестры или старшей сестрой младшего брата. Это, сами понимаете, очень серьезный момент. Только не думайте, что малыш родится уже завтра. До его появления на свет еще далеко.

Когда в июле мы ездили в свадебное путешествие в Бразилию, мама была уже на третьем месяце. Сообщила она нам об этом накануне свадьбы, и папай плакал от радости. Я была ужасно удивлена, поначалу даже не верила, хотя моя подруга считает, что это вполне логично. Потом мы встретили в Бразилии ясновидящую – да-да, самую настоящую! Это была бабушка нашего друга Каку. И она прочитала мое будущее по ракушкам. «Отныне ты будешь старшей», – сказали ракушки, и с тех пор эти слова не выходят у меня из головы.

А между тем, уже сентябрь. Мама на пятом месяце, и сегодня как раз середина срока. Это значит, можно увидеть, кто у нее родится. В Бразилии животик у мамы был совсем маленький, но теперь уже кажется, что она проглотила небольшой мяч. Поэтому мы уже целую неделю называем малыша «Болинья», что по-бразильски означает «Мячик». Естественно, это не настоящее имя, но и Болинья пока еще не настоящий малыш, мы даже не знаем, мальчик он или девочка. Нам известна только дата его рождения: врач подсчитала, что это случится двадцать второго января.

Завтра мы с мамой идем на обследование. Папай тоже хочет к нам присоединиться и радуется, что сможет увидеть своего маленького футболиста на экране монитора. Мама рассказала мне, как проходит эта процедура. У врача-гинеколога есть специальное устройство. Его прикладывают к беременному животику, и на мониторе появляется изображение малыша. Вот здорово-то!

До сих пор точно можно было сказать только одно – Болинья будет Водолеем, если, конечно, появится на свет точно в срок. Это вычислил Алекс. Мой друг отлично разбирается в знаках Зодиака и даже может вычислить асцендент. Мой асцендент – Лев. Знак асцендента отвечает за характер, поэтому Алекс называет меня Лола-львица. Или «ма шери», что по-французски означает «моя дорогая». Вообще-то, Алекс живет в Париже со своей маман, но впереди еще полторы недели каникул, которые он проведет в Гамбурге со своим отцом Джеффом.

Мне вдруг ужасно захотелось, чтобы Алекс оказался здесь прямо сейчас. Он мог бы вычислить асцендент Болиньи, и тогда бы я знала, что за характер будет у моей младшей или младшего.

Моя немецкая бабушка всегда говорит, что неотложные вопросы надо решать без промедления. Я осторожно выглянула в прихожую, но тут же спряталась за своей дверью, потому что из спальни появилась мама. Она всегда нервничает, если я брожу по квартире по ночам, а нервничать беременным запрещено, иначе у них могут начаться передвременные… или все-таки преждевременные? – роды. Ну, не важно. В общем, я дождалась, пока мама снова уляжется, и только после этого прокралась в прихожую к телефону и набрала номер мобильного Алекса. Мне пришлось прослушать девять длинных гудков, пока он ответил.

– Ал-ло-о-о! – сонно произнес Алекс.

– Это я, Лола…

– Что у вас случилось? – Алекс так перепугался, что мне стало стыдно.

– У меня срочный вопрос, – торопливо проговорила я. – Ты можешь вычислить асцендент Болиньи?

Алекс застонал. Потом зевнул. Потом произнес:

– Для этого мне нужно точное время.

– Не проблема, – я взглянула на часы. – Один час, пятнадцать минут и пятьдесят пять секунд.

– Да не это время! – буркнул Алекс и еще раз зевнул. – Мне требуется точное время рождения ребенка.

– Неужели? – огорчилась я. – Но я же его еще не знаю!

– Вот именно! – подтвердил Алекс и зевнул в третий раз. – Поэтому я смогу вычислить асцендент только тогда, когда ваш Болинья родится. А теперь дай мне поспать. И сама ложись, если не хочешь опоздать в первый же день. В общем, спокойной ночи и приятных сновидений!

Алекс повесил трубку. Я вздохнула. «Приятных сновидений!» Не тут-то было! Теперь мне вообще расхотелось спать, к тому же и голова безумно чесалась.

Первый день занятий был еще одной причиной моей бессонницы. Завтра я иду в пятый класс, к тому же, в новую школу. Это средняя общеобразовательная школа на Левенштрассе, то есть на улице Льва. Добрый знак! Остается только одна проблема. Я теперь снова самая младшая – ведь в этой школе нет начальных классов, и отсчет начинается прямо с пятого. Страшновато!

Чтобы отвлечься, я стала искать Белоснежку. Но когда залезла под диван, вместо Белоснежки нашли меня. Папай как раз вернулся из «Жемчужины юга», нашего бразильского ресторана. В руках у него был сверток из фольги.

