Текст книги "125 лет кинодраматургии. От братьев Люмьер до братьев Нолан"

«Алчность»

В 1920-е годы формы и приемы повествовательности в кинематографе бурно развивались. Шедевром с линейной, но от этого не менее сложной, повествовательной структурой был фильм «Алчность» (реж. Эрих фон Штрогейм, 1924).

Студийная версия «Алчности» – экранизации романа Фрэнка Норриса «Мактиг» – идет 2 часа 20 минут. Пролог фильма начинается в штольне, где работает главный герой, Джон Мактиг (Гибсон Гоуленд). Как только Мактиг выкатывает тележку по рельсам на поверхность, он находит на рельсах подбитую птицу, поднимает ее и целует, но коллега Мактига, который толкает встречную тележку, выбивает птицу из его рук, Мактиг впадает в ярость и сбрасывает мужчину с довольно высокого моста в ручей. Сцена дает нам несколько важных характеристик героя – он чист душой и сентиментален, но подвержен неподконтрольным приступам ярости и к тому же исключительно силен. Ни в кадрах с птицей, ни в кадрах гнева Штрогейм не требует традиционного для немого кино переигрывания, напротив, актеры ведут себя естественно, режиссер же смело выделяет нужные эмоции крупными планами.

Интересно, что именно в эти годы в Европе и США началось распространение системы К. С. Станиславского, который отделил в актерской игре «технологию переживания» от «технологии представления».

В поселке объявляется самозваный зубной врач, его эмблема – здоровенный муляж зуба. Отец Мактига умирает от пьянства. Мактиг становится учеником дантиста – он настолько силен, что может удалять зубы даже без инструментов, и покидает поселок. Вскоре Мактиг получает известие о том, что его мать умерла и оставила ему $250, и вот он уже владелец собственного зубного кабинета в спальном районе Сан-Франциско.

Штрогейм не пытается поймать зрителя на крючок кризиса, он даже с инициирующим событием не торопится – мы просто наблюдаем за жизнью героя без прикрас, лучше узнаем его, вживаемся в мир фильма и начинаем в него верить. Главное оружие Штрогейма – не увлекательный сюжет, а реальная жизнь, которую мы видим на экране. За 30 лет существования кинематографа зрители видели самых разных героев – карикатурно смешных и подчеркнуто строгих, слащаво романтичных и гротескно жестоких, святых и злодеев… Не было только обычных людей в реалистичном повседневном окружении.

Проходит пять лет – и только теперь начинается экспозиция фильма, в которой мы знакомимся со вторым главным героем – Маркусом Шулером, которого сыграл датчанин Джин Хершолт. Приходит время инициирующего фактора. Маркус приводит в кабинет Мактига свою кузину и без пяти минут невесту Трину Зиппе. На роль Трины Штрогейм выбрал преимущественно комическую актрису Сейзу Питтс. Мы наблюдаем за этой парой в приемной Мактига. Маркус производит крайне неблагоприятное впечатление – ведет себя фамильярно, подначивает Марию, которая убирается у Мактига, ковыряется то в зубах, то в ушах, жалеет доллар за лотерейный билет…

В итоге лотерейный билет покупает Трина. К этому моменту зритель еще не знает, что автор фильма давным-давно принялся развешивать по стенам чеховские «ружья», и эта сцена – тугая завязка всей истории. Мактиг влюбляется в пациентку и, усыпив ее перед болезненной процедурой лечения зуба, целует – канарейка беспокойно мечется к клетке. И не кто иной, как Маркус, привел Трину к лучшему другу! А лотерейный билет, конечно же, окажется выигрышным.

Стремление Штрогейма к реализму работало бы не так эффективно, если бы не его же символизм. Мактиг и Маркус выясняют отношения в кафе. Они клянутся друг другу, что останутся друзьями «на всю жизнь – или до самой смерти». Океан за окном зловеще волнуется, в кафе играет механическое пианино – символ неискренности.

