Текст книги "Поверь. Я люблю тебя"

11. Секреты и недосказанности

В не столь уж далекие времена родители знать не знали, что маленькие дети понимают так много. Не отдавали себе отчета в том, что зародыши могут понимать мысли матери. Не знали, что груднички откликаются на эмоции родителей. Маленькое существо воспринималось лишь на уровне пищеварительного тракта. Нужно было накормить его, возможно, поставить на ноги, и соблюсти его «невинность».

Детям почти ни о чем не говорили. Ребенка не ставили в известность, когда папа терял работу или у мамы случался выкидыш. Так же молчали и о самоубийстве дяди Марселя, раке тети Мари, обворовывании дачного домика, пожаре на заводе, где работает отец, болезни, потом и кончине младшего братика, прабабушке, попавшей в психбольницу, дедушке-коллаборационисте, любовнике бабушки или денежных затруднениях в семье. Ребенка не готовили к запланированному переезду. Его перевозили туда-сюда. А если б секреты еще и имели возможность расти и развиваться!

В повседневной жизни не было места для разговоров с ребенком. Малыша везли к бабушке, не сообщая ему, сколько времени он там проведет, даже не сказав, когда вернется мать! Если бабушка любящая, все проходит прекрасно. Считалось, что малышу в четыре года все равно, и его можно оставить у тетушки, не уточнив, когда за ним придут. Оставляя ребенка без поддержки, в страхе, что его, не способного к самостоятельности, совсем бросили.

Существуют простые недосказанности, то есть вещи, которые взрослые не считают полезной информацией для детей: им кажется, что детям это неважно, или же они полагают, что дети все равно не поймут да и не имеют потребности об этом знать. А существуют еще и секреты – то есть тщательно скрываемая информация. Недосказанности запрещают ребенку облекать некоторые из своих эмоций в слова. Секреты отрезают часть его самого. Секрет чаще всего бесполезен и имеет разрушительные последствия. Он ни от чего не защищает детей. Скорее, наоборот – лишает их чувства уверенности. Дети чувствуют эмоции взрослых, они понимают: есть нечто такое, о чем им не сказали. И говорят сами себе: если нам про это не сказали – значит, в этом что-то чудовищно страшное. Так вокруг секретов рождаются всевозможные фантазии. А фантазия всегда тяготеет к тому, чтобы оказаться куда страшнее реальности.

О секретах ребенку нельзя говорить в резкой форме. Прежде всегда нужно его выслушать, выяснить, что он знает, что он себе напридумывал, навоображал. Секрет, высказанный без подготовки, либо не будет услышан, либо будет воспринят как взлом психической жизни ребенка. Ребенок сам создает себе свою истину. Чтобы воспринять нечто иное, ему сначала нужно «вычистить» свои уверенности. Роль взрослых или психотерапевта – в том, чтобы помочь ребенку задать самому себе вопросы, заставить его высказать тот вопрос, который он сможет задать родителям и который будет для него иметь смысл. Тогда родители и смогут ответить, приоткрыв завесу тайны. Ребенок будет готов воспринять ее.

Секрет означает подозрение – были обдуманы и другие следы, а симптом так и остался непонятым. Под симптомом я понимаю повторяющееся и вынужденное поведение или же внезапное происшествие, оставшееся без объясненной причины. Жюлю было два месяца, когда мама Элен уронила его на землю. Почему так случилось? Это было слишком странно, и ей хотелось понять.

Как и все мамы, она иногда амбивалентна по отношению к своему маленькому мальчику… Но чтобы просто уронить!.. Невозможно. Мы исследуем проблему вместе. Она рассказывает мне, что ночью ей приснился сон: она потеряла сумку. Интуиция подсказывает мне: а не могло ли быть так, что зародышей в чреве ее матери было двое – был еще и ее близнец? Предпринимаем расследование. Ее мать все отрицает, но все же упоминает о том, что за два месяца беременности потеряла много крови, так что предполагала выкидыш! Гипотеза о близнеце нашла подтверждение. А главное – она о многом сказала Элен. Она придавала смысл многим ощущениям. Этот канувший в небытие близнец имел потребность быть признанным. И он символически снова возник в жизни Элен в этом падении Жюля.

Молодая женщина по имени Грас встречается только с женатыми мужчинами… Отважившись понемножку вытащить из матери кое-какие подробности, она наконец понимает: ее отец постоянно обманывал мать. Любовницы были несомненно удачливее супруги, униженной, недооценнной. Сигнал, услышанный бессознательным Грас, был ясен: «Лучше быть любовницей, чем женой». Ей удалось поговорить об этом с отцом – и тот без обиняков рассказал ей историю четы и все свои любовные похождения.

