Текст книги "Welcome to inferno vel mutus adventures. Рассказы"

О жадности

В нашем училище в столовой курсанты сидели за столиками по четыре человека. Как правило, на первом курсе курсантов рассаживали по отделениям, а потом на старших курсах, мы уже сидели по интересам, с друзьями, по личному усмотрению. На 4-м курсе за нашим столиком сидели: я, Саня Кундиус, Вася Перевизник и Антон Абашин (по прозвищу Буфф). Эдакий стол дружбы народов: я и Вася украинцы, Саня с греческими корнями, а Антоха, если быть максимально политкорректным, – израильтянин. К слову будет сказать, что Антон после первого контракта уволился и поехал к себе домой, в город Белово Кемеровской области. Там обратился в военкомат с целью призваться из запаса и служить по месту жительства родителей. Ответ из военкомата долго не поступал, и Антон отправил еще один пакет документов, но уже теперь для эмиграции в Израиль, для себя решив: откуда быстрее придет положительный ответ, – туда и поедет. Сейчас Антоха – коммерсант Земли Обетованной, играет на бирже и продает медицинское оборудование в городе Ганей Авив.

Кроме замечательной национальности, Буфф обладал еще одним отличительным свойством – он заикался. Заикался не сильно, за исключением случаев глубокого душевного волнения и гнева. Что поразительно, не заикался Антон в трех случаях:

– когда был пьян;

– когда матерился;

– когда пел песни.

Мы, конечно же каждый день находили время подтрунивать друг над другом, в том числе и над национальной принадлежностью. Как-то раз сидя на обеде, Антон начал наливать всем первое блюдо, и не знаю, случайно или нарочно, но борща налил себе больше, чем Васе, который тут же среагировал:

– А, Буфф, опять проявил свои еврейские качества! Себе больше налил! Вот ты жид! Еврей, он и в Кемерово еврей!

Антоха мгновенно вскипел:

– А ты – х…х…х…., – пытался сказать слово «хохол», явно намекая на то, что украинцы тоже далеко не самая щедрая нация.

– Х… ххххх… чурка хренова! (печатается в более литературном обороте).

Как я уже и говорил, стоило только перейти на ругательства, и такой недуг, как заикание, отступал.

Ряпа и спички

Командиром третьего взвода в нашей роте на третьем и четвертом курсе был старший лейтенант Ряполов, в народе – Ряпа. Ряпу не любили, не то что он был слишком строгий или, наоборот, мямля, но не любили и все тут.

Лично я его не любил за то, что он не верил мне. Я бы на его месте вообще не верил курсантам, но тогда мои взгляды на жизнь были иными, и я хотел, чтобы мне верили. И так вот о чем я хочу рассказать.

Всем известно, что перед заступлением на пост, после заряжания оружия разводящий или начальник караула опрашивает личный состав заступающей смены: сдали ли караульные курительные и зажигательные принадлежности. Я всегда оставлял сигареты и спички в караульном помещении и, соответственно, отвечал на заданный вопрос утвердительно. Но Ряпа никому не верил и проверял карманы. Лично меня до Ряпы в жизни никто никогда не обыскивал, и эти действия начальника караула я принимал как оскорбление, постоянно пытаясь ему намекнуть, что я будущий офицер и говорю правду. Но Ряпа, видимо, не раз и не два был обманут такими же будущими офицерами, как я, и поэтому из раза в раз продолжал равнодушно шарить по нашим карманам.

Уже в училище я обладал пытливым умом и любил похохмить, а тут еще в карауле куча свободного времени для размышлений, как это сделать. План зрел не долго, и уже перед вторым заступлением на пост я сидел в «бодрячке» и строгал спички – заострял их с обеих сторон. После того как все до одной спички были лишены серных головок и уложены в спичечный коробок, этот самый коробок я положил в нагрудный карман кителя х/б вместе с военным билетом. Посмотрев в зеркало, я остался доволен – при одном только взгляде на мой нагрудный карман не оставалось ни капли сомнений, что там лежат спички.