Первое свидание Мактига и Трины происходит у железнодорожной станции, рядом с канализационным коллектором. Территория завалена мусором и отбросами, но Мактиг на своей гармонике – еще один символ его духовного, творческого начала, которое толком не реализовалось, – играет Трине «Ближе к тебе, мой господь». Начинается дождь, вечереет, парочка укрывается от дождя на железнодорожной станции – и Мактиг, несмотря на сопротивление Трины, страстно целует ее, поцелуй прерывается монтажным кадром проносящегося мимо поезда, и это, безусловно, еще один символ, соответствующий Мактигу.

В день помолвки Мактига и Трины лотерейный билет Трины оказывается выигрышным и приносит ей $5000 – огромные деньги. Маркус клянет себя за глупость. Трина говорит Мактигу: «Подумай обо всех этих деньгах, которые свалились на нас именно сейчас, – это тебя не пугает?» Кажется, это первый и последний раз, когда Трина говорит о своих деньгах как о «наших». Главный порок Трины – алчность – пока не нашел своего выхода, она даже воплощает сокровенную мечту Мактига – дарит эмблему его бизнеса, огромный золоченый зуб. Маркус – герой, который начинает меняться первым; мы видим, что Трина важна для него, но еще сильнее в нем зависть!

Пока шла экспозиция «Алчности», Мактиг, Трина и Маркус не развивались, а только поворачивались к зрителю разными своими сторонами. Благодаря провоцирующему инциденту – знакомству Мактига и Трины – зарождается конфликт между Мактигом и Маркусом, а выигрыш в лотерею срывает с Маркуса маску.

До сих пор картина развивалась вполне себе как мольеровская комедия – деревенский увалень обосновался в Сан-Франциско, отбил у недотепы-друга провинциальную девушку и, улучив момент, когда та разбогатела, женился на ней. Свадьба и занавес! Но Штрогейм готовит еще более сильные кризисы, чтобы сорвать маски и с других героев картины.

С эпизода свадьбы начинаются дурные предзнаменования. Мизансцена клятвы новобрачных решена как глубинная – мы видим спины жениха и невесты на переднем плане, на среднем плане лицом к нам стоит священник, а через окно на заднем плане видим странную процессию. Неужели это… Нет, мы не ошиблись! По улице несут гроб. Мы сразу видим и настоящее, и будущее Мактигов – да они бы и сами увидели, если бы взглянули в окно – в этом кадре оно похоже на зеркало…

Благодаря «зеркалу» становится понятно, что главный враг Мактига и Трины – они сами. Но нужен и внешний враг, и Штрогейм напоминает нам об обиде Маркуса – он стоит с каменным лицом, сжимая за спиной кулаки (крупность – деталь). Мактиг торжественно снимает покрывало с символического свадебного подарка, и мы видим клетку с двумя канарейками. Трина в шоке, она пытается улыбаться жениху, но осознает, что теперь она – одна из этих канареек, оказавшихся взаперти. Начинается свадебное пиршество, и, кажется, с тех пор никому не удалось снять обжорство более гротескно, чем Штрогейму! Переход к брачной ночи – мы еще раз видим канареек в клетке. Мактиг целует Трину, деталь на обуви молодоженов подчеркивает, как огромен Мактиг. Общий план комнаты – Мактиг и Трина совершенно одни, Трина рыдает.

После свадьбы проходит три года. Мактиг и Трина все чаще ссорятся из-за денег – о $5000, вложенных в бизнес дядюшки Трины и дающих ей $25 в месяц, речи больше не идет. Трина становится все более жадной, она прячет даже те деньги, которые Мактиг дает ей для ее матери («Мамуля напишет еще раз, если она и впрямь так нуждается»). В отношениях Мактигов и Маркуса наступает кризис, они ссорятся, Маркус уезжает из Сан-Франциско – он давно мечтал стать ковбоем – и приходит проститься. Штрогейм монтирует планы героев с планами кота и канареек: понятно, что Маркус не простил ни одной обиды, он – кот, а Мактиги – канарейки.

Об этих символах мы вспомним, когда Мактиг получит уведомление о том, что ему запрещена зубоврачебная практика, ведь он не окончил никакого официального учебного заведения по стоматологии. Пока он читает письмо, кот бросается на клетку с канарейками – мы понимаем, что это Маркус доложил в надзорный орган о том, что Мактиг работает без лицензии.

