Текст книги "Презумпция смерти"

Поиск информации в Интернете оказался вполне логичным, и не таким уж сложным занятием. «В Интернете можно найти все, что угодно», – сказали ему, когда показывали, как работают AltaVista, Yahoo! и Google.

Проблема Крейна была в том, что он не мог просто снять телефонную трубку и позвонить тем людям, о которых он беспокоился. В его ситуации это было невозможно. Но Паутина оказалась под самую завязку набита не только случайными данными, и не только достаточно ценной коммерческой информацией, но и огромным количеством персональных цитат, ссылок, адресов, телефонных номеров.

Не значит ли это, что можно, не обнаруживая себя и никого специально не спрашивая, выяснить все о судьбе некоторых людей?..

Проезд Малхолланда – Малхолланд Драйв – покорил его своими головокружительными виражами и не менее головокружительным видом Лос-Анджелеса. Днем оттуда лучше всего было видно знаменитую надпись «Голливуд», но Крейн старался приезжать на эту дорогу в темное время суток.

И с каждым днем его все сильнее манило шоссе с номером 15– дорога на Лас-Вегас, Невада.

– Рикки, – сказал Крейн. – Я достаточно потрудился за последние три месяца. Мне нужны каникулы. Солнце, вода, топлесс-шоу, азартные игры. Забронируйте мне на пару недель люкс где-нибудь в Вегасе, с хорошим бассейном. И купите мне уже сотовый телефон. Я отправлюсь туда на машине.

Глава 3

Чтобы проводить китайцев, Подвирный сам распахнул внутреннюю дверь офиса. Каждому персонально – кивок головой и рукопожатие. Сам закрыл дверь. В приемной с ними разберется администратор. Юристы, готовившие бизнесмена к визитам андеррайтеров и будущих инвесторов, рекомендовали удалить из приемной сотрудника службы безопасности, но у Подвирного не лежала к этому душа.

Как-то странно, когда нет под рукой охранника. Электронные системы наблюдения – хорошо, информационная безопасность – отлично, промышленная разведка, прогнозы враждебных действий конкурентов, все эти новомодные вещи – прекрасно. Но стопроцентную гарантию дает только страховой полис. Его страховой полис – вот эти вот подтянутые парни в плохо сидящих пиджаках. Его первый бизнес, кстати. Один из них всегда с ним – в офисе, в машине, в магазине, у салона красоты, у ресторана, возле дома на Новорижском шоссе. Подвирный расставался с личной охраной только у барьера таможни в аэропорту «Шереметьево-2». За пределами России он почему-то чувствовал себя в безопасности.

Замигал огонек внутренней линии. Подвирный нажал кнопку телефона:

– Да?

– Олег, я вам сегодня еще нужна?

Еще одна причина держать в приемной охранника – чтобы ни у кого в компании не было соблазна посудачить, не вызывает ли шеф, задерживаясь допоздна, молодых секретарш в свой кабинет для решения «личных вопросов» за закрытыми дверями. Шеф консервативен и непогрешим! Дверь его офиса всегда открыта (уж, по крайней мере, не заперта)…

– Нет, Светлана, на сегодня все, можешь идти.

– Прошу прощения. Рыбки…

Подвирный обернулся на огромный, во всю стену, аквариум.

– Да, разумеется. Спасибо, что не забыла.

Дверь отворилась, и миниатюрная администраторша прошла-протанцевала к аквариуму с пакетиком корма для декоративных рыб. Блузка полупрозрачная, юбка сантиметров на десять короче нормы… Пока Светлана, став на цыпочки (юбка задралась еще выше), занималась рыбками, Подвирный отстучал короткое сообщение руководителю отдела персонала: «Наталья, напомни администраторам о дресс-коде, пожалуйста. Понимаю, что они стараются для меня, но это лишнее. Спасибо, Олег».

– До свидания, Олег.

– Спасибо, Света, до завтра.

Дверь плавно закрылась.

Наконец-то можно спокойно поработать. В офисе осталась только охрана, личный водитель, да десятка два менеджеров. Подвирный не поощрял переработку, но и не гнал трудоголиков из офиса. В основном это его замы, а также начальники отделов, которые, как и он, любят работать допоздна. Это также менеджеры по закупкам, которые всегда в контакте с производителями, работающими из Германии, Голландии, Австрии, Франции, Великобритании. Рабочий день у них начинается и заканчивается соответственно – у кого по Гринвичу, у кого по среднеевропейскому времени.