Прозвучала команда разводящего: «Вторая смена, выходим строиться на заряжание», смена вышла на улицу, по команде примкнули штык-ножи и магазины к своим АК-74 и стали ждать от Ряпы традиционного «обыска». После дежурного вопроса о сданных курительных и зажигательных принадлежностях и дежурных ответах, что все сдали, Ряпа в один прыжок подскочил ко мне и с нескрываемым ликованием от того, что уличил меня в обмане, с каким-то подобием визга спросил меня, доставая из моего кармана спичечный коробок:

– А это что?!

Все шло по моему сценарию, и я, удивленно приподняв брови, ответил:

– Как что? Это зубочистки!

Ряпа выдвинул коробок с одной стороны и увидел там заостренные концы, выдвинул с другой – картина та же. Маска разочарования и гнева сменила маску радости на лице начкара:

– Это спички! Спички! Спички! Любой проверяющий скажет, что это спички! Я их забираю!

Мне было все равно, забирает он их или нет. Справедливость восторжествовала, рядом стояли мои товарищи, в глазах которых читались «респект и уважуха» за придуманный и осуществленный коварный план. Я был отомщен.

Ряпа и Устав

Как ты уже знаешь, дорогой мой друг, Ряпу в роте не любили. Причин мы не знаем, но факт остается фактом. Вот еще одна история в подтверждение моих слов.

Как-то раз в расположение нашей роты уже после отбоя зашел дежурный по училищу. Дневальный подал стандартную команду: «Дежурный по роте, на выход». Подошел дежурный по роте, доложил о состоянии дел. Дежурный по училищу поинтересовался, кто ответственный по батальону и где он сейчас находится. Получив от дневального ответ, что ответственный в канцелярии и сейчас подойдет, дежурный по училищу в ожидании офицера взял с тумбочки дневального Устав внутренней службы ВС РФ и открыл на первой странице, где чьей-то подлой партизанской рукой была написана фраза – «Ряпа – лох». Примерно через минуту к тумбочке дневального подошел ответственный по батальону и представился:

– Товарищ подполковник, ответственный по батальону, старший лейтенант Ряполов!

Нужно сказать, что Ряпа говорил с еле уловимым, но тем не менее заметным дефектом речи, и буква «в» была очень похожа на двойную «ф», и соответственно прозвучала примерно так:

– Товарищ подполковник, ответственный по батальону, старший лейтенант Ряполофф!

Дежурный по училищу с недоверием посмотрел на Ряпу, потом заглянул в устав, потом опять на Ряпу и переспросил:

– Старший лейтенант Ряпалох? – явно делая акцент на букве «х».

– Никак нет, товарищ полковник, Ряполофф!

Дежурный деланно сделал удивленно-непонимающее лицо, опять с озабоченностью заглянул в Устав, потом на Ряпу и снова повторил по слогам:

– Ря-па-лох?

Ряпа явно не понимая подвоха, по слогам отвечал дежурному:

– Нет, Ря-па-лофф!

Дежурный не выдержал и с очень серьезным видом строго сказал, показав раскрытый Устав Ряпе:

– Товарищ старший лейтенант, перестаньте морочить мне голову, вот в Уставе черным по белому написано: «Ряпа – лох»!

Лицо Ряпы в тот момент соответствовало написанному в Уставе.

Наказание наряд по роте понес самое тяжелое, но это совсем другая история…

Звезды начфину

Достоверных источников, которые могли бы рассказать историю традиции обмывать воинские звания и награды, я не нашел. Есть различные версии происхождения этой традиции, и в большей степени они относятся не к званиям, а к наградам, т.к. чины жаловали, а не присваивали звания. Все они сводятся к тому, что в Императорской России подобных обычаев не было, и вот почему: ведь старые русские ордена – это, по сути, маленькие иконки-ладанки с изображениями святых, да еще и помещенных в розетку на св. Кресте Господнем. А на медалях того времени – Августейший лик… Даже если принять в расчет то общее падение нравов, что наблюдалось перед Октябрьской революцией, трудно себе представить, чтобы среднестатистическому офицеру пришло в голову опускать св. Крест с изображением лика того или иного святого, или царский портрет… в водку. А уж солдату – тем более.

