Текст книги "В тени трона"

Глава 4

Закрыв за собой дверь и бормоча проклятия, я скинула пижамные штаны и осмотрела форменные брюки. По длине они подошли и, к счастью, были сшиты из достаточно эластичной ткани – у меня бедра несколько полнее, чем у Эммори. Надев поверх серой майки черный китель, я плюхнулась на крышку унитаза, чтобы обуться.

Но сначала высвободила кованое серебряное кольцо, вплетенное в шнуровку, и надела его на правую руку, затем отцепила тонкую полоску темно-коричневой кожи и обернула ее вокруг запястья.

– Возьми это.

Цера вложила мне в руку кожаную полоску, и я широко раскрыла глаза.

– Отец отдал ее тебе, я не могу…

– Возьми, Хейл. – Цере было почти двадцать, и вела она себя как настоящая императрица, с ней не стоило спорить, когда ее лицо выражало неудовольствие. – Я хочу, чтобы она была у тебя. На память о нас. Просто на всякий случай.

– Я буду на связи.

– Возможно, у тебя не получится, – сказала она очень тихо, чтобы не услышала наша младшая сестренка.

– И это, – пропищала Пас, размахивая кольцом в руке. – Я купила его на рынке. Тот старик сказал: кольцо не простое, а волшебное. Поверни его три раза вокруг пальца и прошепчи желание в горсть.

Я приняла от Пас выкованное из серебра кольцо, так и не собравшись с духом сказать ей, что желания не всегда исполняются. Ей и без меня придется узнать об этом довольно скоро.

Проклятие. Снова слезы – слезы потекли по щекам, капая на китель. Я не проживу во дворце и пяти минут, если не приведу в порядок свои растрепанные чувства.

Ополоснув лицо, я посмотрела в зеркало. Боги, ну и вид! Даже без синяка я выгляжу изможденной ровно настолько, насколько себя чувствую.

– Пора кончать с этим дерьмом, – пробормотала я, возвращаясь в комнату.

При виде меня Зин выпрямился и расправил плечи.

– Ваше высочество, – сказал Эммори, коротко кивнув. Его лицо вновь стало непроницаемой маской, ни намеком не выдававшей, о чем они с Зином говорили без меня. – Мы вот-вот выйдем из гиперпространства.

Раздался предупреждающий звонок, и я приготовилась почувствовать, как стенки пузыря сжимаются, чтобы исчезнуть в двигателе Алькубьерре – Уайта, выкинув нас в нормальное пространство-время.

– Выходим на орбиту Пашати, приземлимся в течение часа. Во дворце сейчас два часа ночи, но мы известили их, нас ждут.

– Я хотела бы посмотреть на сближение. Мы можем пройти на мостик?

Сыщики обменялись взглядами, за которыми, вероятно, стояла целая дискуссия. Наконец Эммори кивнул:

– Если вы дадите нам минуту поговорить с капитаном. Она не знает, что вы на борту.

– Но тогда как вам удалось склонить ее к этому полету? Имперские космические корабли не летают через всю галактику без веской причины.

– Приказ принцессы Церы, – ответил Эммори. – А капитан – сестра Зина.

Зин молча вышел. Эммори проводил его взглядом и вновь посмотрел на меня.

– Простите, я напугала его. – Извинение вырвалось непроизвольно, удивив нас обоих. – Хотела кое-что доказать.

– Наследницы не доказывают, ваше высочество, они приказывают. Зин полагается на вас, на то, что вы знаете, что делаете. Если вы велите ему совершить самоубийство, он примет это всерьез.

Раздраженно всплеснув руками, я отвернулась.

– А что, если он ошибается, полагая, что я знаю, что делаю?

«Брось, Хейл, этот раунд тебе не выиграть».

К счастью, Зин вернулся раньше, чем я во второй раз выставила себя полной дурой.

– Капитан примет нас в зале совещаний, и вы сможете наблюдать оттуда, если вам угодно, – сообщил он с плохо скрытой настороженностью, и я мысленно несколько раз дала себе по башке, прежде чем ответить:

– Да, благодарю вас.

Мы вышли из каюты и в сопровождении двух бойцов ИОО прошли по пустым коридорам до мостика.