Можно спокойно поработать… Подвирный потянулся за мышью и почти снес со стола чайную чашку, до половины наполненную крепким кофе. Усмехнулся, подвинул чашку к клавиатуре – и чуть не расплескал. Да меня колотит, сообразил он. Я перевозбужден! Какое там «спокойно поработать»…

Тринадцать лет, тринадцать лет… Старт с полного нуля, начальное накопление – цель оправдывает средства! Переориентация бизнеса, поглощение нужных активов – цель оправдывает средства! Лучшие становятся кандидатами в команду, но остаются только самые преданные, балласт – за борт, без сожаления, уничтожая репутацию!

Мелких конкурентов – к ногтю! Частников, прилавки, магазинчики – под каток! С крупными конкурентами – непрекращающаяся драка, на каждый укус – ответ сокрушительным ударом! Вы нам – пожарную инспекцию, мы вам – настоящих пожарных, на красных машинах, пусть попробуют спасти ваш выгоревший склад! Вы нам – налоговую полицию, мы вам – ОМОН, руководство в КПЗ, офис опечатан! Вы нам – угрозы, мы вам – действия! Понравилось неделю безвылазно просидеть в бизнес-центре под охраной? Или в загородном доме с обрезанным телефоном? А в перевернутой машине полсуток с переломами пролежать?..

Подвирный обнаружил себя у окна, грозящим кулаком невидимым конкурентам. Эк меня занесло, ухмыльнулся он. Уж давно нет и тех конкурентов, и тех методов. Мы теперь законопослушные, белые и пушистые. У нас международный аудит. У нас взаправдашний пиар-директор ждет не дождется отмашки, чтобы грандиозную пресс-конференцию устроить о нашем выходе на биржу. Не на РТС, черт подери, на нью-йоркскую фондовую биржу! И будущие держатели акций – вон они, только что откланялись, все как на подбор желтолицые и узкоглазые. Само китайское народное правительство, говорят, выразило интерес! Из достоверных источников известно!

Хотя, между нами, дураки китайцы. Им бы сейчас вложиться, а не после размещения. Заработали бы на порядок больше. Нет, тянут, осторожничают…

Вызову-ка я Осипова, решил Подвирный. Потолкую с ним о новой пиар-стратегии в новых условиях. Вернулся за рабочий стол, подвинул к себе телефонный аппарат.

– Андрей, добрый вечер, домой не собираешься?

– Добрый вечер, Олег. Так смысла же нет, пробки. Раньше девяти вечера без толку выезжать.

– Есть время поговорить?

Глава 4

«Я приехал сюда в отпуск, и обязан загореть», – сказал себе Крейн. За время реабилитационной терапии он усвоил очень четкий распорядок дня, и решил пока без надобности его не нарушать. Ровно в восемь утра он спускался на завтрак в ресторан отеля «Луксор», в девять уже лежал в шезлонге у бассейна, в одиннадцать отправлялся в свой номер и принимал душ. На изучение города он отвел два дня.

На третий день у бассейна около десяти утра он буквально в метре от себя услышал русскую речь. Голос женский. Нет, конечно, это не она. Откуда ей тут быть, среди отдыхающих? Но взглянуть все равно нужно. Крейн досчитал до десяти и медленно повернул голову. Крашеная блондинка в очень нескромном для этих мест купальнике что-то внушала толстому лысому спутнику в узких плавках, также достаточно неуместных. Явно русские. «Затравленный русский взгляд», – вспомнил Крейн.

– Ну и черт с тобой, – сказала блондинка. – Я все равно выпью.

Она повернулась лицом к Крейну, пошевелила губами, что-то соображая. Крейн приветливо улыбнулся и произнес:

– Can I help you?

Блондинка обрадовалась и, запинаясь, проговорила:

– Ю донт ноу, ай кэн бай самсинг ин зе бар, он май намбер?

На европейских курортах обычно записывают покупки, еду и напитки на счет гостиничного номера, сообразил Крейн.

– Uh, I don’t think so, – лучезарно улыбаясь, ответил он. – I believe they prefer cash here. Sorry for that.