Между ними возникли искренность, интимность и взаимное уважение, которого она никогда не чувствовала в папином отношении к ней. Она лучше поняла его жизнь и смогла отринуть ее. Ее чувства нашли понимание. Через месяц после снятия секрета ей удалось встретить свободного мужчину.

Изауре было двадцать семь, когда она узнала, что ее отец – гомосексуалист. Конечно, это было печальным открытием, но главное – как грустно было осознать, до чего же она была чужой для этого человека все свое детство и немалую часть юности. Она страшно разобиделась на отца и мать за то, что те ничего ей не сказали. Она-то видела в них пару, составлявшую единое целое. Не знал никто из четверых детей. Никому из них не удалось создать семью.

Никто не говорил Хулиане (четыре годика) о том, что ее бабушка умерла. Но ведь она ее так редко видела… При этом после похорон Хулиану стали преследовать ужасные кошмары. Она каждую ночь просыпалась и не успокоилась до тех пор, пока ей обо всем наконец не рассказали.

Ирен с самого рождения чувствовала себя виноватой. Ее мучил жуткий стыд. После долгих изысканий она узнала тайну своего рождения. Она – плод инцеста ее дедушки с ее матерью. Новый ужас, который тем не менее принес ей облегчение. Все наконец выяснилось. Почему дедушка обращался с ней как с дочерью, за что ее так ненавидела бабушка, почему мать всегда предпочитала ей сестренку, почему она так мало похожа на мужчину, которого называла папой, и почему этот последний был с ней таким жестоким, и еще – почему ее так и не окрестили, в отличие от ее младшей сестры.

Свойство секрета – быть тайным. Если вы подозреваете, что в вашей семье есть секрет, поговорите о нем с несколькими людьми. «У меня впечатление, что в семье что-то от кого-то скрывают. Ты ничего не можешь объяснить?» Если раскрытия тайны не происходит сразу же, прибавьте: «А если бы так и было, ты бы мне сказал?» Если вы подозреваете, что речь о поступке или ситуации, за которую вашим родителям может быть стыдно, заговорите об этом в беседе о телепередаче, о книге. Найдите повод. Скажите вашим родителям, как это важно для вас и чему послужит в вашей жизни такая информация. Большинство людей скрывают что-нибудь из чувства стыда или потому, что не понимают, какое сильное влияние это может иметь на близких. Они опасаются, что, раскрыв тайну, нарушат равновесие в семье. Однако, как только секрет раскрыт, немедленно наступает облегчение.

Одни семейные тайны могут касаться рождения детей (усыновленных или удочеренных, брошенных, настоящих или незаконнорожденных), брака (развод, несчастная первая любовь, любовница, любовник…). Другие – национального происхождения, отвергнутых отношений, психических болезней, алкоголизма, самоубийства, тюрьмы… Мы бессознательно принимаем на себя неизвестные нам страдания наших предков. Как хорошо выразилась Мартин о свей прабабушке по отцовской линии: «Мне кажется, никто не понял ее мучений, никто не соизволил поставить себя на ее место. Сегодня на ее месте я – и заново переживаю те же симптомы».

Подозреваете ли вы о существовании тайн в вашей жизни? Есть ли в вашем прошлом провалы, отсутствие логической последовательности?

Есть ли ответвление семьи, о котором говорить не принято? Всех ли ваших прабабушек, дядей и тетей вы знаете?

Свойственно ли вашей семье умалчивать о каких-либо фактах? Как в семье говорят об умерших, несчастных случаях, личных проблемах?

12. Соучастие

У всех нас по два родителя, одинаково ответственных за нашу выживаемость и наше благополучие. В терапии часто на первый план выходит один из них. Именно он наносит нам больше всего душевных ран, он с нами жестче всех или его чаще всего не бывает рядом… Мы снимаем часть ответственности со второго или воспринимаем его как жертву первого. И тем не менее печаль от того, что родитель-агрессор не защищает нас, очень сильна. Часто бывает так, родительская пара использует ребенка, как будто он может их рассудить, как отдушину, или вовлекает его в свои конфликтные отношения. «Иди потребуй у своего отца чек на алименты».