Капитан Хафин ждала нас у самых дверей в зал совещаний. Фамильное сходство было очевидно, несмотря на глаза, более темные, чем у брата, и длинные дреды, связанные на затылке сложным узлом.

– Ваше императорское высочество. – Ни в приветствии, ни в поклоне не было ни следа колебаний, ничего, что выдавало бы замешательство от новостей, которые принес ей брат. – Большая честь принимать вас на борту. Прошу прощения, что помещения для вас не были подготовлены лучше.

Вот это сюрприз. В конце фразы явственно слышалось беспокойство, и я отметила, каким взглядом она всего на миг одарила Зина.

– Ничего страшного, капитан. Они просто выполняли приказ.

– Могу я быть первой, кто приветствует вас дома, мэм, и выразит свои соболезнования?

Я коротко кивнула и вошла в открытую передо мной дверь. За мной последовала капитан Хафин, а за ней сыщики. Матовая стенная панель сдвинулась, открыв бесконечную черноту космоса и систему двойных звезд, Ашвини[1]1
  Боги-близнецы ведического пантеона, символизируют рассвет и закат, путешествуют в золотой колеснице, приносят богатство и предотвращают болезни и неудачи. – Здесь и далее прим. пер.


[Закрыть].

Насатья, крупная звезда класса G, и ее спутник Дасра, небольшой оранжевый карлик, кружат по своим эллиптическим орбитам. Пашати то приближается к Дасре, то убегает, следуя своему восьмидесятилетнему циклу, как кружащиеся дервиши древности.

Другая обитаемая планета в системе, Ашва, обращается вокруг Дасры за пять месяцев и давно уже стала лучшим, хотя и слишком тихим, сельскохозяйственным миром в Империи.

– Джай ма! – прошептала я, когда показалась Пашати, жемчужина в короне Индранской Империи. За все эти годы она ничуть не утратила великолепия. Огромная зелено-голубая планета висела на черном фоне неба, вдали виднелись красные сполохи. Над Великой Пустыней всходили оба солнца, но их свет зальет столицу, расположенную на западном берегу моря Лакшитани, только через несколько часов.

Добро пожаловать домой, Хейл…

Систему Ашвини заселили около трех тысяч лет назад колонисты из Солярианского Конгломерата. Первый корабль колонистов – под командой мужа моей далекой прапрабабки – приземлился на Пашати за два стандартных земных года до прибытия следующего.

На борту было еще четырнадцать семей – жертвенных овечек, честно говоря. В те дни переселение на иные планеты стоило дорого. Из-за долгих перелетов с Земли и неизвестных опасностей на месте экипажи разведывательных кораблей могли полагаться только на себя.

Кроме того, разведчики в первых отчетах частенько упускали что-либо важное, и землянам приходилось учиться на собственном горьком опыте. Сотни тысяч человек пали жертвами неизвестных бактерий, агрессивных форм растительной жизни или изменений в составе воздуха при смене времен года. Любой объект, любая перемена в окружающей среде могли уничтожить колонистов быстрее, чем они успеют позвать на помощь – и, уж конечно, быстрее, чем помощь придет.

Новая идея, отправка на иные планеты нескольких семей, оказалась самым простым решением. Если к моменту прибытия следующего корабля они оставались живы, это означало, что все в порядке. Если же нет, планета просто вычеркивалась из списка пригодных для жизни.

Для многих семей, включая мою, риск себя оправдал. Если вы из первых семей, у вас будут и привилегии. Приоритет при выборе участка, место в правлении, надбавка в оплате, если вы выжили…

Или посмертная компенсация семье, если нет.

Муж моей прапрабабки и несколько других мужчин погибли от космического безумия, но выжили их жены и дети, а у нее хватило ума сохранить за собой принадлежавшее мужу место в совете, назначенном еще на Земле.

Она и ее потомки удерживали это место за собой, со временем взяв в руки власть над всей колонией и порвав с Землей. И, когда гвалт утих и пыль осела, родилась Империя – держава, управляемая женщинами, с моей прапрабабкой во главе, поддерживаемой другими женщинами из первых семей.

Эти четырнадцать женщин и составили Совет матриархов, а их дочери и некоторые другие избранные вошли в его Нижнюю палату, и эта система существует и поныне.