– Идиоты, все у них не как у людей, – сообщила блондинка своему лысому другу.

Крейн еще раз лучезарно улыбнулся ей во все тридцать два идеально ровных зуба, и, откинувшись в своем шезлонге, вернулся к книге. На одной из заправочных станций его внимание привлекло сначала заглавие – «Беглый присяжный», а потом и имя автора, показавшееся знакомым – Джон Гришем. В списке книг автора он обнаружил два известных ему названия. Этих романов он не читал, но видел фильмы по ним – «Фирму» с Томом Крузом и «Дело о пеликанах» с Джулией Робертс и с этим, из «Славы», похожим на молодого Сидни Пуатье… как же его? В общем, неважно. Книга оказалось интересной, читалась быстро.

В полдень Крейн шел перекусить в Интернет-кафе. «Перекусывал» он до вечера. Здесь он мог не опасаться, что его запросы вызовут подозрение и разрушат «легенду». Каждый день он проводил за компьютером пять-шесть часов, пока глаза не начинали болеть от бесконечного перелистывания Интернет-страниц.

Даже неизвестно, что сложнее – найти людей, которые семь лет назад занимались бизнесом в России, или девушку, которая, возможно, совсем недавно выступала в шоу «Enter The Night»! Семь лет назад он провел с ней очень странную ночь, если это можно назвать «ночью» – в машине, по дороге из Лос-Анджелеса в Лас-Вегас. Причем она была за рулем. Причем, возможно, от нее не будет никакого толку. Хотя почему бы все равно ее не найти?

Тысячи статей, заметок, реплик в гостевых книгах, конференциях, блогах. Тысячи фотографий.

На четвертый день он столкнулся с русской парой – блондинкой и ее лысым другом – у входа в отель в одиннадцать утра. Он шел в отель, они, с заспанными лицами – загорать. На пятый день они так и не появились – видимо, проспали. Зато Крейн нашел информацию о русских бизнесменах.

В тот вечер он напился в казино «Луксора» до беспамятства. Весь шестой день ему было очень плохо, он не загорал и не занимался поиском в Интернете.

На седьмой день он нашел девушку.

В отель с таким названием – «Сан-Ремо» – он бы прежде и шагу не ступил. Шоу можно было смотреть бесплатно, заказывая напитки в баре. Когда появились четыре легко одетые девушки и стали для начала показывать фокусы с картами, Крейн сразу сообразил, какими будут более масштабные трюки. Впрочем, проделано все было с большим вкусом. Вот девушка пока еще вроде бы одета, вот она достает откуда-то из воздуха два больших веера и прикрывается ими буквально на долю секунду, и тогда веера превращаются в конфетти, а девушка остается в пышном головном уборе и узких стрингах.

Тут-то Крейн и узнал Ингу. На каблуках-стилетах она казалась очень высокой, а головной убор с перьями и сценический грим сильно меняли лицо, но это точно была она. Крейн потерял всякий интерес к шоу. Важно было не упустить момент… ну, и не напугать девушку.

Улучшив момент, он взял за пуговицу смуглого официанта.

– Братец, мне бы познакомиться с девушкой, – затараторил он по-испански. – Вон с той, которая сейчас держит птичью клетку. Передай ей записку, прошу тебя по-человечески!

Крейн одолжил у «братца» карандаш, схватил салфетку и нацарапал на ней несколько слов по-русски. Вместе с запиской в ладони «братца» исчезла двадцатидолларовая купюра.

Шоу закончилось уже час назад. Крейн допивал третью чашку кофе, когда у прохода появилась она – высокая шатенка, причесанная каре, в серых джинсах и замшевой куртке, на лице никаких следов макияжа. На плече рюкзачок. Увидев Крейна, она сильно побледнела, и все же подошла решительным шагом.

– Чему быть, того не миновать. Я знала, что это вернется. По крайней мере, ты жив.

– Я жив, – улыбнулся Крейн. – И что бы там ни было, я на тебя не в обиде. Просто расскажи мне все. Чистосердечное признание… Что ты пьешь после шоу, пиво?

Инга помотала головой:

– Минеральную воду, газированную.

Крейн подозвал официанта и попросил бутылку «Эвиан». Помявшись, спросил:

– Трудно найти работу, когда шоу закрывается?