Жизнь Мактигов разваливается, как карточный домик. Имущество уходит с молотка. Они переселяются в бедную квартирку, Мактиг подрабатывает на случайных работах, Трина прячет все деньги, которые ему удается урвать, – сверх известных 5000 ей удалось скопить еще $200!

Мы становимся свидетелями двух ссор Мактига и Трины. Сначала Трина прогоняет Мактига на поиски работы, отняв у него даже ту мелочь, которую тот принес с последнего заработка. Мактиг покорно уходит, но возвращается пьяный, и с этого момента его поведение резко меняется, развивается его гнев, который до этого проявлялся лишь вспышками. Он ставит Трину на место и ложится спать. Теперь гнев становится доминантой его характера. Это центральный переломный пункт фильма – герои окончательно встали на путь разрушения.

Чем дальше, тем хуже – во время одной из ссор, добиваясь денег, Мактиг прокусывает Трине пальцы правой руки. Теперь он промышляет рыболовством, а вскоре уходит из дома насовсем – но возвращается, чтобы украсть домашний капитал Трины. Рана на правой руке Трины воспаляется, врачам приходится удалить ей два пальца. Что расстраивает ее сильнее – этот факт или то, что она лишилась сэкономленных денег? Насколько разрушена ее личность?

Увы, только деньги – предмет ее любви. Она забирает свой капитал из дядюшкиного бизнеса, рассыпает монеты по своей постели и, обнаженная, ложится с ними…

Мактиг отправляется в детский сад, где Трина теперь зарабатывает мытьем полов. Это их последняя встреча. Наутро в детском саду находят изуродованный труп Трины. Это был второй переломный пункт истории. Убив Трину, Мактиг окончательно разрушил свою жизнь.

По всей Калифорнии висят объявления о розыске Мактига, одно из них прочел новоиспеченный ковбой Маркус и примкнул к группе поиска. Маркус настигает Мактига в Долине Смерти, но к этому моменту погоня уже потеряла всякий смысл – у них не осталось ни лошадей, ни воды. Если и есть ничтожный шанс на спасение, то только вдвоем. Но предмет их вражды – деньги Трины – никуда не делся. Начинается последняя схватка.

Обратимся к заключительным строкам романа Фрэнка Норриса:

Мактиг не знал, как он убил своего врага, но только Маркус вдруг затих под его ударами. Вдруг он снова встрепенулся; щелчок – и запястье Мактига сковано наручниками. Раздался долгий вздох, и остатки жизни покинули это тело.

Поднявшись на ноги, Мактиг почувствовал, будто кто-то тянет его за руку – то был Маркус, который в последний миг схватки нашел силы сковать их вместе. Теперь Маркус был мертв, Мактиг – прикован к его телу. А вокруг были только гигантские, бесконечные, неизмеримые просторы Долины Смерти.

Мактиг все еще тупо оглядывался вокруг – он смотрел то на горизонт, то на землю, то на полумертвую канарейку, которая слабо чирикала в своей маленькой золоченой тюрьме[30]30
  Norris F. McTeague. New York, P. F. Colliers & Son Publishers, 2014. P. 235.


[Закрыть][31]31
  Перевод К. Ахметова.


[Закрыть].

На этом заканчивается роман. В течение всей истории хорошее в Мактиге – символическая птица – было заперто в клетке. Однако в финале фильма Штрогейм дает герою последнюю возможность проявить себя, и тот пытается выпустить канарейку. Но птица никуда не летит. Все, что когда-либо было хорошего в Мактиге, умрет вместе с Мактигом. Остались только деньги.

Впечатляющая история, не правда ли? Да – но, положа руку на сердце, где здесь инновации? Где хотя бы параллельное повествование? Понятно, что в отснятом по такой истории фильме можно параллельно смонтировать сцены, в которых есть Мактиг, но нет Трины, и наоборот – но это, наверное, уже вчерашний день даже для 1924 года? С чем же «Алчность» вошла в историю кино?