Отец Матье был алкоголиком. Когда он напивался, а такое случалось каждый день, – по всему дому разносились вопли, а на детей сыпались удары. Один его вид наводил на Матье ужас. И при этом мать постоянно посылала его или его сестренок поискать их палача в деревенском кафе. Матье бегал туда за ним, умолял вернуться домой. И возвращал его в дом… возможно, будучи бит по дороге. Что за игру вела его мать? Как можно возлагать такую задачу на ребенка? Мать не просто не могла отделить себя от мужа, не просто молчала, когда он бил детей, – иногда ей случалось плакать и причитать: «Ты же их убьешь, ты же их убьешь…» – и при этом она заставляла их бежать за их истязателем.

Чтобы расслышать тоску, царящую в душе ребенка, которого не защищает мать, послушаем, что говорит в письме к матери Надин:

«Я терпела оскорбления твоего мужа (назвать его отцом у меня не поворачивается язык) так долго-долго. Лишь несколько лет назад он признался, что оскорблял меня, поскольку вы с ним не понимали друг друга. То есть я была для тебя вроде как щитом против него. Он говорил мне: „только сорные травы растут так быстро!“, „толстая корова!“, „ты порченая!“, „полоумная!“, „жирная!“… И я страдала от таких частых оскорблений. Это было несправедливо! И ты никогда, никогда не защищала меня. Никогда ты не посмела возразить ему: „нет, это несправедливо, это неправда, она не испорченная, и не толстая корова, и не полоумная, ты не имеешь права оскорблять ее, она этого не заслуживает“. Было бы совершенно естественным вмешаться, если б ты меня любила. Ты позволяла оскорблять меня, маленькую девчушку, потом девушку-подростка. У любого человеческого существа, а тем более у любого ребенка есть право на уважение. Я чудовищно страдала от того, что меня так часто оскорбляли, и при этом никто, а главное – ты, моя мать, не сказала против этого НИ СЛОВА! Еще и сейчас я плачу и вою от ярости».

Приведем еще один отрывок – из письма Сабины своей матери:

«Помнишь, отец шутил насчет машины: “четыре лошади, четыре дверцы, четыре места“. Машина была его мечтой. А мне было больно. Перебор – ведь нас было пятеро, и пятой была я. Той, кому недоставало места в машине, той, по вине которой „невозможно поехать на каникулы“. И ни разу, видя, как мне бесконечно горько, как я злюсь, что я чувствую, из-за того что мне нет места, ты ничего не сказала. Ты давала говорить ему. Ты была согласна? НИКОГДА, ни разу в ответ на эту „шутку“ ты не возразила: „Нас пятеро, у нас пять детей, четырехместная машина не подходит нам“.

Ребенок отчаянно нуждается в том, чтобы второй родитель вмешался и исправил ситуацию. Родители часто прикрываются аргументом, что им надо дудеть в одну дуду в присутствии детей, чтобы не сбивать тех с истинного пути. Если родитель дает отпор насилию второго родителя, он часто слышит, что принижает его в присутствии детей, заставляет его потерять лицо. Все эти аргументы преувеличены, но, к несчастью, нередко попадают в точку.

Недавно я, разозлившись на своего семилетнего сына, обидела его: «Лишаю тебя ноутбука на месяц!» Он очень расстроился. Тут вмешался его отец:

«Твоя мама пришла в ярость. Вот почему она запретила тебе играть на компьютере на целый месяц. Ты сам отдаешь себе отчет, почему она так рассердилась?

– Да, я нечаянно пролил воду на ноутбук, а потом вытер. Но она нашла еще немного оставшейся.

– Ты понимаешь, что она рассердилась именно из-за этого?

– Да.

– Ты обещаешь аккуратно обращаться с твоим ноутбуком?

– Да.

– ОК, сегодня ты больше не будешь играть на нем. Но завтра будет можно».

Конфисковать у него ноутбук на целый месяц было бесцельно и несправедливо. Моя реакция была чрезмерной. В ту самую минуту, как мою ярость правильно поняли, я почувствовала удовлетворение. И была довольна тем, что мой муж вмешался, нисколько не принизив меня и наложив более справедливое наказание на Адриана.

Очень важно, чтобы один из родителей осмеливался противостоять несправедливости и проявлял участие к ребенку, особенно в случаях с применением насилия. Вот отрывок из письма Аглаи – на ту же тему:

«Ты знал, папа, как сильно и часто меня била мать. Только один раз, – мне тогда было два годика, – ты оставил меня на попечение соседки. В тот день ты боялся, что она убьет меня. А в остальные дни? Ведь ты видел мое тело, покрытое синяками, мой умоляющий взгляд, почему же ты не защитил меня? Ты был единственным, кто брал меня на колени, единственным, кто меня любил, я бесконечно доверяла тебе. И при этом ты каждый день оставлял меня с нею. Я никогда не смела обижаться на тебя. Я так боялась тебя потерять».