Более глубоко разобраться в этом вопросе мне не удалось, да и цели такой не было. Хочу рассказать как мы обмывали звезды начфина – Максима Бычука. Макс, будучи начфином и холостяком одновременно (звучит банально, но для военного городка, вернее для женской его половины – это магическое словосочетание), что делало его как мужчину очень привлекательным. К тому же жил он не в общаге, а снимал квартиру и имел автомобиль (сейчас конечно «ниссан премьера» – это не ахти какой автомобиль, а вот в 2000 году уж точно не средство передвижения, а роскошь).

Если ты вспомнишь мультфильм о домовенке Кузе, то наверняка в памяти всплывет одна из его фраз: «Я не жадный, я домовитый». В то время мы все подобные мероприятия праздновали дома, не из жадности, а из-за бедности. Не скажу, что Макс получал больше нас, но и он принял правильное решение праздновать дома. Пригласил офицеров управления, так сказать, на банкет. Я в то время был СПНШой по связи и обеспечению безопасности информации и соответственно подчинялся начальнику штаба. И в то время и сейчас, уже будучи на пенсии Андрей Николаевич (тогдашний НШ) был мягко говоря аферистом. Вместе с ним мы зашли к Максу домой, и пока разувались Андрей Николаевич спросил меня, взял ли я звезды для ритуала. Я ответил, что пришел сюда в качестве гостя, а не старшего мероприятия и что это не мои проблемы. Тогда начальник штаба, немного подумав, изрек: «Ты же мой подчиненный, вот я тебе ставлю задачу – найди звезды!»

Аргумент весомый, что ниговори. Домой за звездами идти не хотелось, «Воентор»г в воскресенье не работал, мозг лихорадило: что сделать, чтобы ничего не делать? И тут мой взгляд упал на бушлат, который висел на вешалке. На улице был июнь, бушлат висел без дела с апреля и не понадобится хозяину до октября. Если быть точнее, то взгляд упал даже не на бушлат, а на погоны, на каждом из которых красовалось по три звезды. Я ответил начальнику: «Андрей Николаевич, задачу по поиску звезд я выполнил, вот на бушлате. Но мое воспитание не позволяет мне снять их от туда.» Начальник штаба пожал плечами, пробормотал что-то типа: «А мне воспитание не мешает» и начал снимать звездочки. Потом, за столом, соблюдая традиции начальник штаба бросил в стакан с водкой четыре звездочки и подал стакан начфину. Я рассказал эту историю Максиму спустя двенадцать лет. Он конечно же не вспомнил, искал ли он звезды с бушлата в октябре того года, когда перешли на зимнюю форму одежды, но непонятную веселость Андрея Николаевича в тот день запомнил.

Донор из двух рук

Давно это было. Был я тогда еще, говоря литературным языком, – мужчиной в теле, или проще, по-нашему, настоящим мужиком «за центнер». В то время я уже начал свой путь к званию заслуженного Донора России (к слову сказать, путь этот еще не окончен) и сдавал кровь на безвозмездной основе не часто, но регулярно, один-два раза в год. Специально на станцию переливания крови не ездил. Но раз или два раза в год выездная бригада станции переливания крови Уссурийского военного госпиталя приезжала к нам в часть, и производила забор крови в каком либо из помещений казармы. Как правило, выезды организовывались перед «длинными» праздниками, после которых зачастую требовалась донорская кровь.

В части кровь сдавали в основном солдаты, проходящие службу по призыву, для увеличения продолжительности основного отпуска на двое суток. Реже офицеры и прапорщики: у кого-то это были те же причины, что и у солдат, у кого-то это была цель стать почетным донором и потом пользоваться социальными льготами для этой категории. Позже я к ним примкнул, но изначально цель моего донорства была иной. Как-то раз я задумался: а какие хорошие поступки я совершил за последнее время? И долго не мог найти ответ на свой вопрос. Так родилась идея сдавать безвозмездно кровь. Прости меня за это лирическое отступление, давай перейдем к сути истории.