– Что-то мне не спится, – жалобно пискнула я.

Папай вздохнул:

– Значит, вас таких уже двое. Маме тоже. Она звонила мне в ресторан, чтобы я принес чего-нибудь перекусить.

Я хихикнула. В Бразилии мама все время чувствовала себя неважно, и еда ее почти не интересовала. А теперь она ела, как чемпион мира по футболу, и аппетит у нее всегда был волчий. Папай выполнял все ее пожелания, чему я, если честно, была только рада. Перед свадьбой мои родители отчаянно ссорились, и я даже побаивалась, что они расстанутся. Но, к счастью, все наладилось, и после свадьбы папай вел себя с мамой, как с королевой, готовой подарить ему наследника престола.

– И что у тебя там? – поинтересовалась я, пропуская папая на кухню. – Что ты принес?

Папай улыбнулся:

– Лучше бы тебе этого не знать.

Но ведь интересно же! Я поплелась за папаем, и когда он развернул фольгу, прямо в нос мне ударил ненавистный запах. В свертке оказалась огромная рыбина – она глупо таращила на меня свои остекленевшие глаза.

– Фу-у-у-у! – взвизгнула я.

– Я предупреждал, – ухмыльнулся папай.

Он поставил на огонь сковороду, налил на нее оливкового масла и положил туда рыбу. Выглядел он утомленным.

– Подумаешь! – храбро ответила я, хотя, как вы уже знаете, для меня нет ничего хуже, чем запах рыбы – неважно, сырой, вареной или жареной.

Я зажала нос прищепкой, и пока папай возился со сковородой, приготовила поднос для мамы. Если подать ей поздний ужин в постель, она не будет нервничать, а обрадуется. Правда, когда мы торжественной процессией приблизились к двери родительской спальни, оттуда донеслось негромкое похрапывание.

– Супер, – вздохнул папай, приоткрывая дверь. – И кто же теперь будет есть эту рыбу?

На маминой кровати кто-то тихонько мяукнул, и тут же об мою ногу потерлось что-то мягкое. Мы с папаем рассмеялись и положили в мисочку Белоснежки ее ужин, после чего папай сунул мне в руки какой-то пакет.

– Это тебе от вово, – сказал он. – К твоему первому школьному дню.

Ух ты! У меня даже голова зачесалась. Вово – по-бразильски «бабушка». С мамой моего папая я познакомилась только этим летом и уже по ней скучала. А все потому, что Бразилия – моя вторая родина. Как славно, что бабушка вспомнила обо мне!

В пакете оказался пенал. Розовый пластиковый пенал с нарисованной принцессой. У нее были светлые волосы и золотая корона.

– О! – только и смогла сказать я, старательно пряча разочарование.

Будто я собираюсь в первый класс, а не в пятый. Но даже и в первом я не выбрала бы розовый пенал с принцессой. Папай, наверно, тоже это понял. Он смущенно улыбнулся:

– Надо думать, светлые волосы напоминают вово о тебе. Когда она звонит, то обязательно спрашивает, как дела у ее маленькой принцессы.

– Классный пенал! – утешила я папая и решила все-таки взять его завтра в школу.

Свой старый пенал я так и не нашла, и мама долго распространялась насчет того, что у нас не так много денег, чтобы без конца покупать вещи, которые я теряю.

Папай присел на мою кровать и сделал мне «кафунью». То есть погладил по головке. Я а-а-бажаю «кафунью», а папай в этом деле – настоящий чемпион мира.

– Помнишь время, когда мы только что переехали в Гамбург? – спросил он. – Тогда ты тоже собиралась в новую школу, и тебе очень хотелось найти подругу – такую, как Фло. Мы с Пенелопой сегодня об этом говорили.

– Да, – ответила я и вспомнила про нашу старую Школу с козами.

На сердце у меня стало легче. В третьем «б» мы подружились с Фло, а в четвертом «б» были уже неразлучными. Само собой, что в новой школе все так и останется!

– Вы же записали нас в один класс, правда? – на всякий случай уточнила я у папая.

– А как же! – ответил он. – Вместе с Фредерикой, Солом и Ансуманом. В новой школе с тобой будут старые друзья, а вскоре к ним добавятся новые.

Эта мысль меня как-то успокоила.

– Тогда пожелай мне, чтобы мы все оказались в пятом «б», – пробормотала я. – Вот была бы удача!

– Точно! – согласился папай.

Он поцеловал меня и ушел спать. Вместо него явилась Белоснежка. Она свернулась клубком у меня в ногах, и когда я в последний раз взглянула на часы, было уже почти три.

Невероятная вещь! Моя мама беременна на пятом месяце, завтра мы с друзьями впятером идем в пятый класс, а ровно через пять часов начнется мой первый день в школе на улице Льва. Вот так совпадение!