Я понимаю, в каком направлении они работали. В то время из-за гендерной политики некоторые области Солярианского Конгломерата были вовсе не райским местом, а колонизация позволяла избавиться от наиболее отчаявшихся слоев населения. На заре колонизации с женщинами обращались как со скотом для размножения, а не как с разведчицами, наделенными теми же правами, что и мужчины. Правда, как и многие другие замечательные идеи, она завела их слишком далеко.

Прижав руки к стеклу, я смотрела, как Пашати все больше округляется, пока чернота космоса не уступила место темно-синему цвету ночной стороны планеты. От мысли о том, что я вот-вот вновь вернусь ко всему, что ненавидела всю жизнь, болезненно екнуло сердце.

– Ваше высочество, нам пора в грузовой отсек, – сказал Эммори.

– Конечно. Капитан, благодарю за пребывание на вашем корабле.

– Великая честь – служить вам, мэм, – козырнула в ответ капитан Хафин.

– Ведите, сыщик, – ответила я, помахав рукой, а про себя ужаснулась тому, как легко слетают с языка приказы – да еще этаким ледяным императорским тоном.

Похоже, со временем не меняется ничего…

С этими мыслями я двинулась по коридору следом за Эммори. Зин и двое бойцов ИОО шагали позади. Пол под ногами дрожал от знакомого гула космического корабля в полете. Вот пол дрогнул и завибрировал сильнее, объявляя, что корабль входит в атмосферу планеты.

Мы добрались до трапов, ведущих вниз, и тут я споткнулась: корабль встряхнуло сильнее обычного.

Зин удержал меня, вовремя подхватив под локоть.

– Осторожнее, ваше высочество, – сказал он.

Я изобразила улыбку:

– Спасибо.

Зин отпустил меня, вполне искренне улыбнувшись в ответ. Определенно, этот человек не отличался злопамятностью.

– Все будет в порядке, ваше высочество.

Хотелось бы верить, но внутренности так и скрутило узлом, а я слишком долго прожила, доверяя своим инстинктам, чтобы игнорировать их сейчас. Прежде чем дела пойдут на поправку, все наверняка станет очень и очень плохо.

Но я не могла объяснить ему все это и потому просто последовала за Эммори дальше – вниз, еще одним коридором, в просторный отсек.

Там ждали пятеро. Стоило одному из них заметить нас, их смех тут же смолк, и все они повернулись в нашу сторону. В кругу бойцов ИОО мелькнула рыжая шевелюра Фазе.

– Ваше императорское высочество. – Голос крепкой женщины, поклонившейся весьма элегантно для ее комплекции, был мне знаком. – Капитан Илия Джилл. Прошу прощения за то, что мы подняли на вас оружие. Мы не могли знать, что вы окажетесь на том корабле.

– Прощаю, капитан, – ответила я, чуть склонив голову.

– Сыщики, – она кивнула Зину и Эммори.

– Капитан, – приветственно кивнул в ответ Эммори.

Корабль снова тряхнуло, и на сей раз меня подхватил под локти не только Эммори, но и Джилл.

Добро пожаловать в прежнюю жизнь, принцесса…

Но стон, вызванный этой мыслью, пришлось проглотить. Капитан не заслуживала подобного доверия, да и Эммори, честно говоря, тоже. Они просто делали свое дело – исполняли свой долг.

А так хотелось завыть от безысходности…

– Прошу вас, ваше высочество, – сказал Зин.

Эммори встряхнул передо мной плащ из черной материи, полностью поглощавшей падающий на нее свет.

– Сыщик, я что – должна пробираться во дворец тайком?

Эммори передал плащ Зину. Их руки чуть-чуть соприкоснулись, и они обменялись улыбками. Я вспомнила, как Портис улыбался мне точно так же, и от внезапно нахлынувшей боли чуть не рухнула на колени.

– Вынужденная мера безопасности, ваше высочество, – ответил Эммори, повернувшись ко мне. – Учитывая обстоятельства, мы думаем, что она оправданна. Мы старались сохранить ваше прибытие в тайне, но какая-то информация все же просочилась наружу. Конечно, журналистов не допустят на посадочную площадку, но они постараются держаться поближе.

От этих слов я слегка запаниковала. Информации, присланной Церой, было далеко не достаточно, и теперь я чувствовала, что вслепую иду туда, где меня вполне может ждать западня.