Инга пожала плечами.

– Всегда по-разному. Смотря кому. Смотря какую работу. Я тут университет закончила, у меня диплом, есть публикации. Я радиохимик, кстати. Ну и… как видишь.

Официант принес бутылку воды и высокий стакан с надетым на ободок кружочком лимона.

– У нас в «Enter The Night» была звезда – Аки, «танцовщица 21– го века». На самом деле ее зовут Акке, она голландка. Ей, в принципе, работать уже не надо – она вышла замуж за одного шишку из «Тропиканы». Но она такая… ее не остановишь. Учится на адвоката.

– А почему шоу закрыли? – поинтересовался Крейн. – Оно ведь достаточно долго держалось, насколько я понял.

Инга вздохнула:

– Те, кто занимается шоу-бизнесом в Лас-Вегасе, вообще-то очень четко отслеживают интерес публики. Именно поэтому мы и держались так долго. На «Enter The Night» всегда был аншлаг. Перед началом шоу можно было купить билеты только за самые дальние столики. Это при том, что днем мы всегда давали «семейный» вариант, и только вечером – топлесс.

– Так в чем же была проблема?

Инга пожала плечами:

– Вегас изменился. Он всегда меняется. В начале девяностых, например, кто-то решил, что имидж центра развлечений, эксплуатирующих человеческие пороки, вредит городу, и нас стали причесывать под стандарт «для всей семьи». Тогда, кстати, и появилось шоу «Enter The Night», ведь предыдущее шоу «Стардаста», «Lido de Paris», было куда откровеннее… Но то было десять лет назад. А теперь курс опять поменялся на противоположный. Вот нас и закрыли. Теперь мы тут голые показываем фокусы. Акке, пока не поступила в свой университет, какое-то время продюсировала «Безумных девчонок» в «Ривьере», – видел афишу с задницами? Это еще ничего…

Страшась ответа, Крейн задал вопрос:

– Слушай… Так ты нарочно тогда подсела ко мне в машину?

Инга вскинула на него глаза:

– Jesus, конечно нет! Не в чем мне чистосердечно признаваться, понимаешь? Я уже почти забыла о тебе через пару дней, но тут кое-кто появился.

– Кто?

– Знаешь, в те годы в Вегасе не было столько русских, сколько теперь. А тут сначала ты, потом этот тип… После шоу меня дождался. Сначала, правда, говорил по-английски. Поздравил с прекрасным выступлением, а потом спросил – ехала ли я сюда из Реседы с таким-то? Ехала, говорю, а где он? А он говорит – нет, не ехала. Он, говорит, тебе приснился.

Инга сделал большой глоток воды, поперхнулась и закашлялась, на глазах выступили слезы. Крейн протянул ей салфетку, подождал. Спросил:

– Как выглядел этот человек?

– Хорошо выглядел. Такой, средних лет. Симпатичный, на кого-то из наших советских артистов похож, вроде Ланового. Был очень хорошо одет. Я уж подумала – не клюнул ли на меня, наконец-то, местный миллионер. Спрашиваю – почему это приснился? И тут он по-русски: «Ты ведь не хочешь, чтобы твоих родных стали по одному вылавливать из Невы? Да и какая разница, ночевал-то твой дружок в Реседе, так что его теперь и хоронить не надо».

Эту часть чистосердечного признания Крейн не понял.

– Насчет «хоронить не надо» – это о чем?

Инга широко раскрыла глаза:

– Так ты не знаешь? Не знаешь о землетрясении? Вот чудак, а еще с «чистосердечным» лезет! Я ведь тебе, выходит, тогда жизнь спасла…

Часть II. Тимур и его команда

Глава 5

Моложавый нацист произнес:

– Heil Hitler.

– Хайль Гитлер, – безразлично отозвался голос переводчика за кадром.

Когда на экране появились титры, Оззи громко зевнул, остальные рассмеялись.

– Оззи, тебе нельзя смотреть серьезные фильмы.

– Тимур, у тебя есть «День сурка»?

– Нет, Оззи не оценит, – Сергей потянулся, разминая сигарету, и направился к балкону. – Тимур, у тебя есть «Настоящая Маккой»?

– Тимур, а пиво для Оззи еще есть?