К нам едет выездная бригада СПК-17. В части некоторое волнение, все же чей-нибудь приезд, это в первую очередь нарушение привычной рутины. Солдаты уже опрошены, желающие построены. Добровольцы из числа офицеров и прапорщиков без дела, в ожидании приезда «кровопийц», слоняются по территории в непосредственной близости от казармы. И вот пошел слух: «Вампиры подъехали», сразу все оживились. Врачи заходят в казарму и начинают приготовления. Обычно местом забора крови была ленинская комната, или как она называется официально комната досуга. Прямо на столах стелили медицинские клеенки, рядом ставили стулья для пакетов с кровью и начинали.

Так как я был «добрым», руки у меня соответственно были толстыми и вен не было видно. По опыту предыдущих кровоотдач, из правой руки кровь шла плохо, а из левой еще хуже. В тот день я планировал поработать и поэтому решил кровь сдавать из левой руки, той самой, из которой кровь шла, прости за каламбур, «из рук вон плохо».

И вот я лежу на столе, левый рукав закатан, жгут сдавил бицепс, работаю кулаком, нагнетая давление крови, а вены все не проступают. Поколдовав немного над рукой, врач, не дождавшись набухшей вены, полагаясь на опыт, вставляет иглу. Видимо, опыт не помог, так как за 30 мин усердной работы кулаком я не смог набрать и 100 мл крови. Уже сменились соседи-доноры на соседних столах, а я все лежу.

Тут врач предлагает неожиданное решение: «Слушайте, у вас из левой руки кровь совсем не бежит, может, попробуем из правой?» Я не раздумывая соглашаюсь. Долго, но я набираю заветные 450 мл «красного золота».

Мне перевязывают вторую руку, благодарят за участие в хорошем деле и пригласив поучаствовать еще, прощаются.

Выйдя из ленинской комнаты, прохожу мимо строя солдат, стоящих в ожидании своей очереди на сдачу крови, и вижу в их глазах смесь недоумения и восхищения. Потом я узнал, что среди них пошел слух: «Копач такой здоровый, что у него двойную дозу взяли, по 450 мл из каждой руки!»

Агитация

Армия вне политики. Этот лозунг с легкостью может войти в TOP-10 самых абсурдных или утопических выражений как об армии, так и о политике. Агитация за того или иного политика, федерального или муниципального уровня велась открыто, скрыто, намеками, но велась всегда. Когда я учился в Кемеровском ВВКУС накануне городских выборов к нам приходили кандидаты в гордуму прямо в казарму. Одного из них, известного Кузбасского уролога Кортхонджию я запомнил необычным подходом: сначала он рассказывал о болезнях мочеполовой системы и способах их профилактики, а потом вдруг призвал голосовать за него. Не знаю был ли запрет на агитацию в 1996 году, но Жириновский, перед президентскими выборами, выступая в актовом зале училища все же агитировал. Хотя можно отдать ему должное много не обещал, ссылаясь на трудное время.

Потом в моей жизни было еще много выборов, в каких-то я участвовал только как избиратель, в каких-то как член счетной комиссии с правом совещательного голоса. Помню, что при голосовании наблюдатели были, а при подсчете голосов нет, как хотели, так и считали. Но история не об этом.

В преддверии выборов в городскую Думу в одной из частей Подмосковья командир части собрал личный состав воинской части и стал рассказывать о достоинствах одного из кандидатов, повторяя каждые пять минут, что именно за него должны голосовать военнослужащие. Именно этот кандидат окажет спонсорскую помощь части, поможет решить множество бытовых проблем, и только за него нужно голосовать. Один из правдолюбцев, коих в каждой воинской части найдется, которым не важно за какую правду, а важно против системы, язвительно спросил своего командира: «Товарищ полковник, а ведь вам по закону запрещено агитировать.» Командир нисколько не стушевался, громко заявил: «А я вас не агитирую, я вам приказываю!»

Способы кипячения воды и лечения заикания

Когда в середине девяностых электрочайники только-только начинали борьбу за свою нишу в сегменте бытовой техники, вытесняя наши любимые чайники со свистком и кипятильники, в карманах курсантов гуляли сквозняки. А человеческая потребность попить чайку не чужда ни китайцам с японцами, придумавшим чайную церемонию, ни чопорным англичанам, знающим толк в чашке утреннего чая, ни бурановской бабушке, пьющей чай с блюдечка в прикуску с хворостом, и уж тем более не чужда курсанту военного училища, коротающему время в карауле или суточном наряде.