Начнем с того, что Штрогейм давно мечтал экранизировать роман «Мактиг». Его режиссерская деятельность началась на Universal Studios, где он поставил успешные картины «Слепые мужья» (1919), «Дьявольская отмычка (1920, фильм утрачен) и «Глупые жены» (1921), но затем был уволен продюсером Ирвингом Тальбергом и пошел работать в Goldwyn Pictures, где ему предложили проекты экранизаций романа-бестселлера Лью Уоллеса «Бен-Гур: история Христа» и «королевы оперетт» «Веселая вдова» Франца Легара. От этих гарантированно суперуспешных проектов Штрогейм отказался и предложил студии проект экранизации романа Фрэнка Норриса. В роли Мактига он видел только Гибсона Гоуленда, поскольку считал, что Гоуленд сможет сыграть Мактига наиболее реалистично. «Реализм» здесь – ключевое слово, поскольку то, что планировал Штрогейм, должно было стать исключительно детальной и реалистичной адаптацией литературной основы. Спустя примерно 20 лет он писал:

«Алчность» был для той эпохи, а может, и для сегодняшнего дня единственным фильмом, снятым без декораций и вне студии. Я арендовал старый, необитаемый дом на Гоуэр-стрит в Сан-Франциско, меблировал его точно по описанию романиста и провел съемки при свете всего нескольких ламп и дневном свете, проникавшем в окна. Конечно, такая работа пришлась не по вкусу моему оператору, но я настоял на своем, и результат оказался превосходным. Чтобы актеры лучше вжились в роли своих героев, я поселил их в тех же комнатах, что, к слову, позволило продюсеру сэкономить на гостинице[32]32
  Цит. по: Садуль Ж. Всеобщая история кино: в 6 т. Т. 4 / Пер. А. М. Григорьева, А. И. Смелянского. – М.: Искусство, 1982. С. 193.


[Закрыть].

Считая роман Норриса безусловным шедевром, Штрогейм планировал экранизировать его полностью – со всеми его сюжетными линиями, без изъятия. Более того, он несколько расширил исходное произведение – в романе Норриса действие начинается в тот период жизни Мактига, когда он уже имеет врачебную практику, непосредственно перед знакомством с Триной. Штрогейм даже придумал Мактигу имя Джон – в романе к нему обращаются либо «Мактиг», либо «Мак».

Первоначальный вариант фильма продолжался ориентировочно 11,5–12 часов! Долгий реалистичный пролог, в основном вырезанный из режиссерской версии фильма, рассказывает подробности жизни семьи Мактигов в шахтерском поселке – вечно пьяный отец Джона проводит время с проститутками, мать не может допроситься у него денег…

«Переехав» вместе с Мактигом в Сан-Франциско, мы (в режиссерской версии фильма) знакомимся с тайно влюбленными друг в друга пожилыми Чарльзом У. Грэннисом и Анастейшей Бейкер, а также с молодой мексиканкой Марией (от этой роли в студийной версии фильма остались сущие крохи) и старьевщиком Зерковым, которые вечерами согреваются выпивкой и мечтами о древнем золоте индейцев Центральной Америки – о нем Мария рассказывает Зеркову. Роль Зеркова сыграл Чезаре Гравина – итальянский дирижер, актер и владелец ряда театров в Латинской Америке. Его роль была полностью вырезана из картины.

Также мы становимся свидетелями того, как Мактиг, мечтая о покупке пары канареек, наконец покупает лишь одну птицу – он все еще одинок и по-прежнему беден. Канарейка, разумеется, подкрашена в желтый цвет. Наконец, мы видим жизнь Трины до знакомства с Мактигом и случай на качелях, когда она по вине Маркуса теряет зуб, что и приводит ее к знакомству с Мактигом.

В режиссерской версии фильма мы видим развитие и завершение второстепенных сюжетов с парами Мария – Зерков и Грэннис – Бейкер. В сюжетной линии Марии и Зеркова события развиваются угрожающе, предвосхищая судьбу Мактигов: Зерков продолжает добиваться от Марии информации о древних сокровищах, у Марии рождается младенец, который спустя две недели умирает. Наконец, Марию находят мертвой – очевидно, Зерков убил ее в припадке своего обычного безумства, а его собственный труп вскоре вылавливают из залива.