После фразы «Меньше четырех тысяч евреев осталось в живыми в Польше сегодня. Более шести тысяч, э-э, последователей, э-э, осталось от списка Шиндлера» переводчик прекратил надсадно дышать в микрофон, создавая фоновый шум. Тимур бросил взгляд на экран и успел прочитать: «There are fewer than 4000 Jews left alive in Poland today. There are more than 6000 descendants of the Schindler Jews». Потомков евреев из списка. Потомков, а не последователей. Экран стали синим, кассета пошла на обратную перемотку.

– Да ну вы че, хорош… – пробормотал краснеющий Андрей.

Простоватый, но, тем не менее, жутко обаятельный тип по имени Андрей и по прозвищу «Оззи» был новым человеком в компании. Учился он в МГУ, и там же играл на гитаре в какой-то группе. Привела его Лера. Тимур догадывался, что с тех пор, как у него все серьезно закрутилось с Никой, Лера испытывала недостаток мужского внимания, и Оззи потребовался, чтобы расшевелить Сергея.

– Эй, ты там часом не заснул на мягком плечике? Лера, отвечай – он, что, там спал с тобой!?

– No comments, – гордо ответила Лера, потирая плечо. – Тимур, можно я положу куда-нибудь свои сережки? А то уши болят.

Она откинула белую прядь.

– Переводчик неправильный какой-то, это ведь не Михалев?

– Не-а, и не Володарский… Где-нибудь продают, интересно, кассеты без перевода?

– Оззи, кто из актеров тебе больше всего понравился?

Покопавшись в растрепанной рыжей гриве, Оззи нашелся:

– Ну… этот, фашист.

Тимур дотянулся до холодильника «Морозко», который служил телевизионной тумбой, и выгреб оттуда две бутылки новомодного игристого «Асти Мартини» – по сорок тысяч рублей.

– Help yourself, boys and girls, – объявил он, нарочито налегая на «r». – Серега, Оззи, открывайте. Кстати, я согласен насчет «фашиста». Молодой неизвестный актер, а какое зверское обаяние! Фильм получит «Оскара», это я вам гарантирую.

– Я не могу так пить, ты не принесешь еще фруктов? – отозвалась из своего кресла Ника. – Я думаю, это будет «Пианино».

– Год назад ты предсказывала, что это будет «Запах женщины», – многозначительно поднял палец Тимур (этот жест он подсмотрел у Сергея). – Ты будешь груши или бананы?

– Все неси, у тебя вообще-то гости. Год назад я была влюблена в Пачино, – парировала Ника.

– А теперь? – поинтересовался Сергей, закрывая балконную дверь. На всех вкусно пахнуло морозом и табачным дымом.

– А теперь в Кейтеля. Но это все в мечтах. А в жизни я год за годом помогаю не вылететь из универа несчастному двоечнику с птичьей фамилией. Который без меня едет в Штаты!

Ника бросила убийственный взгляд на Тимура, и тот заторопился на кухню – мыть фрукты. Пока трубил водопроводный кран, Лера тихо сказала Нике:

– Ты же сама не захотела в Америку. Говорила, что должна быть с сестрой. А он так мечтал там побывать. Ну и чего теперь?

– Я не об этом. Я о том, что он ноль по всем предметам. Без меня его бы давно отчислили. Даже папа не помог бы.

Лера нажала кнопку на дистанционном пульте. Видеодвойка выплюнула кассету и переключилась на телеканал, который разразился поздней рекламой: «Малз»! «Блик Коммьюникейшнз»! Лучше «Лиамонда» только «Лиамонд»! Нас – знают – все! Водка «Зверь» – похмелья не будет! Купи себе немножко «Олби»!

– Лер, выключи, а? Люди, а мы в покер сегодня будем играть?

Четверка из Тимура, Сергея, Вики и Леры престранным образом сложилась полтора года назад после первой вечеринки их новообразованного факультета, и именно благодаря покеру. Были у них и другие общие или почти общие интересы. Например, все, кроме Леры, обожали кино. И все, кроме Тимура, закончили институт с «красными» дипломами. Тимур, собственно, институт пока не закончил.

Тимур вернулся в комнату с двумя огромными блюдами. На одном громоздились влажные фрукты, на другом аппетитно поблескивала разнообразная нарезка. Народ радостно загалдел, придвигаясь поближе к еде. Тимур, желая дополнить произведенное впечатление, снова исчез на кухне, и спустя мгновение вернулся с еще двумя бутылками «Асти Мартини».