Ничего, Крессен. Не впервой.

Зин подал мне плащ, и я расправила плечи. Натягивая на мою голову капюшон, он, видимо, заметил выражение моего лица – его каменная маска едва заметно дрогнула.

– Все будет хорошо, ваше высочество. Обещаю вам.

– Вы уже говорили это. Надеюсь, вы правы, сыщик.

Зин занял место позади меня, а Эммори – сбоку и чуть впереди. Вдоль позвоночника будто прошлись чьи-то ледяные пальцы.

Ведь он заслонит меня собой от выстрела…

Да, познакомились мы совсем недавно, и хотя мы оба знаем, что я не убивала его брата, Эммори явно не любит меня. А вот поди ж ты – без колебаний отдаст за меня жизнь. Как и его напарник. Будь проклята их идиотская преданность… Ледяные пальцы сомкнулись на позвоночнике и дернули.

Мы с Портисом спасали друг другу жизнь бессчетное множество раз – потому что знали и любили друг друга. По крайней мере, мне так казалось.

Эта слепая преданность была одной из главных причин, по которым я не стремилась домой. К чему бессмысленная любезность, когда в спину вонзают кинжал? Мне хотелось, чтобы меня действительно любили.

Но я давно привыкла к тому, что мои желания и желания вселенной совпадают крайне редко.

Отряд капитана Джилл сомкнул вокруг нас кольцо. Мы сошли с борта «Пара Сахи» и едва не бегом устремились вперед через взлетное поле. Все это время я изо всех сил старалась остановить безумную карусель мыслей в голове – но тщетно.

Глава 5

Плащ и всю прочую одежду насквозь продувало ветром. В северном полушарии Пашати стояла зима. Меня, беспомощно зажатую между охранниками и ослепленную прожекторами, освещавшими посадочную площадку, несло сквозь падающий снег. Отрывистые команды офицеров, вопли представителей прессы из-за ограждения – от всего этого я едва не оглохла. Наконец мы оказались в каком-то помещении, и наступила благословенная тишина.

– Нет, – прошипел Эммори, заметив, что я поднимаю руку, собираясь откинуть капюшон.

Мы прошли мимо глазеющих на нас людей в боковой коридор, заканчивавшийся тяжелой металлической дверью. Двое солдат в боевых доспехах не встретили наше появление салютом. Вместо этого в тишине раздался до боли знакомый звук переключения фазеров в боевой режим.

Эммори еще ниже надвинул на мое лицо капюшон и шагнул вперед.

– Сканирование, – раздался безличный голос. Неизвестно, кто из солдат произнес это, был ли он женщиной или мужчиной. Более вероятно было первое. – Подтверждаю: сыщик восьмой категории Эмморлин Харис Триск.

Восьмой? Я чуть не проглотила язык от изумления. Категория сыщика определяется, когда он вступает в отряд, по результатам целой серии экзаменов. Это не формальный ранг, а, скорее, показатель врожденных умений, какими обладают люди вроде Зина и Эммори.

Выходит, Эммори – эксперт-сыщик высочайшего класса… Даже если бы Портис меня не сдал, эти двое все равно отыскали бы.

– Подтверждаю: сыщик пятой категории Старзин Хафин. Начинаю визуальное сканирование. Опознана Крессен Стоун. Контрабандистка, объявлена в розыск Солярианским Конгломератом за контрабандную торговлю оружием (семьдесят восемь эпизодов) и мелкие кражи (три эпизода), а также, согласно определению Галактической Комиссии по безопасности, за вооруженные нападения (сорок три эпизода) и сто шесть эпизодов…

– Если они вознамерились огласить весь список, мы проторчим тут до утра, – сказала я, подняв руку. – Продолжайте дальше.

– Начинается сканирование ДНК. – Охранник сдвинул свой щиток и приложил перчатку к моей руке. – Опознана Крессен Стоун.

Температура вокруг возросла еще на градус. Я изучала свои ногти, с трудом скрывая улыбку. Все-таки этот мод был лучше, чем я думала, если оставил в дураках даже дворцовую охрану.

– У меня есть запись надежного скана, – сказал Эммори.

– Ваш скан нельзя считать надежным, сыщик. Начинаю более глубокое сканирование.