Платили нам тогда мало и редко, и соответственно тратить деньги на кипятильник было роскошью, а на электрочайник и вовсе – безумством.

Выходом из положения служили самодельные кипятильники – бурбуляторы, которые кипятили воду за считанные секунды. Единственным недостатком самодельных устройств была неконтролируемая выходная мощность, превышающая мощность чайников в разы. Немного расскажу о том, как сделать кипятильник самому. Технология изготовления бурбулятора очень проста: в качестве нагревательного элемента берутся две металлические пластины, как правило, это были лезвия для бритвы, реже подковы для сапог, лично я вырезал их из жестяной банки из-под кофе. Пластины между собой крепились обыкновенной ниткой, между пластинами оставляли расстояние в толщину одной-двух спичек. К каждой пластине крепился провод, и оба провода соединялись в электрической вилке, вот, собственно говоря, и вся конструкция. Как я уже говорил, выходная мощность была огромной, и одновременное использование нескольких самодельных изделий давало огромную нагрузку на электросеть, а потому они были объявлены командованием училища вне закона и, следовательно, находились, изымались и уничтожались.

Как-то раз после отбоя суточный наряд, лишившись бурбулятора, на время загрустил. Другого про запас не было, взять не у кого, а чаю хотелось. И Подчас и Волоха особых успехов в изучении физики и теории электрических цепей не достигли, но были уверенны в задуманном. А задумали они следующее. Рассудив, что провод есть, а пластины найдутся, они приступили к творчеству. В качестве одной пластины они решили использовать значок «Дежурный по роте», а в качестве другой, по их мнению, мог послужить алюминиевый котелок. Тем более что, как оказалось емкости для кипячения тоже не было (обычно использовалась одно– или двухлитровая банка). И так, один провод на значке, второй замкнут на массу (на корпус котелка), два оголенных провода вставляются в розетку, и…. Раздается громкий хлопок, обои чернеют от розетки до распредкоробки, в том месте, где была проложена проводка. Наряд наказали, и еще долго вся девятая кафедра (обучавшая нас теории электрических цепей и микроэлектронике) глумилась над знаниями ребят.

Но на этом веселые истории с самодельными кипятильниками не закончились.

Антоха Абашин очень любил во время несения службы во втором карауле забаву под названием – «дератизация». Крыс в караульном помещении было хоть отбавляй. Когда с собой брали пневматический пистолет, то дератизация проводилась в виде отстрела грызунов, когда пневматику не взяли, Буфф придумал бросать в канализационный колодец кусок хлеба в виде приманки, а когда крысы выбегали пообедать, – поливал их кипятком. Крыс было много и кипятка требовалось тоже много. Эта потребность в кипятке толкала Антоху на изобретение все более новых и более мощных кипятильников. Буфф нашел керамический изолятор из силового электрического щитка, который после некоторого инженерного вмешательства превращался в турбобурбулятор. Трехлитровая банка закипала за пару минут. Но, как я уже писал, бурбуляторы значились вне закона, а потому и турбобурбулятор прослужил какое-то время верой и правдой и был изъят.

Но Буфф знал, что на посту №5 первого караула есть отключенный силовой электрощиток, в котором как минимум два потенциальных турбокипятильника.

Заступив на пост, Антоха приступил к демонтажу составных частей электрощитка. В качестве основного инструмента для демонтажа служил примкнутый к автомату штык-нож. Несмотря на то, что щиток отключен, Буфф предусмотрительно взял автомат за нетокопроводящие части – за приклад и цевье. Эта предусмотрительность спасла ему жизнь. Когда штык-нож замкнул цепь (щиток оказался подключенным), сдетонировали патроны в магазине. Сам штык-нож оплавился и Буффа отбросило от щитка.

На следующий день на утреннем разводе училища на занятия проводился всеобщий инструктаж по мерам электро-безопасности. До нас доносились обрывки монолога комбата 1-го батальона, стоявшего рядом с нами:

«Когда автомат свесился с плеча и задел содержимое щитка, то автомат посинел от тока!», «Курсант даже заикаться перестал!»

Мы стояли и тихонько посмеивались, мы, в отличие от комбата знали, как было все на самом деле.