– И много у тебя еще этого добра? – поинтересовался Сергей.

– Бутылок десять, – широко улыбаясь, ответил Тимур.

– Суббота пропала, все будем трупами, – прокомментировала Лера. – Я, пожалуй, не буду закусывать. Буду… как Джеки.

– Жаклин Кеннеди пила брют, – неожиданно заявил Оззи. – А вообще главное – весь вечер пить одно и то же! А на ночь побольше воды, и пошире открывайте форточки. Чем больше кислорода, тем быстрее расщепляется алкоголь.

Это было первое более или менее связное высказывание, прозвучавшее от Оззи за весь вечер. После секундного молчания Тимур, не более других сведущий в органической химии, поставил вопрос ребром:

– Оззи, а как он, это, – «расщепляется»?

– Люди, ну вы че, в школе-то учились, или как?

Оззи схватил бутылку «Асти» и начал ее открывать.

– Этиловый спирт, как и многие органические соединения, состоит только из углерода, водорода и кислорода. Своими организмами мы окисляем его – он распадается на воду и углекислый газ.

Раздался громкий хлопок.

– Не этот углекислый газ!

Оззи разлил содержимое бутылки по бокалам, и, взяв свой бокал за ножку двумя пальцами, продолжил лекцию:

– Формула этилового спирта – це-аш-три-це-аш-два-о-аш, или, как написано в школьном учебнике, це-два-аш-шесть-о. Такая молекула взаимодействует с кислородом – о-два. Получается углекислый газ и вода, с выделением тепла. Поэтому, когда мы употребляем алкоголь, нам тепло.

– Выпьем же за расщепление! – торжественно провозгласил Сергей.

– Да! – Андрей залпом проглотил шампанское. – Ух ты! Так вот, чтобы расщепить одну молекулу спирта, нужно три молекулы кислорода. При этом, заметьте, в нашем воздухе всего двадцать процентов кислорода, остальное – азот, который ни в расщеплении спирта, ни в других процессах жизнедеятельности не участвует. То есть на каждые… сейчас… сорок шесть граммов спирта нужно… да, сто двенадцать литров воздуха!

– Это ты как вычислил? Я ничего не понял! – возмутился Сергей.

– Это ниче. Верьте мне, дети мои! – Андрей широко развел руки, как бы благословляя паству, после чего цапнул следующую бутылку. – Ведь сорок шесть граммов спирта – это как раз почти столько, сколько содержится вот в этой бутылке шампанского! А главное – реакция расщепления алкоголя в вашем организме идет очень медленно. И если вы хотите, чтобы она побыстрее прошла до конца – пошире открывайте форточки!

Бах! Андрей принялся разливать очередную бутылку.

– Упиться можно, – прокомментировала Лера. – Да здравствует химия! Оззи, ты, наверное, в школе выигрывал всякие химические олимпиады?

– У меня сестра на химическом факультете учится, я не говорил? – попытался вставить Оззи, но Лера уже сменила тему.

– Тим, а ты покупаешь продукты на рынке? Или, может, в «Олби»?

– Тут через улицу есть отличный гастроном рядом с «красными» домами, население называет его «магазином социальной справедливости», – ответил Тимур. – Прекрасный выбор продуктов и спиртсодержащих жидкостей, расщепляй, сколько хочешь. Никакой рынок не нужен.

– Тим, а че ты вообще тут живешь? – предварительно набив рот ветчиной, промычал Оззи.

– В смысле – почему не в общаге на Кржижановского?

– В смысле – че не у вас там, на Лобачевского или на Вернадского? Там че, квартиры не сдают?

– Я тоже хочу жить отдельно, – заметила Ника, обращаясь в воздух. – Если устроюсь сейчас на эту работу, сниму квартиру, разъедусь с сестрой и заведу себе кота.

– Я не могу позволить себе проспект Вернадского, – с достоинством ответил Тимур, вызвав общий смех.