Охранница сомкнула пальцы на моем запястье. Хватка ее, оказавшаяся неожиданно сильной и горячей, почти обжигающей, попутно испепелила воспрянувшую было надежду выбраться из всего этого дерьма.

– Подтверждаю: ее императорское высочество Хейлими Мерседес Джайа Бристоль, вторая дочь императрицы Мерседес Аадиты Констанс Бристоль, наследница трона Индранской Империи.

– Черт возьми, язык сломать можно, – пробормотала я.

Сзади кто-то сдавленно хихикнул. Охранница нахмурилась.

– Вы можете войти во дворец, – сказала она.

Все слаженно шагнули вперед.

– Но не отряд, – добавила охранница.

– ИОО должны иметь допуск, – возразил Эммори.

– Но у них его нет. Дальше вам придется следовать одной.

Я позволила себе оглянуться и заметила робкую улыбку Фазе. Не успела я улыбнуться в ответ, как Эммори схватил меня за руку и втолкнул в открытую дверь, которая и захлопнулась за нами троими.

Ледяные пальцы тревоги все еще сжимали мой хребет. Грохот захлопнувшейся двери лишь усилил ее хватку, и я почувствовала слабость в коленях.

– Не нравится мне это.

– Согласен, ваше высочество.

Я осознала, что сказала это вслух, только когда Эммори ответил мне. Он отпустил мою руку, и в напряженном молчании мы двинулись вперед по коридору, свернули налево, направо, снова налево. За это время грубо отесанные каменные стены сменились полированным обсидианом, в свою очередь уступившим место белому мрамору с голубоватыми прожилками.

Всего дважды в жизни я ходила этим коридором. В первый раз – когда мне было четыре, после церемонии похорон бабушки. Меня нес отец. Цера шла рядом с ним, а мать несла Пас. Наконец мы подошли к богато украшенной двустворчатой двери в конце.

Едва миновав ее, мать опустилась на колени, не спуская Пас с рук. Отец опустил меня на пол, и мать знаком велела мне подойти ближе.

– Я люблю вас всех, – сказала она с успокаивающей улыбкой. Все еще наша мать, хотя в коронационном сари из тяжелой парчи она выглядела весьма величественно… – Помните это. Впредь ничего не изменится.

Боги, какая это была ложь! Стоило нам пройти сквозь эту дверь, изменилось все. Абсолютно все.

Второй раз мне довелось пройти по этому коридору на похоронах отца. Гроб, плачущие сестры, каменнолицая императрица-мать, у которой нет времени на нежности накануне войны…

Подойдя к двери, я замешкалась. Зин, шедший следом, наткнулся на меня, шепотом извинился и опустил большие ладони мне на плечи.

Двери украшала изысканная картина, изображавшая разрыв Индраны с Солярианским Конгломератом в шестом веке Диаспоры Геи. Однако – это я узнала давным-давно – ее монолитные металлические створки пятифутовой толщины были практически непробиваемы.

– Ваше высочество?

– Дайте мне минутку, пожалуйста.

Я в принципе терпеть не могла кого-то о чем-либо просить – тем более тех, из-за кого я влипла в это дело, что было еще унизительнее. Но мне нужна была эта треклятая минутка, прежде чем я пройду через эти двери в тронный зал – хотя бы только затем, чтобы оплакать всю жизнь, остающуюся за порогом.

«Все кончилось, Хейл, – вновь зазвучал в ушах голос отца – давно забытое воспоминание, всплывшее из глубин памяти. – Ты можешь плакать или смириться с положением вещей. Я не могу сделать выбор за тебя. Сам я никогда не рыдал над пролитым молоком».

Я развернула плечи, вскинула подбородок, укрыла лицо под королевской маской.

– Ладно, – проворчала я. – Закончим этот балаган поскорее.

Сделав глубокий вдох, я толкнула дверь.

Даже в два часа ночи просторный зал кишмя кишел вельможами и всеми прочими, сумевшими разжиться приглашением на прием по случаю моего возвращения домой. Ничего подобного в индранской истории еще не бывало, и около тысячи пар глаз воззрились на меня в безмолвном ожидании.

Тишина в тронном зале не могла бы стать еще более безмолвной, даже если бы кто-нибудь бросил сюда звукоподавляющую бомбу.

Однако перешептывания начались еще до того, как я достигла середины зала, и принялись нарастать, словно приливная волна на море Лакшитани.