Тот родитель, что не дает воли рукам, подчас сам выступает в роли жертвы, попадая в тот же ряд, что и ребенок.

Кевин ненавидит отца. Тот пил, орал, бил его, часы а то и дни напролет молчал. Мать была мягче, и Кевин всегда думал, что и она была жертвой его отца. Он даже старался защитить свою мать. Она жаловалась, и он превратился в ее утешителя. Внутренне он чувствовал себя ее защитником! И мать ни разу не возмутилась таким перевертыванием ответственностей. Столько раз она порывалась так и сказать: «Если б не было твоего отца…» И при этом прожила с ним всю жизнь. И в семьдесят лет произнесла: «Хорошо бы он умер, не могу я больше». Но тут же добавила: «Даже будь у меня средства, я бы все равно не нашла в себе сил уйти». Она была привязана к мужу больше, чем ей хотелось в этом признаться. Все эти годы она выступала как его сообщница. Когда он бил, она не произносила ни слова. Даже не приходила утешать сына. И подкрепляла собственную власть, повторяя детям: «Тише, молчите, не сердите отца», перекладывая на них ответственность за то насилие, которому они же и подвергались!

Да, действительно – в слишком многих странах женщины не обладают чувством собственного, личного достоинства и не могут уйти без тяжкого наказания, но во Франции все не так. Барьеры, сдерживавшие мать Кевина, были психологическими.

Если отец Кевина не умел выбраться из темницы насилия, то мать не смогла освободиться от подчинения ему. Оба передали Кевину их глубочайшее чувство бессилия. А почувствовав ужас еще в грудном возрасте, Кевин испытывал потребность выразить эмоцию неприятия по отношению к положению матери. Сперва он едва отваживался это чувствовать. Он не хотел видеть мать, чтобы не соприкасаться с такими неистовыми проявлениями ее эмоций. Потом, на сеансе психотерапевта, пройдя через отвращение, выплюнув его в тазик, освободившись от своих токсинов, он опять смог встретиться с ней и полюбить ее. Подтвердим еще раз: эмоция, какой бы сильной она ни была, выйдя наружу и проявившись, снимает напряжение и восстанавливает качество отношений.

Часто проще всего обидеться напрямую – на того родителя, который проявляет открытое насилие, того, кто развелся, обманул… Люка ужасно разобиделся на мать за то, что она ушла из семьи. Она бросила дом, когда ему было шесть лет, никому ничего не объяснив. Его ярость была справедливой, разумеется, но он воспользовался ею, чтобы скрывать какую бы то ни было ярость по отношению к отцу. Тот, однако же, заботился о нем и его сестре, чтобы заполнить свое отчаяние, как эмоциональное, так и сексуальное. Этот отец вел себя с ними очень жестко, и, сам завися от детей, требовал абсолютной преданности себе. Но ведь он занимался ими, кормил, защищал все эти годы, в то время как мать их бросила. И пока Люка не увидит, что «вина» тут лежит на матери, пока он не постарается вникнуть в сложную ситуацию с такой парой, он не сможет освободиться.

Ответственность за детей несут оба родителя. Даже расставшись, они отвечают за воспитание их ребенка. Отец бьет родную дочь? Он может это делать только при соучастии – активном или пассивном – ее матери. Нельзя возлагать ответственность на плечи только одного из родителей. Разумеется, один из двоих может проявлять большую склонность к насилию, нежели другой, преследовать более явно. Но какую же роль сыграл в этом второй? Роль жертвы не менее влиятельна в играх во власть. Бывает так, что поведение одного из родителей вызвано действиями другого.

Вмешиваются ли ваши родители, когда кто-то из них заходит слишком далеко? Может ли каждый из них защитить вас от физического или вербального насилия со стороны другого?

Стараются ли они воздействовать на вас «общими усилиями» или отваживаются проявлять различия между собой?

Нет ли у вас впечатления, что один из ваших родителей причинил вам больше зла, чем другой? Взвесьте ответственность каждого.

13. Проекции

Еще одна особенность отношений «родитель – ребенок» – это двое на трое. У ребенка двое родителей. В отношениях это треугольник. Большую часть времени он живет с обоими. Но даже если один из родителей ушел сразу после зачатия или рождения, он все равно существует для него как его родитель, и этот последний занимает еще больше места в его психическом мире оттого, что его с ним нет. Трудно представить папу, не представляя себе мамы, да и маме нелегко воспринимать своего ребенка в отрыве от его отца… Не говоря уж о братьях и сестрах.