2. Алекс ревнует, а мое первое желание исполняется

Когда я впервые пришла в Школу с козами, учебный год уже давно начался. Но сегодня все пятиклассники пришли в новую школу впервые, поэтому в актовом зале состоялась праздничная церемония. Это настоящий зал с высокими потолками, сверкающим паркетным полом и настоящей сценой. Она выглядела раз в пять больше той, которую построили папай и дедушка в нашем ресторане. На сцене стояло два десятка барабанов. Папай улыбнулся мне, и моя голова безумно зачесалась.

Фло уже была здесь. Они с Пенелопой сидели в первом ряду и махали нам. К счастью, они заняли еще несколько стульев, где поместились мы с папаем и, само собой, мама, бабушка, дедушка, тетя Лизбет и – Алекс. Когда мы вышли из дому в половине восьмого, мой друг уже стоял перед нашей дверью. Он вручил мне неизвестно почему расцветший в сентябре одуванчик.

А-а-абажаю, когда Алекс делает мне подарки и смотрит на меня своими зеленовато-карими глазами. У меня прямо голова кружится от любви. Теперь я сидела в первом ряду между Фло и Алексом, и он все еще продолжал зевать, потому что после моего звонка так и не уснул.

– Мне очень жаль, – огорченно прошептала я.

– Все в порядке, – ответил Алекс.

Я стиснула его руку.

Мои родители сидели позади нас, рядом с ними – дедушка и бабушка. Тетя Лизбет восседала у меня на коленях, осыпая мои джинсы крошками от шоколадного круассана. Потом она вдруг развернулась к двери и завопила на весь зал:

– Лола, Фло! Пришел Сол с толстой бабушкой!

Фло уставилась на дверь, а моя бабушка восхищенно заохала. Не из-за Сола, понятно. Вы, конечно, уже знаете, что моей тете три года, но по-настоящему говорить по-немецки она начала только после возвращения из Бразилии. И произошло это совершенно неожиданно. Утром в субботу мы завтракали всей семьей, и дедушка спросил, не хотим ли мы совершить велосипедную прогулку. Я кивнула, а тетя Лизбет вытерла перемазанную джемом физиономию любимым телепузиком и заявила:

– Хочу на «Рикмер Рикмерс». Там мы с Лолой и Фло залезем на мачту, и это будет круто!

Бабушка и дедушка долго не могли закрыть рты от удивления.

До поездки в Бразилию единственным словом, которое моя тетя могла внятно произнести, было «круто», и бабушка уже начала нервничать по этому поводу. Так что сейчас она погладила Лизбет по голове и сказала:

– Моя взрослая девочка! Я ужасно горжусь тобой!

Фло помахала Солу. У его бабушки кожа еще темней, чем у папая, и она действительно такая толстая, что ей требуется минимум два места. Сол плюхнулся на сиденье рядом с Фло, схватил ее за руку и влюблено уставился на нее.

В актовый зал продолжали прибывать все новые люди. Мы увидели Фредерику и Ансумана, а заодно целую кучу пятиклассников, которых еще не знали. Все они так же волновались, как и я. Когда зал оказался набит битком, погас свет. По сцене пополз белый туман. Тетя Лизбет испуганно вскрикнула и уронила круассан. А когда включили прожекторы, за барабанами уже сидели мальчики и девочки. Они были в черных футболках и черных кепочках и отбивали такой ритм, что весь зал ходил ходуном. Барабанщики постарше были, наверно, из десятого класса, но двое были явно младше, и самое главное – я их знала.

– Смотри, – наклонилась я к Фло. – Там Глория и Фабио!

Глория в этом году снималась в кино вместе с Фло, и я ей ужасно завидовала. Потом мы подружились, а теперь будем учиться в одной школе. Когда мы приходили сюда в день открытых дверей, Глория познакомила меня с Фабио. Его родители приехали из Бразилии, как и отец Глории. К тому же, Фабио звали так же, как и моего папая!

Как только мальчик заметил меня в зале, он мне подмигнул. За лето он здорово подрос, и волосы у него стали длиннее. Он отбивал ритм, и его мышцы словно танцевали, а улыбка становилась все шире. Я хотела было улыбнуться в ответ, но Алекс проворчал:

– Почему этот тип так тебе улыбается? И барабанит он будто бы исключительно для тебя!

– Не обращай внимания, – отмахнулась я, но мне стало как-то не по себе.

Я вспомнила, что Алекс и Фабио уже однажды встречались – на детской дискотеке в «Жемчужине юга». Алекс тогда приревновал меня, потому что Фабио со мной танцевал. Наверно, и Алекс вспомнил об этом. Его глаза сверкнули.