Ступая по скользкому полу из белого мрамора, я остановила взгляд на золотых лучах в верхней части трона, чтобы не смотреть на мать.

Мы подошли к ряду черных каменных выступов – из гладкого пола перед троном торчали острые обсидиановые шипы, и никому, даже членам семьи, не разрешалось пересекать эту линию без дозволения императрицы.

Я опустилась на колени. Двадцатилетняя привычка чуть не заставила меня не отводить взгляда от матери. В обществе По-Сина это было необходимо, но с матерью могло повернуть ход событий совсем не туда – возможно, и к кровопролитию. Посему я опустила взгляд и склонилась книзу – так, что лицо оказалось на волосок от каменных шипов. Зин и Эммори по бокам сделали то же самое.

– Мать, – произнесла я, не глядя на нее. – Я вернулась домой.

Мой голос эхом раскатился по залу, и перешептывания смолкли.

– Несмотря на два глубоких сканирования, мы все же отказываемся в это поверить. – Ее тон ничуть не изменился – все та же едкая издевка и усталое раздражение, от которых я страдала многие годы. – Дитя мое, что ты сделала со своими волосами?

Толпа вокруг зароптала, и я до крови прикусила язык. На этот вопрос прямо отвечать не стоило.

– Ваше императорское величество… – начал было кто-то.

– Да, мы знаем, – пробормотала мать себе под нос, после чего повысила свой звучный голос так, что он зазвенел под сводами зала, точно колокол. – Ну что ж, стервятники, вы видели ее. Теперь убирайтесь и позвольте нам спокойно поговорить с нашей наследницей.

Я поморщилась. Наследница… Черт возьми, я наследница престола!

Мои сыщики не сдвинулись ни на дюйм – замерли, прижавшись к белому мрамору перед самым барьером. И я, стоя на коленях, чувствовала, как с непривычки протестуют суставы, и старалась не закапать по́том каменные шипы у самого лица, пока придворные чинно освобождали зал, отнюдь не спеша унести свои распрекрасные задницы прочь.

– Встаньте.

Приказ прозвучал несколько напряженно, и я, легко выпрямившись, вскочила на ноги. Эммори поднялся с не меньшей грацией, а вот Зину, чтобы встать, пришлось опереться на одно колено. Я отметила в памяти, что его левая нога не держит его вес – в будущем это вполне могло пригодиться.

Потом я взглянула вперед, и мне пришлось собрать в кулак всю свою волю. Передо мной была не любящая мама, которую я помнила с детства, и даже не железная леди-императрица, которую я не ставила ни во что.

Мать выглядела старой. Гораздо старше, чем на самом деле. В черных кудрях виднелись серебристые пряди, смуглую кожу избороздили морщины.

– Хейлими.

Сухое приветствие матери привело меня в себя.

– Намасте, мать. – Я сложила ладони перед собой и поднесла их ко лбу в традиционном приветствии. Этот древний ритуал был принесен моими предками с Земли и возрожден здесь, на новой земле под далекими звездами. – Очень рада видеть вас в добром здравии.

Отчего-то нигде не было видно Вена. Я с трудом удержалась от вопроса, что случилось с экамом матери, однако давным-давно вызубрила, что перебивать мать – Чрезвычайно Плохая Идея.

Новый телохранитель, стоявший рядом с ней, был мне незнаком. Его угловатое золотистое лицо выглядело так, будто некий ленивый бог вырезал его тупой бритвой. Он мазнул по мне необычно светлыми голубыми глазами, и взгляд его исполнился плохо скрытого пренебрежения.

– Мы вовсе не в добром здравии и посему не удивлены, услышав это от тебя, – фыркнула мать, положив одну руку на подол красного платья, и перевела черные глаза на Эммори и Зина. – Вы оказали нам большую услугу, сыщики. Как мы можем вознаградить вас?

– Нам не нужна награда, ваше величество. Мы выполняли свой долг, – ответил Эммори. – Мы рады служить на благо Империи.

Услышав эту херню, я подавила смех. Все для блага Империи! И хоть бы одна собака позаботилась о благе Хейл…

Экам матери наблюдал этот обмен любезностями с отстраненным интересом. Рядом с ним стояла навытяжку какая-то женщина – примерно моих лет, в черной с багровым парадной форме, отливающей глянцем, с черными дредами, собранными в короткий хвост. На свою беду, она была слишком красива.