Любая мать зачала ребенка от мужчины[8]8
  По правде сказать, сегодня это уже не является абсолютной истиной. Искусственное оплодотворение модифицировало данные. Тем не менее остается добавить, что сперматозоид-то по-прежнему мужской…


[Закрыть]. В ребенке она видит еще и отпрыска этого человека. Она может – более или менее сознательно – проецировать на ребенка позитивные или негативные элементы своих отношений с этим мужчиной. Также и отец ребенка не может не видеть в нем черт его матери, и рискует спроецировать на него элементы любовных отношений с ней. Это значительно усложняет отношения.

Помимо таких проекций, поведение одного влияет на позицию другого. Одна мать может реагировать на отсутствие отца, становясь очень эгоистичной и назойливой. Мужчина может развивать гиперпокровительственную сторону характера по отношению к женщине в подчиненном положении. Семья – это система баланса/дисбаланса. Реакции ребенка напрямую подгоняются им под равновесие в семье. Например, он может пожаловаться на болезнь, чтобы позволить родителям проявить заботу о нем и дать им почувствовать себя «здоровыми», полезными и сильными. Если в семье несколько детей, каждый находит свое место в соблюдении баланса отношений, иногда во вред развитию собственной личности.

Всмотритесь в глаза вашего отца. Видит ли он в вас образ вашей матери?

Теперь всмотритесь в глаза матери. Что вы видите?

Вам говорили, что вы больше похожи на кого из них? И по каким причинам?

Отношения между вашими родителями оказывали ли влияние на их позицию по отношению к вам?

14. Ловушки бессознательного

«Не выношу, когда Магали так себя ведет», «Когда Мартин так делает, я схожу с ума». Ребенок не понимает, что его поведение провоцирует подобные приступы гнева. Он не знает, что пробуждает эмоции, которые его отец и мать давно уже вытеснили. Родители неизбежно обнаруживают в своем отпрыске свое собственное детство и свои, подчас трудные отношения с родителями. Столкнувшись с некоторыми поступками, выражениями, позициями своего ребенка, они погружаются в собственное прошлое, оно опять проходит у них перед глазами, они вспоминают реакцию своих родителей, и их захватывают чувства той поры. Все это происходит в сфере вторичных переживаний и часто остается неосознаваемым. На самом деле их мозг естественным образом соединяется с прошлым. Тогда эмоция охватывает родителя, не понимающего толком, что с ним происходит. Охваченный ею, он уже не владеет собственными порывами. Именно в этот момент он и бушует, бьет, вопит… как отвечал бы некогда своему родителю или, как он помнит, между собой ругались оба его родителя. Порыв насилия стремится отодвинуть чувство унижения, раны из прошлого. Ребенок в смятении от столь сильной реакции родителя. Будь он способен понять ее как чрезмерную и исходящую из прошлого – так и отнесся бы к ней терпимо. Если родитель хочет заставить его поверить, будто его реакция соразмерна проступку (не съел суп, принес из школы плохую оценку, опрокинул стакан…), ребенок перед лицом такой несоразмерности понимает, что его упрекают в чем-то не имеющем отношения к его реальной оплошности и ему думается, что следует стыдиться своей личности.

Ситуация эта столь сложная, что родитель, поддаваясь ярости по отношению к ребенку, тем самым зачастую бессознательно дает ему позволение (которое ребенок воспринимает как приказ) вести себя точно так же. Вот как Франсуаза говорит о трудных моментах ее отношений с сыном Антуаном: «Мой сын все больше впадал в ярость, плохо обращался с предметами быта и с котом, а я приходила в ярость, видя, как он все ломает и бьет. Он бил, я била, он бил, я била, он бил… Я хотела во что бы то ни стало заставить его уступить мне, смирить его. С гневом грозила, что уничтожу его. Когда ярость утихала, я чувствовала себя несчастной оттого, что так плохо обошлась с моим мальчиком. И потом в глубине души я гордилась, что он не позволяет себя раздавить». В этих словах мама прекрасно выражает двойственность своей позиции. Она на удивление ясно осознает все то, что происходит в ней при ее маленьком сыне. Такая двойственность осознается далеко не всегда. Эти слова о том, что видела мама, проясняют поведение Антуана. Интенсивность таких приступов ярости не что иное как адаптация, послушание бессознательным приказаниям мамы. Сознательно Франсуаза осуждает поведение сына, она очень плохо относится к его бунтарским выходкам. И в то же время внутренне она была счастлива видеть, как он реагирует, как самоутверждается – она не могла так же поступать, когда сама была маленькой девочкой. Антуан «починил» детство своей мамы. Его поведение послужило бессознательным эмоциональным потребностям его матери, а не его собственным. Это «свет, который земля отбрасывает на луну», по выражению Алена Креспелля[9]9
  Ален Креспелль (Crespelle Alain, 1930–1999) – психотерапевт, представитель транзактного анализа и преподаватель, у которого я столь многому научилась.