Мнение большинства выразил Сергей:

– Ты можешь позволить себе новенький «Пежо-605». Ты даже можешь позволить себе его разбить! Посмотри, какие у тебя зубы! Что еще нужно человеку – сотовый телефон? Ну, будет у тебя когда-нибудь и сотовый… Зато какие на тебе шмотки – ни одной кооператорской, сплошь «европа». Я думаю, что ты и трусы не советские носишь, хотя надо спросить у Ники…

– Если бы у Тимура были трусы, как у Оззи, я бы не стала помогать ему с экзаменами! – заявила Ника под очередной взрыв общего хохота.

Свое нижнее белье Оззи продемонстрировал всем несколько часов назад, как только вошел в квартиру. Одна из ступенек на темной лестнице подъезда «хрущевки», в которой снимал жилье Тимур, была слишком высокой. Тимур обычно предупреждал об этом всех гостей, но кто-нибудь всегда забывал его наставления, и на этот раз в ловушку попался Оззи. Голову он каким-то чудом не расшиб, но его тертые джинсы лопнули практически пополам. Тимур выдал Оззи адидасовские треники, и тот немедленно при всех переоделся, явив благородному собранию прекрасные полосатые семейные трусы по колено.

– «Пежо» я тоже не могу себе позволить, это подарок отца. У Петровича – ну, у дяди моего, своя мастерская, так что ремонт – не проблема.

– А разве у твоего дяди не ЧОП? – удивился Оззи.

– У него еще и турбюро. А откуда ты… ах, ну да, – Тимур пожал плечами.

Однажды в Дом культуры Московского университета, где Оззи подвизался в качестве музыканта, заявился с акустическим концертом сам великий Дэн Макаферти из группы с библейским названием. Сопровождали его «Петя Агнев» и молодой гитарист, имя которого никто не мог запомнить. Событие было строго засекречено, шотландцы играли не в главном зале ДК, а в так называемом «малом» зале, где помещалось от силы две сотни стульев. Присутствие минимум одного профессионального охранника было условием музыкантов. Охранник нужен был бесплатно. Тимур был единственным из друзей Оззи, у кого была личная охрана. Оззи пригласил Тимура на концерт, и Тимур пришел с телохранителем. А телохранителя на случай публичных выходов Тимуру предоставлял из своего штата, разумеется, дядя.

– В общем, машины он тоже чинит, – резюмировал Тимур. – Кстати, завтра надо обязательно машину к Петровичу, другого времени не будет… – Тимур задумался. – Это в Кунцево. Ника, заедем завтра к тебе на Смоленку, возьмем твою «восьмерку»? Чтобы мне потом на метро не мотаться? Ведь собираться еще целый день. В воскресенье утром самолет. А?

– Суббота – выходной, – отрезала Ника. – Я убила на твою защиту все рождественские каникулы. И мне надо готовиться к собеседованию. Если я буду «плавать», меня не возьмут на эту работу.

Тимур поднял брови, он явно не ожидал такого поворота событий. Ника упорствовала:

– Сейчас ты скажешь, что я должна отвезти тебя из сервиса на встречу с деканом, потом домой, а послезавтра, ни свет, ни заря – в аэропорт? А потом на больную голову читать всю эту кипу прессы?

Она кивнула на стопку газет и журналов на старом пианино.

– Нефиг. Поймаешь тачку.

Паузу разрядила Лера:

– Может, лучше объясните мне, почему это так важно, кто получит «Оскара»? И потом, минуточку! Ведь «Запах женщины» получил «Оскара», я точно помню!

Тимур покачал головой.

– Это Аль Пачино получил «Оскара» – за лучшую мужскую роль. Для фильма это не самая важная награда.

– А главный «Оскар» какой?

– За лучший фильм, естественно. И к нему почти приравнивается «Оскар» за лучшую режиссуру… Ну и, конечно, очень важны «Оскары» за лучших исполнителей. Итого шесть наград, которые делают погоду. Остальные можно особо не брать в расчет. Но самые главные все-таки первые две. Так вот, «Оскар» Пачино за «Запах женщины» – это все-таки актерский «Оскар». А награды за лучший фильм и за лучшую режиссуру в прошлом году получил «Непрощенный» Иствуда. О, кстати! Летом я встретил в Москве одного актера, который снимался в «Непрощенном».

Ника подняла брови:

– Это когда и кого?