– И тем не менее.

Мать улыбнулась Эммори, и я тут же вспомнила, что означает ехидство на ее лице.

«Всем приготовиться».

– В деле, касающемся нашей блудной дочери, вы проявили отменную проницательность. Мы полагаем, вам лучше всего продолжить этот путь. Биал, мы вверяем Эмморлину обязанности телохранителя принцессы. Он будет ее экамом.

Ох, етит-твою…

Эммори вскинулся и чуть не совершил фатальную ошибку, возразив моей матери. Я протянула руку и взяла его за предплечье, пресекая протест.

Цера велела держать его поближе, и хотя мать, видимо, намеревалась оскорбить меня, я снесу это. Никто не может быть ближе ко мне, чем треклятый первый телохранитель.

Биал, экам матери, был ошеломлен не меньше моего, а лицо прекрасной телохранительницы, стоявшей рядом с ним, сделалось столь удрученным, что я едва сдержала истерический смешок. Несомненно, на должность моего первого телохранителя изначально выбрали ее, и она возомнила, будто это невесть какая честь.

– Клянешься ли ты жизнью, сыщик? – с улыбкой спросила мать.

Удивительно – она облекла обычную присягу телохранителя всего в пять слов!

– Мой напарник, ваше величество…

В словах было столько отчаяния, что я искренне пожалела его, краем глаза увидев, как побледнел Зин.

Если мать скажет «нет», это будет мерзко. Я бы поставила большие деньги на то, что кто-то из них, а то и оба, сойдут с ума или погибнут, если их разделить.

– Ах да. Разлука для вас крайне неприятна. – Лицо матери скривилось в странной улыбке. – Старзин тоже может стать телохранителем принцессы, Эмморлин. Всех остальных разрешаю подобрать, как сочтешь нужным. За исключением Налмари – она будет твоим дви. – С этими словами мать махнула рукой в сторону женщины рядом с Биалом. – В качестве заместителя она поможет тебе соответствовать новой должности. Ты доволен?

– Да, ваше величество, – ответил Эммори.

А что еще он мог ответить?

– Тогда клянитесь жизнью.

– Клянусь, ваше императорское величество, – произнес Эммори.

Мгновением позже Зин эхом повторил за ним то же самое.

– Хорошо, с этим покончено.

– Ваше величество. – Биал тщательно подбирал слова. – Триск – образцовый сыщик, отличный офицер, но его не обучали…

Повинуясь жесту матери, он умолк.

– Как мы уже сказали, Налмари будет его дви. Мы уверены, что квалифицированный заместитель быстро ликвидирует любые пробелы в его выдающихся талантах.

– Ваше величество, по традиции считается неприличным, чтобы принцессу охранял мужчина…

– Прекрати перечить нам, Биал! – рявкнула мать.

– Никогда не осмелился бы, ваше величество.

– Это хорошо.

Тут мать пошатнулась, и я чуть не прыгнула вперед. Веки матери сомкнулись, лицо побледнело так, что щеки ее стали похожи на старую мятую бумагу. Наконец, открыв глаза, она остановила взгляд на мне. Глаза ее лихорадочно горели.

– Твои сестры ушли в храм, Хейлими. Приведи себя в порядок и явись к священникам. В свое время мы еще поговорим с тобой.

С трудом встав с трона, мать тут же оперлась на руку Биала, чтобы удержаться на ногах.

– Мать, я…

Я тут же умолкла на полуслове, проглотив остаток фразы, но было поздно.

– Твои сестры ушли в храм. – Теперь она говорила холодно и царственно, я всегда ненавидела этот тон. – Мы потеряли двух послушных дочерей. Все, что у нас осталось, – одна негодная, неблагодарная дочь, чье желание посмотреть вселенную оказалось сильнее любви к собственной плоти и крови. Ты позор для сахотра. Знай, мы не хотели твоего возвращения, но больше у нас никого нет. Иди же и взгляни на плоды своего себялюбия.

Ее слова будто разом вышибли воздух из моих легких, и я закусила щеку, чтобы не разрыдаться. Повернувшись ко мне спиной, мать покинула тронный зал.