Тем временем симпатичные старички Грэннис и Бейкер признаются друг другу в любви, Грэннис продает свой станок для переплета книг и выручает ровно $5000 – такую же сумму, из-за какой сначала стали врагами Мактиги и Маркус, а затем начали терять человеческий облик Мактиг и Трина. Грэннис и Бейкер женятся и чувствуют себя, как в райском саду, пока в тоненькой стенке между их комнатами плотник проделывает дверь.

События, которые происходят параллельно линии Мактига и Трины, придают истории дополнительное измерение. Есть путь разрушения, есть путь созидания – какой из этих двух путей выберут Мактиги? Они переселяются в опустевшую лачугу Зеркова.

Если из режиссерской версии фильма были вырезаны целые сюжетные линии, то стоит ли удивляться тому, что из основной истории пропали целые крупные эпизоды? Например, расставшись с Триной, Мактиг пошел на работу в музыкальный магазин и, к несчастью, обнаружил там свою любимую гармонику, проданную Триной. Это событие стало дополнительным мотиватором убить ее.

А перед бегством в Долину Смерти у Мактига был еще один шанс начать новую жизнь – он встретил старателя по фамилии Криббенс. На окраине Долины Смерти они нашли золотую жилу, но на Мактига уже была объявлена охота, и, прихватив ружье Криббенса, он бежал.

Но больше всего жаль впечатляющей сцены, в которой, вернувшись после свидания с Мактигом, Трина расчесывает перед сном свои длинные волосы, а затем лежит в постели, полностью опутанная волосами, – она запуталась.

История превращения эпического творения Штрогейма в фильм стандартной продолжительности достойна отдельного рассказа.

Как мы уже говорили, первоначальный вариант фильма продолжался ориентировочно 11,5–12 часов. Разумеется, он был предназначен для внутреннего пользования на студии. Исходный вариант картины Штрогейм сократил до первого чернового варианта, который продолжался примерно 10,5 часа. Определенные кадры Штрогейм окрасил в желтый цвет – цвет золота, металла алчности. Разумеется, и этот вариант фильма не предназначался для широкой демонстрации, его увидели лишь немногие – в январе 1924 года картину показали нескольким экспертам, среди которых были американский журналист Гарри Карр, знаменитый режиссер «Четырех всадников Апокалипсиса» (1921) Рекс Ингрэм и писатель Идуэл Джонс. После просмотра Карр, Ингрэм и Джонс сошлись на том, что они только что увидели величайший фильм, который вряд ли когда-либо будет превзойден. В книге Ричарда Козарского «Человек, которого вы любили ненавидеть: Эрих фон Штрогейм и Голливуд» приведена цитата Карра:

…На днях я видел великолепную картину, которую больше никто не увидит. Не могу себе представить, что с ней сделают. Она как «Отверженные». Идут сцены, которые, как вам кажется, не окажут никакого влияния на историю, но 12 или 14 частей[33]33
  Одна часть немого фильма могла продолжаться до 15–17 минут.


[Закрыть] спустя они обрушиваются на вас. Это величайшая картина, которую я когда-либо видел, она исполнена строгого, ужасного реализма и поразительного артистизма. Но я не знаю, чем она станет, когда ее сократят до 8 частей[34]34
  Koszarski R. The Man You Loved to Hate: Erich von Stroheim and Hollywood. – Oxford, England: Oxford University Press, 1983. P. 141.


[Закрыть][35]35
  Перевод К. Ахметова.


[Закрыть].

Под руководством сценаристки «Четырех всадников Апокалипсиса» Джун Мэтис был создан альтернативный 3,5-часовой вариант фильма, но Штрогейму дали возможность продолжить работу над режиссерской версией картины, и в марте 1924 года он представил студии шестичасовую версию, которую предлагал прокатывать двумя трехчасовыми сеансами и из которой уже не мог сам выбросить ни кадра. Поскольку продюсеры студии Goldwyn Pictures требовали дальнейшего сокращения, Штрогейм отправил фильм Рексу Ингрэму, а тот передал его монтажеру Гранту Уайтоку, с которым Штрогейм работал над картиной «Дьявольская отмычка». Уайтоку удалось ценой одной из двух крупных второстепенных сюжетных линий сократить фильм примерно до 4,5 часа, и Ингрэм сообщил Штрогейму, что дальнейшему сокращению фильм не подлежит.