Тимур почувствовал, что зашел далековато, но отступать было поздно:

– Летом, во время фестиваля, в кинотеатре «Прогресс». Показывали канадский фильм, «Путь сердца», или что-то в этом роде. Он – Джереми Рэчфорд – играл там главную роль, и был на показе вместе с режиссером и кем-то еще. Ну, и после показа я с ним столкнулся на ступеньках зрительного зала.

– Да? И че ты ему сказал? – поинтересовался Оззи.

– Ну… Ничего особенного. Что-то типа: «Спасибо, мистер Рэчфорд, прекрасная игра, это было здорово»…

– Ника, что скажешь? Так все и было?

Ника, прищурившись, в упор смотрела на Тимура.

– Да, вполне возможно. Меня же там не было. Тим, что же ты не поделился со мной такой историей?

Тимур отвел глаза, и поймал взгляд Леры – ее глаза округлились, даже рот приоткрылся. Вот черт. Нужно было что-то отвечать:

– Ты диплом защищала, тебе не до кино было… и ни до чего.

– Зато тебе было… До «чего»! Или до «кого»!?

– Кстати о кино, – сказал Оззи.

Несколько секунд все молчали, затем Ника нервно осведомилась:

– Что «кстати о кино»?

– Ну… – Оззи явно смутился. – Да ниче… Я тут просто фильм недавно смотрел. С середины. Я в командировке был, в Новосибирске. Там кабельное телевидение в гостинице.

– А в какой гостинице, «Сибирь»? – оживился Сергей. – В номер звонили, девушек предлагали? Я там тоже недавно был. Проездом из Шанхая.

Все, кроме Тимура, уже получили свои дипломы, и давно втянулись в мир full time jobs.

– Звонили, предлагали… – тут Оззи поймал мрачный взгляд Леры. – В общем, фильм я включил с середины, и там играет этот… ну, из «Супер-братьев Марио».

Одного взгляда на товарищей было достаточно для Оззи, чтобы понять, что «Супер-братьев Марио» никто из них за кино не считает. Парни промолчали, Ника брезгливо сморщила нос и осведомилась:

– А в более приличных фильмах он не снимался?

Оззи покопался в памяти и – о чудо! – выудил из нее воспоминания о более приличных фильмах:

– Да! В «Апокалипсисе сегодня»! Он играл фотографа! И в «Настоящей любви»!

– Деннис Хоппер, – констатировал Тимур. – И что там за фильм был с середины?

– Не знаю, – простонал Оззи. Тема «кстати о кино» явно не склеивалась. – Че-то связанное с колдовством. Он там еще анекдот про людоедов рассказывает.

Лера сказала со вздохом:

– Все вы киношные фрики. Иногда мне кажется, что я окружена выпускниками ВГИКа. Хотя, Тим, ты еще вроде бы вообще пока еще не выпускник, да?

Она оглядела собравшихся за столом.

– Зачем вам все эти фестивали и «Оскары»? Вам это поможет в работе? Или вам так интереснее смотреть видео?

– Ну, я, может, займусь кинопрокатным бизнесом, – протянул Тимур, подмигнув парням.

Сообщение вызвало бурную реакцию:

– Ну что же ты несешь такую ерунду! – возмутилась Лера. – Какой кинопрокатный бизнес! Во-первых, никто не ходит в кино, это не модно. Видеосалоны – да, но и им теперь конец, у всех приличных людей появились видюшники. Во-вторых, все кинотеатры давно заняты под автосалоны и мебельные магазины, и кино просто негде показывать. И снимать его тут некому. И, в-третьих, все вокруг знают, что ты будешь торговать компьютерами. Точка.

Тимур ухмыльнулся:

– Автодилеры и мебельщики как пришли, так и уйдут. И все равно надо строить новые кинотеатры, многозальные и с объемным звуком, как в Штатах. Кинопрокат будет бизнесом и в России, и еще до конца этого века прокатчики станут зарабатывать на каждом фильме сотни тысяч долларов!

Он ухмыльнулся и добавил:

– А насчет компьютеров мы посмотрим. Может, отец и не примет меня на работу. Сереж, а как там, в Шанхае, китайская кухня? Нравится? Привык уже палочками есть?

– Я всегда умел есть палочками, и всегда любил китайскую кухню, – Сергей величественно поднял палец, – Юнвей хунгот кай — хен хочшу, бу тай юни, хен ю юнья.