– Не тот ли это африканец, который в тебя влюбился? – поинтересовался он.

– Он бразилец, – ответила я. – И он в меня не влюблялся. Он показал мне школу и помог развесить объявления, когда Белоснежка сбежала. Он просто вежливый, понятно?

О том, что Фабио признался Глории, что считает меня красивой, я промолчала. Но голова у меня зачесалась. Бабушка всегда говорит: «То, чего я не знаю, только раззадоривает меня». Похоже, и Алекса тоже.

Чтобы отвлечь его, я принялась так отбивать пятками ритм, что тетя Лизбет еще раз уронила круассан. Не успела она расплакаться, как по сцене снова пополз туман, и появились танцовщицы. Три девочки: две с темными волосами и одна светленькая. Волосы у них были взлохмачены, как львиные гривы. Одеты они были в облегающие трико и маечки из золотистой ткани, а их лица были загримированы под хищных кошек. Они плясали хип-хоп под ритм барабанов, и это было нечто! Особенно мне понравилась блондинка в центре. Она двигалась, как профессиональная танцовщица, и я от волнения так ущипнула Фло за руку, что та пискнула.

Помню, как мы выступали перед первоклассниками в прошлом году. Тогда я думала, что это лучший танцевальный номер в мире. Но теперь оно показалось мне просто детским садом. Наверно, и Фло тоже так подумала. А вот Алекс снова нахмурился, потому что Фабио кивнул мне, прежде чем уйти за кулисы.

– Перед вами выступила группа «Drum & Dance», которой руководит Флориан Деммон, – объявила директор, поднявшись на сцену.

Она кивнула одному из преподавателей – тому, у которого были черные вьющиеся волосы и теплая улыбка, и я снова подумала: «Я его знаю!»

В день открытых дверей на нем была оранжевая футболка с черными цифрами, и я решила, что он станет моим преподавателем математики. Сегодня он был одет в оранжевую рубашку с белыми полосками, джинсы и кроссовки. Директриса сообщила, что герр Деммон будет вести у нас немецкий и музыку. В школе он работает всего три месяца и является классным руководителем пятого «б» вместе с фрау Кронберг. Фрау Кронберг как раз стояла рядом с ним. На ней был серый костюм, и волосы у нее были светлые, что сразу же напомнило мне мою любимую учительницу фрау Вигельманн.

Ох, как же мне захотелось попасть в пятый «б»! До того, что я не запомнила ни единого слова из речи директрисы. И вот, наконец, наступило это важное мгновение: на сцену поднялись две классных руководительницы пятого «а». У той, что слева, была прическа, как метелка для смахивания пыли, а та, что справа, походила на сдобную булочку с коротенькими руками и ногами.

Фло ткнула меня в бок:

– По-моему, она ведет математику и французский.

Я кивнула. С этой учительницей мы тоже познакомились на дне открытых дверей. Про себя я назвала ее Рыба-шар. На самом деле ее звали фрау Шмидт-Меллендорф, но Глория звала ее Мелли и утверждала, что она – само очарование. Но в ее класс мне ни капли не хотелось, а хотелось в класс герра Деммона и фрау Кронберг!

Мелли огласила список учеников своего класса. Первыми на сцену поднялись Леония Аренз и Том Биденкомпф, потом вызвали Ансумана Сезио. А через минуту мы с Фло огорченно вздохнули – одиннадцатым прозвучало имя Сола Мартинеса. Потом на сцену вышли еще шестеро учеников, среди которых оказалась и Фредерика, а затем Мелли вызвала Флору Жеральдину Соммер. Фло встала, и я изумленно на нее уставилась. Само собой, я знала, что полное имя моей подруги – Флора. Но о своем втором имени она никогда ничего мне не рассказывала.

– Пока, – шепнула Фло и направилась на сцену.

Пенелопа мне подмигнула, а мама похлопала по плечу.

Потом вышли Натали Томас и Анжела Фелоза. Ух ты! Прикольно! Фамилия почти как у меня. Папай улыбнулся, и я пересадила свою тетю в пустое кресло.

– Теперь моя очередь, – сказала я ей.

Напоследок я с сожалением взглянула на классного руководителя пятого «б» и поднялась с кресла. Но через две секунды снова в него опустилась. После Анжелы Фелозы назвали не меня, а какого-то Тобиаса Вакера. После чего Рыба-шар на пару с Метелкой спустились со сцены. Вместе со своим классом, в котором мне не учиться. Фло в отчаянии оглянулась на меня.

– Что же это такое? – прошептала мама.

Папай пожал плечами, тетя почесала в затылке, а Алекс стиснул мою руку. Через пять минут назвали и мое имя. Я оказалась в пятом «б», как и хотела. Фрау Кронберг и герр Деммон радушно улыбались, но видела я все это словно в тумане.