[Закрыть]. Она прекрасно отражает проекцию тени родителя, отбрасываемой на ребенка. Большая часть нашего «характера» и множество наших преувеличенных эмоциональных реакций нам не принадлежат. Они есть отражение неуправляемых конфликтов наших родителей.

Родители проецируют свои внутренние конфликты на детей, а те (бессознательно) заставляют их служить неутоленным эмоциональным потребностям своих предков. Они пытаются ответить на сознательные ожидания своих родителей, но также и на их скрытый запрос, что не всегда просто. «Должен сознаться, что когда Тома плачет, отказывается оставаться в детском садике и цепляется за меня, это отчасти доставляет мне удовольствие. Я важна для него». У бедного малыша Тома почти нет выбора. Чтобы доставить маме удовольствие, чтобы занять ее, он плачет в ее объятиях. Он не по-настоящему свободно готов обрадоваться материнскому присутствию.

Жиль учится в колледже, он галдит в классе и нарочно вызывающе себя ведет с преподавателями. Его отец Эрве открыто выговаривает ему за такие выходки и строго наказывает, когда получает жалобу от директора. Колледж грозит Жилю исключением. Расстроенные родители приходят ко мне в поисках выхода. Выслушав всех, я прошу родителей удалиться на время и остаюсь наедине с Жилем. Поначалу он все подтверждает, обвиняя внешнюю среду, а потом признается: «Не знаю сам, зачем я это делаю, я не могу удержаться, не хочу быть рохлей». Жиль возвращается в зал ожидания. Я приглашаю отца, и он потихоньку признается мне: «Я его браню, и правда – я в ярости от его поведения, но в глубине души горжусь им. Он не дает себя в обиду, он восстает, и я им восхищаюсь. Трудно признаться в этом, и все-таки так оно и есть: будь он послушненьким мальчиком, я бы его презирал». Эрве тем строже наказывает сына, чем меньше хочет показать ему такую свою тайную оценку. Но дети воспринимают бессознательные сигналы так, словно это приказы. Несчастный Жиль чувствует себя неловко. Он предпочитает навлечь на себя ярость отца, но только не презрение. Он показывает ему, что не рохля. И это знают все дети (бессознательно): лучше не понравиться сознательному родителей, чем их бессознательному!

Как в этих обстоятельствах поддерживать легкие и гармоничные отношения? Коль скоро каждый не прояснил, что он носит в своей копилке бессознательного, связь подпитывается недоумениями, злопамятством или недопониманиями.

Бессознательное – это еще и хранилище чувств, вытесненных в забытые времена. Там оседает множество конфликтов, не разрешенных нашими предками. На эту сложную связь, которая и есть наши отношения с родителями, накладывается тяжесть межпоколенческих связей, то есть элементы бессознательного, передаваемые от одного поколения к другому. В семье Люси уже четыре поколения умирает от легочных или дыхательных болезней. Мальчики в семье Люка уже пять поколений ломают или ранят большой палец в пятилетнем возрасте. Каждое поколение несет груз секретов предков, драм, пережитых предыдущими поколениями. Призраки дядей, тетей, бабушек и прабабушек, которых мы и знать не знаем, могут преследовать отношения «родитель – ребенок». Они здесь, с нами, за семейным столом…

Вспомните чрезмерные реакции ваших родителей. Чем они были вызваны?

Достаточно ли вы знаете об истории ваших предков?

Как реагировали их родители в сходных обстоятельствах? Какие права и какие разрешения давались вашим родителям? Что им запрещалось?

Можете ли вы установить связь с некоторыми положениями из их прошлого?

Можете ли вы определить некоторые черты вашего характера как ответы на бессознательные желания одного из ваших родителей?

Что вы знаете о вашем генеалогическом дереве?

Что вы знаете об истории ваших предков?