Но в апреле 1924 года компания Goldwyn Pictures влилась в состав суперстудии Metro-Goldwyn-Mayer. По иронии судьбы координацию работ над «Алчностью» возглавил давний «друг» Штрогейма Ирвинг Тальберг. Руководство окончательным монтажом «Алчности» поручили Джун Мэтис, а та доверила работу сценаристу и монтажеру Джозефу Фарнему.

Фарнем сократил фильм до 2 часов 20 минут. Из картины, как мы уже знаем, были удалены все второстепенные сюжетные линии, а «дырки», образовавшиеся в повествовании, Фарнем заклеивал титрами собственного сочинения вроде печально известных по окончательному монтажу фильма надписей «Таков был Мактиг» (после пролога с подбитой птицей) и «Пойдем, посидим на канализации?», вызывавших смех у аудитории.

Результат невероятных творческих и человеческих усилий по созданию фильма был выброшен в корзину. Ведь для того, чтобы добиться подлинного реализма, Штрогейм пошел на беспрецедентные меры – «Алчность» была единственным большим фильмом, снятым в то время без декораций и вне студийных павильонов. Сцены фильма, происходящие в Долине Смерти, снимались на месте действия – в самой Долине Смерти, куда Штрогейм отправился с экспедицией из 40 человек на 37 дней, хотя Metro-Goldwyn-Mayer предлагала ему отснять «пустынные» кадры в окрестностях Окснарда под Лос-Анджелесом, где голливудские студии обычно снимали такие сцены. Ведь Штрогейм снимал реалистичный фильм, и его устраивала только настоящая Долина Смерти. Из экспедиции он вернулся с подлинными кадрами, отснятыми при 60 градусах жары, где до Штрогейма ничего не снимал ни один кинематографист. Джин Хершолт потерял в этой экспедиции 12 килограммов веса, зато в фильм вошли уникальные кадры пейзажей и животного мира Долины Смерти…

Позже Штрогейм писал:

Картину передали монтажеру, работавшему за 30 долларов в неделю, который не читал ни романа, ни сценария и в голове которого мозга было не больше, чем в шляпе.

Этот человек уничтожил плоды двух лет моего труда. ‹…› Я знал, что «Алчность» – шедевр, который прославит и меня, и фирму, позволившую создать этот памятник реализму.

В эпоху, когда фирма производила комедии и комические ленты по 14 частей, мой фильм был произвольно сокращен до 9 или 10 частей. ‹…› И если прокат фильма закончился относительным коммерческим провалом, то только потому, что фирма не организовала никакой рекламы. А чтобы не платить подоходный налог, стоимость производства фильма была отнесена бухгалтерией к статье чистых убытков[36]36
  Цит. по: Указ. соч. С. 198.


[Закрыть].

На самом деле роль Джун Мэтис и Джозефа Фарнема в судьбе «Алчности» сложно оценить однозначно. С одной стороны, они не пощадили половину полученного ими в работу материала. С другой стороны, можно сказать, что они спасли фильм – если бы не они, «Алчность», скорее всего, была бы уничтожена студией и ее больше никто и никогда не увидел бы. Картина, пусть в сокращенном варианте, была выпущена – и осталась шедевром. Именно эта версия фильма стала «библией» будущих поколений реалистов.

В 1999 году компания Turner Entertainment предприняла попытку воссоздать, насколько это возможно, «Алчность» Штрогейма в соответствии с первоначальным планом режиссера, используя метраж из версии Мэтис и Фарнема, сохранившиеся стоп-кадры потерянных сцен и цитаты из романа «Мактиг» в качестве утраченных надписей. Реставрированная версия, созданная под руководством продюсера Рика Шмидлина, идет четыре часа, в ней присутствует множество героев и второстепенных сюжетов из оригинальной версии и восстановлены подлинные цвета, в которые Штрогейм красил пленку. По этой версии хорошо видно, в чем заключался оригинальный замысел Штрогейма и что от него осталось в финальной версии картины. И конечно, именно эту версию фильма я рекомендую тем, кто хотел бы лучше понять, как работают параллельное повествование и параллельный монтаж.